***
Лето. Денис отсыпался за весь минувший учебный год, и отцу Александру приходилось в дни утренних богослужений расталкивать своего помощника ото сна. Утренние литургии служились по выходным, а в будни – если выпадал великий церковный праздник. Накануне литургий (по вечерам) происходили исповеди, раз в неделю – таинство крещения, водосвятный молебен и панихида по усопшим. В свободное время, которого у священника вовсе и не было, он посещал православных, которые из-за болезни или других жизненных обстоятельств не могли ходить в церковь. Чтобы не оставлять таких людей без исповеди, причастия, крещения и отпевания, отец Александр ездил в больницы, в дома престарелых, в детские дома, на кладбища, в психиатрические изоляторы и даже в тюрьмы; выполнял требы – частные богослужения по просьбам верующих. Если человек хочет освятить квартиру или машину, собороваться, обвенчаться, окрестить ребёнка, исповедоваться и причаститься на дому – он обращается к священнику. Личного авто у отца Александра не было. Те, кто нуждались в нём, обычно предоставляли ему машину: сами привозили и увозили или заказывали такси. Денис всюду следовал за настоятелем: помогал в транспортировке церковной утвари, освящённых даров и святой Чаши Причастия, в перевозке которой лишняя пара рук уж точно не мешала. В психбольницы и места лишения свободы отец Александр Дениса не брал или же тот дожидался в машине. Жизнь священника нельзя назвать спокойной. Он выполнял множество задач, свойственных другим специальностям. Отличие было в том, что отец Александр работал без выходных и отгулов, без соцпакета, больничный ему никто не оплачивал и его рабочий график был ненормированным. Он не принадлежал себе и не оставлял работу, уходя домой; посвящал себя служению Богу по максимуму, но вместе с тем у него не было никакой гарантии, что его не отправят в запрет по любой причине и даже без неё (был бы человек, а причина найдётся). Труды священника в основном оплачиваются местной епархией и лишь незначительная часть государством, ибо Христос заповедал, что трудящийся во имя Его, голодать не должен. Однако епископ устанавливает каждому храму епархиальный налог (годовой или месячный) – тут хоть умри, но отдай. Далее, из оставшегося заплати все светские налоги и коммуналку, зарплату работникам, нужды храма (вплоть до покупки кагора и живых цветов), закупи с епархиального склада свечи и утварь – тоже на указанную епископом сумму, и ему всё равно, сколько у тебя детей и что тонна книжек и иконок в твоём храме никому не нужна. А оставшееся – твоё. Если останется. В целом, денежная вилка просто дикая: в крупных городах клирики живут более чем достойно и жируют, а в провинции священники выживают лишь за счёт выполнения частных требов, за которые они не в праве требовать деньги. В церкви нет прейскурантов за услуги священника. Стоимость пожертвований иногда указывается в рублях, но лишь в напоминание, что священник – это тоже человек из плоти и крови, и одним Святым Духом питаться не может. Он так же, как и все люди, покупает продукты, одежду, платит за услуги ЖКХ и налоги, оплачивает проезд на транспорте. Ни один магазин тебе бесплатно ничего не даст, если ты священник. На автобусе на халяву не проедешь, и бензин в твою машину ни одна автозаправка даром не зальёт. Даже скидку не сделает. Ты священник, но для государства ты такой же человек, как и остальные, потому будь добр – плати, как положено. Так почему же, если священник платит наравне со всеми, он не должен требовать вознаграждения за свой труд? И он не требует, а скромно намекает. Все пожертвования в храме добровольные. Священник не в праве отказать совершить таинство при отсутствии денег у прихожан. Верующие жертвуют ему на своё усмотрение. Дают если есть и сколько не жалко. Некоторые священники, чтобы прокормить семью, реально вынуждены подрабатывать на светских работах. Священник – это не профессия, а призвание. Став им, нужно быть готовым разделять свою веру и денежно-поглощающую пропасть, которой сегодня можно назвать церковную власть. Действие епископа вне правового поля, и у простого священника нет никаких прав и никакой защиты. К тому же моральные требования к священнику со стороны паствы намного выше, чем к другим людям. Человек, выбирающий путь служения Богу, должен быть готов к лишениям и самоограничениям, исполняя слова Христа: «Кто захочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережёт её. Если хочешь идти за Мною, отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мною». Забыть свою душу, погубить душу свою – означает отвергнуть самые дорогие и самые высочайшие земные ценности во имя Божие; оставить свои желания о богатом комфорте, роскоши, модной одежде, не суетиться о завтрашнем дне, а жить простой жизнью, какой жил Христос, отдавая всё, что возможно истинно нуждающимся. Взять крест свой – означает с покорностью и смирением подчиниться тем временным несчастьям, скорбям и бедствиям, которые попускает тебе Бог, чтобы очистить тебя от согрешений и спасти твою душу. Ведь если ты не идёшь к Богу, когда тебе хорошо, то Он будет звать тебя трагедиями и болезнями. Поэтому большинство людей приходят в церковь и обретают веру только после печальных событий, случившихся в их жизни. Денис порой размышлял над тем, что побудило отца Александра в столь молодом возрасте выбрать путь служения Богу? Что двигало им, когда он, пережив смерть своих близких, не сломался, не отчаялся, не роптал, отвергая существование Бога, а продолжил служить Ему? Юноша всё чаще расстраивался от того, что влюбился в священника. Если бы отец Александр был обычным парнем, то у них возможно всё сложилось бы в плане любви и они были бы счастливы. Иногда Денис ловил себя на мысли, что ревнует своего любимого, да не абы к кому, а к самому Господу Иисусу Христу. Денис хоть и был религиозен, но отрекаться от своих чувств, как это делал отец Александр, не собирался, иногда смешивая отношения со священником со своими буйными эротическими фантазиями. Однажды утром, войдя в комнату к своему сожителю, отец Александр застал его за весьма интересным занятием. Денис в свои шестнадцать лет ещё не знал, что такое оргазм и с чем его едят. Но как его достичь, общее представление имел, поскольку горячая молодецская плоть подсказывала ему без помощи интернета. Денис не смотрел порно. Никогда. Единожды он стал заложником просмотра короткого порновидео в общежитии. Тогда один из парней заставил сбежаться к нему всех соседей по комнате, потому как восторгу его не было предела и он орал так, как будто получил Нобелевскую премию, хотя всего-то просматривал на телефоне фрагмент высококачественной порнухи. У наблюдавших со стороны пацанов видео вызывало сильнейшие эмоции: они охали, ахали, матерились, хватались за пах и зачем-то по очереди бегали в туалет. У Дениса это видео ничего, кроме отвращения, не вызвало. Как вообще можно возбудиться, глядя на совокупление других людей? Ненормально. Неинтересно. Другое дело, когда ты лежишь в уютной тёплой постели, вспоминаешь любимого человека, его прекрасное сексуальное тело, скрытое и томящееся под ворохом одежд. А руки сами так и тянутся к нему, так и тянутся… Жаждешь прикоснуться… Всего разочек! Терпишь, терпишь, сдерживаешь себя, а потом – бац!.. Всё! Не можешь больше терпеть! Подходишь к любимому, сбрасываешь с него сначала поручи, ризу, потом скуфью, омофор и епитрахиль, потом рясу и подрясник, вслед за ними мирскую одежду: рубашку и брюки; не забываешь про трусы – медленно раздеваешь его до гола… Страстно берёшь любимого в руки: осязаешь нежную кожу, пропитанную ароматами воска, миро и ладана, сжимаешь в объятиях, скользишь ладонями по его крепкому упругому торсу вверх-вниз, вверх-вниз… И так тебе хорошо! И ему хорошо тоже! Но ты чувствуешь – это не предел и может быть ещё лучше! С каждой секундой! По нарастающей! Вам обоим становится всё лучше и лучше! И вот наконец, в самый ответственный, самый приятный, первый в твоей жизни миг, которого ты ждал шестнадцать лет… входит тот, о ком ты сейчас грезишь и обсерает тебе всю малину! — Денис, ты что делаешь? — отец Александр ни капли не смущаясь, наблюдал за незамысловатым процессом у парня. А Денис так увлёкся новыми ощущениями, что запрокинув голову и закрыв глаза от удовольствия, ничего не видел и не слышал в радиусе нескольких метров. Собственное прерывистое дыхание заглушало окружающие звуки, и он услышал отца Александра только с третьего раза. От испуга парень подпрыгнул на постели, как кошка, пытающаяся поймать на лету воробья. Он схватил одеяло и натянул его на себя, укрывшись вместе с головой, – так ему было стыдно. Как он выглядел со стороны? Как долго отец Александр смотрел на него? Что он чувствовал, глядя на столь позорное зрелище? Почему не удалился и продолжал смотреть? Эти и другие вопросы терзали невинного юношу. Когда он вылез из-под одеяла наружу, священника не было в комнате, а из кухни потянуло ароматом фруктово-травяного чая. Денис оделся, заправил постель, а молиться перед иконами не стал, стыдясь ликов святых. Выходить из комнаты не хотелось: стыдно. Он высунулся в приоткрытое окно, тупо стоял и разглядывал соседние дома, не зная, что ему делать и как показаться на глаза отцу Александру. Тот уже два раза звал его завтракать, и парню пришлось как на исповеди – перебороть стыд и проявить смелость. Умывшись, он пришёл на кухню и скромно присел за стол, не смея поднять лицо на священника. Он чувствовал себя просто омерзительно, а отец Александр делал вид, что ничего не произошло и он ничего не видел. — Расслабься, — улыбнулся он, прекрасно чувствуя настроение Дениса. — Честное слово… это было в первый раз. Я ещё никогда этим не занимался… — оправдывался Денис, как будто за мастурбацию ему грозила смертная казнь. — И не надо этим заниматься, – рано тебе ещё, — коронная фраза отца Александра. — Не оскверняй своего чистого тела грехом рукоблудия. Тело – это храм души, вместилище духа Божьего. Не стоит торопиться и разрушать его раньше времени. — А Вы разве не…? — задал столь интимный вопрос Денис. — Фу! — брезгливо скорчил лицо отец Александр. — Ты что, Денис! Люди мне, как проводнику Божьей благодати руку целуют, а я этой рукой свой конец жамкать буду? Думаешь, я способен на такую мерзость? «Можно же и левой рукой,» — подумалось мельком Денису. — А как же живут монахи? Наверняка они этим занимаются, — парень не верил, что можно всю жизнь прожить не притрагиваясь к себе. — Что там делают монахи, нас не касается. Не имей привычки выискивать грехи у других людей, а ищи прежде всего у себя. И запомни: подобного рода грехи возникают от безделья и застоя энергии. Кто подолгу залёживается в кровати, никуда не торопится, не работает, не спешит на учёбу, не читает утренних и вечерних молитв и мается без дела, – тому ничего не остаётся, как услаждать свою плоть. Человек, посвящающий себя Богу, учёбе, работе, семье, жертвующий своим временем ради блага других людей – в самую последнюю очередь думает о сексе. Потому что ему попросту некогда думать о нём и некогда им заниматься. На здоровье сексуальное воздержание никак не отражается, что бы там не брехали врачи. Моя жена умерла четыре года назад, и как видишь – я жив и здоров. Денис от удивления открыл рот. Неужели такое возможно и отец Александр четыре года не занимался?.. А ведь ему нет и тридцати. Неужто молодое тело не просит? Ещё каких-то три месяца назад Денис и сам не задумывался о сексе. Ему даже неинтересно было узнать, что такое оргазм. Но влюбившись в отца Александра всею душою, всем разумением и всем помышлением своим, ему страсть как захотелось материализовать свои желания и воплотить их хотя бы в такое безобидное занятие, как мастурбация. Во всяком случае теорию отца Александра нужно было проверить на практике. Теперь, когда Денис просыпался по утрам самостоятельно, то не залёживался и быстро вскакивал с кровати (теперь он понимал, почему отец Александр по утрам делал так же), открывал молитвослов и начинал читать утренние молитвы, которые ощутимо помогали справиться с душевредными мечтаниями. Вечером, чтобы быстрее уснуть, Денис читал по одной главе Евангелия, псалтири и заканчивал вечерними молитвами. На всё про всё уходило не больше получаса, но спать после молитв хотелось колоссально. Отец Александр оказался прав. Исповедоваться перед ним стало намного легче и уже не стыдно, ведь кроме как запретной любовью (которая, как выяснилось не являлась грехом, а была одним из смешанных чувств), Денис больше ничем не грешил. — Ты просто ангел! — не скрывал радости отец Александр, принимая у своего послушника очередную исповедь. — Я не ангел, — немного смущался Денис и, получив от Господа благословение на Причастие, уходил в алтарь, провожаемый восхищённым взглядом своего духовного отца.***
Однажды в храме на всенощном бдении произошёл странный мистический случай, который очень напугал Дениса. На каждом богослужении дьяконом или священником читается небольшой отрывок из Евангелия – божественного откровения, которое оставил людям Сын Божий. В храме в этот момент наступает полная тишина, а верующие преклоняют головы и вникают в смысл услышанного. Во время чтения Евангелия нельзя разговаривать, передвигаться по храму, покупать и ставить свечи – время замирает. Денис, как обычно перед выносом Евангелия (которое представляет собой массивную книгу в красивом металлическом окладе и килограмма эдак в три-четыре), стоял перед амвоном, чтобы вовремя остановить прихожан, подходящих к центральным столикам (аналоям) и прикладывающихся к лежащим на них иконам. Когда в церкви много людей, а из алтаря в её центр выходит священник, расступиться перед ним бывает непросто. Постоянные прихожане, знающие, в какой момент богослужения выносится Евангелие, отходят от центрального аналоя, перед которым встаёт священник и кладёт на него книгу. А новички, неофиты или те, кому приспичило прийти в церковь раз в год и поставить свечки, начинают метаться перед пытающимся пройти священником и грубо расталкивают остальных. Чтобы этого не происходило, алтарники предупреждают прихожан, направляют толпу в нужную сторону и создают так называемый коридор для священнослужителя. То же самое делает алтарник во время каждения священником средней части церкви, идя немного впереди и пробивая ему дорогу, предотвращая таким образом давку и столкновения между людьми. И вот, когда отец Александр начал читать отрывок из Евангелия, и в храме воцарилась полная тишина, один из прихожан – молодой мужчина, вдруг громко взвыл, как голодный волк на луну, а потом повалился на пол и стал биться в конвульсиях. — Помогите! — закричали стоящие рядом прихожане. — Звоните в скорую! — советовали другие. — У него эпилептический припадок! — выкрикнул кто-то и спросил, нет ли у кого ложки или другого предмета наподобие её, чтобы разжать больному челюсти. Люди начали спешно рыться у себя в сумках в поисках подходящего предмета. — Отец Александр… — испуганными глазами смотрел на него Денис, видя, что в храме начинается паника. Но священник даже не оглянулся. Ни одна мышца на его лице не дрогнула. Он стоял лицом к алтарю, спиной к верующим и продолжал читать. Пока одни прихожане пытались помочь катающемуся по полу человеку, другие не обращали на него никакого внимания, ровно, как и отец Александр, который даже не думал останавливать богослужение из-за такого пустяка. Денис не знал, что делать и стоит ли ему вмешаться в ситуацию. Отец Александр не давал ему инструкции, как нужно действовать, если в храме кому-то становится плохо. От одного воспоминания о женщине, умершей после Причастия, Денису становилось жутко, а тут нечто похожее… Ещё и верующие зыркали на него так, как будто говорили: «Что стоишь, остолоп? Сделай что-нибудь и помоги человеку!» С этими намерениями, не выдержав осуждающих взглядов, Денис хотел идти к несчастному, которого со всех сторон обступили люди и который содрогался и издавал неприятные звуки, похожие на рыки диких зверей. Но отец Александр протянул руку и ухватил его за стихарь, давая понять, чтобы он оставался на месте. При этом он даже не сделал паузы при чтении и не оторвал взгляда от книги. Когда он закончил читать и захлопнул Евангелие, а хор пропел: «Слава Тебе Господи, слава Тебе!» — мужчина перестал выть и рычать, его отпустили судороги. Он пришёл в себя и поднялся с пола как ни в чём не бывало. Мистика! Храмовая работница усадила его на стул в дальнем углу церкви, где обычно происходит исповедь, и он просидел там до конца вечерни, а потом ещё и исповедовался. Денис хотел спросить отца Александра о том, что произошло и почему он никак не отреагировал на ситуацию. Но священнику некогда было объяснять за многолюдностью. Лишь когда вечерня и исповедь закончились, прихожане разошлись, и они с Денисом пошли в ризницу переодеваться, тогда отец Александр сказал: — Он одержимый. Бесами. Это один из постоянных прихожан. Он тоже знает, что он бесноватый и всегда перед чтением Евангелия выходит на улицу. А в этот раз не успел видать или запамятовал. Я его исповедую, но к кресту прикладываться не даю и не причащаю – боюсь. А его демоны и крестятся, и иконы целуют, и благословение берут, и Евангелие про себя читают, а вот на слух не переносят почему-то. Раньше они звона колокола не выносили, а сейчас нормально – слушают, им нравится. Есть прогресс. Думаю, в скором времени выйдут из него. Отец Александр рассказывал об этом так спокойно, как будто этот случай был в порядке вещей и удивляться здесь нечему. Денис был растревожен услышанным и даже забыл, как снимается стихарь. — Бедняга. А почему Вы не изгоните из него этих бесов? — Денис, ты что фильмов по типу «Заклятие» насмотрелся? Думаешь, изгонять демонов проще простого? Не все священники могут быть экзорцистами, на это нужно разрешение епископа, а то и патриарха. В нашей стране только отец Герман из Троице – Сергиевой Лавры имеет разрешение на этот обряд. Изгнание демонов – дело очень опасное и для священника, и для одержимого, и может повлечь за собой смерть последнего. Нужно иметь крепкую, непоколебимую веру в Бога и вести праведный образ жизни, чтобы получить от Него сей дар. Сын Божий мог одним только словом изгонять легионы бесов – такой силой Он обладал. Он передал её и своим ученикам – апостолам, но у них не всегда получалось изгонять демонов и они порой жаловались Ему, что у них ничего не выходит. А Христос сказал: «Род сей изгоняется только молитвой и постом». То есть недостаточно верить и иметь дар, нужно ещё жить по евангельским заповедям, чтобы искоренить в себе страсти, которые тоже являются нашими демонами. Только избавившись от своих страстей, сможешь и других от них избавить. В прежние времена священники были более сильными, бесстрастными, стойкими в вере, а сейчас… Отец Александр снял с себя рясу, а подрясник решил снять через голову, чтобы побыстрее, захватив при этом край футболки и потянув её кверху, обнажая свой восхитительный пресс, от созерцания которого у Дениса начался мандраж поболее, чем от истории про одержимость нечистыми духами. Отец Александр постоянно торопился и снимал подрясник через голову, тогда как можно было всего лишь расстегнуть десяток с лишним пуговиц. Денис давно ждал этого момента и вот дождался, смакуя каждую секунду бесподобного 3D-зрелища, к которому можно было легко прикоснуться, стоило лишь на некоторое время потерять страх Божий и протянуть руку. В этот момент Денис представил, как демон блуда, в обнимку с демоном содомских грехов, проникают ему в душу и разжигают её страсти. Он зажмурился, стараясь отогнать лукавых прочь и у него получилось. Парни переоделись и быстрым шагом пошли домой. Отец Александр продолжал рассказывать по дороге: — Христос говорил: «Если будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе перейти оттуда – сюда, то она перейдёт и не будет ничего невозможного для вас». — Это как люди Икс, да? — без конца сегодня удивляясь, задал Денис глупый вопрос. — А разве кто-то из людей Икс двигал горы? Я что-то не припомню… — задумался отец Александр. — А Вы все части смотрели? Я только первые две. Может, кто-то и двигал… Отец Александр, напрягая лицо в раздумьях, через мгновение опомнился и фыркнул, мол, зачем им говорить о всякой мирской ерунде, когда лучше всего о Боге. — Никто горы не двигает, значит, ни у кого нет веры. И чем дальше от Рождества Христова, тем слабее у людей вера в Бога. Сын Человеческий, придя во славе Своей, найдёт ли веру на земле? Мы уже не можем творить тех чудес и подвигов, которыми славились святые подвижники в первые века христианства. А святых двадцатого века можно по пальцам пересчитать. Последним русским экзорцистом прошлого столетия был святой праведный Иоанн Кронштадский. Он, как Христос, без всяких обрядов отчитки, изгонял из людей бесов одним только словом. Три раза произносил слово «изыди», и демоны слушались его и выходили. И ни один человек при этом не пострадал. Представляешь, Денис, какой силой, праведностью и чистотой духа обладал этот человек, что его боялись демоны и беспрекословно ему подчинялись! Денис молча слушал и грустил. Он завидовал и святому Иоанну Кронштадскому, и отцу Герману, и всем святым богоугодившим, а более всех – Иисусу Христу, о ком отец Александр изо дня в день рассказывал с восхищением и трепетом. А Денису всего-то и нужно было – немного любви, величиной с горчичное зерно. Холодность и устоявшиеся принципы отца Александра, не давали влюблённому по уши парню почувствовать себя счастливым. Священник уже давно не нежничал с ним, не откровенничал, не давал целовать руки, а, благословляя, прикасался к голове. В квартире он отрезал все возможные поводы остаться с Денисом наедине и сбегал из дома, когда им суждено было провести вдвоём более часа. По ночам Денис иногда просыпался от шорохов, доносившийся из соседней комнаты. Свет ночного города, едва просачивающийся через окно, поглощался тёмным силуэтом настоятеля. Он шептал молитвы и совершал перед иконами земные поклоны. «Зачем он это делает?» — спросонья думал Денис, подсматривая в дверную щель и насчитывая порой до пятидесяти поклонов.***
Лето прошло, и учебный год в музыкальном училище возобновился. Интересные предметы, увлекательные семинары, новые преподаватели, и всё бы хорошо, только однокурсники успели за лето соскучиться по Денису. Не прошло и двух недель, как парень предстал пред очами отца Александра в грязной одежде, с порванным рюкзаком и фонарём под глазом. — Я этого так не оставлю! — гневно сказал священник. Денис взмолился: — Не надо, отец Александр! Ради Бога, не ходите в училище! Меня засмеют и ещё хуже будет! — Хуже? Ты с ума сошёл? Куда уж хуже? Посмотри, что эти малолетние преступники с тобой сделали! Если их не припугнуть, они и дальше будут бить тебя! — отец Александр был непреклонен в своих намерениях. — Они меня не бьют. Из зависти стукнут пару раз на нервах и всё. Если не обращать внимание, они скоро потеряют интерес и отстанут, вот увидите. Прошу Вас, ради Христа… Денис не знал, что ещё придумать, чтобы отец Александр услышал его. Тот подошёл к нему и обнял, успокаивающе целуя парня в лоб и смиряясь перед его просьбой. — Хорошо. Я сделаю так, как ты просишь… Скоро… Когда наступит это скоро, если почти ежедневно после занятий, Дениса подкарауливали на улице его завистники? Отличник в учёбе, любимчик преподов, красивый парень с покладистым характером, начинающий привлекать к себе внимание девушек, – ну, как пройти мимо такого и не отдубасить? Чтобы у преподов не возникало вопросов, в лицо Дениса старались не бить. (Но как же всё-таки хотелось испортить его природную красоту!) Денис и сам был рад: теперь отец Александр ничего не заподозрит, а синяки на спине и груди останутся в тайне. В основном доставалось его одежде, о которую недруги тушили сигареты и спички, а также рюкзаку, лекционным тетрадям и учебникам, за порчу которых, библиотека училища взымала немалые штрафы. И если тело человека обладает способностью к регенерации, на которую порой не затрачивается и гроша, то на восстановление одежды и ученических принадлежностей, у Дениса уходила вся зарплата, вкупе с отцовскими алиментами. Отец Александр никогда не требовал с него денег за проживание. Он даже запрещал ему покупать хлеб на свои кровные и содержал парня за свой счёт. На заработанные деньги Денис покупал себе одежду, оплачивал интернет на телефоне, а часть откладывал на чёрный день, который наступил намного раньше, чем он ожидал. Когда отец Александр третий раз за месяц увидел Дениса в новой одежде, а в мусорном ведре нашёл разорванные в клочья учебники – он обо всём догадался. Порой у Дениса появлялось навязчивое чувство, что за ним кто-то следит: по дороге в училище и обратно. А в самом училище, в перерывах между парами, он ощущал себя под пристальным взглядом кого-то, и однажды увидел кого… — Привет, — поравнялся с ним на лестнице незнакомый парень, когда Денис спускался по ней после занятий. — Познакомимся? Я – Олег, — и он протянул руку, для знакомства, не дав Денису толком подумать: а нужно ли ему вообще с кем-то знакомиться? На курсе были и нормальные парни, которые относились к нему и уважительно и нейтрально. Но друзьями их назвать было нельзя, да и Денису не хотелось ни с кем общаться, кроме как с отцом Александром, поэтому он никого к себе не подпускал и не открывал души. Тем не менее, не желая обидеть незнакомца, который сам предложил дружбу, Денис пожал ему руку. — Денис, — представился он и посмотрел на парня. Короткие каштановые волосы, светло-карие глаза, тонкие губы и небольшой с горбинкой нос, смотрелись довольно выразительно на овальном лице. Высокий рост, среднее телосложение, опрятный вид, немного солидный (как у старшекурсников) – весьма симпатичный и дружелюбный парень. — Я знаю твоё имя и что ты на втором курсе, — сказал Олег, а Денис немного смутился. — Следишь за мной? — Отнюдь, — опровергнул тот. — Просто я уже на четвёртом. Последний год и выпускаюсь. Естественно, что я знаю в лицо почти всех студентов. Ну… кроме пока что первокурсников. — И по именам? — спросил Денис, зная, что в училище обучается не много, не мало – четыреста с лишним человек. — Нет конечно, — улыбнулся Олег, — но тебя знаю с прошлого года. Ты ведь на красный диплом идёшь, а отличников нужно знать в лицо. Услышать столь приятный комплимент от парня Денису было крайне непривычно, от чего он смутился ещё больше. — Ну, до красного мне ещё учиться и учиться… так что… — ему уже надоело рассматривать узорчатую тротуарную плитку под ногами и он сдвинулся с места, давая новому знакомому понять, что ему нужно идти. — Где ты живёшь? — поинтересовался Олег, не собираясь прощаться и следуя за ним. — Пешком ходишь или на автобусе? — Пешком. Минут двадцать. — А правда, что ты работаешь в церкви? — Правда. — Круто! И какие там зарплаты, интересно? — Обычные. Среднестатистические. Олег шёл рядом и всё расспрашивал Дениса, а тот не знал, зачем он о себе рассказывает едва знакомому человеку, но и послать его на три буквы он тоже не мог, не за что было. На подходе к дому, чувствуя запредельное любопытство Олега к своей личности, Денис не хотел, чтобы тот знал, где он живёт. Схитрив, он подошёл совсем к другому, (якобы к своему) дому, и попрощавшись с новым «другом», вошёл в подъезд.