Кровь и золото

Гермиона вышла из зелёного пламени, бурным всплеском осветившего углубление в камине, и поморщилась от яркого света, воцарившегося в помещении. Глаза, быстро привыкшие к освещению, первым делом опустились на мраморный пол. Цокот каблуков эхом отдавался от отполированной поверхности. Через несколько секунд Гермиона подняла взгляд на потолок. Дыхание перехватило, слабый выдох примёрз к стенкам гортани, словно воздух в лёгких превратился в лёд. В блестящем свете огромной люстры Гермиона сумела разглядеть лишь ужас, сковывающий по рукам и ногам. В блеске переходящей радуги, сверкающей в стеклянном кристалле, ей виделся страшный кошмар. «Погоди. Уведи всех, кроме… Кроме грязнокровки». Чёрные, с тяжёлыми веками глаза впились в её сущность. В них не осталось ничего, кроме безжалостной, режущей остроты. Фенрир Грейбек довольно рыкнул, словно дикий зверь, получивший желанную добычу. «Нет! Оставь её, можешь забрать меня!» За отчаянным воплем Рона последовал сильный, оглушающий удар по лицу. Болезненный звук эхом отразился от стен гостиной. В зале собрались все, даже Малфои. Они вздрогнули, будто ощутив мощь удара на себе. Беллатрикс Лестрейндж оказалась настоящим дьяволом во плоти, не знающим сострадания. «Если она испустит дух во время допроса, следующим станешь ты. В моём списке предатель крови идёт сразу за грязнокровкой». Сердце Гермионы настолько гулко забилось в груди, что разобрать смысл слов Беллатрикс она практически не смогла. Грохот в ушах оберегал от страшной правды и позволял сохранить крупицы самообладания. Лестрейндж обнажила серебряный кинжал, отрезая жертву от друзей, схватила Гермиону за волосы и потянула в противоположную сторону, подальше от ребят. От Гарри и его опухшего, отёкшего лица, утратившего прежние черты из-за брошенного ею проклятия. От Рона и его мертвенно-бледного лица, от светлых глаз, не оставлявших её ни на секунду… В то самое мимолётное мгновение, поймав его взгляд на себе, Гермиона осознала всё, что хотела. Поняла то, в чём постоянно сомневалась, ставила под вопрос каждый раз, стоило их пальцам соприкоснуться, а Рону улыбнуться и раскраснеться настолько, что веснушки исчезали из виду, скрываясь под слоем краски. То, что долгое время казалось выдумкой, превратилось в реальность. Гермиона окончательно убедилась в том, что мешало ей увидеть правду, ведь он бросил их в лесу, но только лишь для того, чтобы снова вернуться. Он всегда, неизменно возвращался к ним… Рон любил её. Рональд Уизли любил Гермиону Грейнджер, а она сейчас простится с жизнью. Гермиону силой заставили подняться на колени. Беллатрикс кружила вокруг загнанного в ловушку зверька, копна необузданных чёрных волос развевалась в стороны, спадая на бледное разъярённое лицо. В одной руке покоилась палочка, в другой – серебряный кинжал. Повинуясь взмаху хозяйки, лезвие сверкнуло и оказалось приставленным к глотке жертвы. До смерти перепуганной Гермионе хотелось спрятать глаза куда угодно, лишь бы не смотреть на сумасшедшую женщину перед собой. Сил видеть её уже не осталось, поэтому она перевела взгляд на Малфоев, стремясь углядеть в них хоть какое-то спасение. Семья чистокровных волшебников стояла у величественного камина, казалось, будто они приросли к полу: неподвижные, лишённые чувств, похожие на безжизненные светильники. Драко до сих пор стоял спиной к ним. Он отвернулся сразу же, как только сделал заявление, что человеком с распухшим лицом мог оказаться Поттер. А его спутниками – Грейнджер и сын Артура Уизли. Можно сказать, Малфою почти удалось выйти сухим из воды: отказался проклясть их, но и не попытался помочь. Гермиона каким-то образом сумела поймать в зеркале противоречивый взгляд. Светло-серые глаза и радужка, обрамлённая причудливым узором, виднелись над камином. Он выглядел таким же напуганным, какой себя чувствовала Гермиона. «Спаси нас», — из последних сил вырвалась отчаянная мольба, глаза, округлённые от панического страха, прожигали его спину. Драко не сдвинулся с места, не пошевелил и пальцем. «На первый раз я спрошу вежливо, милая маленькая грязнокровка», — протянула Беллатрикс, при звуке её снисходительного тона внутренности сдавило невидимыми тисками. Из каждого слова, произнесённого ведьмой, сочилась приторно-сладкая патока. Обычно так разговаривали только с маленькими детьми. «Откуда у вас меч?» — прямо спросила Беллатрикс и указала лезвием на меч Гриффиндора, валявшийся в стороне. Идеально начищенные красные рубины мерцали в свете огня, напоминая свежую кровь. «Мы н-нашли его, — дрожащим голосом прошептала Гермиона. — В… в лесу…» «Лжёшь! Круцио!» Боль, невыносимая боль достигла своей цели. Она отдавала в костях, бурным потоком проносилась по позвоночнику, обжигая, словно дикий огонь. Гермиона кричала не своим голосом, она и подумать не могла, что в порыве отчаяния способна издавать нечеловеческие звуки. Она рухнула на мраморный пол, выгнула спину дугой и вцепилась в растрёпанные волосы. Где-то на задворках сознания, возможно, из-за разыгравшегося воображения, Гермионе показалось, что какая-то призрачная фигура звала её по имени. Она не могла сказать наверняка, потому что собственные крики заглушали все звуки. Пытка закончилась. Измученное тело била крупная дрожь. Глаза застилала пелена, но зловещую фигуру Беллатрикс рассмотреть получалось даже в полуживом состоянии, с затуманенным зрением. «Говори правду, грязнокровка. Где вы его нашли?» «В лесу, мы…» «Круцио!» Новая порция сводящей с ума боли проникла под кожу, испепеляя нервные окончания. Гермиона билась в конвульсиях, кричала что есть силы, горячие слёзы обжигали щёки. По венам растекалось раскалённое пламя, под кожей воцарился настоящий ад. «Я спрошу снова, — зарычала Беллатрикс, немного ослабив проклятие. — Где вы достали меч? Где?» «Мы нашли его… нашли… умоляю!» Бесполезно, до безумной женщины не получалось достучаться простыми словами. Уже в третий раз Беллатрикс взревела: «Круцио!», а Гермиона попыталась закричать, но с губ сорвался лишь надломленный, хриплый стон. Когда мучения достигли высшей точки, разум принялся непроизвольно искать спасительную ниточку. Блуждающий взгляд поймал проблеск радуги, яркие цвета танцевали в стеклянном кристалле – украшении, свисающем с люстры. «Красиво», — на мгновение пронеслось в голове, в ответ на жгучую боль шея откинулась назад и мучительно хрустнула. Гермионе стало интересно, сколько нужно времени, чтобы сойти с ума. Как долго смогли продержаться Алиса и Фрэнк Лонгботтомы, сколько времени противились и храбро сдерживали натиск беспощадной ведьмы. Беллатрикс ослабила давление и обрушила на Гермиону очередной поток жестоких слов. Из-за звона в ушах она практически ничего не расслышала, вроде бы сумасшедшая ведьма кричала что-то про хранилище в Гринготтсе, как они бесцеремонно вломились в её владения. Наверное, мелкие детали уже не имели никакого значения, потому что Беллатрикс даже не стала переводить дух, вновь направив палочку на беспомощную жертву. Сквозь дымку, застилавшую глаза, Гермиона заметила, как изогнулось запястье её мучителя. Мысли путались, она, будто в замедленной съёмке, наблюдала за шевелением губ Беллатрикс, за точным взмахом палочки, понимая, что сейчас произойдёт. Идеальное владение. Чёткое и безукоризненное движение рукой. Беллатрикс Лестрейндж являлась настоящим профессионалом в боевой магии, блестящему умению накладывать проклятия она уступала разве что Тёмному Лорду. «Круцио!» «Заклятие Круциатус не может причинить жертве прямого вреда, по крайней мере, её физической оболочке. Проклятие оказывает воздействие на мозг, создаёт ложное чувство мучительной боли. В реальности же тело не получает видимых увечий». Роланда Робинсон, «Самая страшная и тёмная магия», выдержка из главы номер семь. Мощь проклятия снова ослабла. Перед глазами плясали звёзды, под веками периодически мелькала радуга, исчезая и появляясь вновь. Гермионе чудилось, что за версту от неё с завидным постоянством что-то щёлкало и щёлкало, напоминая метроном. Когда звук прекратился, а её схватили за волосы и потянули вверх, она поняла, что улавливал слух. Цокот каблуков Беллатрикс по мраморному полу. Ведьма обогнула жертву и оказалась за её спиной. Одним резким движением Гермиону подняли на ноги, с губ слетел слабый стон. Тело не слушалось, конечности задеревенели, отказываясь двигаться и удерживать её на месте. Рука Беллатрикс, словно змея, обернулась вокруг её груди, кончик серебряного лезвия вновь угрожающе защекотал кожу. «Догадываешься, что с тобой произойдёт, маленькая грязнокровка? — сладким голосом пропела Лестрейндж. Тёплое дыхание коснулось кожи за ухом, заставляя Гермиону задрожать всем телом. — Знаешь, что после меня с тобой сделает Грейбек? Ты и представить не можешь, на какие ужасы обрекаешь себя в лапах этого монстра… Конечно, если к тому моменту жизнь тебя ещё не покинет. Кто знает, на твоей ли стороне сегодня удача». Безумная женщина разразилась смехом. Холодным и безжалостным. И суровым, не терпящим возражений голосом, поставила перед фактом: «Давай сыграем в одну игру». Беллатрикс оттянула её руку в сторону и приставила к коже в области предплечья лезвие ножа. Гермиона попыталась сопротивляться, но жалкие потуги не дали ровным счётом ничего. Лестрейндж крепко удерживала её на месте. Гермиона ощущала себя в шкуре новорождённого ягнёнка, дрожащего в лапах неминуемой смерти. Проклятие, оказывающее воздействие только на разум, казалось, нанесло урон ещё и её телу. Если судить по ощущениям, тревожные мысли закрадывались в голову не без веских оснований. «Я собираюсь нацарапать одно слово, вот здесь. Если я закончу писать до того, как ты сознаешься, где достала мой меч, быть может, я проявлю капельку милосердия». Без какого-либо предупреждения Беллатрикс полоснула клинком по руке, оставляя на коже ровную линию. Гермиона едва подавила очередной болезненный вскрик. Серебро жгло кожу, будто кислота. Видимо, клинок отравлен. «Я покончу с тобой ещё до того, как до тебя успеет добраться оборотень», — прошептала ей на ухо Беллатрикс. На коже появилась буква «Г», рана сочилась кровью. Боль не приносила удовольствия, но по сравнению с заклятием Круциатус она казалась Гермионе пустым звуком. Разум начал потихоньку проясняться. Гермиона покачала головой, но продолжила упорно молчать, пока связные мысли медленно формировались в голове. «Подумай ещё раз. Маленьким друзьям не придётся затыкать уши, пока он будет насиловать тебя», — язвительно протянула Беллатрикс, никак не желая оставлять Гермиону в покое, и в очередной раз сделала точный надрез, повреждая гладкую кожу. «Г-р-я…» «Мы нашли его», — едва слышно пискнула Гермиона. Беллатрикс проигнорировала её бессвязный лепет. «Тебя жестоко изнасилуют и разорвут на кусочки, но никто не услышит ни единого звука, ни единого писка, потому что трупы не кричат». «Г-р-я-з-н-о-к…» «Он ненастоящий», — прохрипела Гермиона, изо всех сил отгоняя от себя пугающие слова. Она сделала слабую попытку пошевелить рукой, но железная хватка Беллатрикс не позволила ей сдвинуться даже на сантиметр. «Что ещё, грязнокровка? Говори громче, если хочешь высказаться». Не осталось ничего, только океан жгучей боли и лужа крови, запачкавшая красивый мраморный пол. «Г-р-я-з-н-о-к-р-о-в…» «Меч – на самом деле подделка. Мы никогда не вламывались в твоё хранилище. Он ненастоящий». Беллатрикс оцепенела. За спиной послышалась суета и голос Малфоя-старшего. Люциус сурово отдал приказ сыну: «Приведи сюда гоблина, он скажет, настоящий меч или нет!» Гермиона проследила взглядом за Драко. Малфой сорвался с места и скрылся за дверью, отказываясь взглянуть на неё хотя бы в последний раз. «Так-то лучше», — довольно промурлыкала Беллатрикс. А унизительное слово она всё равно дописала. — Мисс Смит? Гермиона вышла из транса и вернулась в реальность. Она рассеянно таращилась на Драко – нет, на Абраксаса – и через пару мгновений заметила, что под руку они больше не держались. Гермиона стояла как вкопанная, схватившись за левое предплечье, и едва заметно подрагивала. «Грязнокровка». Но ведь благодаря зачарованному кольцу слово скрылось из виду, его больше никто не мог увидеть, равно как и загадочные золотые спирали, располосовавшие шею и грудь. Глаза Абраксаса опустились на её предплечье. Гермиона поспешила ослабить железную хватку, не желая вызывать ненужных подозрений. — Вы точно в порядке? — с беспокойством спросил он, выгнув бровь. Гермиона сделала глубокий вдох и выпрямила спину, вынуждая себя обрести прежнее хладнокровие. — Да, конечно, — без колебаний заверила она, растянув губы в улыбке, и устремила восхищённый взгляд в сторону сверкающей люстры, усилием воли подавляя тошноту, подкатившую к горлу. — Видимо, начинает сказываться красота вашего поместья. На лицо Абраксаса вернулась прежняя довольная улыбка. До ушей долетел смешок одной из девушек, проходивших рядом. На каком-то подсознательном уровне Гермиона знала, кто именно высокомерно хмыкнул, но они с Абраксасом не стали обращать на них никакого внимания. — Погодите, мы пока увидели только холл, самое интересное ещё впереди, — ответил Абраксас и вновь взял Гермиону под руку, сопровождая вглубь поместья. «Успокойся, — мысленно проговорила Гермиона, обращаясь к собственному сердцу, готовому вот-вот выпрыгнуть из груди. — Прошла уже целая вечность. Всё хорошо. Ты со всем справишься». — Если уж вас так поразил холл, то боюсь представить, что случится, когда я покажу вам сады. — Для прогулок по саду сегодня холодновато, не находите? Адам Эйвери – друг Абраксаса, с чрезмерным усердием целовавший руку Гермионы, вырос по другую сторону от неё. Остальные ушли вперёд и заняли места на диванах и стульях, расставленных вокруг низкого столика в центре гостиной, чувствуя себя как дома. Судя по расслабленным движениям, друзья Малфоя являлись частыми гостями в его поместье. — Не хотелось бы, чтобы мисс Смит ненароком подхватила простуду, — добавил Эйвери, закончив свою мысль ослепительной улыбкой, адресованной Гермионе. — Простуду? — усмехнулся Абраксас. — Боже, Адам, не говори глупостей, пожалуйста. На мои сады наложены специальные заклинания, позволяющие поддерживать умеренную температуру круглый год. — Эйвери совсем поник, но его резкая смена настроения не сильно обеспокоила Абраксаса. Он тут же забыл об Адаме и сосредоточил внимание на Гермионе, продолжив разговор: — В прошлом году помещения во всём особняке, включая сады, полностью реконструировали. Безусловно, цветы и кустарники способны произвести неизгладимое впечатление, но не только они олицетворяют красоту моего поместья. Здесь можно увидеть ещё много чего, и не менее любопытного. — Не смею усомниться, — ответила Гермиона и обвела глазами гостиную. Жизни уже ничто не угрожало, поэтому ей представилась хорошая возможность рассмотреть хоромы Малфоя получше. Возле рояля с лакированной поверхностью стояли продолговатые часы со стрелками в форме позолоченных ладоней. Стены покрывали обои с замысловатым узором, а повсюду висели дорогого вида картины, обрамлённые изысканными рамами. Под столом с необычным дизайном, напоминавшим Гермионе змей и черты, характерные для них, покоился ковёр с толстым ворсом. На поверхности из красного дерева расположилась увесистая стопка книг, рядом лежал набор волшебных шахмат. Судя по всему, материалом для фигурок послужили оникс и чистое золото. Взгляд Гермионы ненадолго задержался на утончённом изделии, после чего она подняла на Абраксаса смущённый взгляд и робко произнесла: — Теперь я окончательно убедилась, что на исключительную красоту у вас глаз намётан, мистер Малфой. — Что верно, то верно. Но, пожалуйста, не стоит формальностей. Просто Абраксас. — Хорошо… Абраксас. Глаза Малфоя сверкали неподдельным блеском. Он не желал расставаться с новой знакомой ни на минуту, но долг хозяина превыше всего. Абраксас развернулся и крикнул: — Молди! Всего через одно короткое мгновение перед ними появился домашний эльф. Гермиона предположила, что он, вероятнее всего, мужского пола. Молди, как и все из его вида, отличался небольшим ростом, но оказался явно крупнее, чем все остальные эльфы, увидеть которых когда-либо доводилось Гермионе. Домовик поклонился, длинные уши покачнулись и опустились вниз. — Да, господин Малфой? — Подготовь для наших гостей выпивку. Неплохо бы то же, что и обычно. Или, быть может, сегодня кто-нибудь решит удивить меня особым заказом? Абраксас обвёл друзей, уже успевших занять привычные места, пытливым взглядом, но никто не изъявил желания изменить своим предпочтениям. — Сегодняшним прекрасным вечером я бы не отказался от стакана огневиски, — прервал затянувшееся молчание Адам Эйвери, до сих пор стоявший рядом с Гермионой. — Неразбавленным, — добавил он, одарил Гермиону ещё одной улыбкой и опустился на небольшой диван для двух персон. — А как же твоё излюбленное сливочное пиво, Адам? Изменяешь своим вкусам? — заговорил Ирвин Лестрейндж. — Уверен, что справишься? Помню, в прошлый раз мы неплохо напоили тебя огневиски, что, уже успел отойти? Ребята рассмеялись, из-за чего Эйвери, уже не в первый раз за вечер, сделался мрачнее тучи. — Это случилось всего один раз, — пробурчал он. — То, что тогда произошло, просто нечто, поверьте на слово, — усмехнулась Виктория Розье, неотразимая невеста Лестрейнджа, и подняла взгляд на Гермиону, лукаво щурясь. — Пьяный Адам тот ещё артист, он способен на многое. Ну же, присаживайтесь, настало время забавных историй. Виктория махнула рукой, призывая Гермиону сесть напротив неё – рядом с Эйвери. Понимая, что отказ вполне мог стать проявлением грубости, она приняла предложение молодой ведьмы. Кроме того, Гермионе хотелось втереться в доверие и завязать дружеские отношения хотя бы с одной из девушек в компании Малфоя. Эйвери выпрямил спину, натягиваясь, как струна. Гермиона точно не знала, беспокоился он или, наоборот, относился нормально к истории, которую собирались рассказать давние друзья. — Мне нравятся интересные истории, — протянула она, отмечая, как щёки Эйвери едва заметно вспыхнули. Гермиона высвободилась из руки Абраксаса и проследовала вперёд, оставляя недавнего спутника позади. Малфой недовольно поджал губы, аристократичные черты лица исказило небольшое раздражение. Гермиона опустилась на диван рядом с Эйвери. Свободным осталось лишь место в кресле по другую сторону стола. Абраксас нехотя рухнул на оставшееся место, рассадка его явно не радовала. — С остальными всё понятно, но что насчёт вас, мисс Смит? — спросил Малфой, кивнув в сторону терпеливо ожидающего эльфа. — Чего хотели бы выпить? Может, вина? — Если уж мне позволено называть тебя Абраксасом, то и ты обращайся ко мне по имени, — предложила Гермиона. — Думаю, стоит снова довериться твоему тонкому вкусу. Я буду то же, что и ты. Улыбка вновь украсила лицо Абраксаса. — Ты слышал слова леди, — проговорил он, обращаясь к эльфу, но глаз от Гермионы не отвёл. — И не затягивай, Молди. Эльф исчез. — А когда уже придут остальные? — надулась Мари Гринграсс, намотав прядь белых волос на палец. Все присутствующие устремили взгляды на владельца поместья. — Я сказал, что подходить можно где-то после одиннадцати, потому что не знал, сколько продлится мероприятие. Гермиона взглянула на большие напольные часы. Циферблат показывал без четверти одиннадцать. Она только-только хотела спросить, кто ещё должен присоединиться, но планам помешала Розье. — Так вот, — начала она, подалась вперёд и сцепила руки на коленях. Гермиону вновь поразил внешний вид Виктории. Насколько же шикарно она выглядела, уму непостижимо: идеальный маникюр в красных тонах, безупречное чёрное платье, настолько высокие и острые каблуки, что они вполне могли бы сойти за холодное оружие. Золотые босоножки Гермионы тихонько плакали в сторонке. Голубые глаза смотрели на всех с твёрдостью и требовательностью, но противиться их влиянию не мог никто. В светлой радужке мелькали озорные искорки, полные губы изогнулись в хитрой улыбке. — Ещё в школьные годы – мы тогда учились на седьмом курсе – Абраксас умыкнул из Хогсмида пару бутылок огневиски, — она перешла сразу к делу, желая поскорее дойти до самого интересного. — И тогда… — Хогсмид – маленькая деревушка, расположенная недалеко от Хогвартса, — вклинился в разговор Абраксас, обрывая рассказ Розье. — Виктория, мисс Смит прибыла к нам из Америки. Она не училась в Хогвартсе. Слова Малфоя не могли не притянуть к Гермионе любопытные взгляды. Так оно и произошло. — В самом деле? — произнесла Виктория, изумлённо хлопая глазами. Неожиданно открывшаяся информация застала её врасплох. — Значит, вы не посещали Хогвартс? Сначала я решила, что вы учились на другом курсе или даже факультете. Вот оно что. — Теперь мне становится понятен ваш необычный выбор одежды, — хмыкнула Элис Паркинсон. Гермиона столкнулась с её надменным, даже осуждающим взглядом. Возможно, Элис обладала более привлекательными чертами лица, нежели Пэнси, но Гермиона всё равно видела между ними немалое сходство. — Неужели все американки предпочитают украшать волосы цветами, особенно в зимнее время? Немного странный выбор, учитывая, что на дворе разгар января. Усилием воли Гермиона выдавила из себя улыбку. — Уверена, настоящая красота не подчиняется порам года и никогда не выходит из моды… Прямо как зачарованные сады Абраксаса, — ответила Гермиона, посылая Малфою взгляд, полный восхищения и одобрения. От былой ухмылки Паркинсон не осталось и следа, Абраксас же, наоборот, оживился, в глазах промелькнула живая искра. Он явно наслаждался сложившейся ситуацией и смаковал каждое слово, произнесённое Гермионой. — А я думаю, что корона из роз довольно милая, — сделал комплимент Эйвери, плавно привлекая внимание Гермионы к своей персоне. — Они ведь тоже зачарованные, верно? Кажется, один из бутонов немного выбивается из общего ряда. Вы не позволите? Гермионе не понравилось его предложение. Ей не особо хотелось, чтобы Эйвери касался её волос, но утвердительно кивнуть всё равно пришлось. Выбора не оставалось, нельзя показывать себя грубой и невоспитанной, особенно в первый день знакомства. Эйвери наклонился вперёд и осторожным касанием пальца вернул цветок на место. Конечно, убирая руку обратно, задеть её щёку Адам тоже не забыл. По улыбке, преобразившей черты его лица, Гермиона поняла, что никакие цветы и в помине не выбивались из причёски. — Так-то лучше, — произнёс он, теперь уже придвинувшись поближе к соседке. Возможно, до привлекательности Абраксаса Эйвери и далеко, но Гермионе пришлось признать, что его действие застигло её врасплох. Адам не удержался и игриво подмигнул, со стороны Гермионы последовала стандартная реакция: к щекам прилила предательская краска. Он казался ей довольно симпатичным и обаятельным, но в самом невинном смысле, ничего непристойного. Круглое лицо напоминало Гермионе Невилла, только вот волшебником Эйвери оказался уверенным в собственных силах, да ещё и любителем пофлиртовать. Едва слышный хлопок вынудил молодых ведьм и волшебников обернуться. В гостиной появился Молди, удерживая в руках поднос с разнообразной выпивкой. Кубки взмыли в воздух и приземлились в руки гостей. Гермиона поймала стакан с настолько тёмной жидкостью, что цвет граничил с чёрным. Напиток мрачного оттенка, вселяющий небольшой страх, достался только Гермионе и Абраксасу. Лестрейндж и Эйвери держали в руках стаканы с огневиски, а девушки – бокалы с вином, сомкнув пальцы на длинной тонкой ножке. — Кашаса, — объяснил Абраксас, продемонстрировав жидкость в собственном стакане. — Одна из лучших партий, привезена прямиком из Бразилии. Данная разновидность отличается от всех остальных. Тёмный цвет обусловлен листьями мандрагоры, добавленными в ходе приготовления. Не самый стандартный ингредиент придаёт напитку более мягкий вкус. Гермиона обвела взглядом чёрную жидкость, по капле теряя прежнюю решимость. Она знала, что листья мандрагоры применялись в зельеварении, но об использовании в качестве ингредиента для алкогольных напитков никогда не слыхала. — Интересно, — задумчиво протянула она, размышляя, как изловчиться, выпить всё до дна и не показаться грубой. Абраксас сделал небольшой глоток. У Гермионы не осталось выбора, кроме как последовать его примеру. Напиток оказался не таким ужасным, каким она его себе представляла. Небольшое волнение отступило. Густой, как сироп, и полусладкий, но спирт, конечно, ощущался. Гермионе стало интересно, насколько крепкий ром ей довелось попробовать. Она опустила стакан и улыбнулась, заметив на себе выжидающий взгляд Абраксаса. — Отличный вкус, — поделилась впечатлением Гермиона. — Боже, не понимаю, как вы можете пить нечто подобное, — взвизгнула Гринграсс, обвела взглядом напитки в руках Эйвери и Лестрейнджа, а затем тёмную жидкость, доставшуюся Абраксасу и Гермионе. — Стоит мне только попробовать выпить что-то вроде огневиски, тело начинает пробивать дрожь. Я даже смотреть не могу на что-то крепче, чем вино. — Ну, по-настоящему крепкий алкоголь подходит не всем, — согласился Абраксас. — Не знаю насчёт всех, но Адаму точно не подходит, — вновь вернулась к истории Розье, хитро ухмыляясь. — Так вот, как я уже упоминала, нам досталось немного огневиски. Седьмой год обучения в Хогвартсе – последний, поэтому… В общем, если в двух словах, то нам предоставили отдельную гостиную. — Она принадлежала нам ещё задолго до учёбы на седьмом курсе, — с ухмылкой пробормотал Лестрейндж, отпив немного огневиски. — Да-да, конечно, — отмахнулась Розье. — Одной чудесной ночью мы, включая малыша Эйвери, решили немного повеселиться. Видите ли, он проиграл пари… — Он утверждал, что сможет убедить одну из русалок напасть на гриффиндорских игроков в квиддич прямо в день перед матчем, — продолжил Абраксас, начиная ликовать. — Я ставил на то, что у него не получится. В итоге оказалось, что одна из русалок вовсе не собиралась исполнять его просьбу, а просто-напросто обманула. Не стоило бедному Адаму подходить слишком близко, тогда бы его не утащили в озеро. Что за дивное зрелище, оно того стоило. — Они сказали, что помогут мне! — воскликнул Эйвери. Парень густо покраснел, но улыбка не оставила его лица. — Что ты мелешь? Что значит «сказали»? — недоуменно запричитала Гринграсс, продолжая улыбаться вместе со всеми. — Сколько раз повторять, Адам, да не умеешь ты говорить на языке водяного народа, не умеешь! — Умею! — Тогда давай, скажи что-нибудь. Вперёд, продемонстрируй нам свои знания. Эйвери поморщился, словно бросил все силы на концентрацию, и издал несколько странных звуков, похожих на бульканье. Гермиона вскинула брови, не зная, поражаться его способностям или пока подождать. Возможно, он в самом деле говорил на русалочьем языке, отрицать она не стала. Его слова так или иначе напоминали звуки, произнесённые Дамблдором. Гермиона случайно подслушала, как директор разговаривал о чём-то с русалкой, как раз после Турнира Трёх Волшебников. — Ты не на русалочьем говорил, — буркнул Абраксас, действо его явно не сильно впечатлило. — Вообще-то, на нём. — Ладно, и что ты сказал? — То же, что и в тот раз, когда они волокли меня в озеро: «Мерзкие предатели!» Присутствующие расхохотались. — Знаете, на подобный случай у моей матери есть одна поговорка, — начала Виктория. — Никогда не доверяй живым существам или полукровкам, ведь ложь и коварство у них в крови. В общем, Эйвери проиграл спор, и в качестве наказания мы отправили его на кухню, украсть нам немного еды. После комендантского часа, разумеется, и не забыли предварительно дать немного выпить. Так, для храбрости. — Да они от меня живого места не оставили, — застонал Эйвери, на лице перемешалось раздражение и веселье. Застенчиво улыбнувшись, он обратился к Гермионе: — Проникнуть на кухни Хогвартса не очень сложно. Домашние эльфы охотно делятся едой. Беда в другом. Обогнуть целый замок, добраться от гостиной до кухни, да ещё и пьяным, – задача не из лёгких. Наш замок не такой простой, каким кажется. Лестницы полны сюрпризов, порой всерьёз задумываешься, что они нарочно издеваются над студентами. Я постоянно, из раза в раз нарывался на ступеньку-ловушку! Такими темпами я мог умереть, правда. Или, ещё хуже, меня мог поймать Прингл – наш завхоз, старый придурок, чтоб его. Он обожает избивать студентов, пойманных после комендантского часа, тростью… — Мы хотя бы отправили тебя не в одиночку, уже что-то, — пролепетала Гринграсс, с трудом подавляя смех. — Какое благородство, — зароптал Эйвери. — Ты слишком драматизируешь, Адам, — вклинился в разговор Абраксас. — Тебя бы ни за что не поймали, ведь с тобой был я. Кроме того, сложно нарваться на серьёзные проблемы, когда рядом староста факультета и староста школы. При упоминании последнего слова Гермиона оживилась и навострила уши. Эйвери же был настроен скептически. — Вы двое и есть причина, по которой я по колено провалился в лестницу! — закричал он, аккуратные черты лица исказила злость, но энтузиазм не покинул глаза. — Сами сказали, куда сделать следующий шаг, а потом смеялись и наблюдали, как я утопал в цементе! — Ты напился до беспамятства и всё перепутал. Не было такого, — ответил Абраксас, но насмешливая улыбка говорила об обратном. Гермиона ничего не смогла с собой поделать и тоже улыбнулась. Только представьте: такой кадр, как Том Риддл, да ещё и на пару с Абраксасом Малфоем веселился, пока их друг пытался выбраться из ступеньки-ловушки. Безумие какое-то. Подобное со своим приятелем, Ли Джорданом, могли сделать только главные весельчаки – Фред и Джордж. Лицо Фреда непроизвольно всплыло в памяти. Улыбка резко стала натянутой. Мёртв. В её времени Фреда Уизли не существовало, а Джордж с тех пор больше ни над кем не подшучивал и никогда не смеялся по-настоящему искренне. Промелькнувшая мысль стала холодным и жестоким напоминанием, почему она прибыла сюда, что обязана претворить в жизнь. — А, неважно, — хмыкнул Эйвери, взглянул на Гермиону и продолжил, махнув рукой в сторону Абраксаса: — Он тот ещё негодяй. Не позволяйте его прекрасной блондинистой шевелюре одурачить вас. Он – настоящая змея. — Адам, все мы здесь змеи, — заявила Розье, размяла и вновь скрестила длинные ноги. — Символ, олицетворяющий Слизерин, — объяснила она, обращаясь к Гермионе. — Разумеется, наш факультет – лучший. — Если честно, на этот счёт не могу ничего сказать, — отозвалась Гермиона, — но моя тётя наверняка поспорила бы с вашим заключением. Она являлась студенткой Хаффлпаффа. — Ха! Какой-то Хаффлпафф! — пронзительно рассмеялась Элис Паркинсон. — Не хочу вас расстраивать, мисс Смит, но Хаффлпафф нередко становится темой для насмешек. Там учатся студенты, никуда больше ни вписавшиеся. Посредственности, для которых нигде не нашлось места. Гермиона прищурилась. — Порой случается, что не вписываться в привычные рамки как раз таки здорово, — медленно проговорила Гермиона, выделяя каждое слово, и обвела взглядом сидящих в кругу волшебников, облачённых в чёрные платья и парадные мантии. Да, она точно выделялась среди остальной массы молодых людей, но не только её золотое одеяние и цветочная корона привлекли внимание завидного и самого богатого холостяка всей Британии. — Прекрасная мысль! Давайте произнесём тост, — разрядил обстановку Эйвери, отвесив Гермионе очередной комплимент, и поднял бокал. Гермиона, нацепив на лицо улыбку, охотно приняла предложение. Они сделали по глотку, после чего Эйвери подмигнул ей, слишком явно желая немного пофлиртовать. Гермиона точно не знала, отчего к лицу прилила волна тепла: то ли от крепкого алкоголя, то ли от его игривой улыбки. — Между прочим, Адам, — внезапно заговорил Абраксас, — действительно способен на очень многое. Той ночью, когда мы привели его в гостиную с кучей сладостей в руках, он, конечно, навёл смеху. Но задание, простое только на первый взгляд, стало настоящим испытанием. Он всё время падал и ковылял, но в итоге умудрился вернуться обратно. — Умудрился, но никто из вас и пальцем не пошевелил, — сухо ответил Эйвери. — Возможно, у него и есть некие проблемы с координацией, — продолжил Абраксас, — но зато он бесподобный музыкант. Разве я ошибаюсь, Адам? Эйвери изумлённо моргнул, после чего буквально надулся, ощущая небывалую гордость. Судя по реакции, Абраксас нечасто делал комплименты подобного рода. — Когда-то я даже написал свою композицию. Может, две, точно не помню, — радостно похвалился он, улыбаясь Гермионе. — Написали? — переспросила Гермиона. — А что вы играете? — Он удивительный пианист, — выпалила всегда весёлая Гринграсс, тёмно-зелёные глаза озарил свет. — Точно. Не сыграешь нам чего-нибудь, Адам? — Отличная идея, — согласился Абраксас. В его улыбке, как показалось Гермионе, промелькнула неискренность, какой-то скрытый смысл. — Сыграй нам произведение, которое продемонстрировал в прошлый раз. То самое, длинное и впечатляющее. — Ладно, наверное, стоит попробовать, — согласился Эйвери, заметив нетерпение на лицах друзей. Они умудрились заинтриговать даже Гермиону. Поймав на себе её одобрительный взгляд и утвердительный кивок, Адам окончательно решился. — Хорошо, и правда, почему бы и нет? Эйвери поднялся с дивана и проследовал к роялю. Сделал большой глоток огневиски, отставил стакан в сторону и размял костяшки. Повинуясь плавному движению пальцев, музыка полилась из механизма, заполняя помещение. Сыграть он решил милую мелодию, наполненную жизнью и энергией. Гермиона решила, что выбранная композиция отлично отражала его характер и индивидуальность. — Ого, — едва слышно шепнула Гермиона. — А он блестяще играет, верно? Ребята утвердительно кивнули, а Абраксас не терял времени даром и ловко переместился на место Эйвери, теперь уже свободное. — Да, неплохо, — бросил Малфой, правда, менее лестно. Гермиона быстро сообразила, что к чему, и сразу же разгадала его хитрый план. Осыпав Эйвери комплиментами, Абраксас пробудил в нём желание покрасоваться и похвастаться своими талантами, тем самым вынудив друга освободить место рядом с Гермионой. Образно говоря, Адам, сам того не ведая, приковал себя к роялю, а пронырливый Малфой не стал считать ворон и плюхнулся рядом с Гермионой, вовлекая её в разговор. «Что ж, умно», — подумала она. — Так вот, Гермиона, — начал Абраксас, не обращая внимания на звуки музыкального инструмента. — Как тебе в Лондоне, нравится? Интереснее, чем в Нью-Йорке? В основном разговор крутился вокруг Гермионы. Оказалось, что остальных тоже интересовала её жизнь в Америке, кроме, разве что, Паркинсон. Она пускала слюни на Абраксаса и демонстрировала ревность, недовольная тем, что его интересом всецело завладела новая знакомая. Малфой же никого не замечал и всё время перетягивал внимание Гермионы на себя. Когда Абраксас снова коснулся её плеча, она поймала на себе взгляд Эйвери. Он сверкал глазами то в её бок, то в сторону Малфоя, наверное, потихоньку осознавая, что его попросту одурачили. Движение пальцев по клавишам ускорилось, композиция подходила к концу. — Боже, где же мои манеры? — внезапно заговорил Абраксас, наверное, заметив, что музыка вот-вот закончится, а Эйвери решит вернуться на место. — Вот он я, пригласил тебя в своё собственное поместье и не показал ничего, кроме гостиной. — Малфой поднялся, опустил стакан на стол и предложил Гермионе руку. — Идём, я проведу небольшую экскурсию. Она не займёт много времени, твои каблуки, какими бы милыми они не казались, удобными не выглядят. Боюсь, большим расстояниям твои ноги не обрадуются. Гермиона рассмеялась и тоже отставила стакан, принимая руку. — Верно, — согласилась она и поднялась на ноги. Словно подтверждая его слова, Гермиона слегка покачнулась в сторону, но удержать равновесие всё-таки умудрилась. — Тут уж не поспоришь. — Мы скоро вернёмся. Молди! — Домашний эльф появился в гостиной с тихим хлопком. — Убедись, что наши гости под надёжным присмотром. Эльф смиренно поклонился. Абраксас поспешно вывел Гермиону из гостиной. С их уходом стихли и звуки рояля. «А он хорош, — подумала Гермиона, на пару с Абраксасом следуя вниз по коридору, подальше от остальных. — Очень хорош». Поместье Малфоев оказалось просторнее и роскошнее, чем она себе представляла. На стенах висели изысканные хрустальные подсвечники, не обошлось и без дорогих картин. Причём их оказалось столько, что Гермиона сразу поняла, почему Абраксас не предпринял и попытки выиграть что-нибудь из произведений, предложенных на торгах. Ему просто-напросто некуда их повесить. Куда он их денет? Когда они подошли к эркерному окну, Гермиона едва не лишилась возможности дышать, поражённая увиденным. — Ого, — выдохнула она, рассматривая красоту снаружи. Промёрзшую землю укрывал небольшой участок пышной зелёной травы, поодаль расположился один из самых красивых садов, который Гермиона когда-либо видела. Если бы кому-то сказали, что на улице стоял январь месяц, то он наверняка не поверил бы. Увидеть подобное зимой дорогого стоило. Вокруг гордо вышагивали белые павлины, статные птицы придавали окружающей обстановке особую изюминку. — Как я уже говорил, сады недавно отремонтировали и полностью переделали, — пояснил Абраксас. — Сначала я не хотел украшать их павлинами, но мой дизайнер сказал, что редкие животные придадут помещению некую элегантность, продемонстрируют утончённость. Осмелюсь сказать, он оказался прав. Гермиона расплылась в улыбке, полной неподдельного восторга, увидев, как один из павлинов расправил свой огромный белый хвост. — Они великолепны, — выдохнула она. — Я покажу их поближе немного позже. Чтобы попасть в сад, нужно пройти через гостиную. А тебе обязательно стоит увидеть ещё и библиотеку. Можно заскочить по пути, мы ведь всё равно находимся в другой части поместья. Абраксас сдержал своё слово и провёл относительно небольшую экскурсию. Он ни на секунду не выпускал её руку и неизменно одаривал чарующими улыбками. В светло-серых глазах плясали озорные огоньки. Гермиона же вела себя достаточно сдержанно: иногда позволяла себе небольшой флирт – в рамках приличия, разумеется, а порой говорила загадками. И, конечно, изо всех сил старалась не поддаться своей натуре и не завизжать, как настоящий книжный червь, увидав, наконец, ту самую огромную библиотеку, доверху наполненную редкими фолиантами. Каждая деталь казалась настолько роскошной и изысканной, буквально идеальной, что она потихоньку начинала понимать, почему Драко вырос таким высокомерным и заносчивым придурком. Жить здесь – значит вести жизнь настоящего принца. Пока они возвращались обратно в гостиную, Абраксас рассказывал, что планирует как-нибудь расширить винный погреб, но закончить мысль ему так и не довелось. Их разговор прервал возглас, полный радости и восторга. — Оливер! — взвизгнул женский голос. Гермиона решила, что он принадлежал Гринграсс. — Так рада видеть тебя! И Тома тоже! Гермиона непроизвольно сжалась, сердце подскочило к горлу. С ещё большим обожанием пропеть его имя просто не представлялось возможным. Гермиона сглотнула густую слюну, скопившуюся во рту, перевела взгляд на Абраксаса и улыбнулась, надеясь, что он не заметил перемену в её поведении. Не похоже, что его вообще хоть что-либо смутило или обеспокоило. Более того, он, как и она, напрягся. Всего на долю секунды Гермиона успела рассмотреть на его лице тревогу и дискомфорт, после чего он вновь повернул голову к ней, словно ничего не произошло. На губах расцвела всё та же улыбка. Но Гермиона успела увидеть всё, что необходимо. Небольшое, едва заметное беспокойство не прошло незамеченным. — Видимо, твои оставшиеся друзья уже прибыли? — как бы невзначай поинтересовалась она, стараясь не показаться слишком уж любопытной. — Похоже на то. — Абраксас взглянул на часы, Гермиона проделала то же самое. Время только-только перевалило за одиннадцать вечера. — Отлично, у нас остался ещё примерно час. Мы вернём тебя в срок, тётушка может спать спокойно, — оповестил он. — Идём, я представлю тебя остальным, можно заказать новую порцию напитков. Ах да, и, конечно, сады! Их я тебе тоже покажу. — Звучит здорово. Гермиона знала, что ведёт себя глупо, но она ощутила странную уверенность, заметив, как хватка на её руке усилилась. Ей вдруг стало интересно, о чём подумает Риддл, увидев их вместе: загадочная Гермиона Смит с минуты на минуту войдёт в комнату под руку с молодым мужчиной, по праву считавшимся самым завидным и богатым холостяком Лондона… и, разумеется, одним из его важных и верных последователей. Гермиона незаметно опустила свободную руку и провела пальцами по бедру, проверяя сохранность палочки. На месте, как и ожидалось. «Прекрасно», — выдохнула она, вскинула подбородок и выпрямила спину. Поравнявшись с дверью в гостиную, Гермиона ощутила прилив приятного волнения и предвкушения. Изнутри доносилось хихиканье, сопровождавшееся знакомым бархатистым голосом. Губы изогнулись в улыбке. «Пришло время поиграть, Риддл».