Кровь и золото

Нахождение в одном особенном помещении пробуждало в душе тревогу. Вокруг всё казалось ненастоящим, словно они очутились в ночном кошмаре. Объекты внутри оказались мрачными, какими-то приглушёнными, как будто из них высосали всю жизнь: начиная от серой каменной плитки и заканчивая длинной витиеватой лестницей, расходившейся из центра комнаты во все стороны, придавая помещению вид древнего полуразрушенного Колизея. И холод, удушающий и пронзающий. Но поражал он не сразу, нет, мороз медленно заползал под слои одежды, постепенно, будто присматриваясь, с какой стороны лучше ущипнуть. Проникал в тело, вгрызался в кости и оставался внутри, понемногу, шаг за шагом вытягивая из-под кожи всё тепло. Настолько незаметно и одновременно стремительно, что ты до последнего, пока не попытаешься поднять палочку, забываешь заметить, что дрожишь как осиновый лист. Комната смерти. В лишних представлениях она вряд ли нуждалась. И пусть одной лишь Гермионе единожды доводилось стоять в стенах зловещего помещения, она не сомневалась, что Селвин и Джексон догадались, куда занесло их троицу. Вселенная. Мысли. Время. Любовь. С основными загадками мироздания они уже имели честь познакомиться. Следующей на очереди шла Смерть. Волшебники медленно подбирались к постаменту. Гермиона отметила, что, в отличие от неё, Селвин и Джексон ступали с опаской, настороженно озираясь вокруг. Они держались за Гермионой на расстоянии вытянутой руки, следуя вместе с молодой коллегой за главой Отдела Тайн – Холлоуэем. Чем ближе мужчины приближались к зловещей арке, тем отчётливее ощущался сковавший их страх. «Чему тут удивляться, не все ведь рождены быть гриффиндорцами», — с толикой веселья подумала Гермиона. Она вскинула голову и заслонила собой двух взрослых мужчин, в гордом одиночестве вышагивая за спиной босса. «Встаньте здесь и не вздумайте подходить ближе», — внезапно заговорил Холлоуэй, принимаясь раздавать пока ещё стажёрам чёткие указания. Гермиона, Селвин и Джексон сделали, как велено, останавливаясь в добрых пяти метрах от мрачного возвышения. С восхищением и долей необъяснимого отвращения Гермиона наблюдала за тонкой прозрачной тканью, похожей на текучую воду. Воздух в помещении показался ей спёртым, стылым и безжизненным, но занавес мирно покачивался из стороны в сторону, точно колыхал его лёгкий ветерок. «Что вы можете мне рассказать?» — приступил к расспросам Холлоуэй. Вопрос вполне мог показаться обычным, но только на первый взгляд. Под чем-то простым руководитель обычно подразумевал нечто большее, хотел получить что-то конкретное, а не просто визуальный анализ. Но Гермиона рассудила, что в данной ситуации лучше всего начать по порядку. «На постаменте перед нами располагается древняя каменная арка, занавешенная не менее старинной тканью – с виду потрёпанной и изорванной. Она мерцает, покачиваемая несильным ветерком, присутствие которого я не ощущаю», — отчеканила она. Холлоуэй согласно кивнул. «Хорошо, а ещё?» Гермиона сглотнула, пристальным взором рассматривая арку Смерти. Один из тысячи ручейков внезапно вспыхнул, переливаясь серым цветом, как будто ткань знала, что стала объектом изучения и обсуждения. Гермиона поёжилась. «Я чувствую холод. Он исходит от арки», — подал голос Джексон. Краем глаза Гермиона заметила, как мужчина натянул мантию на плечи, покрепче укутываясь в одежду. Разумеется, она тоже заметила холод, царивший в помещении, но пока ещё не определила, точно ли он исходил от арки Смерти. Обострив чувства, Гермиона поняла, что Джексон не ошибался. Холод кружился вокруг основания каменной арки и поднимался вверх, оставляя в воздухе небольшие колебания волшебной энергии. «Отлично подмечено, только не совсем верно, — сделал замечание босс. — Арка не создаёт холод, она, скорее, поглощает тепло». Джексон, Гермиона и Селвин обменялись обеспокоенными взглядами. «Но что ещё вы можете мне поведать? — продолжил Холлоуэй. — Прислушайтесь повнимательнее». В воздухе повисла тишина. Гермиона недоверчиво нахмурила брови. Странно, она ничего не слышала… «Селвин, — позвал Холлоуэй. Гермиона обернулась, с любопытством окидывая взглядом напарника. Оливковый оттенок кожи Селвина вмиг сменился белым. — Что ты слышишь? На что похожи звуки?» «О-они… напоминают мне голоса, — промямлил он. Селвин закрыл глаза и замолчал, словно вслушиваясь. — Они всё шепчут и шепчут, я даже могу разобрать, что именно они пытаются сказать, но… но… или нет, не совсем…» «Остановись». От неожиданности Селвин подпрыгнул на месте и растерянно огляделся вокруг. Прислушиваясь к таинственным голосам, он сделал несколько непроизвольных шагов в сторону возвышения. Мужчина удивлённо поморгал, не понимая, наверное, каким образом успел отойти от напарников. Холлоуэй одарил его сочувствующей улыбкой. «Именно столь коварным образом она и заманивает в свои сети, — шепнул он. — Завеса завлекает, вынуждает сделать несколько шагов навстречу». Селвин поспешил обратно к Гермионе и Джексону, остановившись за спинами товарищей. «Что вы подразумеваете под словом «завлекает»? — поставила вопрос Гермиона. — И почему только Селвин способен услышать какие-то голоса?» Гермиона пока ещё не знала, завидовать ей или вздохнуть от облегчения. Она вспомнила, как посетовала Гарри, что её съедала зависть, потому что он мог видеть фестралов, а ей не посчастливилось познакомиться с необычными существами… Каким же взглядом он одарил её в тот день. Селвин же дрожал всем телом, продолжая таращиться на возвышение широко распахнутыми глазами. Голоса до сих пор не оставили его, продолжая подзывать к себе. «Возможно, мы и не даём точных ответов, зато у нас есть много разных теорий, — начал Холлоуэй. — Мы ведь, в конце концов, находимся в…» «Отделе Тайн, да, мы в курсе, — закончила за него Гермиона, начиная терять остатки терпения. Губы Холлоуэя дрогнули, но босс не ухмыльнулся и не усмехнулся. Не стал и за дерзость отчитывать. «Верно, — продолжил он. — Как я уже говорил, здесь мы строим предположения. И одно из них как раз подходит под сложившуюся ситуацию: те, кто стоит на пороге смерти, больше остальных подвержены воздействию арки». «Иными словами, они скоро умрут?» — несмело уточнил Селвин. «Совершенно верно». Гермиона и Джексон бросили на напарника взволнованные взгляды. Холлоуэй глухо рассмеялся. «Нет причин для беспокойства, Селвин. Речь идёт лишь о теории. Лично я в неё не верю. Люди нередко висят на волосок от смерти – даже чаще, чем вы можете себе представить – особенно те, кого заносит сюда. Но о настоящей смерти вам пока рано задумываться. Если говорить именно про данный случай, то у нас недостаточно достоверных данных, способных подтвердить выдвинутое предложение». Селвин кивнул, но заверения босса его ни капельки не успокоили. «Я тоже считаю, что теория не совсем правдива, — высказала своё мнение Гермиона. — Когда я приходила сюда в прошлый раз… В общем, если говорить вкратце, то Гарри как никто другой ощутил на себе влияние завесы. То же касалось и Луны. В тот злополучный день оба они едва не лишились жизни… равно как и все мы, включая меня. Более того, Пожиратель Смерти поразил меня серьёзным проклятием. Кто знает, возможно, я подобралась к смерти даже ближе, чем все остальные. Но я всё равно ничего не слышала». «Что плавно подводит нас к ещё одному предположению, — продолжил Холлоуэй. — Некоторые считают, что большее влияние завеса оказывает на тех, кто потерял дорогих сердцу людей. Тех, чьё становление и рост происходили в условиях отсутствия, а не присутствия рядом жизни. Именно их она притягивает активнее, сильнее, нежели других». Гермиона позволила себе немного поразмыслить и в конечном итоге утвердительно кивнула. «Вторая теория звучит логичнее и разумнее», — согласилась она. Гермиона понимала, что нужды рассказывать о том, что Гарри потерял и отца, и мать, не было, потому что все прекрасно знали его историю. Обсуждать мать Луны ей и вовсе не хотелось. «Осталась ещё одна теория – третья. Возможно, Селвин, она тебя немного успокоит. Предположение заключается в следующем: люди, больше других подверженные зову арки, лучше всех способны противостоять смерти, — продолжил информировать Холлоуэй. — Упорнее всего она манит, жаждет испытать на прочность лишь тех, кто обладает исключительными способностями избегать своей кончины и не сдаваться под натиском сильного влияния. В конце концов, смерть, знаете ли, по своей природе довольно жадная». За заявлением босса последовала тишина. После небольшой заминки Гермиона внезапно вздрогнула и подскочила на месте. «Ах! — воскликнула она. Текучее полотно сверкнуло, словно подмигивая ей. — Я… я что-то слышу!» То ли слабый шёпот, то ли какой-то другой звук, но Гермиона не сомневалась, что слуховые рецепторы сумели что-то уловить. Мягкий ритмичный голос что-то напевал, но что именно? Что он пытался ей сказать…? «Гермиона!» Джексон крепко схватил её за запястье. Гермиона молниеносно развернулась и, повинуясь одним лишь инстинктам, достала палочку. Тёмное древко подрагивало в такт её телу. Смертельный холод, о котором она уже успела позабыть, сосредоточив внимание на завесе, пронзил точно удар молнии. Температура в помещении достигала критических отметок. Она замерзала. «Спокойнее, — твёрдо произнёс Холлоуэй, но про себя Гермиона отметила, что в тоне его голоса проскользнули нотки одобрения и признания. На тренировках их учили всегда быть готовыми к защите, что бы ни случилось. — Да, я не сомневаюсь, что вы что-то услышали. В конце концов, все, кто когда-либо попадал сюда, рано или поздно начинают что-то ощущать. Всё дело в арке Смерти и механизмах её воздействия. Чем дольше вы находитесь в присутствии завесы, тем больше она сводит вас с ума. В итоге под её напором сломается любой… Конечно, подкованные и психически устойчивые люди способны продержаться гораздо дольше». «Сломается?» — неуверенно переспросил Джексон. Гермиона опустила палочку, и мужчина освободил её руку. «Попробуйте приблизиться к завесе, — ответил Холлоуэй. — И узнаете». Сдерживать свои порывы после заветной фразы пришлось непросто. Желание подобраться к постаменту, ощутить мощь полуразрушенной арки Смерти накрывало Гермиону с головой. Оно нахлынуло внезапно, жгучее стремление, затмевая рассудок. Ткань призывно извивалась и трепетала, голоса звучали всё отчётливее и отчётливее, обволакивая душу ощущением предвкушения… «На сегодня хватит, — коротко отрезал Холлоуэй. — Пора уходить». Босс взмахнул палочкой, и из кончика появилась ярко-зелёная сверкающая петля. Он накинул её на троицу, используя кнут в качестве лассо, и потянул группу плотно прижатых друг к другу стажёров за собой. «Что за! — воскликнула Гермиона. — Можно обойтись и без подобных мер!» «Мы вполне способны идти и сами…» «Ай! Селвин, ты наступил мне на ногу!» «А я тут причём? Смотри, куда идёшь, и перестань уже глазеть на арку, будь она неладна…» Холлоуэй не обращал никакого внимания на препирания троицы, и лишь спокойно тянул небольшую группу к выходу из комнаты Смерти. Мужчина провёл их через деревянные двери в смежное помещение, слава Богу, обычное и ничем не примечательное. Из общего ряда выбивались лишь большие сундуки, расположенные вдоль стены. «Что ж, сегодня я стал свидетелем не самых лучших реакций, но и далеко не худших», — сообщил Холлоуэй, и вскинул палочку вверх. Сверкающее лассо растворилось в воздухе, освобождая будущих Невыразимцев из мерцающих оков. «Простите, что разочаровали», — выдавила из себя Гермиона, спрятала палочку обратно в карман и поправила мантию. «Не нужно беспокоиться, — заверил Холлоуэй. — У вас ещё останется время на исправление, а пока… Настало время начать интенсивные тренировки, связанные с освоением ментальной магии». «Постойте, ментальной? Сегодня? — возмутился Селвин. — Но почему сейчас? Ведь по плану у нас идёт изучение смерти и всего, что с ней связано. Разве не логичнее будет сосредоточиться на ментальной магии по возвращении к работе со сферой Мыслей?» «Есть какие-нибудь догадки?» — с неподдельным любопытством решил попытать счастья Холлоуэй. Гермиона подняла руку – старая привычка, осталась ещё со времён школы – но быстро сориентировалась и, не дожидаясь разрешения, высказала своё предположение: «Наверное, дело в овладении выдержкой. Вы недавно упоминали о психологической устойчивости и её важности», — заявила она. «Десять очков Гриффиндору, — усмехнулся Холлоуэй. Гермиона улыбнулась и опустила руку. — Доношу до твоего сведения, Селвин, что к работе с комнатой Мыслей мы ещё вернёмся, и обязательно применим на практике полученные на данном этапе умения. Не сомневайтесь, но… Сейчас стоит задача подготовить вас психологически, выработать качества, необходимые для дальнейшего погружения в изучение Смерти. Без них вы не сумеете продвинуться вперёд и постичь искусство разума. И я говорю не только об Окклюменции и Легилименции, для нас важны даже малоизвестные, редко кому доступные сферы ментальной магии. Овладеть ими – задача первостепенной важности, если вы хотите продолжить обучение и в будущем стать Невыразимцами. Присутствовать в комнате Смерти означает ощутить на себе влияние одной из самых мощных сил во всей Вселенной… и связана она с разумом. Зов в первую очередь ударяет по сознанию. Вы обязаны всеми силами научиться противостоять внешним влияниям. Всем всё ясно?» Все как один ответили руководителю кивком. «Первое задание – всеми правдами и неправдами обрести способность сопротивляться зову Смерти. Завеса заманивает людей очень изощрённым способом. Нет, я бы даже сказал «самым». Некоторые, пока не станет слишком поздно, не замечают, что очутились у края обрыва. Нередко не ощущают смертельного холода, пока не замёрзнут до полуживого состояния. Но подобными методами пользуется далеко не одна арка Смерти. С целью обрести выдержку и психологическую устойчивость, вам предстоят тренировки с существами, по своей природе похожими на завесу». Холлоуэй развернулся и сосредоточил внимание на сундуках, расположенных вдоль стены. Самые обычные деревянные ящики внезапно показались Гермионе едва ли не такими же зловещими и таинственными, как и тонкая прозрачная ткань. «С… с к-какими такими существами?» — промямлил Джексон, от волнения начиная заикаться. Холлоуэй пропустил вопрос мимо ушей, он лишь подошёл к сундукам и достал из кармана палочку. Руководитель выждал немного времени и одарил ничего не понимающих стажёров последней напряжённой улыбкой. «Боюсь, увиденное вам точно не понравится, — бросил он. — Весь ваш прошлый опыт здесь тоже вряд ли чем-нибудь поможет». Холлоуэй направил кончик палочки на деревянную крышку. Сундук распахнулся, и помещение мгновенно окутало ужасным, пробирающим до самых костей холодом. Дементор. Существо выбралось на свет из позолоченной тюрьмы, заполняя всё вокруг удушающим присутствием, оставляющим после себя лишь страх, тлен и ощущение тошноты. Но далеко дементор не продвинулся, и спустя лишь мгновение после неожиданного появления замер на месте, порхая в центре комнаты. Пугающее создание склонило укрытую капюшоном голову в сторону. Гермионе показалось, что оно смотрело прямо на них, но сказать наверняка пока что не представлялось возможным. «Дементор!» — закричал Джексон. Они на пару с Селвином выудили из карманов палочки. Гермиона проделала то же самое, но даже не заметила, в какую из мучительно медленно тянущихся секунд успела обнажить оружие. «Прекрасное попадание, Джексон, — как ни в чём не бывало похвалил Холлоуэй. Босс спокойно стоял возле существа, высасывающего из людей души, как будто его присутствие совсем на него не влияло. — Кто-нибудь умеет призывать телесного патронуса?» «Д-да, я», — пробормотала Гермиона. Ни Селвин, ни Джексон не спешили подать голос. «Вы в своём уме? — рявкнул Селвин. Он поднял палочку выше, направляя оружие прямо на дементора. Рука его неестественно дрожала. — Нельзя позволить дементору находиться с нами в одной комнате! Все назад, я попробую…» «На вопрос, способен ли кто-нибудь вызывать патронуса, ты не дал ответа, Селвин. А молчание наталкивает на соответствующие выводы. Любые другие чары подействуют на дементора так же, как и заклинание головного пузыря. Сдержать их способен лишь телесный патронус, поэтому оставьте бесполезные попытки и лучше поберегите силы». Селвин нахмурился и опустил палочку, но попыток что-нибудь предпринять всё равно не оставил. Он обвёл Гермиону красноречивым взглядом, словно бы говоря: «Дело за тобой. Ну же». «Не используй заклинание, Грейнджер, — твёрдо наказал Холлоуэй. — Даже хорошо, что вы оба не умеете призывать телесных патронусов. Повезло, потому что наша сегодняшняя цель – противостоять сокрушающему влиянию без помощи волшебства. Присутствие дементора до самого основания заполнит вас смертельным ужасом и настолько удушающим холодом, что вы возжелаете ощутить его поцелуй. Ваша обязанность – научиться противостоять зову дементора без помощи магии, используя один только разум». Гермионе оставалось лишь со страхом взирать на Холлоуэя, не веря своим ушам. «То есть вы хотите сказать, что мы должны… заблокировать и мысленно подавить дементора?» — Крупная дрожь сотрясала тело, липкий ужас стремительно карабкался по позвоночнику. Гермиона не до конца осознавала, что находилась в Отделе Тайн, не верила, что на полном серьёзе пыталась стать Невыразимцем. Ей недоставало таланта, она не сумеет… «Совершенно верно, — подтвердил её предположение Холлоуэй. — Кроме того, мне придётся вам кое в чём признаться… на данном этапе тренировок мы нередко теряем стажёров. Но не спешите волноваться! Их души остаются в целости и сохранности, — поспешно добавил босс. Гермиона не знала, что и думать. Страх уступил место потрясению. Даже в присутствии дементора Холлоуэй не утратил способность улыбаться и смеяться. — Они сдаются, оставляют попытки бороться. Проваливаются. Вам придётся нелегко… но приложенные усилия окупятся. Мы обнаружили, что данный способ помогает укрепить разум людей, работающих с ментальной магией, наилучшим образом. Пользуясь помощью дементоров, мы обрели возможность обучать Невыразимцев способности сохранять ясность рассудка, и даже в самых тяжёлых ситуациях блокировать все мысли и чувства. Сумеете выдержать обучение – и прятать мысли от других людей станет даже проще, чем дышать». «И с-сколько продлится ч-часть подготовки с дементором?» — задал вопрос Джексон. При виде его силуэта на ум приходило лишь слово «ужас». Высокий голос дрожал, тело сотрясалось от аномально низкой температуры. «Пока я не скажу, что вы полностью готовы, — выдал расплывчатое объяснение Холлоуэй. — Если, конечно, вообще скажу». Гермиона безмолвно таращилась на босса, ощущая трепет и зависть. Как у него получалось сохранять спокойствие рядом с существом, питающимся человеческими душами? Да ещё и улыбаться, как будто вокруг ничего не происходило? Она ни за что на свете не сумеет стать подобной ему, не сможет овладеть искусством ментальной магии на высшем уровне… «Существует одно обязательное испытание, пройти которое вам предстоит по окончании подготовки. Пользуясь возможностями дементоров, мы разработали особую технику блокировки разума, получившую название «Rubiconem suum»… и вы обязаны освоить её. Если не сможете, обучение подойдёт к концу. Вы больше никогда не попытаете счастья стать Невыразимцами». «Rubiconem suum…?» — переспросил Джексон. «Точка н-невозврата, — оперативно перевела Гермиона, правда, знания латинского языка никак не помогли ей пролить свет на загадку. — И как прикажете п-понимать?» «Не нужно спешить, всему своё время, — отмахнулся Холлоуэй. — На сегодняшний день ваша задача предельно проста. Не позволяйте дементору влиять на ваш разум. Не поддавайтесь тоске. Опустите палочки. Забудьте о холоде. Можете не беспокоиться, дементор не причинит вам вреда. Даю слово». Дементор пришёл в движение и плавно направился в сторону дрожащей троицы. Гермионе пришлось закрыть глаза. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться, подумать о чём-нибудь счастливом, светлом… Вспомнить первый опыт призыва патронуса. В памяти внезапно всплыло воспоминание, которое всего несколько лет назад оставило бы на душе радость и ощущение тепла. Теперь же оно тяжёлым камнем тянуло сердце вниз. Гермиона, Гарри и Рон тренировали заклинание патронуса, дожидаясь остальных ребят в Выручай-комнате… Её ярко-серебристая выдра задорно перепрыгивала с места на место, удирая от терьера Рона по всему залу. Гарри весело смеялся, время от времени поглядывая на друзей, словно знал что-то, что им было недоступно. Рон краснел, улыбался и переминался с ноги на ногу, лишённый смелости заглянуть Гермионе в глаза. Она старалась переломить себя и занять мысли хоть чем-нибудь другим, но воспоминания о старой жизни, теперь уже столь для неё далёкой, не оставляли истерзанный разум ни на секунду. Перед глазами мелькали месяцы после войны, счастливые дни, когда они открыли друг другу свои чувства и стали парой. Произошло всё настолько легко, без каких-либо усилий, что казалось, будто Гермиона спала и видела дивный сон. Сон, который превратился в кошмар и закончился сразу же, стоило ей вернуться обратно в школу. Пошатнувшуюся идиллию окончательно разрушило решение Рона пойти по пути аврора. Он перебрался в Лондон и получил всё, о чём смел лишь мечтать: многообещающую карьеру, богатство и, что важнее… известность. Долгожданная слава позволила Рону выйти из тени братьев – его больше никто не затмевал. Пристальное внимание убедило в собственной исключительности и наличии редкого таланта. Рон наслаждался купанием в лучах всеобщего обожания. Она же, слава, как ни удивительно, и вскружила ему голову. Толпы восхищённых фанатов и бесконечные вечеринки только усугубили ситуацию, и… «Тебя ведь рядом с ним не оказалось, верно, Гермиона? Потому что ты вернулась в школу, не приняла предложенное тебе счастье, потому что знала себе цену и ставила карьеру превыше него… Но какая разница? Неважно, по какому пути ты в итоге пошла, ведь ты всё равно не подходила ему, разве нет? Оказалась недостаточно хороша. Ты никому и никогда не подойдёшь, никто не примет тебя, потому что ты – ничто, пустое место, недостойное любви, отношений или настоящей дружбы. Ты потеряла всё…» «Н-нет», — едва слышно всхлипнула Гермиона. Она даже не знала, на самом ли деле слово сорвалось с губ, или всё дело в разыгравшемся воображении. Гермиона с трудом приоткрыла глаза и к большому удивлению заметила, что лежала на полу. Она не помнила, как упала на холодный камень. Не чувствовала тела, конечности застыли и совсем не хотели двигаться. Рядом с ней свернулся калачиком Джексон, один лишь Селвин держался на ногах. Он забился в угол комнаты и прижался спиной к стене. Холлоуэй оставался на месте, прямо за спиной дементора. На лице его не проступало ни единой эмоции. «У меня ничего не получится, — пронеслось в воспалённом мозгу Гермионы. Дементор тихо парил в центре комнаты, излучая угнетающую ауру. — Я не справлюсь. Я лишь пустое место». «Ведьма ты или нет?!» Из горла вырвался болезненный звук, похожий то ли на всхлип, то ли на смешок. Голос Рона, ещё по-юношески ломкий, прорвался в сознание из давнего воспоминания, задевая самые глубокие струны искалеченной души. Боже, как же сильно она скучала. Дементор сделал несколько движений по направлению к Гермионе. Тело охватил холод, заключая конечности в ледяные объятия, вгрызаясь в нежную кожу подобно колючим ветвям дьявольских силков. Она потянулась за палочкой, но оружие выскользнуло из руки и с гулким стуком отлетело в противоположную сторону, отбирая у Гермионы всякую надежду на спасение. Свет в конце тоннеля погас. Гермиона с трудом перевернулась набок, холод, казалось, заполнил каждую клеточку тела. Она вдохнула побольше стылого воздуха, который стал разрешением отпустить себя и закричать… Гермиона проснулась в холодном поту. Подорвалась с места и полетела на пол, от неожиданности заглотив даже больше воздуха, чем в самый первый полёт на метле. Гермиона приземлилась на бедро, стаскивая за собой одеяло и простыни. С другого конца кровати на пол сползла и сумка. В довесок ко всему что-то тяжёлое врезалось в прикроватную лампу и снесло на своём пути хрупкую вещь. Светильник рухнул на пол вместе с хозяйкой, разбиваясь на мелкие кусочки. Гермиона не сдержалась и выругалась. Застонала от отчаяния и перекатилась на бок, проклиная жизнь на чём свет стоит и терпеливо дожидаясь, пока сердцебиение соизволит немного успокоиться. Осколки разноцветного фарфора, что всего несколько минут назад являли собой изысканную лампу, усыпали пол вокруг сжавшейся в комок Гермионы. «История Хогвартса» Риддла – существо, ответственное за убийство несчастного светильника – мирно покоилась рядом, раскрытая где-то посередине. Раздражающий своей вопиющей идеальностью рисунок Кровавого Барона раскинулся по полям, каким-то устрашающим образом обрамляя текст. Он служил чем-то вроде указателя? Зная Риддла и его вкусы, одна и та же картинка наверняка красовалась чуть ли не на каждой странице. Медленно, стараясь не задеть осколки фарфоровой лампы, Гермиона поднялась на руках и приняла сидячее положение. В голове развернулся целый оркестр. Гермиона издала ещё более протяжный стон, пытаясь сладить с перекрученными простынями, высвободить руки и дотянуться, наконец, до ноющих висков. Кошмар ей приснился странный, и очень пугающий… В сознании всплыли детали из сна, тело непроизвольно задрожало. Гермиона отбросила навязчивые мысли куда подальше и закуталась в одеяло, укрывая обнажённые плечи. Зажмурилась и сделала несколько глубоких вдохов. «Очисти разум. Сосредоточься». «Вспомни тренировки». Спустя несколько мгновений Гермиона разлепила глаза, ощущая себя гораздо спокойнее и уравновешеннее. Только вот головная боль никуда не ушла. Ужасное, если не самое худшее в жизни похмелье отдавалось неистовой болью в висках. Гермиона почти выпуталась из самодельного кокона, сооружённого из простыней и одеяла, как её отвлёк громкий, уже до отвращения приевшийся хлопок. — Ой! — вскрикнула она, морщась от болезненных ощущений. В комнате возникла Хоуки, большие глаза домовухи поравнялись с лицом Гермионы, скрючившейся на полу. — Наша госпожа проснулась, — без намёка на сочувствие констатировала Хоуки, плавным взмахом худощавой руки возвращая лампу в прежнее состояние. Восстановленный светильник взмыл в воздух и опустился на тумбочку. — Да-да, теперь госпожа уж точно проснулась, — пробормотала Гермиона. — Ради всего святого, Хоуки, обязательно так громко аппарировать? У меня голова раскалывается… В мгновение ока ледяная корка в глазах домовухи растаяла. — Я принесу вам особое зелье, госпожа, оно должно помочь. Добавить его в чай? Возможно ли, что на завтрак вы не откажетесь и от фруктов с тостами? Гермиона благодарно кивнула, соглашаясь на всё. Хоуки исчезла, но уже с гораздо более тихим хлопком. Гермиона тяжело вздохнула и бросила взгляд на часы. Время перевалило за одиннадцать дня. «Времени прошло немало. Значит, положенная мне порция неудач должна уже скоро иссякнуть…» Правда, пульсирующая боль в голове поспорила бы со смелыми выводами. Гермиона наконец-то сумела подняться и выпутаться из простыней. Краем глаза она заметила своё отражение в большом зеркале, и тут же пожалела, что бросила взгляд в противоположную сторону. Косметика размазалась по лицу, оставляя от макияжа одно лишь название, после сна спутались и волосы, больше напоминая гнездо. Выглядела она даже хуже, чем прошлой ночью. «Отличный видок. Ещё хуже, чем вчера», — иронично подметило не знающее пощады отражение в зеркале. — Твоего мнения никто не спрашивал, — зароптала Гермиона, бросая одеяла на кровать. В порыве злости она случайно сбила подушку на пол, открывая вид на… — Ах, — выдохнула Гермиона. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули с небывалой силой. — Смотрите, кто у нас тут. С виду дневник оставался всё таким же обычным и ничем не примечательным, как и прежде. Тем не менее Гермиона приблизилась к волшебной вещице с долей здоровой опаски. Если брать во внимание всё произошедшее, она справилась очень и очень неплохо. Выполнила поставленную задачу, достигла всего, чего хотела. Заполучила долгожданный дневник. Что в сравнении с крестражем значило какое-то похмелье и пара ночных кошмаров? Ерунда, она ещё легко отделалась. «Только вот… произошло ещё кое-что», — нехотя призналась самой себе Гермиона. Да, Риддл… разозлился, чего греха таить. Тут уж сомневаться не приходилось. Скорее даже, пришёл в ярость. Он узнал, что Гермиона солгала Хепзибе и сказала тётушке, что пошла на свидание не с ним, а с Абраксасом Малфоем – завидным женихом всея Лондона. Если предыдущая встреча в особняке ей о чём-то и поведала, так о том, что Риддлу совсем не понравилось взаимодействие Гермионы с Абраксасом. Ещё и Хоуки умудрилась подставить её по полной программе, полностью выложив ему выдуманную историю. Гермиона не сомневалась, что теперь он питал к ней исключительно неприязнь. С задачей заслужить немилость Тёмного Лорда удалось справиться на отлично. Разве что… Риддл испытывал далеко не одну только злость. Хотя, если подумать, разве этого мало? На Гермиону и без того столько всего свалилось. Надо же, умудриться заставить Тома Риддла в мгновение ока растерять к ней все тёплые чувства, оставляя за собой только ненависть и презрение. Но на этом неудачи не закончились. Гермиона не просто рассердила его, нет… Она ранила Тома Риддла до глубины души. Гермиона по самую рукоять вонзила лезвие в самую уязвимую и совсем незащищённую, скрытую глубоко внутри него слабость. Ведь получается как… Здесь она имела дело вовсе не с жестоким волшебником, мастером Тёмных искусств с горой опыта за плечами и предводителем огромной армии последователей, насчитывающих в своих рядах десятки, а то и сотни помеченных человек, готовых умереть за него, убивать ради него… Нет, в пятидесятых годах Гермиона противостояла совсем другому Тому Риддлу – пока ещё молодому, занимающему должность обычного – только на первый взгляд – помощника в подозрительном магазинчике. Разумеется, несколько близких «друзей» наверняка знали, кто он и что из себя представляет на самом деле, но влиятельным и вселяющим страх в каждое живое существо Тёмным Лордом Том Риддл пока не стал. Здесь он кардинально отличался от будущей версии самого себя. Риддл не обладал чистокровным происхождением. Богатство и роскошь были ему недоступны. Том Риддл не являлся частью сливок волшебного общества, не посещал торжественные вечера для важных персон и не тратил баснословные суммы денег на бесполезные картины, желая обратить на себя внимание какой-нибудь миловидной ведьмы. Будущий Тёмный Лорд отличался острым умом, верно, да и способностей ему не занимать, и хотя жизнь выходца из низшего класса он выбрал лишь на время, только в качестве прикрытия, именно она и олицетворяла его сущность, реалии сегодняшнего дня. Неважно, какими внешними данными или талантами он обладал, для всех Том Риддл находился далеко за пределами высшего круга, в котором вращалась Гермиона Смит. Теперь же он убедил себя, что того же самого суждения придерживалась и она, причём настолько, что даже решилась пойти на ложь и сказать тёте, что собиралась встретиться с другим человеком, гораздо более подходящим ей по статусу. Но ещё больше Гермиону беспокоило то, что ситуация с Риддлом никак не желала выходить из головы. Душу терзали переживания. Через несколько минут в комнату вернулась Хоуки. Домовуха принесла с собой чашку горячего чая и целый поднос с завтраком. Гермиона терпеливо наблюдала, как малышка добавила в согревающий напиток какое-то зелье, способное успокоить головную боль, и размешала всё небольшой ложкой. Оставалось только догадываться, какое действие возымеет целительный эликсир. — Прошу, госпожа Смит, — пискнула Хоуки, протягивая хозяйке напиток. — Спасибо, — поблагодарила Гермиона, осторожно взяв нагревшуюся чашку в руки. Она мирно потягивала чай, удивляясь, с какой скоростью подействовало зелье. Магия воистину невероятна. От головной боли не осталось и следа, позволяя ей немного расслабиться и обрести способность ясно мыслить. — Хоуки, — осторожно заговорила Гермиона, выдерживая спокойный, даже немного безучастный тон голоса, — скажи, как долго ты наблюдала за мной прошлой ночью? Домовуха выпрямила спину и вскинула голову, принимая защитную позицию. — Хоуки велели приглядывать за юной госпожой. Хоуки сделала, как просили, — предоставила расплывчатый ответ покорная домовуха. Чего ещё ожидать от послушного эльфа, смиренно выполняющего свои обязанности. — Что ж, ясно, — кивнула Гермиона, сделав небольшой глоток горячего чая. — Ох, Хоуки, дорогая, ты не станешь сильно возражать, если я любезно попрошу тебя принести мне немного молока? Хочу добавить пару капель в чай. Боюсь, сегодняшним утром мне без молока не обойтись. Возможно, оно хотя бы немного поможет приглушить горечь от зелья против головной боли. Хоуки поклонилась и без лишних слов исчезла из комнаты. Гермиона опустила чашку на столик, подхватила свалившуюся на пол сумку и во внутреннем кармане нащупала палочку. К моменту появления Хоуки она была в полной боевой готовности. — Ступефай. Полный молока маленький стеклянный кувшин выпал из онемевших пальцев домовухи и упал на то же самое место, где разбилась лампа Гермионы. Она не стала мешкать и поспешно убрала беспорядок, после чего полностью сосредоточилась на лишённом чувств эльфе. — Мне очень жаль, милая. Прости, что снова приходится вмешиваться в твои воспоминания, — шепнула Гермиона. Сердце сжималось от боли, но позволить Хоуки и дальше знать, что она выкрала дневник у подозрительного мальчика на побегушках, никак нельзя. — Это для твоего же блага, обещаю. Гермиона взяла Хоуки на руки и осторожно положила онемевшее тело эльфа на кровать. — Во всяком случае, уж лучше я покопаюсь в твоей голове, чем Риддл, — пробормотала она, вспоминая о другой временной линии и одной очень неприятной истории. Однажды Том Риддл обвинит Хоуки, ни в чём не повинного домашнего эльфа в случайном убийстве собственной хозяйки. Но сейчас они находились в иной реальности, и здесь диктовать правила будет Гермиона.

***

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Ничего из ряда вон выходящего не случилось. Хепзиба сдержала слово, и строго-настрого запретила племяннице покидать пределы поместья в одиночку. Что немного раздражало, но, как ни странно, Гермиона не сильно-то и возражала. Вина за наглую ложь камнем легла на сердце, поэтому она превратилась в послушную и прилежную девочку. Ходила вместе с Хепзибой по делам, за покупками, сопровождала тётушку во время чаепитий и обедов, в общем, смиренно следовала за названной родственницей везде, куда бы ей ни заблагорассудилось наведаться. Гермионе даже нравилась их ежедневная рутина. От тётушки она узнала много чего нового о жизненном укладе состоятельных волшебников. Хепзиба Смит как будто стала для Гермионы, никогда не знавшей родственников из числа волшебников, настоящей тётей-ведьмой. Кроме того, вечера, проведённые на балконе за чашкой чая или у камина с книгой в руках позволили Гермионе углубиться в размышления, сосредоточиться на… Продумывании дальнейших действий. Иными словами, разработке плана Б. Ночи напролёт Гермиона разбиралась с оставшимися делами, готовая в любой момент привести запасной план в действие. Во время очередного похода по магазинам она прикупила себе симпатичную сумочку, отделанную ишачьей кожей – отличный вариант, если не хочешь лишиться ценных вещей. Ближе к обеду Гермиона рассказала Хепзибе, что сейчас занимается поиском всевозможной информации о Хогвартсе и, конечно же, об их известном предке – Хельге Хаффлпафф, и для общего развития попросила тётушку провести небольшую экскурсию по хранилищу, содержащему в себе все её сокровища. Прекрасная возможность позволила Гермионе узнать, где Хепзиба скрывала надёжно спрятанную чашу Хаффлпафф и медальон Слизерина, и ночью того же дня она вышла на охоту, без проблем стащив волшебные вещицы из хранилища. Естественно, обезвредить Хоуки она тоже не забыла – от греха подальше. Гермиона никогда в жизни не забудет непревзойдённый талант домашних эльфов к шпионажу. Она выполнила идеальные копии – работать с медальоном Гермионе уже когда-то доводилось, поэтому особых усилий прилагать не потребовалось – и поместила дубликаты обратно в хранилище, наложив на фальшивые драгоценности охранные заклинания, выбранные Хепзибой для защиты. Дневник. Медальон. Чаша. Пока только один из трёх предметов являлся вместилищем для души, но сейчас все они мирно покоились в сумочке из ишачьей кожи, надёжно спрятанные в радующем глаз тайнике. План Б предполагал побег, но к нему следовало полностью подготовиться, вооружиться до зубов и припрятать в рукаве несколько козырей, чем на протяжении последних дней и занималась Гермиона. Головой она понимала, что рано или поздно замысел всё равно придётся приводить в действие, но маленькая часть её души по-прежнему надеялась, что претворять радикальный метод в жизнь не доведётся. План Б строился на отъезде из Лондона. В данной ситуации решение казалось Гермионе самым логичным, однако душу всё равно терзали сомнения. Как бы то ни было, Гермиона Смит всегда считала и называла себя искательницей приключений. Для неё вполне свойственно желание уехать и попробовать найти себя в другом месте, открыть для себя что-нибудь новое. Или, допустим, можно вернуться туда, где она когда-то жила – согласно выдуманной истории, конечно же. Покинь Гермиона страну, неожиданное отбытие вряд ли вызовет неуместные подозрения. Но оставить Лондон сейчас, после всего того, что случилось, и пустить здесь всё на самотёк… С той злополучной ночи прошло уже несколько дней, но она до сих пор не получила от Риддла ни единой весточки. Ни тебе нахальных сов с вздорным нравом, ни тайных посланий, оставленных на кровати. Совсем ничего. Гермиона тоже не делала попыток выйти на связь. Да и что бы она сказала? Она до сих пор не знала, как исправить сложившуюся ситуацию… и стоило ли вообще пытаться. Гермиона тяжело вздохнула. Уже добрых десять минут она смотрела на раскрытую перед собой книгу, но видела лишь нарисованные на потрёпанных листах звёздочки. Незамысловатые рисунки въелись в глаза, то и дело появляясь рядом с названием главы, между строчками и посреди текста. Гермиона решила на время признать своё поражение, ведь пока ей больше ничего не оставалось, и захлопнула книгу Тома Риддла. «Нет, свою книгу, — решительно поправила себя она. — Он же мне её подарил». Если говорить начистоту, такой фолиант она бы владельцу точно не вернула, даже если бы его одолжили на время. Читать «Историю Хогвартса» с дополнительными пометками и иллюстрациями от самого Тома Риддла Гермионе нравилось куда больше. Один раз она её уже прочла, и теперь заходила на второй круг, праздно прожигая пятницу – время успело перевалить за полдень, а она всё не останавливалась. Гермиона как раз дошла до главы, содержащей информацию о гостиных четырёх факультетов – остановилась она на параграфе, посвящённом Рейвенкло, страницы которого Риддл украсил рисунками маленьких звёздочек – но почувствовала, что пришло время сделать небольшой перерыв. Она опустила книгу на подлокотник и подняла утомлённые глаза. Вниманием тут же всецело завладела картина, располагающаяся над камином. Убийство – спасение. Маленькая девочка в белом платье, испачканном в грязи, хмурила брови, пытаясь совладать с магией… Доподлинно неизвестно, она ли являлась причиной гибели роз, или всё же нет – зависит от восприятия каждого человека, и тем не менее, малышка попала в круговорот, на веки застряв в пределах одной картины, написанной маслом. «Змея пыталась убить тебя или всё же спасти?» Хорошо знакомый Гермионе мягкий перезвон прервал ход её мыслей. О своём существовании внезапно напомнил дверной звонок. — Хоуки! — донёсся откуда-то из кухни голос Хепзибы, но домовуха уже успела появиться на пороге. Гермиона последовала прямиком за ней. — Проверь, пожалуйста, кто там! Гермиона замерла на пороге прихожей, одновременно ощущая и тревогу, и какое-то необычное утомление. Сердце пропустило удар. Натянутые до предела нервы горели. Она спешно поправила складки платья и положила его – нет, свою – книгу на кресло, спрятав «Историю Хогвартса» под подушкой. Не может быть. Неужели за дверью…? Хоуки поспешила впустить гостя, не преминув попутно одарить Гермиону подозрительным взглядом. Увиденное шокировало, наверное, даже больше, чем то, что Гермиона успела себе навоображать. Нет, за дверью стоял никакой не Том Риддл, а Абраксас Малфой собственной персоной… да ещё и с большим букетом роз в руках. Диких роз. — О, — ахнул Абраксас, с разрешения Хоуки ступив на порог. Он уставился на Гермиону удивлённым взглядом серых глаз, явно не ожидая увидеть её в прихожей ровно в момент своего прибытия. — Гермиона. Я… Привет. — Привет, — машинально повторила она. Гермиона пока ещё не успела оправиться от шока и прийти в себя. Друг от друга их отделяла лишь Хоуки. Неловкость, наполнившая помещение, ощущалась кожей. — Я доложу госпоже Смит, что прибыли вы, господин Малфой, — в конце концов, пискнула домовуха, и с тихим хлопком растворилась в воздухе. Гермиона и Абраксас остались стоять в прихожей в одиночестве. Гермиона, совершенно не готовая к встрече, попыталась быстро подобрать подходящие слова. Получилось как-то скомкано. — Я, эм, ну… Добро пожаловать ко мне домой. Она планировала исполнить элегантный реверанс, но в итоге получился невнятный кивок головой и нечто, похожее на кривой-косой поклон. Абраксас, будучи настоящим джентльменом, не стал отпускать никаких комментариев. — «Сад», — внезапно заговорил он. Гермиона проследила за любопытным взглядом и остановилась на масляной картине. Она уже и позабыла, что произведение искусства носило название «Сад». В мыслях Гермиона давно уже называла картину «Убийство – спасение». — Она отлично вписалась в интерьер. Теперь я не сомневаюсь, что ты заслужила победу и главный приз. — Благодарю, — ответила Гермиона. В помещении повисла тишина. Измазанная в грязи девочка заставляла розы – широко распространённого сорта, выведенного людьми – увядать и погибать. — Надо полагать, тётя… не рассказала тебе, что я собираюсь зайти? — Нет, — выпалила Гермиона. — Точно нет. Разве она…? Но не успела Гермиона закончить мысль, как в дверном проёме возникла Хепзиба. — Ах, дорогой Абраксас, добро пожаловать, — пропела она, причем в голосе не прозвучало ни намёка на удивление по поводу присутствия здесь молодого наследника Малфоев. Хепзиба обогнула комнату и поприветствовала гостя гораздо более приемлемым образом, нежели непутёвая племянница: как и подобает членам высшего общества, протянула руку, а Абраксас осторожно подхватил ладонь, прильнул губами к костяшкам пальцев и уважил хозяйку поместья элегантным поклоном. — Мисс Смит, сегодня вы прекрасны как никогда. Гермионе оставалось лишь вытаращить глаза, собрать всю волю в кулак и не завопить от негодования. — Ты пригласила к нам Абраксаса, — сквозь стиснутые зубы процедила она, старательно натягивая на лицо фальшивую улыбку. — А мне сказать забыла, — с нажимом добавила Гермиона. На кончике языка она ощущала ядовитую горечь, коей пропитались полные ехидства слова. — Он написал мне ещё вчера, и любезно осведомился, не стану ли я возражать против небольшого визита, — пролила свет на происходящее Хепзиба. — Причин для отказа я не увидела. Гермиона понятия не имела, каким образом следует реагировать. Хепзиба гордо улыбалась, словно бы только что подарила племяннице билет в счастливую жизнь. Теперь всё встало на свои места. Гермиона догадалась, почему Хепзиба упорно отговаривала её от голубого платья и просила остановить выбор на зелёном – и довольно нарядном. Поняла, почему тётушка поручила Хоуки уложить волосы племянницы в причёску с плетением. Сегодня утром она показалась Гермионе даже более настойчивой и участливой, чем обычно. — Вот оно что, — спокойно ответила она, полыхая от ярости внутри. — Приношу свои извинения, — вмешался Абраксас. — Мне не следовало… то есть… стоило обратиться к тебе напрямую, Гермиона. Я лишь… — Вздор, — запротестовала Хепзиба. — Вы, будучи учтивым джентльменом, совершили правильный поступок. Не забывайте, что владелицей поместья являюсь я. Вы проявили уважение и порядочность, спросив в первую очередь у меня, позволю ли я встрече с племянницей состояться. — Мне кажется, он ожидал, что ты всё же решишь спросить у меня, готова ли я увидеться, — пробормотала Гермиона. Выражение лица Абраксаса полностью подтверждало озвученное предположение, но заговаривать вслух всегда вежливый Малфой не рискнул. Хепзиба легкомысленно взмахнула рукой, как будто упрёки и надоедливое ворчание Гермионы представляли для неё всего лишь пустой звук. — Я хотела сделать тебе сюрприз! Боже мой, только посмотрите, какой чудесный букет принёс мистер Малфой. Очень… необычный и одновременно восхитительный. Но что за цветы вы выбрали? Абраксас, едва заметно смутившись, протянул букет Гермионе. На вопрос Хепзибы она успела ответить за него. — Розы, — пояснила Гермиона. — Дикие розы. — Прямиком из моих садов, — с долей гордости произнёс Абраксас. — Я дал домашнему эльфу поручение собрать самые красивые цветы, какие только можно отыскать в моих владениях, и составить из них самый лучший букет. — Ах, как мило с вашей стороны, — проворковала Хепзиба. Гермиона же благополучно пропустила обмен любезностями мимо ушей. Мозг принялся вовсю обрабатывать полученные сведения и пытаться собрать кусочки пазла воедино. Неужели Абраксас каким-то образом узнал о её небольшой стычке с Риддлом в садах? Или о том, что они обсуждали отличия диких роз, произрастающих на любых участках земли, от цветов, выведенных человеком? Возможно ли, что один из цветков в букете – тот самый бутон, который схватил и потянул на себя Риддл, едва не лишая куст своего детища? Гермиона взяла в руки розы, вдыхая аромат диких цветов, созданных самой природой. «Большинство женщин тает на глазах, ощутив в руках вес букета из дюжины роз. Но ты не кажешься мне одной из девушек, готовой ради цветов отдать всё, Гермиона». — Спасибо, — поблагодарила она. Абраксас улыбнулся и кивнул. — Хоуки, не найдёшь ли для них подходящую вазу? — Как скажете, госпожа. Домовуха растворилась в пространстве, заключив большой букет в объятия тонких рук. Абраксас бросил взгляд на Гермиону, затем перевёл внимание на Хепзибу, и в конечном итоге принял решение обратиться к пожилой ведьме: — Мадам, я хотел бы узнать, не сочтёте ли вы за грубость, если я проявлю немного дерзости и приглашу Гермиону составить мне компанию за прогулкой? Разумеется, только если она согласится. Ослепительная улыбка Абраксаса сражала наповал. Хепзиба, самый главный любитель поиграть на публику, задумчиво поджала губы. На лицо залегла маска сомнения, которая, к слову, продержалась всего пару секунд. — А почему бы и нет? Не вижу причин для отказа, — после небольшой паузы ответила Хепзиба. — Последние несколько дней Гермиона вела себя подобно ангелу… Более того, уверена, вам найдётся о чём поболтать. Только не задерживайтесь допоздна, хорошо? Соблюдайте меру. Гермиона с трудом подавила желание закатить глаза и застонать. — Как скажете, мадам, — заверил Абраксас и протянул Гермионе руку. — Я знаю отличный парк. Мы можем переместиться на место посредством аппарации, если ты не против. Гермиона одарила его самой приветливой улыбкой, какую только сумела изобразить. — Нет, вовсе нет, только позволь мне ненадолго задержаться и привести себя в надлежащий вид, — ответила она. — Конечно. Не торопись, пожалуйста. Повернувшись спиной к Малфою, Гермиона сверкнула глазами в сторону Хепзибы, на что пожилая ведьма ответила ей приторно-сладкой улыбкой. Она понятия не имела, какую игру затеяла названная тётушка, но навязчивое вмешательство в личные дела Гермиону совсем не радовало. Если план Б в конечном счёте увенчается успехом, сближение с Абраксасом не принесёт ей никакой выгоды. И уж тем более не пойдёт на пользу. «Только если ты случайно не решишь остаться, — откуда-то из дальних уголков сознания донёсся всё тот же тихий шёпот. — Если не сумеешь вернуть доверие Риддла… можешь попытать удачу с Малфоем». Гермиона вернулась в спальню и закрыла за собой дверь, сделала глубокий вдох и принялась приводить себя в порядок. Достала из шкафа тёплую накидку с глубокими карманами – как раз то, что нужно, если хочешь найти место для палочки и не продрогнуть до костей. Укутала шею в шарф, надела перчатки и дополнила образ шапкой из чёрной шерсти наилучшего качества. Гермиона уже собиралась спуститься вниз, но что-то остановило её. «Ладно, если уж мне придётся прибегнуть к крайним мерам, нужно как следует подготовиться и не оплошать». Гермиона позволила себе ненадолго задержаться у зеркала и побрызгать шею и запястья до неприличия дорогими духами. Сравнительно недавняя покупка. В духи добавлена крошечная капелька зелья, по своему составу напоминающего разновидность амортенции. Именно благодаря ей человек, вдыхающий запах парфюма, чувствует приятный для себя аромат – зелье подстраивается под нужды каждого. Накрасить губы Гермиона тоже не забыла, и решила остановить свой выбор на насыщенном вишнёво-красном цвете. Помада тоже обладала особыми свойствами: не размазывалась и, как не пытайся, благодаря специальным чарам совсем не стиралась. Как раз то, что нужно, потому что сегодня Гермиона ощущала в себе небывалую дерзость и уверенность в собственных силах. Она улыбнулась отражению в зеркале, и впервые оно не нашло, что противопоставить хозяйке. Гермиона спустилась в прихожую, где вели праздную беседу Абраксас и Хепзиба. Надо признать, у Малфоя куда лучше получилось завоевать симпатию и расположение пожилой ведьмы, чем у Риддла. По крайней мере, здесь, в странной альтернативной вселенной. Абраксас подал Гермионе руку. — Идём? — Да, пожалуй. — Гермиона повернула голову и улыбнулась Хепзибе, но намного приветливее и теплее, чем несколько минут назад. — Не переживай, тётушка, я скоро вернусь. — Желаю приятной прогулки. Держась под руку, пара вышла из дома. Прямо как в прошлый раз, во время небольшой экскурсии по поместью, когда Абраксас показывал Гермионе свои владения. Вот только сегодня она выбрала куда более удобную обувь. — Ты не станешь возражать против парной аппарации? — задал вопрос Малфой, выводя её на улицу. — Только если пообещаешь, что ненароком не расщепишь меня. Такой грубости я не потерплю, — подколола его Гермиона, не став упускать отличную возможность. — Уверяю тебя, в аппарации мне нет равных, — улыбнулся Абраксас. Гермиона кивнула, и через долю секунды перед глазами растворился привычный пейзаж. Сфокусировав взгляд и заметив знакомые очертания, она прикусила язык и каким-то чудом не успела ввернуть крепкое словцо. Увиденное ошеломило – да, ещё как. Но, погодите… а стоило ли вообще удивляться? — Гайд-парк, значит? — отрешённо произнесла она. Волшебников поприветствовал фонтан «Радости жизни» и всё те же до боли знакомые Гермионе статуи возлюбленных, что никогда не смогут заключить друг друга в объятия. Не осталось и воды, бурным потоком омывающей влюбленных. Фонтан стоял посреди площади безжизненным камнем. — Ты здесь раньше бывала? — осведомился Абраксас. — Должен признать, Гайд-парк – довольно приятное место. Осмелюсь сказать, что парк чересчур популярен среди маглов, но в зимнее время всё не настолько… — Скажи, что происходит? К чему это всё? Гермиона высвободила руку из его хватки и развернулась, сталкиваясь с Абраксасом лицом к лицу. Ей вдруг расхотелось играть роль милой и кокетливой ведьмы, и стало просто всё равно. То, что Малфой привёл её в тот же самый парк, где Гермиона попросила Риддла о встрече, уже едва ли походило на простое совпадение. — Почему ты решил обратиться ко мне – ах, простите, к моей тёте, если уж быть предельно точной – с просьбой о визите? Именно сейчас, ведь с той ночи, когда я покинула твой особняк с… странным и беспорядочным образом, прошло уже больше недели! И теперь ты привёл меня сюда! Из всех возможных мест твой выбор пал именно на Гайд-парк! Абраксас покраснел от смущения и бросил осторожный взгляд за плечо. Несколько проходящих мимо маглов неодобрительно покачали головой, с осуждением поглядывая на молодого человека и его обиженную спутницу. — Я… прости, мне очень жаль. Я не хотел медлить и собирался связаться с тобой ещё на следующий день, но… понимаешь, Том сказал… — Ах Том? И что сказал тебе Том? — насмешливо бросила Гермиона, не в силах остановить рвущийся наружу поток желчи. — Что ты в слезах убежала из особняка, потому что не сумела привести в порядок платье. Ты хотела лишь одного – уйти, скрыться от всех, и Том любезно согласился помочь тебе покинуть пределы поместья! Он рассказал, что ты ощущала стыд и смущение, и не желала ни видеть, ни тем более слышать других людей! — как на духу выпалил Абраксас. Глаза Гермионы округлились от удивления. — Вот, значит, какую версию событий предоставил тебе Том? — Да, верно, но. Понимаешь, я… Под конец фразы голос Абраксаса сорвался и совсем пропал, с виду он казался обеспокоенным и нервным. Точно такое же поведение с его стороны Гермиона наблюдала в присутствии Риддла. — Ты… что? — подтолкнула к продолжению разговора она, начиная терять оставшиеся крупицы терпения. — Я знаю, что ты покинула особняк в одиночестве, пройдя через главные ворота. Душу твою одолевало смятение, что-то сильно огорчило и напугало тебя. Я знаю, потому что они рассказали мне, — признался Абраксас. В ответ он получил лишь глупое хлопанье ресницами, поэтому вынужден был углубиться в объяснения. — Наше поместье очень старинное. Вся его территория связана между собой древней магией крови, отвечающей на зов наследников семьи Малфой. Картины, стены, камни и даже врата… на всё в особняке наложено особое заклинание, которое позволяет объектам собирать, хранить и при необходимости передавать информацию волшебникам, в чьих жилах течёт кровь Малфоев. Сюда же относятся и другие чистокровные, вступившие в брак с представителями нашей семьи. Механизмы работы заклинания сами по себе довольно сложные. «Осталось ещё что-то, что Риддл не сумел бы у тебя отобрать, даже если бы захотел», — пронеслось в голове у Гермионы. — Что ж… раз уж ты знал, что я убежала из поместья в смятении, почему тогда… Почему не вышел на связь раньше? Всего на мгновение взгляд Абраксаса остановился на глазах Гермионы, но он не выдержал и уставился на ноги. — Я посчитал, что тебе захочется побыть в одиночестве, понадобится немного времени, чтобы собраться с мыслями. Особенно после всего, что произошло. Ложь в её чистом проявлении. Пускай Гермиона поймала взгляд его глаз всего на какую-то жалкую секунду, ей хватило и её. Она сразу поняла, что Малфой балансировал на грани лжи. Более того – вполне осознанно. Поверхностных знаний в области Легилименции Гермионе оказалось достаточно. Повадки человека способны рассказать о многом. — Скажи, ты часто поступаешь так, как велит тебе Том? — без тени эмоций бросила Гермиона. — Или тебе приходится плясать под его дудку только под угрозами? Взгляд Абраксаса в мгновение ока метнулся к лицу Гермионы. Его растерянный вид играл на нервах, потому что напоминал ей о Драко и его поведении в такие моменты. Они почти ничем друг от друга не отличались. — Прошу прощения? — изумился он. — А что, разве я ошибаюсь? Сначала он заставил тебя не разговаривать со мной, верно? После ночи в поместье. А теперь, спустя почти неделю, он сказал тебе объявиться и выяснить, как я поживаю. Разнюхать информацию, узнать, осталась ли я у тётушки. Бьюсь об заклад, именно Том надоумил тебя подарить мне букет из диких роз, верно говорю? И в довершение всего привести в Гайд-парк? Обычно бледное лицо Абраксаса сделалось ярко-красным, но Гермиона предполагала, что вспыхнул он не столько от злости, сколько от смущения и стыда. — Уверяю тебя, Гермиона, я действовал не по указке Тома! — вспылил Малфой. Она по глазам видела, что Абраксас говорил правду. — Я хотел написать тебе, и… Верно, совсем недавно у нас с Томом состоялась встреча, на ней присутствовали и другие молодые люди. Да, имел место и разговор о прошлой ночи, но, к твоему сведению, Том, как и остальные, не указывал мне, что делать. Но да, да – он согласился, что навестить тебя станет уместным с моей стороны жестом, своеобразным проявлением добрых намерений. Сейчас как раз наступило подходящее время… На Гермиону внезапно снизошло озарение. О, а Риддл-то, Риддл… Хорош, как и всегда. А что, разве нет? Конечно! Столь ценным и состоятельным последователям, как тот же Абраксас Малфой, ему совсем необязательно навязывать свои желания силой. Естественно, он вполне способен держать в ежовых рукавицах даже самые важные фигуры на доске, но пока что прибегать к подобным методам Риддлу и вовсе не нужно. На чистокровных волшебников высокого статуса намного проще воздействовать ненавязчиво, подталкивать к определённым действиям исподтишка, плавно. «Думаю, тебе всё же стоит послать ей весточку, Абраксас. С тех пор прошло немало времени, уверен, она уже давно остыла…» «Сделать что-нибудь приятное тоже не будет лишним, верно? Она не раз упоминала о розах, растущих в твоих садах. Диких розах. Возле бассейна как раз раскинулся целый куст. Уверен, ты помнишь…» «Зимой в Гайд-парке царит приятная атмосфера. Прекрасное место для встреч, а здешние красоты способствуют быстрому примирению…» — Кроме того, — продолжил Абраксас, выравнивая спину и возвращая прежнюю стать. — Я и сам посчитал, что нам не помешает поговорить. До меня дошли слухи, что мы, ты и я, провели время вместе… Волшебный Лондон обожает водить сплетни, а в гущу самых скандальных событий чаще всего оказываюсь втянут именно я. Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чём речь. Я рассудил, что заслуживаю знать подробности собственной личной жизни, или ты, быть может, считаешь иначе? Теперь наступила очередь Гермионы смущённо отводить взгляд. — Я… прости, — пролепетала она. — Кое-кто перевернул ситуацию с ног на голову и сделал неверное предположение. Я пыталась исправить положение, но, как видишь… Гермиона позволила себе драматично прерваться на полуслове, потому что иного выхода не оставалось. Она точно не знала, какой информацией располагал Малфой, и боялась, что сболтнёт лишнего. Если Риддл не стал рассказывать ему о свидании и выдуманной Гермионой фальшивой истории, где Абраксас выступил в качестве прикрытия, то она точно не станет его просвещать. Для полноты картины только проблем с Малфоем ей сейчас не хватало. — Всё в порядке, — заверил Абраксас. — Для меня подобное в порядке вещей, на самом-то деле. Мне из раза в раз приписывают скандальные романы и интрижки, наверное, чуть ли не со всеми лондонскими барышнями, имеющими дурную репутацию. «Ведьмин досуг» любит писать обо мне в дурном ключе. Происки журналистов порой сводят с ума. — Вот, получается, кто я? — задала вопрос Гермиона. — Лондонская барышня, имеющая скандальную репутацию? — Нет, пока ещё нет, — усмехнулся Абраксас. — Но, осмелюсь предположить, ты на правильном пути. А если тебя заметят со мной, то пиши пропало. На губах Малфоя заиграла хитрая ухмылка. Гермиона едва-едва подавила непреодолимое желание закатить глаза. — Понятно. Что ж, спасибо тебе, Абраксас, за содержательный разговор, — спокойным тоном произнесла Гермиона. — Желаю хорошего вечера. На прощание она сделала реверанс, куда более изящный, чем на пороге прихожей, и развернулась с намерением убраться отсюда. — Что? Погоди! Куда ты… Она растворилась в воздухе раньше, чем Малфой успел договорить. Гермиона понимала, что Абраксас не заслуживал к себе подобного отношения, но его чувства – последнее, что её сейчас волновало. Внутри клокотала лишь жгучая ярость. Она очутилась на задворках Лютного переулка, натянула на голову капюшон и, ведомая злостью и бесстрашием, устремилась прямиком к лавке «Боргин и Бёркс». В магазин Гермиона вошла с поднятой палочкой. Сказать, что неожиданный визит удивил мистера Бёрка – значит не сказать ничего. Гермиона вихрем ворвалась в лавку, едва не снося на своём пути мягко позвякивающий в тишине помещения дверной звонок, и сбросила с головы капюшон. — Мисс Смит, — заговорил мистер Бёрк. Кустистые брови взлетели вверх, но из соображений вежливости лицо его не выдавало никаких эмоций. — Чем могу вам… — Том сегодня работает? — оборвала его на полуслове Гермиона. Губы растянулись в небольшой улыбке. Владелец лавки покосился на палочку в её руке, но спустя мгновение снова перевёл внимание на гостью. — Нет, — с подозрением в голосе сообщил он. — Его смена только что закончилась… Гермионе оставалось только уставиться на мужчину перед собой пристальным взглядом. Карактак Бёрк не лгал, но верить ему совсем не хотелось. Гермиона сделала несколько осторожных шагов по направлению к зеркалу, предназначенному для проявления врагов. Оно осталось стоять на том же самом месте, на той же серебряной подставке. Ничего. На поверхности не отражалось никаких туманных силуэтов, знаменующих появление врага. Риддл покинул рабочее место. — Что ж, ничего не поделаешь, — отрезала Гермиона. Она сунула палочку обратно в карман и снова скрыла лицо под капюшоном. — Приятного вам вечера, сэр. Ответа она дожидаться не стала. Все запасы терпения на сегодня иссякли. Гермиона пулей вылетела из магазина и понеслась вперёд, огибая ведьм и прочих сомнительных существ, каждое из которых расступалось перед ней. Злость опаляла внутренности, гнев пеленой застилал глаза. Да кем вообще Риддл себя возомнил? Отправил Абраксаса прямиком к ней домой, убедил обратиться не напрямую к Гермионе, а сразу к тёте, чтоб уж наверняка. С помощью Малфоя, заглянувшего к ним в гости, он бы сумел узнать, что за мысли одолевали Гермиону, убедиться, что она до сих пор не покинула свою обитель. Но суть в другом… Риддл как никто знал, что Абраксас Малфой – тот самый волшебник, которого рядом со своей племянницей желала видеть Хепзиба Смит. Но он не стал останавливаться и вынудил одного из своих последователей нагрянуть к ней с букетом диких роз! На что Риддл хотел намекнуть, что пытался ей сказать? Такой человек, как Абраксас, ни в жизни не стал бы просить эльфа собрать букет из садовых цветов, правда ведь? Разумеется, нет, он бы придумал что-нибудь поприличнее, подарил бы что-то более солидное и приемлемое. Здесь точно Риддл постарался, Малфой не пошёл бы на подобное… В какую игру он играл? Что за хитрую уловку придумал? «Роза пахнет розой…» Он лишь издевался над ней. Риддл пытался вывести её из себя, но Гермиона не из тех, кто позволит водить себя за нос. Она завернула за угол, едва не сшибая на своём пути очередную ведьму. Гермиона дошла до края Лютного переулка – вверх по улице виднелся Аконитовый переулок, чуть левее – бар «Чаша дьявола» – как вдруг он окликнул её. — Не меня ищешь? Гермиона обернулась – медленно, сжимая руки в кулаки. Позади стоял Риддл, одетый всё в тот же чёрный костюм и мантию с капюшоном, натянутым на голову. Если бы не бледная кожа, выбивающаяся из общего ряда, он бы с лёгкостью растворился в тени улицы. Риддл прислонился к старому кирпичному зданию, блестяще справляясь с задачей всем своим видом напоминать какой-нибудь идеальный манекен, и плевать на мрачный пейзаж вокруг. Раздражало. Гермиона спрятала сердитый взгляд за полной ехидства ухмылочкой. — Да, вообще-то, да. Тебя, — бросила она. — По пятницам я заканчиваю в восемь, — оповестил Риддл. — Мой личный преследователь, — добавил он, улыбаясь уголками губ. Гермиона двинулась к нему, глаза метали молнии. — По-твоему, я здесь преследователь? Я? — проворчала она. — Может, это ты сейчас направлялся прямиком в Гайд-парк, а? Хм, кто знает… Я как-то слышала, что зимой там очень мило. И ночью тоже. — Понятия не имею, на что ты намекаешь, — плавным, как шёлк, голосом отмахнулся Риддл. — Абраксас? Серьёзно? — воскликнула Гермиона. — Неужели побоялся прийти и поговорить со мной лично, с глазу на глаз? Я знаю, что на моём пороге он появился только из-за тебя. И не смей отрицать. Взгляд Риддла помрачнел. Губы, украшенные насмешливой ухмылкой, превратились в тонкую линию. — У меня сложилось впечатление, что ничто в мире не способно обрадовать тебя больше, чем возможность провести время с Абраксасом Малфоем,— процедил он. — Неужели не удружил? — Ты ведь прекрасно понимаешь, что произошло, — вспыхнула Гермиона. — Знаешь, что я… что у меня не осталось выбора, кроме как пойти на ложь. Ты не понимаешь, моя тётя, она… — О, поверь, я всё прекрасно понимаю. Ледяной голос резал не хуже лезвия. Сквозь пустую маску не пробивалось ни единой лишней эмоции, а бездонные глаза тем временем безбожно затягивали в свои пучины. Злость Гермионы на секунду притихла, сжимаясь под давлением мимолётного страха. — Я не знала, как… Не знала, что делать, как поступить, и… — Лучше начать сразу с правды, — прошипел Риддл. Гермиона набрала в лёгкие побольше воздуха и как на духу выпалила: — Ладно, ладно, — сдалась она, — возможно, ты и прав. Не стоило говорить тётушке, что я отправилась на встречу с Абраксасом. Я поступила неправильно. Но Хепзиба вела себя не лучше. Не ей говорить, с кем мне можно общаться, а с кем – нет. А она ясно дала понять, что мне не следует водиться с парнями, работающими в Лютном переулке. Как видишь, у меня не осталось выбора, кроме как схитрить. Неужели мой поступок тебя настолько оскорбил? Я не имела в виду ничего плохого. Я лишь сказала тёте, что собираюсь встретиться с другим человеком, чтобы без лишней головной боли увидеться с тем, с кем я на самом деле хотела провести время. Гермиона до конца не понимала, что за слова срывались с её языка, пока не закончила мысль. Какая разница, всё равно она лгала. Говорила лишь то, что должна… верно ведь? — Ясно, — пробормотал Риддл. Тон его голоса до сих пор оставался сухим и неприветливым, но теперь в нём проскользнули ещё и нотки любопытства. — Предположим, но почему кто-то вроде Гермионы Смит предпочёл меня куда более заманчивому варианту в лице Абраксаса Малфоя? — Том, ты что, напрашиваешься на комплименты? — хмыкнула Гермиона. — Нет, — отчеканил он. — Я лишь стремлюсь добраться до правды… И я всегда узнаю то, что хочу, Гермиона. Я не сомневаюсь, что ты что-то скрываешь. Она не позволила будоражащим кровь словам поселить в душе страх, и лишь издала ироничный смешок. — Уж кто бы говорил! — воскликнула Гермиона. Пронзительный возглас заставил ведьму, по её вине едва не поцеловавшую носом пол, поёжиться и отступить от странной парочки подальше. — Только взгляни на себя: молодой, высокий, талантливый, сильный и до безобразия привлекательный! Только не говори мне, что после школы не нашёл ничего лучше, чем подработку в какой-то сомнительной лавке! Нет, и не вздумай переубеждать меня в обратном, потому что ты сам выбрал своё место. Но почему, Том? — Гермиона выжидающе замолчала, прожигая его пристальным взглядом. — Думаю, что скрываешь здесь что-то именно ты. Если обвинение и задело Риддла, то виду он не подал. — До безобразия привлекательный, значит? — протянул он. — Поэтому ты бросилась мне на шею в моей же квартире? Или всё же потому, что тебе и в самом деле настолько нравятся книги? Гермиона кожей чувствовала, в какое алое нечто превратилось её лицо. — Ты считаешь себя таким… таким обворожительным, да? Остроумным и вдобавок ко всему ещё и хитрым? — И сильным тоже. Запомни, — добавил Риддл. Гермиона усилием воли подавила стремление зарычать от отчаяния. — Ох, в самом деле? Боюсь, у меня для тебя плохие новости, Том. Гермиона сделала несколько шагов в его сторону, подгоняемая гневом, смятением и чем-то ещё, неприятно жгущим грудную клетку. За каждым её движением наблюдали два холодных расчётливых глаза. — Ты считаешь себя хитрым, но я хитрее. Думаешь, что сильный, но я сильнее. Гермиона всё приближалась и приближалась, но Риддл не сдвинулся ни на сантиметр. Но она-то видела, как напряглись его мышцы – словно у змеи, готовой броситься в нападение. Она остановилась в паре сантиметров от него, заглядывая в тёмные глаза, похожие на чёрные дыры. Гермионе стало интересно, ощущал ли Риддл запах её духов. — Ты считаешь себя быстрым, но… я быстрее. В воздухе застыл момент тишины, равный одному удару сердца. Двое смотрели друг другу в глаза. Спокойные и недвижимые, лишённые возможности сделать вдох. Палочки взмыли вверх практически одновременно. Пространство вокруг затрещало от раскатов волшебной энергии.