Почему все так сложно?

…так кто ж ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Гёте. «Фауст»

Робин отчаянно бился с коробками, когда Мэйси проходила рядом. Вся такая же задумчивая она даже не заметила громких звуков падения инструмента в коробках, пока не оказалась от непосредственного источника звука в нескольких метрах. Андервуд держал в руках картонный ящик, в зубах он держал отвёртку, а на полу беспорядочной грудой электроники и приборов лежало наполнение второй коробки, упавшей на пол: сканер, набор гаечных ключей, винты, заклебки, провода, датчики, пластиковые, титановые и стальные части чего угодно, и так далее. Парень раздражённо глядел на инвентарь на полу и пытался не уронить и вторую коробку. Хальберт поспешила на помощь. Она перевернула коробку назад, закидала туда инструмент, выхватила отвёртку из зубов Робина и положила ее к остальным вещам. Подняв средний груз, девушка последовала за парнем. — Спасибо, — послышалось впереди тяжёлое дыхание вперемешку с мальчишечьим голосом. Робин на секундочку повернул голову назад, дабы встретиться с Мэйси глазами, а потом, чуть не уронив коробку снова, поспешил отвернуться. — Не за что, — ответила девушка. — А для чего все это тебе? Ава вроде говорила, что там лишь небольшая неполадка с термопрошивкой и шасси смазать нужно. Робин весело рассмеялся, — без хрипоты и одышки кстати — подбрасывая немного коробку, дабы удобно перехватить. Инструменты внутри шумно звякнули и словно мыши, снова затихли. — Да, всё именно так, но скоро у нас будет схватка и я решил немного улучшить ваши доспехи. Они, на мой взгляд, устарели, — ответил парень, поровнявшись с Мэй. — Я хочу немного прокачать их с помощью новых разработок, которые увидел на выездной экскурсии недавно. А также поставлю пару датчиков для новых нексо-сил и термоустановку, чтоб не мёрзнуть и не потеть. — Воу! — восхищённо воскликнула Мэйси, улыбаясь Андервуду. — Мне уже нравится! Звучит отпадно. — Я рад, — ухмыльнулся парень. Они шли по коридору, а потом завернули за угол, где была дверь в кухню, главный зал, мостик и тренировочный центр. Из последнего звучали звуки каких-то то ли падений, то ли стука. Борьба — вот подходящее слово. Несколько приглушенных голосов были слышны за дверьми зала. Робин, ни разу не смущаясь, зашёл внутрь, оставляя Мэйси идти за ним. Хальберт оглянулась: посреди тренировочной — переделаной на какой-то светлый склад с окнами и балками, стальными перекрытиями, которые на памяти принцессы в таких местах вечно уходили куда-то в бездну высокого потолка — стоял спиной Клэй, а рядом бродил голографический маг и что то старательно толковал. Мэйси, вспомнив последние происшествия, отвела взгляд карих глаз, направляясь к Робину. Тот уже успел собрать какие-то детали в коробку. Когда девушка подошла, он жестом указал поставить груз на пол и помочь с кое-каким делом, требующим аккуратные руки девушки. Присев на корточки рядом с парнем, Мэй начала под его чётким руководством разбирать сеть маленьких и очень-очень тонких проводков. Сзади послышались короткие переговоры и какой-то гул будто электрики. Но он быстро затухал. А потом снова доносился со спины. Затем синтезированный голос Мерлока начал снова что-то рассказывать. До слуха доносились короткие вопросы Мурингтона: «Что дальше…?», «А как…?», «А что, если…?», «А в случае, если…?», «Каким образом…?» и так далее. Прозрачные синие всполохи отражалось на бетонных стенах склада. Мэйси не могла сосредоточиться, постоянно косясь взглядом в сторону теней ее друга. Она хотела посмотреть… одним глазком. Робин прикоснулся к ее пальцам, вырывая из пучины дум. Мэй обернулась к нему, непонимающе заглядывая в глаза: — Что? — Отвлекаешься, — ухмыльнулся он. — Хочешь посмотреть? — Хальберт подозревала, что произнесённые слова были вопросительного характера, несмотря на утвердительную интонацию, но промолчала относительно этого. — Угу, — тихо согласилась она. Робин хмыкнул и забрал из рук Мэй устройство, продолжая разбирать провода. Хальберт обернулась назад и увидела: везде кружила энергия. Причем буквально. Мурингтон стоял посреди липового склада. Низко опустив шею и голову вниз, он растопырил руки немного в боки и раскрыл ладони. Вокруг его ног извивались яркие завитки и линии. От тела рыцаря как будто исходил свет, затемняя всё остальное. Голлограммы сами начали меняться, освещение появилось лишь сверху, в то время, как за окном потухало в холодном воске неба солнце. Над присутствующими в помещении начали летать какие-то лёгенькие то ли сгустки, то ли скопления мягкой и спокойной сейчас магии. Они падали на землю, как самые легкие перышка колибри: неспеша и размеренно. Кружили вокруг, веяли пух, разрезали темень помещения прекрасным свечением. К разглядыванию причудливого действа присоединился и Робин, наконец разобрав провода. Вместе они смотрели, как неоновые всполохи и орнаменты вьются по полу, ногам, руках… Шрами от молний до сих пор можна было различить под беловатым свечением магии. Лёгкий ветер откуда не возмись начал обдувать всех вокруг. Мерлок с удовлетворением морщил глаза, в голографических радужках с тенью старости внутри кружила радость и искренняя гордость. Так продолжалось минут пять — и тут всё прекратилось. Комнату на доли секунд озарил ярчайший свет, Робин и Мэйси вынуждены были в срочном порядке зажмурить глаза и прикрыть их руками. Было не больно, но малоприятно. Послышался тяжелый выдох Клэя, как он осел на одно колено и хрипло, тихо заскулил. Вновь обернувшысь назад, отойдя от всплеска света, Робин и Мэйси увидели, как Мерлок уже с озабоченностью и переживанием наклонился к скрюченному на полу от боли племяннику. Тот держался за руку, зажмурив глаза. Сквозь судороги и одышку, сквозь удивление и стыд он поднял взгляд — разгоряченный и живой. С помощью дяди он поднялся, треся рукой от спазмов. Мерлок непонимающе вытаращился глазами на лицо парня, осматривая его еще раз с ног до головы, но ничего так и не замечая. Увидев это, Клэй умерил свою непонятную энергичность, отводя глаза, чтобы поправить рукава. Он поспешил объясняться: — Это заклинание было на успокоение собственного энергетического фона, да? Ну вот, я думаю, что в моем случае он очень нестабилен. Старший маг моргнул, а потом, наконец, очнулся. — Думаю, ты прав. Это можно изменить. Отдохни сегодня чуток, а завтра приходи. Я знаю один способ успокоения внутренней магии. И исчез, распавшись на пиксели. Клэй секунду стоял, всё еще думая и сжимая запястье. А потом обернулся к своим друзьям, которых только что немного ослепил. Он попытался улыбнуться, почесал затылок, неловко смотря по очереди на обоих. — Простите, я не хотел. А Мэйси в ступоре. Она ведь не ожидала… ну то есть она надеялась на то, что Клэй вернет себе марку бравого рыцаря, хорошего друга и воспитанного парня, но после того, как расправится с внутренними демонами. Принцесса ожидала, что для этого понадобится время и разговоры. Ожидала, что должна будет подойти к нему и поговорить. Обдумать, обсудить всё, что было нужно обдумать и обсудить еще раньше, до того, как всё это случилось. А здесь он сам, улыбается им, разговаривает, извиняется. Сам делает шаг вперёд. И Мэйси правда не ожидала. — Помочь? — спрашивает Мурингтон, указывая на коробку подле Робина. Подросток только хмыкает, закидывает остальную электронику внутрь и кивает на пару других, тех, что стоят около стены немного дальше. Он кивает, отводит взгляд и спешит забрать нужный груз. Робин ткнул остолбеневшую девушку под ребра, поднял свою коробку. Хальберт поднялась, последовав за Андервудом, смотря, как Клэй несёт сразу две коробки, полные каких-то проводов и деталей. Рыцарь смотрит на дрожащие, уже уставшие от перетаскивания коробок за сегодня руки подростка, и кивает Робину, чтобы тот не мучился, а переложил груз ему. Тот немного приостановил шаг, покорно затащил третий ящик наверх, к другим, и отряхнул руки. Клэй не поморщился, перехватил груз левой, пока правая придерживала картонную «башню». Мэйси поравнялась с парнями, ставая рядом с Робином. — А вы не знаете, остальные снаружи или где-то внутри? — спрашивает бодро, но нейтрально. В общем-то своим обычным тоном. Мэй чувствует, как норовит растянуться на губах улыбка, но сдерживается, кусая губу. Робин же более нейтрально относился к смене настроения капитана, наверное, либо уже пообщавшись с ним, либо просто тихо радуясь. Во всяком случае, Андервуд всегда был довольно необычным и переменчивым. Дай Бог прожить один день без новости о том, что парень либо снова ураган, либо тихий покладистый задрот, либо второй Пифагор, ищущий смысл в немытой от йогурта ложке. Да, от недосыпа чертики в его головке с пшеничными волосами порой могли развести такой цирк, что дю Солей отдыхает. Но парень был действительно гениален. — Да, видел ребят снаружи. Вроде еще Аксель пирог из духовой печи вытаскивать ушёл, но, думаю, он уже тоже вместе с другими, — отвечает он, первым подбегает к двери, чтобы активировать ее для Клэя, загруженного коробками. — Спасибо. Мэйси входить не хочет, ждёт пока Мурингтон сгрузит всё в гараже Робина, пока подросток попросит еще какой-то помощи. Вскоре она и правда дождалась прихода Клэя, сидя в коридоре на полу. Рыцарь удивленно смотрит на нее, когда выходит из гаража. — Мэйси? — подходит ближе, присаживаясь на корточки рядом с принцессой. А та всё поверить не может. — Всё в порядке? Хальберт как будто из тумана выплывает. Голос экс-капитана будит ее от странной задумчивости лучше, чем кто-либо. — Да, всё хорошо. Повисает неловкое молчание. Клэй опускает глаза, закусывая губу, а Мэйси просто ждёт того, что будет дальше. — Мэй… — тихо окликает он ее так, как никогда: по-отцовски нежно и аккуратно. Будто пытается утешить после особо неудачного дня в школе дочку, — ты простишь меня? В его глазах плескались надежда, искренность и блеск боли. Он ждал ответа, даже не моргая, не смея улыбаться от того, что вот, он может снова говорить со своей подругой, с той, которая всегда умела поддержать. Улыбаться, потому что он сумел сделать первый шаг навстречу настолько легко, что не сомневается во втором, а остальные уже не за горами. А Мэйси молчала. У нее так быстро отобрало речь, что она лишь могла сидеть и удивленно моргать на Клэя. С такими темпами скоро они смогут возобновить работу в команде и все станет хорошо. От задумчивости ее снова отдёрнули чужие пальцы, которые мягко легли на плечё. — Ты слышишь? Пожалуйста, прости… А потом на лице принцессы расцветает улыбка: мягкая, добрая. Она кладет свою ладонь поверх руки Клэя, сжимает совсем по-родному. И они оба знают: это любовь, искренняя обоюдная любовь между ними. Настолько чистая и близкая, что оба знают: могут доверить друг другу Вселенную. Она знакома с ним уже больше пятнадцати лет, знает многие вещи даже из ряда тех, что не знает сам Клэй. Например: Мурингтон любит кусать губы и теребить цепочку из черного золота на шее; может смотреть временами совсем пустым взглядом, когда сосредотачивается на деле, и тогда синие глаза такие холодные, безжизненные, но до черта красивые, глубокие, как ущелья ледяных разломов на Эвересте. Она и пинки под зад получала, и такие слова, которых только в словаре мата найти можно, и обещания больше не читать книги до четырёх утра, которые никто выполнять не собирался. Девушка знает многое. В свою очередь Клэй, как капитан их команды, должен — нет, обязан — был знать всё о своих подопечных. И Мэйси — не исключение. Примером того может стать даже старая их история, которую вспоминают лишь они вдвоём и лишь под ящик сидра. Потому что без атмосферы не вспомнишь, как в последние дни зачётов перед концом года Клэй бегал для нее в библиотеку в четыре утра, разбудил работников, потом Мэрлока, пол-общежития, а затем только принёс нужный ей материал. А потом еще неделю ловил пристальные недовольные взгляды жителей студгородка, пока Мэйси тихо хихикала, шепчя ему, что материалы ей не пригодились. Но Клэй недоволен не был, а наоборот — радовался тому, что здал экзамены по информации, услышанной, пока записывал данные в тетрадь, на «отлично». Но оба знали, что ничем большим им не стать. Любовь для них — другое чувство. Они близки, но не настолько, чтобы знать, какие у друг друга губы. Им это не нужно. — Я прощаю, — и притягивает в объятиях ближе. Клэй немного валится из-за неудобной позы, мнется, а потом аккуратно обнимает девичье тело в ответ. Они сидят долго. Мурингтон устроился удобней, обнял девушку и уткнулся в строго заплетённые волосы носом. Хальберт льнула ближе, счасливая, что лед оттаял, что скоро вся команда вернётся в нормальный строй. Они сидели в коридоре около стены, говорили на какие-то далёкие от всего дерьма темы, смеялись и наслаждались тем, что лампы работали плохо, и можно тихо посидеть в темноте, не боясь того, что тебя кто-то увидит. — Я скучал, — раздается в коридоре поверх тишины голос Клэя. И в нем столько печали и в то же время счастья, что Хальберт невольно вздрагивает. Девушка разворачивается в объятиях лицом к Мурингтону, заглядывая прямо в глаза. — Мы тоже. Все мы. Клэй хмыкает, невидимо кивает. — Мне так жаль, что вы стали свидетелями… моего срыва. Я хочу извиниться перед всеми. И перед Джестро тоже. — Так вот, для чего ты спрашивал, где остальные, — улыбается она, сверкая глазами. — Да, ты извинишься. Обязательно сделаешь это. Как раз за всё — и за побег, и за проделки на лугу, и перед шутом, и за то, что пропускаешь пирог Акселя. Клэй смеётся. Искренне, в меру громко, но так задорно и заразно, что улыбка Мэйси по-неволе стает всё шире. — Но, Мэй… — он вдруг перестаёт смеяться, доверчиво смотря в глаза, сжимая губы в линию, — я хочу попросить тебя… Девушка внимательно слушает, концентрируется на словах так, как делала всегда на лекциях — быстро и эффективно. — Я еще не до конца умею управлять своей силой. Мы с Мерлоком попытаемся улучшить мои способности к самообладанию, но это требует времени. У нас его нет, и поэтому я умоляю тебя, слышишь? — переспросил тот, и так видя, что собеседница вся во внимании. — Останови меня в случае чего. Любым способом. Мэйси вдруг сняла маску сосредоточенности, отпрянула назад, скидывая руки со своих плеч. — Что ты такое говоришь? Конечно, всё будет хорошо. Ты же на том лугу так прекрасно с ними расправился, а теперь… — она задыхалась словами, остервенело матая головой, — что поменялось, Клэй? Он скорбно вздохнул, отвёл взгляд и поёжился. — Ты всего не знаешь, Мэй. Не знаешь, что творилось у меня в голове. А там, поверь, всё было очень плачевно, — Клэй откинулся головой назад, снова кусая губы. Мэйси ожидала. Ожидала, пока рыцарь наберётся смелости, чтобы убить дракона, который препятствует их общению, их взаимопониманию и балансу. Потому что она — принцесса, а он — рыцарь; их проблемы — один большой острозубый дракон. — Ты ведь помнишь, что во времена, когда Облако Монстракса обернуло меня в камень, я чувствовал только гнев? Так вот… примерно то же самое меня преследует и сейчас. Мной управляет только желание уничтожить, и я не знаю как, но смог тогда остановиться. Клэй вздохнул, тяжело опуская веки. — Моя мать, она шепчет мне, она преследует меня, заставляет смотреть на мир иначе, с ненавистью, — он снова открывает глаза — уставшие, замучаные. — Вот только я никак не могу понять: почему? В битве против церберов она всё говорила мне, чтобы я прикончил их, чтобы показал свою силу. Но для чего? Она же на их стороне. Какая выгода ей с того, что я разгромлю армию Монстракса? Девушка тяжело вздохнула: ей ненравился этот разговор. Он заводил ее в тупик, не давал объяснений, а лишь прибавлял новых вопросов. «Почему?» — на этот вопрос непроч и она получить ответ. Хальберт, не отводя взгляд, поднесла руку и прочесала длинными пальцами каштановые волосы на виске. Она скорбно поджала губы, потому что тоже даже не подозревала о том, каков на самом деле ответ. Наконец, вновь упав в широкие объятия, она тихо сказала: — Ты справишься. Не появились еще те проблемы на Земле, которые ты бы не осилил, слышал? У тебя получится, — и невесомо, почти незаметно коснулась губами его лба. Клэй удивлённо замер, смотря принцессе в глаза. Эта девушка так сильна, хоть и говорят, что принцессы ничтожные, слабые, расфуфыренные создания без представления о жёстких реалиях жизни. А оно вон как, совсем по-другому бывает. Парень легко улыбнулся, кивнул и встал, подавая руку девушке. — Пошле, а то Аксель и правда разгневается. Она с удовольствием приняла руку и тут же взлетела вверх, оказавшись в крепкой хватке рыцаря. — Спасибо, — сказал Клэй, отпустил принцессу, а потом зашагал по коридору вперёд. «Это моя работа», — подумала Мэйси и побежала за парнем. *** Пирог получился мягким, немного припечённым, с приятной хрустящей корочкой по бокам. Выпечка была с вишней, по рецепту миссис Монтэстам*, с прекрасным вкусом, в меру сладкая. Пирог был достаточно большой, чтобы хватило на всю компанию. Под тёплым солнцем на покрывале сидел Аарон, Ава, Аксель, Джестро и Ланс, который успел выгулять Гамлетту и отвести ее обратно в свою каюту. Они беседовали о чем-то отдалённом от всего, смеялись, обсуждали сериалы, фильмы и книги, последние новости и давние истории. Одним словом — развлекались. Но каждый чувствовал тяжесть того, что надвигается на них. Они чувствовали приближение битвы. И хоть сейчас они сидят под уютным навесом солнца, крон деревьев и туч, в окружении внушающего забора из стволов вековых растений, их это не убережёт от будущего. Впрочем, всем остаётся только наплевать и поедать пирог. Джестро всё думал, как ему подойти к Клэю, чтобы извиниться и поговорить. Он же совсем ни с кем не общался со времени пробуждения, а тут он, Джестро заявится… но это как-то всё же нужно было провернуть. Знать бы еще, как… потому что сам шут был растерян, никаких слов не подобрать. «Прости»? Слишком просто, не серьёзно. Извиниться снова за то, что разгромил Королевство? В который раз? Пятьсот пятый? Ни один способ не подходил. Это было похоже на то, словно он пытался поесть суп вилкой: вроде пытаешься, но всё бесполезно. Джестро отчаянно штормил свою голову мыслями, но опять это ни к чему не привело. Особо жидкий суп попался. Аарон лежал ближе всего к границе тени и солнечного света. Раскинув ноги и заложив руки за голову, он с травинкой во рту рассматривал небо. Такое голубое, глубокое, без единой тучки… Мысль за мыслью он пытался размотать клубок сознания, потому что в последнее время много всего навалилось. Под тихие звуки голосов друзей он думал. Думал, как дальше быть, что делать, каким способом разрабатывать план. Им предстоит быстро захватить дворец, перебить страж, добраться до Монстракса и, наконец, навсегда запечатать его где-то далеко и главное — надолго. Это не просто. И им желательна была бы помощь, но они одни, Королевство не в том состоянии, чтобы отправлять им флот в помощь, а сила, которой обладает Клэй, слишком неконтролируемая. Аарон это сам видел. А поэтому его захлеснула тяжесть мыслей. Был еще вариант спросить у Мерлока, но разве старый, оцифрованный маг может им помочь? Только крепким-добрым словом… Фокс сжевал уже десять травинок. Аксель резал мясной рулет. Нож мягко проходил сквозь волокна еды — и соскочил на палец. Кровь быстро выступила на разрезе и заструилась ниже. Монтэстам быстро откинул нож, зашипел от мизерной, но колючей боли. Голос Авы вдруг затих, на поляне повисло колючее, напряжённое молчание, и тут Прентис всё же появилась, протянула к руке рыцаря бинт: хотела перемотать. Аксель не сопротивляется, покорно ждёт, смотрит на то, как девушка обрабатывает рану, бормочет что-то о том, что не зря захватила вещи для такого случая. Аксель отрешенно смотрит, как за слоями марли скрывается кровь, чувствует, как так же отстранённо на это смотрят и другие. Фальшивая атмосфера спокойствия, будто зеркало водной глади от малейшего колебания ветра, бьётся на миллионы кусков. Монтэстам смотрит и понимает: а это ведь мог быть и не нож, и не палец. И становится страшно. Он — здоровый парень из деревни шахтёров — смертный. Его можно убить. И теперь все слова, сказанные когда-то отцом о том, что все придут к своему концу своим путём, обретают смысл. Аксель хочет жить и теперь не понимает, как мог раньше быть таким безрассудным и рискованным? Ава заканчивает перевязку, отпускает. И как в тумане парень продолжает нарезку протёртым от крови ножом. Водная гладь снова успокаивается. Ланс сидит тихо, не разговаривает. Он в отличии от остальных не думает вообще ни о чём. В душе парня просто играет скрипка меланхолии. Ему так необъяснимо паршиво, что он просто сжимает зубы, пока никто не видит. А уйти не может: знает, что в одиночестве станет только хуже. Ричмонд невидящим взглядом уставился на шатающийся лес, темноту между стволов и маленьких птиц, почти незаметно прыгающих на ветках. Как бы он не старался найти в себе силы обдумать что-нибудь, не получалось от слова совсем. Как будто ключик от сейфа с деньгами выкинули и в город поехать, развлечься было не на что. С боку Ланс вдруг услышал тихое шипение. Он повернул голову и увидел: Аксель сильно сжимал собственный палец, а рядом на покрывале лежал ножик. В голове рыцаря, как из-под воды, послышался надрывный крик, который пытался что-то донести, но его слова было не разобрать. Ричмонд лишь сощурил глаза, стеклянным взглядом смотря на то, как Ава помогает Акселю. А у самого как-то пусто в душе, совсем безрадосно и печально. Не спасают разговоры, сон, тренировки. Лансу просто слишком всё надоело, и он думает о том, что пора устроить себе небольшой отпуск сразу же после окончания всех малоприятных приключений. Золотые горы, прислуга, льстивое к себе отношение, богатая обстановка в доме — все это не то, куда он хочет вернуться после битвы. Ему бы в родной Фортрекс, за бутылку сидра с друзьями, глупый фильм по телевизору и отбитые шуточки в свой адрес. Ему бы свою жизнь, а не бизнес отца с золотой ложкой во рту. И уже недавняя роль в популярном зарубежном сериале не радует, новый набор бомбочек для ванны в неразобранных чемоданах дома теперь что-то совсем ненужное. Ветер над лесом усиливается, гнёт деревья, ворошит траву, гонит по небу тучи. Приносит перемены. Из люка показываются две фигуры: одна тонкая, хрупкая, в яркой короткой футболке, а вторая чуть выше, широкая, грозная по виду и более тускло одета в рубашку с коротким рукавом. По мере приближения к расстеленному под деревом покрывалу можно было рассмотреть их лица: Мэйси и Клэй. Оба выглядят достаточно расслабленно и спокойно. Это замечает каждый из рыцарей, а поэтому атмосфера немного накаляеться. Мэйси, пока они идут, немного улыбается, пинает Клэя в бок, когда тот что-то ей мимолётно говорит, тоже чуть ухмыляясь. И все, кто сидел под деревом, вздрагивают, потому что это выглядит так… так, будто в команде ничего не произошло. Будто они перенеслись на месяц назад, когда всё было менее плохо; всё было спокойно и хорошо. Но нынче многое поменялось, их жизнь обрела иную сложность, другие оттенки и грани. А поэтому такое поведение было как нечто удивительное для всех. Пара людей подходят к месту заседания максимально близко. Хальберт подскакивает к Аарону, заставляет его подвинуться, сбивает с толку, а парень только глазами хлопает на ее улыбку и искры в глазах. Клэй остается стоять от покрывала в двух метрах, оглядывается на каждого, нервно сжимая кулаки в карманах спортивных штанов. В глазах решительность, блеск затвердевшей внутри капитанской уверенности и поволока неизвестно чего. Он сжал челюсть перед тем, как, тихо вздохнув, начать: — Я натворил ужасное — предал команду. Сбежал из Королевства тогда, когда оно больше всего во мне нуждалось. Я подвёл себя, вас, королевскую семью, Мерлока и тысяч граждан. Это ужасно, — он тяжело вздохнул, отводя взгляд, закусывая губу, — и я это понимаю. А потому хочу принести извенения каждому из вас. Каждому. Надвигается день нашего последнего боя с Монстраксом. Да, я обещаю, что он будет последний, потому что лично за это беру ответственность. Я помогу, заглажу свою вину не только словами, а и действиями. Даже если вы не примете мои извинения — пойду с вами в бой. Он замолчал, спокойно, серьёзно и уверенно смотря на каждого по очереди. Не заметил, как после своей пламенной речи блеснули синие глаза в знак серьёзности его намерений. На самом деле внутри него бушевал ураган, сметая всё, что было на пути. Шаткость мыслей страшила рыцаря, он боялся быть отвергнутым, не принятым. Но пообещал себе отомстить и за Королевство, и за честь семьи Хальберт, и за свою искалеченную жизнь во что бы то ни стало. Мурингтон чувствует, как вокруг всё замерло, как трава пригнулась к земле, как ветер затаился на деревьях, как солнце задержало дыхание, как облака остановились, чтобы услышать ответ. Друзья смотрят потрясенно, с нескрываемым удивлением и недоверием. Молчат, думают, осознают. Кроме Мэйси, которая спокойно сидит, смотрит Клэю в глаза и улыбается по-доброму. Она-то его уже простила. Ава первая отмирает, откидывает планшет в сторону, тянется за ванильным кексом с абсолютным спокойствием на лице. Вновь откидывается на ствол дерева, ест кекс над раскрытой ладонью, смотрит на Мурингтона прямо и нейтральным голосом говорит: — Давно пора. Не знаю, как остальные, но я тебя прощаю. За то, что заставил не спать ночами, а также за потрёпанные нервы. У меня всё. Остальные отмирают, Фокс расплывается в улыбке, подлетает к Клэю, крепко обнимает, получая объятья в ответ, лепечет мол, заждались его и садит рядом с собой и принцессой, так как около самого ствола дерева место занято остальными. Вдруг всем на душе становится легче, дышать лесным воздухом приятно. Все наслаждаются обществом друг друга. Ланс чувствует, как солнечный свет сей поляны проникает в темень души. Аксель уже не так боится попасть в неприятности, если рядом такая команда. Фокс думает, что теперь, когда рядом есть еще один стратег — Клэй -, то разработать план станет легче. И без лишних слов Мурингтон, наконец, обретает прощение, теперь он готов к битве с Монстраксом и армией. Парень чувствует, как успокаивается; как постоянное переживание, преследующее его еще с того момента, когда он сбежал, уходит. И весь мир для него, всё живое и не живое продолжает свое существование. Ничто не тревожит, пока Аксель рассказывает истории одна охерительней другой, пока Мэйси пытается заглушить свой смех, уткнувшись в его плечо, пока Фокс ворует его рулет прямо из-под носа, а потом краснеет, чешет волосы и заходится чистым хохотом; пока Ава с пришедшим позднее Робином пересказывают сюжет очередной «мыльной оперы» из академии; пока Ланс спрашивает, не испортил ли влажный климат пущ его причёску. Пока они вместе. Но есть одно незаконченное дело: нужно извиниться перед Джестро лично, а то простой улыбки в ответ на свой вопросительный взгляд ему не достаточно. Клэй решает отложить это на потом, а сейчас они обсуждают какие-то левые вещи, и смотрят, как небо потихоньку меняет цвет из ярко-голубого до нежно-розового. Солнце медленно тлело за деревьями, отдавая бразды правления ночи. Маленькие звёздочки начали вспыхивать на небе. Тем временем ребята убрали еду, перестелили покрывало под небом, чтобы смотреть прямо на звезды. Для атмосферы зажгли огонь, Робин откопал в самолёте гитару. Все были удивлены тем, что Фокс, оказывается, умеет на ней играть. Тихая приятная музыка раздавалась с каждым новым движением руки Аарона, слова песни подпевали все. Лесные животные сюда не совались: Клэй снова позаботился об этом, накрыв поляну энергетическим куполом. И подивился, что в этот раз выполнить такое было легче, чем в предыдущие. Лежа на покрывале, он поднял ладонь, безмятежно пытаясь дотянуться к звёздам. Вдруг по воздуху на поляне начали витать какие-то маленькие светящиеся мушки. Синие «светлячки» кружили в странном вальсе, завораживали сидящих на поляне. Мэйси и Робин переглянулись с Мурингтоном, но тот лишь чуть смущённо дёрнул уголком губ, снова отвернувшись к небесным просторам. Магические светлячки оседали на фасаде Акаласа, тая через несколько секунд. Аарон не прекращал играть, напевая какой-то чудесный, лёгкий припев. Дрова в костре тихонько потрескивали, источая приятный запах древесины. Воздух юга тёплый, ночи долгие, уютные, атмосфера приятная и родная. Это — долгожданный отдых, передышка перед тем, что будет дальше. Перед завтрашним подъёмом, сбором, отлётом, разработкой плана, подготовкой. Ведь они решили остаться здесь на немного дольше, чем хотели: никуда это зло не денется. А пока что… Полная луна смотрела на умиротворённых человечков среди поляны в густом лесу. *** На часах пробило полночь. Джестро уже был готов засыпать, когда в его дверь постучали. Сонный шут с тихим вымученным стоном поднялся с кровати, проходя к двери. Он открыл, заглядывая во тьму за ней. Темноты он не боялся: знал, что она — не то, чего на самом деле стоит опасаться. Кроме того, с ним в живом комплексе спят еще пара рыцарей. По ту сторону порога стоял Клэй. В одной футболке и пижамных штанах он даже не дрожал от холода. Растрепанные каштановые волосы и синие глаза дополняли личико с виноватым выражением. — Джес, я… — Клэй? Проходи, — шут приоткрыл дверь, впуская рыцаря. Мурингтон неловко прошёл внутрь. Служитель королевского Дворца закрыл дверь, повернулся к нему и беззвучно уставился. Он-то хотел подойти к Клэю завтра с утра, а здесь он сам пришёл. — Эм… Джес, я уже извинился перед командой. Но за тот инцидент я бы хотел попросить прощения у тебя лично, — сказал Клэй, отводя глаза. — Так что… прости. Прости за мой поступок, за несдержанность. Я искренне сожалею. Шут молча смотрел на собеседника, не моргая. Отмер, подошёл чуть ближе. — И ты мне прости. Мурингтон удивлённо на него уставился, хмуря густые брови. — За что? — не сдержался он. Джестро усмехнулся, опуская голову и мотая ею: — Миллионы раз я уже сказал это, но… извини за все. Было большой ошибкой, — он запнулся о слова, не зная, что именно назвать из набора всех его погрешностей, — предавать тебя и Королевство… Да и вообще два предыдущих года это сплошной Ад. Клэй усмехнулся. На холодном тусклом свету его яркие синие глаза искрились чем-то невероятно притягательным, как звезды. Видимо успел впитать, когда под этими самыми звёздами лежал. — Да как же тебя не простить, а? — и рассмеялся. Джес тоже смущённо и тихо усмехнулся: — Я тебя тоже прощаю. Давно уже простил. Мурингтон кивнул, смотря прямо в глаза. — Сегодня прямо какой-то день раскаяний, — задумчиво сказал он. — Это уж точно, — ответил ему шут, пожимая плечами. Клэй оторвался от стола, на который опирался, подошёл к Джестро и положил руку ему на плечо: — Завтра тяжелый день. Отдыхай. Рыцарь пошёл к двери, приоткрыл ее, уже вставая на пороге, и обернулся. — Спокойной ночи, Джес, — и двери за ним закрылись. Спокойствие обьяло самолёт. Небо над поляной в эту ночь было безоблачным, а ветер — теплым и приятным. Тихие тени снов ходили по каютам впервые за несколько дней, навещая смелых воинов завтрашнего дня.