***
Солнце медленно поднимается из-за горизонта, растекаясь по темной полосе, где открытый океан встречает затянутое облаками небо. Акане редко выпадала возможность лицезреть такой грандиозный в масштабах вид. Она окончательно влилась в городскую жизнь, стала крохотной точкой на фоне небоскребов. Быть одной из бессчетного количества людей, всегда окруженным домами и суматохой, — что ни на есть заурядный способ существования. В Ассоциации Охотников постоянно что-то происходило. Кусочки общей картины находились в непрерывном движении. Жизнь в городе была хаотичной и напряженной, но Акане к ней привыкла. Наполненный смогом воздух стал новой реальностью. Она упивалась обретенными мгновениями, вновь и вновь доказывая свою любовь и верность этому месту и миниатюрному уголку в этом мире среди ее новых друзей, ставя на кон собственную жизнь. Именно там Акане чувствовала себя нужной и счастливой и не променяла бы настоящее на своё прошлое. Открытое пространство отзывается внутри пустотой. Она смотрит на представший взору минимализм, ощущая, как в животе открывается пропасть. По бокам нет ни границ, ни зданий, обрамляющих поле зрения. Единственное явное разграничение — резкая полоса между водой и небом, простирающаяся далеко за пределы видимости. Равновесие ускользает, и сидящая на перилах Акане цепляется за ограду обеими руками. Обхватывая локоть, она делает глубокий вдох, но внезапное головокружение не проходит. Виной ли тому ошеломляющее чувство необъятности, возникшее при мимолетном взгляде на восходящее солнце? Дело ли в том, что за последний месяц Акане не удавалось урвать ночами больше пары часов сна? Или сказывается облегчение от наконец завершенной долгой авантюры, которой она посвятила последние несколько дней? По пояснице расползается тепло, возвращая ему баланс и заставляя выпрямиться. — Подкрепление до сих пор не прибыло. Не смей отключаться, пока мы не приедем в Ассоциацию. Конечно же. Они справились раньше задуманного на пару часов, прежде чем группа захвата, собранная Ассоциацией, смогла бы преодолеть путь от города. Акане протестующе стонет и, противореча себе же, откидывается назад, зная, что Золдик ее придержит. Прикосновение девушки, что только что на его глазах обезоружила и уничтожила цель до полной капитуляции, кажется едва ли не трепетным и заботливым. Это странно, но в то же время совершенно нормально. С подобным контрастом, наполненным мягкими касаниями, заботой и природной кровожадностью Киллуа, Акане свыкается все больше день ото дня. Но в этом все они. Акане и Киллуа, Чёрная Мечница и Скрытный Убийца, одновременно сочетающие в себе жестокость и чуткость. — Сколько еще? Прямо сейчас я хочу оказаться дома и съесть самую большую тарелку рамена, которую когда-либо видела, — произносит Канэко. Ее живот урчит, стоит лишь подумать о тёплой лапше в бульоне и горячем чае. Может, и с порцией онигири? Она пытается вспомнить, остались ли у неё нужные продукты с ужина несколькими днями ранее и пригодны ли они будут… — Ты пускаешь слюни, дура, — мягко отзывается Киллуа, словно они, до сих пор находясь в тылу у врага, пытаются разработать план атаки. Он несправедливо грациозно опускается на перила рядом с Акане. Подобно объятию возлюбленного, в чьем продолжительном прикосновении тяжело читать что-то, кроме собственнического подтекста. Акане проводит по лицу тыльной стороной ладони, заставляя себя забыть об ожидающей дома еде. Повернув голову, она переводит взгляд на Киллуа, подмечая темные тени под глазами и устремленный к океану отсутствующий взор. Тот хмурится, сжимая губы в тонкую линию, — это выражение лица Акане знакомо. Но вопреки всему оно отзывается в груди колкой вспышкой. — Миссия закончена. О чем еще ты можешь беспокоиться? — не успев подумать, спрашивает Канэко. Она знает, что вопрос звучит грубо и навязчиво, но это никогда не останавливало ее прежде во время разговора с Киллуа. С Киллом Акане может спрашивать не задумываясь. С Киллом это не имеет значения. С ним ему нет нужды натягивать на себя внушающую страх маску Героини. Достойного охотника. С Киллуа все не так. Всегда было по-другому, и лишь недавно она в полной мере начала ценить их взаимоотношения. С Киллом она может быть просто Акане. Бесцеремонно, обстоятельно и неуклюже. — Отчет о миссии, — Киллуа выплёвывает кровь, прикрывая ладонью рот, и, отрывая глаза от линии горизонта, опускает их на выглядывающий из тротуара одинокий пучок травы. — Пытаюсь понять, как лучше его структурировать. Акане вздыхает в ответ, не скрывая тяжелых, наигранных ноток неодобрения. Она не видит — слышит, как Киллуа тихо усмехается. Глубоко изнутри выплескивается волна тепла, и, не вдумываясь долго в это ощущение, Акане двигается и садится рядом. Опускает голову на чужое худое плечо. Киллуа замирает, напрягаясь, но рукой, тем не менее, притягивает Акане ближе. Это определенно шаг, но в каком направлении, тот до конца не уверен. — Если хочешь, можем поужинать у меня, когда вернемся. Отпразднуем, — шепчет она в приглушенную розовую дымку, омывающую их крохотный островок на незнакомой набережной в милях от города. От дома. Золдик протяжно втягивает в легкие воздух и довольно выдыхает. — Звучит здорово. Да. — Я купила новую упаковку сахара, поэтому в этот раз тебе должно хватить для той горы, что ты кладешь в чай, — поддевает Акане, но сонливость превращает издевку в нечто нежное и сентиментальное. — Странно. Припоминаю, что ты пьешь чай с тем же количеством сахара, что и я. — Хм, вот и посмотрим. Они замолкают снова, наблюдая за тем, как волны отступают от скалистого берега. Руку он так и не убирает от талии Акане, а та остается рядом с ним. Солнце успевает подняться высоко над горизонтом, прежде чем их подбирают и увозят прочь, словно никого из них и не существовало в этом маленьком, занятом секунду назад пространстве. И Акане это тоже видится естественным порядком вещей.***