Destination

Marilyn Manson— The Nobodies Fleurie — Turns You into Stone Icon For Hire — The Grey Hurts — Redemption Чимин быстро идет по ярко освещенному коридору. Он оглядывается по сторонам, боясь быть замеченным. Белые стены давят на голову своей мерзкой атмосферой. В воздухе запах химии и крови. Это место такое неприятное, абсолютно стерильное и холодное. Отсюда хочется сбежать, но у него есть незавершенные дела. Ему нужно найти Чонгука как можно быстрее и затем вывести его отсюда. Где-то перед ним за поворотом раздаются голоса, и Пак быстро скрывается в темном промежутке между стенами. Он слышит голоса двоих мужчин и биение их сердец. Он старается вести себя бесшумно, чтобы не обозначить свое нахождение здесь. Два человека в белых халатах, похожие на врачей, проходят мимо него, продолжая разговаривать между собой о каких-то образцах, и потом скрываются за стеклянной дверью, откуда он пришел. Чимин дожидается, когда их голоса стихнут, и внимательно осматривает белый коридор. С раздражением смотрит на жужжащие флуоресцентные лампы на потолке, а затем выходит из своего укрытия. На самом деле он бы легко мог убить их, но пока он не найдет мальчишку, привлекать к себе лишнее внимание нельзя. Неизвестно, сколько всего их здесь и где именно тот находится. Пак поворачивает за угол, откуда вышли доктора, и видит большую дверь с электронным доступом. Он достает из кармана электронный пропуск с фотографией и подносит к датчику. Разносится звуковой сигнал и загорается зеленый огонек. Тяжелые двери с тихим звуком раздвигаются перед ним. Получилось. Отлично, скорее всего, Чонгук где-то здесь. Он идет по длинному коридору и оглядывается по сторонам, сохраняя бдительность. Это место напоминает ему больницу. Странный, пустой и длинный коридор с дверьми, все автоматизировано, и здесь так тихо. Подозрительно тихо. Эти двери справа и слева ведут в палаты и кабинеты с разными медицинскими инструментами. На каждой из них номер и стеклянное окошко с решеткой. Пак заглядывает в каждое из них и пытается найти хоть какой-то намек на присутствие Чона, но ничего нет. За одной из дверей он слышит голоса и бесшумно подходит к ней. Через небольшое стекло видно, как на железной койке лежит человек, пристегнутый к ней ремнями. На его теле множественные следы от порезов скальпелем и потеки крови, стекающие на пол. Он тяжело дышит, его кожа выглядит болезненно бледной, глаза до жути пугающие, они почти прозрачные, а на его лбу выступает пот. У него жар, и он агрессивно вырывается, бросаясь ругательствами. Под ремнями, в тех местах, где они соприкасаются с его кожей, Чимин видит сильные ожоги. Лантана. Ремни пропитаны ядом, чтобы тот не выбрался из них. Черт, это же вампир, и над ним ставят опыты. Похоже, что это один из неудачных образцов Кая. К нему подходит женщина в белом халате и резко вонзает в его шею шприц, вводя что-то бледно-желтого цвета. Жертва начинает сильно дергаться всем телом, словно у него судороги, и истошно кричать от боли. Врач подносит к губам диктофон и произносит: — Образец девять тысяч восемьсот девяносто седьмой. Кожные покровы стремительно теряют нормальный вид, регенерация перестает заживлять даже незначительные раны. Наблюдается сильное ухудшение его состояния. Он теряет остатки здравого мышления, не помнит, как его зовут и где он находится. Повышенная температура тела, что для вампира абсолютно ненормально. Сейчас я ввела в его кровь реагент с ядом оборотня и хочу проверить воздействие крови субъекта на образец. Она заканчивает запись и вводит из другого шприца кровь в его тело. Он сразу же прекращает дергаться, глядя на нее. Его глаза совсем неживые. Это даже не вампир, это что-то... просто что-то, это какое-то чудовище, которое они создают, вводя ему различные реагенты. Подопытный успокаивается, но быстро дышит, как будто пробежал марафон. Он медленно переводит стеклянные глаза в потолок и начинает бормотать какой-то бессвязный бред. Сначала кажется, что ему становится лучше, он затихает и тихо скулит. Но его кожа медленно становится серовато-голубой, а по всему телу появляются выпуклые черные вены. Он внезапно начинает громко кричать, снова дергаться и вырываться. Врач отходит, испугавшись, и тот злобно смеется. Из его челюстей вылезают огромные клыки, причем из верхней и из нижней. Матерь Божья, какого хрена? Что с ним сделали? Это существо замирает, а затем отключается, выпучив глаза от ужаса и открыв рот в немом крике. Его сердце останавливается. Об этом говорит аппарат, подключенный к его телу, и раздается ровный писк. Твою мать. Чимин, глядя на все это, вспоминает, что был в похожем месте много лет назад и над ним проводили опыты, но немного другие. Они были направлены на изучение, а не на преобразование его в монстра. Это было не менее ужасно. Кто знает, возможно, не сбежав оттуда, он бы закончил, как этот бедолага. — Образец девять тысяч восемьсот девяносто седьмой мертв. Эксперимент снова потерпел неудачу. Продолжу работу с новым, — говорит дрожащим голосом врач в диктофон и уходит. Чимин продолжает смотреть на безжизненное тело вампира или уже не вампира, черт его знает, что это, и в ужасе качает головой. Господи, сколько же таких экспериментов здесь проходит, если этот девять тысяч восемьсот девяносто седьмой? Сколько еще было проведено их без счета? Кай конченый псих, и нужно его остановить, ведь он обращает обычных невинных людей, чтобы в итоге делать с ними вот это все. Мало того, что их вид убивает их ради утоления голода, так еще теперь их обращают, чтобы в итоге сделать с ними вот это дерьмо. К счастью или к сожалению, Пак единственный, кто способен остановить это. Чтобы этот кошмар закончился, нужно убить Кая, а значит, у него нет выбора. Он должен это сделать ради спокойного и счастливого будущего Чонгука, но сначала нужно вытащить его отсюда. — Эй! — кричит чей-то голос за спиной. Чимин тихо ругается себе под нос и оборачивается. Человек в белом халате быстро приближается к нему. — Что вы здесь делаете? Здесь позволено находиться только персоналу. Покиньте зону исследований, или я немедленно подниму тревогу прямо сейчас. Пак замечает в его ладони небольшое устройство с кнопкой, похоже, что если нажать на нее, сюда сбегутся все вампиры в здании, этого еще не хватало. Нужно действовать быстро. Он подходит ближе к нему и резко выбивает этот предмет из его руки. Он отталкивает его в сторону к стене и сворачивает ему шею легким движением. Громкий хруст разносится по коридору, а безжизненное тело мгновенно оседает на пол. — Не лез бы ко мне, был бы жив, идиот, — тихо говорит он. Пак оттаскивает труп в темный угол и снимает с него белый халат, а после быстро надевает его, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Он идет дальше по коридору, заглядывая в окна на дверях. Его нигде нет, но Чонгук должен быть где-то рядом. Он чувствует его. Эта теплая и хорошо знакомая энергетика, этот сладковатый и чистый запах, он точно здесь. В конце коридора Чимин замечает стеклянную стену, погруженную в темноту. Вверху висит табличка: «Лаборатория 1. Зона исследований. Вход разрешен только сотрудникам», черт, это должно быть это место, и он бежит туда. На панели, встроенной в стену справа, есть электронный доступ, и он подносит свою карту. Сразу же срабатывает звуковой сигнал, стеклянная стена подсвечивается, и он наконец-то видит его. Пак медленно подходит к стеклу, не отрывая глаз от того, что видит. Бог мой. Чонгук лежит без сознания на белой кровати, а его руки и ноги привязаны кожаными ремнями к ней. К его телу проведено большое количество разных проводов, которые подключены к аппаратам, а на висках какие-то датчики, выводящие непонятные кривые линии и изображение его головного мозга на экран. — Ради всего святого, только не трогай его голову, больной ты ублюдок, — шепчет Пак с ноющей болью в сердце. Он переводит взгляд на руку парня и видит, как из его вены идет катетер и трубка, по которой медленно двигается кровь в большие пакеты. Нет, нет, нет. Они выкачивают ее. Твою мать. Он смотрит на бледное лицо Чонгука, и его сердце сжимается. Такой слабый, беззащитный и едва дышит. Раздаются голоса людей внутри, и Чимин уходит в сторону, прячась за бетонной колонной. Теперь мальчишка окружен людьми в белых халатах. Они вводят ему какие-то лекарства или еще черт его знает что. Рядом с ним на экране раздается противно пикающий звуковой сигнал. — Критическая точка достигнута. Нужно отключить субъект, или же он прямо сейчас погибнет, — говорит женщина, нажимая кнопки на сенсорном экране. — Хорошо. Крови собрано достаточно пока что, — отвечает ей врач. — Пусть отдыхает, продолжим, когда восстановит свои силы. Следите за ним в оба, он бесценный сосуд. Если с ним что-то случится, Кай убьет нас всех. Пак в ужасе наблюдает за всем происходящим и за тем, как они неторопливо отключают его от различных аппаратов. Он прислушивается, чтобы услышать родное сердцебиение. Звуки аппаратов, движение его крови по трубкам, жужжание ламп, и вот оно. Он слышит едва различимый и тихий стук. Живой, но балансирующий на грани. Они забрали много его крови. Ублюдки, они сделали из него просто живой банк. Сколько дней они уже выкачивают из него ее? Вероятно, столько же, сколько он здесь. Они забирают максимально возможное количество, а затем ждут, пока он восстановится. — Малыш, держись, пожалуйста, — шепчет он, глядя на него. — Я обязательно вытащу тебя отсюда. — Чимин! Чимин! — слышит он мягкий голос Чонгука, как будто где-то очень далеко от него. — Чимин! Он резко открывает глаза и садится на кровати. Он проводит ладонями по лицу и пытается успокоить учащенное дыхание. Это сон, черт возьми, просто сон. Пак обводит быстрым взглядом комнату: серые стены, темная мебель, большое окно с видом на улицы Парижа, бутылки на полу. Он в отеле, не помнит, как уснул, но точно здесь. Этот сон был такой реалистичный, что по его коже пробегают мерзкие мурашки. Чон мягко кладет руку на его плечо и аккуратно поглаживает. — Эй, все в порядке? — Что? — спрашивает Чимин, переводя рассеянный взгляд на него. Чонгук обеспокоенно смотрит на него в ответ, сидя на краю кровати. Прежде он никогда не видел Чимина таким испуганным, что могло такого присниться ему? — Ты сильно метался во сне, бормотал что-то, — говорит он обеспокоенно. — Я тебя разбудил. — А, да, все хорошо, — говорит Пак, зарываясь пальцами во влажные волосы, и тяжело вздыхает. — Кошмар? — Да, действительно настоящий кошмар. Парень глубоко вздыхает, гладя его плечо теплыми пальцами. Он сидел рядом с ним уже практически час. Чимин много выпил и отключился, сидя на полу, а он уложил его в кровать и не хотел уходить. Почему-то берег его сон, ведь у него выдались такие тяжелые дни, поэтому Чонгук просто наблюдал за ним спящим, давая ему время спокойно хоть немного отдохнуть. — Это просто сон, слышишь? — успокаивает его Чон. — Просто сон. Это не просто сон, Чимин практически уверен в этом. Он был слишком яркий и живой. Такой же он видел много лет назад, когда узнал про войну и охоту на мальчишку. Этот сон станет реальностью. Они заберут его, как бы он ни пытался защищать. Он неуверенно кивает и резко притягивает его в свои объятия. Сейчас он не думает о том, что тот может быть против, ему просто нужно убедиться в том, что он здесь, жив и здоров. Чонгук осторожно обнимает его в ответ и мягко гладит по спине, успокаивая своим теплом. Пак глубоко вздыхает и закрывает глаза, наслаждаясь его запахом, и зарывается пальцами в его волосы на затылке. Чон кладет подбородок на его плечо и прикрывает веки. Ему уютно в этих руках. Он понимает, что, возможно, ему снилось то, что случилось с Тэхёном, и поэтому никуда не уходит и не отстраняется. Он видит, что нужен ему. Наверное, именно поэтому и не хотел оставлять его одного, у него депрессия, и это очевидно. Его гложет вина и разрывает чувство потери. Вчера под воздействием алкоголя он и вовсе сказал, что когда это все закончится, то думает закончить свою жизнь. Разве он может отталкивать его? — Что тебе снилось? — тихо спрашивает парень с беспокойством. — Ничего, — коротко говорит Пак. Не нужно мальчишке знать, что ему снился кошмар, в котором его используют, как банк крови для планов Кая. Это лишь напугает его. Он и сам боится произносить это вслух, как будто это может лишь приблизить его воплощение в реальность. — Ладно. Можешь не отвечать. Хочешь, я тогда побуду здесь? — Хочу, — сразу же отвечает Чимин и нехотя выпускает его из своих объятий. Он ложится на кровать, и Чонгук устраивается рядом с ним. Они поворачиваются лицом и некоторое время просто смотрят друг другу в глаза. Карие в карие, но только в глазах вампира Чон видит странный страх и боль, которых никогда не было до всего произошедшего. Что бы ему там не приснилось, его это очень напугало, а это не то чувство, которое необходимо ему сейчас. Ему нужны поддержка и успокоение, чтобы пережить это тяжелое время. Он еще долго будет пытаться мириться со смертью лучшего друга и, возможно, никогда так и не сделает этого. Чимин неуверенно протягивает к его руке свою ладонь и легко касается его пальцев. Кожа парня такая горячая, и это приятно согревает его. Пак замечает, что глаза Чонгука уже слипаются от усталости, к тому же он достаточно много выпил и все еще немного пьян. — Поспи, ребенок. Все хорошо, я больше не усну все равно, — говорит он. — Я не ребенок, — хмурится парень и морщит нос. — Ладно, как скажешь. Главное отдохни. — Вдруг ты натворишь глупостей, пока я буду спать? Тебя нельзя оставить без присмотра, — отвечает Чонгук, закрыв глаза. — Если я захочу натворить глупостей, ты меня не остановишь, — ухмыляется Чимин. — Поспи, малыш. Губы Чона дергаются в слабой улыбке, когда он слышит свое новое прозвище. Это лучше, чем ребенок. Оно более интимное, и ему это нравится. Его можно понять по-разному. — Только будь здесь. В прошлый раз, когда ты ушел, а я спал в отеле, меня запихнули в багажник и чуть не увезли, — тихо говорит Чонгук. Пак переплетает их пальцы и пристально рассматривает лицо мальчишки. Да, он прав. В прошлый раз он потерял бдительность, и его чуть не похитили у него под носом. Здесь хоть и тихо, но все же не безопасно. Он его не оставит больше одного. Тем более, после того, что ему приснилось. — Ты же теперь умеешь за себя постоять. Я тренировал тебя на ферме. Если что надерешь им зад, опыт убивать вампира у тебя тоже уже есть. — Ну-у, — протягивает парень, — это была счастливая случайность. А на ферме я был не совсем сосредоточен на тренировке. — И о чем же ты думал тогда? — усмехается Пак, аккуратно убирая пряди волос с его лица. — О твоих губах, — говорит Чон с пьяной улыбкой на лице. — Боже, знаешь, как было тяжело сосредоточиться на чем-то кроме них? Они же просто созданы для того, чтобы их целовали. Никогда и ни у кого не видел таких губ. — Так и знал, что ты меня не слушал. — Это было трудно. Ты же сидел на мне сверху, давил на меня своей горячей энергетикой, а я слаб перед тобой. Еле устоял. — Ты не устоял. Если бы нам не помешали, ты бы попросил о поцелуе. — Да. И кто меня осудит за это? Ты слишком привлекательный, Пак Чимин, — отвечает Чонгук. — Мне так нравятся твои пьяные откровения, — тихо смеется он, глядя на него. Чон приоткрывает один глаз и довольно улыбается. Впервые с момента смерти Тэ Чимин смеется, и этот звук просто самое прекрасное, что может быть на свете. Сердце Чонгука моментально тает. Он мягко поглаживает пальцем кожу на руке вампира и глубоко вздыхает. Сейчас рядом с ним ему спокойно и хорошо. Так комфортно, как будто это самое лучшее место. Но что будет, когда он снова разозлится или будет голоден? Вдруг все повторится? — Ты действительно мне нравишься. И я не знаю, что с этим делать, — тихо говорит Чон. — Держаться от тебя подальше? Не могу в силу обстоятельств. Но и отпустить себя и кинуться в омут с головой... — он замолкает и вздыхает, — не знаю. Так все сложно. Эти чувства невозможно контролировать. Что с этим делать? — Отдохни, Чонгук. А подумаешь об этом позже на трезвую голову, — отвечает Чимин. — В любом случае без доверия ничего не бывает. Пока ты не научишься мне снова доверять, любые взаимоотношения будут тяготить нас обоих. — Не оставляй меня одного, — говорит Чон, снова закрывая глаза. — Ты мне нужен. — Придется не отходить от тебя ни на шаг, да? — отвечает Пак с улыбкой. — Обещай, что не уйдешь, — говорит Чонгук хриплым голосом. — Обещаю. Спи, — отвечает он и ласково целует костяшки его пальцев. Через некоторое время Чон засыпает, он тихо сопит и глубоко дышит. Чимин наблюдает за тем, как его длинные ресницы слегка подрагивают, а губы немного приоткрываются, когда парень погружается в стадию глубокого сна. Он осторожно вынимает свою ладонь из его руки и накрывает его одеялом. Он долго лежит рядом и слушает размеренный, спокойный пульс, глядя в потолок. Единственное средство, которое так легко и быстро приносит покой его душе, несмотря на все обстоятельства, — это звук его сердца.

***

Венеция была все ближе и ближе с каждым часом. Они выехали через сутки и сейчас практически достигли конечной точки назначения, до нее уже было подать рукой. Осознание этого невероятно грело сердце им обоим. Такой большой путь почти завершен, поверить в это трудно. Чонгук уже несколько часов наблюдает за красивыми пейзажами за окном и нервничает. Скоро он увидит близких людей для Чимина, но в то же время он этого очень хочет. Ведь там его никто не тронет, и он сможет познакомиться с ними, а так же начать спокойно дышать. Осенние виды за окном постоянно меняются, и один красивее другого, а еще здесь значительно теплее, чем в Париже. Такое ощущение, что лето отсюда все еще не ушло, даже зеленый лес и поля выглядят такими же, как в жаркие месяцы. Похоже, что недавно здесь шел сильный дождь, так как грунтовая дорога превратилась в сплошную грязную кашу, а густой туман делал путь почти непроходимым. Чимин решил не делать в этот раз больше остановок, потому что ехать им осталось всего лишь около семи часов. Свой голод он утолял прямо на ходу. Он пил кровь из большого стакана из-под колы, и эта мелочь напоминала Чонгуку о Тэхёне, вызывая у него горькую улыбку. Даже ему без него тоскливо, тогда же каково было Паку сейчас? Это ад. Личный ад для него, с которым он боролся каждую секунду. Он не лез в его душу, не терзал разговорами, но при этом старался всячески оказать ему свою поддержку. Было заметно, что тот тяжело держался, за все это время так ни разу не улыбнулся и не засмеялся больше, кроме момента в отеле. И это чертовски странно. Не видеть его улыбки — это словно означало, что настали тяжелые времена. Она всегда несла особенную энергию в их отношения. Она могла быть доброй, заботливой, теплой, игривой, а сейчас на его лице была лишь боль и удушающая тоска. — Как ты? — спрашивает Чон, глядя на него. — Паршиво. А ты? — Тебе сложнее сейчас, чем мне. — Я не смерть Тэ имею в виду, — поясняет Пак. — А, — ерошит волосы Чонгук, — если ты о том, доверяю ли я тебе, то не знаю. И да, и нет, это сложно. Чимин понимающе кивает. Это заслуженно, он невероятно виноват перед ним. Он долго думает, как бы успокоить парня хотя бы на малость, нужно сделать какой-то весомый шаг, чтобы тот ощутил безопасность рядом с ним, и кое-что приходит ему в голову. — Открой бардачок, — говорит он. — Зачем? — спрашивает парень, вскинув бровь. — Открой и достань шкатулку. Чонгук делает, что велено. Он достает из бардачка деревянную резную вещицу. — Открой. Он бросает на него недоуменный взгляд и послушно открывает шкатулку. В ней на шелковой ткани лежит красивый серебряный браслет с необычным плетением. — И что это? — спрашивает Чонгук недоуменно. — Ты спрашивал меня, применял ли я к тебе внушение, так? Не применял и не думал об этом, но чтобы ты чувствовал себя спокойнее рядом со мной, пока ты мне не доверяешь, носи это. В его сплаве есть лантана, что защитит тебя от любого внушения, — поясняет Пак. — Ого. Он выглядит очень старым, — говорит Чон, проводя по нему кончиками пальцев. — Он девятнадцатого века, достался мне от Карлы. От Карлы. Вау, он дарит ему вещь, которая принадлежала самому важному человеку в его жизни. Не просто вещь, а защиту для его разума. — Спасибо, Чимин, — говорит парень. — Не за что. Я хочу, чтобы тебе было комфортно. Чонгук надевает браслет и рассматривает его красивое плетение. Это очень важный для него подарок, и это позволяет сделать им еще один маленький шаг навстречу друг к другу. Он дает ему защиту и хоть какое-то ощущение безопасности благодаря этой вещице. Но это не просто красивая безделушка, она принадлежала его дочери, что делает ее просто бесценной. Они едут по извилистой, скользкой дороге, пробираясь сквозь туман. В салоне тихо играет музыка, а вдали в темноте виднеются небольшие горы, и слышен шум бурной реки внизу обрыва. Чимин двигается с небольшой скоростью из-за плохой ночной видимости и тумана, иначе можно легко не вписаться в резкие повороты на размытой дороге и слететь с обрыва. Он нажимает на педаль и вдруг хмурится. — Черт. — Что-то не так? — Пристегнись, — резко отвечает Чимин. Сердце сразу же уходит в пятки. Чонгук послушно выполняет указание, оглядываясь назад, но на дороге пусто. За ними никто не гонится, только Пак выглядит очень встревоженным, он крепко держит руль и не сводит глаз с дороги, внимательно всматриваясь в темноту. — В чем дело? — спрашивает парень. — Дорога сильно размыта, машину ведет, — отвечает Чимин, пытаясь держать автомобиль ровно. — Другой нет? — спрашивает Чонгук. — Нет. Чон сводит брови и тяжело вздыхает. Это довольно страшно, и что-то внутри неприятно шевелится. У него плохое предчувствие. Они могут просто не вписаться в резкий поворот или увязнуть в грязи, или их может развернуть, и тогда столкновения с другой машиной не избежать. Задняя часть автомобиля действительно ходит из стороны в сторону, отчего волнение лишь нарастает. Пак плавно нажимает на тормоз, сбавляя скорость, и их сильно начинает нести в сторону. Он удерживает управление, но в этом момент из-за поворота вылетает машина на большой скорости, и у него нет выбора. Чтобы не столкнуться лоб в лоб с ней, он направляет руль в противоположном направлении. — Держись! — кричит Чимин. Все происходит за считанные секунды. Чон не успевает даже понять, что случилось, а уже в следующий момент они влетают в небольшое ограждение, сносят его и падают вниз. Автомобиль несколько раз переворачивается, ударяясь о землю. Чонгук чувствует острую боль в груди и животе и слышит звуки битого стекла, а затем ударяется затылком о крышу, и в глазах сразу же темнеет. Непристегнутый Чимин всем телом подается вперед, практически вылетая из своего сиденья. Он ударяется головой о лобовое стекло, разбивая его, а затем его отбрасывает назад на место, и удар приходится еще и о дверь. Пак мгновенно теряет сознание вслед за парнем, а автомобиль падает в реку. Он медленно погружается в нее, и холодная вода заполняет салон. Спустя какое-то время первым в себя приходит Чонгук. Преодолевая резкую боль в голове, он медленно открывает глаза. Первое, что он чувствует, — холод. Очень холодно ногам и рукам, потому что они уже полностью в воде. Второе, что он чувствует, — боль. Очень сильная, жгучая боль в теле, которая практически парализует его. Парень быстро осознает, что происходит, и пытается выбраться. Он начинает отстегивать ремень, но понимает, что не может. Он застрял. Чон дергает ремень безопасности, но тот никак не поддается, потому что что-то сломалось. Холодная вода уже поднимается к его шее, а боль в области груди становится все сильнее. Паника накрывает его, как цунами, и страх быстро ползет по телу, проникая в мозг. Парень прикладывает руку к ране и чувствует, что в ней что-то торчит: или стекло, или железо. Черт. Он испытывает новую волну боли, которая пронзает внутренние органы, и становится очень больно дышать. Вода поднимается все выше с каждой секундой, и он быстро дышит от приступа паники. — Чимин, — зовет он с отчаянием, продолжая дергать ремень. Тот не отвечает и не шевелится, а его голова откинута на бок. — Чимин, — снова зовет его Чон и трясет за плечо. Никакой реакции не следует, и тогда Чонгук поворачивает его голову к себе. Левая часть его лица полностью в крови, у него большая рана на лбу. Кровь быстро стекает по его лицу и шее, а сам он все еще без сознания. Нужно как-то выбраться и помочь ему. Чонгук стискивает зубы, преодолевая сильную боль, и снова пытается выдернуть ремень, нащупывая крепление. — Да давай же! Пожалуйста! Но механизм не поддается. Он жадно хватает последние унции воздуха, потому что вода уже поднимается к его носу, еще немного и их скроет полностью. Он продолжает дергать держащий его тело ремень, со всей силы, но тот застрял намертво. Тогда парень решает найти другой способ и пытается нащупать что-то острое, чтобы разрезать его. Чон максимально высоко поднимает голову и делает последний глубокий вдох перед тем, как холодная вода скрывает их полностью, поднимаясь к крыше. Он открывает глаза и ищет осколки в машине. Несколько лежат перед ним, и Чонгук пытается до них дотянуться, стискивая зубы. Боль под ребрами становится сильнее, когда он напрягается и чувствует, как предмет в ране погружается в нее все глубже. Его тело бросает в жар, а в глазах резко темнеет. Он кончиками пальцев чувствует край осколка и пытается его ухватить, но вдруг его ладонь хватает рука Чимина, заставляя прекратить это делать. Парень поворачивает к нему голову, и тот показывает ему жестами, что у него нет кислорода. Пак тянется к его губам своими, и Чон отдает часть своего запаса ему, а затем тот одним мощным рывком разрывает его ремень безопасности. Он выбирается из своего сиденья и подплывает к его двери, а после вытаскивает парня из машины. Боль снова пронзает тело, но с неведомой силой, когда Чонгук начинает двигаться. Он издает глухой крик, зажмурившись, и остатки кислорода вырываются из его легких, а в глазах снова темнеет. Он старается плыть, не обращая внимания на жгучую боль и на то, как бешено легкие горят, потому что воздуха в них больше нет. Тяжелый груз ложится на грудь, но он продолжает плыть, видя над головой слабый свет. Нужно выбираться туда, нужно собрать остатки своих сил и просто продолжать плыть. Чон видит рядом Чимина, который помогает ему, подталкивая его тело к поверхности воды. Парень кладет руку на рану, когда тьма перед глазами становится все сильнее. Он активно двигает ногами, но как будто продолжает оставаться на месте. Его словно что-то тянет обратно вниз. Когда свет вверху становится все ближе, силы его покидают окончательно. А последнее, что он чувствует, это как тело резко расслабляется и сознание погружается во мрак. Пак вытаскивает его на берег и жадно хватает воздух ртом. Он дает себе несколько секунд вздохнуть и бьет Чонгука по щекам, но тот не реагирует. Он не дышит. Чимин сразу же начинает делать ему искусственное дыхание. Он ритмично нажимает на его грудь, а затем, зажав его нос, вдыхает воздух в легкие. — Давай, Чонгук! — кричит Пак, нажимая на его грудную клетку. Через два таких подхода парень наконец-то начинает дышать. Он сильно кашляет, и лишняя вода выходит из его дыхательных путей. Чимин приподнимает его голову и облегченно выдыхает. — Твою мать, — шепчет он и целует его в волосы. — Ты живой. — Чимин, — едва слышно говорит Чон. — Живой. — Чимин, — шепчет Чонгук. — Что? — спрашивает Пак, беря его лицо в ладони. — Кажется... — пытается отдышаться парень, — мне… мне нужно в больницу, — говорит он и убирает руку с раны. Чимин быстро осматривает его и замечает глубокое ранение осколком. Кажется, он терял кровь все это время, так как из раны торчит большой кусок стекла и в целом она выглядит смертельной. — Чимин, — тихо говорит Чонгук, хватая его за предплечье. — Все хорошо, все будет хорошо, слышишь? — успокаивает его он и гладит по лицу. — Мне… мне так... больно, — шепчет парень. — Мне очень больно. Что там? — Ш-ш-ш, тише, небольшая царапина. Все будет хорошо, — говорит Пак и соображает, что же ему делать. — Ты лжёшь. Я понимаю, что не будет, — говорит Чон и сильно кашляет. Из его рта вытекает тонкая струя крови. Черт, все очень паршиво. Его лицо такое бледное, губы почему-то синие, а кожа холодная или от воды, или от потери крови. Карие глаза затянуты какой-то странной мутной пеленой, он тихо хватает воздух ртом и дрожит всем телом. До больницы неизвестно сколько километров, а у них даже нет теперь машины, чтобы до нее добраться. Они не успеют. Он умрет в течение короткого времени, скорее всего, задет пищевод, раз кровь выходит через рот. Значит, есть только один способ ему помочь. Он рискованный, но единственный сейчас. Если это плохо закончится, Чонгук его возненавидит. Чимин нервно думает несколько секунд, глядя на его лицо и на кровь, стекающую по его челюсти и шее, а затем качает головой и глубоко вздыхает. Он удерживает его одной рукой, пока парень обессиленно опирается на его тело, кусает свое запястье и прикладывает его к чужим губам. — Пей, — говорит Пак. — Я не могу. Я же не… — Пей, так нужно. Доверься мне, пожалуйста. Совсем немного. Это поможет, — говорит он. Чонгук хватает его за руку и послушно делает пару глотков крови. Она странная на вкус, обычно кровь солоноватая и с металлическим привкусом, а его сладкая. Парень морщится от боли, а затем медленно поднимает глаза к небу. Оно такое красивое. Темное, тучи рассеялись, оставляя его чистым, и оно усыпанно сотнями маленьких огоньков. — Какое красивое, — тихо говорит он, еле шевеля губами. — Что? Ты о чем? — спрашивает Пак, убирая мокрые волосы с его лица. — Небо, — шепчет Чонгук, тяжело дыша, а кровь продолжает вытекать из его рта. — Небо такое красивое. Так много звезд. Никогда столько не видел. — Хорошо. Смотри на небо. Оно и правда очень красивое, — говорит Чимин, осторожно поднимая его футболку. Он открывает рану и оценивает ее состояние. — Ты знаешь какие-то созвездия? Большой осколок торчит из его тела, находясь довольно глубоко в мягких тканях. Нужно его вытащить, кровь не поможет, пока он будет в ране. Это может его убить, потому что, судя по всему, задеты важные внутренние органы. Но если не сделать этого, то парень умрет в любом случае через несколько минут. — Одно. Медведицу, — тихо говорит он, разглядывая звезды, и медленно моргает. — Хорошо, покажешь мне? — спрашивает Пак, отвлекая его, и кладет на землю. Он снимает футболку и подкладывает ее под его голову, чтобы парень не захлебнулся кровью. Пак слышит, как его сердце бьется все медленнее и медленнее, а дрожит он все больше. Он тихо и так прерывисто дышит, неотрывно глядя на звезды стеклянными глазами. — Оно вон там. Немного левее от нас. — Какое оно? — спрашивает Чимин и гладит его по лицу. — Расскажи мне. Чон молчит. — Расскажи мне, малыш, — просит Пак, аккуратно беря край осколка. — Красивое? — Красивое. Такое яркое, — еле слышно говорит он. — На что оно похоже? — Оно… оно похоже на... ковш, — отвечает Чонгук, еле дыша. — Большой или маленький? — спрашивает Пак, сжимая осколок. — Большой, — тихо говорит Чон, и Чимин в этот момент начинает вытаскивать его. Парень сильно кричит от боли, а он морщится, слыша этот звук. Несмотря ни на что, он должен это сделать, иначе его прекрасное предназначение умрет. Сердце сжимается от того, что ему настолько больно, но важно не останавливаться. — Из скольких звезд оно состоит? — Из… из семи. Семь... ярких звезд. — Ты знаешь, что Большая Медведица является третьим по величине созвездием? — спрашивает Пак, медленно тянуть стекло из его раны. — Скопление занимает более трех процентов от всего звездного неба. — Нет. — И движется вокруг Полярной звезды, она находится над горизонтом в любое время года, — продолжает он и вытаскивает осколок. Чонгук снова кричит от дикой боли, и Чимин приподнимает его, крепко прижимая к себе. Он знает, как облегчить ее, впервые в жизни его странный дар ему пригодится. Может быть, он был нужен ему именно для этого момента? — Ш-ш-ш, все хорошо. Все уже хорошо, — говорит Пак, нежно гладя его по волосам. — Мне так больно, — шепчет Чонгук. Чимин берет его предплечье и закрывает глаза. Он вытягивает из его тела всю боль. На руке Чона появляются черные разветвления, словно его вены вздуваются и меняют свой цвет, они плавно переходят на предплечье Чимина, и в этот же момент его тело пронзает острая и такая сильная боль, что в глазах темнеет. Он зажмуривается, но молча терпит ее. Сердце парня начинает биться ровнее, и он затихает. Он больше не кричит и не стонет. Она медленно отпускает его, и тело перестает дрожать. — Это пройдет. Совсем скоро пройдет, — говорит Пак. — Обещаешь? — Обещаю. Немного нужно потерпеть. Хочешь, я покажу тебе другие созвездия? — отвлекает его от боли он и нежно целует в висок, крепче зажмуривая глаза. — Да, — шепчет Чонгук. — Хорошо, вот сейчас поправишься, и я покажу тебе несколько, которые я знаю, — говорит Чимин и целует его в макушку. Разрывающая боль продолжает наполнять его тело, будто он пустой сосуд. Она проникает в каждый орган, в каждую клетку тела и оставляет свой след на каждом сантиметре его кожи. Она буквально скручивает все внутри, но Чонгуку становится легче. Пак отпускает его руку лишь тогда, когда слышит его спокойное сердцебиение, и обессиленно выдыхает. — Я же не умираю? — спрашивает Чон, медленно моргая. — Не в этот раз, Чонгук, — отвечает Чимин и смотрит на его рану. Она постепенно начинает затягиваться, а кровотечение прекратилось. Он чувствует волну облегчения, осознавая это. Получилось, регенерация работает. — Не сегодня. Ты умрешь еще очень не скоро. В глубокой старости, рядом с любимым человеком, в теплой постели. Не так и не сейчас, понял? Еще слишком рано. — Спасибо, — шепчет Чон. Пак держит его в своих руках и успокаивающе гладит до тех пор, пока ему не становится значительно лучше. Спустя какое-то время мальчишка отключается, а он ложится рядом с ним на землю, не в силах больше сидеть. Боль продолжает терзать его тело, пока он смотрит на Большую Медведицу, и терпит ее, стискивая зубы, не издав ни звука. А затем она постепенно затихает, словно забрала все, что было ей нужно, и ушла. После этого последние силы покидают тело Чимина, и он устало закрывает глаза.