Возлюбленный устыдится струсить на глазах любящего, а любящий предпочтёт смерть оставлению возлюбленного на произвол судьбы
(Платон, «Пир»)
Огромная благодарность Бете за идею. ЕС Испугаться я не успел. Даже подумать о том, что и моя жизнь кончена тоже! В себя пришел, когда раздался второй выстрел, и ещё одно маленькое отверстие появилось в теле гэбэшника. У Андрея не дрогнул ни один мускул, хотя стрелял он прямо из кармана, не доставая оружия, а затем, попинав ногой труп, он без каких-либо эмоций сказал: — Вот так вот убивают, Жень. Бах! Голова гэбэшника дёрнулась, и тут же под ней начало расползаться ярко-алое пятно. Даже сильный ветер не смог заглушить запах пороха и крови. Чувствую, что внутренности рвутся наружу. Бегу назад. Склонился в ближайшем сугробе, спазмы сдавили горло и… Ничего не последовало. Вернувшись, я увидел, как мой напарник щедро льёт из канистры на пол какую-то жидкость, по запаху напоминающую ацетон, а то, что совсем недавно, было сотрудником ФСБ, лежало завёрнутым в брезент. Опер подошёл ко мне и положил свою руку на плечо. — Ты — молодец, Жень! В первый раз мало кто может спокойно на только что зажмуренного смотреть. Убийство оно вообще чуждо человеческой природе, но, как ни странно, люди без этого никогда жить не смогут. Вот кстати тебе ещё один парадокс. Потом был лес. Зимний, красивый и молчаливый. Оказывается, в своё время опер выбирался сюда с сослуживцами на охоту. И сейчас выбрал такой участок, куда лишний раз не рискнут зайти ни туристы, ни лесники. Правда от машины нам пришлось тащить тело по глубоким сугробам, но по радио передавали сильный снегопад через пару дней, так что была надежда, что он скроет наши следы. Пока я на пронизывающем ветру, зарабатывая мозоли на пальцах, расчищал снег и копал яму, Андрей достал полторашку со слитым бензином и, облив все вещи убитого, поджёг. У него была мысль отрубить трупу кисти рук и голову, чтобы было труднее опознать, но я настоял не глумиться над убитым. — Мы ж не звери, Андрюх! И это всё-таки человек был, — сказал я, вытирая перчаткой пот на лице. — Угу, — кивнул он, — человек, в тачиле которого в нычке под сиденьем «Глок» семнадцатый с неполным магазином. Напомнить те какие гильзы нашли, когда по нам шмаляли? Девять на девятнадцать, «Парабеллум». Машину убитого мы оставили при въезде в город, рядом с какими-то гаражами, а дальше сели на автобус и отправились домой. Времени на основную операцию было совсем ничего. — Сутки-двое, максимум трое. Потом «они» зашевелятся — уёбок этот белобрысый будет искать своего человека. Сам понимаешь, одно дело дать добро на зачистку «болтуна» и совсем другое, когда твой личный помощник-мокрушник свалил в неизвестность. Щёлк! И жёлтый патрон влез в обойму карабина. — Тогда давай учи, — сказал я, кивая ему на оружие. — Нет, Жень. Это тяжёлая артиллерия, ты вон с пистолетом пойдёшь, с двумя. А своей «малышкой» я предпочитаю ни с кем не делиться. — Он подошёл к несгораемому шкафу и вытащил оттуда несколько свёртков в промасленной бумаге. — На, выбирай! Гы-гы! Передо мной лежало два пистолета ТТ и патроны. — Изъял в своё время, но до конторы не донёс! — Ты только это не донёс? — ухмыляюсь, — Я думал, у тебя тут склад не хуже, чем у Терминатора. — Не-е, у меня поменьше, — и из шкафа один за другим появились бронежилеты, разгрузки, ножи, комплект ларингофонов, маски, приборы ночного видения, самодельные глушители и пластиковые хомуты. — Ну, я буду смеяться, если гранат не будет! — Извини, чего нет, того нет! — прогудел он, и тут же что-то круглое и тяжёлое упало мне под ноги. Уже в который раз моё сердце готово было встать намертво, на полу лежало рубчатая «лимонка», она же Ф1. — Да шучу я! — сказал Андрей, поднимая смертельный шарик. — Как у нас говорили: «Не бойся гранаты, она ручная!» А вообще без запала, она просто кусок чугуна, убить можно, только если по черепу кого-нить лупить. — Повесить бы тебя за такие шуточки за… за… — Единственное, что мог сказать я, восстанавливая дыхание. — За что? — За что надо! В Москву мы выехали той же ночью. Наверное, можно было бы как-то исхитриться, но в самолёт нам путь был заказан, на поезд тоже. Хорошо нас не ограничили в свободе перемещений, и моя машина спасла ситуацию. И вновь мы за рулём, подменяем друг друга, выжимая из моей старушки максимум. Времени в обрез, поэтому мы даже не останавливаемся на ночлег, лишь заливаем бензин и покупаем на заправках воду и какие-то бутерброды. До столицы мы добрались за сутки, точнее за двадцать восемь часов. И едва вырулили на Рублёво-Успенское, как тут же вдвоём отключились прямо в машине. Мне снилось что-то домашнее, родное, что-то такое, что я давным-давно забыл, но хотел вспомнить. Большое, тёплое, приятное на ощупь, мускулистое, сильное, пахнущее потом и табаком и это был не Егор. Но тут… — Харэ дрыхнуть, адвокатура! — меня не сильно, но настойчиво толкнули в плечо. Перед глазами стоял настоящий ниндзя. Чёрный камуфляж и маска лишь с прорезями для глаз, за спиной торчало дуло винтовки. Я даже икнул от неожиданности, а он хрюкнул и улыбнулся. Я это прямо за маской почувствовал, хорошая у него улыбка, когда он улыбается искренне, а не тот оскал, что был при допросах. — Вставай, сходи в туалет и разминайся. — Мы что уже на месте? — Не-а. Пока ты сладко посапывал, я прогулялся тут по окрестностям. В общем нужный нам домина тут в полукилометре, стоит один, ну в смысле ближайшие соседи тоже далеко. Охраны по периметру всего двое и один у ворот, что странно, но на парковке «Майбах» с гэбэшными номерами. Очень похожими на наши челябинские. И вряд ли его тут оставили просто так. Ещё минус — плана помещения у нас нема, и всех построек тоже. Поэтому говорю, как есть: работаем быстро! Тихо заходим, находим ублюдка и доки того, что он творит, по пути ищем детей. Сомневаюсь, что тут их много, но хоть кто-то быть должен, ну возможно для личных утех. Потом валим и… И дальше мой план кончается! — сказал мужчина, стягивая маску и закуривая. — Скорей всего последняя сигарета в жизни! — Не надейся, у нас всё получится. И я знаю, что делать потом. — Я набираю телефон одного своего знакомого. — Этот человек не поможет конкретно нам, но шума сможет поднять на всю Москву, а то и страну. Когда подошёл назначенный час, я долго не мог решиться выдвинуться на позицию и смотрел на спину в чёрном, такую неприступную и в тоже время почти родную. Опер почувствовал это и оглянулся, показал жестом на часы, я кивнул, но не двинулся с места. Тогда подошёл он. — Жень, ну всё уже вроде рассчитали. В чём дело? Я только взглянул в эти глаза и молча схватил его, притянул к себе и поцеловал. — Мы справимся! Мы обязательно справимся! Не думай о смерти! — шепчу я ему в лицо. На территорию мы проникли со стороны глав ворот. Я как менее опытный и подготовленный стоял и нагло стучал в калитку, стараясь по максимуму скрыть лицо в воротнике пуховика, маска лежала на самой макушке. Андрей тем временем штурмовал забор. И его не пугали ни камеры, ни хорошо скрытая колючая проволока. — Кто? — наконец послышалось из-за ворот. — Я к Фёдору Игнатьичу. Срочно! — Что случилось? Никаких шифровок не было. Позвонить нельзя? — В двери что-то скрипнуло. — Нельзя позвонить. Открывай, дело срочное! — наглел я, и только калитка чуток приоткрылась, тут же натянул маску на лицо и вытащил пистолет с глушителем из-за пояса и приставил его к брюху охранника. — Даже не представляешь, какое срочное! Он уставился на меня почти квадратными глазами, и уже хотел крикнуть, одновременно дёргая дверь, но тут едва слышный удар и мужик, не успев крикнуть, завалился назад. Андрей вынырнул из темноты, и тут же оттащил бессознательное тело. — Долго ходишь! — У меня такое в первый раз. — Дай Бог не в последний. Забрав у охранника пистолет, мы гуськом пробежали до стоянки, спрятавшись за немецкой машиной. С двух сторон в нашу сторону двигались фигуры. И тут мужчина достал какую-то непонятную трубку с чекой. — Глаза в пол! Сейчас радуга будет, — шепнул он и, когда шаги охранников раздались уже совсем близко, рванул чеку и со всей силы запустил трубку ввысь. Я уставился в колесо автомобиля, отчётливо слыша шипение и видя отблески на хромированных дисках. Все цвета радуги вспыхивали в диком калейдоскопе, и когда трубка упала на крышу машины над нами «разлился» последний — фиолетовый. Зажмуриваю глаза, но это не помогает. Прямо через закрытые веки я почти чувствую, что слепну. Чёрт, что это такое? Мужчина тем временем куда-то исчез и вернулся через полминуты, в руках у него было ещё два пистолета. — Вставай, давай. Эти в бессознанке — я им для надёжности ещё и сонные передавил. Говорил же — не смотри. — Предупреждать надо! — Я кое-как проморгался. К счастью, зрение ко мне всё же вернулось. Стремительный рывок и мы оказались у центральных дверей. На наше счастье, они были не заперты. — Пошли! Огромный освещённый холл, паркет на полу, картины на стенах, и никого. Большой зал, люстра над головой размером с автомобиль, портьеры, колонны и снова никого. Вбегаем на лестницу, и тут сверху на ступеньки выскакивает какая-то женщина лет сорока, вся растрёпанная в одной ночной рубашке. — А-а-а! — хочет закричать она, но Андрей уже суёт дуло глушителя ей в рот. — Где Окунев? — почти шепчет он ей в лицо. — В… вэ… в подвале, наверное, — шепчет она, пытаясь отстраниться, но Андрей хватает её за волосы и бьёт об стену: — Веди! Неуловимым движением он снимает карабин и кидает его мне, сам же достаёт нож и приставляет его к горлу женщине, а руку с пистолетом кладёт на её плечо. Мы спускаемся вниз и идём дальше, я постоянно верчу пистолетом из стороны в сторону, но пока никого нет. Проходим огромный зал, тут какой-то подиум, ряды кресел, столы, под потолком балка с верёвками, отчётливо чувствуется запах дезинфицирующих средств и… крови. На маленьком белом столике ни пятнышка, а вот под ним не большие, но уже покрывшиеся ржавчиной. В углу настоящий пролом в стене, оказывается она из стекла. После длинного коридора мы спускаемся в подвал. Из-за массивной железной двери слышатся какие-то бряцающие звуки. Женщина постучала, но ответа не последовало, тогда Андрей забарабанил рукояткой ствола по железу. — Ну что там ещё? — послышался недовольный голос и сим-сим открылась. Дальше всё было как в слоу-мо: Андрей толкнул женщину прямо на белобрысого, сам тут же ворвался внутрь, прошёлся стволом по углам и, втянув меня, одновременно захлопнул дверь, пиная старого блондина в голову. — О-ох! — только и потянул он. А после… После я опустил пистолет и не слышал ничего вокруг. В металлической клетке сидел подросток и от страха скулил, спрятав руками лицо, а в соседней клетке лежал ещё один, совсем голый, причём тело его было не бледно-белым, а скорее иссиня-красным, но главное горло его было разорвано буквально в клочья. В самом дальнем углу в очередной клетке сидело две собаки, вроде волкодавы. Шерсть на мордах у них была красная. Прямо посередине было что-то типа ринга, а вокруг стулья и несколько мониторов, на которых шла запись того, как… как… собаки рвали ребёнка. Запись шла без звука, но мне… мне этого хватило! Сзади ещё был какой-то шум, Андрей что-то говорил, вроде даже кричал, показывал фото Саши, но я, увидев белобрысого, увидев его взгляд, как там на кадре, когда псы ринулись на беззащитное детское тело и… Я накинулся на него, не слыша, не чувствуя, не соображая! Удар рукояткой по лицу, а потом ещё и ещё, и ещё. До тех пор, пока его аристократический нос не повернулся с противным хрустом в сторону. А потом по зубам, пока снова не появилась опухлость на наглой харе, и кровь толчками не начала выливаться оттуда, затем по глазам и вот вспышка. В себя прихожу довольно быстро, я сижу прямо на полу и мотаю головой. Андрей связывает руки уроду, чьего лица не видно, только белые волосы возвышаются над кровавой маской. Она кажется мне ненастоящей, вот сейчас он возьмёт и снимет её и там будет обычное и высокомерное лицо чиновника высших инстанций, на которого никто и никогда не найдёт управы, но… Нет! Я это так НЕ оставлю! — Ну ты даёшь! — опер затянул со всей дури пластиковые хомуты на руках генерала. — А говорил, что не сможешь! — Вы даже не представляете ка… какой смертью умрёте! — прошептало тело на полу, сплёвывая на пол кровь вперемежку с зубами. — Я найду всех! Всех, кто вам дорог и уб… убью на ваших глазах, а вы будете смотреть! — Серьёзно? — Ярость теперь не горячей волной, а ледяным спокойствием охватывает меня. Я поднимаю свой пистолет и наставляю на женщину в углу. — Давай попробуем! — У тебя кишка тонка, кто бы ты ни был! — заявил этот выродок. Дуло глушителя смотрело на женщину, вот всего лишь такая малость, чуток надавить на спусковой крючок и… — Ты прав! — говорю я, сунув пистолет за пояс. Беру нож со стола, и тут же, подскочив к поддонку, хватаю его за ухо, оттягиваю на себя и опускаю лезвие. — А-а-ау, а-а-ах, су-ки-и-и! — визжит он, а красная-красная кровь заливает мой рукав. — И хуй ты до нас доберёшься, ублюдок! — говорит мой товарищ и тут из угла раздалось. — Дядь Андрей, это ты? Мы синхронно повернули головы. Голый пацан в клетке смотрел на нас своими голубыми глазами. — Максимка? — опер быстро подлетел к конструкции и тут же принялся ломать замок, но не тот не поддавался и тогда мужчина просто выстрелил в него. — Ты??? — они сказали это одновременно. — Я думал, что больше никогда не увижу тебя! — Я… я… я за-за-бери ме-ня, пожа-луйс-та! П-жалуйста! — всхлипывал и икал парнишка — его колотила дрожь. Мужчина быстро обнял пацана, а потом взял на руки. — Конечно, мой хороший. Уходим! Быстро! Я мигом схватил ноутбук со стола, сунул его за разгрузку, потом все флешки и диски, распихал их по карманам и… Перед нами встал вопрос. Как быть? Парнишка еле стоял на ногах, а конвоировать двух пленных и смотреть за обстановкой один человек бы не справился. — Бабу оставим! — решил Андрей и подошёл к женщине. Коридор и «зал ужасов» мы преодолели довольно быстро. Я понимал, что нужно торопиться, но и бросить парня мы не могли. Хорошо, нам никто не встретился на пути, иначе не знаю, ЧТОБЫ делал, ведь один пистолет я упёр белобрысому подонку в спину, а палец так и норовил соскользнуть. До стоянки оставалось совсем ничего как… Яркая вспышка озарила нас, но опер успел крикнуть: — Назад! И вот перед нами две машины, и минимум десяток человек целиться в нас из пистолетов и автоматов. — Пиздец, приплыли! — пробасил гигант сзади. — Вы же не думали, что всё будет так просто? — кровь делало лицо урода ещё мерзотнее. — Вообще-то, да! На секунду, я именно так и думал! — сказал Андрей, а потом крикнул: — Стволы на землю или вашему генералу пиздец! На собравшихся это никак не повлияло. Они всё так же стояли и целились в нас. — Лучше не усугубляйте своё положение! — прошипел ублюдок, и я ткнул его стволом глушителя по почкам. Мысль о том, что это конец просто не имела право на существование. Андрей тем временем аккуратно опустил парнишку на ближайший диван и взял генерала за грудки. — Слышь, гнида, где здесь чёрный ход? — Чёрный ход вам не поможет! — прошипел ублюдок. Бух! Молниеносный удар, и тело генерала задрыгалось в руках гиганта, а потом застонало, хватаясь за промежность. — В следующий раз, я тебе их оторву или отрежу! Чёрный ход где? Ну! — В подвал надо возвращаться. И мы помчались в подвал, но… не успели. Едва завернули за угол, как холл этого замка-резиденции наполнился грохотом. Потом вспышка и крики. В себя я пришёл на полу, рядом лежал, обхватив колени, мальчишка, а генерал валялся вниз лицом неподалёку. Опер присел на одно колено и стрелял из своего карабина, а фигуры в чёрном падали одна за другой. Бах! Бах! Бах-бах-бах! Выстрелов было так много, что казалось, они слились в один гул. Неизвестные снова стали кричать, чтобы мы сдавались, на что Андрей крикнул, что если они не свалят, то генералу хана. И подняв одной рукой меня и парнишку, опер тут же выстрелил ещё несколько раз в коридор и, поставив генерала на ноги, стал прикрываться им как щитом. Сердце у меня билось как сумасшедшее, руки и ноги дрожали, от всего происходящего вокруг хотелось закричать, но я сдерживался каким-то непонятным образом и тащил пацана на себе, одновременно водя пистолетом в разные стороны. Второй я, кажется, выронил, и ножа что-то не ощущаю. «Вот я растеряха!» — но это мысль задержалась в моей голове лишь на сотую долю секунды, потому что стоило нам пройти в нужную дверь, как она сама распахнулась навстречу и… Бах! Бах! Бах! Две чёрные фигуры с пистолетами в руках свалились к моим ногам. Андрей тут же глянул на меня и быстро крикнул: — Молорик, Жень! Из дула моего ТТ шёл дымок. Пахло порохом, но блевать меня не тянуло, я только смотрел на то, как на чёрном камуфляже расползаются алые пятна, пока опер не потащил меня вперёд. Улица со снегом и полной луной появилась совсем неожиданно. Казалось, я не видел картины лучше. А тут ещё и припаркованная машина. Быстрее забираемся в салон, пока Андрей «контролит» выход, ищу ключи и пытаюсь завести мотор и тут. — А-а-а! Генерал выскочил из машины и бросился на Андрея. И как он смог освободить руки? Как бы отвечая на мой вопрос в лунном свете, тускло блеснуло лезвие моего ножа. — Ну что? А! Сосунки! Я вас и один положу! — он занёс руку над лежащим полицейским намереваясь добить, и в этот момент на него наскочила щуплая фигура. — Не тронь его! Они покатились по снегу. Я схватил пистолет и рванул следом, как тут из двери опять выскочили охранники. Выстрел, второй, третий, четвёртый — ещё несколько фигур остались на снегу. — Ну что? Остались только ты и я! — на меня надвигался здоровый мужик с ножом и обезображенной мордой. Я вытянул руку и быстро нажал на спуск, но пистолет стоял на затворной задержке — патроны кончились. Запасных обойм у меня тоже не осталось. — Ха-ха! А я ведь вас помню! Искатели мальчика Саши, да?! У меня их два было! Один двадцать лет назад, второй — недавно. Второй сильней оказался, настолько, что первый его даже выкупил опять. Никогда этого не понимал! Но материал хороший был, ломать приятно! И вас приятно будет! — Ах ты сука! — я швырнул пистолет ему в лицо, а сам вытащил «подарок» Андрея, ручную гранату Ф1. — Все вы сдохните! Я до каждого из вас доберусь! — Тварь! Тварь! Тварь! — напрыгнул я на него и, выбив нож, тут же принялся месить по голове этим самым чугунным шаром. По лбу, по вискам, по глазам, по отрезанному уху. Я бил и не мог остановиться, все мои руки были залиты кровью, но в себя я пришёл, как ни странно, снова от звуков стрельбы. Быстро перекатился к Андрею и вытащил пистолет из его тёплой руки. Сделал ещё несколько выстрелов, и тут опер сжал мою кисть: — Уходи, Жень! Уходи! Максимку спаси! — Вместе уйдём! Вместе! — шепчу с жаром я ему в лицо. — Нет, оставь меня! Ты хорошо… показал себя… спасай пацана и бегите… — Я люблю тебя, дурак! И никогда не оставлю! Слышишь? Никогда! А дальше я на самом деле не знаю, откуда взялись силы. Перетащил опера в машину, потом сбегал за пацаном, и когда тёмные фигуры стали выбегать одна за другой, просто выдернул чеку и швырнул гранату в тело генерала, выжимая из мотора максимум. Оглушительный взрыв, крики, взревевшая сигнализация — всё это осталось позади. Я просто гнал во всю, не разбирая дороги, слушая, как мальчишка сзади, тихо шептал: — Дядь Андрей, не умирай! и гла-за не… не закрывай! Дядь Андрей! — Да, Андрюх, держись! Держись, блядь! — кричу я, а сам ежесекундно смотрю в зеркало. — Прости, Жень, я… я… надо было тогда ещё сказать… ты мне тож… Макс… позаботься о Максе… и… я вас люблю… После этих слов тонкая струйка крови потекла у него изо рта, и он закрыл глаза. Momma, take this badge off me, I can't use it anymore. It's getting dark, too dark to see, Feel I'm knockin' on heaven's door Knock knock knockin' on heaven's door Knock knock knockin' on heaven's door Knock knock knockin' on heaven's door Knock knock knockin' on heaven's door *