Скрам-хав

— Ну тебя конечно сильно шибануло, — волновался Чонгук за Чимина, сидевшего за своей партой и благополучно пересчитывавшего входящие в отрезок корни в отборе. Новенький уже смирился с прекраснейшим образом перемотанной башкой. Ну, хорошо-хорошо, это просто пластырь с каким-то забавным рисунком, который ему налепила сестрица, провожая в школу (ей практически по пути). — А как потом Юлю прилетело, ты бы слышал, — хмыкает малознакомый Чимину парень, который наслышан о недавнем разборе полетов в спортивном зале по этому поводу. Да и то, вполуха — от Чонгука и возмущенного Джина. Последний вообще все утро, стоя у расписания, размахивал руками в порыве негодования. — Малыш, — вдруг он обращается к Паку, — точно не болит? — Нашел что спросить! — к ним повернулась одноклассница, сидевшая на передней парте. — Ты посмотри на этот чудовищный синяк, еще чуть-чуть и у него глаз опухнет!       Чимин лишь усмехнулся, закатив глаза и чувствуя, как легкая пульсирующая боль проходится по травмированному виску, — Уже три дня прошло, все нормально.       Вздох и хмыканье сопроводили смущенную кривую улыбку парня, который до сих пор пытался сконцентрироваться на невыполненном домашнем задании. Дома стоял невозможный балаган последние несколько дней: мама затеяла небольшой ремонт, хотя их дом был новым; Чимин даже не хочет вспоминать тот день, когда его вызвали на самый страшный допрос в жизни — о том, как он залетел в клуб Регби и как смог получить первое «достижение». Мама очень настаивала, чтобы парень бросил все это. Правда, Чимин не упомянул о том, что клубы покинуть нельзя в столь ранний срок. И вишенка на торте — давно он не слышал домашних скандалов…       Хосок еще сегодня утром напомнил ему о существовании тренировок, отчего день автоматически напрашивался в категорию «семь кругов ада или моя очередная попытка не напороться лицом на шипы чужих бутс». Подсчитав уроки и перерывы, парнишка понял, что прогуляться до дома в перерыве между своим новым расписанием ему не светит, поэтому оставил форму в шкафчике, как обычно это делает Чонгук. Только вот Чонгук совсем не волнуется о предстоящей тренировочной игре, нежели Пак — весь на иголках и с новыми и новыми угрызающими мыслями, что Мин Юнги его сожрет. В буквальном смысле, даже косточки не оставит (может быть, в прошлый раз ему просто повезло). — Малыш, не беспокойся, все будет оки-доки, — успокаивает его Чонгук, небрежно перебирая карандаши в пенале и как-то испуганно поглядывая в тетрадь Пака, — Юнги ведь хороший парень. Ну, да, порой заносчивый, но ты понимаешь, как трепетно он относится к спорту и к своим игрокам… — Я Чимин, называй меня Чимин, — вздохнув, тот закрыл тетрадь, решив, что отбор он не выполнит, как бы не хотел пересилить лень и нежелание что-то писать. Тем более вокруг много народа (но хотя бы меньше, чем на поле), беспокоящегося о какой-то шишке на лбу. — Но меня поражает тот факт, что ты все еще думаешь, что ваш командир будет относиться ко мне благосклонно после того, что ты сам видел!       Паку стоит смириться с тем фактом, что теперь он стал официально «малышом». Даже при том, что он не самый младший в команде. Не так он себе все это представлял, конечно. Обращаются, словно он девица красная, нежнейший цветок нетронутых полей. Чимин принимает собственную неопытность, даже согласен ассоциировать себя с ребенком, ведь он не понимает простейших азов игры, — хотя на слепого котенка это походит куда больше, чем на малыша. Но как-то все равно не вяжется… малыш значит что-то более интимное и милое, касаемое близких взаимоотношений, находящихся далеко не на том уровне, на котором они пока что остановились. — Когда Юнги пришел в команду после долгого перерыва, его чуть не запинал на поле Ким из третьего «А». Думаешь, на него управы не найдешь? Он, конечно, нашел время выделываться: тренера-то нет! — несколько возмущенно продолжил тот малознакомый парень. — Что за перерыв? — Чимин ловит на себе озадаченный взгляд парней, и его это смущает. Ему, что, нельзя проявлять интерес к жизни людей, с которыми у него с первого знакомства мирных взаимоотношений не сложилось? — Ну хватит пялиться! Сказать сложно? Или… — вдруг его осенило, — или это семейное? — Ну, — они оба переглянулись, — отчасти, — Чонгук откинулся на спинку стула. — Судя по слухам.       Что же это за школа такая? Все теории построены на слухах — будто это какая-то главная система общения и передачи информации.       Остальная часть дня проходит более-менее привычно и спокойно: спустя несколько дней в новой школе парень привык. Все стало очень даже обыденным — шкафчик, который он, к удивлению, всегда безошибочно находил; появление (очень смущающее и странное) новых знакомых и первых друзей, позиция в клубе, долгие обеденные перемены и полная чушь на уроках физики и математического анализа. Пока с последним он прекрасно справляется, большую часть времени уделяя общению с соседом, то с физикой у него самая бедовая беда — даже приколы про учебники китайского уже не такие смешные.       Чимин просто ждал тренировки, спокойно учась и ведя тихие переговоры с Чонгуком, то и дело передавая друг другу цветные стикеры, которые Чон вымаливал у соседки спереди. В столовой их ожидал Хосок с порцией овощного супа и каким-то соком в высоком стакане, однако к последнему Чон не притрагивался. Чимин стал теплее относиться к компании старшеклассника, в которую входил, безусловно, Джин тоже, хотя они, кажется, учились в классах с разной литерой. Пока их столик кипел разговорами об обновках в тесном шкафу, дурацком школьном сайте, дистанционных уроках иностранного языка и новых мячах для волейбола в школьном спортзале, Чимин оглядывал буфет — людей сегодня не так много. Складывалось ощущение, что либо меню было скудным, хотя парень удивился фунчозе со сладковатой курицей, либо же все вдруг решили разбежаться по привычным желудку кафешкам неподалёку. Хотя, оно и к лучшему, скопления людей Чимин тяжело переносил, иногда пугаясь сильного шума.       Взглядом пробегаясь по подросткам, скопившимся в обеденном зале, Чимин ненароком задался вопросом: есть ли среди этой массы Мин Юнги? Мысли сами неосознанно крутились вокруг этого не особо приятного в общении капитана команды. Настроение шарахнулось вниз от всплывших в памяти нелицеприятных словечек. И пока он обводил взглядом небольшие красочные панно на одной из стен буфета, а на фоне Хосок что-то спрашивал у Чонгука о теплых вещах на зиму, Чимин внезапно остановился. Будто мир вместе с ним тоже. Всё, кроме сердца, набирающего обороты. Стук в грудной клетке отдавался в ушах, а взгляд застыл на знакомой фигуре, которую он неосознанно пытался найти. Несомненно — интерес был, с любым абсолютно контекстом, но настолько прямое и неожиданное столкновение взглядами — последнее, о чем мог думать Чимин. Он смотрел на него. — Что там увидел? — Джин, заметивший испуганного Чимина, резко обернулся туда, куда уставился младший. — Ого! Неужели это ты? — Заткнись… — тихое, несколько шипящее, тонально похожее на оскорбление, нежели на просьбу, словцо донеслось до уха Чимина, прежде чем тот успел отойти от ступора и опустить взгляд в стол.       Юнги ушел прочь, пока Ким продолжал пялиться на фигуру старшеклассника. — Это Юнги только что вышел из буфета? — вдруг задался вопросом Хосок, заинтересованный незаинтересованностью к его рассказу Джина, и тоже повернулся в сторону выхода, где теперь уже никого не было. — Ага, — хмыкнул Сокджин, возвращаясь обратно, хватая тот самый стакан сока и поднося его к губам, — сукин сын, даже к нам не сел. — Но вот только ты не подумал о причине, по которой он этого не сделал, — один из парней, с которым были знакомы все, кроме новичка, кивнул в сторону Чимина, как бы невзначай напоминая, что между парнями возник было конфликт, да и не прошёл.       Чонгук слегка толкнул этого парня локтем, на что тот отреагировал приподнятой бровью, но ничего не сказал, испытывая некоторую неловкость. Чимин же выдохнул удрученно, понимая, что напряжение еще долго не спадет, если они с Юнги продолжат молчать. Одаривая пацанов нервным взглядом, выдавливая из себя улыбку, Чимин поднимается с места. Затем юноша быстренько уходит, сжимая пустующий поднос крепче, когда слышит негодование и попытку остановить его жалкий побег.

***

      В раздевалке много парней. Голых. Чимин мог бы спутать это с общим душем в тюрьмах из фильмов, которые он иногда поглядывал с сестрой, но все-таки реальность бьет в лицо — это та самая раздевалка, где он в прошлый раз натягивал на икры гетры. Сегодня пришел вовремя, видимо, раз уж здесь такое столпотворение. И все, почему-то, скучковались так, что и Чимина не заметили. «Оно и к лучшему», — подумал Пак, отойдя к дальней стенке с вмонтированным в нее окном. Последнее занавешено посеревшими жалюзи — в ремонт они, кажется, совсем не вписались.       Оглядываясь, он опустил сумку с вещами на скамью и принялся быстро переодеваться, не обращая внимание на сокомандников, которые стали шумнее, а отчего — непонятно. Вскоре ноги обдало прохладой из-за открытых участков кожи, почему и водолазку снимать не хотелось. Стоя напротив окна, Чимин, задумавшись о своем, не замечает, как к нему подходит незнакомый юноша и хлопает горячей, немного влажной ладонью по оголенному плечу.       Повернувшись, он столкнулся с задорным взглядом, но вместе с тем нуждающимся в помощи. Этот парень выглядит старше, чем вводит Чимина в тупик — что ему нужно? Знакомиться с кем-то еще он не сильно хотел. — Приветик, новичок, не боишься снова напороться на причитания Мина? — начал тот, усмехнувшись, но только Пак открыл рот, как тот прервал его: — Ты не мог бы помочь немного? — Чем? — Чимин наконец натягивает на свою тощую грудь регбийку и поправляет рукав, пока парень указывает пальцем на кучку ребят, окруживших одного из команды. У пыхтящего спортсмена на коленях, кажется, лежал учебник с толстой тетрадью. — Помоги по-дружески с интегралами разобраться, домашку позарез надо сделать, — растягивая губы в кривоватой улыбке, тот без особых раздумий тянет Пака с собой, принудительно давая возможность рассмотреть задания.       Интегралы. Чимин лишь на словах слышал. Даже если он и увлекается математикой, то ему еще далеко до этой страшной заварухи. Какую к черту помощь они хотят получить от пацана классом младше? Чимин только в самом разгаре рисования тригонометрических кругов и нахождения производной, куда ему до интегралов? — О, ты правда знаешь, как решать? — сконфуженный незнакомец поднял голову к Чимину, тупо уставившегося на него, неловко сглотнув и сложив руки в замок, не зная, что сказать. — Я ни черта не понимаю, спаси меня! — Э-э… — хмыкнул Чимин, почесывая запястье и разминая напряженную шею, — ну… знаешь правило «одну руку отрубили, вторая к черту не сдалась»? — Че? — кто-то из компании выгнул бровь, встречаясь не особо восторженным взглядом с Паком. — Выражайся понятно, или мозги еще на место не встали? — Не груби, — шикнул кто-то рядом, заставая Чимина врасплох. — Ну, я имею в виду, если ты не знаешь, как находить первообразную, то и интеграл ты не найдешь в принципе, — Чимин пожимает плечами, опуская взгляд в тетрадь негодующего ученика. Ему это мало помогло — Чимин и не рассчитывал. — А как первообразную найти? — встречный вопрос.       Чимин вздыхает и роется в своих расстроенных мозгах, пытаясь вспомнить что-нибудь, что слышал или видел на просторах интернета, — Обычно дается функция, на которую ты опираешься. Там есть специальные формулы. А если так, то функция является производной первообразной. — Парень, не пудри мне мозги, — не выдерживает тот, хватаясь за голову, — я ничего не понимаю, что ты говоришь… Ты вообще знаешь, как это, твою мать, решать? — Честно, — начинает Чимин, отходя на шаг назад, — нет, не знаю. Мы еще не изучали интегралы, но вы… вы ведь просили помочь, я постарался объяснить!       Парень грустно осмотрел на того и сощурился: — Ты в каком классе хоть? — Во втором, — Чимин не стал задерживаться, тут же вылетая из раздевалки, позже завязывая шнурки бутс, сидя на одном из рядов трибун.       На поле не так уж и много человек. Джин треплет Мина по плечу и что-то активно рассказывает, пока тот пытается отойти на хоть какую-то дистанцию без лишней агрессии — по лицу видно, что что-то его сдерживает от явных всплесков недовольства. Наверное, дружба. Хосок делает растяжку, пока Чонгук прыгает на небольшие расстояния, рассматривая потрепанный газончик.       Также на поле есть и другие регбисты, которые занимаются подготовкой к началу игры. Или даже к началу тренировки. Чимину пока трудно оценить, как должно все выглядеть, потому что в прошлый раз он опоздал. — Что там засел?! — Чимин поднимает взгляд, понимая, что это адресовано точно не кому-то другому. — Спускайся живее, если изъявил желание прийти!       Юнги необычайно груб с ним. Даже прекрасно понимая, что Пак Чимин — новичок. Или у Мина стиль общения такой — добиться совершенства через грубость? Чимин, правда, такому мало поддается, обычно приходя к выводу, что лучше уж забить хер, нежели продолжать идти к этому самому совершенству. В спорте не прокатит.       Ступая по газону, парень встречается взглядом с Джином, приветливо улыбнувшимся и по-деловому закинувшим руку на плечо Мина. Последний тут же ударил Кима кулаком в грудь, не сильно, конечно, но ощутимо. Джин, скорее, пытаясь разрядить обстановку, разыграл до ужаса глупую драму, хватаясь за сердце и сгибаясь пополам, после отворачиваясь и отправляясь к другим, более приветливым ребятам. Хотя Чимин до последнего надеялся на спасение в виде Сокджина, того, кто мог защитить от презлобного капитана ненавистного кружка. Не судьба, не сегодня.       Юнги смотрит на него в упор. Чимин не понимает, что плещется в слегка нахмуренных глазах напротив. Юнги не злой, но и не доброжелательный. Раздраженный? Никакой? — Сколько человек на поле? — вдруг спрашивает парень, скрещивая руки на груди. Уголок его губ вздернулся при нервном хрусте пальцев юноши. — Тридцать, — спустя пару секунд сомнений отвечает Чимин, думая, что на этом они остановятся (как же обреченно он вздохнул, когда понял по глазам собеседника, что — нет, мечтать не вредно). — Второй номер на поле? — Хукер, — изгибая бровь, произносит Пак, кидая мимолетный взгляд на спину Чонгука, беседовавшего с Хосоком неподалёку. — В какой группе ты играешь? — он склонил голову, подходя на шаг ближе к парнишке, оценивая чужую регбийку. — Защитники… — Различие между реализацией и дроп-болом? — Чимин раскрыл рот в смятении, пытаясь конфигурировать свои мысли, найти хоть какое-то подобие правильного ответа, но лидер, посчитав за незнание, продолжил: — В каком году был придуман регби? Самая сильная сборная? Знаешь? — Нет, — выдыхает Чимин, напрягаясь и наклоняя голову вбок. Юнги и не желает скрыть свое превосходство. Недовольство в том числе. — А мяч как пасовать знаешь? — Только назад… или… — он задумался, сжимая руку в кулак так, что большой палец вновь хрустнул, — или параллельно. — Еще бы на практике применял, вообще бы здорово было, — хмыкнул кто-то сзади, проходя мимо, но Юнги ничего не ответил, лишь оглянувшись.       Чимин в напряжении. Это долгое молчание убивает. Юнги так прямолинеен и вроде даже похож на открытую книгу, где на каждой странице написано по десять строчек негодования и пренебрежения к любому лишнему вздоху, пуку и погрешности в миллиметр или задержки в миллисекунду, но такой туманный — загадочный. Что угодно может вылететь из его уст в любой момент. И Чимин ждёт, настораживается, готовит себя к приближающемуся апокалипсису. — Семь кругов вокруг поля в качестве разминки, — парень обходит его стороной, хмыкая чуть ли не в самое ухо: — потом поболтаем.       Это была не шутка. Оглянувшись несколько раз, пробегаясь взглядом по знакомым фигурам, их отстраненность и ни капли сожаления, парень с внутренним вздохом принимает свою участь, отходя на беговые дорожки, окружавшие поле. Семь кругов — как жаль, что он не захватил с собой плеер. — Не тормози! Или мне с тобой побежать? — насмешливо усмехается Мин, напоминая, что сюда не прохлаждаться приходят. Чимин на это даже смеет закатить глаза перед тем, как набрать обороты и настроиться на долгий и выматывающий путь. Ноги, наверное, будут болеть утром, он же давно не бегал такие дистанции. Да и легкие тоже не без подарка оставят — сожмутся до размера изюминок и оставят задыхаться посреди поля.       На четвертом кругу, когда Чимина начало покачивать в сторону от усталости, напряжения и некоторого волнения из-за кажущихся насмешливых взглядов со стороны, к нему присоединился Хосок, давший повод для спокойствия. Чимин не первый. Далеко не первый, кто отрабатывает, даже не важно, по чьему велению. Пак удивляется внутри себя, как Чон не задыхается от безудержной болтовни, пока держится наравне с ним. Какой бы медлительной черепахой его не представляли, Чимин тоже не пальцем деланный и к спорту с какой-то стороны был прикован. Хотя с самоконтролем (над чувствами) поработать все же стоило. — Посмотри, ты хорошо справляешься! — хвалит его Хосок, похлопывая по плечу, пока парень не отрывал взгляда от дорожки, скучающе склонив голову набок. — Еще немного осталось. Да и ты быстро бегаешь, Мин это оценит, — также продолжает парень, отрываясь от него на небольшую дистанцию, не замечая изнеможденности Чимина.       Лишь когда парень окончательно сбивается с темпа и зажмуривается, опираясь ладонью о напряженное бедро, смахивая с глаз влагу от ветра, Хосок тоже останавливается, посмотрев на Юнги, не спеша пересекавшего поле и скрестившего руки на груди, — оценивал обстановку на стадионе. От них он отворачивается не так быстро, как хотелось бы обоим — Чимину в первую очередь, ему не нравится, когда на него смотрят и укоризненно метают копья насмешки.       Когда Чимин причаливает к финишу после семи кругов сущего ада, вдобавок со встречным потоком ветра, то желает провалиться сквозь землю или сложиться пополам от крутящего желудка и напряжения в икрах. Юнги будто специально оказывается так близко, что парень не замечает и чуть не врезается в него. Не удивительно, что Пак не заметил — глаза сразу руками закрыл из-за режущей боли, да и рефлексы от утомления притупились слишком сильно, чтобы ориентироваться в пространстве как раньше. — Да, давай, коньки отбрось мне еще на поле, — он грубо подхватывает опускающегося на землю парня за локоть, поднимая на ноги и отводя в сторону, — в планах было продолжить «небольшой» экскурс по игре. — Еще посмейся надо мной, — съязвил неожиданно Чимин, мотая головой и потирая вспотевший лоб, ожидаемо встречаясь с раздраженным взглядом старшеклассника. Да, он может себе позволить вякнуть в ответ, почему он должен оставаться в стороне и быть осрамленным лишь своей неопытностью? Не по его вине и желанию он сейчас опускается на трибуны рядом с парнем, к которому подвел его Юнги. — А я могу, если что, — заторможено отвечает тому Мин, оглядывая паренька с ног до головы еще раз.       Рядом сидящий молодой человек, наконец, обратил внимание на Чимина, как-то понимающе улыбнувшись в знак приветствия, протягивая руку. Дружелюбный. — Слышал, что мы коллеги по невезению, — начал тот, засмеявшись и улыбнувшись так забавно, что Чимин не сдержал своей улыбки в ответ, сводя непонимающе брови к переносице и, сопровождая чужие слова кивком, завершил рукопожатие. — Я Чольган, будем знакомы, малыш. — Малыш? — фыркнул командир команды, скрещивая руки и практически нависая на Паком, не прекращая источать вокруг себя невозможное давление и разреженность. — Вот уж прозвище прилепилось, — он разогнулся, опустив руки на талию, — «недотепа» было бы правдивее, — Чимин только хотел приподняться и возмутиться над очередной насмешкой, но Юнги шикает: — первое правило игры регби: не щелкай еблом на поле, понял?       Чимин нахмурился, посмотрев на Юнги как на последнего придурка (или, может быть, он сам себя так ощущает). Мин лишь рассмеялся задорно, смущая донсена еще больше. Настроение зато у него меняется со скоростью света, если задуматься. Хоть и причиной его звонкого смешка послужил Чимин со своей мимикой и разочарованием, все одно. — Без шлема на поле не пущу, — вдруг на его колени приземляется шапочка с защитными вставками, видимо, предполагающими защиту от ударов по голове или особенно болезненных падений, — а там уже посмотрим, на что ты способен и насколько мне придётся гонять тебя.       Юнги смотрит на него в последний раз перед тем, как уйти к парням и раздать каждому соответствующие упражнения. — Купи обезбола и немножко снотворного для сна, — советует тому Чольган после того, как помогает надеть шлем, — будет трудно.       Только потом Чимин понимает, какие у Мина глаза. Огорченные.