ООКС
Отдел Охраны Королевства Сумерум
(Как выяснилось позже, называлось это королевство именно так — Сумерум.) С парнем не церемонятся, толкают грудью в стену, проводят обыск, описывают имущество в сумке и записывают персональные данные. Дальше садят в «обезьянник» и уходят. Из коридора слышно, как все четверо поочерёдно представляются, включают запись из радиопередатчика с базы и так далее. Ребят не отпускают, просят остаться на немного. И они остаются. Через сорок минут приезжает сама королевская гвардия, говорит, что леди Руина дала указ Клэя привести в замок, и, быстро повязав рыцаря, поехали с остальными членами команды Нексо во дворец. По приезду их заводят в зал ожидания, потом в зал аудиенции, и уже там рыцарей встречает Руина. В новых роскошных одеждах, со спадающей по плечу обратной косой и посохом в руках она стояла перед разноцветными витражами к ним спиной. Ровная осанка и чёрные витые браслеты на руках утончали образ так называемой «леди». Правая рука короля значит… — Леди Руина, мы привели Клэя Мурингтона, как вы и просили. Она обернулась, ослепленная холодным белым светом витражей. Ее губы медленно растянулись в хищной ухмылке, когда она встретилась взглядом с рыцарем. Медленно, под звон каблуков по плитке и перелив огромной чёрной вуали, которая охватила женские плечи и голову на тонкой бледной шее, Руина изящно подошла к своему сыну. Высотой она особо не отличалась — была на пару сантиметров ниже, но каблуки, скрытые под обтягивающим тёмным платьем в пол, помогали женщине смотреть парню прямо в глаза. — Клэй… — тянет она, жадно осматривая каждую черту лица сына вблизи. — Как долго мы тебя ждали, — своей ладонью с длинными когтистыми пальцами она провела по щеке, насмешливо наблюдая за тем, как Клэй дёргается, желая от касания уйти. — Стража, — она обернулась к вооружённым солдатам, — Предупредите короля о том, что скоро мы придём к нему на аудиенцию, — один из солдат понятливо кивнул, уже разворачиваясь. — И скажите, что пускай не задерживается. У нас гость… — Гость? — переспрашивает Клэй, снова дёргая наручниками за спиной и заставляя напрячься охранников. — Я не гостюю здесь, а нахожусь в пленении. Единственная причина моего присутствия — это желание не стать тем, кем стала ты. И вернуть тебя на сторону добра. Женщина ухмыльнулась, обернулась, снова прорезая эхом от каблуков тишину помещения. Ее тихий, но до дрожи страшный смех прозвучал, когда она взяла с чайного столика бокал вина, больше напоминающего кровь. — Милый, нету грани между «хорошо» и «плохо». В битве всегда есть проигравший, а значит есть и победитель. Но не обязательно, ведь этот самый победитель мог отдать всё, чтобы в конце остаться ни с чем, но зато с глупой мыслью в голове: «А ведь я его переиграл…» Мы всю жизнь ходим по тонкому льду, говоря, обсуждая и осуждая окружающих по сложившемуся шаблону в голове. Нас так воспитали. Так заведено. Это и есть духовность. Но важно понимать, что мир для каждого разный. И я сейчас об обоих значениях слова «мир», свет очей моих. — Каков же он для тебя, а?! — не выдержав от эмоций, воскликнул Клэй, еще раз дёргаясь в чужой хватке. — Монархия? Содержание подвласных рабов? Казни и беспредельный хаос? Ад на земле, пропитывающий сознание полностью — это твоё?! Чародейка опустила бокал назад на стол, склонив голову, но так и не проронила в ответ ни слова. Лишь было видно, как ее спина и плечи, окутанные в белоснежные лисьи меха, напряглись. — Да что же стало с той, чьи глаза освещали темноту моих ночей, чья кровь течёт в моих жилах, чей голос мне шептал колыбельную…? — обессиленно вздохнул он, старательно сдерживая истерику. Рыцари, всё еще стоящие рядом, содрогнулись от надрыва в его голосе. Таких эмоций при них капитан никогда не проявлял, а сейчас… видимо, совсем туго. Руина всё стояла перед витражом, на котором бежало четверо коней: белый, рыжий, вороной и бледный, почти прозрачный; они были окутаны грозовыми облаками. Она еще раз подошла к сыну, приближаясь к лицу почти в плотную, беря его за подбородок. Ее глаза сверкнули бледным синим цветом, и парень с ужасом почувствовал, как его внутренняя магия отвечает на это покалыванием в пальцах. — Этот мир пропитан злом и все мы — зло. Просто те, кто стоят по разные стороны убеждений, не понимают, что у них одна цель: быть правыми. Вот только правыми в чём, сэр Мурингтон? — говорила она, шевелят губами в чёрной помаде, срываясь на шёпот. — Правыми в глухой вере, что именно их мнение истинное. Но это бег на месте; поиск ключа для замка в двери, которой нет. И ты должен это понять, Клэй. Как никто другой. Она отпустила его подбородок, продолжая находиться слишком близко. От нее исходила атмосфера величия, превосходства и безграничного лицемерия. Ее слова звучали мудро, но сама она выглядела сейчас для Клэя, как корыстливая богачка, знающая только свою правду. — Но ты не понимаешь, — розачарованно выдохнула она, качая головой. — Еще не испытал всех трудностей жизни… Клэй медленно оскалил зубы в жуткой улыбке: — Уже испытал. И за это спасибо нужно сказать тебе. Лицо Руины сразу же окаменело, взгляд охладел, а движения стали резкими. Она отошла на расстояние вытянутой руки и ударила Мурингтона сзади по коленям. Тот от неожиданности упал на колени, тихо шипят от боли. Другие рыцари под прикрытием чуть дернулись, не ожидая такого поворота. Стоунхард ткнула концом посоха парню в грудь, заставляя того немного отшатнуться. Она снова блеснула светом в глазах: — Как же ты теперь со мной заговоришь? Чародейка начала что-то шептать прикасаясь самым кончиком магического жезла к солнечному сплетению сына. Тот невольно заскулил, падая спиной вперёд. Ноги подогнулись и с виду это выглядело так, будто Клэй пытается сложиться в гармошку. Ему было сейчас невыносимо больно. Казалось, что у него припадок «статики», эффект от которой умножили на двести. Все симптомы вместе им овладели: головокружение, удушение, боль, спазмы и гарячка. Он нагнулся максимально низко к полу, чувствуя, как на затылок давит посох, а с другой стороны его встречает холодный пол, в который старался вжался. Глаза Клэй зажмурил, пытаясь переварить это всё внутри себя. Вдруг все прекратилось, жезл пропал, а через несколько секунд Клэй понял, что в комнате кто-то говорит. Может, спорится. Остальные рыцари Нексо себя выдали, до этого нервно переминаясь с ноги на ногу. А когда Клэя и вовсе начали вдавливать в пол, то не стерпели и направили пушки на вражеские единицы в помещении. — Отпустите его! — кричала Мэйси, целясь во всех и сразу. Руина почти неудивительно вскинула глаза, но не отняла посох от буквально кричащего от боли сына. — Сдайтесь, не то станет хуже! — воскликнула она, и Клэй заскулил громче. Рыцари растерялись, не зная, что делать. Подумав над непростой ситуацией, они бросили оружие на пол, сдаваясь от безысходности. К ним мигом подлетели другие солдаты, тоже приказывая встать на колени. — Сдёрнуть маски, — командовала Стоунхард, продолжая выдавливать из младшего мага стоны неистовой боли. Рыцарей заковали в наручники за спинами и сняли маски. Леди Руина довольно прошлась взглядом по каждому, замечая в их глазах страх, гнев, упрямство и ненависть. — Отпустите Клэя! Мы выполнили свою часть, — Аарон старался сказать это достаточно серьёзно, без дрожи в голосе. И ему почти удалось. Но Руина продолжала. Клэй упрямо сжимал зубы, пытался не орать, но так сильно не болело никогда. Он чувствовал, как медленно утопал в черноте, как его разум порабощает тьма. Он перестал кричать, когда чародейка послушно отняла посох от затылка. — Открыть наручники, — был следующий приказ. Один из охранников подскочил к Клэю, освободил из наручников и мигом исчез. Рыцарь тяжело дышал, не соображая, где находится. Но тут же его пронзила сила, а боль вдруг ушла на второй план. Ему удалось поднять голову и встретиться взглядом с холодными глазами матери. Она снова улыбнулась матовой чёрной улыбкой. Женщина заметила, что белки сына превратились в угольно-чёрные, а радужка светилась от неоновой энергии. Этому Клэй сопротивляться не сможет. Эту силу отвергнуть не в состоянии. Он медленно поднялся, шурша плащом по полу. Руина довольно прищурила глаза, снова гладя сына по щеке и не встречая сопротивления. Рыцари с ужасом наблюдали за этим, осознавая, что план провален. — Вы и Мерлок сделали это с ним: заставили стать рыцарем. Но мощь, скрытая в нем, достойна лучшего, — произнесла она. В ее голосе так и читалось отвращение, яд и злость. Клэй обернулся к команде, осматривая каждого по очереди, заканчивая Фоксом, но будто смотря сквозь него, как кукла из фарфора. Он посмотрел на мать, нахмурив брови. — В темницу, — искажённым голосом обронил он. Леди Руина еще больше растянула губы в ухмылке, кивая страже: — Слышали нового принца королевства Сумерум? В темницу этих подонков! — звонким, чуть хрипловатым, но очень восторженным голосом воскликнула она, махая посохом в их сторону. Нексо Найс в отчаянии смотрели в спину Клэю, которого уводила в глубь замка Руина Стоунхард. Их подняли с колен и повели куда-то в подземелья, в пучину теней… *** Где-то в углу зашуршала крыса, на стене виднелись подтёки влаги и плесени. Пол был устелен грязной полусгнившей соломой и щебнем. На старых потрескавшыхся лавочках в темнице сидели четверо членов команды Нексо Найс. И разочарованно вздыхали. Аарон, сидящий на самом краю полуразвалившейся деревянной перекладины, пытался вызвать борт, несмотря на то, что они находились под землёй. Но в ответ лишь шипение. В очередной раз ему ответил белый шум, и на время он бросил это дело. Остальные знают, что не на долго: Аарон уже так делал. Но молчат, зная, что парню и так сейчас сложно. Теперь он капитан и он должен их вытащить. Но как?.. Мэйси тихо плакала, привалившись на плечо Акселя, который услужливо придерживал девушку за талию. Нет, не уберегла. Подвела. Схалтурила. А ведь она обещала, что поможет; что не даст тёмной части захватить разум Клэя. Какая же дура… Она не всхлипывала, не выла и не частила словами «что же теперь делать?», как иногда любят пореветь другие девушки. Мэйси плакала беззвучно но с такой болью, что даже не глядя можно было это почувствовать. Ланс ёжился, снова пусто глядя в потолок. Для него здесь было слишком холодно, сыро и грязно. Было так, как он не хотел всю жизнь. Но теперь он здесь, теперь солнце сюда не проникало, а единственный источник света — факел в коридоре подземелья и портативный фонарик. В душе было снова пусто как в этой чёртовой камере; влажный вонючий воздух спирал лёгкие и становилось так невыносимо, что парень уже не сдерживаясь стискивал зубы и зло сдирал приставшую грязь на доспехах. А Акселю было жалко всех остальных. Ему жаль Мэйси, которая так всегда старалась казаться сильной и независимой, но сегодня с треском провалилась; жаль Ланса, такого потерянного, что невольно подкашиваются ноги; жаль Аарона, который остервенело пытается вызвать помощь, придумать хоть что-то, но тоже терпит крах, сдерживая навязчиво блестящие под веками слёзы безысходности. Жалко Клэя, которого годами учили к одной жизни, а потом снесли всё под корень и заставили перестраивать сознание заново, постоянно твердя о какой-то своей правде. Ему жалко нервирующих Аву и Робина с Мерлоком, которые тоже, наверняка, не могут их услышать. Эти подростки еще настолько молоды, вся их жизнь впереди, а они гробят нервы и молодость на помощь команде недорыцарей Нексо Найс. Но они держатся. Они стискивают зубы и упрямо хмурятся, но не сдаются. Аарон еще раз ткнул в рацию, на этот раз записывая послание, которое должно было отправится борту сразу же, как появится связь: — Ава, Робин, если вы слышите нас… пожалуйста, придумайте что-нибудь, вытяните нас из подземелья. Мы где-то в тоннелях под замком. И наш план, — Фокс запнулся, сглатывая ком в горле, — провалился… Клэя Руина обратила на свою сторону, а нас бросили здесь. Мы примерно полчаса уже сидим и… пожалуйста, придумайте хоть что-то, потому что у меня ноль идей, — тяжело вздохнул, потирая переносицу. — Отбой. *** Тронный зал выглядит по истине величественно: золотые обрамления, витражи, картины, мебель и ковры. Всё выполнено в тёмных цветах и только отдельные части интерьера сделаны в зелёном цвете, подчёркивая тона одежды армии и внешнего обустройства дворца. На роскошном троне сидел человек в тёмном плаще из грязно-зелёной ткани. На нем были удобные доспехи, на ногах такие же военные берцы. На голове был капюшон, а поэтому лицо не разглядеть. Но это и было ни к чему: там сидел Монстракс. С перстянями на пальцах, мечом в ножнах около бедра и тёмных одеждах узнать его было легко. Руина подошла к нему, стала по правую руку и жестом указала на Клэя: — Мой сын, Клэй Мурингтон взошёл на место служения королевству, мой милорд. Клэй стоял неподвижно, не собираясь кланяться, что очень удивило чародейку и некроманта. У него воли не занимать даже сейчас, когда разум туманен от магии. — Что же, — протянул мужской голос. Монстракс поднялся с трона, проходя прямо к подчинённому, — очень интересно. Так что же, готов служить мне, Клэй? Тот внимательно взглянул некроманту в глаза, не спеша отвечать. — Ну же, сынок, — шептала мать за спиной мужчины лет тридцати пяти. Клэй опять перевёл взгляд на лицо короля. Здесь в нем вдруг заискрилось желание захватывать, порабощать и овладевать. Не найдя лучшего способа куда излить свои желания, Мурингтон смело посмотрел в тёмные глаза напротив: — Да. Монстракс звонко рассмеялся, удовлетворённо мурлыкнул и подошёл к трону. На нем лежало что-то похожее на одежду. Он развернул этот свёрток, и Клэй понял, что этим чем-то оказалась мантия. Чёрная, с роскошным белоснежным мехом она отливала синим свечением на свету. Взяв подарок в руки, Клэй почувствовал насколько ткань мягкая и качественная. Мантия должна была крепиться на специальную брошь. Отыскав эту самую брошь, Клэй недоумённо замер, хоть истинных эмоций и не показал. На броши был изображён герб Монстракса. Он был странный, с клинком и цветом… лядвенца? Такие же выращивала женщина в теплице при академии. Она часто рассказывала о цветах и их значении. Отсюда Клэй знал, что венок лядвенца на языке цветов всегда означает грядущую месть. По периметру броши вилась лента, на которой можно было увидеть надпись, но она была очень мелкая, а поэтому прочитать не представлялось возможным. Это всё Клэю навевало ощущение неправильности, будто так совсем не должно быть. Будто всё равно ответ «да» и возможность использовать свои силы как хочешь не подарят ощущение счастья и радости. Он посмотрел на мать, которая подошла к нему. Руина аккуратно сняла его прежний плащ, отложила в сторону, взяла мантию и одела на сына, попаравляя ткань. Брошь со странным гербом оказалась прямо на солнечном сплетении, мантия была лёгкая, уютная, но… в ней было совсем непривычно. А Стоунхард ходила вокруг него и с восторгом смотрела на такого уже совсем взрослого и красивого сына. — Я награждаю тебя титулом принца, Клэй. Новый воин в рядах армии против наглых найтоцев. Мурингтон понятливо кивнул, чувствуя, как внутри разливается предвкушение от новых сражений и боев. Монстракс отошёл к чайному столику, на котором стоял стакан какого-то пойла, взял оттуда неопознанный предмет, вертя в руках. — Знаешь, когда в столицу вернулись воины моей армии, их генерал Макур передал мне это, сказав, что Мурингтон, к сожалению, смог отбить их атаку. Но когда я увидел насколько состояние церберов было плачевно, то понял, что ты не так прост. Ты — алмаз среди щебня; в тебе таится потенциал и сила, которую не постичь многим. Он с размаху бросил предмет на пол. Тот прокатился по гладкой плитке прямо в ноги рыцаря. Тот остановил его движение, вовремя наступив ногой. Этим таинственным предметом оказалась та самая фигурка сокола, которую Клэй бросил Макуру во время их последней встречи. — И ты так хочешь меня в свою армию? Потому что я силён? Или переманиваешь на свою сторону, чтобы обеспечить безопасность? — не церемонясь, спросил парень, обводя фигуру некроманта стальным взглядом. Под ступнёй громко хрустнул, а потом и разлетелся на кусочки камень. Руина, тенью блуждающая рядом, одёрнула его за локоть, чтобы нечего такого больше не болтал. Монстракс же рассмеялся, будто побывал на выступлении профессионального юмориста: — Нет, Клэй, всё несколько иначе. Свою безопасность я обеспечить в состоянии, а также, несомненно, мне нравится перспектива того, что ты можешь помочь нам с завоеванием Найтона. Но есть еще одна причина… Руина в сторонке чуть шумно выдохнула и снова подошла к сыну, останавливаясь за ним. Монстракс внезапно замолчал, увидев это. — Что же за причина, Ваше величество? — чуть ядовито спросил Клэй, не привыкший поклоняться монарху с такими высокомерными повадками. Монстракс откашлялся, запивая саднящее горло питьём в стакане: — Позже. Сейчас же скажи мне: где находится Мерлок? Я бы хотел наведаться. Клэй заколебался. Он осознавал, что если расскажет о местонахождении борта, то им будет не сладко. Но Мурингтону было абсолютно плевать. — Я не в курсе. По дороге в столицу нас перехватили рыцари, но они были одни. При мне по рации не связывались, а поэтому не знаю, где сейчас Мерлок, — безразличным тоном рассказал Клэй, в последнюю минуту меняя решение «сдать» некроманту и чародейке настоящую информацию о борте и Мерлоке. В любом случае скоро солдаты на пограничном пункте проснутся и обнаружат их. — Хорошо, — чуть недовольно отозвался Монстракс. — но я бы еще хотел спросить, как… — Думаю, достаточно. Пойдём Клэй, — леди Стоунхард взяла парня за руку и уже потянула в сторону выхода. — Что? Куда ты его ведёшь? — нахмурив брови, спросил король, подходя ближе. — На сегодня хватит. Нужно показать принцу его покои. И замок. Ибо заплутает в коридорах, пока будет добираться до столовой на ужин. — Это сделает прислуга и дворецкие. А теперь пусти парня, Руина, — уже более раздражённо сказал некромант. — Дай нам волю, Монстракс. Помни, что мы не твоя собственность, — зарычала леди Руина, словно львица защищая своё дитя от опасности. — Как раз моя. Я — король! Моя месть страшная и держу я всех в стальных рукавицах! — он подошёл ближе, свирепо сверкая глазами. Атмосфера внезапно накалилась, ставая неприятной, холодящей душу. Такой, будто Клэй сидит на кухне, где в окружении окурков, перегара, бутылок и сигаретного дыма ругаются родители. Будто снова в детство попал. Руина продолжала крепко стискивать запястье, скалясь на Монстракса. — Видишь, Клэй, что твоя мать творит? — он обнажил зубы в хищной улыбке. — Совсем с ума сошла. Нужно уже заменить бедную старую сумасшедшую! — Ах, ты! — вскрикнула женщина, наконец отпустив руку парня. Клэй отошёл назад, наблюдая за двумя злыми магами и тем, как в их глазах раз за разом вспыхивали злые искры. — А знаешь, кто должен был встать на ее место? Ты, Клэй, ты, потому что в тебе течёт кровь могущественных магов! Мы с тобой покорим и Найтон, и драконов, и соседние государства. Пускай не задирают носы, не то открутим! Мурингтон растерянно моргнул, опасливо дёргаясь в сторону двери, но и напасть готовясь. — Да ты, сволочь, как ты смеешь! — Руина громко ударила посохом по полу, вызывая дребезжание витражей. — Я столько для тебя сделала, стольким пожертвовала ради нашей цели. Ради цели, которую ты навязал мне. А ты… Она не договорила, потому что упала на пол, лёгким движением руки отброшенная в сторону. Жезл громко упал туда же. Теперь Монстракс смотрел прямо на Клэя: — Подойди ко мне, Клэй. Мать сглупила, и я хочу, чтобы ты проучил ее, — некромант поманил рукой, а его зубы, оскаленные в странной улыбке, светились в тени от капюшона. Парень покачал головой, отступая назад. Всё вышло из-под контроля. И даже под влиянием заклинания он это понимал. — Подойди сюда, щенок. Возьми кинжал и делай, что велят, — в приказном тоне, с нотками звериного гнева сказал Монстракс. Клэй не двигался, заморгал. А потом и вправду начал подходить. Только он этого не хотел, но тело двигалось против воли. Некромант снова зло ухмыльнулся, вкладывая клинок в руки. Клэй обернулся назад, там, где на полу кряхтела Руина. Она как загнанный зверь смотрела на сына, у которого в глазах — ничего. Чёрная бездна и свет холодных морей, и больше ни-че-го. Леди Руина сейчас полностью оправдывала своё имя: платье на ней взялось складками, смялось; белые меха съехали, немного испачкались; французская коса подметала пол, а чёрная вуаль окружила женщину тенистыми кружевами. — Стой, сынок. постой, прошу.! — вскрикнула она, когда Клэй вздёрнул ее вверх, заставляя встать на нетвёрдые ноги. — Покажи ей, — тихо зашептал некромант за спиной парня. Мурингтон замахнулся, но в последнее мгновение услышал где-то в голове: — Молю тебя, Клэй, просто послушай, а потом делай, что хочешь… Парень кинжал не убирал, но зато прищурил глаза, ожидая ответа. — Эта… эта сволочь, Клэй, испортила нашу жизнь. Разбила ее в щепки, а потом превратила в прах, — задыхаясь от слёз, испортивших изысканный макияж, в полголоса изрекла она; ее голос постоянно срывался на хрип. — Я сделала большую ошибку, когда подпустила его слишком близко, а потом… потом появился ты, милый, и я одумалась. Но он снова пришёл к нам в дом, опять сжёг наш семейный уют, наше счастье. Он разделил мать и сына… — Не слушай ее, делай, что велю! — крикнул некромант. — Но как же ты вырос, мой мальчик! Я… помню, как ты счастливо бегал по дому. Я боялась, так боялась, что с тобой что-то случится, но ты стал сильным и добрым. Я горжусь тобой, — сказала Стоунхарл севшим голосом. — И знай, что я никогда не буду винить тебя ни в чем, потому что ты многого натерпелся. Потому что подобным образом чувствую себя и я. Я хотела отомстить этому извергу вместе с тобой. Предать, как он предавал меня. Убить и возглавить страну, как мать и сын… Некромант услышал это, зарычал от растущего гнева. Порывался подойти ближе и задушить собственными руками пускай даже свою когда-то возлюбленную. Но не делал этого: считал, что если сейчас Клэй переборет себя и убьёт мать, то дальше никаких проблем с правлением не возникнет. — Не слушай, убей ее и не мучай своего короля ожиданием выполнения приказа! — …но он опять всё испортил, — слёзы женщины лились градом, размывая в сердце берега. Вызывая внутри потоп из чувств, а вместе с тем магии. — Подумай, Клэй: сейчас ты держишь в руках мою и свою жизнь. Решишь убить — я тебя не остановлю, но тогда ты отдашь свою волю и разум тому, кто испортил всё. Клэй сжал зубы: сознание кричало «убей!», а сердце шептало «прости». И кому верить, сука, не понятно. Кинжал в руках дрожал, лезвие отражало холодный свет, пальцы и ноги холодели. — Решай, — совсем тихо прошептала женщина. В ее глазах — раскаяние, боль и надежда. Макияж вокруг век расплылся, растёкся, добавляя Руине жалкости. — Клэй, — шипел Монстракс, уже начиная сомневаться в решительности парня. Но Клэй ослабил хватку, Стоунхард безвольно упала на пол, ошеломлённо смотря на сына, в глазах которого меркла чернота. Мурингтон тяжело дышал, сжимал зубы и часто моргал. — Что же ты сделала, ведьма?! — не выдержал некромант, а потом обратился к Клэю. — Ты должен меня слушать, оболтус! Я твой отец! Молчание. Пока что Мурингтон не осознает слов, стоит в немом потрясении даже не зная почему. Что-то внутри твердит: реагируй. Но Клэй еще даже не понял причину, а поэтому стоял как вкопаный. А потом накрыло осознанием. И это — последняя капля. У парня перехватывает дыхание, в горле встает ком и хочется плакать. Рыдать, как сука, чтобы не слышать. Не знать. Это — то, чего Клэй больше всего боялся. Это — яд и отрава. Окоченение. Боль. Шок. Клэй сдерживает первую волну эмоций, закрывает глаза, из которых уже полились слёзы, скрежечет зубами, подавляет всхлыпы. Рука крепко, до дрожи сжимает рукоятку кинжала. Клэй опускает голову, не смотрит никуда, кроме бездны под веками, потому что не может. Монстракс уже бежит на него, хочет проучить обоих, но сильная волна отталкивает жалкое тело, и он падает на пол. Руина шокировано смотрит то на некроманта — который еле в сознании дышит, — то на сына, чей злой, расстроенный, несчастный гнев бушует под кожей, просвечивая синими, неоновыми трещинами. Клэй снова открывает глаза, где — не удивительно в сложывшейся ситуации — снова чёрные белки и неоновое свечение в радужках. — Я двадцать лет считал, что я — сирота. Из них четыре подметал улицы, живя с тёткой Рэйлин, держащей бар. Потом меня нашёл Мерлок, который сразу же отправил в академию, где, как он думал, во мне должны были похоронить мою магию. Я жил с мыслью, что должен охранять от монстров — а не мстить за якобы убитых ими родителей — Королевство. А потом я отбил две навалы этих самых монстров, которыми и оказались мои родители. Один из них — некромант, психопат, маньяк и убийца, а вторая — помешанная на мести обиженная жизнью чародейка, — холодным, но таким поникшим голосом говорит Клэй, громко сглатывая. — Что мне делать? Что я, чёрт побери, должен делать?! Стёкла дрожат, идут трещинами, как и бутылка бурбона на чайном столике; огонь на свечах тухнет и в помещении воцаряется тишина. На пол падает пара капель солёных слёз. Руина молчит, вздрагивает, не может осмелится даже всхлыпнуть. Клэй скидывает с плеч мантию с глупой брошью и бежит из помещения, захватив с собой свой плащ, и мечтая забыть обо всём, что здесь произошло. *** Где-то через час после заточения в коридоре подземелья послышались шаги. Идущий наверняка не знал, где искать, а поэтому бегал по развилкам беспорядочно. Рыцари насторожились. Дверной замок щёлкнул и в проёме показался Клэй. Все сразу же подобрались, замечая, что он всё еще не выглядит так, будто не пытается их убить. Но Мурингтон хмуро смотрит на застывшего Аарона, у которого недоверие в глазах плещется, и кивает на выход. Фокс мгновенно сосредотачивается, не обращая внимания на синие трещины на коже и на всё еще сияющие глаза. Он быстро собирает ребят, говорит пару слов, помогающих сконцентрироваться, а потом выползает из камеры вместе со всеми. Там их уже ждёт Клэй, который быстро бросает пару наставлений о том, что нужно держаться вместе и следовать строго за ним. Никто ничего не понимает, но каждый чётко выполняет поставленную задачу, пробираясь по коридорам на волю. Где-то по дороге на верхние этажи в кармане Аарона рация оповещает, что послание с просьбой о помощи успешно отправлено. Клэй вопросительно кивает, а Аарон только качает головой, мол, всё о’кей. Они добираются до зала, через который их и привели в замок, бегут к главному входу. Им бы немного времени, чтобы дождаться поддержки с воздуха. И они правда пытаются вырваться из дурацкого замка, но в последнюю секунду со второго этажа слышится разгневанный голос Монстракса. Он выходит на площадку перед лестницей, окруженную балюстрадами и сжимает в одной руке кинжал, а в другой — горло Руины. Та пытается дёргаться, высвободиться, но к яремной вене только плотнее приставляют лезвие. — Либо ты сейчас остаёшься со мной, Клэй, — шипит некромант, резко и небрежно дёргая женщину за волосы, — либо она падёт у твоих ног безвольным трупом! — Отпусти, — холодно отзывается рыцарь, стискивая в руках своё оружие. В нем сейчас нет ничего кроме холодного океана, который бьёт о берега рассудка в истощённом порыве отчаяния. В нем сейчас буря, цунами, торнадо. — А то что, оболтус? — уже без едкой усмешки отвечает Монстракс, пуская по бледной шее струйку крови. Клэй молчит. В зал из разных коридоров заходят отряды стражников, окружающих их. Из главных дверей никто не выходит, но воины некроманта плавно ее отгораживают. — Ты даже не даёшь мне выбора, Монстракс, — констатирует парень, осматриваясь по сторонам. Рыцари нервничают, становятся в оборонительную позу, хотя у них даже оружия нету. — Тогда останься со мной, Мурингтон, и твоя мать не погибнет. — Нет, беги, — старательно хрипит Руина, дёргаясь в руках. Но ее снова перехватывают за горло, заставляя заткнуться. Мурингтон качает головой: — Отпусти ее, либо спустись сюда. Ведёшь себя как трус. Монстракс выбирает второе, сжимает пальцы на области чуть ниже кадыка и быстро спускается вместе с женщиной вниз, влача за ними чёрную вуаль. — Я не убью остальных рыцарей, если ты сейчас сдашься, — говорит король, внимательно смотря на лицо парня. Хотя это бесполезно: оно ничего не выражает. Просто в одно мгновение Мурингтон перестал чувствовать. — Зато сделаешь своими слугами навечно, — комментирует Клэй, смело приближаясь к ним. Монстракс ничего не отвечает, лишь удивлённо вскидывая нож. Он не ожидал, что парень так безэмоционально будет реагировать на угрозы его жизни и других. — Не подходи! — кричит некромант, невольно отступая назад. — А то что? — даже и не думая, иронизирует рыцарь, становясь прямо в трёх метрах от них. Здесь он может заметить, что белоснежный мех с плеч матери пропал, подол платья изрядно потрепался, браслеты съехали до локтя, а изюминка образа — чёрная вуаль, которая должна покрывать голову, плавно обвивать всё тело и растекаться тенистым ореолом по полу — немного испачкалась, помялась. Клэй прищуривает глаза, включая режим дьявола: — Хватит хвататься за соломинку, Монстракс. Ты не удержишь меня долго. Ты обречён вечно разочаровываться в собственной жизни и удаче, — тянет в полтона он, вздёргивая подбородок. И это выглядит так одновременно завораживающе и пугающе, что руки трясутся. — Месть тебя никуда не ведёт. Хотя постой, — парень наигранно дёргает бровями, задумчиво жуя губу, — всё-таки привела. В тупик, Монстракс. На. Дно. В помещении все замирают, пока ждут, что будет дальше. Монстракс вдруг тяжело, громко выдыхает, а потом решает замахнуться, но тут же кинжал вырывает из его рук невидимая сила, отбрасывая в сторону. Хватка на горле Руины мгновенно слабеет, и женщина валится вниз, заполошо кашляя. Но Клэй ее перехватывает, отводит назад, отдаёт в руки рыцарям. Монстракс остаётся один, без оружия, напротив разъярённого мага. Он старается смотреть непоколебимо; так, будто он не сломлен. И хоть их и окружают вооружённые воины из королевской гвардии и армии церберов, Клэй не боится. И это придаёт силы другим рыцарям Нексо. И они, в отличии от некроманта, способны выглядеть несокрушимо и крепко по-настоящему. — Плевать, что безоружен я — вам отсюда не уйти, — шипит король, махая рукой в сторону своих солдат. Где-то появляется генерал Макур — видимо, прибежавший на зов о помощи от короля — и начинает громко оповещать рыцарей: — Если сейчас же не сдадитесь, то помилования не будет! А Клэй на это только снисходительно улыбается, лениво осматривает вновь образовавшийся вокруг него круг из врагов и хмыкает. — Я предлагаю тебе альтернативу, Монстракс. Мы выходим на битву один на один, и тот, кто выиграет, получит своё. Согласен? Некромант думает с полминуты, но потом снова хватает кинжал и становится в боевую позу. Для него это шанс усмирить своенравного парня, а также показать всем, что он силён, что способен навести страх. — Н-нет, Кл… эй, прошу, — всхлипывает Руина, отчаянно пытаясь вырваться из хватки Акселя. Но Мэйси что-то ей шепчет, и она замолкает, тяжело дыша. Зал максимально освобождают для схватки, рыцари тоже отходят в сторонку, но к солдатам Монстракса не приближаются. Первым нападает Монстракс, набрасываясь с клинком. Клэй блокирует, выворачивает руку, но его отбрасывают. Еле не падает, рычит и снова машет лезвием. Они опять встают друг напротив друга, готовясь напасть. Клэй дразнит противника, запугивает, а потом снова замахивается, но по руке проходится лезвие, оставляя после себя ровную резанную рану. Вскрикивает. Наносит удар. Промахивается. Монстракс бьёт по боку коленом, захватывая парня под подмышку. Но Клэй держится, хватает за запястье, выворачивает, наносит удары по рёбрам. Выскальзывает. Король скрючился на полу, скрепя от боли зубами. Его звериный взгляд встретился с Клэевым, но никто даже реагировать не думал. Кровь из руки падала на белоснежный кафель, но Мурингтон продолжал игнорировать. Подождал, пока некромант снова поднимется для второго раунда и тронулся в бой. За ходом схватки уследить было тяжело, лезвия блестели в свете окон красным цветом, телодвижения оппонентов не разобрать. Понятно было лишь то, что у обоих достаточно ранений и ушибов. Они уже валятся на пол. Сражение на ножах перерастает в рукопашку. И вот наконец ослабевшего Монстракса седлает Клэй, одной рукой держит за горло, а второй подбирает кинжал. Соперники тяжело дышат, пытаются терпеть боль от ран, чувствуют на себе кровь друг друга. Они — кровная семья. Отец и сын. Родитель и чадо. И вроде бы должны радоваться встрече друг с другом, но нет. Потому что всё намного сложнее. Потому что иногда ничего не заканчивается на простых клише из телеящика. Потому что жизнь так рассудила. А она, как известно, прогуливала пары и диплом по блату получила. Жизнь — худшая в мире судья. В глазах Клэя пылает сумасшедший огонь, искрит и рвётся наружу; трещины добираются до левого глаза, проходясь по рукам и сердцу. Он весь — потрескавшийся от боли кувшин, разбитый, не раз уроненный чужими руками. Он — пытающийся сохранить остатки рассудка мальчик, всеми обиженный, лишённый права выбора в своей-несвоей жизни. Парень смотрит на пыхтящего под ним Монстракса с кровью на лице и подбитым глазом, и старается найти хотя бы одну причину не убивать сейчас этого отморозка. Но делает это для проформы, потому что с удовольствием удушил бы и так, не взирая на доводы разума. Но Клэй не может. На глазах у замерших рыцарей и мамы, у солдат с Макуром во главе, у себя, в конце концов — не способен. Слишком много будет свидетелей его потери рассудка и человечности. Клэй прежде всего не способен сделать это на собственных глазах. Потому что поймёт. Потому что докажет другим и себе, что не способен сдержаться. Что он — такой же монстр, как и его отец. Отводит лезвие, бьёт по лицу, вырубая, и встаёт с колен. Армия королевства Сумерум замирает, и лишь пару солдат бегут к королю, чтобы забрать лишённое сознания тело. Клэй же стоит в непонятном ступоре ровно до того момента, пока его не дергает Аарон, который берёт его за руку и ведёт прочь из замка. Когда свежий воздух обдувает рыцарей, они видят, что посреди двора королевской резиденции садится черный вражеский вертолёт. И это их настораживает ровно до того момента, пока оттуда не показывается Робинова августовско-пшеничная макушка. Тогда все подбираются, запрыгивают в вертушку и гонят со всей мочи. В них прилетает пара пуль; видно, как во двор выбегают другие солдаты, пытаясь подстрелить их, но всё вершится провалом, потому что транспорт окружает синеватая прозрачная аура, служащая щитом. Они пытаются отдышаться после побега. Руина, морально разбитая в дребезги Руина сидит и опустошенно смотрит вдаль, за горизонт. В ее руках лежит та самая вуаль. Женщина вдруг обращает на нее внимание, начинает рассматривать предмет одежды. Ее Стоунхард подарил Монстракс, и накидка показалась ей такой красивой в первый раз, хоть и была подаренна самым ненавистным человеком. Но сейчас это просто тряпка, навевающая неприятные воспоминания. Она обводит взглядом каждого в кабине, останавливаясь на сыне, что устало откинулся на спинку кресла. Клэй тоже глядит на нее, потом на вуаль и начинает выжидать. Руина специально медленно протягивает развевающуюся ткань за борт, в окно — и отпускает. Та свободно летит куда-то назад. Туда, где есть все эти кошмары, и где нет света солнца. Там, где ее чёрный окрас будет подходить под окружение. Клэй шумно выдыхает, прикрывая заслезившиеся вдруг глаза. Холод завевающих внутрь кабины ветров четырёх концов света окутывает его, освобождая от обжигающей реальности. Нет ничего, кроме тихого шуршания из рации, малинового заката вдалеке и тёплой ладони на собственных пальцах. На этот раз Клэй тонет в черноте собственных снов. ***Aurora - Runaway (slowed)
Представьте, что всё ваше тело — жалкая груда металла. Разбитая, опустошённая, выброшенная, ржавая, сломанная куча ничего. Это наверняка плохо и неприятно, — думаете вы. Так оно и есть. Некоторые знают как это — валяться овощем на кровати и не чувствовать вообще ничего. Пустоту и в то же время армагеддон из эмоций, мыслей. И каждая требует выслушать, каждая хочет что-то в голове поменять. Слушаешь одну — остальные рядом начинают орать свое. Пытаешься собрать их в кучу, а они — как дети малые от уставшего воспитателя — бегут и в лицо смеются. Сумасшедший детский (с)ад. Клэй в курсе как это. Клэй сам страдал у себя в голове несколько дней после побега. Если честно, то хотелось застрелиться или броситься под каток: все тело ломило и ныло даже когда парень не двигался. Его друзья ему помогали, навещая и подбадривая. Было видно, что каждому из них по-своему нелегко, но Клэй не мог никому сейчас помочь, так как сам еле дышал. И конечно Мурингтон пытался всеми оставшимися силами донести им, что теперь всё будет хорошо. Но что он может кроме как пронзительно смотреть в глаза и пытаться внушать уверенность? За несколько дней, что Клэй провёл в кровати, смотря в потолок, он немного научился распознавать настроение членов команды. Мэйси приходила утром после тренировок и вечером. Она поменяла причёску на лёгкий пучок, сама выглядела уставшей, но вполне искренне улыбалась, рассказывая что-то. Движения рук были плавными и медленными. Она помогала менять повязки и регулировала температуру. Клэй понимал что так она выражает заботу и любовь. Но, правда, иногда лихорадочно блестящие желанием помочь глаза его изрядно загружали. Тем не менее Клэй не забывал поблагодарить подругу за заботу. Утром, в обед и вечером приходил Аксель. Точнее на завтрак и ужин он просто забегал, отдавая пакеты с какими-то снеками, а вот обедал Клэй вместе с ним. Много Монтэстам не разговаривал — садился на стул рядом с кроватью, накрывал столик и помогал Мурингтону поедать его блюда. Здоровяк излучал всепоглощающее спокойствие и уверенность. В его обществе можно было просто уютно посмотреть серийку какого-то бестолкового сериала и не беспокоится ни о чем. Лансу было абсолютно плевать, когда приходить. Дурацкое мягкое кресло на колёсиках в углу комнаты — его затея. Каждый раз, заходя в комнату Клэя, он придвигал предмет мебели ближе к кровати, брал то пилочку для ногтей, то телефон и начинал говорить ни о чем. Истории о том, «— Какая же эта стилистка дура, а? Я говорю ей, что не подходит, а она «да фасон такой, фасон, не видишь что ли?!» А сам вижу, что, сука, висит! Висит как тряпка. А это даже не оверсайз!..» и просмотр мессенджеров заполняли их время. Особенно Клэя забавляло то, как Ланс презрительно фыркал на фотки каких-то дам, которые желали познакомиться. «— Ну вот посмотри же, посмотри! — твердил Ричмонд, тыкая экраном планшета Мурингтону в лицо. — Ну что это за безвкусица? Этот топик даже не подходит под цвет штанов, а… господи! Посмотри на ее статус! — он резко повеселел, хохочя от увиденного. — «Я не доска и прогибаться под вас не буду! Тревожить только в крайнем случае (¬‿¬)». Это что вообще такое?! Предлагает познакомиться, ага… пусть сначала с психологом познакомится. У нее явная шизофрения, Клэй». Ланс привносил в жизнь Клэя веселье, пусть временами ужасно раздражал. Аарон приходил только утром и поздней ночью. Именно Фокс будил Мурингтона стаканчиком кофе, устало, тепло улыбался и уходил. Говорят, Аарон только и делал, что не вылезал из зала, просиживая там весь день, и кто его знает, спал ли он вообще. А Клэй знает. Потому что тот заваливался к нему ближе к полуночи, видно, что после душа, уставший, но радый; ложился рядом на кровати и в полной тишине летящего в холодной выси Акаласа читал ему Жуль Верна. Клэй непременно засыпал. Ава и Робин заходили через раз, занятые какими-то важными делами по техобслуживанию самолёта. Клэй не обижался, ведь понимал, что только на них такая по-сути огромная груда механизмов, электроники и металла и держится. Однако их улыбки и успокаивающие слова о том, что ни одна кость не повреждена, приносили в жизнь рыцаря красок. Мерлок говорил с племянником только после прибытия, не желая тривожить. Он-то знал, как это — магическое истощение. А поэтому, удостоверившись в том, что с Клэем все в порядке, он удалился. Маг мог смело передать заботу над Мурингтоном команде, так как те были достаточно ответственны для этого. У парня не обнаружилось никаких особенных для магов «болячек», а поэтому можна было считать, что всё будет в порядке. Но всё равно Мерлок переспрашивал о состоянии Клэя; он не желал исключать вероятность ухудшения состояния, пока тот полностью не выздоровеет. Клэй чувствовал его заботу даже без прямого общения и визитов. Дажестро наведывался часто, смущённо улыбался, показывал какие-то видео, помогал с мелочами и не давал заскучать в четырёх стенах комнаты. Конечно из-за тяжёлого ослабленного состояния активничать Клэй не мог, но выражал свою благодарность за старания через хриплое «спасибо». Клэй был рад, что команда Нексо Найс такая слаженная, но рыцаря не покидали мысли о том, кто на самом деле его родители. Теперь было прекрасно понятно, от чего внутренняя магия такая агрессивная и злая, ведь его отец — тёмный некромант, мать тоже не при монастыре служит. Клэй читал множество книг об этом. Сложив два и два, можна было понять, что в нем — Клэе — намного больше потаенного зла, чем в его родителях. Сказания гласили, что если в роду есть плохая кровь, то ее качества умножаются в несколько раз. Диво одно, что до этого момента рыцарь продержался и не совершил ничего плохого. Мурингтон знал, что будет долго реабилитироваться. И дело даже не в магическом истощении. Мама на борте. Мама, которая напрямую связана со всем ужасным в его жизни. Он об этом думал ничуть не реже, чем о всем остальном. Мысль о том, что скоро придётся обсудить буквально ВСЁ Клэя пугала. Но что делать… Вопреки всем ожиданиям парень вновь встает на ноги после магического истощения крайне быстро. И уж непонятно: это особенность такая или он просто упрямый очень. Слоняется по Акаласу и молчит. Натягивает тёплую толстовку, прячется в тень на общих собраниях, на вопросы не отвечает, хоть и общается вполне нормально. Всем на борте ясна причина такого поведения, но никто точно не знает, что же творится в голове Мурингтона. Но понятно одно: Клэй остерегается встречи с матерью. Женщину уже давно поселили в отдельную комнату с замками, переодели в простые одежды и усиленно начали следить за ней. То есть Руина может перемещаться по самолёту почти везде, где ходит Клэй. Они бегут друг от друга — все думают, что дело только в недавнем происшествии и некоторых других факторах. Но настоящую и, вероятно, основную причину знает только сама Стоунхард и ее сын. А потому оба молчаливыми тенями оседают в углах кают. Но на третий день, когда за иллюминаторами уже виднелись сравнительно поредевшие участки Диких пущ, Клэй решил наведаться к матери. Та встретила его немного удивленно; рассматривала круги под глазами, бледную кожу с еще не зажившими увечьями, и небольшие покраснения там, где расходились раньше синие трещины. А Клэй смотрел в ответ. У мамы был стёрт макияж и она выглядела на порядок моложе. Волосы заплетены в аккуратный пучок, но сама она немного ниже ростом. Одета в белую футболку — которую дала Мэйси — и свободные штаны с носками. И это совсем не так, как парень привык ее видеть: по-домашнему, без дорогих мехов, украшений и пудры на лице. Хотя глаза еще до сих пор тускло светились. — Нужно поговорить, — тихо выдаёт Клэй, зачёсывая отросшие волосы назад. — Можно? Руина молчит несколько секунд и скорее не думает, а просто стоит в немом потрясении, не зная даже от чего. — А… да, — она пропускает Клэя в комнату. Там почти ничего нет, за исключением сложенной на полку сменной одежды и пары книг, отрытых где-то Робином. Наверняка где-то в шкафчике лежит расческа, пара резинок для волос и полотенце, но сейчас не об этом. Руина присаживается на кровать, приглашая жестом и сына. Тот неторопливо опускается на застеленную постель и тихо выдыхает. Женщина всё прекрасно понимает, а поэтому говорит первая: — Спрашивай, что хочешь. Мурингтон нервно хмыкает, дёргая уголками губ. Вплетает пальцы в волосы, чтобы заглушить боль. Но отзывается: — Расскажи обо… обо всём. Обо всём. Да, именно так, потому что те вещи, о которых он не знает можно охарактеризовать одним словом — всё. Женщина вздыхает, но начинает: — С самого начала моего с Мерлоком обучения в академии всё было хорошо. Олимпиады, поездки, семинары и так далее. Но в один день к нам пришёл мальчик. Никто не знал кто он, кто его родители и почему он такой скрытный. В конце концов, мы познакомились и этим мальчиком, как ты догадался, был Монстракс. Потом года дружбы, сближение, глупая привязанность, а затем… влюблённость. Клэй стиснул зубы не желая слышать и знать. Но нет. Он слишком многое пропустил. — И это было настолько глупо… — Стоунхард понижает голос, мотая головой от неверия в собственную наивность. — Что сказать, молодость… Мы объединились в одной мысли: возвеличить страну. А для этого нужны завоевания. Так и появился наш план… — Вы хотели возродить драконов, — перебивает ее Клэй, зло глядя на носки красовков. — Да, — обречённо и как-то совсем грустно отзывается женщина. А потом тихо смеётся, — вижу Мерлок уже успел поведать тебе это. Правильно, ничего не должно быть втайне. Она откашлялась, а потом продолжила: — Но эта идея не понравилась Совету, и тогда Монстракс обозлился. Он утащил меня в другую страну, а там уже и… я узнала, что беременна. В горле встал ком, мешая дышать ровно, но всё старательно давится в себе, притупляется. — Монстракс был в восхищении. Он захотел наследника, который сможет отомстить всем за своего отца. Но, когда я увидела тебя — такого маленького, с сапфировыми глазками, невинного, — то передумала. Не захотела, чтобы ты всю жизнь убивал, калечил и уничтожал… Уехала днями позже, отказавшись сотрудничать с Монстраксом. Он был сердит и сказал, что я еще пожалею. Но я не пожалела. Чародейка делает паузу, чуть улыбается мыслям, затем продолжает: — Я скрыла твоё существование ото всех, поселилась далеко, к Мерлоку не ходила. Мне всё страшно было, что кто-то прознает. Кто-то захочет тебя отобрать, — ее голос поник. — Кто такой Адам? — безэмоционально спросил парень, закусывая губу. Он хотел смотреть куда угодно — лишь бы не на мать. Руина на мгновение замолкает, думая откуда и как давно Клэй знает. Но отвечать пришлось: — Адам… он был одним из людей, за которых я бы глотку перегрызла. Я полюбила его, а он меня. Когда он узнал о том, что у меня есть ты, то обрадовался, потому что очень хотел иметь сына, которого бы воспитывал, но здоровье не позволяло… Поверь, Адам был хорошим отцом. Ты этого не помнишь, но он игрался с тобой, любил как родного. В нашем домике царствовало счастье, уважение и забота. Ее голос пошатнулся, не выдержав натиска стоящих в горле слёз. Она взяла со стола лежащий там платочек с вышитыми на нем васильками (наверняка остался еще из замка) и начала аккуратно, по привычке просушивать глаза. Немного успокоив нервы, Руина вернулась к начатому: — Так продолжалось примерно четыре года, а потом… — она снова всхлыпнула, вспоминая тот ужас. Клэю было больно слушать плачь матери, но он старался держаться, — потом ОН вернулся. Монстракс постучался в дверь поздним вечером. Был одет в походный плащ, и видимо, только что вернулся с дороги. Он сказал, что если я не отдам тебя ему, то он уничтожит всех нас. Адам не знал о том что мой бывший — некромант и полез в драку. Тогда… — женщина снова запнулась, прикладывая платочек к лицу, — тогда я впервые увидела, как работают запретные силы. Адам упал на землю каким-то монстром. Я не рассмотрела в темноте, но… Волна рыдания накрыла Руину, и она, задыхаясь от слёз, раз за разом крупно вздрагивала. Клэй же, сам не понимая, что делает, медленно положил руку на мамины пальцы, немного сжимая. Женщина тяжело задышала в ткань, аккуратно сжимая в ответ. — Я была так напугана… я схватила тебя и побежала в лес… вся жизнь раз за разом проносилась перед глазами. И когда я добежала до первой попавшейся деревни, то попросилась у одной женщины на ночлег. Это была тётя Рэйлин, как ты уже понял. Но на утро следующего дня мне нужно было проверить дом, а потом бежать к Мерлоку за помощью. Поэтому я оставила тебя у нее, пока сама ушла. Но на месте нашего дома был только пепел. Догорающий пепел и кирпичи. Потом ко мне подошли сзади, усыпили и куда-то уволокли. Женщина наконец успокоилась, сидела вся заплаканая, красная, раздавленная. Мурингтон плотнее обхватил ее руку. — Затем я проснулась в непонятном доме связанная. Я была совсем одна, но через время пришёл Монстракс со своими тварями и снова наложил свое заклятие, проращивая во мне свою злобу. А потом… потом пошёл хаос. Мы творили столько плохого, уничтожили Совет… нас ничего не заботило. Мы (скорее только Монстракс) хотели лишь мстить. Разбить Королевство, не оставив по себе ничего. Но Мерлок нас остановил. В комнате повисло молчание, которое тяжело оседало в сердце. Двое близких людей снова сидели рядом, пытаясь помириться. Одна — грешная, разочарованная в себе мать, а второй — потерявшийся рыцарь, который, работая на такой работе, получил слишком рано слишком сильную профдеформацию. И они до сих пор не замечали, как крепко и отчаянно держались за руки. — Тётка Рэй всегда говорила, что моих родителей убили монстры, но наверное она просто не дождалась тебя и подумала, что ты оставила меня, — парень тяжело вздохнул, потирая виски. «Ну, может Рэйлин не хотела, чтобы я знал о том, что меня «бросила» мама и соврала мне.?» — думал парень, старательно прожигая взглядом дыру в полу. — Я бы… — она аккуратно выдёргивает ладонь из пальцев, подносит к лицу сына, но не касается: боится. Клэй не отстраняется, ждёт того, что будет дальше, — Я бы никогда тебя не бросила, если б не всё это… И ее пальцы всё же боязно касаются каштановых волос на виске, приходятся между прядей. Левая рука женщины ложится на ладонь сына, мягко и тепло гладя. И чёрт, внутри парня разливается тепло. Такое забытое, такое не такое, отличающееся от всех остальных чувств. В итоге рыцарь просто не может не прильнуть к маминой руке, зажмурив глаза от смешанных чувств внутри. По щеке Руины снова катится слеза, и она аккуратно поворачивает голову Клэя к себе. Тот открывает глаза, смотря на нее грустно, а может и почти радостно, судорожно выдыхает. — И с сегодняшнего дня больше не брошу, — шепчет она, искренне и как-то открыто смотря сыну в глаза. Тот снова кусает губу, отворачивается, вздыхает. Нет, Клэю не больно и не плохо. Больше не страшно. Просто теперь он знает. Наконец получил ответ на вопрос, который и заставил его бежать из Фортрекса. Он улыбается. Дрожащими от слёз, искусанными до крови губами невольно тянет улыбку. Не сдерживается — коротко хихикает, прижимает ладонь матери к щеке, прикрывая глаза. Такое не описать: это не что-то определённое, не счастье, не облегчение и не радость. Это — буря, сносящяя всё на своём пути. Это — цунами, застелающее сознание. Это — торнадо, выжигающее и вытягивающее с корнем абсолютно всё. Но, чёрт, это так приятно и тепло, что держать внутри невозможно. Руина только мотает головой, не в силах сдержать и свой тихий смех. Это так странно, так непривычно для обоих. Но правильно. Женщина убирает руку и ложит голову парню на плечо. Они смотрят вперед, медленно принимают друг друга. Учатся любить и ценить. — Зови меня Ванда. Ванда Мурингтон, — просит чародейка, прижимаясь к плечу сына. Клэй кивает, улыбается легко. У обоих сверкают глаза. Но не от магии или других фокусов: у них просто счастливо сверкают глаза. — Хорошо… мам, — отвечает парень, ничуть не жалея о своих словах. А вся остальная команда даже не подозревает, что теперь их жизни кардинально изменятся. И пускай за плечами полно работы, пускай Монстракс неповержен, но Рим же не сразу строился, правда? У них полно возможностей и сил, так почему бы и не расслабиться?..