***
Гермиона бежала по коридору, нервно и гневно поправляя все время слетающую с плеча сумку, при этом нещадно ругая не самыми лестными словами все, до чего успели добраться ее размышления относительно дел Министерства. Работники с пренебрежением косились в ее сторону, явно недовольные теми редкими бранными словами, которые то и дело вылетали из нее и нарушали тем самым привычную спокойную рабочую атмосферу этажа, где находились исключительно офисы для монотонной и нудной бумажной работы. Гермиона, чертыхаясь, влетела в лифт, как раз вовремя, тогда, когда его двери уже закрывались, и втиснулась туда, почти что прижавшись всем телом к какому-то волшебнику. Тот лишь нахмурился, оглядывая девушку и поспешил отвести взгляд, когда она подняла голову и уже хотела что-то сказать, но, к счастью, смолчала, понимая, что все ее сегодняшнее поганое утреннее настроение вызвано лишь тем, что она, скорее всего, снова встала ни с той ноги, и тем, что Кингсли опять не удосужился выделить время, чтобы решить проблемы расположения отдела, где она работала. Лифт затормозил где-то на верхних этажах, и все сотрудники вышли, оставив Гермиону одну. Она блаженно вздохнула, ощущая прилив свежего воздуха и благословя Мерлина за то, что в лифт на этом этаже до сих пор никто не зашел, иначе, пришлось бы повторять эту процедуру еще раз. Выглянув в коридор, и отметив, что никто ее не видит, она направила палочку на кнопки и прошептала заклинания, замечая, что где-то справа привычно появилась дополнительная кнопка, на которую она поспешно нажала, увидев, как какой-то волшебник неспешной походкой направляется в ее сторону. Лифт дернулся и с бешеной скоростью понесся вниз, унося Гермиону на самый последний этаж, туда, где могли бывать только особые работники, и численность которых от силы равнялась десятке, и собственно, туда, - где находился отдел, в котором работала и сама Гермиона в дополнение к ее основному отделу, где она числилась сугубо формально, дабы не наводить на подозрение никого, кому бы захотелось разузнать, чем она занимается в Министерстве на самом деле. На самом последнем этаже, глубоко под землей и под всеми известными каждому многочисленными этажами располагался Полуночный Отдел, который получил свое название благодаря тому, что иные предложения были восприняты как оскорбления информаторами со стороны нежити, и было решено выбрать имеющееся, так как оно удовлетворило всех, кто был причастен к работе этого отдела. Хотя, Гермиона считала, что название чересчур вульгарное и вообще не соответствующее действительности, ведь почти вся нежить представляла из себя самое настоящее кровожадное и дикое общество выродков. Полуночный отдел занимался всеми делами, связанными с убийствами, заговорами, криминальными и уголовными происшествиями с участием нежити. И в основном это касалось вампиров и оборотней, потому что последнее время от них было столько хлопот, что по численности убийств они переплюнули даже самого Волдеморта. Попутно, конечно же, отдел занимался делами других магических существ, но на собрании с Кингсли было принято решение, что магических существ причислять к нежити не будут, и после этого, к счастью, с отдела сняли часть обязанностей, и чему были рады все работники отдела так как работы и так было более, чем достаточно. Но самое неудобное, и что раздражало Гермиону больше всего, это то, что отдел находился немыслимо далеко и, чтобы добраться до него нужно было использовать специальную кнопку с паролем, который знали только работники Полуночного отдела. Но проблема была в том, что попасть на нужный этаж можно было лишь, когда в лифте не было посторонних, ибо существование отдела держалось в строгой секретности. Поэтому попасть в отдел было делом не из легких, а иногда приходилось добираться до него больше часа. Гермиона вышла в мрачный коридор и двинулась к двери, уворачиваясь от множества препятствий в виде коробок и какой-то министерской утвари, которую сгрудили сюда, скорее всего, уже как век назад и не удосужились убрать, и каждый раз, когда Гермиона поднимала этот вопрос, ей бесчисленное количество раз отказывали или же вообще игнорировали ее просьбу. Отворив дверь, которая гневно столкнулась со стоящим около нее столом, чертыхаясь, Гермиона зашла в кабинет и, кинув тяжелую и надоедливую сумку на этот же уже искалеченный дверью стол, упала в кресло, устало потирая переносицу, и стараясь не выплеснуть все то, что, кипя, плескалось в ней целым рядом нелицеприятных слов. - Ты добралась сегодня быстрее обычного, - заметил Гарри, косясь на нее и посмеиваясь над ее растрепанным и диковатым видом. Гермиона кинула на него уничтожающий взгляд. - Я когда-нибудь придушу Кингсли вот этими вот руками, - процедила она, даже продемонстрировав в воздухе с каким усердием она будет это делать. - Ты же знаешь, что это не только от него зависит, - заметил Гарри, садясь на маленький и весь проеденный молью диван, который, собственно, был единственной роскошной вещью в небольшом кабинете помимо разве что картины с французскими лугами около двери. Гермиона закатила глаза и сделала глубокий вдох, замечая, что гнев постепенно сходит на нет, и размышляя над тем, что последнее время она сама не своя и уж слишком вспыльчивая по любому поводу. - Я понимаю, - выдохнула она, вставая с кресла и подходя к шкафчику, чтобы налить себе кофе, - но согласись, это просто невыносимо. Они бы еще в Америку нас отправляли каждый день, при том, что мы все еще должны наведываться в свой официальный отдел. Но это же просто невозможно! Я трачу на дорогу в день по несколько часов, хотя хожу в пределах Министерства. Это же абсурд, - воскликнула Гермиона, чувствуя, что былое раздражение снова нарастает буйной волной, и поспешила несколько раз глубоко вздохнуть и тем самым успокоиться. Еще не хватало устроить скандал Гарри, который так же, как и она не раз выступал с подобными просьбами исправить ситуацию. - Кингсли и глава аврората не смогли придумать ничего лучше. Я уже говорил с ними на той неделе, - сказал Гарри возвращаясь за свой стол, где грудой бумаг лежал непочатый край работы. Гермиона отпила глоток кофе и поморщилась. - Я же предлагала им сделать лифт в одном из кабинетов. Это было бы удобно. Лифт только для нас. - Лично для нас ничего делать не будут, - Гарри поджал губы и криво улыбнулся, - у нас отдел то небольшой, да и секретный. Кто будет заниматься тут строительством? - Но у нас такая тяжелая работа. При том и опасная. Могли бы уже и пойти навстречу, - устало и грустно сказала Гермиона, садясь за свой стол и оглядывая тот беспорядок, что учинила на нем вчера. Гарри пожал плечами и углубился в чтение бумаг, перебирая их и раскладывая по кучкам, что-то изредка нашептывая себе под нос. Гермиона откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Бумажной работой, если честно, заниматься нисколько не хотелось, особенно, когда сил уже совсем не осталось. Да и в общем-то она могла оставить все эти дела своему помощнику, который и так где-то постоянно прохлаждался. И, если раньше Гарри хоть как-то заставлял его что-то делать, то последний год совершенно не трогал, что было странно. Да и вряд ли он беспокоился за его и так процветающую фирму по производству метел. Продажи росли как никогда стремительно быстро. И Гермиона ни раз задавалась вопросом, зачем ему вообще работать в этом отделе, раз бизнес идет в гору и даже пару раз попыталась спросить его об этом, но он каждый раз ловко уводил разговор от этой темы. - Где Драко? - спросила Гермиона, оглядывая его пустой стол, на котором уже даже виднелся небольшой слой пыли. Гарри пожал плечами. - Говорил сегодня придет. Точнее, я намекнул ему на то, что тебе нужна помощь. А, если дело касается тебя, то он несомненно придет, - усмехнулся он, косясь на Гермиону, и насмешливо приподнял брови. - Не говори глупостей, Гарри. Он заинтересован лишь в том, что касается его самого. - Вот именно, - губы Гарри растянулись в улыбке еще больше, на что Гермиона, фыркнув, отвернулась, глядя на колышущуюся траву французского луга и воображая, что было бы очень неплохо сейчас попасть в эту, нарочно дразнящую своим спокойствием и умиротворенностью, картину. - Ничего ты не знаешь, - заключила она, размышляя над тем, что последнее время Гарри уж слишком часто начал кидать колкости относительно их с Драко общения. Хотя, толком то они и не общались, а все затяжные беседы всегда так или иначе сводились к скандалам по тому или иному поводу, а иногда даже и без повода. Он был невыносим и всегда почему-то рьяно и настырно вмешивался в ее дела, хотя, по сути дела, не был ей даже другом, в том понимании дружбы, которая была у нее с Гарри. После обеда Малфой и правда объявился в отделе, также, как и она с утра, недовольно бурча и ругая Кингсли, тем самым заставив Гермиону первый раз за день весело улыбнуться, пряча улыбку за одной из папок. - Тебе смешно, Грейнджер? - оскалился он, садясь на диван, - не ты ли первая кричала о том, что тебя безмерно бесит все вот это? - он взмахнул рукой, обводя жалкого вида кабинет, и поморщился. Кабинет и правда был жалок и ужасно мал, и при том настолько компактно обставлен мебелью, что в него могло поместиться от силы лишь три человека, но никак не десять, как иногда бывало в дни собраний. - Мне смешно на тебя смотреть, - пояснила Гермиона, с насмешкой глядя в исказившееся гневом лицо Драко, замечая его забавно растрепанную прическу, видимо из-за ветра в лифте. Почему-то изводить его стало последнее время одним из ее маленьких хобби. Но он, решив не поддаваться на провокации, лишь откинулся на спинку дивана и углубился в чтение Пророка, увидев который Гермиона в ужасе сжалась в кресле, желая лишь одного, - отобрать эту жалкую газетенку из его рук, до того как он успеет прочесть статью на второй странице. Да и, что, собственно, она и попыталась сделать, привстав над столом и уже потянувшись к ней, но, судя по резкому выдоху Драко, - опоздала и удрученно снова упала в кресло в ожидании долгой гневной тирады в свой адрес. - Что это? - прошипел Драко, приподнимая лист газеты и разворачивая его фотографией, сопровождающей статью, к Гермионе, и буравя ее гневным взглядом. Казалось, у него даже от гнева затряслись руки, - ты совсем с ума сошла? - Драко почти кричал. - Что там? - приподнялся над столом Гарри и с интересом взглянул на страницу Пророка, которую Драко развернул теперь уже к нему. Гермионе хотелось выбежать из кабинета, а, если получится, так и вообще не появляться в этом чертовом отделе больше никогда. Несомненно, и она это не отрицала, - она облажалась, при том, по-крупному. И, ко всему прочему, именно она была той самой, к которой доверия в этом беспросветном и сложном деле не было, наверное, даже у Гарри, который всеми силами, совместно с другими работниками отдела, отговаривал ее не браться за это. Но она решилась, несмотря на то, что все были против, несмотря на то, что она ненавидела и до леденящего ужаса боялась нежить, и несмотря на то, что была не беспристрастна. - Ты в своем уме, Грейнджер? - зловеще протянул Драко, вставая с дивана и тут же нависая над ней словно коршун над своей жертвой, - мы же обсуждали, что тебя не должны поймать журналисты и особенно таким образом, - он припечатал кулаком несчастный лист к столу, где скорее всего также в добавок осталась и не слабая вмятина. Гермиона кинула быстрый взгляд на фотографию, где она стояла в ярком вечернем платье вместе с мужчиной с длинными черными волосами и ослепительной улыбкой во все его тридцать два зуба. И все было бы ничего, если бы он не обнимал ее, а она не тянулась к нему, скорее всего что-то сказать на ухо, но на фото это совсем не выглядело настолько безобидно. Да и заголовок, украшающий статью, не давал возможности подумать хотя бы в более или менее невинном русле. Конечно, она не должна была попасться в объективы камер, - это было опасно и глупо. Но тогда, она выпила лишнего, да и сам Винсент почему-то неожиданно решил придать огласке их отношения, будь он неладен. Несомненно, Гермиона надеялась, что никто этого не заметит, по крайней мере, из ее отдела, потому что она знала, что нарвется на нечто подобное не только от Драко, но и от Гарри. Но, к счастью, Гарри Пророк больше не читал, а Драко не было на работе уже как неделю, и она надеялась, что успеет наладить эту ситуацию самостоятельно, пусть и еще не знала как. Но все пошло не по плану, да и на что она рассчитывала, зная вспыльчивый характер Драко? Несомненно, прочитав это дома за чашечкой утреннего кофе или за ланчем, он тут же примчался бы в отдел, чтобы высказать ей все, что о ней думает. - И, когда ты собиралась сказать? - спросил Гарри, осуждающе нахмурив брови, - если бы ты сказала с утра, то я бы отослал сову в Пророк с просьбой не публиковать статью. - Это бы ничего не изменило, Гарри. Пророк уже как год рыщет в поисках новостей о нас. Я не хотела тебя впутывать во все это, - виновато улыбнулась Гермиона, нервно теребя краешек папки, - это вышло случайно. - Ты хоть понимаешь, что это значит?! - прошипел Драко, тряся газетой, - твое лицо рядом с этим уродом, это же подобно смертному приговору! Гермиона простонала, закрывая лицо руками и с досадой отмечая, что вовсе это была не случайность, а именно ее оплошность, и, что сей факт на самом деле являлся весьма удручающим для ее судьбы. - Я знаю. Но так произошло и я сама разберусь с этим, - глухо простонала она, совершенно не желая впутывать в свои ошибки хоть кого-то и надеясь, что ее слова окажутся заключительными в этой неловкой беседе, если так можно было бы назвать эту паршивую ситуацию, в которой она выступала скорее провинившейся школьницей, нежели хоть на малую долю профессионалом в своем деле. - Нет уж. Ты выходишь из дела, - серьезно сказал Драко, не сводя напряженного взгляда с Гермионы, - сейчас же. Она же отняла руки от лица и вопросительно воззрилась на него. - Неужели? С чего это? Я только-только смогла добиться доверия со стороны Винсента и его семьи. Еще немного и я узнаю самое важное, ради чего вообще работала над этим делом. Драко зло ухмыльнулся, сжимая кулаки и, видимо, всеми силами сдерживаясь, чтобы просто не наорать на Гермиону. - Ты идиотка, Грейнджер! Тебя убьют, вот с чего. Плевать на Винсента. Мы придумаем другой способ выведать информацию. Ты больше в это логово нежити не вернешься! - констатировал Драко и, видимо, уверовав в то, что Гермиона и правда послушает его, вернулся на диван, гневно раскинув ноги и сложив руки, и буравя ее испепеляющим взглядом. - Черт, - устало протянул Гарри из другого конца кабинета, начав поспешно что-то писать на листе пергамента, - надо оповестить Кингсли, хотя, думаю, он уже знает, - он поправил очки, хмурясь и нервно покусывая губу, - и надо оповестить всех. С этими словами он, под напряженным и недовольным таким спокойным отношением к тотальному провалу взглядом Драко, удалился за дверь, шепча над пергаментом заклинания копирования. Гермиона удрученно выдохнула, понимая, что своей глупостью скорее всего поднимет на уши весь отдел, а также часть тех осведомленных из других отделов. Это было, ко всему прочему, еще и весьма унизительно. Как только Гарри скрылся за дверью, Драко шумно выругался и снова недовольно воззрился на все более закипающую от негодования и смущения Гермиону, которая пожелала тут же куда-нибудь испариться, только чтобы не оставаться наедине с совершенно неадекватным Малфоем. Да и Гарри, скорее всего, решил уйти именно сейчас, по этой самой причине, - дабы не выслушивать ту гневную тираду Малфоя, которая, скорее всего не закончилась бы еще очень долго. - Ты же больше не вернешься туда? - аккуратно поинтересовался Драко, видя как Гермиона всеми силами старается уйти от разговора, делая вид, что напряженно вчитывается в бумаги. - Это не твоего ума дело, - парировала она, по-прежнему не отрывая хмурого взгляда от какой-то исписанной бумажки, которая неожиданно оказалась прошлогодним письмом Кингсли и, подняв глаза над которой, Гермиона встретилась взглядом с Драко, который также скептически оглядел ее жалкий способ уйти от разговора и теперь смотрел на нее со смесью гнева и иронии. Возможно, если бы кабинет был хотя бы чуточку больше, то ее трюк не имел бы такой провальный итог, но, к сожалению, Драко, скорее всего, мог даже прочесть, что именно написано в письме и тем самым понять, что это лишь ее жалкая попытка побега. - Не моего? Как же? Ты совсем что ли мозги свои растеряла и не понимаешь? Теперь тебя знают в лицо и те, кто захотят насолить ему, и они начнут именно с тебя. С вампирами шутки плохи, ты сама должна это понимать, - сказал Драко, выжидающе взглянув на Гермиону, которая, в общем-то была полностью с ним согласна и нисколько не сомневалась, что именно так и будет. Но даже этот риск не менял дело. И, в особенности, не мог изменить ее главной цели, из-за которой она и подписалась на всю эту рискованную авантюру. - Я должна продолжить, - серьезно ответила она, пытаясь унять в голосе ту дрожь, которая с потрохами сдавала ее сильное волнение. - Ты ничего не должна и никому, - тут же ответил Драко, снова поднимаясь с дивана и заставляя Гермиону тут же предостерегающе выставить вперед руки, чтобы он снова не попытался придавить ее в разговоре своим ростом и способностью как-то особо умело наводить ужас своим хмурым взглядом. - Я сама давно решила, что пойду на это. И я ни в коем случае не отступлю! - она и правда не думала и даже не допускала возможность сдаться на уговоры Малфоя и было странно, что он, уже так давно зная ее, надеялся на это. Драко какое-то время молчал, лишь пристально вглядываясь в лицо Гермионы, словно пытался найти в нем что-то, что наконец позволит ему понять, каким именно образом уговорить ее выйти из этого беспросветного дела. А потом неожиданно переменился в лице, чем вызвал в Гермионе какую-то странную дрожь, и, подойдя к ее столу, взглянул почти что с нежностью, от которой внутри у нее что-то болезненно сжалось. - Этим ты не вернешь родителей, - тихо проговорил он, не отрывая напряженного взгляда от Гермионы. - Да как ты смеешь вообще мне такое говорить, - ощетинилась она, от негодования даже привстав с кресла. - Я как раз таки и могу, - спокойно проговорил Драко, сжимая пальцами столешницу. Гермиона опустилась в кресло, понимая, что в этот раз именно ее слова были не совсем к месту, ведь Драко тоже лишился матери и отец, который всегда и во всем поддерживал его, куда-то исчез. И виной всему была нежить. - Извини, - смущенно пробормотала Гермиона, прикусив губу, - я не хотела. Драко на это лишь шумно выдохнул, отводя взгляд. - Это не имеет значения. Сейчас главное - это вовремя уйти, иначе тебя могут убить. Мой отец исчез внезапно. Я бы не хотел, чтобы и с тобой случилось что-то подобное. Вампиры опасны. - Люциус пишет письма Гарри, - осторожно сказала Гермиона, припоминая, что как раз вчера он получил очередное письмо, и, судя по идеальному почерку, несомненно, оно было от Люциуса, хотя она тактично и не вчитывалась в содержание. - Глупости, - усмехнулся Драко, - это не мой отец ему пишет. Если бы отец был жив, то он бы написал сначала мне. А после того как он ушел на задание от отдела, я не получал никаких писем и никаких намеков на то, что он жив. - Он жив, - уверенно сказала Гермиона, хотя, на самом деле, слабо верила в какой-то хороший исход всей этой истории с Люциусом. Ровно год назад Полуночный отдел отправил его на задание, точнее, он сам вызвался, при том, с каким-то особо нездоровым энтузиазмом. Хотя, все догадывались, что дело было в его, уже покойной к тому времени от рук вампиров, жене. Конечно же его надо было остановить, потому что он слишком лез на рожон, слишком был причастен ко всему этому, чтобы быть хладнокровным. И в тот день, когда он уехал в поместье какого-то клана, он больше не вернулся. Все думали, что он мертв, но спустя пару месяцев от него начали приходить письма, где он сообщал, что не может вернуться, так как иначе его ждет смерть. Поэтому вот уже почти год Люциуса Малфоя никто не видел и для всего магического мира он официально числился мертвым, ну, точнее, - для тех, кто читает эти жалкие газетенки, где ему перемыли каждую косточку и выстроили свои мифические домыслы относительно его исчезновения. - Так Святой Поттер сказал? - ухмыльнулся Драко какой-то особо гаденькой улыбкой. - Он верит, что Люциус жив. Он даже говорил, что вроде как видел его, - неуверенно проговорила Гермиона, косясь на стол Гарри в надежде, пока его нет, найти те самые злосчастные письма, автор которых настрого запретил показывать их кому-либо и особенно его сыну. Но с его решением, если это и правда был он, Гермиона была полностью не согласна. Первое время, после исчезновения Люциуса, Драко приложил все усилия, чтобы найти его. Но все его попытки были безуспешны. Поэтому, кто как не он был обязан узнать о Люциусе в первую очередь? - "Может быть и правда эти письма писал кто-то другой? А если и он, то почему же их нельзя показать его сыну? Может автор писем боялся, что он может узнать почерк или, быть может, усомниться в нем?", - подумала Гермиона, но озвучивать свои мысли не стала. - Я не верю Поттеру, уж слишком сильно он темнит со всем этим, - прищурился Драко, проследив за взглядом Гермионы, которая выискивала на столе письма, и даже сделал в ту сторону шаг, но вовремя остановился, понимая, что, если он нарушит обещание, то его выкинут из отдела, при том, ко всему прочему, сотрут память. И, хотя он понимал, что скорее всего это просто банальные угрозы, но рисковать не стал. Да и Гарри мог объявиться в любую секунду. - Я ему верю. - И очень зря. Ты умрешь, если будешь так безоговорочно ему верить. И вообще, если будешь верить в успех того, чем занимаешься, - сказал он, и Гермиона снова уловила те самые гневные нотки. - Боже, Драко, сколько можно. Это не твое дело. Почему ты всегда такой вспыльчивый по этому делу? - устало усмехнулась Гермиона, желая поскорее закончить этот разговор. - Ты не догадываешься? - Драко приподнял бровь, снова пристально уставившись на девушку, будто желая не пропустить ни одну из эмоций, что промелькнет на ее лице после его слов. - Нет, я вообще не понимаю почему ты не можешь просто отстать от меня со своей опекой. Я решилась на это по собственной воле и доведу дело до конца, - сказала она, замечая в глазах Драко какой-то мимолетный проблеск разочарования. Но через секунду, он снова натянул на лицо свою излюбленную ухмылку, которая всегда предшествовала какой-то злобной гадости, которая незамедлительно следовала после этого. - Ты просто идиотка, Грейнджер. Недалекая идиотка, - прорычал он зло и раздраженно, несмотря на то, что на лице играла какая-то уж совсем странная улыбка или, даже можно сказать, - оскал. Гермиону передернуло и, когда она уже хотела разразиться в гневной тираде, неожиданно, вернулся Гарри, что-то пыхтя и недовольно хмуря брови. - Ну что? - спросил Драко, оттолкнувшись от стола Гермионы и снова опускаясь на излюбленный диван. - Кингсли сказал, чтобы Гермиона продолжала, - недовольно проворчал он в ответ и смерил Гермиону обеспокоенным взглядом. - Черт, естественно, ему вообще плевать на всех, - отозвался Драко, в очередной раз смеряя Гермиону гневным взглядом, - и она тоже хочет продолжить это безумие, - и он даже ткнул в нее пальцем, а взгляд ожесточился до такой степени, что казалось, еще секунда и он прожжет в ней дыру. - Пусть решает сама, - устало проговорил Гарри и махнул рукой. И Гермиона не сомневалась, что он прошел через примерно такой же разговор с Кингсли, который состоялся у нее только что с Драко, - но я бы задействовал еще кого-то, чтобы обеспечить тебе защиту, - его глаза предостерегающе сверкнули. Но, несмотря на его предупреждающий взгляд, Гермиона замотала головой. - Ни в коем случае! - Я пойду, - тут же отозвался Драко. - Нет, не ты, - строго заявил Гарри, - Гермионе лучше не знать, кто это будет, чтобы избежать неприятностей, которых и так целая прорва. - Не нужно никого приплетать к этому делу. Хватит и того, что я рискую, - Гермиона даже стукнула ладонью по столу, - если появится еще хоть кто-то они точно заподозрят неладное. - Не заподозрят, я уже все продумал, - сказал Гарри, выразительно посмотрев на Гермиону, тем самым говоря, что разговор пора заканчивать. Гермиона, сдаваясь, отвернулась, понимая, что дальнейшая перепалка явно будет чревата тем, что она окончательно поругается с обоими коллегами, поэтому решила смолчать, хотя поток возражений почти что сжирал заживо. - Кингсли просил зайти тебя к нему, - внезапно сказал Гарри, - хочет обсудить перспективы и прочее по этому делу. Гермиона хмыкнула. - Мог бы и сам притащиться сюда. - Он хочет поговорить наедине, - уточнил Гарри. - Естественно, - она недовольно закатила глаза, но тем не менее поднялась с кресла и начала поспешно скидывать в сумку бумаги, - я пошлю тебе сову вечером. - Будь аккуратна, - кивнул ей Гарри. Гермиона хотела попрощаться и с Драко, но тот лишь криво улыбнулся, явно находясь до сих пор не в лучшем расположении духа, поэтому она молча удалилась, размышляя над тем, что, в принципе, новость из газеты была встречена не так бурно, как она опасалась. Как только Гермиона скрылась за дверью, Драко расслабился, почти что растянувшись вдоль всего дивана. - Ты пришел работать или спать? - наиграно сурово заметил Гарри. Но Драко проигнорировал его вопрос, уставившись в потрескавшийся потолок. - Ты уже кого-то вызвал ей в помощь? - спросил он. - Да, - после недолгого молчания осторожно ответил Гарри, и Драко вопросительно окинул его взглядом, ясно отмечая в его тоне и поведении что-то странное. - И кто это? - Я не могу сказать. Драко усмехнулся. - Конечно же. Наступила тишина, нарушаемая лишь тем, как размеренно шуршало по пергаменту перо и, когда этот звук исчез, Гарри неожиданно пропустил легкий смешок, на который Драко тут же отреагировал, бросив хмурый взгляд в его сторону. - Что? - сухо спросил он. - Если ты переживаешь за Гермиону, то так ей и скажи об этом. Иначе она никогда не догадается, - насмешливо сказал Гарри, замечая как на место напряженному выражению лица Драко приходит удивленное и немного даже испуганное. - О чем не догадается? - хмуро спросил он, привставая на локтях. - О твоих чувствах к ней, - пожал плечами Гарри, на что Драко лишь рассмеялся. - Не смеши меня. Чувства? К ней? - и, хотя он понимал, что его странная реакция ни что иное как подтверждение слов Гарри, но почему-то все равно продолжил натянуто посмеиваться. - Как знаешь, но имей ввиду, - заключил Гарри, и, пряча улыбку, продолжил что-то писать. Драко снова лег на диван, обдумывая слова Гарри и почему-то подмечая, что Гермиона и правда была не особо сведуща в таких делах. И он также знал, что даже, если повесит плакат к кабинете с признаниями в любви, то она скорее всего все равно ничего не поймет. И, усмехнувшись своим мыслям, прикрыл глаза.***
Поместье Кваттроки встретило Гермиону уже привычным величием и красотой. Миновав ворота и стараясь ступать как можно тише, насколько позволяли каблуки ее новых туфель, на которые, к слову, ушла ровно половина ее месячной зарплаты, она двинулась к дверям, гостеприимно открытым настежь, видимо, заботливыми домовиками, которым было приказано отворять их, как только Гермиона окажется на территории. Весь путь до поместья прошел для нее как на иголках, потому что она вздрагивала от любого шороха в пустынных ночных закоулках магического Лондона, молясь, чтобы хотя бы сегодня не случилось ничего из того, о чем ее предупреждал Драко и того, о чем она сама думала не переставая с тех пор как увидела свое фото в Ежедневном Пророке. Поэтому, кутаясь в черный плащ, Гермиона поспешно шла по улицам до места аппарации, косясь на каждого, по ее мнению, подозрительного прохожего. Но с такой нервозностью, все, кто встречались ей на пути, заведомо казались ей опасными и похожими на нежить, но, проходя мимо, она все же отмечала, что ошиблась. Но, тем не менее, все равно оставалась настороже, сжимая палочку под полами плаща. И более или менее она смогла расслабиться только тогда, когда вступила на территорию поместья. - Мисс Грейнджер, - на пороге возникла домовиха и, пошевелив ушами, взглянула куда-то за спину Гермионы, оглядывая сад и дорогу. Ее явно что-то беспокоило. Это, признаться, Гермиону не обрадовало, а лишь усугубило ту паранойю, которая и так навязчивыми мыслями витала в ее голове с самого утра. И, несмотря на то, что она и так успела себя не слабо накрутить, то обеспокоенный взгляд домовихи практически свел на нет все те позитивные размышления, которые немного, да остались, где-то между тех тревожных мыслей о том, что на каждом углу ее поджидает опасность. - "Отлично. Все намного хуже, чем я могла себе вообразить", - подумала Гермиона, заходя в поместье и кидая плащ куда-то в сторону, зная, что домовиха тут же подберет его. И, подойдя к большому зеркалу, поправила, по ее мнению, - идеальное, в тон красным туфлям, платье, обладающее таким нескромным вырезом спереди и сзади, что практически не оставалось места для фантазий относительно того, что под ним. Но, несмотря на совершенно непрезентабельный, по меркам Гермионы, вид, она знала, что Винсенту это явно понравится, а значит, это хоть немного, но подтолкнет его на откровенные разговоры относительно ее судьбы, а главное, - относительно дел нежити. Хотя, на последнее она особо и не рассчитывала. Он совершенно не желал делиться с ней ничем важным и нужным и, собственно, тем, ради чего она вообще решила играть в эту заведомо обреченную на провал игру. Глубоко вздохнув и натянув на лицо, уже ставшую привычной, широкую и слегка даже хищную улыбку, как когда-то выразился даже Гарри, Гермиона проследовала за домовихой в гостиную, вышагивая по гладкому паркету в манере, как воображала она сама, - женщины из клуба Казино. Появись она в таком виде перед Гарри или, не дай Бог, - Драко, то они бы точно подняли ее на смех, но тот мир, в который ей так удачно удалось вписаться, и она надеялась, что это так, признавал только женщин, подобных той, которую ей приходилось играть вот уже больше полугода. Домовиха отворила дверь, и Гермиона прошествовала в слабо освещенную гостиную, где разложив ноги на столе ее ждал Винсент, как-то особо хищно окинув взглядом ее откровенный наряд. И, хотя Гермиона играла роль его женщины довольно долго, но его редкие повадки хищника, а, если быть точнее, - нежити, до сих пор вызывали у нее легкий холодок страха и неприязни. Но, несмотря на то, что Винсент был самой что ни на есть нежитью, которую Гермиона ненавидела, наверное, всеми фибрами своей души, он не вызывал у нее столь бурной негативной реакции, как остальные вампиры, в частности, потому что она ни разу не видела, как он превращается. Да и для таких как он это было неудивительно, ведь ему было уже почти триста лет, и за это время он в идеале обучился способности сдерживать свои инстинкты. - Гермиона, - протянул он в свойственной ему манере светского мужчины, явно намекая на то, что она смогла порадовать его своим внешним видом и ослепительной улыбкой, от которой у самой Гермионы почти что сводило челюсть. И, хотя по большей части она была улыбчивым человеком, именно сегодня, улыбаться было последним, что она хотела бы, да и вообще, - могла. Поднявшись с кресла, Винсент подошел к Гермионе и, одарив ее вполне себе искренней улыбкой, приобнял за талию, с высоты своего роста оглядывая то, что открылось ему с нового ракурса. И, судя по его хитрой улыбке, - открылось ему многое. - "Если бы Драко или Гарри могли видеть меня сейчас, то я бы точно провалилась от стыда под землю или куда пониже", - досадливо подумала Гермиона, понимая, что подобный способ манипуляции либо точно потерпит крах в своих истинных целях, либо сыграет с ней злую шутку. Несомненно, рано или поздно, она доиграется. - Ты сегодня выглядишь прекрасно, - сказал он сладким голосом, в котором ясно читалось неприкрытое обожание и похоть, а затем, подался вперед и жарко поцеловал Гермиону в губы. И, несмотря на свои совсем еще недавние размышления, она ответила на поцелуй. Да и странно было бы, если бы она этого не сделала, ведь она была женщиной Винсента, а, если говорить на языке нежити, - Его, как бы паршиво это не звучало и не противоречило всем выстроенным принципам Гермионы. И, если бы она сказала, что ей уж совсем не нравятся поцелуи Винсента или же не нравится он сам, она бы, несомненно, слукавила. Без каких-либо возражений, он был красив, - длинные черные волосы, бледная кожа и какой-то загадочно-прекрасный вид, которым он обладал с какой-то нереальной способностью преподносить это с такой искренностью и натуральностью, что казался Гермионе почти что божеством, если не брать во внимание, что он был нежитью. Он был необычным, интересным и по-своему заботливым, несмотря на то, что всегда делал то, что хотел и, в основном, лишь для себя. Но, где-то там, за стеной всего того, что Гермиона ненавидела в нем всем сердцем и душой, она все же могла, не скрывая, сказать, что он ей нравится, пусть даже его звериные повадки нежити заставляли ее дрожать в страхе и вспоминать тот роковой день. Хотя, она и не отметала тот вариант, что просто за эти полгода привыкла к нему и к своей роли. - Домовиха как-то странно вела себя, - заметила Гермиона, слегка отстраняясь от настойчивых губ Винсента, преследуя своей капитуляцией сразу две цели, - немедленно расспросить его о положении вещей, а также, - вовремя прервать череду поцелуев, после которой, скорее всего, незамедлительно последовала бы ее истерика, так как Винсент, несомненно, начал бы превращаться. К счастью, видимо понимая страх Гермионы перед нежитью, он всегда послушно отстранялся, когда заходил дальше, чем обычно позволяла ему она, но Гермиона знала, что долго так продолжаться не сможет, в особенности, потому что она сама ощущала всю степень его нетерпения относительно ее постоянных отказов в близости. Но вообще, ей несказанно повезло, что ей попался на пути именно этот мужчина, который пусть и неискренне, но готов был ждать, хотя, скорее всего, уже начинал понимать, что этого никогда не дождется. И поэтому Гермионе требовалось действовать как-никогда решительно и быстро. - Тебе показалось, дорогая, - улыбнулся он, привлекая Гермиону к столу и протягивая ей бокал с вином, - тебе понравилось это вино в прошлый раз, - ласково промурлыкал он, касаясь губами ее руки. Сегодня он был явно настроен не на тот лад, на который хотелось Гермионе, и, ясное дело, пытался отвлечь тем самым ее от расспросов. - Я так не думаю, Винсент, - настойчиво сказала Гермиона, наконец стянув с лица эту ужасную улыбку и сурово окинув взглядом мужчину. Но он лишь рассмеялся, опустившись на диван и рукой поманив Гермиону сесть с ним. - Не стоит беспокоиться, я уже предпринял необходимые меры. - Это касается меня, как я могу не беспокоиться? - парировала она, возмущенно нахмурив брови. - Ох, - протянул Винсент, - не стоит хмуриться, дорогая, улыбка идет тебе больше, - и он снова попытался уйти от разговора с помощью привычных попыток вызвать у Гермионы мысли, далекие от мирских реалий, положив руку ей на колено и зашептав какие-то, смущающие до румянца на щеках, комплименты. - Я не твоя игрушка, - сурово заметила Гермиона, слегка отстраняя его от себя и давая понять, что не потерпит подобных выкрутасов и, что его слова были скорее грубыми, чем приятными. Винсент какое-то время молчал, а затем, неожиданно, переменился в лице и окинул Гермиону обеспокоенным и серьезным взглядом. - Я приказал нескольким из своих следить за тобой, чтобы..., - он замялся, видимо подбирая такие слова, чтобы не выдать главное, то, что Гермиона и желала услышать больше всего, - чтобы уберечь тебя от других. На удивление, он сдался на ее уговоры довольно быстро, а это значило, что ситуация и правда была серьезная. - От кого? - затаив дыхание спросила она, понимая, что еще чуть-чуть и она наконец получит то, ради чего старалась все эти чертовы полгода. Но Винсент лишь покачал головой, виновато улыбаясь и видимо уже жалея даже о том, что решил сказать ей эту самую незначительную малость информации, которая и так была для Гермионы очевидна. - Скажи, - настойчиво попросила она, замечая, как удивляясь ее напористости и язвительности, которую она так удачно умудрялась скрывать от него все это время, Винсент вопросительно приподнял бровь. - Не думаю, что мне стоит тебе говорить, - осторожно начала он и хотел добавить что-то еще, но Гермиона перебила его, чувствуя, что еще чуть-чуть и весь поток негодования вырвется наружу и испортит всю ее долгую и удачную игру. - А я думаю, что обязана знать, так как это касается меня, - воскликнула она, тут же прикусив губу и отвернувшись, чтобы, не дай Бог, Винсент не смог увидеть ее смятения, вызванного тем, что она неосознанно показала себя настоящую. Но он лишь шумно выдохнул и, растянувшись в кресле и снова закинув ноги на стол, улыбнулся даже слишком доброжелательно после такой необычной для него вспыльчивости Гермионы. - Я расскажу тебе, - начал он, а потом хмуро воззрился на нее, пытаясь видимо понять истинную причину ее расспросов, но наткнулся лишь на такой же взгляд со стороны Гермионы, которая затаив дыхание снова ожидала долгожданного ответа, - но позже. Гермиона не смогла сдержать разочарованного вздоха и даже хмыкнула, на что Винсент лишь усмехнулся, после чего у нее создалось впечатление, что он просто насмехается над ней или же считает ее совсем уж недалекой. Быть может, она перестаралась во лжи относительно себя? - Скажу тебе лишь то, что из-за того, что нас видели вместе, тебе может грозить опасность. Но, я предпринял все меры, чтобы этого избежать. Другой клан, - он замялся, но потом, видимо, решив, что все равно Гермиона мало что поймет, продолжил, - другой клан хочет навредить мне и моей семье и, возможно, гипотетически, они могут попытаться сделать это через тебя. Но повторюсь, я сделал все возможное. - Я поняла, - серьезным тоном ответила Гермиона, чувствуя как страх медленно, но верно поднимается откуда-то из живота. Отставив бокал и понимая, что вино сейчас не самое лучшее средство, чтобы унять этот самый страх, она откинулась на спинку дивана, тяжело выдохнув. Гермиона осознавала, что явно попала в самую что ни на есть ужасную ситуацию. Ведь она, как никто другой, знала, чем чреваты стычки кланов. И, если семья Кваттроки что-то не поделила, пусть даже с небольшим по силам кланом, то всех тех, кто попадется в кровожадные лапы нежити между этих двух баррикад, ждала непростая судьба и, судя по статистике, в лучшем случае, - смерть. - Ты мне все расскажешь, - тихо проговорила она, откидывая голову на спинку дивана и глядя на мерцающую в свете свечей люстру. Винсент покосился в сторону Гермионы, оглядев ее удивленным и недоверчивым взглядом, ведь первый раз за столько времени Гермиона показала ему себя настоящую без множества тех масок, что надевала на себя.