Случай в больнице

— Открой, поговорить надо,— вздохнул Витя, покачиваясь и глядя куда-то рядом с камерой. — О чём же? — Открой и узнаешь. Я тебе кое-что привёз,— Виктор поднял ящик со льдом и абрикосами, судя по надписи на стенке ящика. — Мх-х-х...— вздохнул Нюхач, колеблясь.— Открыть лифт. Двери послушно разъехались, сопровождая проходящего внутрь Виктора соответствующей фразой. — Ну и о чём ты хотел поговорить?— вновь спросил Нюхач, включая электрическую плиту. — О вчерашнем. Ты ведь меня даже слушать не стал, а мобильник выключил. Пришлось сегодня проведать тебя. — Я,— Нюхач сделал на этом акцент и развернулся к собеседнику вполоборота,— с тобой об этом недоразумении говорить не собираюсь. — Хорошо, как хочешь. Просто выслушай меня. Товарищ эксперт замер, молча давая добро на продолжение. — Я долго не мог выбросить из головы тот день. Я многое переосмыслил, в частности моё к тебе отношение,— в поле зрения Нюхача появилась мужская фигура, медленно приближающаяся к нему, слегка пошатываясь. К спине прижались, руками оперевшись о стол, блокируя пути выхода, шею обожгло пьяное дыхание Лебедева. Нюхач замер, примерно представляя, до чего может это дело дойти. — Л-лебедев,— взволнованно прошептал Нюхач. — Что? Между нами уже давно не просто дружба. Я в этом убедился совсем недавно. Да и ты, кажется, испытываешь ко мне совсем не дружеские чувства. — Я был под действием наркотиков! — Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. И без разницы, пьяного или обкуренного. Рука медленно, осторожно, переместилась на живот Нюхача, поглаживая его, аккуратно цепляя края чёрной рубашки. Дыхание участилось, но напряжение и страх всё равно не давали расслабиться эксперту. — Ну же. Я не сделаю тебе больно,— прошептал Виктор, наклонившись прямо к уху. — От тебя пахнет... Дешёвым коньяком, фенилэтиламином и норадреналином,— испуганно ответил Нюхач, проигнорировав коллегу. — Даже спрашивать не буду, что это значит,— Витя развернул мужчину лицом к себе и мягко поцеловал, заваливая его на стол. Нюхач пытался сопротивляться, недовольно морщась, но Лебедева было не остановить, уж слишком настойчивым он был. Заломив руки возлюбленного за его голову, второй он начал расстёгивать рубашку, пальцы путались, вызывая раздражение. Виктор Алексеевич, с трудом расстегнув пару пуговиц, резко дёрнул край рубашки, пуговички пластмассовым дождём осыпались на пол. Теперь же полковник мог любоваться оголённым торсом мужчины, испуганно дрожащего, но такого желанного. Витя в предвкушении взглянул на Нюхача — яркий румянец, наполненные страхом глаза, до неприличия громкое дыхание привлекало полковника всё сильнее, заставляя испариться остатки сомнений и здравого смысла. Виктор, всё так же не отпуская своего возлюбленного, подхватил одно его колено, отводя в сторону и вплотную прижимаясь телом к его промежности. Ноги машинально сдвинулись за его спиной, вжимая того ещё сильнее. — Я же говорю, что ты тоже этого хочешь,— усмехнулся Лебедев, осматривая приподнявшуюся область брюк немного ниже паховой области. — Да пошёл ты... — Это мы ещё посмотрим, кто куда пойдёт. Правда, думаю, тут и так всё ясно. Нюхач воспользовался тем, что Лебедев потерял бдительность и выдернул руки. Чтобы тут же обвить ими шею мужчины, притягивая к себе и жадно целуя, царапая кожу щетиной. Не прерывая поцелуй, Виктор приподнял коллегу за лопатки, аккуратно выдёргивая из-под спины рубашку и отбрасывая её куда-то за стол. Нюхач хотел этого. И одновременно боялся. Фенилэтиламин зашкаливал в его организме, подстёгивая желание, сводил с ума до тошноты, но он сдерживался. Грубость Виктора и его нетрезвое состояние — единственное, что не давало полностью отдаться чувствам и прекратить, наконец, мучить и себя, и Лебедева. И как же так вообще получилось, что дело до этого дошло? Он, Нюхач, собственной персоной, по которому всё ещё, но уже тайно, сохнут бывшие, сейчас лежит на столе, по-блядски раздвинув ноги, перед кем? Перед Виктором, перед тем самым Виктором, который не раз спасал ему шкуру, который всегда находился рядом, который терпел его выходки, острые, колкие шутки, и который прямо сейчас трясущимися от возбуждения руками буквально срывает с него брюки. Пройдена точка невозврата. Эксперт не успел опомниться, как у Виктора звякнула бляшка кожаного ремня, а пальцы испытывающе дотронулись ткани чёрно-серых боксёрок — Нет, я так не могу,— вздохнул Витя, выпрямляя спину и укоризненно глядя на и без того смущённого Нюхача.— Ты боишься, а я это чувствую. Не готов, так и скажи. А может, и не пройдена. — И ты оставишь меня в таком положении? Просто всё бросишь? Вот так?— возмутился Нюхач, указывая на свой стояк. Не тому человеку ты задаёшь этот вопрос. — Да. Я в душ,— Виктор уже собрался выбраться из ослабевших объятий. Но ответишь на него ты, и только ты. — Вить, стой,— Нюхач приподнялся на локтях и, схватив его за воротник футболки, притянул к себе, целуя в губы и требуя продолжения. И оно последовало. После каждого поцелуя полковника на шее, ключицах, груди стали появляться малиновые засосы, словно флаги противника на завоёванных территориях. Вот ещё пара поцелуев — и в полностью обнажённого Нюхача уже проникают пальцы Виктора, заботливо смазанные лубрикантом, приятно пахнущим чем-то сладким (эксперту было слишком хорошо, чтобы разбираться, какие ароматизаторы туда впихнули). По телу мужчины прокатилась волна наслаждения в перемешку со стыдом — до нежных ушек эксперта докатился хлюпающий звук, присущий фингерингу, и шумное, но довольное дыхание Виктора. Анального колечка коснулся ещё давно возбуждённый член, будто Лебедев не решался войти в мужчину без разрешения. — Ну, чего ты ждёшь?— недовольно выдохнул Нюхач, скользнув выжидающим взглядом по объекту раздражения и, в данный момент, страсти. Сказано — сделано. Виктор медленно вошёл в Нюхача, давая ему привыкнуть, или хотя бы смириться с ощущением наполненности в анале. Выждав для приличия несколько секунд, полковник слегка агрессивно двинул бёдрами, выдавив у возлюбленного долгожданный стон удовольствия. Каждый последующий толчок раскрепощал Нюхача, стоны становились всё громче, смелее, иногда с нотками раздражения из-за того, что Лебедев забывал про простату. — Т-твою мать!— обессиленно выдохнул эксперт, чувствуя, как внутри него растекается тепло. От Нюхача теперь пахнет ещё и Виктором. — Я... Я люблю тебя, Кирилл,— устало прошептал Витя, впервые обратившись к эксперту по имени, прежде чем заснуть прямо на нём.