Мия
— Милая, ты какая-то бледная, — увидев меня, в буквальном смысле влетевшую в дом, мама оторвалась от ноутбука и обеспокоенно оглядела меня с ног до головы, — От кого так неслась? Всё в порядке? — Д-да, привет, мам, просто... — перевела дыхание и наконец выпрямилась, натягивая спокойное выражение лица, — Просто задержалась в библиотеке, а потом вспомнила, какое гигантское у меня домашнее задание, и заторопилась домой. Промолчав в ответ, она лишь с недоверием сощурила глаза, но кивнула и вновь принялась настукивать по клавишам очередной роман. Я поняла, что всё-таки не привыкла пока к подобной реакции. Ещё пару лет назад она бы бросила все свои дела, сгребла меня за плечи и, заглядывая в глаза, начала бы судорожно допытываться, что стряслось у её крошки. Сейчас же она словно... Доверяет мне? Верит, что я уже взрослая и смогу сама решить свои проблемы? Или же просто пересмотрела приоритеты? Что ж, не так уж это и важно, если учесть, что я действительно могу практически полностью позаботиться о себе сама. К тому же, её увлечение писательством, которое за последний год существенно набрало обороты, без сомнения, приносит ей удовольствие, так к чему её отвлекать? Нет абсолютно никакой необходимости в том, чтобы вновь добывать доказательства её любви — этот сложный возраст, к счастью, был пройден. Сейчас я бы даже сказала, что немногим повезло с родителями так же, как мне. Пока мысленно рассуждала об этом, я всё смотрела, как она сосредоточенно уставилась в экран старичка-лэптопа, прошедшего с нами огонь, воду и крошки от сахарного печенья, застрявшие под клавишами, и быстро-быстро стучала пальцами по клавиатуре. Позже обязательно узнаю, над чем она трудится в это раз. Кажется, относительно недавно она обмолвилась, что неравнодушна к вампирской тематике. Прокручивая эту мысль, я почувствовала, как губы тронула теплая улыбка. Я беззвучно усмехнулась, снисходительно покачала головой и наконец вернулась к своим планам. Джинсовка приземлилась на кресло, а я зашла в ванную и сразу обратила внимание на своё отражение в зеркале: волосы жутко растрепались, утренние аккуратные стрелочки стали напоминать боевой раскрас (пора бы отучиться от привычки бесконечно трогать лицо в моменты стресса), а в глазах ещё теплились следы паники. Весь мой вид в это мгновение сильно напоминал дикую лесную зверушку, пару минут назад улепётывающую со всех ног от какого-то грозного хищника. Попробуйте сказать, что это было не так. Прохладная вода смыла с лица следы стресса вместе с потрёпанным мейком, но нервы не успокоила. Пару минут я стояла и просто глубоко дышала, усердно стараясь привести в порядок мысли и поймать атмосферу домашнего комфорта и безопасности. Чёрта с два. Надо будет потом поработать над стрессоустойчивостью. Приняв решение как можно меньше тревожить домашних видом а-ля «хозяйка этого взгляда видала некоторое дерьмо», я тихонько вышла из ванной, направившись к деревянной лестнице на второй этаж. Мой взгляд был рассеян, подражая расплескавшемуся по сознанию туману усталости вперемешку с остаточной тревожностью, так что такая осторожность, как смотреть себе под ноги, казалась мне пустой и необоснованной растратой ресурсов. Благо, в этот раз акта травмирования конечностей в результате неуклюжести получилось избежать. Как только мои ступни на ощупь нашли прохладную поверхность ступенек, ведущих на второй этаж в моё v.i.p. логово, я расслышала, как папа мерил тяжелыми шагами площадь своего кабинета и изредка что-то бубнил, хотя совершенно точно был там один. Думает вслух? Или говорит по телефону? В любом случае, отвлекать его в это время - сомнительная идея, так что было принято решение поздороваться позже. Как только дверь, отделяющая мою обитель от всего мира, закрылась, я моментально стянула через голову толстовку, стащила до колен джинсы и, оставшись практически в одном белье, тут же облегчённо рухнула на кровать, раскинув руки. В глянцевом потолке отразилось тело симпатичной девушки: вымотанной, взволнованной и страстно желающей в эту самую секунду только одного — проваляться в этой кровати три вечности подряд, забывая обо всём на свете. Никогда не думала, что обыкновенный поход в библиотеку может закончиться неунимающейся дрожью в руках, убивающей сухостью в горле и клокотанием сердца, то и дело заглушающим прочие звуки. Я прикрыла глаза, но тут же осознала, что зря. В памяти мгновенно начали всплывать один за другим, словно фрагменты фильма, обрывки столь странного столкновения в тускло освещённом коридоре книжных шкафов. Твоё горячее тело в такой критической близости с моим. Изучающие, но в то же время словно светящиеся янтарной опасностью глаза, заглядывающие в самую суть, прожигающие, испепеляющие. Прикосновения, практически невесомые, но оставляющие свои следы глубоко под кожей, от которых я вряд ли смогу избавиться в ближайшее время. Хриплый, низкий полушепот, вибрациями разгоняющий по всему телу толпы мурашек, до кончиков пальцев, проникающий в сознание и, очевидно, блокирующий мозг. Запах... Я чувствую его даже сейчас, он мгновенно заполнил собой всё пространство вокруг меня и забрался глубоко в лёгкие. Ты, чёрт бы тебя побрал, легко можешь свести с ума, если того захочешь. Что я чувствовала тогда, находясь в этом противоречивом плену? Было ли что-то, кроме всепоглощающего страха перед тобой и неизвестностью? Разумеется, было. Это, блять, было возбуждение. Я хотела тебя, Фолл. Вернее, не я, конечно, тебя желало моё безмозглое тело. Потому что это ни коим образом не могла быть я. Просто наваждение, минутная слабость. Точка. Решившись отогнать окутавший меня морок, я усилием воли пыталась вернуться к тому, почему тебя презираю. Ты грубый, неотёсанный мужлан, считающий себя лучше, выше других. Я поняла это сразу, как возымела удовольствие познакомиться с тобой в первый же свой день в старшей школе. Мы вдвоём с Тришей шли по ещё не знакомому коридору и наткнулись на тебя в компании твоих рекрутов. Будучи в каком-то смысле смелой, но по большей части просто наивной девушкой, Триша пошла прямиком к вам и попросила указать направление нужного нам кабинета. Нам всего лишь нужна была помощь — элементарная и не требующая практически ничего, Фолл. Ответная реакция была красноречивой. Оценивающим взглядом ты по очереди обвёл нас обоих. Твои губы растянулись в пренебрежительной ухмылке, а глаза обожгли неприкрытым безразличием. Затем ты чуть наклонился к Трише и отпустил в её сторону какую-то сальную, тупую шутку, вслед за которой раздался разношёрстный гогот твоих воздыхателей. Весь твой вид в тот момент говорил весьма однозначно: ты искренне наслаждался своим положением, окружённый компанией таких же бугаев, признавших в тебе вожака, и толпой восхищённых самок, пребывающих рядом с тобой в постоянной течке. Мерзость. Триша презрительно фыркнула, а затем отвернулась, отошла от вашей своры и поманила меня за собой, сделав вид, что ничего не произошло. Я стояла на месте. Обернувшись, она взглядом попыталась сказать мне, мол, забей и пойдём, не стоит он того. Конечно, она была права. Ты не стоишь внимания, ни моего, ни кого-либо другого. Но твоя непоколебимая уверенность в своей исключительности спровоцировала во мне бурю испепеляющего гнева, и, будь у нас одна весовая категория, я бы собственноручно стёрла эту нахальную ухмылку с твоей рожи. Вместо этого я подошла к тебе почти вплотную и, глядя в глаза, практически выплюнула догадку о том, что твоя игра в альфа-кретина берёт начало из комплекса короткого члена. Сперва тишина в ответ насторожила меня, но ту твою физиономию я до сих пор воспринимаю как личную победу: челюсь напряжена, под скулами заходили желваки, брови сдвинуты к переносице, глаза опалены ненавистью. Кто-то из твоих соратников еле слышно гоготнул, но тут же был награждён суровым взглядом другого. Медленно, почти лениво развернувшись и уходя прочь, я расслышала пару брошенных мне вслед примитивных оскорблений, но среди злых голосов не было твоего. Не знаю, почему тогда ты смолчал, но после этой встречи ты больше никогда не упускал возможность испортить мне настроение. Каждый грёбаный раз на протяжение вот уже двух лет. Я действительно ненавижу таких, как ты, Макс Фолл. Возомнивших себя вершиной пищевой цепочки, что позволяло вам, не сомневаясь, брать всё, чего пожелает избалованное нутро. До жути банальный, но такой невыносимый тип людей. И тем противнее мне мысль о том, что я, считающая себя умнее и выше этого, повелась на твой треклятый животный магнетизм. Повелась, как это делали все. Я сама себе отвратительна. От резкого, вырывающего из раздумий звонка мобильника я невольно вздрогнула. Усталость и суровые мысли на время выветрились из моей головы, чтобы вернуться позже, и я вскочила и подлетела к рюкзаку, который до этого пренебрежительно швырнула к письменному столу, выудила из переднего кармана трезвонящий кусок микросхем и, наконец, ответила на звонок, ожидая услышать звучный, с лёгкой хрипотцой голос подруги. — Докладывайте, лейтенант. — Товарищ генерал, разведка увенчалась успехом, — голос автоматически сделался максимально серьёзным. — Так держать! Можете приступать к обработке добытой информации. — Так точно, сэр! — Вообще-то, мэм. — Откуда мне знать наверняка? — А ты хочешь проверить? — она заговорщицки понизила голос, говоря будто с ухмылкой. Бьюсь об заклад, в этой её фразе только доля шутки. — Вернёмся к этому, когда разберёмся со статьёй, — я усмехнулась, а затем почувствовала, как мимолётная мысль о её предложении заставила щёки покрыться румянцем. — Обещаешь? Хренова провокаторша! — Всё, Фрэнни, прекрати меня смущать. — Вот если ты не прекратишь меня так называть, пощады точно не жди! — Всё-всё, оставь свои угрозы. Беспощадная. Игривый тон моей подруги резко сменился серьёзным и деловым. — Я, вообще-то, не только твои успехи проверить звоню. Я сегодня связалась с секретарём нынешнего директора театра, нас согласились принять послезавтра. — А завтра никак не получится? У нас катастрофически... — Поджимают сроки, я в курсе, Ми. Скажи, что у тебя уже готов план интервью, и я попробую договориться о встрече завтра. — Эм... — даже несмотря на то, что она не видела моего лица, я виновато потупила взгляд. — Вот и сиди тогда на заднице ровно. И пиши план! Порой меня поражает, насколько она проницательна. Не сказать, конечно, что я — сама безответственность и импульсивность, но я частенько полагаюсь на удачу, которая, кстати говоря, редко меня подводит. Когда-нибудь она точно хорошенько огреет меня обстоятельствами по башке, но когда это ещё будет... — Убедила. А много тебе самой удалось сегодня откопать? — Прилично. Вероятно, наша информация будет в какой-то степени повторяться. — Этого не избежать, самое главное, чтобы сама статья вышла полной, интересной и живой. — Кстати об этом, — она сделала паузу, будто обдумывая то, что собирается сказать, — Хочу, чтобы автором в этот раз была ты. Твой стиль — как раз то, что нужно. А я отредактирую, если будет необходимость. Будет. — Не возражаю, — подумав о том, что хорошенько поработать — это то, что мне сейчас нужно, чтобы как следует отвлечься от противоречивых эмоций относительно одного психа, я приняла её предложение. — Супер! Я сейчас пришлю тебе все свои наработки, попробуй что-то с этим сделать. И я, в таком случае, снимаю с тебя задачу по плану интервью. Сама им займусь, так будет честно. — Читаешь мои мысли. — Тебе лишь бы отлынивать! — шутливый укор, — Всё, ариведерчи, Ми. — Оревуар!***
Макс
Саманта оказалась любопытной девчонкой, хоть и с прибабахом. По началу я не был настроен на активное общение: поскольку операция под кодовым названием «Мужественно Разныться Другу» в прямом смысле накрылась пиздой, я был малость раздосадован и вёл себя отрешённо. Со стороны же подруги Тревора так и била инициатива, так что диалог всё-таки пошел, благодаря чему я успел сделать для себя несколько выводов о ней. Самый очевидный: Саманта не прочь превысить допустимый порог децибел даже в спокойном и миролюбивом диалоге. Несколько раз мне серьезно казалось, что сиди я чуть ближе — оглох бы к чертям собачим. Вообще, наверняка это просто особенность её манеры общения. Вряд ли даже она сама замечает за собой этот прикол. Следующее связано в какой-то мере с предыдущим: её никаким боком не приписать к робким или скромным людям. Диалог сама начинает и сама в состоянии поддержать его. Не только не мнётся задавать вопросы, иной раз очень неожиданные, но и отвечает на адресованные ей охотно и без всякого смущения. Я вспомнил, как Тревор мне когда-то рассказывал о ней. Она живёт в условиях чуть ли не армейских: отец — военный в отставке, строгий и скупой на эмоции, так что спуску не даёт ни ей, ни даже младшим сыновьям, ответственность за которых в отсутствие Обье старшего ложится на веснушчатые плечи этой крепкой девчонки. А я-то знаю, какими пацаны бывают невыносимыми придурками. И я через это прошёл, и Шон, бывает, вытворяет всякую срань. Но так уж дети набираются опыта и усваивают главную мысль о том, что такое "хорошо" и как сильно прилетит за "плохо". И, чёрт возьми, учитывая всё это, я не могу понять, как в таких условиях Саманта стала таким эмоционально открытым человеком. Она немного суровая, прямолинейная, но в то же время активная, в своей манере приветливая и живая. Редкий человек, воспитанный в атмосфере упал-отжался-сопли подобрал-отбой в 22:00, сумеет взрастить и сохранить в себе эти качества. Боюсь даже представить, что у неё за семейные проблемы. Часам к одиннадцати вечера Сэм — она сказала, что для удобства можно называть её так — заметно снизила тон голоса, реплики её стали редкими и менее заинтересованными, она часто зевала и тёрла рукой глаза, стараясь, по всей видимости, как можно дольше не отправляться к этому находчивому засранцу Морфею. Но, в конце концов, годами соблюдаемый режим взял своё, и она сдалась. Отсалютовав нам и ещё раз похвалив ужин, она ушла в комнату, где Тревор, этакий предусмотрительный чёрт, заранее позаботился о свежем постельном белье и даже откопал у себя длинную чистую футболку, которую Сэм могла использовать как ночную сорочку. Оставшись вдвоём, мы, не сговариваясь, оба переместились на кухню: Тревор занялся мытьём посуды, а я сел у приоткрытого окна и приготовился к охрененному чувству насыщения никотином. Говоря честно: не знаю, брошу или нет. Не так уж много стресса я испытываю, чтобы уж совсем не вывозить без сигарет. Может, просто воли не хватает, хуй его разберёшь. Ральф, естественно, знает. А вот что касается Шона... Я не хочу, чтобы он узнал об этом. — Переживаю я, друг, — Тревор наконец подал голос, не отрываясь от посуды. — Насчёт? — Сэм ни слова не сказала о том, что у неё произошло. Но не думаю, что Эмиль сам её выставил. — Судя по тому, что у её бати армия головного мозга, он мог и вспылить. Не ясно только, из-за чего. — Не мог он, я тебе говорю, — нотки в его голосе стали чуть раздражительными, но после паузы он вновь спокойно заговорил, — Я знаком с ним, Макс. Он хоть и не подарок, но любит её. Тревор выглядел уж слишком обеспокоенно для того, кто просто переживает за подругу. — Сдаётся мне, не он один, — обернувшись на мой голос, он поймал мою улыбку и многозначительный взгляд. — Ой, не пори чушь, Фолл, — наигранно фыркнув, он вернулся к своему занятию, но я не мог не заметить, как его движения стали напряжёнными и резкими. — Хочешь сказать, я не прав? Ответом было молчание. Внимательно всматриваясь в его напряжённую фигуру, я сделал ещё несколько затяжек. Затем отвернулся. — Как скажешь. — Чёрт... — его руки упёрлись в края раковины, костяшки кулаков побелели от напряжения. — Да расслабься ты, я ж не тупой, всё вижу. Да и она вроде ничего. — Мне сложно сейчас об этом говорить, Макс. Я не до конца понимаю, что со мной происходит. Если бы ты знал, как это сейчас мне, блять, знакомо. — А я и не настаиваю. Просто знай, что я всегда готов выслушать и помочь, чем смогу. — Я знаю, чувак. И благодарен. Помолчали. Сделав последнюю затяжку, я щёлкнул тлеющий окурок в приоткрытые окно и откинул голову на стену, прикрыв глаза и смакуя последние моменты чувства свободы и приятной пустоты в голове, подаренные никотином. — Ты сам-то как? Отошёл? — шум воды прекратился и Тревор пододвинул стул и сел неподалёку от меня. — Да, кажется. — Что стряслось сегодня? Говорить ему о том, что меня в очередной раз вывела из себя одна дерзкая дура, не хотелось. Тем более, что в этот раз всё было не совсем так. Не твоё, Мия, а именно моё поведение волновало меня сильнее всего. — Макс? — Мне кажется, у меня крыша едет. Я неадекватно себя веду. — Слушай, ты всегда был немного вспыльчивым, но я бы не назвал это.. — Да дело не в этом, чел. Я сегодня с Мией сцепился снова. — Это та девчонка, с которой вы грызётесь постоянно? Она ещё, если ничего не путаю, на класс младше тебя учится и занимается... — Да-да, не путаешь ты ничего, прекрати факты о ней перебирать, — я почувствовал, что вот-вот взорвусь, спокойствие мгновенно улетучилось, словно его и не было никогда. — Я, кажется, понял, что происходит, — он посмотрел на меня с таким видом, будто бы действительно обо всём догадался и теперь упивается своей грёбаной теорией. — Ничего ты, блять, не понял! Всё, закончили, — я быстро поднялся и вышел с кухни, ища глазами, куда себя засунуть. Эмоции съедали меня живьём, в груди словно разрасталась зияющая чернотой пропасть, которая забрала способность нормально дышать. Глаза лихорадочно метались по комнате и вдруг упали на входную дверь. Мне нужно проветриться, нужен воздух.