Работа над ошибками

Дима Сердце замерло в груди, дыхание остановилось, я весь превратился в статую, которая могла лишь смотреть и слушать, не замечая ничего и никого вокруг. Даже если б в комнату влетел отряд спецназа или банда корешей Сэма, я всё равно бы не отвлёкся от телефона в руках, ведь там на видео был Лёшка! — … а ещё к нам полицейские приходили, всё тебя спрашивали, и мама с ними ругалась сильно-сильно. И меня они тоже спрашивали, но я ничё им не сказал! Вот. А Рустик сегодня со мной опять дружить захотел, а когда ты пропал, он сказал, что ты — налка… натка… нарка… таргуишь наркотиками, и я ему как дам! — Маленький кулачок взметнулся в воздух, и сумка с плеча мелкого шлёпнулась кулем на землю. — Как ты учил! У него, знаешь, потом какой фингал под глазом был?! А потом Велоника Алексановна ругалась и маме звонила, а я всё равно не извинялся. Дим, я же прав?! Да?! А Тигра мышку поймала позавчера, маленькую такую. Вот. В туалете. Я хотел её посмотреть, а дядя Петя её в мусорку выкинул и не дал. А ещё я контрольную по математике на четыре написал — сам. Дим, а Саша с тобой? Пускай, тоже приходит, ладно?! С ним весело было. Дядя Петя сказал, что на выходные мы на хоккей пойдём, и маму тоже возьмём. Дим, а помнишь мы с тобой на каток ходили? Дядя Петя обещал научить меня на коньках кататься и планшет новый подарить. Но я твой всё равно не выброшу! И Дим, я, — тут голос брата стал тише, — я ночью теперь встаю типа в тубзик, а сам слышу, как мама плачет у себя в комнате. Она твою фотографию забрала со шкафа и теперь у себя держит и плачет по ночам. — А расскажи, кто такой дядя Петя? — послышался голос длинноволосого за кадром. — Ну-у-у! — протянул Лёшка. — Это мамин друг. Он к нам приходит почти каждый день. Помогает мне с уроками, и они вместе с мамой долго на кухне сидят. Он меня на футбик записал, вот. — Маленькая рука быстро подтянула к себе сумку и вжикнула молнией, доставая на свет маленькие бутсы. — Но это не мои. Сказали: надо покупать. И форму ещё. А дядя Петя — он хороший! В прошлый раз мы с ним в кино ходили, «Жумажи» называется. Там Скала играет, этот Жонсон, и животных много разных. А я там вот такое вот ведро попкорна заказал и колу. А на новый год он хочет нас к себе в гости позвать. Дим, а ты на новый год мне чё-нибудь подаришь? И ещё, Дим, дядя Петя про тебя всё знает — ему мама рассказала, но он ничего плохого не говорит про тебя. А ещё я скучаю! Очень-очень. Дим, возвращайся скорей, ага! Видео кончилось, а меня вдруг комок в горле застрял. Такой, сука, большой, что дышать тяжело. Чувствую, сорвусь сейчас. Сжимаю айфон транса ещё сильней и даже не шепчу, а сиплю каким-то не своим голосом: — Слышь, выйди, а?! Чё хошь проси потом, тока выйди на пять минут. По-братски, я тя прошу, чел! — поднимаю на него взгляд, а он понимающе кивает и уже с хлопком двери доносится: — Опять мороз сегодня. Я не слышу. Я реву. Схватившись за волосы, реву как баба. Весь тот напряг, что душил меня в последнее время, прорвался наружу. Я плакал и не мог остановиться. Кого я жалел в тот момент? Честно? Не знаю! Мать и Лёшка, а ещё Малой были самыми дорогими мне людьми на свете, но в тоже время я понимал: увидеться с ними грозит мне потерять их лет на двадцать. А ещё, где-то глубоко-глубоко внутри я был благодарен этому пи… этому тран… этому Женечке. Я — конкретный пацан с района понял, что теперь пиздец в каком долгу у человека, которого раньше возможно просто бы забил арматурным прутом только из-за внешности. Но из всего необходимо извлекать уроки и делать работу над ошибками. Дверь хлопнула ещё раз. Мой «персональный врач», видимо, устал морозить яйца на улице. Однако в комнату он не торопился, и я сам позвал его. Парень выглядел уставшим и немного настороженным. Конечно, мало ли что взбредёт мне в башку после просмотра этого видео?! Но я лишь посмотрел в эти серые глаза и тихо сказал: — Спасибо, Жень! — Первый раз по имени назвал! — Просто спасибо, ты мог этого не делать! — Ой, да ладно! — махнул он посиневшей от мороза ладошкой. — Я ж всё понимаю. Ну, глуповат ты, хамоват, не признаёшься сам себе. Я таких видел и не мало! Но то, что ты любишь хотя бы, вон, своих, уже о многом говорит. Так что не парься! — Всё равно. Ты ведь рисковал. Наверняка там мусоров полно шляется! — Ну, я не особо в этом силён, но райончик у вас тот ещё. Да и братишка твой сначала ни в какую не хотел со мной разговаривать. — И как ты его убедил? — Фотку твою показал! — и он улыбнулся обезоруживающе и по-блядски. — Ты? Ты чё, фоткал меня? — Да. Спящего. И не ругайся. Я это уже давно придумал. Не уверен, правда, был, что сработает, но как видишь… — Знаешь чё, я щас хочу? — и я непроизвольно сжимаю левый кулак. — Ну… э… хм, — транс попятился, а я протянул ему руку. — Мир?! — Мир, дружба, жвачка! — он пожал её в ответ. — Да, спасибо ещё раз. И ещё, одень ты, блядь, чё-нить нормальное, а то на педика похож. — Да я ваще-то и не скрываю. И знаешь что?.. Дальше мы ругались уже на кухне. Но не злобно, а скорей как приятели. Приятели? Я считаю транса за приятеля? «А у тебя выбора нет, чувак, — сказало что-то внутри, — и потом присмотрись, челик-то, по ходу, он не плохой.» А вечером перед сном лёжа в кровати, парень по моей просьбе сам держал телефон перед моим фейсом, и я в который уже раз смотрел на братишку. А Женька не жаловался, только добавлял, что всё будет хорошо. И я так и задремал у него на руке. План мой был, конечно, очень хреновый, но в голову пришло только это. Я долго думал, ставить ли Женьку в известность, но в итоге отказался. Бабки! Мне очень сильно нужны бабки. И дело не в том, что я жил нахлебником у парня. Хотя это тоже грызло так не хило. Главное, хотелось увидеть своих, обнять мать, Лёшку. Но я же не дебил! Понимал, что за мои «косяки» мусора не отстанут, и появляться дома будет просто финиш как по-дебильному! Но и бросить их вот так я не мог! Дождавшись, когда транс свалил на свои занятия, я принялся усердно шмонать его шкаф. Слава всем богам, ну или тем геям, которые не педики, а ходят в норм одежде, у него оказались норм футболки, спортивки, олимпийка. Куртка, правда, была короткая и тонкая, видимо, осенне-весенняя, но главный минус — это обувь. У Женьки был явно бабский размер ноги. Ни одни. Ни одни, бля, кроссы и ботинки не лезли на мою лапу. От злости я чуть не начал орать и пиздить стену, но тут мне на глаза попались… берцы! Солдатские ботинки, высокие и шнурованные, и явно нулячие, ещё пахнущие кожей. Я быстро сдвинул какой-то блядский зелёный наряд и вытащил их. Надел — как раз впору. Дальше была проблема с дверью. Где взять ключи, я не знал, поэтому решил просто захлопнуть за собой дверь. Ключи же у него есть?! На улицу вышел, когда уже спускались сумерки. Женька с утра предупредил, что сегодня у него какие-то факультативы, или ещё какая-то хрень, но я понял, что он будет поздно. Всех своих корешей я отбросил сразу. Нет, конечно, не все они стукачи, но полицаи по-любасу прошлись по всем моим друганам там и приятелям. Так что тут снова облом. Аккуратно послонявшись по улицам и рядом с домом, я примерно понял, где сейчас обитаю и направился в одно место. Девчонка шла одна. Оставила свою Kia на надземной стоянке и отправилась в сторону высоток, на ходу доставая телефон. Докуриваю стрелянную сигу и выкидываю бычок. Он приземляется в снег рядом с сотней своих собратьев. Я надеялся, что кто-нибудь из мажоров оставит сумку, ну или барсетку в тачке. А уж обломок кирпича для стекла у меня был в кармане. Но облом! Никто в тачках ничего подобного не бросал, или осторожными стали, или кризис, чтоб его. Стук сапожек по льду удалялся, и я решился. Набрасываю капюшон на голову по максимуму и следую за ней. Стараюсь выровнять дыхание, но всё равно сердце бьётся как перед махачом. Ещё и рука в гипсе ноет, а я, дурак, на кой-то снял эту повязку, на которой она висела через шею. И вот девушка остановилась, что-то начала кричать в мобилу, и я рванул к ней. Хватаю сумку за ручку, рву на себя. От неожиданности девушка замолкает, а потом сильнее стискивает кожаные ремешки. Что-то кричит, но я сильнее. Хоп! Лёгкий толчок и она растянулась на земле, а я, чуть не навернувшись следом, несусь прочь. Бегу, что есть силы. Бегу под крики, петляю во дворах, пока вдруг не обнаруживаю себя возле какой-то помойки. Перевожу дыхание, так как лёгкие грозятся сейчас выпрыгнуть из груди и вжикаю молнией. Косметичка, упаковка салфеток, платок, зарядка к телефону, блокнот-ежедневник, расчёска, маленькие ножницы, кошелёк и фотка. Быстро достаю все купюры, отбрасываю кредитные карточки и уже собираюсь выбросить сумку в мусорный бак, как замечаю фотографию. Молодой пацан, чем-то напоминающий Малого, наверное, жених, обнимает девчонку, по ходу, ту самую и подпись на обороте «Лучшей сестре на свете, от непутёвого братишки». Внутри что-то кольнуло. Сильно так, что я аж присел на корты. Ну вот нах я посмотрел на это? Нах вообще такая жизнь? Рычу прямо в холодное тёмное небо и прописываю с левой ближайшему баку, да так, что от удара из него выскакивает серая крыса. Смотрит на меня секунду и сваливает, а я, чувствуя, как кровь потихоньку начинает течь из костяшек, аккуратно складываю вещи в сумку. — Ты где был? — набросился на меня транс, едва я поскрёбся в дверь. — Я тут чуть с ума не сошёл! Ты что, забыл, что тебя ищут?! Ты в розыске! И Евгений Сергеич запретил покидать квартиру. Я ща ему всё расскажу! — но тут он завис, увидев мой взгляд. Я прошёл мимо, бросил пакет в прихожей, а сам упал на кровать и стал стягивать ботинки. — То-то я думал, куда мои ботинки от образа «майора Пейна» пропали. Ты где был? Выуживаю из кармана бутылку водки и деньги. Они мятыми купюрами падают на пол. — Жень, сделай плиз ещё одно доброе дело: передай Лёшке деньги на бутсы и себе немного оставь. — Откуда они у тебя? — пацан даже не шевельнулся, но я заметил испуг в его глазах. — Так, девушка одна дала. — Круто! А деньги откуда? — не унимается он. — Не боись. Честным путём заработал. — Честным? — Да, блядь, честным! — Машу рукой, правая недавно опять начала ныть, и отпиваю из бутылки. — А водка? Ты же знаешь, я не люблю алкоголиков. — Парень стал стаскивать шмотки, а я и не сопротивлялся. — Я не алкоголик. Но терпелка уже ломается. Чё мне прикажешь? Орать постоянно? Знаешь, как болит? — Ясно. За ужином, который, кстати, был горячий. Женя рассказал, как бегал по двору, пытаясь меня найти и не решаясь никого спросить. Хотел звонить нашему адвокату, а потом двинуть ко мне домой. А я? Я рассказал, как заработал деньги. — Сначала украл. А потом… Хуй знает, как объяснить! Вернулся, короче, к этой. Сумку отдал, попросил не орать и не звонить мусорам. Хотел по съёбкам, но она меня остановила. Посмотрела так внимательно и предложила ей тачку перепарковать, а еще денег дала. Про брата своего рассказала. А потом я, вон, жратвы купил немного, Чё я у тя всегда на содержании, что ль, буду? Ну, а остальные бабки для Лёшки. Женька встал, достал из моего пакета хавку, а потом присел рядом и своими, вот нифига не блядскими, а обычными пацанскими глазами посмотрел на меня. — Я рад, что в тебе не ошибся. А перед тем, как уснуть, парень стал гладить меня по голове и руке и тихо шептать, что потерпеть всё же надо, что он достанет ещё обезболивающего. И что я сильный и всё смогу выдержать. И что он рад сам, что у него есть такой «пациент», как я. И в этот раз у меня не болело ничего. Руки и слова парня действовали как самое лучшее обезболивающее. Спал я, как младенец. Наверное, это всё от водки. А на утро Женька оставил мне список, который с похмелья я не мог прочитать. И только опустошив полчайника и вернув часть мыслительных процессов и зрение, я взглянул на бумагу. Транс наказывал мне почистить овощи, сварить их или обжарить, пропылесосить и проветрить комнату, по возможности выкинуть мусор и… прочитать главы из Достоевского! «Преступление и наказание». Ну он кадр! Ещё и приписал в конце: «Так ты и поможешь мне, и не будешь ничего должен». На чтение я, конечно же, забил, не до этого, с пылесосом и проветриванием справился быстро. Ну, как быстро? Управляться одной левой было всё же не просто, и транс из-за моей уборки лишился горшка с каким-то цветком. Сам виноват! Вот если бы обе мои конечности работали нормально, я бы и успел его подхватить, а так — только земли на полу прибавилось. Но я ж не даун! Нашёл у него в ванной полторашку, обрезал и вот — новый горшок готов. Труднее всего было работать на кухне. — Он чё, во мне кухарку увидел? Не по-пацански это так-то! — вылезла наглая мысль, но я прогнал её прочь и, кряхтя как столетний дед, принялся стругать картофан и морковь. Так как телека в квартире не было, я после мучений на кухни порыскал среди книжек и достал «Тома Сойера». Уж лучше читать про пацанов, чем про мучения какого-то стрёмного мокрушника. Транс вернулся сегодня пораньше, оценил мои старания, поохал над петунией — я раньше думал, это тётка очкастого Поттера, — скривился над корнеплодами, что лежали все вместе в одной кастрюле, а потом вытащил небольшой сверток, в котором оказалась… куртка моего размера и зимние кроссовки. — Товарищ из клуба дал. Он себе покупал, но не пригодилось. Так что владей! Я медленно встал, посмотрел на обновки, а потом кинулся на парня и обнял. Я, конкретный пацык с района, сам по своей воле обнимал транса. Опомнились мы, когда почувствовали, что на кухне отчаянно что-то кипит, ну и ещё встало у меня так не вовремя, и вот прикол — у него тоже. — Чувак, я понимаю всё, но ты бы, это, ускорился, что ли? — нервничал длинноволосый. Мы уже целый час находились в моей квартире, но я всё ещё не мог уйти. Вот странно, не был дома меньше месяца, а как будто полжизни прошло. Кошка Тигра встретила нас настороженно, но от ласки не убежала, а транс вообще её, вон, с рук не хотел отпускать. Даже молока ей из холодильника налил. Хожу тут смотрю на свою кровать, на мамину комнату. Гляжу на наше потрескавшееся зеркало в ванной. Оттуда смотрит на меня длинноволосый блондин в чёрных очках. Всё-таки уёбищный парик выбрал транс, но надо отдать должное, в таком прикиде меня сейчас никто бы не узнал. — Ещё пять минут, чел! — Беру фломастер из Лёшкиного стаканчика на столе и на тетрадном листке пишу пару строк, кладу сверху купюры. — Всё погнали. Хорошо всё-таки, что запасной ключ я заныкал там же, где и ствол. Вот он и пригодился. На выходе со двора, я остановился и уже хотел стрельнуть у кого-нибудь сижку. Правда, прохожие одаривали нас лишь презрительными взглядами. Вот будто никогда не видели длинноволосых парней и девушек в откровенных и обтягивающих нарядах! Тьфу, блядь, моралфаги! И вот, когда Женька в очередной раз напомнил, что дымить пора бросать и такси будет с минуту на минуту, подошёл какой-то хмырь. Я стрельнул сигарету, и тут… — Дядь Петь, ну пойдём скорей, вдруг там Дима вернулся! — и я увидел, как Лёшка дергает этого мужика за куртку.