Работа над ошибками

Денис Весь перелёт от Эл Эй до «Большого яблока»* я не сомкнул глаз. Почти шесть часов наблюдал, как храпит во сне наш отечественный гопник на соседнем кресле и как бухают типа «втихаря» мои телохранители, а ещё постоянно думал. Про Сашу мы до сих пор не узнали ничего конкретного, хотя я «запряг» Виктора Степановича, и он нанял частного детектива. Плюс раз в неделю он звонил одному своему хорошему товарищу в полицию, интересуясь, как идут поиски Саши. Последнее, что тот сообщил, это то, что пацана неожиданно вычеркнули из базы данных пропавших без вести. Кто отдал такой приказ и с чем это было связано, выяснить не удалось. Вдобавок связь с нашим адвокатом Евгением Сергеевичем прервалась. Он вместе с тем оперативником, кажется, Андреем, пропали без следа, как в воду канули, и эта пропажа тоже давила мне на нервы. — Масик! Любимый, где же ты? — шепчу я, глядя в иллюминатор, когда уже показались огни аэропорта Джона Кеннеди. — Найдём, не боись! — пробурчал Дима как медведь из берлоги. — Когда? Сколько ещё нужно времени? Нервов? Бабок? — не выдерживаю я. — Не истери, бля! — огрызается он. — Бабла ему жалко! Малой, он… он не ботан какой-нить, не девка! Он… он справится, кароч, я в него верю и в нас я верю! — Можешь не искать, садись на первый ближайший до Москвы — не держу! — Не указывай мне! И я если надо, любого грохну, кто на него попрёт! — в карих глазах парня была железная решительность, и я понял, что это не просто слова. Он на самом деле убьет за Сашку! Я думал, что нам нужно в тюрьму, но оказалось, что со мной хотят побеседовать агенты ФБР. Где держат дядю, я не знал, и надеялся, что вскоре получу ответы на вопросы. Здание Джейкоба К. Явица было видно издалека. Ещё бы, высота метров двести или около того** — этажей больше сорока. Я даже немного вздрогнул, подходя к этой громадине. На входе солдаты в бронежилетах и с автоматами, металлодетектор, но, пройдя их, встретили нас довольно дружелюбно. Женщина негритянка с бейджиком на груди, скалясь во все тридцать два, указала нам на нужный кабинет, но внутрь зашёл только я один, троица осталась в коридоре. — Мистер Боярин… мистер Бояринофф, — коверкая великий и могучий, произнёс мужчина в костюме лет тридцати на вид. — Я — спецагент Рик Грин. Я занимаюсь делом вашего дяди и надеюсь на вашу помощь. — Помогу, чем смогу, но за ответную услугу! — Сразу видно деловую хватку, — ухмыльнулся он. — Что хотите? — Правду! Я хочу знать всю правду! О дяде, об отце, об их делах здесь! — Мы тоже хотим. — Тогда вы первый! — Ебать какой быстрый! — из-за соседнего стола встал второй мужик. Чёрные как смоль волосы, наглая улыбка и блестящие глаза, симпотные, однако, тут агенты и дерзкие. — Уолберг! — одёрнул его первый. — Нам нужно сотрудничать! — Сотрудничать? С этими русскими? И это после того, что они делали! — Майк! Иди сделай нам кофе, разговор с господином Бояриноффым у нас будет долгим. Кстати, вам нужен переводчик? — Нет, я вас понимаю. Просто прошу говорить помедленнее. И у нас ведь просто беседа? — Конечно. Он взял со стола папку и протянул мне. На первой же странице была фотография. Дядя Сёма в окружении двух мужиков. Похоже на каком-то званом ужине или ещё какой светской тусовке. Все трое были одеты в смокинги и улыбались. — Вы знаете людей, что стоят рядом с вашим дядей? — Нет. — Хорошо, а такие фамилии как Маллинг и Вилейн вам приходилось слышать? — Нет. — Может быть, ваш отец упоминал их при деловых разговорах или в неформальной обстановке? — Нет. Я ваще не понимаю, кто это?! Я прилетел за две с половиной тысячи миль не для того, чтобы меня спрашивали про каких-то неизвестных мне типов! Я хочу знать, что с моим дядей! — Он задержан, но думаю, скоро ему будут предъявлены обвинения. — В чём? — вот этого вопроса я ждал и боялся. Да, дядя Сёма далеко не святой. Наверняка с батей мутили тёмные делишки на Родине. Одна только поездка в его «Надёжные руки» запомнилась мне навсегда. Но тут? Он же вообще, по сути, врач, а не бизнесмен. — В чём? — повторил я. — В чём его обвиняют? В том, что он икру и водку из России привёз контрабандой?! — Нет. — Мужчина стал серьёзным. — Он вступил в сговор с двумя нашими высокопоставленными лицами и собирался незаконно привести в нашу страну несовершеннолетних для сексуальных утех. Если короче, то педофилия и торговля людьми. За определённые действия, а именно, отстаивания интересов вашего отца, его бизнеса, ваш дядя договорился о «подарках» для наших чиновников. — Чи-го? Чего, блядь? — нижняя челюсть у меня просто упала. — Что значит «чигоблят»? — переспросил агент. — Не берите в голову. — Не понял! — Не заморачивайтесь. Лучше дайте мне с ним поговорить. Уверен, это какая-то ошибка. — Конечно, вы поговорите. Мы настаиваем на этом. И, пожалуйста, помогите нам! Поговорите с ним откровенно. Нам очень нужно знать детали. Это крайне важно для дальнейшего расследования и… — Грин, мать твою! — в кабинет ворвался черноволосый. — Оу, сорри, ты не поверишь! Только что прослушка доложила, что Маллинг и Вилейн сделали заказ на убийство и перевели пятьсот тысяч на счёт одной фирмы в России. Но она скорей всего липовая. — Ты шутишь?! — Нет. — Срань Господня, так это же железные доказательства. Теперь они на крючке. Кого хотят убрать? — Да какого-то русского в Москве. И конторка эта скорей всего ширма для местных бандитов. — Что-нибудь ещё известно о будущей жертве? — Не особо, только то, что у него дом где-то на «Рубловка» и они называли его белоголовым монстром. — Вы что-то слышали об этом? — обернулся он ко мне. Я лишь мотнул головой. — Окей, тогда займёмся сейчас этим! — и он уже набросил пиджак, но я остановил их. — Стойте! А как же я? Как мой дядя? — Мы сейчас организуем вам встречу, и мы настоятельно рекомендуем вам склонить его к сотрудничеству. Иначе его перевезут в тюрьму. А там всякое может случиться. — В смысле? — не понял я. — Мы считаем, что его показания могут стоить ему жизни. — Я сделаю всё, что смогу. Небольшая прямоугольная комната. Серый цвет кругом, большой стол посередине с какими-то дырками, два стула по краям — всё привинчено к полу. Ещё зеркало во всю стену, хотя кого они обманывают, это в комнате оно зеркало, а снаружи просто стекло. Не успел я толком привыкнуть, как дверь открылась и ввели… его. Дядя Семён, человек, с которым я общался гораздо меньше, чем с отцом, но всё же помню, как он навещал нашу семью, когда я был мелким. Да и в тот раз, когда я лежал в его клинике, он не зверствовал, хотя тогда я хотел его убить, и весь персонал там до кучи. До сих пор помню те болючие уколы, но сейчас… Сейчас, глядя на этого похудевшего и измождённого мужчину с синими кругами под глазами, я вдруг вспомнил, как он — тогда молодой и здоровый — носил меня на своих плечах и запускал со мной вертолёт на радиоуправлении, который он мне и подарил. — Привет, дядь… — Я встал и хотел подойти, а он первый бросился ко мне и обнял. — Наручники! — прогремел басом охранник за спиной, и, оторвав дядю от меня, велел ему сесть и прикрепил наручники к тем дыркам в столе. — Я так рад тебя видеть! — Я тоже! — Почему ты? Почему один? Где отец? Где адвокаты? Ты один или есть кто-то из посольства? На залог, если назначат, деньги есть? — начал засыпать он меня вопросами. — Я один, дядь Сём. Батя, он… Он, не знаю, когда приедет, если приедет. Адвоката сегодня же найму, и у меня к тебе разговор серьёзный. — Как Толя не приедет? Он что, забыл, что это наше общее дело? Забыл, что я ввязался в это и из-за него в том числе? Или его этот ублюдок гэбэшный запугал? — Стоп, дядь Сём. Стоп. Давай объясни мне всё с самого начала и тогда возможно тебе помогут. — Кто? — Ну эти, как их? Спецагенты. — Ты что, с ними? — Дядя вытаращился на меня, будто я на него пистолет наставил, даже звякнул наручниками. — Никогда я этим сукам ничего не скажу! Пендосы чёртовы, спят и видят засадить меня на тыщу лет. — Они всё равно посадят, но, если ты будешь сотрудничать, будет меньше. И главное — расскажи мне! Иначе я ничего не смогу сделать! — Где отец? — перебил он. — Когда я уезжал, он был в коме. Долго рассказывать, но… из-за меня он, кароч, пострадал. А я вот как узнал, что ты тут, сразу поехал тебя выручать, — немного кривлю душой я. — Ясно. Значит, этот оборотень в погонах до Толяна раньше добрался! Ну сука! — Дядь Сём! — Ладно, всё равно иначе никак. А ведь я изначально думал, что это плохая идея, но твой отец за неё уцепился, как клещ. «Бабки, бабки, сука, такие бабки!» — орал как припадочный, а теперь… Эй, налейте кофе, плиз! — крикнул он в сторону двери. — Оно у них дрянь, но за пять минут я не уложусь. …Всё началось года полтора назад, как раз, когда ты вернулся от меня домой. Тогда на мою клинику вышел один человек от наших федералов. Предложил крышу. Я хотел отказаться, но тот стал запугивать, и я обратился за помощью к брату. Потом мы с Толькой встретились с этим… этим уродом белобрысым и брат, как ни странно, с ним договорился, хотя я и был против. Но меня особо не послушали — в конце концов, это просто бизнес. А потом, когда деньги пошли рекой, я как-то сам привык. Знаешь, я всегда завидовал Тольке. Вот я, хоть и учился всегда лучше, а толку? Я — обычный врач. Клинику-то открыл благодаря ему. А он?! У него и дело своё, и деньги, и семья, и сын вон какой вымахал! — Он протянул руку, намереваясь потрепать меня по волосам, но наручники не дали этого сделать. — Что за бизнес, дядь Сём? — Человек этот тогда предложил вот такую схему — его люди находят и привозят ко мне в клинику людей… Разных людей. В основном, ну скажем так, молодых и социально незащищённых. — Дядь Сём, ну чё ты мне втираешь? — не выдержал я. — Я уже взрослый. Говори, как есть! Детей?! Они похищали детей?! — Да. — Дальше! — Ко мне на работу сразу устроился один молодой доктор. Раньше он работал в нашей городской психбольнице и тут «этот» попросил его взять. Настойчиво так. Я сомневался. Честно! Но доктор Глебов оказался профи, и очень мне помог. Правда потом он заявил, что для «дела» ему нужны помощники и он сам их найдёт. Мне оставалось только официально их оформить за скромную зарплату. Скажу сразу, это довольно тёмные личности. Одна женщина вообще сидела и только вышла, но благодаря тому, что Толька раньше познакомил меня с Леонидычем — это губернатор наш — мне никакие инстанции были не указ. Хотя… Хотя знаешь, эти его помощники вызывали неприязнь, особенно толстый один. А ведь он раньше тренером детским работал. — Они все вместе похищали детей? — Нет. Что ты? Дети появлялись каждый раз неожиданно. Где их брали, откуда и кто, я не знаю! Но ими всегда занимался Глебов. Он даже забрал у меня часть этажа и организовал там что-то типа своего царства. Благо размеры у нас позволяют. — Погоди, дядь Сём, а в чём суть бизнеса? Я реально не втыкаю! — Глебов их готовил. Он снимал видео с ними, а потом… Потом он увозил их с собой. Говорил, что в Москву. И почти всегда возвращался один, а на счёт клиники падала очень приличная сумма. Я смог наконец-то купить дом в Варне***, уже собирался взять Ягуар Икс Джей, и тут… Дверь отворилась, и охранник внёс два пластиковых стаканчика и поставил их на стол. — Вот. Я уже хотел… — Ты совсем, что ли? — смысл сказанного наконец дошёл до меня, и я вскочил так, что кофе разлился по столу, а в дверь ворвался всё тот же мордоворот, но увидев, что никто никого физически не оскорбляет, тут же скрылся, но меня уже было не остановить. — Как ты мог?! Как ты мог, дядь Сём?! Вы, блядь, больные, что ли?! Это же дети! Дети! А вы их продавали как… Как игрушки в магазине! — Это просто бизнес, племяш. Просто бизнес! Я сжал кулаки и хотел было въебать ему, но всё же сдержался. Мне нужна правда, и, кое-как отдышавшись, я спросил: — Что дальше? — Бизнес шёл хорошо, но тут твой отец рассказал, что у него есть интересы по бизнесу и друзьям здесь в Штатах, и что некоторые здесь будут не против отведать «клубнички». Но тут в дело вмешался этот придурок. Оказалось, сучья гэбэшная натура взяла своё, и, продавая малолеток, приятелям и знакомым Толяна он собирал компромат на этих людей, но не пускал его в ход, до поры до времени. А когда у твоего отца наметился серьёзный контракт, здесь он решил и сюда сунуть свой длинный нос и загребущие лапы. Я поехал сюда на научную конференцию на тему лечения посттравматических синдромов и заодно должен был встретиться с одним конгрессменом и сенатором. Они дали бы «зелёный свет» проекту твоего отца, если бы мы договорились о подарках, но вмешалась эта сволочь! Он решил через меня попробовать завербовать их. Я должен был склонить их пообщаться с ним, но они оказались не дураки! Я предупредил их, с кем они могут иметь дело. Тем более в последнее время он стал требовать долю от… от продаж больше, чем раньше. Жадная скотина! Узнав, что за мной не только брат-бизнесмен, но ещё и эфэсбэ, Джек и Уолтер тут же обрубили все контакты с нами, а меня задержали прямо в номере отеля. Вот так, племяш! Я сидел потрясённый, схватившись за голову. Мои самые родные люди, отец и дядя, занимались таким… Таким, что не могу подобрать слово. Как? Как они могли? — Это просто бизнес, племяш! — вновь повторил дядя. — В мире всегда будут богатые и бедные. И если тебе удалось заработать, ты — молодец. Неудачников никто не любит и каждый выживает, как может, выбивая себе место под солнцем. Просто понимаешь мир так устроен, нелегальный бизнес всегда приносил гораздо бо́льшую прибыль, чем легальный. Я думаю, со временем отец бы тебя всему научил, и ты бы занял его место. Так что ничего личного! — Не всё в этом мире можно измерить деньгами, дядь Сём. Если я узнаю, что из-за вас с отцом кто-то погиб, я вас… Я дам против вас показания! — Ч-что? Что ты сказал? Денис! Денис опомнись! Я же твой дядя. Я ж тебя вот таким нянчил. — он вновь вскинул руку, показывая какого роста я был в детстве, и наручники звякнули. — Я не стану на сторону похитителей-извращенцев. Я не такой! А ты, если не хочешь сесть тут на всю оставшуюся жизнь, то расскажешь этим агентам всё, что знаешь. Кто такие Маллинг и Вилейн? — Это Джек и Уолтер. — Фэбэровцы сказали мне, что они тоже на крючке у них, и они хотят убить какого-то русского в Москве. — Значит, Федя дал ход компромату на них. Тот, что у него был. Надеюсь, у них получится! — Федя — это тот фээсбила?! — Да. Его зовут Фёдор Игнатьевич Окунев. И он настоящий действующий генерал. — Дядь Сём, а ты знаешь, ну, кто покупал и куда отвозили детей? — Нет. В такие тайны меня не посвящали. Какой диагноз у отца? Я могу надеяться на то, чтобы увидеть его или хотя бы позвонить? — Когда я уезжал, он был в коме, так что не знаю. Адвоката я найму сегодня же, а ты… Как ты мог, дядь Сём? Я ж тебя тоже люблю как отца. Мужчина опустил голову и замолчал. Уходя, я обернулся и на прощание сказал: — Деньги не главное! Не главное! Есть то, ради чего стоит жить, и для меня это не бабки! Это… Это любовь. Любовь! Второй агент — как его там? Уолберг, кажется, — подошёл ко мне в коридоре. — Я был не сдержан, извините. Вы уговорили его? — Думаю, он расскажет всё. На свободу всем хочется. — Наверное, вы правы, и главное, у нас теперь есть имя. И кстати, даже в беседе с вами ваш дядя… Он юлил. — Я не заметил. — Хм, — черноволосый снова улыбнулся. — Ваш дядя сказал, что конгрессмен Уолтер Вилейн и сенатор Джек Маллинг не стали с ним сотрудничать, как только узнали, что ваш дядя и отец связаны с русскими спецслужбами, но если так, то зачем им заказывать убийство последнего? И откуда у этого генерала Оку… Окуньева… Чёрт бы побрал ваши фамилии! Извините. Так вот, откуда у него компромат на них? — Я об этом и не подумал! — уставился я на мужчину. — Он выгораживает себя. Я думаю, ваш отец предложил просто перестать делиться с генералом, и сразу напрямую, минуя его каналы, перевозить несовершеннолетних к нам. Но у того уже был компромат на наших, и он дал ему ход! Мы ведь вышли на них благодаря одному видео. — Что за видео? — Мы получили его через пару недель после Рождества****. Какая-то частная закрытая вечеринка, на ней… Ох, мой Бог, там такое. Рик до конца так и не досмотрел. Хотя он не слабак. Тинейджера, мальчишку, совсем молодого лет пятнадцати-шестнадцати насилуют несколько часов подряд толпой, по-всякому издеваются, избивают в кровь, пытают, а под конец… под конец отрубают голову. — Ебать! — вырвалось у меня. — Чё?! Чё ж вы сразу этих своих Вилейных и Маллингов не посадили на миллион лет или не прожарили до корочки? — Съёмка плохая. Распознать лица практически невозможно. Его перед тем, как подбросить нам, умело смонтировали, но дали понять, что среди гостей есть граждане США. И не какие-нибудь брокеры. Я молчал, переваривая услышанное. Ну, дядя! Как он мог? Как такое вообще возможно? Это ж, блядь, в голове не укладывается — пацану голову рубить! Бр-р! Да если бы кто Сашку бы так, да я бы… «Убил!» — вспомнился гопник со шрамом, и сейчас я был с ним согласен. — Кстати, раз вы теперь знаете про ваших злодеев, то чего не арестуете их? И раз они хотят убить человека. — Работаем. Правда мы немного опоздали. — Да? — Да. С нами уже связались ваши из «Кэй Джи Би», — он улыбнулся. — Я знаю, что правильно произносится «Эф Эс Би». Бандиты, нанятые Маллингом и Вилейном, устроили перестрелку недалеко от Москвы. Пока по неподтверждённым данным, они убили бывшего генерала этого ведомства. Я думаю, того самого Окуньева, ну и сами потеряли несколько человек. Так что теперь эти двое окажутся в камере или на электрическом стуле. Грин в этом деле пробивной — терпеть не может извращенцев, так что наверняка скоро получим разрешение на арест. — Ясно. Я могу идти или у вас ещё есть вопросы? — У Рика может быть. Оставьте ваши контакты, мы позвоним. — Окей, — и продиктовав ему номер телефона, я пошёл на выход. Троица встретила меня печально и молчаливо. — Ну чё? — первым не выдержал Дима. — Ничего хорошего. Все люди — суки! — Ну это не новость. Куда двинем то? Обратно в Лос-Анджелес или тут осядем? — Пока не знаю, но думаю… — звонок не дал мне договорить. Звонил Евгений Сергеевич! Весь полёт до Челябинска я даже не пытался заснуть, всей душой, всеми мыслями я был там, где был мой Масик, но вырубать меня начало на полпути. А гопник со шрамом, чуть ли не бегал по салону, и в итоге упал на соседнее кресло со мной. Нам предстояло провести в воздухе чуть ли не пятнадцать часов, и я умолял всех на небесах и наших лётчиков, чтобы мы летели быстрее. Вот была бы возможность, я космическую ракету бы заказал, лишь бы быстрее добраться до Челябинска. Евгений Сергеевич вкратце рассказал, что по неподтверждённым данным Сашка может быть в дядиной клинике. И мы мчались туда. Из аэропорта в бешенном режиме, покупая билеты, я связался с Виктором Степановичем. Оказалось, он тоже хочет сообщить мне радостную новость — батя вышел из комы, но в себя пока толком не пришёл. Мычит, сопит, ест-пьёт и не говорит. А я, в свою очередь, помня, что там за клиника, попросил у него направить нам на помощь всех, кого можно: полицию, прокуратуру, Следственный комитет, ОМОН, Росгвардию, МЧС, военных и вообще всех, кто мог бы помочь, и даже если бы он не смог договориться ни с одним ведомством, я бы всё равно полез туда. Даже один! И вот прямо из аэропорта на арендованной тачке — таксисты бы нас не поняли — мы неслись по направлению к клинике дяди Семёна «Надёжные руки». И мы! Мы опоздали! ОПОЗДАЛИ!!! Дорога, что вела в «дурку», была буквально перекрыта из-за обилия машин, что ехали в том же направлении. Тут была и скорая помощь, и полицейские машины, и красные пожарные, и грузовики. Я заметил два тяжёлых КамАза в камуфляжной раскраске. А потом Кирилл, который был за рулём, чтобы хоть как-то разбавить напряжение в салоне от того, что мы плетёмся с черепашьей скоростью, включил радио. — …И мы напоминаем, что сегодня в частной клинике «Надёжные руки», принадлежащей нашему земляку Семёну Борисовичу Бояринову, произошло чрезвычайное происшествие. Как стало известно на эту минуту, несколько пациентов подняли бунт, устроили пожар и захватили в заложники несколько человек медперсонала. На разрешение ситуации выехали сотрудники полиции и ОМОНа. Мы следим за ситуацией и… — Блядь! — выругались мы с гопником одновременно. На территорию нас не хотели пускать, но благо я знал тут каждый метр — всё же был тут не обычным пациентом, а VIP-персоной, и дядя со временем разрешил мне гулять везде, где захочу. Сирена ревела так, что даже на улице было слышно. Из некоторых окон валил дым, а из дверей попеременно вбегали и выбегали люди. Некоторых, что были в синей больничной робе, полицейские сразу ловили и укладывали лицом прямо в подтаявший снег, за некоторыми гонялись. Лишь немногие стояли в стороне, находясь «в своём мире». Мы с Димой побежали в самую гущу, туда на второй этаж, где должно было находиться отделение этого самого доктора Глебова. По пути я вертел телефоном с фоткой Масика перед лицом каждого встречного и поперечного, но народ просто сбивал меня с ног. Дима, вон, вообще чуть в драку не полез. И тут я заметил, как рыжий парнишка, примерно моего возраста, сидит под столом и, обняв колени, плачет. Приседаю к нему. — Скажи, ты видел этого пацана? Внутрь врываются полицейские с дубинками и с щитами, Дима оказывается рядом и хватает меня за руку. — Валим! Иначе загребут! — Надо узнать про Масика! — отмахиваюсь я и тычу телефон в лицо парнишки под столом. — Эт… это Саш. Саша, он хороший! — Где он? — закричал Джо, что парень аж сжался. — Я… я… я не знаю! С Кусачкой на улицу убежа-жал! Не сговариваясь, мы полетели вон. Какой-то животный инстинкт подсказывал мне дорогу. Повороты, распахнутые и закрытые двери, выбитые окна. Я бежал на улицу, чувствуя, как сзади взгляд толпы обжигает мне спину. На улице уже поставили оцепление, но нам вновь повезло — за поворотом там, где был выход из столовой, виднелись распахнутые ворота и множество следов, идущих по снегу. Ну же, Масик, держись! Я иду! Мы идём! Где-то раздаются выстрелы, но я не могу думать сейчас об этом, если меня пристрелят — пускай! Но перед этим я должен найти Сашу! Запыхавшись и чувствуя, как пар буквально валит с меня, а футболка прилипла к телу, я резко торможу у берега какой-то речушки. Дима сопит рядом, подбирая какую-то хрень на снегу вроде чёток. Следы кончились. Лёд проломлен, и в полынье виднеется чёрная вода. — Не-е-е-ет! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! — закричал я и упал рыдая. Кто тащил меня обратно, я не помню. Просто тупо смотрел, как Диму вытаскивают из воды — он хотел нырнуть. Смотрел на весенний лес впереди, на дорогу за ним, по которой ехала одна единственная машина, синего цвета. Смотрел на всё и ни на что не реагировал. Я потерял Сашу! Всё остальное сейчас было для меня неважным. Зачем мне теперь жить?..