Кровь и золото

Гермиона сидела посреди зловещего коридора, удерживая идеальную осанку. Холлоуэй читал очередную лекцию – громогласный голос босса эхом отражался от стен мрачного помещения. Комната времени. Она и по сей день пребывала в запустении, но с тех самых пор выглядеть стала значительно лучше. Несколько лет назад Гарри Поттер и его шайка маленьких хитрых друзей на пару с Пожирателями Смерти устроили в зале погром. Его до сих пор пытались привести в надлежащий вид. Комната времени – третий на очереди подотдел, с которым предстояло познакомиться новоиспечённым Невыразимцам, заступившим на службу в Отдел Тайн: Гермионе Грейнджер и ещё двум немолодым мужчинам, Джексону и Селвину. Они уже работали в Министерстве, просто перевелись к ним. Сначала троице пришлось изучить информацию касательно комнаты Вселенной. К одному из первых подотделов Гермиона не питала особого интереса, поэтому по завершении обучения просто тихонько порадовалась, что всё наконец закончилось. Затем последовали месяцы исследований и работы над заклинаниями, ознакомление со сведениями о разнообразных проклятиях и сглазах, для расшифровки которых требовались немалые знания в области древних рун. Холлоуэй упоминал, что к углубленному изучению они приступят чуть позже. Следующей шла комната мыслей, атмосфера внутри показалась Гермионе не такой увлекательной, какой она её представляла. Наконец наступила очередь комнаты времени. Вот туда-то Гермионе и хотелось попасть, и чем скорее, тем лучше. В основном потому, что теперь время имело непосредственное отношение к её «внеклассным» занятиям, в одночасье свалившимся как снег на голову. Да-да, тем самым, непосредственное участие в которых принимал и Драко Малфой. Просто глупые фантазии и толком не продуманный план. Их затея ни за что не увенчается успехом… но всё же. Гермиона с трудом пыталась усидеть на месте – желание поскорее изучить всё о Времени, особенно о путешествиях во времени, начинало захлёстывать с головой. Стремление в любом случае проявило бы себя, учитывая её историю. О скачках во времени Холлоуэй сегодня и рассказывал, Гермиона улавливала каждое его слово, уделяя пристальное внимание действиям главы Отдела Тайн. Мужчина из ничего создал поток света, холодной синевой устремившийся из кончика его палочки. «Пространство и время звучат в унисон, — продолжил вести лекцию Холлоуэй. Струя света замерцала и закружилась в вихре, напоминая бурный поток воды. — Они всегда существовали вместе, как глубокая река с великим множеством притоков. Существует текущее время. Его ещё называют настоящим. Именно в нём мы и живём, а находится оно где-то посередине сложной структуры. Прошлое же, наоборот, существует в ином месте – где-нибудь выше, а может и ниже. Но отнюдь не позади, как привыкло считать большинство. Оно протекает в своём ритме, является частью нашей Вселенной и оказывает на неё непосредственное влияние». «А где находится будущее?» — задал вопрос Джексон. «Разумеется, оно пока ещё не появилось. Если вы желаете узнать грядущее, то Зал пророчеств расположен в двух дверях от нас. Но не волнуйтесь, очень скоро мы наведаемся и туда, а сейчас…» Сверкающий поток света вспыхнул, разделяясь на два тонких ручейка, которые светились с разной интенсивностью. Если бы не сияние, их бы не получилось различить. Потоки закручивались вокруг друг друга, насильно разделённые, но всё равно представляющие собой целостное единство. «При использовании маховика времени человек ненадолго перемещается из настоящего в прошлое. После долгих лет изучения мы обнаружили, что решающая роль в совершении скачка отводится именно его протяжённости». Гермиона ещё не успела подать голос, как рука непроизвольно взмыла в воздух. «Поэтому Министерство разрешило прокручивать маховики времени только на пять часов назад, не больше?» — поинтересовалась она. «Совершенно верно, — согласился Холлоуэй, выглядел он впечатлённым. Гермиона уже ожидала, что сейчас ей начислят очки. — Пять часов – лимит, установленный Министерством магии. Он не позволит разрушить временную линию. Другими словами, если кто-то перемещается на пять часов назад, можно и меньше, значит, ему в настоящем было предначертано переместиться во времени. Действия же остаются в нашем времени. Я бы сказал, они даже необходимы, им суждено свершиться. — Босс хитро ухмыльнулся. — Вы разузнали о путешествиях во времени всё, мисс Грейнджер. Впрочем, как я и подозревал». «Похоже на то, — смущённо ответила Гермиона, чувствуя, как к щекам прилило тепло. — Но, мистер Холлоуэй, вы не возражаете, если я задам вопрос? А что произойдёт, если человек отправится назад в прошлое более, чем на пять часов? Скажем, на несколько лет или даже десятилетий?» Уголки губ босса стремительно поползли вниз. «Неужели вы не ознакомились с делом Элоиз Минтамбл? Не знаю, что и сказать, мисс Грейнджер. Информация обязательна к прочтению, вам предстояло изучить её ещё несколько недель назад». «Разумеется, я прочла всё от и до, — хмыкнула Гермиона, — несколько раз, между прочим. Но абсолютно все отчёты какие-то странные и противоречивые, в них хватает дыр. Временная линия сильно пострадала, но явления продолжали идти своим чередом. Потомки исчезли с лица земли, но последствия их существования всё равно сохранились. — Гермиона скрестила руки на груди, недоверчиво нахмурив брови. — Получается какая-то бессмыслица». Холлоуэй тяжело вздохнул и покачал головой. Ничего нового. Каждый вопрос Гермионы сопровождался одними и теми же действиями с его стороны. Причём всегда без исключения. «Мисс Грейнджер, мы находимся в Отделе Тайн. Здесь вам никто не даст однозначных ответов. Мы лишь строим гипотезы». «Ладно, как скажете, — не сдавалась Гермиона. — Тогда какие гипотезы существуют на данный момент, к чему пришли эксперты, сэр?» «У времени есть свои законы, неподвластные человеческому сознанию. С прошлых занятий вы наверняка усвоили, что разум человека, к сожалению, очень ограничен. Тем не менее, Постоянные Невыразимцы, работающие со временем, предложили множество теорий. Они определённым образом связаны с областью, отвечающей за Вселенную. Выдвинутые гипотезы чрезвычайно сложные и запутанные». «Не приоткроете ли вы нам завесу тайны, не поделитесь ли хоть какой-нибудь информацией?» — взмолилась Гермиона, выпятив нижнюю губу. Остальные новоприбывшие тоже выразили интерес, вынуждая Холлоуэя пойти на уступки. Боссу осталось только обречённо вздохнуть и приступить к утолению любопытства будущих Невыразимцев. «Я и сам знаю не особо много, потому что не получил квалификацию Постоянного Невыразимца, — начал он. — Но могу рассказать все доступные мне сведения, хотя бы так, как понимаю их я». Холлоуэй поднял палочку, отчего бурный поток, струившийся из самого кончика, вспыхнул с новой силой. «Если человек совершает скачок во времени на несколько часов назад, течения плавно устремляются друг к другу и без препятствий образуют единое целое, — взялся за объяснения Холлоуэй. Сверкающий ручеёк направился к своей половине. Они соединились друг с другом, являя собой светящуюся дугу. Волшебная река текла и не обращала ни на что внимания, ничего не нарушало её ход. — Данное явление мы называем Временным равновесием. Как видите, совершить путешествие в прошлое на пару часов – безопасно. Но если превысить лимит установленного времени…» От кругового потока отделилось ещё два течения, только расстояние между ними оказалось значительно больше. Ручеёк, как и прежде, попытался встретиться со своей частью, но ничего не произошло. Он замер, принялся извиваться и сокращаться. Свет внезапно рассеялся, а течение устремилось в противоположную сторону. «Можно легко потерпеть неудачу. Без вмешательства со стороны человек вряд ли вернётся в своё время». «А куда направилось первое течение?» — осведомился Джексон. «Куда-то, — расплывчато объяснил Холлоуэй. — В иную реальность». «Хотите сказать, в другое измерение? — подал голос Селвин. — Течение попало в иную временную линию?» «У нас есть предположение, — продолжил Холлоуэй, — что мир полнится бесчисленным множеством измерений, параллельных вселенных. Но существуют они по отличным от наших законам, и являются результатом другого стечения обстоятельств. Но, как я уже говорил, я не работаю Постоянным Невыразимцем. Подробностей предложенных гипотез я практически не знаю. Река с большим количеством притоков – просто метафора, призванная помочь вам лучше понять мою точку зрения. А теории – всего лишь теории, и ничего более». «Хорошо… а как тогда вы называете второе явление? — задала вопрос Гермиона и указала пальцем в сторону повреждённой дуги, одно из течений которой повернулось в противоположную сторону. — Когда оно таким вот образом разрушается. Если для определения успешного прыжка применяется понятие «Временное равновесие», то как называется провальная попытка? Когда человек совершает прыжок на несколько десятилетий назад и в итоге оказывается… где-то в другом месте?» Гермиона решилась на прямой вопрос, потому что чуть позже хотела поискать дополнительную информацию и поразмыслить над важной темой, но Холлоуэй лишь выдавил из себя болезненную улыбку и ответил: «После трагедии, случившейся с Элоиз Минтамбл, мы называем провальный скачок во времени одной лишь фразой: «не нашего ума дело», — отделался от назойливых стажёров босс и взмахнул палочкой. Сверкающая река времени исчезла, растворяясь в приглушённом свете.

***

«Какова твоя позиция насчёт недавно предложенного законопроекта по вопросам ликантропии?» При прочтении короткой записки, которую и письмом-то рука назвать не поднималась, Гермиона ухмыльнулась. Ни тебе приветствий, ни подписи – ничего. Один только голый вопрос. Но отправитель не являлся какой-нибудь тайной, покрытой мраком. Элегантный почерк Риддла ни с чем не спутаешь, да и кто ещё стал бы столь бесцеремонным образом обращаться к состоятельной чистокровной ведьме? Бросив очередной короткий взгляд на сову, смиренно ожидающую ответа, Гермиона решила больше не колебаться и не сомневаться. Риддл желал узнать не только её мнение по поводу ликантропии. Нет, ещё ему хотелось выяснить, хорошо ли она осведомлена обо всём, что происходило в политике, или нет. Гермиона, кстати, не сомневалась, что он не согласится с ней и выдвинет свою точку зрения. Законопроект, уделяющий пристальное внимание ликантропии, впервые предложили в 1950 году. Власти намеревались сократить количество рабочих дней для оборотней. Только вот серьёзно к вопросу так никто и не подошёл, потому что в теперешние дни в качестве рабочей силы оборотней почти не рассматривали. Их нанимали лишь в очень редких случаях. Как только Гермиона – главный книжный червь всея Хогвартса, узнала, что профессор Люпин страдал ликантропией, она тут же перевернула все архивы в поисках информации по данной болезни. В итоге удалось разузнать, что выдвинутый в пятидесятом году законопроект принимать не стали, дальше второго чтения дело не зашло. Но не потому, что многие ведьмы и волшебники считали, будто оборотням не следовало занимать рабочие места, предназначенные для простых людей. Вовсе нет, существовали и другие причины. Узаконивание ликантропии привело бы к новым спорам, а дискуссии о существах, нанятых на обычные должности, не закончились бы и по сей день. А ведь в те времена существовали по-настоящему серьёзные проблемы, требующие пристального внимания и немедленного решения. Всё равно никто даже и не думал брать на работу оборотней. Лучше просто закрыть глаза на проблему и сделать вид, что всё хорошо. До восьмидесятого года законопроект нигде не всплывал, о нём никто не вспоминал. Из пыльных архивов отклонённый документ подняла и явила свету Долорес Амбридж собственной персоной, как раз после изобретения аконитового зелья. Гермиона обвела кусочек пергамента сердитым взглядом, вспоминая улыбающееся лицо Амбридж, похожее на жабью морду, и склонность женщины зарубать на корню любой прогресс. Только начало казаться, что в ситуации оборотней наметились улучшения, как отвратительная ведьма ни с того ни с сего откопала давно забытый документ, изменила несколько слов и приняла в качестве закона. Один шаг вперёд, десять – назад. Естественно, Риддл понятия не имел, сколько всего Гермиона знала по теме ликантропии. Она взяла перо и приступила к написанию ответа. На том же самом кусочке пергамента, ровно под самим вопросом. «Хорошо, что законопроект не стали рассматривать всерьёз. Я искренне верю, что всё произошедшее к лучшему. У меня в голове не укладывается то, что всем, страдающим ликантропией, запрещено работать за два дня до и после полнолуния. Волшебный недуг представляет опасность и поддаётся распространению лишь в течение небольшого промежутка времени, и только при условии ясного неба. Человек не выбирал, становиться ему оборотнем или нет. Он ни в чём не виноват. Предложенный законопроект – дискриминация чистой воды, Министерство обязано издать акт, упраздняющий подобное, а не закрепляющий издевательства над людьми». Гермиона аккуратно переложила письмо пополам и прикрепила к лапе совы. С ночной экскурсии по заснеженному полю, расположенному у моря, прошло всего два дня. Гермиону ни капельки не удивило желание Риддла продолжить общение. Не удивило, но и не шибко обрадовало. Последние сорок восемь часов она пыталась разобраться со своими мыслями, и в итоге пришла к неутешительному выводу: придуманный ранее план не завершится успехом. Да, пилюля горькая, и проглотить её сложно, но выбора не оставалось. Такова реальность. Конечно, Гермиона не стала совсем уж списывать себя со счетов, потому что обладала многими полезными качествами, способными оказать помощь. Она всегда гордилась ими и ни за что не стала бы обесценивать свои таланты. К ним относился ум, например. Гермиона ни на йоту не сомневалась, что по вопросам образованности и интеллекта они с Риддлом стояли наравне. А если пришлось бы вспоминать какие-нибудь факты, статистические данные или законы, она решила, что сумела бы превзойти даже его. Хитростью Гермиона тоже отличалась. Вероятнее всего, она столь же умна, как и он. Гермиона считала, что уже сполна доказала свою хитрость и интеллект, осторожно вторгнувшись в жизнь Хепзибы Смит и переманив на свою сторону ценного союзника. И, разумеется, горы богатства, куда уж без них. Но чем она не обладала, и силу чего просто вопиющим образом недооценила, – его обаяние, исключительная способность очаровывать людей. Умение Риддла искажать смысл сказанных слов и одаривать людей ослепительной улыбкой в самый подходящий момент просто поражало воображение. Молодой Тёмный Лорд не просто хитрый и умный, он ещё и привлекательный. Риддл приковывал внимание и не оставлял никого равнодушным. Непревзойдённый мастер манипуляции и настоящий искуситель. Что уж говорить о его красоте – иметь такую внешность просто незаконно. Выстроенная тактика срабатывала во многом благодаря ей. Он отыгрывал придуманную роль почти всю жизнь. А что Гермиона? Ей нечем крыть. «Да и зачем зря из кожи вон лезть?» — подумала Гермиона и тяжело вздохнула, перерывая шкафчик в поисках одежды. И с чего вдруг она решила, что сумеет сразить Риддла наповал? Он принялся обводить людей вокруг пальца, только переступив порог Хогвартса. Риддл всеми правдами и неправдами карабкался на верхушку социальной иерархии Слизерина, пока не стал старостой школы и любимой драгоценностью Слагхорна. Совершенствовать свои навыки он продолжил за работой в «Боргин и Бёркс». Версия Тома Риддла из пятидесятых годов отточила свои таланты до максимального уровня. Гермиона же являлась его полной противоположностью. После расставания с Роном она стала изгоем и за неимением альтернативы решила податься в Невыразимцы. Работать бок о бок пришлось с небольшой группой далеко не самых склонных к простому человеческому общению людей. Если не считать тайных перешёптываний с Драко Малфоем, у Гермионы просто не осталось возможности улучшить навыки работы с людьми. Одержать победу над Риддлом вряд ли получится. После стольких неумелых ошибок во время той прогулки под луной Гермиона поняла, что первоначальный план обречён на провал. Смелые намерения сблизиться с Риддлом, стать одной из его пешек, по крайней мере, сделать вид, и затем выведать, где же спрятан дурацкий дневник… Не сработает. Если Гермиона продолжит следовать намеченному плану, Риддл рано или поздно поймает её на лжи, и тогда она окажется, если выражаться помягче, в полном дерьме. Нельзя позволить себе провалиться, не ту игру она затеяла. Права на ошибку больше не осталось. Гермиона уже занялась продумыванием плана Б, но с его реализацией решила повременить. Если всё пойдёт наперекосяк, придётся каким-то образом убраться подальше от Риддла, уехать из Лондона и оставить обжитый дом, заработанный таким трудом. «Но я ведь не веселиться сюда пришла, — напомнила себе Гермиона. Можно подумать, напоминание ей необходимо. — Я совершила скачок во времени с целью уничтожить Риддла. Что бы ни случилось, я доведу дело до конца». Внезапно раздался звонок в дверь. Гермиона молниеносно схватила какое-то синее платье и спешно натянула на себя одежду. Сердце гулко стучало в груди, отзываясь волнением. Он ведь не стал бы показываться прямо у них на пороге, верно? После ответа на письмо? Нет, конечно, не стал бы… точно ведь? Гермиона провела гребнем по длинным шелковистым волосам и поспешила вниз по лестнице. При виде – нет, не Риддла, хвала Мерлину – нескольких волшебников, расположившихся возле прохода, с губ сорвался стон облегчения. Одного из них, пожилого мужчину, Гермиона узнала сразу. Двое других – молодые волшебники, облачённые в специальную форму – тащили на себе что-то большое и прямоугольное. Хоуки пристально следила, как посылку заносили в гостиную. Большие глаза наблюдали за мужчинами с опаской и тревогой, словно бы малышка считала, что разобраться с проблемой – её обязанность. — Да, вот сюда, пожалуйста… О! Гермиона, ты уже проснулась! Хепзиба потянула племянницу в гостиную, с губ не сходила довольная улыбка. — Картину, выигранную нами на аукционе, наконец-то прислали, — пояснила она. — А картина-то, картина! Чудо как хороша! — воскликнул Уолден – тот самый мужчина с аукциона, гордо улыбаясь. Гермиона познакомилась с давним другом Хепзибы на торжественном вечере. — Рад снова видеть тебя, Гермиона. — Я вас не меньше, Уолден, — поприветствовала она. Волшебник осторожно взял её руку и в вежливом жесте поднёс к губам с намерением поцеловать, после чего переключил внимание на грузчиков. — Разве обязательно привлекать к помощи волшебников, да ещё и перевозить картину в обычном размере? — задала резонный вопрос Гермиона. — Можно ведь просто уменьшить её и отправить посредством совиной почты. — И ненароком повредить эксклюзивное произведение искусства, а затем заставить получателя возиться с чарами увеличения? А вдруг что-то пойдет не так? — ахнул Уолден, словно сама мысль вызывала у него бурю возмущений. — Нет, нет и ещё раз нет, моя дорогая Гермиона. Я, будучи одним из почётных членов Волшебной Гильдии художников, всегда слежу за доставкой товаров, приобретённых на аукционе. Мне важно убедиться, что каждое произведение искусства дойдёт до получателя в целости и сохранности. А уж про тебя и твою прекрасную тётушку, по-настоящему щедрых спонсоров, и говорить нечего, — игриво подмигнул Уолден. — Да-да, очень щедрых, — отстранённо пробормотала Хепзиба, ястребиным взором наблюдая за малейшими движениями грузчиков. — Немножко выше, если позволите. Поместите её прямо над каминной полкой. И ещё чуть-чуть влево, ровно в самый центр… Тётушка со всей серьёзностью отнеслась к расположению картины. Спустя несколько напряжённых мгновений Хепзиба выдохнула и успокоилась. Похоже, конечный результат её устроил, потому что выглядела она чрезвычайно довольной. — Идеально, — заключила Хепзиба. — Итак, а теперь давайте явим миру исключительную красоту! Уолден указал палочкой на картину, обёрнутую полупрозрачной бумагой. Гермиона могла лишь предположить, что незамысловатая упаковка – специальное заклинание, обеспечивающее защиту от возможных повреждений. Обёртка растворилась, демонстрируя полотно, скрытое за слоем бумаги. При виде картины Гермиона буквально лишилась дара речи – всё, как и в самый первый раз, хоть ей уже доводилось увидеть невероятное по своей красоте произведение искусства. Перед глазами разворачивалась всё та же дикая сцена посреди цветочного поля: маленькая девочка в грязном платье склонилась над кустом роз. Садовых роз – ввиду некоторых событий Гермиона научилась их различать. Выращенные человеком, требующие намного более трепетного отношения и правильного ухода, нежели дикие представители своего вида. — Отлично, — объявил Уолден. Гермиона усилием воли оторвалась от созерцания картины и перевела внимание на пожилого волшебника. — Думаю, нам пора откланяться – ещё столько творений ожидает своих счастливых обладателей. Хотелось бы снова поблагодарить вас за великолепное приобретение. Мои поздравления! Уолден пожал руку Гермионе и Хепзибе, и исчез вместе с молодыми грузчиками, отправляясь по своим делам. — Ты оказалась права, тётушка, — заговорила Гермиона, загадочным и немного грустным взглядом разглядывая чарующее творение. — Картина смотрится как влитая. Гермиона наблюдала за действиями девочки: малышка нахмурила брови, протягивая маленькие ладошки к бутонам. Цветы обрели жизненные силы, но не прошло и пары секунд, как от них вновь ничего не осталось. Лепестки опадали и укрывали траву, превращаясь во что-то мрачное, полное тленной пустоты. Чем больше Гермиона рассматривала небольшое представление, тем больше ситуация казалась ей какой-то неоднозначной. А что конкретно происходило? Девочка возвращала куст роз к жизни, или всё-таки ребёнок, измазанный в грязи, и являлся причиной его гибели? Убийство – спасение. Убийство, а затем снова спасение. — Она идеально вписалась в интерьер, скажи? — обратилась к Гермионе Хепзиба. — Тютелька в тютельку, будто здесь ей и место. Мы поймали удачу за хвост, что тут ещё скажешь! Гермиона моргнула и резко перевела взгляд на Хепзибу. Разум понимал, что тётушка сказала что-то важное, пронзительно воскликнув, но пока не сообразил, что же именно. — Постой, что ты только что сказала? — Что картина идеально сочетается с нашим камином, будто ей здесь самое место, — повторила Хепзиба. — Мы поймали удачу за хвост. Поймали удачу. «Удача». — Боже, Хепзиба, — пробормотала Гермиона. — Я сегодня ещё не напоминала, как сильно люблю тебя? Растерянность украсила лицо Хепзибы, но спустя мгновение тётушка разразилась смехом. — Боюсь, сегодня ещё нет, ведь своим присутствием ты удостоила меня буквально несколько минут назад. Но спасибо, дорогая. Я тоже тебя люблю. Так, а теперь пора завтракать. Я тут подумала… Ах! Гермиона и Хепзиба замерли на месте, ошарашенно наблюдая за совой, мчавшейся вниз по лестнице. Птица влетела в гостиную и уселась на спинку стула, рассматривая Гермиону пристальным взглядом тёмных глазах и протягивая той свёрток, зажатый между лапками. — Боже, откуда здесь взялась сова? — изумилась Хепзиба. — Вероятнее всего, она проникла в дом через кухню! Или второй этаж! — Не прошло и секунды, как на лице пожилой ведьмы отразилось понимание. Гермиона на себе ощутила красноречивый взгляд проницательной тётушки. — Наверное, забыла запереть дверь на балкон, — пробормотала она. Интересно, почему эта сова просто не оставила письмо на подушке, как прошлая? Наверное, сипуха, сегодня наведавшаяся к ним в гости, особым умом и сообразительностью не отличалась. Гермиона открепила свёрток и развернула кусочек пергамента. «Любопытное мнение, Гермиона, но в корне неверное. Я не против поговорить на тему ликантропии и объяснить, почему считаю твоё суждение ошибочным. Не окажешь ли мне честь? Может быть, сегодня вечером?» Она спешно просмотрела письмо, буквально кожей чувствуя, как Хепзиба на цыпочках стояла позади неё и старательно вытягивала шею в надежде углядеть хоть что-нибудь интересненькое. Гермиона прижала записку к груди и развернулась, сталкиваясь с тётушкой лицом к лицу. — Кто это там тебе пишет? — не преминула полюбопытствовать Хепзиба. Но, не в силах сдержать свои порывы, хитро улыбнулась и бесстыдно проворковала: — Уж не Абраксас ли Малфой? Гермионе осталось только глупо таращиться в ответ. — А, да… — медленно протянула она, вовремя сумев взять себя в руки. Гермиона прочистила горло и уже более уверенным тоном добавила: — Да, именно он. После аукциона мы стали обмениваться письмами. Что-то вроде того, ну, ты понимаешь… Хепзиба не одобрила бы, узнай, что племянница переписывалась с тем самым мальчиком на побегушках из Лютного Переулка. Но Гермиона отлично знала, что по поводу общения с Абраксасом Малфоем у неё не возникло бы ни вопросов, ни претензий. Как удачно всё сложилось. Хепзиба сама же и обеспечила племяннице алиби, Гермионе даже напрягаться не пришлось. — Ах, как же здорово! — воскликнула любящая тётушка. — Погоди-ка, ещё со времён аукциона? И как так получилось, что ты не обмолвилась ни словцом, а я до сих пор ничего не знала? — Хепзиба упёрла руки в боки, прожигая племянницу сердитым взглядом. Но надолго её не хватило: притворное недовольство быстро схлынуло с лица, заменяясь счастливой улыбкой. — Ой, не обращай на меня внимания. Как тут можно злиться, ведь ты общаешься с Абраксасом Малфоем! Неужели правда, ты точно не врёшь? — Да, тётушка, точно, — промямлила Гермиона, заливаясь краской. — Ладно, тогда расскажи мне вот что… Он уже приглашал тебя на настоящее свидание? — Эм, на самом деле… да. Как раз только что. В письме он просит меня о встрече, более того – сегодня вечером. — Боже! Ах! Чего же ты ждёшь? Давай же, ответь ему! Ты ведь хочешь пойти, верно? Разумеется, хочешь, а как же иначе! Как-никак, тебя пригласил сам Абраксас Малфой. Пора приниматься за написание ответа! Ну же, Гермиона, вперёд и с песней! Хватит мешкать! Хепзиба принялась усиленно толкать её наверх. Гермиона издала нервный смешок, оставив все попытки сопротивления. — Когда уладишь все формальности, можно выбраться в какое-нибудь местечко и нормально позавтракать. А затем пройдёмся по магазинам, куда же без шопинга! Новые платья необходимы как воздух! Гермиона только лишь кивнула, ощущая небольшую радость. Повезло, что Хепзиба не стала настаивать на прочтении ответа. Гермиона поднялась в комнату, прикрыла дверь и села за стол. Голова полнилась мыслями. Всего несколько минут назад она уже готова была опустить руки, сдаться и прекратить попытки провернуть авантюру с кражей дневника Риддла. Нет, она по-прежнему собиралась отказаться от большей части первоначального плана, правда, но… не сейчас. Если бы получилось завладеть хотя бы дневником, шансы на успешное устранение Риддла увеличились бы в сто крат. Ей станет гораздо проще. Нужно каким-то образом добраться до крестражей: кольца и дневника. С кольцом мороки должно быть меньше. Рано или поздно крестраж исчезнет с пальца Риддла, а Гермиона в свою очередь отлично знала, где волшебное украшение в итоге окажется. Достаточно просто время от времени наведываться в хижину Гонтов и проверять место на наличие тёмных заклятий. В конце концов, она получит и его. Оставалось только ждать. Гермиона всем сердцем надеялась, что недолго. В противном случае, если ещё и не получится в ближайшее время добыть дневник, ей придётся очень и очень несладко. Разумеется, Гермиона знала, что в один прекрасный момент крестраж передастся на хранение Люциусу Малфою, но тот ещё даже не родился, и в ближайшее время в ряды Пожирателей Смерти никак не вступит. Нет, слишком долго. Гермионе жизненно необходим дневник, причём уже сейчас. В его существовании она не сомневалась. Она знала, что дневник с большой долей вероятности хранился в жилище Риддла. Но теперь-то Гермиона поняла, что именно ей необходимо для успешного поиска крестража. Она отличалась умом и отвагой. Возможно, у неё не столь хорошо подвешен язык, но Гермионе и не нужно. Ей понадобится лишь… щепотка удачи. Гермиона взяла перо и принялась за написание ответа. Встреча обязательно состоится. Она окажет Риддлу честь, но игра однозначно пройдёт по её правилам.

***

Что бы ни происходило в жизни, на всё у Хепзибы находился один ответ: покупки. Со дня на день пройдёт аукцион – пора пройтись по магазинам! Первое февраля – время шоппинга! Вторник – отправляемся за покупками! Гермиона вообще не удивилась, неведомым образом оказавшись в одном из любимых магазинов одежды Хепзибы. Она прекрасно понимала, что узнай тётушка, кто пригласил любимую племянницу на свидание, она не выпустила бы её в люди без нового платья. Разумеется, ведь Гермионе предстояло встретиться с самим Абраксасом Малфоем, что, конечно, чистая ложь, но Хепзиба ведь ничего не знала. Они бродили по магазину, сопровождаемые продавцом, и рассматривали нарядные платья. Женщина учтиво поинтересовалась, не искала ли Гермиона что-нибудь конкретное: — Особый случай? — ненавязчиво осведомилась она. Гермиона только-только открыла рот с намерением дать ответ, но Хепзиба опередила её и здесь. — На сегодня у неё намечено свидание. Но не простое, а особенное, — хихикнула тётушка. — В самом деле? — обратилась к Гермионе ведьма. — Как же волшебнику всё-таки повезло. Обратить на себя внимание столь прекрасной молодой ведьмы. Счастливчик, слова лучше и не подобрать. — А кто сказал, что мой спутник – волшебник? — небрежно бросила Гермиона, перебирая платья на вешалках. — Может, мой друг – магл? Гермиона позволила себе немного полюбоваться на выражение лица женщины. От неожиданного предположения у ведьмы в буквальном смысле отвисла челюсть. — Не… не может быть, вы не шутите? — Не говори ерунды, Гермиона, — упрекнула Хепзиба. Гермиона только хитро прищурилась и ухмыльнулась. — Никакой он не магл, а самый настоящий волшебник. Более того, довольно известный, скажу я вам, — она обвела продавца гордым и красноречивым взглядом. — Холостяк, известный абсолютно всем. Знаменитый и самый завидный жених всея Лондона. — Хепзиба, не надо, — шикнула Гермиона. Последнее, что ей сейчас нужно – дурацкие слухи о встрече Гермионы Смит и Абраксаса Малфоя, особенно учитывая, что ни на какое свидание они и близко не собирались. По натуре продавец оказалась точь-в-точь такой же, как и Хепзиба. Она быстро поняла, в чём дело, и решила продолжить интересную тему. — Мамочки, неужели у вас свидание с Абраксасом Малфоем? — Не… Вовсе не обязательно кричать на весь магазин! — вспылила Гермиона. Но любопытная ведьма не сдавалась, она понизила голос до шёпота и продолжила донимать молодую покупательницу вопросами: — Значит, встречаетесь с Абраксасом Малфоем? — повторила вопрос она. Хепзиба между тем кивнула, игриво улыбаясь. — Ничего себе! Да вы же просто счастливица! Разве несколько минут назад она не его счастливчиком называла? Да уж. Гермиона закатила глаза и вытащила наряд из целого ряда самых разных платьев. — Что думаете? — обратилась за советом она, удерживая яркую ткань перед собой. — Красный? — продавец едва не задохнулась от изумления. — А что не так с красным? — Простите мою племянницу, она из Штатов, — вздохнула Хепзиба. — Она пока не способна оценить, насколько серьёзный характер носит преданность факультету Хогвартса и его традициям. — Боже, да причём здесь красный цвет? — О дорогая, — начала женщина, но без единого намёка на упрёк в голосе. — Дело в том, что красный цвет олицетворяет Гриффиндор, а Абраксас Малфой – студент Слизерина, и очень гордится своим происхождением. Равно как и вся его семья. Вряд ли красный обрадует Малфоя. Гермиона хмыкнула. Как будто она не знала. — Что ж, наверное, хорошо, что надевать алое платье придётся не Абраксасу, — съязвила Гермиона, но наряд на место всё равно вернула. — Может, лучше что-нибудь такое? — Хепзиба указала на тёмно-зелёное платье, довольно утончённое и вместе с тем стильное. Гермиона задумчиво нахмурила брови. — Зелёный – не мой цвет, — забраковала предложение она. — А что думаете по поводу фиолетового? Хоть в нём-то нельзя усмотреть ничего оскорбительного? Лиловое платье привлекло внимание Гермионы своим внешним видом, и она решила остановить выбор на нём. По сравнению с остальными, наряд казался ей не слишком вульгарным и броским, что неимоверно радовало. Работница магазина и Хепзиба внимательно осмотрели предложенное платье. — Мм… Фиолетовый цвет обычно ассоциируется со знатью. Мне нравится. Продавец улыбнулась и взмахнула палочкой, заставляя платье взмыть в воздух и приземлиться в её руки. — Следуйте за мной, счастливица. Пора примерить платье и внести последние штрихи. Мы сделаем так, что оно сядет на вас как влитое. Идеально, словно перчатка! Ох, Абраксас Малфой и представить себе не может, что его ожидает. От завидного холостяка не останется и следа!

***

Гермиона нутром чувствовала, что сегодня вечером всё пройдёт как надо. Ей позарез нужно было улизнуть от Хепзибы и сделать одну важную покупку, но задача оказалась далеко не простой. Пришлось кое-как убедить Хепзибу, что для особого случая она хотела купить новые духи. Если дело доходило до выбора ароматов, Гермиона превращалась в настоящую привереду, поэтому она наверняка застрянет в магазине на целую вечность. Ей не хотелось заставлять любимую тётю ждать, поэтому… «Тётушка, почему бы нам не встретиться уже дома?» Хепзиба, естественно, сдалась, и Гермионе представилась отличная возможность наведаться в желанное место… аптеку. Или что-то вроде того. Гермиона никогда не покупала готовые зелья, потому что любила варить их самостоятельно, но, к сожалению, время поджимало. Нужно успеть приобрести снадобье до вечера. Гермиона и в страшном сне не могла представить, что оно стоило целое состояние! Действие рассчитано всего на шесть часов, но ценник зашкаливал – семьдесят пять галлеонов. Даже в её времени сумму посчитали бы возмутительной и нелепой, что уж говорить про пятидесятый год! Издевательство. Но Гермиона всё равно заплатила за него, и умудрилась любезно поблагодарить продавца. Сейчас он лежал в её кармане – небольшой пузырёк настолько ценной жидкости, что не жалко выложить и всю тысячу галлеонов. «Феликс Фелицис». В своё время Гермиона узнала, в чём заключается особенность удачи. Она не настолько простая, какой её привыкли считать многие. Везение – не какое-нибудь случайное или единичное явление. Как и большинство вещей в нашем мире, удача подчинялась своим законам, хоть для людей они и не имели особого смысла. Волшебники привыкли следовать привычному для них своду правил, поэтому чему-то отличному не придавали должного значения. Но Гермионе мало поверхностной информации, она копнула глубже и разобралась в механизмах работы зелья удачи. После того, как Гарри схитрил, обманул всех и заработал себе флакончик – Гермиона, кстати, больше не злилась на друга, правда – она перерыла все имеющиеся сведения и разобралась, почему ведьмы и волшебники не злоупотребляли зельем. И дело не только в потенциальной вероятности отравления и сумасшедшем ценнике, не щадящем никого. Сама по себе удача существовала внутри каждого, находясь в равновесии. Если на человека вдруг свалилось везение, то в ближайшем будущем его ожидало несчастье. Таким образом достигался баланс. Зелье «Феликс Фелицис» приносит везение, но удача не появляется просто из воздуха, она переносится из другого места, черпается из ближайшего будущего. Считается, что, сколько бы счастья человек ни получил, в итоге его ждёт ровно столько же несчастья. Гермиона перечитала множество историй, и в каждой говорилось, что под воздействием зелья людей ожидал лучший день в их жизни, но… вскоре после – один из самых худших, какие только можно вообразить. Разумеется, существовали и исключения. Гермиона решила, что некоторым людям покровительствовала сама судьба, потому что встречались и истории о волшебниках, чья удача не заканчивалась вообще. Неважно, пили они зелье или нет, им везло и везло. Немного нечестно, разве нет? Гермиона же не питала никаких иллюзий и не считала, что она – одна из любимчиков судьбы. Она бы не стала утверждать, что ей всё время везло, но и не сказала бы, что удача совсем обходила её стороной. Отнюдь нет. Жизнь Гермионы полнилась как плохими, так и хорошими событиями. Удача и невезение разделились поровну, поэтому она подозревала, что зелье даст обычные результаты. Вряд ли случится что-то сверхъестественное. «Ну и пускай, — решила Гермиона и в желании убедиться, что зелье на месте, опустила руку и нащупала небольшой флакончик. — Неважно, посыпятся на меня неудачи в дальнейшем или нет. Меня рядом с Риддлом всё равно не будет, уж я об этом позабочусь. Шести часов для поиска местоположения дневника должно хватить». Гермиона рискнёт и попробует. Если ничего не выйдет, тогда… придётся прибегнуть к плану Б.

***

— Ах, ну разве ты не прекрасна. Хепзиба буквально светилась от счастья, рассматривая Гермиону в зеркале. Заботливая тётушка решила помочь племяннице подобрать достойный образ. Не обошлось без блестящих серёжек, сверкающего ожерелья и, естественно, золотого браслета. Гермиона лишь устало вздохнула и позволила Хепзибе осыпать себя побрякушками. Судя по всему, ей нравилось заниматься сборами, потому что выглядела она довольной и радостной. Повезло хоть, что разрешила Гермионе разобраться с макияжем самостоятельно. — Спасибо тебе, Хепзиба, — поблагодарила Гермиона. — Платье просто прекрасно. Правда. Только вот на вешалке оно показалось Гермионе не настолько откровенным. Сейчас же фиолетовое платье выглядело каким-то жутко открытым. Ткань облепила тело значительно плотнее, чем во время примерки, демонстрируя изгибы её бёдер. Гермиона и не подозревала, что обладала линиями в форме песочных часов. Вырез тоже оказался глубже. Если судить по своим меркам, Гермионе он показался не очень приемлемым. В подобных нарядах она чувствовала себя некомфортно, но продавец упорно настаивала на своём, да и Хепзиба протестовать не стала. И вот, по вине двух женщин Гермиона сейчас стояла перед зеркалом и сверлила взглядом декольте. Конечно, карманов в платье тоже не оказалось! Не опять, а снова! Но Гермиона больше не собиралась наступать на те же грабли. Она твёрдо решила взять с собой сумочку и спрятать туда волшебную палочку. И к чёрту недовольства Хепзибы. — Ты восхитительна. Ради такой девушки наследник состояния Малфоев горы свернёт, — улыбнулась Хепзиба, бросив взгляд на часы. — Кстати говоря… Во сколько он должен за тобой зайти? Ты, кажется, говорила о восьми тридцати? Но ведь уже почти половина девятого! — Да, со временем ты не ошиблась, но я не говорила, что он придёт именно сюда, — пояснила Гермиона. — Мы договорились встретиться снаружи. Возникло такое чувство, будто Гермиона только что сообщила, что беременна. Хепзиба выглядела слишком уж изумлённой. — Хочешь сказать, он не зайдёт в дом? — Эм, ну… нет, — промямлила Гермиона. Она не особо над этим задумывалась, но, похоже, не зайти за леди – нарушение социального протокола и обычное проявление бестактности. Видимо, в пятидесятом году настоящие джентльмены забирали своих спутниц прямиком из дома. А Абраксас Малфой, естественно, настоящий джентльмен. Кто, как не он? — В самом деле? Что ж, а надо бы! Обязательно надо! — Тётушка, всё нормально, — поспешила заверить Гермиона. — Я сама попросила его встретиться уже на улице. Здесь ничего страшного нет, не заморачивайся. Гермиона подхватила сумочку и отошла от зеркала. — И, прошу, не нужно меня ждать. После возвращения с вечеринки я чувствовала себя просто ужасно. Ты уснула в кресле, но ждала меня до самого конца. Хепзиба обвела её взглядом, полным подлинного беспокойства. — Тётушка, я ведь не маленький ребёнок, — умоляющим тоном продолжила Гермиона. — Я уже взрослая и самостоятельная ведьма. Я способна позаботиться о себе. Всё будет хорошо, обещаю. Хепзиба продолжала буравить Гермиону внимательным взглядом, но в конце концов сдалась и просто вздохнула. — Знаю я, знаю, — ответила она. — Только не принимай поспешных решений, хорошо? — Хорошо, не переживай, — Гермиона легонько поцеловала Хепзибу в щёку и направилась к двери. — Ладно, тогда спокойной ночи, тётушка! И тебе хорошо отдохнуть, Хоуки! Гермиона едва не подпрыгивала, спускаясь по лестнице во внутренний дворик и выбегая прямиком на улицы Лондона. Она миновала несколько кварталов и завернула в полупустой переулок. Вдали от посторонних глаз Гермиона наконец-то сумела достать небольшой флакончик. При виде зелья «Феликс Фелицис» на губах расцвела широкая улыбка. Золотистые капли кружили в причудливом танце, напоминая счастливых рыбок. Гермиона сгорала от нетерпения. Когда-то давно ей довелось попробовать зелье удачи, но всего пару капель, да и времени по достоинству оценить его свойства не нашлось. Гермиона откупорила флакончик и залпом опустошила содержимое, смакуя вкус зелья за семьдесят пять галлеонов. Первой мыслью, довольно странной и неловкой, стало то, что по вкусу оно чем-то напоминало Гарри. Или, по крайней мере, Оборотное зелье, сделанное специально для него. На языке осталась небольшая сладость. Наверное, не стоило особо удивляться, ведь зелье «Феликс Фелицис», как и то самое снадобье, по цвету оказалось золотым. Но странное, мимолётное ощущение быстро развеялось, поэтому Гермиона без проблем сумела сконцентрироваться и очистить разум от лишних мыслей. Да ещё как – ничто не могло вывести её из равновесия. «Что ж, время пришло», — выдохнула Гермиона и бросила пустой пузырёк в ближайшую урну. Она готова к встрече с Риддлом. Гермиона чувствовала, что вечер пройдёт просто прекрасно, превосходно и великолепно. Она уже собиралась было аппарировать, как вдруг поймала своё отражение в витрине какого-то закрытого магазинчика. Мм, нет, так дело не пойдёт. Изменения просто необходимы. Гермиона собрала распущенные волосы в пучок и заколола высоко на голове. Достала палочку, быстро применила невербальное заклинание и подправила вырез. Теперь он не казался настолько глубоким. Гермиона, кстати, не боялась, что её увидят маглы. Она просто знала, что не увидят. Украшения тоже лучше убрать. Серёжки слишком уж… в общем, выделялись, как и ожерелье. Да и от браслета не помешало бы избавиться. Нет, не надо. Браслет лучше оставить. Полная железной решимости, Гермиона кивнула своему отражению в витрине, надёжно спрятав украшения в сумочку. Пусть пока полежат вместе с палочкой. «Так-то лучше», — решила Гермиона, не совсем понимая, почему именно. Она просто чувствовала, знала, что так оно и есть. Гермиона ухмыльнулась. Каких только имён ей ни давали: Хепзиба сравнила с Афродитой, ведущий аукциона назвал Золотой леди, а Риддл – Золушкой. Кроме того, при разговоре с ним она ещё и представляла себя Джульеттой. «Правда, сегодняшним вечером я лучше, чем когда-либо». Гермиона поправила причёску и разгладила ткань фиолетового платья. Отлично. То, что нужно. «Сегодня я – Госпожа Удача».