Кровь и золото

События недельной давности повторились вновь. Он снова дожидался её на том же самом месте. Гермиона, как и в прошлый раз, обнаружила его в атриуме Министерства магии ровно в семь часов вечера. Его, того самого Драко Люциуса Малфоя. И на сей раз он не стал пользоваться оборотным зельем. Всё те же неизменные платиновые волосы, светло-серые глаза. Малфой стоял на одном месте, скрестив руки на груди, и периодически бросал взгляды за спину, нервно постукивая ногой по полу. Гермиона расплылась в улыбке. Маленький дёрганый хорёк. Не успела Гермиона выйти из лифта, как взгляд стальных глаз тут же устремился в её сторону. Он направился прямиком к ней, лицо озарила неподдельная надежда. «Ну что?» — в лоб спросил он, не желая церемониться с приветствиями. Нужды что-либо уточнять не было, Гермиона знала, о чём её спрашивали. Ещё неделю назад она старательно пыталась убедить себя бросить глупую затею и не зацикливаться на ней. Перестать проводить изучение. Больше не оставаться после работы и не сметь заглядывать в Омут памяти Дамблдора, в котором завивались и циркулировали воспоминания о Томе Марволо Риддле. Соблазн, как часто случается, оказался слишком велик. Гермиона не из тех, кто отказывался от знаний и полезной информации. В самом деле, что такого может случиться, если она заглянет в Омут памяти всего один разок? Можно спокойно просмотреть несколько фрагментов воспоминаний, при этом ни на что не подписываясь. В добыче дополнительных сведений нет абсолютно ничего плохого. Но дни шли своим чередом, а Гермиона всё больше и больше тонула в воспоминаниях, не в силах вытянуть себя из болота. Она даже как бы невзначай спрашивала у Постоянных Невыразимцев – специалистов в области времени, можно ли устранить ущерб, нанесённый Омуту много лет назад, и восстановить некоторые утерянные воспоминания… Гермиона окинула взглядом лицо Драко, вгляделась в острые черты, заглянула в светлые глаза, полные надежды и подлинных эмоций. В конце концов, сдалась и кивнула головой в сторону каминов, призывая следовать за ней. Драко воодушевился на глазах. «Так уж и быть, давай поговорим, Малфой».

***

Они вышли из роскошного лимузина и ступили на передний двор большого здания. Гермиона и Хепзиба оказались далеко не единственными, кто прибыл на мероприятие на вычурном виде транспорта, зачарованным особым образом. Пожалуй, большей популярностью пользовались волшебные лимузины, но не обошлось и без ярких легковых автомобилей и карет – одну из них даже запрягли настоящими единорогами. От неожиданности у Гермионы спёрло дыхание. Она не знала, разрешено ли законом пятидесятых годов использовать вместо лошадей единорогов, и задумалась, как они вообще умудрились заколдовать и без следа скрыть от маглов не самых обычных существ. Все вопросы исчезли из головы точно так же, как и появились. Гермиону быстро захватили в плен вспышки фотокамер и толпы людей, снующих снаружи центра искусств – места проведения самого аукциона. Где только можно толпились ведьмы и волшебники разных возрастов, Хепзиба, кстати, не ошиблась: всюду мелькали маленькие чёрные платьица и парадные костюмы в тёмных и белых тонах. Территорию вокруг заполонили мужчины в цилиндрах, женщины на высоких каблуках и в шёлковых перчатках. Гермиона, мягко сказать, выделялась. Если большая часть женщин предпочла стандартные чёрные наряды, то Гермиона Смит, напротив, облачилась в изысканное золотое платье. Если большинство выбрало в качестве причёски объёмные кудри, характерные для пятидесятых годов, то Гермиона отличилась и здесь, сделав причёску с плетением и украсив волосы россыпью золотистых роз. Пока они поднимались по лестнице, она успела насмотреться на одни и те же образы, но Гермиона отнюдь не считала их ужасными или даже плохими. Стоило роскошным дамам подойти к входной двери, как их ослепило вспышкой фотокамеры. По просьбе Хепзибы Гермиона мило улыбалась, позируя одному из репортёров вместе с тётей. Когда волшебник, работавший охранником, поддержал для них дверь и впустил внутрь центра, у Гермионы отвисла челюсть. Холл наводнила толпа людей, облачённых в самые лучшие наряды. Но не ведьмы и волшебники едва ли не лишили Гермиону дара речи, а обстановка. Атмосфера внутри оказалась сказочной. Повсюду летали крошечные феи, освещая помещение жемчужным светом. Кругом парили начищенные до блеска подносы, наполненные разнообразными аппетитными закусками, а вокруг гостей порхали бокалы с шампанским. Каждый мог выбрать себе что-нибудь по душе. В дальней части зала разместился огромный бар, где, насколько смогла рассмотреть Гермиона, собралось несколько волшебников. Видимо, их внимание привлекли крепкие напитки или, возможно, что-нибудь попроще. Заказы исполняли бармены в кипенных рубашках и чёрных бабочках. — Хепзиба, дорогая… Сколько лет, сколько зим! Как только Гермиона и Хепзиба вступили на порог зала, их сразу же выловил пожилой мужчина, поприветствовав старую знакомую поцелуем в щёчку. Всего через короткое мгновение глаза-бусинки остановились на Гермионе, на лице волшебника отразилось и удивление, и восторг. Незнакомка, под руку с которой стояла Хепзиба, зажгла в нём интерес. — А кто же эта очаровательная молодая леди рядом с тобой? Хепзиба представила Гермиону как племянницу из Америки. С каждой минутой к ним подходило всё больше и больше знакомых владелицы семьи Смит, и историю приходилось начинать с самого начала. Гермиона пожимала руки и приветливо улыбалась, всего за несколько минут её успели познакомить с невообразимым количеством людей. Среди них оказались пожилые волшебники из семей Нотт, Аббот и Селвин. Когда Хепзиба добавила, почему племянница прибыла в Лондон, приветствия стали сопровождаться добродушными улыбками и сочувствующими взглядами. Удивительно, как легко выдуманная история срывалась с губ Хепзибы. Непередаваемая гордость Гермионы за свою исключительную способность создавать и внедрять фальшивые воспоминания подскочила до небес, стоило любимой тётушке коротко упомянуть свою своевольную сестрицу. Ту самую, о которой она практически никогда и ничего не рассказывала, ведь много лет назад Моника Смит перебралась в Америку и не так давно трагически скончалась от драконьей оспы. На увеселительных мероприятиях мало кто желал разговаривать на подобные темы, поэтому, слава Богу, никто не стал расспрашивать о сестре Хепзибы и лишний раз бередить душевную рану. Их больше интересовала её миловидная дочь. На Гермиону посыпались вопросы об отсутствии американского акцента, учёбе и атмосфере в Ильверморни, и, конечно, о чудесном платье. — Осмелюсь напомнить, что за ужином у нас ещё останется время на разговоры, — вмешалась Хепзиба, возможно, почувствовав дискомфорт и стремление Гермионы поскорее избавиться от внимания, в одночасье свалившегося как снег на голову. — Мы сидим вместе, я уже успела проверить карточки. Не сомневайтесь, за едой моя любимая племянница сможет удовлетворить ваше любопытство и обязательно расскажет о бурной жизни, проведённой в Америке. А пока я хотела бы показать ей центр. И, если повезёт, успеть пропустить по стаканчику! Друзья Хепзибы понимающе расхохотались. — Конечно, без проблем, — согласилась одна из женщин. Рейчел Аббот, если Гермиона правильно помнила. — Уверена, с минуты на минуту нас попросят пройти на ужин в главный зал. Скоро увидимся. Гермиона мысленно выдохнула. Хепзиба, хвала небесам, умудрилась выкрутиться и, наконец, увела её от кучки назойливых знакомых. — Прости за это, дорогая, — пробормотала она, пробираясь через толпу в противоположном направлении. — Они порой любят напирать, что поделать, требовательность у них в крови. Ох уж эти старые развалины… Правда, я бы не стала винить их за интерес к твоей персоне, тут уж удивляться нечего. Поднос с шампанским подлетел и к ним. Хепзиба ловко схватила два бокала и протянула один Гермионе. — Ну наконец-то, — выдохнула она. — Я уж боялась, что мы никогда не промочим горло. Тётя и племянница чокнулись бокалами. Гермиона улыбнулась и уже собиралась было сделать глоток, как чуть не выронила бокал из внезапно ослабевших пальцев. — Боже, — прошептала она, ощущая искреннее недоумение. Гермиона знала того человека. Зачёсанные назад платиновые волосы, старые добрые глаза стального оттенка, так хорошо знакомые ей выразительные черты лица. Но как? Неужели он отправился за ней, неужто умудрился достать ещё один маховик времени? Он пришёл спасти её и вернуть в настоящее время? Хепзиба проследила за полным удивления взглядом Гермионы и понимающе хмыкнула. — Ах да. Абраксас Малфой. Гермиона сделала глубокий вдох, поспешно восстанавливая пошатнувшееся самообладание. Абраксас Малфой. Конечно, стоял там никакой не Драко, а его дедушка. Он выглядел почти точь-в-точь как будущий внук. Невероятное сходство поражало и немного пугало. Малфой стоял поодаль, окружённый группой разодетых, примерно одно возраста с ним, ведьм и волшебников. Молодые люди весело смеялись, сжимая в руках бокалы с напитками. Гермиона сделала глоток шампанского, вынуждая сбившееся с ритма сердцебиение успокоиться. Она не знала и не могла знать человека по имени Абраксас Малфой. Гермиона Смит, молодая ведьма родом из Нью-Йорка, никогда в жизни не встречала мистера Малфоя. И не располагала сведениями о его семье. — Прости, — прошептала Гермиона. — Просто… на секунду показалось, что увидела знакомое лицо. — Ничего удивительного. Он довольно… известный и пользуется определённой славой, — не без доли иронии подметила Хепзиба, придвинулась поближе к Гермионе и продолжила рассказ, понизив голос чуть ли не до шёпота: — Малфой – самый знаменитый холостяк и завидный жених во всей Британии. Единственный наследник семьи. Его мать умерла ещё в детстве, а всего несколько лет назад скончался и отец. В наследство сыну перешло всё нажитое состояние: внушительные запасы золота и огромное поместье. Сокровища достались лишь ему одному. Малфой, кстати, весьма щедрый филантроп. Жертвует деньги на всё, что только можно: начиная от некоммерческих организаций, таких, как Волшебная Гильдия художников, и заканчивая различными отделами в Министерстве… Всё время ошивается в Министерстве магии, прямо как и отец в своё время. Гермиона усмехнулась. Да, видимо, у мужчин семьи Малфой стремление держать на крючке всё Министерство ещё издавна заложено в крови. — Несколько месяцев назад «Ведьмин досуг» взял у него интервью и опубликовал статью в журнале, — продолжила информировать племянницу Хепзиба. — Разумеется, основное внимание сосредоточилось на теме затянувшегося одиночества. Малфой довольно откровенно рассказал о желании не связывать себя узами брака, по крайней мере, пока. Не похоже, что сегодня он пришёл со спутницей. Хепзиба вытянула шею для лучшего обзора. Гермиона не смогла совладать со своим любопытством и повторила за тётушкой. Действительно не скажешь, что сегодняшний вечер он решил посетить не в одиночестве: под руку его никто конкретный не держал. Но Малфой прекрасно держался в группе молодых девушек и чувствовал себя как рыба в воде. Он удерживал внимание каждой без исключения, а ведьмы неустанно хлопали глазами и кокетливо улыбались. — Видишь, вон там, слева от Малфоя, стоит молодой человек с русыми волосами? — Гермиона утвердительно кивнула – он оказался единственным парнем в компании, за исключением Абраксаса, разумеется. — Это Ирвин Лестрейндж со своей невестой, Викторией Розье. Обручились всего несколько недель назад, информацию опубликовали в «Пророке». Из волшебниц в кругу мистера Малфоя я почти никого не знаю, но вот девушка с чёрными волосами кажется знакомой… Как ни странно, Гермиона подумала о том же. Ведьма с ярко-красной помадой на губах засмеялась настолько пронзительно, что её визг прорвался даже сквозь оглушающий шум голосов. Лицом девушка походила на мопса, она просто не могла не оказаться предком Пэнси Паркинсон. Гермиона понимала, что не стоит сходу развешивать ярлыки и питать неприязнь к ведьме, с которой она не перебросилась и парой слов, но один только вид предполагаемой родственницы Пэнси пробуждал в ней не самые приятные воспоминания. Гермиона оторвалась от созерцания Паркинсон, стремясь изучить Ирвина Лестрейнджа поближе. Чем пристальнее она вглядывалась, тем отчётливее проступало осознание: без сомнений, Лестрейндж – мальчишка из воспоминаний Слагхорна, тех самых, которые собрал и много лет назад поместил в Омут памяти Дамблдор. Ирвин сидел в кабинете профессора в компании других парней из Слизерина, с восхищением посматривая на Тома Риддла. Гермионе стало интересно, возможно ли, что Ирвин – отец Родольфуса, или, быть может, дядя… Гермиона украдкой поглядывала то на Лестрейнджа, то на Малфоя, и осознавала, что здесь, в одном помещении с ней, находилось два самых известных и влиятельных последователя будущего Тёмного Лорда. Сейчас приспешники Тома Риддла называли себя «Вальпургиевы рыцари»… Возможно, они уже переименовали свою шайку? Абраксас внезапно посмотрел в сторону и поймал на себе взгляд незнакомки в золотом платье. Гермиона поспешно отвернулась, краснея и проклиная свою безалаберность. Как она могла так открыто и пристально глазеть на него, да ещё и умудрилась попасться. Повинуясь какому-то глупому порыву, Гермиона вновь устремила взгляд в сторону Малфоя, не в силах остановиться и взять себя в руки. Его глаза до сих пор смотрели на неё. Абраксас улыбнулся. — Думаю, мистер Малфой заметил тебя, — подметила как всегда проницательная Хепзиба, легко коснувшись рукой локтя племянницы. — Не говори глупостей, — отмахнулась Гермиона, в глубине души надеясь, что Хепзиба не ошиблась. Она твёрдо решила привлечь внимание приспешников Риддла. А Абраксас Малфой, завидный холостяк и единственный наследник целого состояния Малфоев, расположился на верхней строчке её списка. Гермиона развернулась спиной к группе молодых ведьм и волшебников. Хепзиба хитро щурилась, но, не успела она вставить свои пять копеек, как по помещению прокатился громкий голос и оповестил, что коктейльный фуршет подошёл к концу. Пришло время посетить главный зал, где гостей ожидал ужин. — Надеюсь, пока мы будем наслаждаться едой, мои… коллеги не станут на тебя набрасываться, — начала Хепзиба и вновь взяла Гермиону под руку. Повсюду парили теперь уже пустые подносы, и тётя с племянницей успели освободить руки от бокалов из-под шампанского. Гермиона и Хепзиба последовали за толпой, огромная дверь, ведущая в следующее помещение, отворилась перед их носом. Обеденный зал произвёл на Гермиону ещё большее впечатление, чем холл. Пространство освещали всё те же маленькие феи и огромные люстры, изысканная драпировка придавала помещению особую атмосферу. Десятки столов с именными карточками были расставлены в зале, для гостей подготовили позолоченную посуду, но еды на тарелках Гермиона пока что не заметила. В другой части зала расположилась сцена, где, как она предположила, пройдёт непосредственно аукцион. — Особенно Уолден, — продолжила разговор Хепзиба. — Он состоит в совете Волшебной Гильдии художников и просто обожает капать людям на мозги. Не побоюсь предположить, что у него найдётся к тебе тысяча вопросов про Ильверморни, если не больше. Он на всё способен. Гермиона кивнула, не обращая на слова Хепзибы особого внимания, и принялась старательно осматривать толпу в поисках одного единственного человека. Риддла она пока так и не увидела. Неужели он не в списке гостей? Гермиона нахмурила брови. Глаза без труда отыскали его верных последователей: Абраксас Малфой и Ирвин Лестрейндж заняли места за столиком позади них. Невеста Ирвина – Виктория Розье, села вместе с ними, как и ещё один волшебник. Гермиона смутно припоминала очертания его лица. Ах да, точно, Эйвери. Мальчишка по фамилии Эйвери появлялся в воспоминаниях Слагхорна вместе с Лестрейнджем, вот только Гермиона не знала его имени. Три будущих Пожирателя смерти, и все за одним столом… Но без главаря – Тома Риддла. Не желая снова попасться за подглядыванием, Гермиона развернулась и опустила взгляд на столик, за который её усадила Хепзиба. Карточка с её именем, выведенным элегантным почерком, покоилась на золотой тарелке. Рядом лежала точно такая же, но уже с именем Хепзибы. Улыбаясь, племянница и тётя заняли отведённые места, через несколько минут к ним присоединились и другие. За столом не осталось свободного места. Гермиона, как и ожидалось, являлась самой молодой ведьмой во всей компании. Остальное окружение было примерно одного возраста с Хепзибой – «коллеги», как она назвала их ранее – крупные спонсоры Волшебной Гильдии художников, члены совета или коллекционеры картин. Да, они вели себя довольно дружелюбно, но Хепзиба и здесь оказалась права: Гермиона пробудила в её компаньонах нешуточный интерес. Не успев сесть за стол, Уолден Треверс буквально забросал племянницу давней знакомой вопросами о жизни в Нью-Йорке, все остальные с таким же любопытством ловили каждый её ответ, навострив уши. Гермиона тихонько радовалась, что успела провести детальное изучение и теперь могла убедительно и без лишних нервов отвечать на все вопросы. Ужин появился на тарелках не без помощи волшебства, манера подачи и разнообразие блюд чем-то напоминали Гермионе старые добрые пиры в Хогвартсе. Гостям предстояло насладиться зажаренным лососем, ризотто из фарро с курицей, жареным стейком с приправами, спагетти с чёрным перцем – в общем, всем, что гости выбрали и отметили в специальных карточках, появившихся перед участниками аукциона одновременно. Один из стаканов волшебным образом наполнился водой. Но, ко всему прочему, рядом стоял ещё один бокал – для вина. С небольшим замешательством на лице Гермиона проследила, как Уолден взял в руки пустую чашу и поднёс к губам. Мужчина, кстати, уже успел пристать к ней с вопросом о пакваджи. Ему стало интересно, правда ли, что при распределении статуя направляет стрелу на студента. — Пино-нуар, — чётко произнёс Уолден, и через мгновение в кубке заплескалось красное вино. Гермиона наблюдала, как за каждым столом ведьмы и волшебники проделывали то же самое, наполняя бокалы желанными напитками. Гермиона не стала следовать примеру остальных, желая сохранить ясность мыслей. Правда, всё тот же Уолден не позволил ей отделаться так просто, и подвинул бокал поближе, широко улыбаясь. — Вы просто обязаны попробовать пино-нуар. Я смог убедить поставщика закупить и подать на стол данную марку вина. Оно сделано в Бургундии, одном из регионов Франции. Поверьте, лучшее из возможных. Уолден сделал большой глоток. Гермиона решила, что всё-таки не станет следовать его совету. Смакуя любимое вино, пожилой волшебник умудрился измазать губы фиолетовой жидкостью. — Думаю, остановлю свой выбор на шампанском, — ответила Гермиона, скромно улыбаясь. — С вином у меня не всегда складываются хорошие отношения. Как по щелчку, бокал Гермионы заполнился светлой жидкостью с небольшими пузырьками. — Многие говорят, что разумнее придерживаться одного вида напитка, — отозвался Уолден, пожав плечами. — А что я? Я насчёт подобного не заморачиваюсь! Кстати, про пакваджи… Ужин продолжался, Гермиона ощущала, как на высоких каблуках, присущих исключительно гардеробу Гермионы Смит, с каждой минутой чувствовала себя увереннее. Она незаметно осмотрела каждый стол в зале и убедилась, что нет, Том Риддл на сегодняшний аукцион не пришёл. Гермионе стало интересно, почему же. Его самые близкие «друзья», если последователей вообще можно так назвать, находились в списке гостей. Риддл ведь не мог не получить приглашение, верно? Скорее всего, его просто не интересовали такие вещи, как аукцион по продаже картин. Возможно, он считал подобные мероприятия напрасной тратой драгоценного времени. Или, быть может, согласно мрачному заключению Гермионы, основанному на событиях четверга, Риддл просто пропадал на работе. Как бы то ни было, Тома Риддла здесь нет. Сначала Гермиона даже чуть-чуть расстроилась, но быстро осознав, что сегодня не придётся противостоять будущему Тёмному Лорду, успокоилась и позволила себе немного расслабиться. Отсутствие главной цели позволит сосредоточиться на привлечении интереса его верных, не менее важных последователей. Гермиона сумела полностью завладеть вниманием знакомых Хепзибы, они не оставляли её ни на минуту. Притвориться ведьмой из Америки с британскими корнями оказалось проще, чем казалось на первый взгляд. Пока Гермиона хохотала и рассказывала приятелям тётушки старые школьные анекдоты, которых в природе не существовало, все ловили каждое её слово, не задумываясь о скрытом подвохе. — Судя по вашим рассказам, Ильверморни – великолепная школа, но, боюсь, ни одно учебное заведение и рядом не стояло с Хогвартсом, — вклинилась в разговор ведьма по имени Эсмеральда – женщина со светло-голубыми глазами и серебристыми волосами, жена Уолдена Треверса. — Наш замок просто прекрасен, Гермиона. Если вам когда-нибудь представится возможность побывать в школе, обязательно ей воспользуйтесь. Директор Диппет даже разрешает посещать замок во время каникул, в качестве экскурсии, разумеется. — Звучит здорово, — пробормотала Гермиона, при мысли о родном замке желудок болезненно сжался. Каким бы заманчивым не казалось предложение снова повидать старый добрый Хогвартс, Гермиона не допускала и мысли о возвращении в школу. — А он разве не здесь? — прервал повисшее молчание голос Хепзибы. — Армандо обычно посещает подобные вечера. Ах, нашла. Вон там, за столом слева от сцены. Гермиона проследила взглядом за пальцем тётушки, и, уже во второй раз за вечер, чуть не уронила бокал на пол. Но не Армандо Диппет, директор Хогвартса в данном периоде времени, напугал её до глубины души, а мужчина, беседовавший с ним. Неуверенность развеялась быстро, ведь сходство оказалось неподдельным: за одним столом с Диппетом сидел Альбус Дамблдор. На рыжих волосах не проступало ни намёка на седину. И, в отличие от волшебников, в большинстве своём одетых в чёрные или же тёмные парадные мантии, Альбус Дамблдор предпочёл облачиться в яркое пурпурное одеяние. Рядом с ним расположилось ещё несколько знакомых Гермионе волшебников: Элфиас Дож – мужчина, произносивший речь на похоронах Дамблдора. Гораций Слагхорн, пока не такой объёмный в области живота, с довольно светлыми, но не седыми волосами. А возле профессора сидела… неужели Батильда Бэгшот? Сложно сказать, ведь Гермиона видела её всего однажды, причём мёртвой, ну, или почти мёртвой. Тело старухи захватила огромная ядовитая змея, но женщина за столом, если характерным образом склонить голову вперёд, чем-то напоминала оживлённый труп, захваченный Нагайной. Забавно. Как, чёрт возьми, она умудрилась прошляпить Дамблдора с его цветастой мантией? Она ведь так тщательно осматривала зал и всех присутствующих. Возможно, он подошёл немного позже или, пока она смотрела в сторону их стола, отлучился в уборную. Или, вероятнее всего, Гермиона так сосредоточилась на поисках Риддла – и только его одного, что просто проглядела знакомые лица. Неважно, ведь за столом, сомневаться уже не приходилось, в добром здравии сидели Дамблдор, Слагхорн, Диппет и Дож, наслаждаясь ужином и смакуя вино. — О, а рядом с Диппетом у нас Альбус Дамблдор – профессор трансфигурации в Хогвартсе, — пояснила Хепзиба, судя по всему, истолковав недоумение на лице Гермионы по-своему, и решив, что вычурная одежда Дамблдора привела племянницу в замешательство. — Исключительный волшебник. Во всех смыслах. — Я знаю, кто такой Альбус Дамблдор, — прямо ответила Гермиона, потому что начитанная и образованная ведьма, какой она себя выставляла, никак не могла не знать такого волшебника, как он. Она отвернулась, больше не желая смотреть в их сторону, будто боялась, что если Дамблдор поймает её взгляд, всему придёт конец. Словно он, только взглянув на девушку в золотом платье, сразу поймёт, что та совершила, и во всеуслышание прокричит: «Путешественница во времени!» «Но они ведь не знают, кто я, — напомнила себе Гермиона, сделав глубокий вдох. — Они никогда не видели меня. Никто тебя, Гермиону Смит, не узнает…» Но лучше лишний раз не попадаться им на глаза. — Разумеется, она в курсе, кто он – всем известный Альбус Дамблдор! — заголосил Уолден. — Его знает добрая половина света! Альбус сразил Гриндевальда в самой доблестной дуэли, какую только видел мир! — Простите порывы моего мужа. Если дело касается Дамблдора, заключения моего Уолдена можно с лёгкостью отнести к предвзятым, — извинилась Эсмеральда, закатив глаза от поведения супруга. — Уолден учился на Гриффиндоре вместе с Дамблдором, только на несколько курсов младше. — Вы так говорите, словно быть студентом Гриффиндора – что-то плохое, — высказала своё предположение Гермиона и с ухмылкой на губах отпила немного шампанского. — Нет, что вы, ничего подобного! — поспешила опровергнуть Эсмеральда. — Они, ребята с Гриффиндора, почти все поголовно дерзкие и нахальные, вот и всё. Я, например, училась на Рейвенкло. — Сколько бы я ни бросал в её сторону взгляды, я всё время видел лишь макушку, торчащую над очередным учебником, — парировал Уолден. — Порой мне силой приходилось вытаскивать её из библиотеки на солнечный свет. Знаете, почему Эсмеральда вообще обратила на меня внимание? Я буквально насильно вырвал из её рук книгу и в лоб спросил, не пойдёт ли она со мной в Хогсмид. — Полагаю, гриффиндорское безрассудство порой приносит свои плоды, — в ответ пропела Эсмеральда. Уже пожилая пара обменялась влюбленными, настолько ласковыми и нежными взглядами, что Гермиона даже и не знала, показалось ли ей подобное взаимодействие прекрасным, или же всё-таки отвратительным. Насколько же сильна их любовь, если даже возраст не стал преградой для светлого чувства. — Дамы и господа! — По залу разнёсся тот же самый оглушительный голос, отражаясь от стен, только теперь он ударил по ушам чистым звучанием. На сцену взбежал молодой эксцентричный волшебник с цилиндром на голове, одетый в нарядную парадную мантию почти такой же яркой расцветки, как и у Дамблдора. Только вот одежда юноши отличалась ярко-голубым, а не пурпурным цветом, блеск бесчисленного количества страз резал глаза даже издалека. Молодой волшебник улыбался во все тридцать два. — Наш аукцион начнётся с минуты на минуту. Я стану вашим церемониймейстером, аукционистом, ведущим или покорным слугой – кем только пожелаете, тем и стану! Скоро ваши тарелки исчезнут, но бояться не стоит! Никто не посмеет посягнуть на бокалы, а напитки из них не исчезнут никогда! Толпа разразилась смехом. Гермиона усмехнулась, сделала глоток шампанского и опустила бокал на стол. Исходя из здравых соображений, она периодически заменяла алкоголь водой. По телу растекалось приятное волнение. Никогда ещё в жизни Гермиона не посещала настоящий аукцион, к тому же предназначенный для волшебников. Тарелки и столовые приборы внезапно растворились, а на столе перед каждым из присутствующих появились небольшие молотки с номерками. Гермиона взглянула на предназначенный ей атрибут: молоток под номером двадцать два, а у Хепзибы – двадцать один. — Только не говорите мне, что ставки обязан делать каждый? — тихонько шепнула Гермиона. — Нет, что ты, разумеется, нет, — пробормотала Хепзиба. — За торгами интересно понаблюдать и со стороны, особенно если за товар разворачивается настоящая бойня. — И, наконец, то, чего вы все так долго ждали – конечно, если не считать мой чудесный и мелодичный голос – бесподобные произведения искусства! Ведущий в мантии цвета морской волны, усыпанной переливающимися стразами, сделал изящный взмах палочкой в сторону, откуда на сцену тут же выпорхнула картина с пейзажной живописью. В лучах заходящего солнца, в окружении вишнёвых деревьев, резвились маленькие пташки. — Картина написана начинающей художницей Эмили Лестерфилд, носит название «Май». Чудесная работа, скажу я вам, она станет прекрасным дополнением для вашего дома и сможет подчеркнуть красоту каминной полки. Итак, а теперь начнём торги. За стартовую цену возьмём, скажем, двести галлеонов? Ах, а вот и первая ставка за вечер! Большое спасибо, номер четырнадцать. Начинаем с двухсот галлеонов! Поднимем до двухсот двадцати? Да, предложение есть, спасибо, мэм. Гермиона наблюдала, как в воздух раз за разом взмывали молотки с номерками, ведущий скакал по сцене, как угорелый, сверкал, словно голубой диско-шар, жестикулировал и поразительно быстро тараторил. Голос аукциониста усилили с помощью соответствующих заклинаний, поэтому микрофон парню не требовался. Честно? Ведущий блестяще справился со своей работой: из аукциона сотворил настоящее увеселительное шоу, но и торги проводить не забывал. Стоило одному из гостей выиграть картину, как он тут же, набрав в лёгкие побольше воздуха, что есть силы кричал «Продано!», а из кончика палочки неизменно вылетали цветные искры, осыпая сцену яркими огоньками. Разнообразные произведения искусства появлялись на сцене и сменяли друг друга. В большинстве своём волшебные картины, но изредка попадались и подвижные скульптуры. Даже Дамблдор решил навязать борьбу за бронзовое изваяние в виде феникса какой-то молодой ведьме, не знакомой Гермионе. Скульптура и в самом деле оказалось чудесной: яйцо, если дотронуться до него палочкой, превращалось в феникса. Навести палочку на раскрывшуюся птицу ещё раз – и она вновь станет яйцом. В конечном итоге Дамблдор выиграл лот. Кто бы сомневался, Гермиона ни капельки не удивилась. Она периодически поглядывала на Хепзибу краем глаза, стараясь понять, понравилось ли тётушке что-нибудь из предложенного на торгах, но, судя по всему, ничто так и не смогло привлечь её внимание. Гермиона же просто наслаждалась зрелищем, потягивала шампанское, периодически запивая алкоголь водой. Наверное, она слишком увлеклась чем-то настолько глупым и сумбурным, как действо на сцене, но ничего не могла с собой поделать. Уже очень скоро аукцион подойдёт к концу, а после самого мероприятия Гермиона примется за работу. — Итак, дамы и господа, последняя работа сегодняшнего вечера… На сцену выпорхнула оставшаяся картина. Гермиона влюбилась в полотно с первого взгляда. Она никогда не считала себя заядлой любительницей изобразительного искусства. Разумеется, она по достоинству оценивала работу художников, но ещё ни у одной волшебной картины не получилось заставить Гермиону Грейнджер буквально оцепенеть. В голове крутилась всего лишь одна фраза: «Ничего себе». Последней работе удалось совершить невозможное. На сцене появилось изображение ребёнка в саду. Маленькая девочка лет четырёх, может, пяти, сидела на траве, прямо перед кустом роз. Растение погибало: листья почернели, бутоны увяли, а лепестки почти опали. Малышка поднесла крохотные ладони к одной из неживых роз и поморщилась, готовая вот-вот расплакаться. Через мгновение лепестки волшебным образом взмыли вверх и вернулись на положенное место, спустя несколько секунд розы и листья вновь стали прекрасными, как и раньше. Всё началось по второму кругу. Сухие лепестки опадали и возвращались на место, грустное выражение лица девочки из раза в раз сменялось лучезарной улыбкой. С одной стороны казалось, что именно малышка спасала куст, дарила листьям и бутонам новую жизнь. А с другой, наоборот, выглядело так, будто она и являлась причиной гибели всего живого вокруг. Лепестки падали на землю, зелёные листочки приобретали тёмный оттенок. Уничтожение – спасение. Уничтожение, а затем снова спасение. Но не только скрытый посыл зацепил Гермиону, нет, а стиль написания картины. Линии и передача образа казались такими… резкими, даже драматичными. Тёмные тени, спадавшие на куст, и ярко-красные лепестки, венчавшие колючий стебель, идеально гармонировали между собой. Милое белоснежное платьице, испачканное в грязи и зелёных пятнах от травы, будто малышка, облачённая в нарядные кружева, прошла семь кругов ада, стремясь добраться до едва живой розы. Светлые глаза сверкали, кудрявые волосы спутались, а на лице, её по-детски невинном лице играли противоречивые эмоции. — «Сад» – превосходная работа, написанная Делайлой Лабарберой, художницей, несколько лет проходившей курсы художественного мастерства здесь, в Лондоне. Раньше проживала и занималась творчеством в Италии. — Ого, — выдохнула Гермиона, последние слова эксцентричного ведущего пролетели мимо ушей. — Что, нравится? — бросила Хепзиба, выгнув бровь. — Прекрасная работа, — согласилась Гермиона. Хепзиба подняла взгляд на племянницу, перевела внимание на картину, затем снова вернулась к Гермионе. — Хорошо, тогда, — спокойно начала Хепзиба, словно для неё подобное в порядке вещей, — давай выиграем её. — Серьёзно? — Да, только… вот, держи. — И протянула ей свой молоток, за вечер Хепзиба так ни разу и не подняла его. — Воспользуйся моим. — Но почему я? На губах Хепзибы расцвела хитрая ухмылка. — У тебя лучше получится завлечь публику и устроить настоящее шоу. Только Гермиона собиралась спросить, что конкретно она имела в виду, как голос ведущего вновь прогремел на весь зал: — Стартовая цена – триста галлеонов, что скажете? Хепзиба смерила племянницу последним многозначительным взглядом. Не раздумывая ни минуты, Гермиона молниеносно вскинула руку с молотком вверх, будто за её плечами годы практики, а всё свободное время занимали посещения аукционов. — Отлично! Первенство за прекрасной молодой леди в золотом. Кто готов дать триста десять? А вот и следующий претендент! Ставка переходит к номеру сорок один… Гермиона подозрительно прищурилась и обернулась, желая узнать, кто же тот человек, что так быстро перебил её ставку. Негодование в мгновение ока схлынуло с лица, стоило глазам опуститься на Абраксаса Малфоя собственной персоной. Он улыбался ей. — Поднимаем до трёхсот двадцати? Гермиона вопросительно взглянула на Хепзибу. Тётушка лукаво ухмылялась. — Ну что, дорогая, самое время обобрать его до нитки, — на полном серьёзе заявила она, позволяя племяннице продолжить игру. Рука Гермионы незамедлительно взмыла в воздух, поднимая молоток выше, чем в первый раз. Битва началась. Ещё в самом начале несколько людей попыталось сделать ставки, но их довольно быстро выбили из игры. Пятьсот, пятьсот пятьдесят, шестьсот галлеонов. Гермиона попыталась разобраться, какая выйдет сумма после конвертации в фунты и к скольким процентам она приравнивалась в пятидесятых годах, но быстро сдалась, прекрасно понимая, что денег выйдет много, очень много. Гермиона знала, что в запасе у Хепзибы осталось золото. Ей, возможно, стоило бы озаботиться тратой денег ненастоящей тёти на такие вещи, как обычные картины, но Гермиона не стала корить себя за тайные желания. Хепзиба изо всех сил поддерживала племянницу. Гермиона считала, что подобное представление – лучший способ знакомства с таким человеком, как Абраксас Малфой. Она точно не оставит его равнодушным и сможет произвести должное впечатление. Приглашённые гости с удивлением и неприкрытым весельем наблюдали за разворачивающимся действом. Никому не известная молодая девушка, расположившаяся за столом среди пожилых волшебников и ведьм, не уступала самому Абраксасу Малфою, богатому и завидному холостяку всея Британии. Пока цена на картину всё возрастала, Гермиона и Абраксас перекидывались хитрыми улыбками и взглядами. Ей даже стало интересно, в самом ли деле Малфою нужна картина, ведь за весь вечер он так и не сделал ни одной ставки. Гермиона быстро догадалась, что он просто-напросто заигрывал с ней. Она оказалась втянута в самый затратный и не менее состязательный вид флирта, какой только видел свет. «За старания Малфою можно отдать должное», — подумала Гермиона и вновь потянула руку вверх, поднимая ставку до ошеломительных цифр: ровно шестьсот восемьдесят галлеонов. Ведущий скакал по сцене вне себя от счастья, не в состоянии поверить в то, что цена за картину достигла пиковых значений. Гермионе нравилось наблюдать за аукционистом. Абраксаса Малфоя он называл «золотой человек», предположительно, из-за цвета волос, а её – «золотая леди», ясное дело, из-за платья. Люди вокруг наслаждались представлением, удивлённо охали и аплодировали, пока ценник подскакивал до небес. Правда, на отметке почти в восемьсот галлеонов Хепзиба ощутимо занервничала. — Боюсь, он не позволит нам вырвать победу, тётушка, — пробормотала Гермиона, наблюдая, как рука Абраксаса поднялась вверх вместе с молотком. Сидевшие рядом с ним ведьмы и волшебники одобрительно загалдели и принялись хлопать. — Думаю, ты права, — отозвалась Хепзиба. Реакция ведущего не заставила себя долго ждать. Сомнения девушки в золотом платье и перешёптывания за их столиком не прошли незамеченными. — Что же случилось? Неужели золотая леди сдаётся? Вот так просто отказаться от исключительного произведения искусства, написанного столь изысканно? Что вы, лучше пока повременить с решением. Картина «Сад» – единственная в своём роде, такой вы больше нигде не найдёте. Хепзиба вздохнула и молча кивнула, словно говоря: «Можешь сделать ещё одну ставку». Под звуки аплодисментов Гермиона подняла молоток, цена остановилась на отметке в восемьсот галлеонов. — Поднимаете до восьмисот десяти, мой дорогой золотой человек? Гермиона обернулась и взглянула в глаза Малфою. Абраксас пристально разглядывал незнакомку, на губах играла небольшая улыбка. Он настолько сильно напоминал Драко, что Гермиона готова была поклясться, что на долю секунды они как будто слились воедино, стали одним человеком. Всё, как тогда: она вышла из лифта и оказалась в атриуме, а притаившийся рядом Драко Малфой сразу обратил на неё внимание. Но спустя всего секунду Абраксас сделал то, на что Драко не пошёл бы даже под дулом пистолета. Слегка склонил голову набок в молчаливом согласии, будто уступая, опустил молоток на стол и занял своё место. Девчонка, как две капли воды похожая на Паркинсон, недовольно надула губы и зыркнула на незнакомку исподлобья. В ответ Гермиона лишь довольно улыбнулась, кивнула Абраксасу и развернулась к ведущему. Счастливая Хепзиба буквально искрилась от радости и гордости за племянницу. — Ну и ну, похоже, золотой человек выбывает из гонки! Вы точно хорошо подумали? Я готов принимать ставки всю ночь напролёт – честно, мне пришлось выпить столько бодроперцового зелья, что, боюсь, в ближайшую неделю я не смогу сомкнуть и глаз. Ну же? Восемьсот галлеонов раз, восемьсот галлеонов два-а… Я совершенно серьёзен, мы здесь не шутки шутим. Остался последний шанс! Восемьсот галлеонов три… Продано! Из кончика палочки вырвался фонтан золотых искр, укрывая сцену сверкающими звёздами. Гермиона немного забеспокоилась, ведь такими темпами он мог легко поджечь картину. Она присмотрелась получше и заметила, что мерцающие искорки прошли сквозь холст, видимо, аукционист создал самую обычную иллюзию. — Превосходно! — поспешил поздравить Уолден, коснулся плеча Гермионы и взглянул на Хепзибу. — Отлично сработано! — Великолепное приобретение, — донёсся до ушей голос Рейчел Аббот. Ведьма сидела за столом прямо напротив их компании. — Сложно не согласиться, — добавила Эсмеральда. Правда, рассматривала она не Гермиону и даже не картину, её глаза смотрели в сторону Абраксаса Малфоя. Супруга Уолдена и Хепзиба обменялись красноречивыми взглядами, продолжая хитро ухмыляться. От успеха у Гермионы кружилась голова. — Боже, непередаваемые эмоции! — объявила она, бросила молоток на стол и подхватила бокал с шампанским. Пускай она всего лишь поднимала руку, пускай получила больше, чем очки для родного факультета, Гермиона всё равно заходилась в восторге. — Тётушка, до сих пор не могу поверить, что минуту назад спустила твоё золото на какую-то картину! — Считай, что получила подарок на день рождения, дорогая, — ответила Хепзиба, улыбаясь. — А каким образом мы получим картину? Нужно забирать прямо сейчас? — Нет, что ты, они работают с хорошей системой доставки. На неделе её пришлют прямо ко мне домой, конечно, как только я заплачу за выигрыш… Пока они разговаривали, ведущий уже успел поблагодарить гостей за вечер, ушёл со сцены и попросил всех переместиться в холл, где ожидает ещё больше напитков и сладостей. Люди вокруг поднялись и зашумели. Стоило Гермионе проделать то же самое, как по телу прокатилась волна теплоты, в голове помутилось. — Ты в порядке, милая? — подставил руку Уолден. Гермиона не стала принимать помощь. Головокружение почти прошло, но она всё равно ощущала себя как-то… странно. — Всё хорошо, — пробормотала Гермиона. — Наверное, перебрала с шампанским, — верно предположила Эсмеральда. — При первом посещении аукциона со мной произошло то же самое. На подобных мероприятиях легко потерять голову… — Но я ведь не… Гермиона прервалась на полуслове, не успев закончить мысль. Она уже собиралась сказать: «Но я ведь не успела выпить даже бокала», но, осмотревшись вокруг, увидела, что никто не успел разобраться со своим напитком. Хепзиба и все её знакомые пили целый вечер, но никто из них не просил повторить заказ, да и официантов, сновавших между столами и наполнявших бокалы, Гермиона тоже не заметила. «Никто не посмеет посягнуть на бокалы, а напитки из них не исчезнут никогда!» Видимо, ведущий не шутил. Заколдованные чаши наполнялись самостоятельно. «Угораздило же», — хмыкнула Гермиона, не зная, то ли злиться на себя и своё легкомыслие, то ли на Хепзибу. Почему она не поняла, что Гермиона начала переходить границы? Сколько она вообще успела выпить? И куда подевалась её названная тётушка, готовая за любимую племянницу порвать любого? Почему не предупредила? «Потому что ты, если вдруг забыла, – её племянница из Нью-Йорка, выросшая в достатке. Конечно, она решила, что ты не раз посещала подобные мероприятия. Хепзиба наверняка не подозревала, что нужно водить взрослую, двадцатиоднолетнюю племянницу за ручку и просить не вести себя глупо и несдержанно». Гермиона подхватила стакан с водой и залпом осушила содержимое. Пока они направлялись в холл, Гермиона решила, что всё не так уж и плохо, как казалось на первый взгляд. Она не успела напиться в стельку, так, ощущала себя немного… навеселе. Кроме того, неприятное состояние можно было с лёгкостью списать на проблемы с координацией. Дурацкие каблуки, чтоб их. В любом случае, она хотя бы могла здраво и ясно мыслить, алкоголь не совсем затуманил разум. Пока что всё хорошо, самочувствие более-менее нормальное. Не успела Гермиона войти в зал, где повсюду парили подносы со сладостями и прочими вкусностями, и стать частью коктейльного фуршета, как её обступила толпа незнакомых людей. Случайные ведьмы и волшебники, причём Хепзиба знала только некоторых, поздравляли с приобретением и хорошо отзывались о её предпочтениях и вкусах. Гермиона улыбалась и благодарила за доброту, но и следить за определёнными лицами не забывала, и держалась подальше от нежелательных людей. Ей совсем не хотелось вступать в разговор с бывшими учениками Хогвартса. Всё тот же пытливый Уолден вновь не отказал себе в удовольствии подоставать Гермиону вопросами. Он как раз уточнял, существуют ли в Ильверморни коллекции и проводятся ли уроки изобразительного искусства, когда Гермиона заметила на себе взгляд Абраксаса. Теперь уже он попался за разглядыванием. Он беседовал с Горацием Слагхорном, профессор, заметив, что внимание бывшего ученика больше ему не принадлежало, обернулся посмотреть, на кого же обратил свой взор Малфой. Гермиона, словно ураган, развернулась в другую сторону, подальше от любопытных глаз. Она не хотела, чтобы Слагхорн каким-то необъяснимым образом вспомнил её лицо или, чего хуже, подошёл поболтать. — Знаете, а в Хогвартсе есть несколько художественных кружков, — не унимался Уолден. Гермиона рассеянно кивнула, не в состоянии уловить смысл его слов. — Между прочим, специализируются они как на картинах волшебников, так и на работах маглов, можете себе представить? Немного странный обычай, но в наше время считается, что если волшебник постигнет мастерство маглов, он сможет открыть новые методики обучения рисованию. — Вы правы, — пробормотала Гермиона, сделав глоток холодной воды. — Несомненно! К вашему сведению, одни из самых лучших художников Британии являются маглорождёнными. — Позволю себе не согласиться, мистер Треверс. Гермиона сразу поняла, кто стоял у них за спиной, даже оборачиваться не потребовалось. Она надеялась и верила, что вот он – самый подходящий момент. Мероприятие подходило к концу, когда ему ещё подойти, если не сейчас? В итоге в своих догадках она не ошиблась. Вблизи различия между Абраксасом Малфоем и Драко стали совсем уж заметными и неоспоримыми. Абраксас не обладал ярко выраженной линией подбородка, да и нос у него был короче. Гермиона, если честно, сомневалась, что Драко отличался таким же внушительным ростом. Глаза, сверкающие словно сталь, отличали каждого из рода Малфоев. Улыбка придавала им озорной блеск. Абраксас поравнялся с Гермионой, продолжая смотреть на Уолдена, и добавил, обращаясь всё к тому же старику: — По-настоящему лучшими художниками Британии можно назвать тех, кому с самого рождения заложили основные методы рисования, присущие волшебникам. В пример приведу знаменитого портретиста Альтаира Блэка. Именно ему ещё в шестнадцатилетнем возрасте поручили писать портреты всех директоров Хогвартса. Малфой не дал Уолдену шанса оправдаться, полностью сосредоточив внимание на Гермионе. — Золотая леди, — поприветствовал он, назвав пока ещё не знакомую девушку псевдонимом, придуманным ведущим аукциона. — Золотой человек, — Гермиона ответила тем же. Хепзиба украдкой поглядывала то на Гермиону, то на мистера Малфоя, и, в конце концов, быстро приняла разумное и самое правильное в сложившейся ситуации решение. — Уолден, не поможешь мне найти твою жену? Думаю, она скрылась за баром… И, не желая больше тратить времени на пустые слова, взяла того под руку и потащила в сторону, позволяя Гермионе пообщаться с Абраксасом Малфоем наедине. Конечно, «наедине» – слишком громкое слово, учитывая толпу людей, собравшихся в зале. Гермиона обрадовалась, что он подошёл один и не стал тащить за собой друзей, или, ещё хуже, Горация Слагхорна. С плеч будто свалилась огромная гора. — Сегодня вечером вы приобрели прекрасное произведение искусства, — начал Абраксас. В руках он держал стакан с каким-то алкогольным напитком, и поднял его в её честь. — Только лишь потому, что вы позволили мне выиграть, — ответила Гермиона. — Разве важно, как один из участников одержал победу, если в итоге он завоевал сердце своего соперника? «О, а он хорош, — подумала Гермиона, озарённая ослепительной улыбкой Абраксаса. — Даже слишком». «Но так ли хорош, как Риддл?» — Как посмотреть. В данном случае я бы сказала, что да, имеет… При взгляде на картину я буду неизменно вспоминать молодого человека с золотыми волосами, что позволил мне выиграть желанный трофей. — К большому несчастью для вас, — усмехнулся он, улыбаясь ещё шире, и протянул руку Гермионе. — Меня зовут Малфой, Абраксас Малфой. Вы, возможно, уже обо мне наслышаны. Гермиона усилием воли подавила желание расхохотаться и, как подобает леди, позволила взять себя за руку. — Гермиона Смит, — представилась она. Губы Абраксаса коснулись кожи её пальцев. — Прошу меня простить. Я совсем недавно прибыла в Лондон, поэтому ничего о вас не слышала. Гермиона ожидала, что её слова заденут Малфоя за живое, но нет, он выглядел необычайно довольным. — Теперь всё встало на свои места. Не сомневаюсь, кого-то вроде вас я бы уже давно заметил… Итак, мисс Смит, что привело вас в Лондон? Откуда вы родом? Гермиона начала свой рассказ, ощущая, как с каждым умело брошенным словом любопытство Малфоя всё возрастало и возрастало. Племянница Хепзибы Смит прямиком из Америки – богатая, красивая чистокровная ведьма. Совершенно неисследованная, новая территория, способная привлечь внимание и достойная проявления самого смелого интереса. Настолько отличная от других ведьм, крутившихся вокруг него всё свободное время, что не заинтересоваться ею просто невозможно. Абраксас только-только завёл разговор о чудесном поместье, счастливым владельцем которого он являлся, как громогласный голос прервал их диалог. Ведущий объявил об окончании вечера. Охранники скоро покажут гостям дорогу назад и проводят к волшебным транспортным средствам, или, по желанию, разумеется, обеспечат сопровождение к активированным каминам. — Летучий порох, — с неким весельем протянул Малфой. К беседующей паре подлетел пустой поднос, Абраксас и Гермиона успели поставить на него свои бокалы. — С точки зрения данного аспекта подобные мероприятия можно назвать смехотворными. Почти все прибывают на место на каком-нибудь вычурном виде транспорта, а в итоге, в силу опьянения, не в состоянии совладать со своими же экипажами. С каминной сетью дела, конечно, обстоят не так весело, но зато перемещение с помощью летучего пороха можно назвать эффективным. И правда, он не ошибся. Они наблюдали за спотыкающимися на каждом шагу волшебниками, толпившимися возле каминов – барная стойка исчезла, теперь средства волшебного перемещения предстали перед посетителями во всей красе. Гости один за другим исчезали в зелёном свете, отбытие каждого контролировали бдительные охранники. — Удивлена, что никто не аппарирует, — озвучила свои мысли Гермиона. Абраксас рассмеялся, словно она только что нарочно пошутила. — Вы только представьте: пьяная толпа, вооружённая палочками, попробует отправиться по домам посредством аппарации? Проход снаружи завалило бы разорванными частями тел, а на нас обрушился бы настоящий кошмар. Гермиона вспыхнула, ощущая небывалый стыд. А ведь он совершенно прав. Даже в трезвом состоянии аппарировать не так-то просто, а многим и вовсе не подвластен сложный, но полезный навык. — А как вы планируете попасть домой? С помощью каминной сети? — с любопытством задала вопрос Гермиона. Что-то ей подсказывало, что карета, запряжённая единорогами, принадлежала именно Малфою. — Ах да, верно, но только потому, что у меня… — Абраксас! — Ведьма – родственница Паркинсон, подошла сзади, притащив с собой компанию друзей: Ирвина Лестрейнджа, Викторию Розье и Эйвери. — Вот ты где! Так мы идём к тебе? Заметив Гермиону, она сверкнула в её сторону недовольным взглядом. — Конечно, — ответил Абраксас. — Точно, мисс Смит, рад представить вам мою хорошую подругу – Элис Паркинсон. Это Мари Гринграсс, Адам Эйвери, Ирвин Лестрейндж и его невеста – Виктория Розье. А рядом со мной золотая леди, также известная как… Личность Элис Паркинсон не стала для Гермионы сюрпризом: нос и волосы выдавали в ней Пэнси. Ведьмой по имени Мари Гринграсс оказалась низкая миниатюрная блондинка с тёмно-зелёными глазами, которые придавали ей некую таинственность. Адам Эйвери – темноволосый молодой человек с детскими чертами лица. Затмила всех Виктория Розье: высокая ведьма могла похвастаться прекрасными изгибами фигуры, каштановыми волосами и голубыми глазами, похожими на летнее ночное небо. — Гермиона Смит, — не осталось выбора, кроме как закончить за Абраксаса. Он, судя по всему, забыл, как звали новую знакомую, но она не стала обижаться. — Знаю, имя не совсем обычное, даже немного странное. Последняя фраза навела Гермиону на одну мысль. Возможно, оставлять настоящее имя в чужом временном отрезке было глупой идеей. Гермиона – редкое имя. Наверное, стоило назвать себя какой-нибудь Сарой или же придумать что-нибудь менее заметное… Ну, сожалеть в любом случае поздно. Уже ничего не поправить. — Думаю, оно довольно милое, — сделала комплимент Мари Гринграсс и стала первой, кто пожал руку Гермионы. — Знаете, я просто в восторге от вашего платья, — добавила она. — Оно очень… нестандартное, — бросила Элис Паркинсон, дружелюбием от её голоса не веяло. Гермиона точно не знала, к чему относились её слова: к имени или платью. Паркинсон нехотя пожала руку новой знакомой, словно одно прикосновение дарило ей нестерпимую боль. Остальные вели себя любезно и с радостью вступали в разговор. Виктория Розье показалась Гермионе самой устрашающей из всех. Из-за высоких каблуков она оказалась всего на пару сантиметров выше жениха. Ирвин обладал привлекательными чертами лица и волнистыми русыми волосами, улыбку можно было смело назвать тёплой и приветливой. Адам Эйвери до неприличия сильно жаждал поцеловать руку Гермионы. После свершения задуманного он без устали улыбался ей самой широкой улыбкой, на какую, наверное, только способны люди. Ведущий вновь проинформировал, правда, уже не так вежливо, как в прошлый раз, что им пора покинуть центр искусств. Хепзиба направилась к Гермионе, по дороге заметив группу определённых людей, столпившихся вокруг племянницы. Названная тётушка расплылась в улыбке. — Мисс Смит, — первым её поприветствовал Абраксас. Гермионе стало любопытно, когда и каким образом они успели встретиться и познакомиться. Возможно, Хепзиба знала его покойного отца? — Рад видеть вас здесь. — Я тоже, — коротко ответила она. — Похоже, вечер подошёл к концу. Идём, Гермиона, пора возвращаться. Лимузин уже ждёт. — А знаете, — начал Абраксас и ловко протиснулся между Хепзибой и Гермионой, не позволяя пожилой ведьме взять её за руку, — я только что собирался пригласить вашу племянницу ко мне в гости. В моём поместье намечается что-то вроде продолжения банкета. Многие из моих друзей, у кого не получилось посетить аукцион, присоединятся к нам. У Оливера Макнейра, например, появились неотложные дела, и ему пришлось отклонить приглашение, как и паре других ребят. А Гермиона упоминала, что совсем недавно прибыла в Лондон, и я бы с радостью показал ей самые лучшие достопримечательности города. Улыбка Абраксаса освещала всё вокруг. Хепзибу раздирали видимые противоречия, но Гермиона прекрасно понимала, что ей подвернулась шикарная возможность. Значит, многие из его друзей, у кого не получилось посетить вечер, да? — Можно, тётушка? — взмолилась Гермиона. — Мистер Малфой рассказывал мне о своём поместье, услышанное просто поражает воображение. — Могу заверить, его красоту обязан увидеть каждый, — согласился Абраксас. Хепзиба продолжала упрямиться, но под умоляющим взглядом любимой племянницы сдалась. Гермиона не сомневалась, что та в тайне хотела, чтобы она пошла, просто решила немного поиграть на публику и предстать перед всеми суровой тётушкой, готовой до последнего опекать родственницу. Но и её можно понять. В самом деле, какой-то мальчик на побегушках из Лютного переулка и в подмётки не годился её драгоценной племяннице… Но вот на такого, как Абраксас Малфой, подобное заключение не распространялось. — Ладно, будь по-твоему, — в итоге согласилась Хепзиба. — Но верните её домой до полуночи, хорошо? — уже твёрже продолжила владелица семьи Смит, обращаясь к Малфою. — Иначе я всю ночь не смогу сомкнуть глаз. — Конечно, как скажете, — заверил Абраксас. На прощание Хепзиба поцеловала Гермиону в щёку. — Береги себя, дорогая, — напоследок бросила Хепзиба и добавила, понизив голос почти до шёпота: — Будь дома не позже двенадцати, я серьёзно. И не бойся звать Хоуки, если тебе что-нибудь понадобится, что угодно. — Уверяю вас, пока ваша племянница со мной, о безопасности стоит беспокоиться меньше всего, — принялся убеждать Хепзибу Абраксас, подставив новой знакомой локоть. Гермиона помахала тётушке на прощание. Хепзиба осталась стоять на месте и с улыбкой на лице смотрела вслед уходящей молодёжи. Элис Паркинсон, заметив сцепленные руки, окинула Гермиону и Абраксаса взглядом, полным негодования, и принялась перешёптываться с Мари Гринграсс. Гермиона решила не обращать на них внимания. Они проследовали к каминам в дальней части холла, в углублении один за другим исчезали ведьмы и волшебники, сопровождаемые охранниками. Пространство неустанно освещалось ярко-зелёным светом, характерным для летучего пороха. Пока они шли вперёд, Гермиона незаметно задела рукой ткань платья в области бедра. Родное древко, надёжно закреплённое на ноге, успокаивало и дарило умиротворение. Она справится. Абраксас обратился к Гермионе всё с той же чарующей, неизменной улыбкой, и, зачерпнув жменю летучего пороха, произнёс: — На свете нет места безопаснее, чем поместье Малфоев.