Неделю спустя…
Каждую ночь после случившегося в тот день, когда Чонгук побывал на той стороне, он не мог нормально уснуть. Закрывая глаза, он видел снова и снова тех существ из темного коридора, а в голове звучал беспрерывный шепот тысячи голосов. Он будто оставил там свой покой и всю свою храбрость. В тот момент он ощущал себя таким слабым и беззащитным, что до сих пор этот страх не отпускал. Да и в целом тот день оставил такие глубокие впечатления в его памяти. Встреча с мамой перевернула его душу и разбудила никогда не болевшую еще так сильно рану. Он осознавал теперь, насколько сильно ему не хватало ее и насколько ему жаль, что этой женщины не было в его жизни все эти восемнадцать лет. Помимо этого, он пытался смириться с мыслью, что от него практически зависела судьба всего человечества. Этот груз ответственности так сильно давил на его плечи. Он понимал, что не обязан был все это делать, но не мог позволить себе оставаться в стороне, когда в его руках жизни сотен людей, а может быть, и всех. Парень потирает уставшие глаза и тяжело вздыхает. Он решает пойти прогуляться, чтобы хоть как-то отвлечь себя от всех этих мыслей. Чон натягивает удобную одежду и идет вниз по лестнице. На вилле так тихо и все погружено в темноту, все обитатели дома давно спят, разве что только Чимин нет. Чонгук заходит на кухню и берет холодную бутылку воды, которая просто невероятно спасает в жарком климате. Его внимание вдруг привлекает странный звук, как будто где-то звучат приглушенные удары. Они тихие, едва различимые, с определенной периодичностью, и такое ощущение, что раздаются где-то близко. Он утоляет жажду и идет на поиски звука. Чон проходит по темному коридору виллы, внимательно прислушиваясь. Звук становится слышно все лучше, когда он приближается к дальней двери, ведущей в подвальное помещение. Он открывает ее и спускается по бетонной лестнице. Небольшие фонарики на стене освещают ему дорогу, и он понимает, что, скорее всего, здесь Чимин, больше некому быть в такое время и в таком месте. Чонгук идет по узкому коридору и подходит к единственной двери. Она приоткрыта, поэтому он осматривает помещение, останавливаясь в проеме. Эта комната похожа на спортивный зал. На дальней стене висят зеркала, стоят несколько спортивных снарядов, мячи на полках и большая груша в стороне. Она тяжело покачивается из стороны в сторону, когда Пак наносит мощные удары по ней один за другим. Такое ощущение, что она весит целую тонну. Цепи так тяжело перекатываются под ее весом, когда она двигается. Теперь понятно, откуда были эти ритмичные звуки, ведь он тренируется. Чон едва ли не открывает рот, глядя на него. На нем только черные джинсы, которые низко сидят на бедрах, и кулон его матери, а мышцы его спины так сильно напрягаются при каждом ударе. Он делает это так мощно и с такой агрессией, что эти эмоции чувствуются за версту. Он выглядит таким опасным сейчас. Наверное, нельзя так нагло пялиться на него, даже не обозначив свое присутствие, но парень не может остановиться. Чимин со злостью наносит новый удар, и из его горла вырывается напряженный звук, он моментально отзывается приятными мурашками на руках Чонгука. Черт возьми, такой красивый. Он уже не стесняется признаваться себе в мыслях об этом. Наверное, он просто смирился с тем, что его невыносимо тянет к этому человеку. Пак обвивает грушу руками и шумно дышит несколько секунд. — Долго будешь пялиться на меня? — спрашивает он и поворачивается лицом к нему. Его прерывистое дыхание разносится по всей комнате через приоткрытые пухлые губы, а он обводит взглядом гостя и зачесывает темно-серые волосы назад. Матерь Божья, вид спереди еще лучше. Тугие канаты мышц перекатываются под медовой кожей, а грудь ходит ходуном. У Чонгука снова пересыхает в горле, когда непроизвольно глаза сами пробегают вниз от его груди до изгибов косых мышц живота. — Чонгук, Земля тебя вызывает, — говорит Пак, щелкая пальцами. — А… э-э-э, да, я просто, — запинается парень и входит в комнату, — не хотел мешать тебе. — Ну, я так и подумал, — произносит Чимин, самодовольно ухмыляясь, и подносит бутылку воды ко рту. Он делает несколько больших глотков, и Чонгук облизывает губы, замечая то, как дергается его кадык. «Да что с тобой, соберись» — думает он про себя, проводя ладонью по волосам, и вздыхает. — Ты что-то хотел? — спрашивает Пак, сводя брови. — Нет, я просто хотел прогуляться. Услышал звуки и пришел сюда, не знал, что ты тренируешься здесь. — Толстые бетонные стены. Слышимость не такая хорошая, как наверху. А так как мне не нужен сон, решил, что не стоит терять время зря. Необходимо следить за силой и тренироваться. — Как ты это делаешь? — спрашивает Чон, пытаясь всеми силами не смотреть на его тело. — Обычный тест, — отвечает Чимин, подходя к небольшому бетонному блоку. — Если я ударю по нему сейчас, то он треснет, когда сила вырастет — он должен сломаться. — Поверить не могу, что ты настолько сильный, — изумленно говорит Чонгук и быстро моргает. — Ты помнишь, сколько мне лет? — усмехается он. — Сила растет раз в год мощным скачком у всех, а у меня бывает два-три скачка. — Почему так? — Может быть, потому что я особенный и послан, чтобы убить Кая? — вскидывает бровь Пак, и снова зачесывает волосы. — Боже, прекрати так делать, умоляю, — вздыхает Чон и тихо смеется. Он отходит от него и идет к дальней стене. Чимин нагло ухмыляется, понимая, что взволнованное состояние парня вызвано его внешним видом. Чонгук садится на лавку и нервно перебирает пальцами маленькие колечки в ухе, глядя в пол. — Что не так? — спрашивает Пак. — Твоя привычка. Это выглядит слишком привлекательно, — говорит он, поднимая на него смущенный взгляд. — Понятно, в тебе бурлит тестостерон. Природа берет свое, тебе же восемнадцать лет. Самый активный возраст, — смеется Чимин. — Я об этом не просил природу. Мне то что с этим делать? — М-м-м, — задумчиво протягивает Пак и надевает футболку, — есть много различных способов снять напряжение. — А приличные есть в этом списке? — спрашивает парень. — Я говорил о спорте. Сублимация — один из лучших способов бороться с напряжением, — говорит он, проводя языком по губам. Он садится рядом с ним на деревянную лавку и замечает румянец на щеках мальчишки. — А ты о чем подумал, маленький извращенец? — Иногда я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня краснеть, — говорит Чонгук, прикрывая глаза ладонью. — Ты такой очаровательный, когда смущаешься, — говорит Чимин и тихо смеется. — Отстань. — Правда. Твоя невинность и неопытность в этом вопросе так забавляют. Это мило. — Хватит надо мной смеяться, придурок, — фыркает Чон. — Ладно-ладно, не ворчи, — сдается Пак. — На самом деле спорт — это именно то, что мне сейчас нужно. Я хотел бы попросить тебя дать мне несколько уроков, — говорит Чонгук, глядя на него. — Мы ведь уже это проходили, — говорит Чимин, подозрительно прищуриваясь. — Да, но я хочу чувствовать себя спокойнее и увереннее. — Ты можешь дать отпор, ведь приемы ты знаешь. Ты уже убил одного вампира, причем гораздо сильнее меня. — Это была случайность. Мы оба это прекрасно знаем. Он не знал, что я за его спиной. Я все еще недостаточно уверен в себе. — Ты же понимаешь, что я не смогу научить тебя невозможному? Ты не сможешь защитить себя от вампиров, для этого у тебя есть я. В чем настоящая причина твоей просьбы? — спрашивает Пак, пристально глядя на него. Парень смотрит на свое предплечье и проводит большим пальцем по заживающему следу от когтей забытых душ. Он все еще боится, вот в чем причина, но сказать об этом вслух достаточно непросто. Сказать, что тебе страшно от чего-то, — значит, признать свою слабость. Но ведь у всех есть право быть слабыми? А Чимин тот, кто может помочь ему побороть это. — Я очень боюсь. Но я должен быть сильным и смелым. Я не хочу испытывать это чувство, когда ложусь спать, и вообще не хочу. До сих пор не могу нормально уснуть с того дня, — говорит Чонгук. Пак понимающе кивает и несколько минут обдумывает его слова. — Хорошо, чему именно ты хочешь научиться? — Защищаться. Для атаки таких врагов, как вампиры или нечто сильнее, моих сил все равно будет недостаточно. Но я хочу хотя бы уметь достойно защищаться, — говорит Чон. — Справедливо. Хорошо, что ты здраво оцениваешь свои возможности, — отвечает Пак и поднимается. — Вставай, посмотрим, на что ты способен. — Прямо сейчас? — спрашивает парень, глядя на него снизу вверх. — Все равно тебе не спится, — пожимает плечами Чимин. Он прав. Нормальный сон для него пока недоступное удовольствие, ровно до тех пор, пока он не выбьет из себя этот страх. Чонгук поднимается и делает несколько шагов вперед, разминая шею. — Ты ведь баскетболист, — говорит Пак. — Да, школьная команда, — говорит Чон, кивая. — Но причем здесь это? — Твоими сильными сторонами должны быть бег и ловкость. — Логичный вывод. Я об этом не думал в этом смысле. — Значит, используй это против своих врагов. — Но как? Я не умею. — Не думай о том, что соперник сильнее тебя. Возможно, ты не отобьешься, — говорит он, подходя к нему. — Но ты сможешь дать хороший отпор. Чимин вдруг резко хватает его за горло и вопросительно приподнимает бровь. — Что ты будешь делать в этой ситуации? — спрашивает он. Чонгук рассеянно хлопает глазами и быстро соображает, что ему делать, а затем хватается руками за его предплечье, пытаясь ослабить эту хватку. — Так ты себя не спасешь, — говорит Пак, отрицательно качая головой. — Используй свои мозги. Что ты можешь сделать? Руками ты не сможешь дотянуться до меня, но? — Но у меня длинные ноги, — отвечает парень. — Именно, — кивает Чимин, продолжая держать его шею. — Используй их. Уязвимое место — пах. Ударяешь со всей силы — противник убирает руку и сгибается от боли, — он заставляет Чонгука согнуться пополам, надавливая на его спину. — А затем такой же сильный удар локтем в заднюю область шеи, — продолжает он, легко касаясь согнутым локтем его кожи. — Противник падает на землю, а ты используешь свое преимущество. — Бег, — догадывается парень, выпрямляясь. — Ловишь на лету, малыш, — говорит Пак, довольно улыбаясь. Он подходит к нему со спины и дышит практически ему в затылок, а Чонгук от этого чувствует себя так неловко. Все внутри него просто дрожит от ощущения его присутствия прямо за спиной. Чимин резко хватает его и прижимает к своему телу. Его сильные руки ложатся в замок на груди Чона, а горячее дыхание обжигает кожу за ухом. От такой тесной близости их тел по коже Чона пробегают мурашки, и Пак это замечает. Его губы трогает самодовольная ухмылка. — Что будешь делать в этой ситуации? — шепчет он. Чонгук опускает голову, немного думая, а затем резко наступает ему на ногу, но тот лишь недовольно морщится. — Хороший вариант, но в случае, если на тебя напал человек. Это даст тебе немного преимущества, — говорит Пак, крепче прижимая его к себе. — Есть еще варианты? Как вообще можно думать, когда он находится так близко? Парень тяжело вздыхает и хмурится. — Нет, — отвечает Чон. — Опускаешь голову вниз, а затем резким движением поднимаешь ее. Ты должен ударить максимально сильно и попасть в нос. Сломаешь перегородку, и противник отпустит руки, — говорит Пак, освобождая его от своей хватки. — Затем используй свое второе преимущество. — Ловкость? — Именно. Обходи противника со спины, пока он думает о боли, и бей по икре одной из ног ближе к колену, — поясняет он, легко ударяя его по ноге, и затем надавливает на его плечи, заставляя опуститься на одно колено. — А потом снова удар локтем в заднюю область шеи, — заканчивает Пак, касаясь ладонью его шеи слишком мягко и игриво. — Понятно? — Да, — говорит Чонгук, поднимаясь, и глубоко вздыхает. — Хорошо, тогда давай немного потренируемся. Эти простые советы помогли парню понять, как использовать свои возможности против силы, которая в разы больше его. Чимин прав, возможно, он не сможет убежать, но должен давать достойный отпор, а не стоять столбом. За час тренировки ему удалось несколько раз использовать свои сильные стороны и избавиться от нападения. — Для начала очень даже неплохо, — говорит Пак, лежа на полу. — Ты сбил меня с ног. — У меня хороший учитель, — усмехается Чон и протягивает ему руку, помогая подняться. — Сделаем вид, что я не понимаю, что ты мне поддаешься. Чимин тихо смеется и убирает волосы с лица, разминая шею. — Еще нужно кое-что проверить, — говорит он, подходя к нему. — Ударь меня. — Что? Зачем? — вскидывает брови Чонгук. — Нужно узнать, правильно ли ты бьешь. Давай, я не рассыплюсь от этого, — говорит он, разводя руками. Чонгук решается несколько секунд, стоя наготове. Он замахивается, но недовольно вздыхает и опускает кулак. — Черт. Да не могу я тебя ударить. — Слабак, — дразнит его Чимин, нагло приподнимая бровь. — Черт возьми, — вздыхает парень. — Я не слабак, просто это ведь ты. — Я твой противник сейчас. Или мне нужно ударить тебя, чтобы ты ответил? — нагло спрашивает Пак. — Давай же. Бей, пока я не надрал тебе зад сам. Чон снова решается несколько секунд и снова готов отступить, но видит дерзкий взгляд напротив, который сверлит его и выжидает дальнейшей реакции. Чимин сейчас проверяет, насколько он решительный, и поэтому он наносит удар ему прямо в челюсть. Острая боль сразу же пронзает кисть, и он трясет ей, пытаясь облегчить ее. Чимин лишь дернул лицом в сторону, но такое чувство, что он практически ничего не почувствовал. — Тебе так больно, потому что ты бьешь неправильно, — говорит он, беря его руку, и заботливо гладит костяшки пальцев каждую по очереди. — Мне никогда не приходилось участвовать в драке. Я знаю все лишь на уровне инстинктов, — говорит Чонгук. — Удар наносится вот сюда, — говорит Пак, проводя холодными пальцами под его челюстью. — Не прямо в лицо, а под нижнюю челюсть. Так ты ее сломаешь или сместишь. Если удар приходится в нос, то бей под него снизу. Так будет больнее и так больше вероятность сломать его, — продолжает он, легко прикасаясь кулаком к его носу, изображая удар, и тот запрокидывает голову. — Понял? — Теперь да. — А теперь продолжим, — говорит Чимин. Они тренируются еще некоторое время; не сказать, что это достаточно легко. Пак с каждым разом поддается все меньше, отчего Чон долго не может выбраться из его крепких рук, а такие близкие контакты с его телом сейчас совсем не помогают. Они только лишь уносят его мысли далеко не в те направления. В очередной раз парень применяет против него уже отточенный прием и убегает к стене, используя свое преимущество, но в этот раз Чимин его преследует. Он хватает его за шею и рывком разворачивает к себе. Он прижимает его спиной к зеркалу и, схватив за челюсть, удерживает на месте. Чонгук смотрит на своего запыхавшегося преследователя, не сводя глаз. Пак облизывает губы и шумно дышит, обводя его лицо пристальным взглядом. Они долго испепеляют друг друга, как будто ведут зрительный поединок. — Чего ты ждешь? Делай что-нибудь или ты труп, — говорит Чимин с вызовом. Чон несколько мгновений смотрит в его карие глаза, а потом хватает за футболку и рывком притягивает к себе. Он с силой впивается в его пухлые губы, и тот сразу же отвечает с таким же напором, а мозг Чонгука моментально отключается. Он сжимает в ладони мягкую ткань и шумно вздыхает, ощущая легкий электрический разряд по всему телу. Химия и напряжение между ними с каждой секундой, с каждым тяжелым вздохом и с каждым прикосновением обостряются до немыслимых масштабов. Чимин властно держит его лицо в своей ладони и сильнее углубляет поцелуй. Чонгук слышит, как другая ладонь Пака упирается на зеркало у его головы с громким хлопком, и он тяжело выдыхает носом. Его губы такие мягкие, но настойчивые, и от этого контраста у парня просто кружится голова. Он продолжает так настойчиво и горячо целовать его, отчего ноги готовы подкоситься прямо сейчас. Чимин отрывается от его губ, шумно дыша, и видит затуманенный взгляд напротив. Он целует его в уголок губ, затем опускается ниже и начинает прокладывать дорожку влажных и горячих поцелуев по его шее до изгибов ключиц. Чонгук запрокидывает голову, открывая ему лучший доступ, и закрывает глаза от наслаждения. С его губ срывается тихий стон, а по телу бегает множество приятных мурашек. Пак неожиданно подхватывает его и снова прижимает к зеркалу спиной. Он властно проникает языком в его рот, а Чонгук обхватывает его руками и ногами, прижимаясь к нему как можно ближе. Он удивляется тому, что тот держит его так легко, словно он ничего не весит. И тому, что в этих руках он снова находит чувство безопасности. Снова. Парень мягко разрывает поцелуй, когда понимает, что ему нужно перевести дыхание, и кладет ладонь на его щеку. Они оба прерывисто дышат и пытаются собрать разум во что-то более или менее целое. Спустя минуту или около того Чимин опускает его на ноги и снова коротко целует. — И что это было? — спрашивает Чон, улыбаясь. — Тебя надо спросить, — отвечает Пак, ухмыляясь. — Это, конечно, очень отвлечет противника, но не делай этого ни с кем, кроме меня.***
Намджун стоит, прожигая взглядом затылок босса, который наблюдает за очередным опытом в экспериментальном крыле своей клиники. Подопытный выглядит ужасно. Бешеные глаза, безобразные клыки и пораженная язвами кожа. Он истошно кричит, рычит и ведет себя, как настоящее животное. Но на самом деле он гораздо хуже, ведь не человек, не вампир, не волк, он просто нечто. Раньше мужчина видел подобное лишь в фильмах про зомби-апокалипсисы, хотя прожил очень много лет. Он не думал, что подобное когда-то может стать реальностью. И весь ужас в том, что это просто очередная неудачная попытка, а их здесь десятки. Число подопытных растет в геометрической прогрессии с каждым днем. Этот продержался довольно долго, если сравнивать с остальными, несколько дней он чувствовал себя абсолютно нормально. Кай был уверен, что эксперимент вышел на новый уровень, но все снова пошло не так. Похоже, что время их жизни после введения различных реагентов от чего-то зависит. Образец вдруг начинает неожиданно кусать сам себя, отрывая куски своей плоти и бросая их на пол. Он запускает когти в свои глаза и вырывает их. Бедолага будто хочет вырваться из собственного тела, и это выглядит очень пугающе. Хёнинкай недовольно вздыхает, глядя на это, и, щелкая пальцами, указывает на него. — Убейте его. Пользы от него уже не будет, — приказывает он, продолжая наблюдать за экспериментом. Человек в белом халате нажимает на какие-то кнопки в своем планшете, и образец замирает, будто тот нажимает на какие-то рычаги в его голове. А после он спокойно сворачивает сам себе шею. Кай наблюдает за происходящим с легкой улыбкой на лице. «Больной ублюдок», — думает про себя Намджун. Все это его люди проделывают каждый день, и все эти образцы когда-то были невинными людьми. — Он мертв? — спрашивает Ким, подходя ближе. — Да, — отвечает врач. — Как ты это сделал? — удивляется он. — Я дал его мозгу команду, и он убил сам себя. Образцы легко убить. Они не полноценные вампиры и не волки. Очень уязвимы, а такие, как он, еще и физически измотаны. — Что значит дали его мозгу команду? — Мы запустили в его голову определенное вещество, которое оседает в клетках головного мозга. Оно воздействует на нейроны, — говорит он и ловит недоуменный взгляд Кима. — Нейроны — это возбуждающиеся электрическими импульсами клетки, способные к обработке, хранению и передаче информации с помощью химических и электрических сигналов. Я даю ему нужный мне импульс и получаю результат. Все просто. — Действительно, — с сарказмом говорит он. — Иначе управлять образцами невозможно. Они становятся очень агрессивными, и подходить к ним опасно. На прошлой неделе один из них вырвался из ремней и убил доктора. — И такое вещество действительно существует? — спрашивает Намджун. — Да, мы его разработали год назад, — гордо отвечает врач. — Гениально, правда? — улыбается Кай. — Это действительно наша лучшая разработка. Мы можем воздействовать на мозг и получать необходимый результат практически по щелчку пальцев. Успокоить, разозлить, отключить воспоминания, заставить что-то сделать. Легко. Мы можем загрузить абсолютно любую программу для ее исполнения в мозг подопытного. Он становится марионеткой в наших руках. — И если это вещество в организме, то уже ничего нельзя сделать? То есть никак не возможно сопротивляться этому? — Теоретически, возможно сопротивляться. Все же мозг гораздо сильнее этого, он способен отличать фальшивые импульсы от истинных. И если перебить фальшивое воздействие на нейроны каким-то очень ярким импульсом извне, то, возможно, получится этому сопротивляться, когда мозг поймет, что с ним играют. Но опять же, это лишь теоретически. Мы не испытывали этого, не было необходимости. Их интересный разговор неожиданно прерывает входящий вампир, и все оборачиваются. Хёнинкай осматривает его с ног до головы серьезным взглядом и приподнимает бровь, задавая немой вопрос. — Есть новости, — отвечает тот. — И? — Их след теряется в Италии. Там их видели. — Так, — протягивает Кай, кладя руки в карманы, — дальше. — Они случайно попали в аварию и слетели в реку. Дальше их след обрывается. Тот, кто создал аварию, сказал, что они выбрались из воды, но мальчишка был без сознания... Хёнинкай подходит к нему вплотную и прожигает взглядом. — Возможно, он мертв. Он был сильно ранен, водитель видел много крови, — заканчивает фразу вампир. Кай резко хватает его за шею и поднимает его тело над полом, а тот испуганно смотрит на него. — Это все? — Да, — еле слышно говорит он. — И на это ты потратил две недели моего времени? Я приказал тебе найти мальчишку, а ты приходишь и говоришь мне о том, что он, возможно, мертв? Вампир ничего не отвечает, а лишь безвольно болтает ногами и пытается дышать. Его лицо синеет и распухает. — Я разочарован. Ты знаешь, что гонцам с плохими новостями раньше отрубали голову? Я тобой недоволен, — говорит Кай и хладнокровно сворачивает ему шею. Его тело падает на пол, а он снова кладет руки в карманы и разворачивается к Намджуну и доктору. — Италия, значит, — говорит он задумчиво. — Что же, придется перерыть ее всю, чтобы достать мальчишку. Насколько я помню, там живет ведьминский род Конте. Где именно, известно? — Нет, босс, — отвечает Ким, хмурясь. — Ведьмы скрывают свое местоположение практически всю свою жизнь. — Ведьмы, — вздыхает Кай и закатывает глаза. — Живые, мертвые, молодые, старые — настоящие занозы в заднице, сколько себя помню. Перебил бы их всех, как крыс. Значит, Пак решил пойти таким путем. — Дальнейшие действия? — спрашивает Намджун. — Чтоб этого, — указывает он на парня на полу, — мои глаза больше не видели. И приготовь мне Ким Тэхёна, пора промыть ему мозги. — Могу я спросить, каким именно образом? — Я создам для него новые воспоминания о Пак Чимине, — говорит Хёнинкай, глядя на врача, и тот согласно кивает. — А затем отправлю убить его и всю эту шайку ведьм, что мне мешает.***
Чимин сидит на полу комнаты, выпивая остатки крепкого алкоголя. Он делает это практически каждую ночь с тех пор, как они приехали сюда. Так гораздо легче справляться с тоской, разрывающей его душу и сердце. Он листает фотографии в своем телефоне, предаваясь воспоминаниям. На каждой из них его лучший друг улыбается, а сейчас этой улыбки так сильно не хватает в его жизни. Он до сих пор не может смириться с тем, что его больше нет. Пять веков. Черт возьми, целых пять веков они провели вместе. Больше двух миллионов дней. Они видели вместе как меняется и развивается мир, проходили вместе целые эпохи и войны, а теперь его просто нет. Разве такое возможно? Тэхён столько еще не сделал в этой жизни, и Чимин столько не сказал ему важных слов. Они хотели умереть вместе, когда оба захотят этого, но жизнь распорядилась совсем иначе. — Предатель, — шепчет Пак, глядя на фото друга. — Ты обещал меня никогда не оставлять. На снимке Тэхён игриво улыбается в камеру, сидя за рулем своего спорткара, а рядом сидит недовольный Чимин, откинувшись на спинку сиденья. Оно было сделано за несколько дней до выезда в Нью-Йорк, и оно стало последним. Пак делает несколько больших глотков из горла бутылки и чувствует подступающие на глаза слезы. Он зажмуривается и заставляет их отступить. Нужно собраться и терпеть. Эта рана никогда не станет меньше, и каждый проклятый день своей дальнейшей жизни он будет чувствовать нестерпимую боль в сердце и вину за то, что сделал этот чертов выбор в тот день. Он спас Чонгука этим решением, но его лучший друг теперь мертв. Глупо говорить и думать о том, что у него не было выбора. Он был, но слишком сложный для него. Пак не считал, что поступил правильно, приняв это решение, но он не мог поступить иначе. И, наверное, Тэхён понимал это. Чимин потирает глаза большим и указательным пальцами, тяжело вздыхая. Ему сейчас так одиноко, и даже алкоголь не спасает от разрывающих чувств. Его голова — это на самом деле самое опасное место, особенно, когда он остается наедине сам с собой. Мысли не перестают разрывать ее, и они отнюдь не хорошие, его внутренние демоны пожирают его разум все больше и больше. Легче совсем не становится, а каждый день становится адом. Он знает, что нельзя сдаваться и нельзя показывать свою слабость. Пак допивает алкоголь и несколько минут решается позвонить одному человеку, которого больше всего хотел бы видеть рядом сейчас. Единственного, кто может просто посидеть с ним и не задавать лишних вопросов. Он набирает номер и подносит телефон к уху, запуская руку в волосы. Он слышит вибрацию телефона в соседней комнате через стену. — Ты в своем уме? Три часа ночи, — тихо говорит Чонгук. — Ты не спал. Я слышал, как ты ворочаешься, — отвечает Чимин. Чонгук сразу же напрягается, слыша такой подавленный тон его голоса. Он садится на кровати и обеспокоенно спрашивает: — Что-то не так? Пак некоторое время молчит, но большая доза алкоголя развязывает его язык. — Да, — тихо говорит он. — Что? — Черт возьми, все. — Ты сегодня не очень оптимистичен, да? — Мне паршиво, Чонгук, — тихо говорит Чимин голосом, наполненным такой сильной болью. — В чем дело? — спрашивает серьезно парень. — Я скучаю по Тэ. Господи, как я скучаю по нему. Я думал, что мне будет лучше. Ни черта. С каждым днем я чувствую только лишь большую вину за то, что его убили. И только лишь еще большую скорбь, которая просто медленно отрывает куски от моей души. Я не знаю, что делать с этим. Я просто не знаю, как мне это вынести. — Чимин… — Ты признался мне, что очень боишься. Ты не побоялся быть слабым передо мной и попросил о помощи, а теперь я прошу тебя, — говорит Пак еле слышно и вздыхает. — Помоги мне, пожалуйста. Иначе я не знаю... — запинается он, — не знаю. Я сойду с ума в этом всем. Мои мысли... они так ужасны. Ты бы только знал, о каких вещах я каждый день думаю. Помоги мне, умоляю тебя. Мне так хреново, Чонгук. Внутри парня все обрывается от каждого произнесенного им слова. Он не догадывался, что ему на самом деле настолько тяжело и больно, ведь Чимин совсем не показывал этого. Ни разу, он все это время просто держал все в себе. — Чонгук? — вырывает его хриплый голос из мыслей. — Да, я здесь, прости. Ты в своей комнате? — Да, — говорит Пак. Вызов обрывается, и через две минуты в комнату без стука заходит Чон. Он внимательно изучает Чимина и медленно подходит к нему. Чимин сидит у кровати, вытянув перед собой ноги. Он опустошил уже две бутылки алкоголя и выглядит чертовски разбитым, как будто это другой человек. Вся боль отражается на его лице и в его глазах, которые он медленно поднимает на парня. Он ничего не говорит, а лишь облегченно вздыхает. Чонгук почему-то практически физически чувствует, насколько тяжело он сейчас держится из последних сил. Он подходит к нему и садится на его бедра, а затем ласково берет его лицо в ладони. Он обеспокоенно разглядывает его несколько минут и хмурится, видя в карих глазах такую темную бездну, наполненную страданиями. Чимин сдерживает внутри себя всеми силами невидимые барьеры и боится, что это все вырвется наружу. Он боится показывать свою слабость другим, поэтому прячется по ночам в комнате за этими стенами и запивает свое горе, с которым не может справиться в одиночку. — Ты тоже можешь быть слабым, — тихо говорит Чонгук, гладя его скулы большими пальцами. — Это нормально, Чимин. Тебе больно, а боль нужно прочувствовать и отпустить. Ты этого не делаешь. Ты ее сдерживаешь внутри себя, поэтому тебе становится только хуже. Я знаю, насколько ты сильный человек, как физически, так и морально. Просто побудь немного слабым, ты это заслужил. — Я не могу, — шепчет Пак. — Я не должен. — Это глупости. Ты можешь. В этом нет ничего постыдного. Позволь себе это сделать, дай выход своей боли. Со мной ты можешь быть слабым, слышишь? Парень видит, как его глаза наполняются слезами, и он нежно целует его в губы. Он чувствует, как слезы Чимина быстро проскальзывают по его ладоням, как две маленькие и хрупкие горошины, оставляя небольшие мокрые следы, и настойчиво продолжает целовать его, как будто успокаивая этим. Он сам едва сдерживается, чтобы не заплакать, ощущая всю его боль на себе. Возможно, именно так работает связь между ними, но он чувствует все это. Каждую его эмоцию. Он потерял лучшего друга, который был рядом столько лет. Чувствует сильную вину, за то, что не смог спасти его и за то, что не похоронил его. Это слишком много для него. Даже у такой сильной духом личности есть свой предел, и Пак достиг своего. Сейчас самое важное — не дать ему потонуть в этом, а протянуть руку помощи, о которой он просит. Он прижимается к его телу, утыкаясь в его плечо, и крепко обхватывает руками. Чонгук обнимает его за плечи и запускает пальцы в его волосы на затылке. — Все хорошо. Ты можешь быть слабым рядом со мной. Я с тобой. Однажды ты забрал мою боль, к сожалению, я не могу этого сделать, но могу просто быть с тобой. Ты можешь ничего не говорить. Просто дай выход этой боли, и тебе станет немного легче, — шепчет парень и целует его в волосы. — Я с тобой, слышишь? И всегда буду, меня ты не потеряешь. Внутри Чимина после этих слов что-то окончательно ломается, и он срывается. Его тело начинает слабо вздрагивать от беззвучных рыданий. Он оплакивает старого друга, их дружбу, годы, проведенные вместе, свою вину за его смерть и просто позволяет этой боли выйти из его души, хотя бы частично. Чонгук прав, он был слишком сильным долгое время и это было тем самым пределом, который он не в силах был преодолеть один. Но он не один. Чон чувствует его слезы на своей коже и нежно гладит его по спине. — Все хорошо. Все будет хорошо, — шепчет он. — Ты со всем справишься, слышишь? Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю. Ты удивительный. Я восхищаюсь твоим характером и духом. Боль со временем станет меньше. Эта рана никогда не заживет, но она перестанет кровоточить. Нужно просто пережить это тяжелое время. У тебя есть я. И если я нужен тебе для этого, то ты всегда можешь рассчитывать на меня. Пальцы Пака сжимают его футболку на спине, хватаясь за него, как за спасательный круг. Это действительно так. Прямо сейчас он тонет в океане своей боли и вины, а Чонгук без лишних вопросов прыгнул к нему и спасает. Спустя время Чимин успокаивается, но продолжает крепко прижимать к себе его. — Спасибо, — наконец-то произносит он. — Спасибо, что позволил себе быть слабым рядом со мной. Я понимаю, что для тебя это было очень непросто. Такому сильному человеку в принципе очень сложно показывать свои слабости. Спасибо, что доверился, — говорит Чон. — Я тебе доверяю больше, чем самому себе, — говорит Пак. Чонгук продолжает успокаивающе гладить его по спине и смотрит на серебряный браслет на своем запястье. Доверие — это такая хрупкая вещь. Однако же Чимин доверяет ему больше, чем себе. Тэхён однажды говорил о том, насколько для него важно это чувство в любых отношениях, и слышать сейчас это от него — это просто… Вау. Парень разрывает их объятие и расстегивает браслет. Он решительно снимает его со своей руки, глядя на Пака. Он абсолютно уверен сейчас в том, что он ему не нужен и никогда больше не будет нужен. Тот недоуменно смотрит на него, когда он протягивает его ему. — В этом больше нет необходимости, — поясняет Чонгук. — Но… — Ты сказал, чтобы я носил его до тех пор, пока не стану тебе доверять. Для моего спокойствия, — говорит он, обнимая его за шею. — В нем больше нет необходимости, я абсолютно уверен в этом. Я чувствую себя безопасно рядом с тобой. Ты не навредишь мне, и ты доказываешь это мне снова и снова. Ты, скорее, сам умрешь, чем позволишь погибнуть мне. Я доверяю тебе больше, чем себе. Чимин кладет ладонь на заднюю область его шеи, продолжая обнимать его, и притягивает для поцелуя. Он вкладывает в него всю благодарность и облегчение, которое сейчас испытывает благодаря этому мальчишке. Вот в чем заключается настоящее исцеление любых ран — найти человека, который подарит душевный покой. Стоило прожить пять долгих веков, чтобы прямо сейчас наконец-то ощутить это чувство. Оно медленно растекается по его душе, залечивая глубокие раны, которые хорошо известны Чонгуку, и те, о которых он никогда не узнает.