Будет больно

— Я. Сказал. Тебе. Не. Шевелиться. Чейз с присвистом выдохнул и сжал кулаки. Гектор бесил его буквально всем и будто специально провоцировал на агрессию. Или Чейзу так казалось сквозь пелену помешательства, разобраться было невозможно. В таком состоянии проводить сессию нельзя. Категорически. Никак и никогда. Но остановиться Чейз уже не мог, а Гектор, привязанный за руки и ноги к постели, с заткнутым кляпом ртом, не смог бы его остановить, даже если бы захотел. Гектор вздрогнул: кровать прогнулась под весом Чейза, а едва прикрытых тканью ягодиц коснулась холодная сталь. — Трогать тебя нельзя, да, сука? Ну ничего, мы ещё посмотрим, что будет лучше для тебя. Ведь я это знаю точно, а ты ещё не понял. Чейз одним движением распорол шнуровку, расположенную сзади на шортах, и кончиком ножа убрал ткань, обнажая ягодицы. От желания трясло, и Чейз, цепляясь за остатки сознания, понимал, что всё это уже не сессия, а бесконтрольное удовлетворение его неадекватных желаний. В ягодицу хотелось впиться зубами, оставляя след, который будет сходить очень и очень долго. Промелькнула даже мысль, что будет, если укусить Гектора в плечо, но Чейз отмёл её, как неадекватную. Какой бы сучкой не был Гектор, он всё ещё альфа. А тот факт, что он одуряюще пахнет яблоком и миндалём, ситуацию никоим образом не менял. По-хорошему, нужно было вытащить кляп, но Чейз не хотел сорваться. Возражения Гектора, если бы они появились, могли лишить его остатков контроля. Хотя с той же страстью Чейз мечтал слышать крики Нижнего, наслаждаться жалобными стонами, что были для него как музыка. — Ты можешь стонать и кричать, разговаривать запрещается. Кивни, если понял. Гектор пару раз боднул головой подушку, и Чейз расстегнул ремешок кляпа, вынимая его изо рта Гектора и подавляя желание коснуться вмятин на щеках пальцами. Ему же запрещено… ух, как это бесило! Но Гектор пожалеет, что вздумал играть с ним в подобные игры. — Ты был очень плохим альфой и заслужил наказание. Знаешь, что делают с неверными сучками? Чейз склонился к уху Гектора и зашептал, обдавая горячим дыханием. — Омеги обычно добрые, они кричат, бьют посуду, могут ударить несколько раз, но разве это то, что тебе нужно? Ты нуждаешься в контроле, в твёрдой руке, не прощающей слабостей и ошибок, направляющей тебя. Ведь ты плутаешь в лабиринтах своей вины. Но я принесу тебе освобождение. Чейз оседлал бёдра Гектора, касаясь грубой тканью армейских штанов его обнажённых бёдер. Лезвие ножа скользнуло вдоль позвоночника, пока лишь царапая, но не взрезая кожу. — Ты сделал больно многим, и этот груз давит на тебя, разрушая, не давая дышать полной грудью. Но пришло время ответить, отпустить себя. Слушай меня внимательно. И не смей возражать. Чейз практически лёг на Гектора, но оставил между ними пространство, давая почувствовать жар своей кожи, но не успокаивая касаниями, как делал обычно. Хриплое дыхание снова обожгло ухо Гектора, а кончик ножа уткнулся в щёку, забирая первую каплю крови. — К тебе придёт каждый, кого ты обидел, перед кем чувствуешь вину. Их руки вложили в мою это лезвие, и ты будешь рассказывать мне, кто наносит тебе раны и за что. Кто получает искупление, освобождая от вины свершившейся местью. Чейз распрямился и коснулся кончиком ножа впадинки между лопаток, пока не надавливая. — Говори мне, кто и за что потребовал наказать тебя? Гектор крепко зажмурился и судорожно вздохнул, почувствовав, как от движения позвоночника нож давит чуть сильнее. — Кит. Я ушёл от него сюда, оставив только записку и сменив номер. Чейз сделал первый надрез, пока неглубокий, но чувствительный. — Это тебе от него. За обманутые ожидания. Он не будет злиться долго и поймёт, что ему нужен другой. Гектор тихо зашипел и прошептал. — А Руди? Чейза удивила своя реакция и плеснувшая ему в душу жгучая ревность. Неужели сейчас Гектор думал о Руди? Сделав несколько надрезов глубже, чем первый, Чейз повернул лезвие плашмя и размазал им кровь, на несколько секунд вжимая нож в спину, чтобы причинить больше боли. Хотелось вырезать на коже Гектора своё имя, но это было неприемлемо без договорённости, и Чейз мог позволить себе лишь рисунок, он уже выбрал какой. — Ты оказал Руди услугу. Благодаря переезду, он встретил своего альфу, вышел за него и совершенно счастлив. Та боль, что ты причинил ему — слабый отголосок, и он на тебя не в обиде. Гектор завозился, и, судя по недовольному сопению, собрался психануть, но не смог продемонстрировать это хоть как-то в таком положении. — Прекрати зацикливаться и думай — кого ещё ты обидел? Кто хотел бы сделать тебе больно? Чейз обвёл остриём ножа лопатку, оставляя округлый разрез, из которого тут же начала сочиться кровь. Гектор слабо застонал и поджал пальцы на ногах. — Это Сэм. Мы учились вместе и дружили, а потом я соблазнил его и бросил, испугавшись осуждения. Всхлипнув, Гектор завозился и начал дрожать. — Он бы не наказал меня, а убил. Весь город узнал, что он извращенец и альфалюб, а отец выгнал его из дома. Чейз сделал три глубоких надреза и наклонился к уху Гектора, говоря жёстко и чётко: — Ты обязан оставить ему право на собственный выбор. Он занимался тем, чего хотел, и ты не вредил ему осознанно. Он получил твою кровь, отпусти его. Гектор замотал головой и задёргался активнее. — Он постоянно мне снится, я не могу сказать «прости», потому что он спился и умер через год после расставания. Остро захотелось дотронуться до Гектора, утешить его, но вместо этого Чейз сделал ещё несколько болезненных надрезов, с каждым тихо говоря и спрашивая Гектора: — Ты достаточно получил за Сэма? И каждый раз Гектор мотал головой, получая новый порез. Рисунок был почти закончен, когда измученный Нижний кивнул, проваливаясь в короткий обморок. Чейз, пользуясь этим, склонился к покрытой кровью коже и провёл по ней языком. Происходящее будоражило, но после откровений Гектора он странным образом успокоился. Почему-то ему казалась важной готовность альфы открыться и впустить Чейза так глубоко. Гораздо глубже, чем на всю длину в задницу, как было в их последний раз. Чейз успел отстегнуть ноги Гектора, когда дыхание того выровнялось, и он открыл глаза. Взгляд был осоловелым и немного отсутствующим, в уголках глаз застыли слёзы. Если бы не чёртов запрет на прикосновения... — Сейчас мы закончим рисунок. Подумай, перед кем ещё ты виноват. Гектор зажмурился, сжал кулаки и тихо выдохнул, преодолевая себя. — Перед папой… я… я спал с его мужем. И испортил ему всю жизнь. Чейз взрезал кожу и остановился, хмуро разглядывая напрягшегося всем телом Гектора. Хотелось всадить нож кому-нибудь в сердце, а от понимания картины жизни Гектора становилось тошно. — Они разошлись из-за этого? — Н-нет, живут вместе, но папа запретил приезжать. — Сколько тебе было, когда ты спал с мужем папы, и как долго это длилось? — Три с половиной года, с четырнадцати. Чейз убрал нож и снова склонился над Гектором, на этот раз ближе, давая чувствовать себя всем телом. — Я не буду делать тебе больно за это. Ты не виноват перед папой, не виноват перед отчимом, но есть кое-кто, перед кем ты виноват. Есть один четырнадцатилетний мальчишка, которого ты незаслуженно обвинил в том, за что отвечают взрослые. Ему плохо от твоих обвинений, он страдает. Я буду резать тебя и не остановлюсь, пока ты не попросишь у него прощения. Чейз резал глубоко, крови было много, и это завораживало. Гектор лежал под ним, всхлипывая и отказываясь просить прощения, пока не разрыдался в голос, сбивчиво глотая буквы, принимаясь стонать. — Прости-и, прстиии, прости!!! Успокоить истерику без прикосновений было тяжело, но Чейз, отстегнувший ремни, дал Гектору полную свободу действий и право выбора, которым тот ожидаемо воспользовался не для объятий. Забившись в угол кровати, Гектор обхватил руками колени и уткнулся в них лбом, продолжая всхлипывать и крупно дрожать. Чейз тяжело вздохнул и решился на очередное нарушение правил: успокоить Гектора голосом не было возможности. — Дай мне разрешение на контакт. Сейчас, Гектор. Гектор всхлипнул и подался вперёд, ныряя в раскрытые объятия Чейза, вцепившись в него, как утопающий в единственного, кто может вытащить из омута. Чейз прижал Гектора, баюкая в объятиях и обводя пальцами порезы, как хотелось с самого начала, слегка надавливая, причиняя боль и тут же утешая. Чейз мечтал об этом с первой встречи, и он был доволен тем, как всё прошло. Гектор выплеснул свою боль, Чейз агрессию, а на спине у Гектора распускался свежими шрамами огненный цветок.