Макс
Пиздец, уже третья сигарета подряд. Такими темпами я никогда не брошу. И всё из-за тебя, тупая ты стерва. Надо было в библиотеку заявиться именно в тот момент, когда там был я! Какого ты вообще там делала так поздно? И где, чёрт возьми, Тревор?.. — Салют, давно ждёшь? Хрен пойми откуда появившийся Тревор приветственным жестом протягивает кулак. — Примерно три сигареты, — отбиваю, но всем видом показываю, что уже порядком запарила его пунктуальность. — У-у, ты чего это? Ты ж бросить собирался. — Я в курсе, заткнись, — его напоминание раздражает, делаю глубокий вдох, стараясь хоть немного взять себя в руки, — Я не в духе, друг. Серьёзно, совсем не до его нравоучений. Мне на нём сорваться сейчас вообще ничего не стоит. А Тревор, конечно, терпеливый, но открытую агрессию без внимания не оставит. — Понял, не дебил. Докуривай и пошли, хочу за час-полтора управиться сегодня. — А что это вдруг? — Дела у меня, — сухо отвечает, отведя глаза. И давно он занятой такой? Раньше в качалке жить вообще мог. — Ну, и кто эта бедная девочка? — Ой, завали, Фолл, — фыркает куда-то в сторону, — У меня батя завтра приезжает, надо срач убрать, а то опять начнётся. Предки всё время к нему пристают, периодически устраивая налёты с проверками на его холостяцкую берлогу. Считают, что он не справится с самостоятельной жизнью и помрёт, чуть только они оставят его без опеки хотя бы на месяц. Зря они так. То, что он именует срачем, — это парочка разбросанных по хате футболок и несколько немытых тарелок в раковине. Я бы его даже хозяйственным назвал, со всем нормально справляется. Даже готовит неплохо, но до меня ему, ясен хрен, далеко. Надо видеть его лицо, когда он ест что-то, что готовил я. Разумеется, это тешит моё самолюбие, но я и без того всегда был уверен в своих навыках на этом поприще. Я не понимаю людей, которые не могут позаботиться о себе сами в таких элементарных вещах, как приготовление пищи. Не говорю о чём-то сверхъестественном, но не уметь готовить простейшие блюда — стыдно. Некоторые отмахиваются, аргументируя тем, что живут небедно и могут позволить себе доставку еды или регулярные походы во всякого рода кафе. Ничего не имею против, но человек обязан уметь позаботиться о себе сам в случае непредвиденных обстоятельств. Или аргумент ещё лучше: «зачем мне уметь готовить, если это делает моя мама/девушка/собака?». Ленивые, наивные идиоты. Мой опыт учит, что реальность такова: единственный, на кого ты всегда можешь безоговорочно рассчитывать — ты сам. — Знаю я твой срач. Составить компанию? Я после зала свободен, в магаз зайдём за продуктами — и к тебе. — А что твои? Ральф голову не откусит? Тревор помнит строгость моего старшего брата. — С Ральфом договориться можно, он поймёт. Да и Шон сегодня у друга ночует. — Ну, смотри, я только рад, — глаза в предвкушении заблестели: наверняка уже выбирает, что выпросит сегодня на ужин, — Спасибо. — Хоть пожрёшь нормально, дебич, — смеюсь. Настроение начинает выравниваться. Надо отдать Тревору должное: хоть чем у меня голова забита, а после наших разговоров уже как-то всё и не так отвратно. Не зря, наверное, лучшие друзья.***
Восемь... Девять... Д-десять... — Блять, — трясущимися от напряжения руками еле кладу штангу на подпорки и чуть не дохну прямо там, лёжа на скамье. Тревор, как обычно, страхует. Последние два раза он держал руки совсем близко к металлическому грифу, но так и не дотронулся до него. Всё правильно. Иллюзия поддержки облегчает последние толчки: будто чувствуешь, что разделил с кем-то ношу, и мозг обманывается. Руки мёртвым грузом висят по обе стороны скамьи, касаясь пола. Ничего не чувствую, кроме жара в мышцах и головокружения. Надо вставать, к тренажеру уже образовалась очередь из громил, а я всё валяюсь трупом на этой скамье, боясь даже пошевелиться. Видимо, ста двадцати килограмм всё-таки было дохрена. Если поймаю перетрен, будет паршиво: как минимум, мигрень до конца дня, тошнота и слабость. Но пока, кажется, не так всё плохо. Огонь. Тревор стоит рядом и терпеливо ждёт, глядя на меня с лёгкой обеспокоенностью. Он знает, что такое бывает и нужно просто дать немного времени. Мужики уже начинают что-то бурчать, недовольно пялясь в сторону моего почти бездыханного туловища. Да понял я, понял, съёбываю. С колоссальным трудом отрываю спину от скамьи и, поднимаясь, отхожу от тренажёра на пару метров. Руки болтаются, как у марионетки без кукольника. — Понавешают себе груза, а потом откачивай их, — какой-то бугай, снимая лишние блины со штанги, слишком громко бубнит себе под нос, — Нечего строить из себя хер пойми что, если не строитель. — Не надорвись, — бросаю, не оборачиваясь. Не выйдет, чувак. Он может выпендриваться, сколько угодно, я всю агрессию с потом выгнал. Меня теперь вообще ничего не колышет.***
Знаешь, за что я благодарен тебе, Мия? Каждый раз, когда я сталкиваюсь с тобой, в этот день тренировка проходит просто на ура. Злость — отличное топливо. А ты ужасно злишь меня. Что за талант такой идиотский? Горячая вода отправляет освобождающую волну вниз по телу, налитые кровью мышцы постепенно расслабляются. Иногда хочется просто замереть так, в этом мгновении, как можно дольше не возвращаясь в противоречивую реальность, которая постоянно заставляет тебя сомневаться в своей адекватности. Что это было — там, в библиотеке? Уже несколько часов пытаюсь понять, чем руководствовался тогда, но не могу. Я не собирался к тебе подходить. Сразу, как тебя увидел, решил, что пора свалить подальше и не тратить время. А ты стоишь такая вся занятая у полки с книгами, в обтягивающих джинсах и массивной толстовке, скрывающей верхнюю часть тела. Но я-то помню твою фигуру. Ещё с того момента, как увидел тебя на стадионе, бегающей кросс в коротких шортах и обтягивающей майке. Кто-то скажет, что здоровенный бюст — это лучшее, что может быть у девушки, но я не согласен. Тебе очень идёт твоя маленькая аккуратная грудь. Так же, как и твоя аппетитная задница, которую ты всё время демонстрируешь плотно прилегающими вещами. Я всё же подошёл, а ты снова плюнула в меня своим ядом. Сексуальная, до невозможности дерзкая гадина. И я — идиот, позволяющий тебе думать, что ты можешь поставить меня на место. Как же ты меня бесишь, стерва. Когда я подошёл ближе и до меня донёсся твой запах, меня словно шарахнуло и перед глазами возникла пелена. Захотелось подойти настолько близко, чтобы как следует насладиться этим ароматом. Почему я раньше этого не замечал? Ты пахнешь каким-то сумасшедшим коктейлем из неподдающихся описанию оттенков. Ничего подобного я в жизни не ощущал, твою мать. Мия, мне крышу сорвало напрочь. Меня волнует вот что: почему ты не остановила меня? Почему, блять, позволила всё это? Что в этот момент происходило в твоей невыносимой башке? И как далеко всё могло зайти, если бы та бабка не разоралась? Кажется, эти вопросы так и останутся без ответа. Ты правильно сделала, что сразу же свалила. Я видел страх в твоём тёмно-карем взгляде. Возможно, тебе было противно с самого начала, но ты боялась меня. Боялась, что я причиню тебе вред, если ты будешь сопротивляться. Я настолько ублюдок в твоих глазах, Мия? Знаешь, что я почувствовал, когда ты убежала? Облегчение. Я стоял там один, в шоке от того, что только что творил. Мозг снова включился и я понял, что твоё бегство — самый правильный исход, лучший из возможных. А знаешь, что пришло за облегчением? Разочарование. И злость.***
Как я и думал, у Тревора дома почти идеальный порядок. Не знаю, что он тут собрался прибирать, но ему виднее. По пути мы забежали в супермаркет неподалёку и взяли всё для приготовления ужина. Когда Тревор узнал, что я собираюсь готовить, он посмотрел на меня недоумённым взглядом. — Макс, я, конечно, не эксперт, но ты точно не переутомился? Курица с апельсинами? Я правильно понял? — Ты действительно нихрена не эксперт, чел, — иногда его консерватизм меня очень забавляет, — Доверься, тебе зайдёт. — Ох... Как скажешь, друг. Пока я вожусь на кухне, он успел пропылесосить, несколько раз пройтись по квартире и переложить несколько вещей с одного места, на котором они и так нормально смотрелись, на другое. Ещё он полил цветы, всё верно, у этого придурка есть комнатные растения, и протёр пыль везде, до куда только дотянулась его дотошная рука. — На кой хрен тебе цветы? — Ты в курсе, что они вырабатывают кислород? — Ой, только не начинай, умоляю, — практически смеюсь в голос с его потрясающего аргумента и лица долбаного гения. Мой смех прерывается, когда я слышу мелодию его телефонного звонка. Тревор отвечает и какое-то время говорит, чуть снизив голос, но я всё равно отчётливо слышу. Правда, ничего, кроме "так", "понял" и "да, конечно" он не произнёс. Становится любопытно, но жду, когда он сам расколется. Долго ждать не пришлось. — Макс, такая ситуация... — виновато мнётся, отведя глаза в сторону. — Ну, давай живее. — У моей подруги некоторые проблемы, семейные. Короче, ей нужно у кого-то сегодня переночевать. — И этот кто-то, разумеется, наша "Мать Тереза" Тревор? — Именно так. — Мне свалить? — Не-е, у меня хватит спальных мест. Но ты не против её компании? — Да мне похеру как-то, пусть приходит. Твой же дом. — Принято. Она скоро будет. Я солгал ему. Я не против других людей, в принципе, но сегодня я бы вдвоём посидел. Хотелось поговорить с ним по душам, поржать, пожаловаться немного на жизнь, в конце концов. Кому иначе жаловаться, как не лучшему другу? Другим нельзя знать, что тебя что-то беспокоит, — так у парней заведено. Идиотская хрень, но социум живёт по своим правилам, и если ты не будешь их соблюдать, рискуешь стать изгоем. Не то, чтобы очень этого боюсь, но пока не готов. Я выключаю духовку и готовлю на стол, на три, чтоб её, персоны. Раздается звонок в дверь. Удивительно вовремя, она словно ждала, пока я закончу. Из коридора показывается высокая женская фигура в свободных штанах и обтягивающей майке. Копна огненно-рыжих волос рассыпалась по веснушчатым плечам. Губы изгибаются в довольной полуулыбке. Как-то не похоже, что у неё проблемы. — Привет, ты — Макс, да? — она подходит и протягивает мне руку. В девчонке ноль застенчивости. — Ага, привет. А ты... — жму протянутую ладонь. — Саманта. Будем знакомы.