Midnight Illusion (Полночная Иллюзия)

      Упадок и похоть.       Преступность и безнравственность.       Более того — деньги и власть.       Мидас — этот тёмный, никогда не спящий город, имел неограниченный контроль над миром всевозможных «желаний».       Именно здесь существовало это место, где вакуум поглощал ослепительный неоновый свет — Мидас — Девятый округ, Керес.       Нужно похоронить эти грехи навсегда на улицах прошлого…       Даже если у людей не было другого выбора, кроме как продолжать жить. Даже если их презрительно называли позором Мидаса, даже если они полностью осознавали, что нет выхода из лабиринта…       Керес — где-то на окраине запада.       Над изолированным от реальности рая мечтаний возвышались безупречные стены.       Тот самый пятиугольник с алебастровым фасадом — Гардиан. • Свобода. • Единство. • Мечта. • Творчество. • Душа.       Сейчас даже происхождение этого пятиугольного здания было похоронено в забвении, символ мечтаний их предков прямо перед ними. Закрыт от внешнего мира, не повреждён временем, был отталкивающей правдой…       В центре этого пятиугольника был необычайно ослепительный полукруглый навес, способный открываться и закрываться по желанию. Прямо под куполом находился необычайно просторный и защищённый от непогоды центральный атриум, который не только имел многоуровневые дренажные системы и плодородную искусственную почву, но и парк, цветущий уникальными растениями, встречающимися по всей Амой. И по сей день, даже когда иллюзия уже была разбита, она всё ещё могла вызывать радость и возбуждать любопытство у детей, тем самым вдохновляя на никогда несмолкаемый смех.       Отсюда и его название       Защитник детей (Ангел-хранитель).       То, во что каждый житель Кереса всегда искренне верил — единственная и неповторимая Священная Земля.       Священная Земля была единственным источником великолепия, среди Кереса, погружённого в небытие.       Потому каждый затягивался горьким и тяжёлым вздохом, вспоминая о тех светлых временах.       Но независимо от того, насколько горькими были трущобы, независимо от того, насколько много раздражающей гнили они извергали, Гардиан был полностью изолирован. Почти, как если бы это был уникальный цветок, который восстал из этой не имеющей конца и края бездны забвения и коррупции.       Несмотря на это, всё же лучше иметь приятные воспоминания.       Нет — дело в том, что трагизм действительности не оставлял другого выбора, по крайней мере так думали все и хранили в памяти всю ту красоту из прошлого…       Керес и Мидас — одна и та же земля, одно и то же небо, даже один и тот же язык. Но всё же, из-за отсутствия идентификационной карты, презрительное клеймо — «монгрелы из трущоб» — закрепилось за ними. Видимо, воспоминания были единственным способом сохранить их шаткий рассудок.       Гардиан 01:40       В безмолвной и вечной темноте внезапно раздался шорох. Топ, топ, топ…       В полутёмном коридоре послышались шаги.       Слабые, неразборчивые…       В то время как необычайно сухое эхо заполонило всё. Топ, топ, топ, топ…       Шаги приближаются. — ещё быстрее.       Словно отвечая на движения, бледные лучи аварийных ламп, встроенных в пол, мгновенно рассеяли мрак. Резкий трепет рассеивал туман, он был похож на мгновенно появившееся привидение.       Между зазорами тьмы была пара едва различимых жемчужно-белых лодыжек. Их юность и болезненность тщательно и безмолвно раскрывали атмосферу ночи. Приближается. Приближается… — Он приближается.       Безумное сердцебиение, затаившееся дыхание… чистый, неподдельный ужас, сотрясающий ночь. — Скрип, скрип.       Ночь звенела.       Как если бы душила бешено бьющееся сердце. «Нужно идти». «Нужно идти…» «Нужно идти!» Прохрипел «Голос».       Всё же — тьма не исчезала.       И — идти куда? «Куда идти?..» — Куда?       Почти сразу же «Голос» оказался в полной растерянности. Как будто эти безумные ощущения изнутри ужасающей пустоты заканчивались. Как неудержимые прилив и отлив.       Несмотря на это — Стук-стук, стук-стук.       Звук шагов отскакивал туда-сюда. Полный безрассудства, бесцельно скачущий влево и вправо, оставляя за собой гнетущий и удушающий воздух. Вскоре шаги исчезли так внезапно, как и появились — растворились во тьме.       В тот день на улице шёл дождь.       Капли дождя непрерывно стучали по куполу, заставляя его петь.       Но пронзительный смех детей, бегающих по парку, не прекращался.       Среди них.       Маленький мальчик стоял, прислонившись к пышному кустарнику, окружавший стеной разноцветные клумбы, и как будто бы ждал кого-то, то и дело оглядываясь по сторонам. В который раз он перевёл свой взгляд с дороги на центральные часы. ……       Сколько было выпущено вздохов?       Время, в которое они договаривались встретиться, давно истекло.       Через десять минут раздастся звонок.       «Свободное время», в течение которого они могли играть вместе во имя общения между разными блоками, подходило к концу. В таком случае они смогут встретиться только на следующей неделе. «Никаких надежд встретиться сегодня?.. Прошло уже две недели».       Мальчик сильно прикусил губу. Глубокое беспокойство мелькнуло на его изначально спокойном лице.       Никто не понимал выражения лица мальчика. Вероятно, даже он сам…       За все те разы, что они встречались раньше в «свободное время», ни один их них никогда не упускал долгожданную возможность воссоединиться вновь. Никогда. Сложно представить, чтобы такое событие можно было безмолвно отменить.       Не то, чтобы им было чем заняться при встрече. Одного присутствия было достаточно. Пусть их встреча продолжалась не так долго, но они были более чем… удовлетворены.       Для них обоих, независимо от того, кто сказал это первым, еженедельное «свободное время» было наивысшим приоритетом. «Стоит мне сходить и посмотреть…»       Мысли в его голове просочились шёпотом.       Рики не пришёл.       Только из-за этого необъяснимое чувство беспокойства терзало его внутри.       Никто другой не чувствовал этого — зловещей, неописуемой тревоги, тенью пробежавшей по карим глазам мальчика.       Драгоценное время утекало сквозь пальцы, продолжать терпеливо ждать, опустив руки с беспокойством на сердце, он не мог.       Принято решение — сомнениям не оставалось места.       Гай быстро принял меры.       Его тёмно-серые волосы развевались на ветру: он как кролик помчался через парк.       В то же время. — Так шумно! Как долго ты собираешься продолжать реветь?       Безжалостный рёв прервал пронзительные крики.       С верхней полки простой двухъярусной кровати на лестнице показалась пара ног. — … Чёрт побери, мочиться в постель каждую ночь? Что за придурок. Как ты думаешь, кто должен убирать за тобой? Если ты сделаешь это ещё раз, я свяжу тебя этими помоями! Ты понял?!       Совершенно новые простыни были расстелены, и кровать была застелена опытной рукой. Но Асута явно не закончил и безжалостно стукнул Юнку по голове, которую Юнка потом дрожа приподнял. С него капали слёзы и сопли.       Словно обжёгшись огнём, Юнка заревел ещё громче. — Ничего не поделаешь с этим. Юнка только-только окончил младший класс.       Робби, который больше не мог выносить происходящее, встал между ними.       Но Юнка проигнорировал его вмешательство и продолжал всхлипывать, надув губы.       Десятилетки, возглавляемые Робби, дружно устремили свои укоризненные взгляды на Асуту. — Ага. Точно. Старшая сестра* Харука внезапно пропала. Может, от этого случая его тело стало немного странным. Ведь Юнка больше всего был эмоционально привязан... но не настолько всё плохо.       Парси со свойственным ему остроумием упрекнул горлопана Асуту. Возможно, даже до этого момента он уже находил жестокие, вызывающие слезы слова и поступки Асуты неправильными.       Но Асута свирепо посмотрел на него в ответ. — Все вы…       Тыча пальцем, он обвёл взглядом толпу, окружавшую Робби. Вздыбив плечи, он гневно зарычал: — Это ты виноват, что потакал этим несамостоятельным проказникам. Теперь они только и могут, что хныкать, столкнувшись с проблемой! Это нормально для девочек. Как только это начинается, они получают специальное лечение, верно? С Харукой, наверное, уже всё хорошо. Потому что ей больше не нужно присматривать за этими надоедливыми мерзавцами. Когда Харука уйдёт, кто займёт её место? Ребята, разве непонятно? Вы, полная с ног до головы вредными привычками малышня, прекращайте ныкаться в тени и действовать мне на нервы!       Раздор и вражда.       В такие моменты взаимная неприязнь между Асутой, Робби и остальными загоралась искрами.       Чувство недовольства заставляло время тянуться бесконечно долго, оно подобно давлению увеличивалось с каждой минутой, буквально каждый мог взорваться от одной колкой фразы.       Даже глухой шёпот не мог вырваться из уст остальных детей. Всё, что им оставалось, так это прятаться, задержав дыхание, и наблюдать за происходящим.       В небесно-голубом Блоке F мальчики и девочки с шести до одиннадцати лет жили в младшем классе (средняя возрастная группа). И именно сегодня, с начала дня, их охватила зловещая и отвратительная атмосфера.       Гардиан был единственным местом во всём Кересе, где все дети росли вместе. Каждый блок, как и Блок F, были названы в честь заглавных букв каждого рукава этого пятиугольника, которые имели свой оттенок. • Блок F = небесно-голубой • Блок U = тёмно-коричневый • Блок D = кремово-жёлтый • Блок C = ярко-зелёный • Блок S = красное вино       Униформа опекунов была того же цвета, что и принадлежащий им Блок, украшали её индивидуальные цветные узоры. В духе «равенства» и без какой-либо дискриминации опекуны осуществляли надзор за детьми, разделёнными блоковой системой.       «Малышами» называли тех, кому от роду и года нет.       Детей в возрасте от одного до трёх лет, которых всё ещё приходилось носить на руках, называли «детьми».       Ребята от четырёх до пяти лет отправлялись в подготовительный класс (младшая возрастная группа). С этого возраста у детей была организована игровая комната в центре развлечений. Им также назначались няни, которые присматривали за ними.       С шестилетнего возраста детей переводили в младший класс (средняя возрастная группа). Там они до одиннадцати лет на ежедневной основе учились и получали практический опыт.       Уже в двенадцать лет они переходят в старший класс (старшую возрастную группу), за всё это время им впервые выделяют отдельные комнаты. Правила и запреты значительно смягчаются. Всё, что не было запрещено, они могли беспрепятственно использовать.       И, когда им исполняется тринадцать, их выбрасывают из рая в реальный мир, где теперь они полностью независимы.       «Детям, несущим будущее Кереса, предоставят равные права без разбора…»       Большинство людей просто не знали, что этот великолепно звучащий лозунг родился на костях тех, кто завоевал «свободу», размахивая знаменем в честь выдающейся идеи «человеческого достоинства». Доказательством этого был Керес. Как только он отклонился от своих первоначальных целей, Гардиан также безоговорочно отказался от своих идеалов, чтобы выжить.       Только ради небольшой прибыли. Во тьме взгляд был прямо и твёрдо направлен к будущему. Втайне… но без колебаний. Изначально детей Кереса изолировали и воспитывали в обстановке, далёкой от искажённой реальности. До тех пор, пока им не исполнялось тринадцать лет. К этому возрасту они считались уже способными к самостоятельной жизни. Но все те ограничения правилами их старой жизни не являлись какими-то полезными знаниями или профессиональной подготовкой.       Только вещь под названием «свобода» в их руках.       Когда дети покидали Гардиан, они стали осознавать вес этой сокрушительной свободы. И после этого они издавали крики недоумения и отчаяния…       В настоящее время в Блоке F насчитывается в общей сложности сорок пять человек.       Один лидер и три заместителя. Отсутствие Харуки означало, что остальные четверо детей в возрасте одиннадцати лет должны были контролировать группы детей разного пола, возраста и характера. Они как эксперты управляли коммуной жизнью — они не опозорили свою небесно-голубую форму и в действительности не уступали ни одному из других блоков.       В полной мере уважать самостоятельность детей — действительно такая трогательная вещь.       Однако в действительности сильные охотятся на слабых во имя «сотрудничества» и «терпения». Поскольку порядок старшинства был чрезвычайно прост и ясен, было бы глупо ожидать, что кто-то будет делать всё только по правилам.       Любой, кто достиг определённого уровня, щеголял и выставлял напоказ свои полномочия, и дети не были исключением.       Но есть одна загвоздка — за наступлением «старости» эти полномочия приходилось передавать другим, что не могло не оставить осадок необычайных чувств радости и печали.       Один из таких обладал правами главного примерно один год.       Но действительный возраст, как и душа, не имеющую реальную связь с физическим телом, может не совпадать с ментальным. Те, кому доставалась роль старшего, были сами детьми.       И всё же, чтобы быть настоящим руководителем, многие из взрослых шли по консервативному пути.       «Большинство» доминирует над «меньшинством». Это заветное правило приоритета, регулирующее управление над всем и всеми. Оно состояло в том, чтобы «личности» не отрывались от «руля». Чем короче вожжи, тем лучше. Даже ценой полного подавления у «личности» индивидуальности.       Но какими бы ни были намерения взрослых, для достигших определённого возраста детей пинок под зад в жизнь был одновременно и замкнутым обществом, из которого они не могли вырваться, и ареной, где они могли закалить себя. Таким образом, хоть этот мир был изолированным, мировоззрение каким-то образом развивалось среди детей. По мере того, как росли дети, понимание мира росло вместе с ними, оттачивалось и передавалось из поколения в поколение. Иногда всё шло гладко. Иногда они становились примером того, чего нельзя делать.       Статус, который постоянно переходил из рук в руки по мере взросления детей, был прямо пропорционален власти, которую открыто можно было осуществлять. Более того, не обязательно, чтобы масса поддерживала эту власть.       При всём том, реальная «власть», о которой говорится в Гардиан — иными словами «пропасть между собой и другим», будь то хорошая или плохая — порождала непримиримые разногласия и сильную вражду.       Даже если человек обладал и «силой», и «способностями», он не мог стать вожаком, не достигнув определённого уровня старшинства. Это был конечный результат самого главного неписаного правила Гардиан.       Власть как корона — её можно только унаследовать. Это мнение никто не оспаривал.       Разрыв в один год, который невозможно было преодолеть — стальная уверенность Асуты была полностью основана на этом. И поскольку они также прекрасно понимали своё положение, Робби и другие десятилетки ничего не могли сделать, кроме как сжать кулаки от бессилия.       Но, без сомнения, исключения, не связанные общими правилами и положениями, всё ещё иногда существовали. — Тогда я поручаю это тебе.       С неестественной улыбкой на лице Алиса нежно коснулась плеч мальчика. Такому ребёнку с таким темпераментом лучше смотреть в глаза и контролировать движение, нежели читать нотации — никак не хотела выходить из головы эта пустая теория.       Мать Блока F. Это был титул Алисы.       На протяжении пяти лет она была стажёром. И наконец смогла перейти из родного Блока D в Блок F. Несмотря на свой юный возраст, чтобы быть Матерью Блока, она больше других испытывала радость от своей работы, так как выбрала её сама.       В Кересе естественным образом сформировалась основа, в которой предоставлялись плодоспособным женщинам особые льготы, в связи одержимостью «естественного размножения».       Роды расходовали много энергии, поэтому женщинам не приходилось работать и потеть. Они рожали, пока сами прямо об этом заявляли.       Право рожать или нет ребёнка всегда было предоставлено самим женщинам. За исключением аборта, если только нет фиксированных обстоятельств. В любом случае особые привилегии, специально предоставленные для рожениц, определённо интересовали.       И несмотря на это, цель особых льгот не состояла в том, чтобы заставить женщин непрерывно рожать. На первом месте стоит здоровье материнского организма. Поэтому первые роды непременно происходили в возрасте от пятнадцати лет, и между двумя последовательными родами присутствовал промежуток в два года.       Алиса рожала всего три раза. Это минимальная квалификация, чтобы стать Матерью Гардиан.       Гардиан полностью занимался воспитанием всех детей. Они видели своих матерей единожды, когда их кормили грудью. После этого их связь прерывают, и детей забирают от матерей. «Получить равные образование и любовь» — так твердили прославленные лозунги…       Точно так же Гардиан на уроках правильного сексуального воспитания для стабильного воспроизводства не внушал, что материнство и любовь — имеют равное значение. Судя по всему этому, можно сказать, что у женщины в Кересе больше свободы, чем у проститутки в Мидасе.       Но всё же зародилась одна дилемма. В общем, те, кто мог отречься от ребёнка, и те, кто не мог… И Алиса принадлежала ко второй группе. У неё есть только одна жизнь, и она не хотела «заниматься сексом ради продолжения рода» до тех пор, пока не умрёт.       Она чувствовала неимоверную радость, которую приносила любовь между матерью и ребёнком, которая перекрывала боль от родов и трогательные моменты. Алиса не хотела отпускать её, но ей пришлось отказаться от неё во имя «равенства», поэтому, чтобы как-то восполнить это чувство, она нашла другой способ.       Любить всех детей одинаково.       Она знала, что это были благородные идеалы, но она так же знала, что не сможет придерживаться им надолго…       Каким ребёнок ни был маленьким, а вопрос о выходе на контакт всегда будет открыт. Работа в качестве Матери строилась на методе проб и ошибок, потому как главная идея, что все дети невинные ангелы, рухнула.       И сейчас…       Как Мать Блока F, Алису мучили две проблемы. Первое, противостояние между одиннадцатью- и десятилетними детьми. Второе, как она должна относиться к мальчику, который был изолирован от всех.       Каждый год ей приходилось неофициально общаться со своим начальством. Несмотря на то, что так делали все Матери Блоков, в этом году её встречи стали чуть ли не постоянными.       Сама Алиса считала, что причиной этому служил этот мальчик, стоящий перед ней…       И ему, и Асуте было по одиннадцать лет, но они совершенно по-разному относились к власти… В прочем он был на удивление ко всему апатичен. Если что-то его не касалось.       Учитывая сложившуюся ситуацию, речь уже не шла о духе сотрудничества… Алиса задумалась, были ли между ними ранее проблемы. Несмотря на всю апатичность, его необычная аура стала своего рода предупреждающим звоном колокольчика. Потому что все, включая Асуту и Робби, подсознательно замечали его присутствие, прежде чем их взгляды пересекались.       Присутствие, которое нельзя было игнорировать, даже если бы захотелось.       Проще говоря, Блок F превратился в трёхсторонний тупик. Хотя сам мальчик, вероятно, этого не понимал…       Независимо от того, сколько ребёнку было лет, если он с лёгкостью привлекал внимание, то он выделялся, где бы ни был.       Может быть, это связано с красотой или уродством их лица, или с различиями в личностном потенциале, с которыми они родились, или, возможно, они были просто ошибками природы.       Если судить чисто по внешности, то было множество других детей, как мальчиков, так и девочек, которые были намного симпатичнее и имели более привлекательные черты лица, чем он. Более того, если бы кто-то обсуждал достоинства ребёнка, то он, несомненно, был бы нижайшим из нижайших.       И всё же он всегда цеплял на себя взгляды.       Его существование было своеобразным в Кересе. Казалось, он имел общие корни с пэтами из Академии, и также не уступая им в экзотичности, обладал чистыми и яркими обсидиановыми глазами и великолепной копной иссиня-чёрных волос, ни одна прядь которых не была грязной. Или же дело в случайном проблеске дикости в характере, который способствовал его отличительному очарованию.        Очевидно, в его теле было скрыто что-то, что было несовместимо с другими детьми.       Что именно это было… даже Алиса понятия не имела. Когда она пыталась обратиться за советом к своим наставникам, они давали ей только неопределённые и двусмысленные ответы. — Что ж, в настоящее время это не вызвало никаких особых проблем. Так что, я считаю, тебе не стоит слишком сильно беспокоиться.       Не сказать, что игнорировать проблему — это плохое решение.       Именно такие ссоры и потасовки были необходимы для того, чтобы закалиться. Потому что дети, которые были только послушными и хорошими, не могли выжить в трущобах.       Как бы то ни было, Алиса чувствовала, что он находился в том возрасте, когда тепло чужого прикосновения было необходимо, вне зависимости оттого, чем он обладал. Ведь как только он покинет Гардиан, он должен стать независимым, хочет он того или нет. Если это так, то не следует ли ему попытаться оживиться и радоваться в свои детские годы?       Поскольку он не собирался идти ей навстречу, она должна была попытаться сблизиться с ним раньше. Даже если кто-то говорил, что это ненужное вмешательство с её стороны, она считала, что это её обязанность как Матери Блока. — Хотел бы стать Старшим Братом** после ухода Харуки?       Похоже слова Алисы удивили его. — Я думаю, что Асута один не справится со всем.        В Блоке F, среди одиннадцатилетних, он был единственным, кто не нёс никакой ответственности. Несмотря на это, он спокойно ответил: — А ты намерена это сделать… подлить масла в огонь?       Тут же Алиса лишилась дара речи.       Этот немыслимый тон, который даже Матери не используют в разговоре друг с другом, не был предназначен для её раздражения. В этот момент в блоке F назревал какой-то кризис, и он целенаправленно противостоял ему насмешливым тоном. —  Не думаю, что это хорошая идея. Ты ведь знаешь, что Асута не воспринимает меня нормально? В конце концов, именно малыши будут плакать, когда понесут всю тяжесть его гнева.       Именно тогда Алиса, казалось, наконец поняла чувства, которые заставляли других Матерей блока избегать его как чумы. Вероятней всего, это было как-то связано с его врожденной эмпатии к ним…       Высокий IQ не означает проницательный ум... Точно так же рациональность не означает самоконтроль, верно? — Другими словами, ты не уверен в своих силах?       Это не было провокацией. В конце концов, её оппонентом был одиннадцатилетка. К сожалению, несмотря на то, что она думала, что прекрасно понимает это, она не могла скрывать Своего неожиданно нахлынувшего волнения.       Другие, возможно, презирали её ничтожную самооценку.       И всё же Алиса не собиралась уступать своей гордости как Матери Блока. Как Мать, не слишком ли жалко быть побеждённой… такими словами? Она не смотрела на него сверху вниз несмотря на то, что он был всего лишь ребёнком.       Немигающие темные глаза мгновенно остановились на Алисе.        Края его губ дерзко изогнулись... — Раз ты так сказала — я не против, я сделаю это, но я… ненавижу делать всё, что не в моих силах.       Внезапно у Алисы возникло ощущение, что она нечаянно погладила мягкую кошачью шерсть против роста, и она невольно сглотнула. Почему-то она подумала, что совершила нелепый поступок. — Мать?       Низкий, провоцирующий голос, казалось, очаровал её, когда их взгляды встретились. — ...Тогда я поручаю это тебе.       Даже такие слова не давались так гладко. Как будто она говорила с совершенно незнакомым человеком.       Так же, как и при входе в комнату, он слегка поклонился, прежде чем открыть дверь. Ирония в том, что только такие обычаи делали из него обычного ребёнка.       Когда его тень исчезла за дверью, Алиса невольно посмотрела на небо. А потом она испустила долгий, горький вздох, когда его имя слетело с кончика языка. — Рики… хм?..        Как только белая дверь с небесно-голубой каймой закрылась за ним, Рики демонстративно облизнул нижнюю губу. — Старший Брат?.. Это же мне под силу?.. Ну, вполне возможно…       Изо всех сил дёргая себя за воротник униформы, он что-то бормотал себе под нос.       Он как раз собирался шагнуть вперёд, как… — Рики!       Под удивлённо хриплым, укоризненным голосом, он остановился как вкопанный.       Он обернулся, и на него пристально уставилось знакомое, затаившее дыхание лицо. Всегда спокойный и кроткий взгляд мальчика теперь с тревогой изучал его.       В этот момент Рики невольно издал детский смешок. Такие глубокие эмоции, он бы никогда никому другому, за исключением Гая, не раскрыл.       Тяжело дыша, Гай бросился к нему. — В чём дело? Что случилось? Я так беспокоился.       Оживленно приблизившись к Рики, как будто собираясь крепко обнять его, он начал сыпать вопросами. Это совершенно неожиданное зрелище, несомненно, ошеломило бы любого, кто его увидел; но вместо этого Рики постыдился и кротко извинился. — Прости. Мать позвала меня на минутку.       Мгновенно Гай побелел. — Что… что ты наделал? — Я ничего не делал.       Рики быстро начал отрицать свою причастность и проглотил слова на «кроме…», которые он собирался сказать после. — Неужели?       Карие глаза продолжали настойчиво наблюдать и давить на него. — Нет повода для волнения. —… Конечно, есть. В конце концов, Рики… большой врунишка.       Пока Гай говорил тихим, слегка хриплым голосом, он осторожно приподнял передние пряди волос Рики, обнажив едва заметную, старую рану на лбу… Проведя по шраму кончиками пальцев, он сделал выговор Рики.       С небольшим беспокойством Рики стряхнул его руку. — Как и говорил ранее, раз давал обещание, то я всегда сдержу его.       Он не был сыт по горло тем, что Гай слишком сильно заботился о его старой травме. Именно потому, что он понял, о чём думает Гай, он не смог удержаться и резко оттолкнул его руку.       Старая рана на лбу была "подарком на память” после драки — он не мог так легкомысленно заявить об этом. Ведь это была не простая ссора между детьми, и её нельзя было просто списать на "шутку". Для Рики этот поединок был тем, на что он поставил смысл своего raison d'etre***.       Тогда Рики, которому даже не исполнилось девяти лет, сразился с группой одиннадцатилетних в качестве своих противников “стенка на стенку”. В одиночку. Говорили, что худшего скандала в истории Гардиан не было.       Синяки, полученные в драке, и сломанные кости. Никто не мог посмеяться над катастрофическим концом или назвать все это простым случаем «простой перебранки между детьми». Все, включая Рики, нехило пострадали.       Опираясь на превосходство в численности и силе, готовая к выговору группа детей хвасталась тем, что хочет научить наглого Рики некоторым манерам…       Всё это произошло из-за скопления мелких неприятных инцидентов. — Этот твой взгляд. Он мне не нравится.       Такая злонамеренная провокация. Даже если не он зачинщик — ему бы следовало опустить свои глаза сразу. Тогда, возможно, всё случилось бы иначе.       Однако Рики всегда, без всяких исключений, отказывался склонять голову перед кем бы то ни было. Даже если это был один из клана Кугер, который управлял Гардиан.       Это было не просто ребячество. Скорее всего, Рики просто не мог игнорировать хулигана, который полагался на авторитет своих попечителей, и вёл себя так, как будто он был королём замка.       После этого задирать его стали чаще.       Когда он игнорировал нелепые и абсурдные происшествия, его громко ругали за дерзость, как будто они ждали его сопротивления. Оскорбления стали ещё более злобными в тихом, неприметном шёпоте его соседей по Блоку.       И, в конце концов, Рики больше не выдержал.       Поначалу они просто самодовольно улюлюкали.       Ведь это был суд Линча: пять к одному. В их воображении была только жалкая, никчёмная фигура рыдающего Рики. Мысль о том, что они проиграют… без сомнения, что-то подобное даже не приходило им в голову.       И так.       В драке победа будет за тем, кто двинется первым!       Как только началась потасовка, уже не имело значения, были ли их действия благородными или подлыми.       Боевой дух торжествует над численностью!       Чтобы доказать истинность этого утверждения, энергия Рики бесспорно ошеломила их. В итоге они стали жертвами безжалостных ударов и пинков Рики, которые их просто лишили дара речи.       Они намеревались заставить Рики пресмыкаться и плакать. Вместо этого, как ни странно, им пришлось проглотить его жестокое возмездие.       Эти дети, полагавшиеся на своё превосходство в возрасте и силе, привыкли издеваться над другими и не понимали значения слова «боль». Только после того, как Рики безжалостно избил их, пелена беззаконности сползла с их глаз… за счёт их крови, плоти и костей.       Один из них дрожал и намочил штаны от шока, вызванного тем, что его ударили впервые в жизни.       Второй — катался по земле и стонал от невыносимой боли, которую, как он помнил, никогда раньше не испытывал.       Другой плевался пеной, а его конечности дёргались и бились в конвульсиях.       — Все виды страданий выставлены напоказ.       К тому времени, как Матери Блоков узнали об этом и примчались на место, Рики даже не успел вытереть скользкую кровь с кулаков. Охваченные глубокими вздохами грудь и плечи тяжело вздымались. Его несчастные губы были разбиты, сгусток крови из носа прилипал к челюсти, а свежая стекала со лба, закрывая один глаз. Он не обращал внимания ни на причитания, ни на сердитые вопли Матерей Блоков. Он был совершенно измотан…       Шокирующие последствия дня, в сочетании с истерическим волнением, вылились из трещин строгого порядка и, в мгновение ока, распространились как лесной пожар по всем Блокам.       Обычно Кеннет чрезвычайно гордился своей привлекательной внешностью и происхождением. Повсюду сопровождаемый свитой, его тирания и оскорбительное поведение отбрасывали длинную тень не только на Блок F, но и на все остальные Блоки. Тем не менее, в то время как его поступки заставили всех Матерей Блока горько вздохнуть, ни один другой человек не был достаточно уверен, чтобы обсуждать это, так как Кеннет принадлежал к клану Кугер, который служил главой Гардиан. Это невыносимое высокомерие было разбито на куски девятилетним Рики.       — Увы.       Вопреки ожиданиям, ни из одного угла не донеслось ни радостных возгласов, ни аплодисментов. Даже из Блока F…       Люди опасались не самого Кеннета, а власти за его спиной. Это было так. Но самыми главными причинами того, что Рики не стал героем, были, пожалуй, свирепая и тщательная манера, в которой он избивал и унижал одиннадцатилеток и его необычный стиль боя "без ударов".       Необычная аура, которую излучал Рики, стала ещё более очевидной после упомянутого инцидента. И никто не знал, что неуравновешенный Рики будет делать дальше…       Именно страх к Рики, совершенно не похожее на то, что изначально задумывал Кеннет, привело к тому, что Рики вскоре оказался в изоляции. За исключением Гая. Полный негодования по поводу обращения с Рики, но не знающий, что делать, он остался скрипеть зубами от досады.       Однако.       Какова бы ни была ситуация, для Рики это не имело значения. Он не выказывал никакого злорадства; скорее, он был невероятно спокоен до такой степени, что казался безразличным.       Он не принимал во внимание Блок F, когда жестоко избивал Кеннета. Не говоря уже о показном чувстве справедливости по отношению к упрямцу Кеннету, который всегда использовал свои могущественные связи, чтобы делать именно то, что ему нравится.       Рики отмахнулся от беспокойства Гая, выбросил его из головы и продолжил бить гордое лицо Кеннета до тех пор, пока оно не обезобразилось. Потому что Кеннет неосмотрительно затронул табу Рики...       Неизвестно, где Кеннет подслушал его слова. Проходя мимо, эти тонкие, обаятельные губы откровенно и легкомысленной высмеивали Рики. — Здорово, детка-конфетка****. Снимай-ка штаны и позволь нам… Попробовать тебя.       Когда Рики заметно напрягся, Кеннет ухмыльнулся и заулыбался шире: — Детка-конфетка. Я слышал, что… на твоей палочке есть красивая татуировка с кличкой. Это правда?       За промежность Рики внезапно схватились. — В Нил Дартс ты был детским порно-айдолом, так, Рики? Разве это не удивительно?       Сразу же почувствовав холод и онемение внизу живота, Рики, затаивший дыхание, со всей силы бросился на Кеннета и отправил его в полёт.       Но вместо того чтобы взбеситься, на лице Кеннета появилась кривая усмешка. — Завтра. После обеда. Приходи к «Джин» в центре. Если ты кинешь меня… Я убью тебя. Ты это понял? Дет… ка-конфетка.       Не шевелясь, Рики прикусил бледные губы и впился взглядом в удаляющуюся фигуру Кеннета.        Его дрожащие кулаки были полны ненависти, которая превзошла его ярость. Это был первый раз, когда Рики почувствовал ненависть к человеку.       А потом… он понял.       Гораздо легче и проще ненавидеть кого-то, чем стремиться понравиться ему.       Керес, подавленный и задыхающийся от угнетения, Керес больше не был собой. Дело в Нил Дартс, который из-за притока беженцев из Содружества, преступников и даже таких, как киборги-подражатели завоевал ужасную репутацию прилегающей Зоны 5 — "Диедо". Для жителей Мидаса Нил Дартс, где даже полиция чувствовала себя бессильной из-за отсутствия юрисдикции, был местом, которое они ненавидели.       Когда грязные дела давнего, выдающегося «Детского Порно-магазина» в Нил Дартс были разоблачены, выяснилось, что в них замешаны восемь детей, включая Рики. Все они были прозваны «детками-конфетками», причём их возраст был не больше десяти лет. В отличие от так называемых «милых конфеток» мальчиков и девочек подросткового возраста, которые на практике могли принимать клиентов на мероприятиях, похожих на сценические шоу, "детки-конфетки” были воспитаны исключительно для того, чтобы сниматься в высококачественных голографических компакт-дисках для сексуальных извращенцев и маньяков.       Говорят, что, как и в случае с пэтами А-класса в «Мидасе», происхождение "деток-конфеток” было их преимуществом. Никто не мог быть уверен, были ли это просто сплетни или правда. По иронии судьбы высокая коммерческая ценность конфеток обеспечивала им своего рода «защиту прав человека».       Рики не знал точных обстоятельств того, как он оказался под опекой Гардиан. Несмотря на то, что Гардиан славился как единственный "Эдем" в трущобах, Рики было трудно представить его как комфортное или спокойное место для жизни.       Его раннее детство прошло в адской дыре, известной как «Воздушный карман» трущоб. В каком-то смысле его берегли, как заветную жемчужину, лежащую на чьей-то ладони. Но, с другой стороны, все это было крайне непристойно…       Там были женщины, которых называли няньками, вкладывали душу и сердце в полировку «конфеток», сохраняя при этом определённую чистоту манер. Всё было серьёзно преисполнено как совершенно невинное, включая секс.       Рики и остальные считали, что в их жизни нет ничего необычного. До того дня, когда они оказались в ярости жестокого и ревущего шторма.       Что такое «добро» и что такое «зло»?       Не успели Рики и его друзья вынести однозначное решение, как их резко и насильно бросили в совершенно чужую среду.       Эти бедные дети, ставшие жертвами похоти и хищного аппетита взрослых... После того как их перевели в Гардиан, их милое, привычное прозвище "конфетка" как-то само собой превратилось в нечто, вызывающее любопытство и жалость.       К этим бедным детям были щедро протянуты «любящие» руки…        Однако они не смогли смиренно пожать протянутые руки из-за чрезмерного напряжения, связанного с радикальным изменением их полномочий.        Это - они не могли делать. Это - им не разрешалось. Каждый аспект их прежнего образа жизни был безжалостно отвергнут, что привело к постоянной апатии и недоумению.       Почему-то, чем больше дети пытались приспособиться к образу жизни Гардиана, тем сильнее они испытывали леденящую душу отчуждённость.       Доброта, проявленная Матерями, возникла наугад — в зависимости от того, преобладали ли в настоящий момент их истинные чувства или официальная позиция.       Под словом «гармония» скрывалось — принуждение.       И затем, в ночь, когда кровь Рики застыла в его венах с непостижимым чувством потери, он прикусил губы и тихо всхлипнул. Он чувствовал, как будто он был единственным человеком, брошенном в этом мире.       И тогда… —… Замёрз?       Шёпот неожиданно дошёл до него.       В полной темноте, иногда мерцающей из-за случайных попаданий аварийного освещения… — Так холодно, что не можешь уснуть?       Голос коснулся уха Рики и мягко окутал его.… — Не хочешь лечь вместе? Так станет намного лучше.       Душераздирающее тепло наполнило его нутро.       Дело в том, что Рики не обнимали ни Старший Брат, ни Мать Блока. Единственный, кто иногда передвигал свою кровать к Рики, был Гай и только Гай…       Крепко обнявшись. В тишине, разделяя тепло одного одеяла, они крепко держались друг за друга. Пока их сердцебиения мягко и тихо не забилось в унисон… Невероятно, но от этого замёрзшее тело Рики оттаяло и приподняло настроение.       Начиная с этой ночи, темнота каким-то образом превратилась в мягкое спокойствие.       Ценность чего бы то ни было меняется в зависимости от точки зрения человека; Гай своим бескорыстным поведением продемонстрировал это Рики. То, что никто никогда раньше не внушал Рики — это уникальное чувство облегчения.       Рука об руку. Делить постель и… спать.       Однако даже такое скудное утешение считалось дурным примером для других детей — только по этой причине Гай был разлучён с ним. В этот момент Рики по-настоящему ощутил своё бессилие, как ребёнок.       Поэтому он жадно впитывал все знания, которые он может получить. Чтобы отвлечься от одиночества, вызванного отсутствием Гая, и убедиться, что он может твёрдо стоять на собственных ногах, не полагаясь ни на кого другого.       И действительно, по мере того как проходили дни, Рики постепенно менялся.       К несчастью, Кеннет раздирал раны прошлого и втирал в них соль. Разве Кеннет не получил по заслугам?.. Рики определённо так думал.       Мать расстроенно скривила губы, рассказывая о том, как Кеннету пришлось перенести операции по вправлению рёбер и пластике лица. — Мне следовало воспользоваться случаем и переломать ему кости рук и ног… — лёжа на кровати, пробормотал Рики, осыпаемый всё это время суровыми упрёками Матери…       В конце концов, Рики провёл один месяц в комнате раскаяния. Хотя он и не особо «раскаивался».       Однако Гай, с покрасневшими и опухшими от слёз глазами, умолял Рики у его постели больше никогда не поступать так. Его искреннее желание было единственной оставшейся болью, от которой Рики не мог избавиться.       С того времени прошло два года — Гай верил, что у Рики снова будут неприятности за его спиной.       И у Рики не было выбора, кроме как рассказать Гаю о его разговоре с Алисой. Вместо того, чтобы успокоиться, Гай взбудоражился ещё сильнее. — И что ты намерен делать? — Не знаю. О чём только думает Мать?.. Хотя я признаю, что я с энтузиазмом отношусь к этой работе. — То есть ты готов заняться этим? — Вот поэтому я и сказал, что всё в порядке. Если ты продолжишь так переживать за других, то скоро облысеешь. — Замечательно. Я не особо против этого…       Даже если у Гая были другие мысли, он проглотил слова и раздавил их в своей глотке.       Рики потупил взгляд. — Не делай ничего безрассудного.       Гай выглядел так, как будто ему было что ещё сказать. Но Рики не дал сказать, потрепав его волосы и нежно поцеловав. — Да ну? — Не увиливай поцелуем. Ты стал таким подлым.       Гай смотрел на Рики влажными глазами и продолжал дуться.       Рики засмеялся. Озорная улыбка заиграла на его лице.       Усмехнувшись, он небрежно сменил тему. — В следующий раз, когда у тебя будет свободное время, давай займёмся чем-нибудь обычным. Договорились?       Рики подхватил Гая под руку и повёл за собой.       Словно пытаясь избавиться от щекочущего чувства тревоги, давившего ему на грудь, Гай медленно, но крепко сжал руку Рики.       Рики мягко обнял его в ответ, как бы успокаивая Гая и говоря ему, чтобы он не волновался.       02:30 — Гардиан, Блок F, коридор.       Между тем.       В темноте царившее молчание было резко нарушено шёпотом. «Он приближается». «Он приближается». «Он… приближается».       По мере того, как время мирно текло вперёд, периодически просачивались звуки «голоса». «Я ненавижу это». «Нет». «Нет…»       Затуманенные мысли разбиваются на кусочки.       Разбиваются и раскалываются по крупицам.       Идут на дно.       Исчезают в тишине ночи.       Оставив позади приглушённый, продолжительный стон отчаяния, которого никто не мог услышать. * BS — Старшая Сестра — Воспитательницы Блока в Гардиан. ** BB — Старший Брат — Воспитатели Блока в Гардиан. Системы BS и BB были одной из тех, где старшие девочка и мальчик были ответственны за быстрое ознакомление новоиспечённых младших классов с их новой жизнью. *** Raison d'etre — смысл жизни (существования) **** Конфетки — Группа воспитанников Гардиан, переведённых туда после ликвидации притона «Нарцисс» в Нил Дартс.