Ошибка Лань Ванцзи

Понадеявшись на то, что Мо Сюаньюй по обыкновению Вэй Ина проспит до обеда, Лань Чжань встал в пять утра и, приведя себя в порядок, после непродолжительной медитации призвал к себе Сычжуя. Лань Ванцзи кратко изложил ему суть поручения и вручил письмо, которое надлежало передать Лань Сичэню. А-Юань настолько обрадовался оказанному доверию, что не стал мешкать и отправился в путь, даже не позавтракав. Лань Чжань вздохнул с облегчением и после лёгкого завтрака отправился вести занятия у младшей группы приглашенных учеников. И так уже много пропустил, пора брать себя в руки и возвращаться к своим обязанностям. Когда уроки закончились, он пообедал и пошёл тренироваться. Потом, избегая возвращаться в цзинши и встречаться с Мо Сюаньюем, решил освежиться в холодном источнике, после чего отправился в библиотеку, чтобы поискать больше информации о людях с двойственностью души: проявления болезни, причины, методы излечения и т.д. Вопреки обыкновению вовремя ложиться спать, Лань Чжань просидел за книгами до поздней ночи, надеясь, что, когда вернётся, Мо Сюаньюй уже будет спать. Ванцзи понимал, что это малодушно — прятаться от проблем, что рано или поздно, когда придётся пресечь приставания Сюаньюя, ему не избежать объяснений, но пока не был к этому готов. Потому и оттягивал. Лань Чжань не ожидал, что в цзинши его встретит теплая от веселья и вина компания под предводительством Мо Сюаньюя, который травил байки младшим адептам, побывавшим с ними в городе И. Его голос был хорошо слышен даже снаружи: — Сяо Синчень долго терпел, что Сюэ Ян никогда не помогал ему с уборкой похоронного дома, но, в конце концов, возмутился: «Как ты можешь жить в таком бардаке?». На что Сюэ Ян флегматично ответил: «Ну, не живи…» и полоснул его мечом по горлу. Раздался громкий раскат хохота. Лань Чжань удивился, ведь ещё недавно тот же Лань Цзинъи плакал на могиле убитой Сюэ Яном А-Цин, а теперь смеялся над столь непочтительными по отношению к покойному даочжану шутками. Не став больше мешкать, Лань Ванцзи распахнул дверь и стремительно вошёл в комнату, окидывая собравшихся гневным взглядом. — Слова — серебро, а молчание — золото, правда, Ханьгуан-цзюнь? — не обращая внимания на его суровый вид, продолжил Мо Сюаньюй и протянул руку ладонью вверх. — Позолоти ручку, а то у нас как раз вино закончилось. — Вэй Ин! — непроизвольно вырвалось у Лань Чжаня привычное обращение. Только произнеся это, он понял, что подверг Мо Сюаньюя смертельной опасности. — Мало того, что сам пьёшь вино, так ещё и молодёжь на нарушение правил подбиваешь?! Кто-то из адептов сдавленно ойкнул, предчувствуя грядущую взбучку. Оуян Цзижэнь и Лань Цзинъи удивлённо переглянулись. — Тебя целый день не было, и мне стало скучно, — обиженно надул губы Мо Сюаньюй, — а ребята были так добры, что зашли вечером навестить меня и принесли спелых локв. Разве мог я отпустить их без угощения? — А я не могу оставить их без наказания, — проинформировал собравшихся Ванцзи. — Ведь вы нарушили сразу несколько правил: в Облачных Глубинах запрещено ходить после отбоя, запрещено шуметь, запрещено пить алкоголь. — Простите нас, Ханьгуан-цзюнь. Мы не собирались так сильно задерживаться, но учитель Мо рассказывал такие забавные истории… — поспешил извиниться Цзинъи, хотя на его лице не было заметно и тени раскаяния. Поэтому Лань Чжань не собирался закрывать глаза на вопиющее нарушение правил и огласил приговор: — Всем нарушителям переписать до завтра раздел о надлежащем поведении. — Но ведь уже поздно, мы не успеем, — попытался возразить Оуян Цзижэнь. — Раньше надо было думать о том, что поздно. Поторопитесь. Кто не успеет переписать в срок, будет переписывать правила при мне, стоя на руках, — Лань Ванцзи прозрачно намекнул незваным гостям, что им пора выметаться. Юные адепты оказались довольно понятливыми и покинули помещение настолько быстро, насколько позволяли приличия (ведь в Облачных Глубинах запрещено бегать). — Какой ты грозный, Ханьгуан-цзюнь, — вновь захихикал Мо Сюаньюй. — Ты и меня накажешь? Снова свяжешь своей лобной лентой? — Нет. Иначе. Будешь всю ночь стоять на коленях и думать о своём поведении, — к огромному разочарованию Мо Сюаньюя Лань Чжань придумал наказание, которое оградило бы его от необходимости спать этой ночью вместе с тем, кто не был его Вэй Ином. — Ох, Лань Чжань, какой же ты нудный, — вздохнул Мо Сюаньюй, — а ведь в Юэ Яне и после него ты пил со мной, и нам было весело. — Но сейчас-то ты не в Юэ Яне, а в Облачных Глубинах, поэтому изволь соблюдать правила и вести себя так, чтобы никто не догадался, что ты — Вэй Усянь, — напомнил Лань Ванцзи. — И приберись тут для начала, — он взмахнул длинным рукавом, указывая на валявшиеся повсюду очистки и пятна от вина. — Да, неаккуратненько как-то получилось, — вздохнув, согласился Мо Сюаньюй и, плюнув на запятнанный столик, принялся протирать его рукавом. Это выглядело по-идиотски, но настолько естественно, что Лань Чжань не смог удержаться от улыбки. Он боялся, что продолжит видеть в этом юноше Вэй Ина, что предпочтёт считать, что тот делит одно тело с Мо Сюаньюем, однако поведение Сюаньюя даже тогда, когда он был не в себе, отличалось от поведения Вэй Ина. Настоящий Вэй Ин в подобной ситуации наверняка сказал бы нечто вроде: «Тебе надо, ты и убирай» или «Правила для того и пишут, чтобы их нарушать», а этот послушался, хоть и делал всё через пень-колоду. — Не пачкай свою одежду, — одёрнул его Ванцзи. — Тряпки в чулане, там же вёдра для воды. Мо Сюаньюй старательно (насколько это было возможно в его состоянии) прибрал за гостями, после чего, встав на колени напротив постели, начал кунять носом, отчего Ванцзи сразу же пожалел о том, что был с ним так суров. — Ладно, завтра с утра постоишь на коленях, а сейчас ложись спать, — сдался он. — Спасибо, Лань Чжань, — просиял Мо Сюаньюй, торопливо забрался в кровать и попытался его обнять. — Спи, давай! — одёрнул его Лань Чжань. — Так мне спать или давать? — с лукавой улыбкой уточнил Мо Сюаньюй. — Не балуйся, иначе обездвижу, — пригрозил Лань Ванцзи, после чего Мо Сюаньюй угомонился. Лань Чжань лежал рядом с ним, глядя в потолок и думал о том, что отдал бы всё на свете за то, чтобы это был настоящий Вэй Ин. Но Вэй Ин оставил его, покинув этот мир, и сейчас с ним рядом другой. Он такой же, как Вэй Ин. Так же улыбается и нарушает правила, как Вэй Ин, так же любит его, как Вэй Ин, но это не Вэй Ин. Раньше Лань Чжань не хотел этого замечать, но теперь прекрасно видел разницу, потому что Вэй Ина он знал долгие годы, а Мо Сюаньюя — всего несколько месяцев. Но Ванцзи не должен был показывать Сюаньюю, как ему грустно оттого, что он никогда не увидит Вэй Ина. Кто знает, как это скажется на его душевном состоянии и не приведёт ли к новому нервному срыву. Поэтому больше никаких слёз. Нужно просто сжать зубы и терпеть, пока эта боль не притупится. Через некоторое время они уснули: Лань Чжань, как обычно, в подобающей позе, а Мо Сюаньюй, обхватив его рукой за талию и закинув на него одну ногу. Однако увидел это Лань Ванцзи только утром, когда пришла пора вставать и отправляться вести занятия у младших адептов. Он аккуратно высвободился из объятий Мо Сюаньюя и отправился в класс. Закончив уроки, Лань Чжань проверил переписанные провинившимися адептами правила клана и заставил переписать страницы, где была хотя бы одна ошибка. Затем отправился на тренировочное поле, чтобы понаблюдать, как упражняются ученики. Некоторым из них пришлось показывать, как правильно выполнять приемы защиты. После этого Лань Ванцзи намеревался, как вчера, пойти в библиотеку, однако его срочно позвали в минши. Оказалось, что вновь заскучавший без него Мо Сюаньюй в ипостаси Вэй Ина, однако не обладавший его силой и ловкостью, влез на крышу минши, чтобы запустить оттуда собственноручно изготовленного бумажного змея. Влезть-то влез, а вот слезть не смог, и снимать его оттуда пришлось Лань Чжаню, поднявшись в небо на мече. Всё бы ничего, да тут как на грех из минши вышел Лань Цижэнь и, узрев столь неподобающее поведение, мгновенно рассвирепел и пожелал в воспитательных целях поколотить нарушителей спокойствия ферулами, отчего Мо Сюаньюй принялся ныть, что его ни за что, ни про что собираются забить тут до смерти. Ванцзи вспомнил, что довелось за свою жизнь пережить бедному юноше, и потому решился возразить: — Это я виноват в том, что надолго оставил своего супруга одного. — Суп… кого? — дядя побагровел от возмущения и демонстративно схватился за сердце. — Ванцзи, что ты сказал? — Я в ответе за своего мужа и готов понести наказание, — спокойно продолжил Лань Чжань. Он двое суток мучился не в силах решить, что ему делать с Мо Сюаньюем, но сейчас решение пришло само. Тринадцать лет назад ему не хватило смелости спасти подобным образом Вэй Ина, значит, сейчас в память о нём защитит так Мо Сюаньюя. Сюаньюй лишь удивлённо хлопал ресницами, переводя взгляд с одного на другого, не в силах поверить услышанному. — Что? Опять? О, Будда, милостивый и милосердный, за что мне такое наказание? — патетически всплеснув руками, запричитал Лань Цижэнь. — Ты ведь совсем недолго знаешь этого заклинателя или… — он сделал многозначительную паузу, пристально вглядываясь в лицо Мо Сюаньюя, — напротив, слишком хорошо его знаешь. Старейшина Илина вернулся, захватив чьё-то тело? — догадался он. Или, может быть, кто-то из тех, кто слышал вчера, как Лань Чжань называл своего гостя Вэй Ином, проговорился. Лань Чжань схватил Мо Сюаньюя за руку, не позволяя ему воспользоваться флейтой, и уверенно сказал: — Нет. Это молодой господин Мо. Наши целители уже проверяли его, но, если хотите, можете лично убедиться в том, что одержимости нет. Глаза Мо Сюаньюя расширились от удивления, потому что он не ожидал, что Лань Чжань может не просто заступиться за него, но и солгать ради него. Он ведь не догадывался сейчас о том, что Лань Чжань на самом деле говорил правду. Кроме того, он не понимал, каким образом эта проверка поможет ему спастись. — Я так и сделаю. Веди его в минши, — распорядился дядя, после чего велел позвать туда всех старейшин. Мо Сюаньюй дёрнулся, пытаясь сбежать, но Лань Ванцзи шепнул ему: — Доверься мне. Всё будет хорошо. Мо Сюаньюй подчинился. К нему применяли заклинания и талисманы, играли на гуцинях и щупали пульс, проверяли состояние меридианов, и с каждым новым обследованием Лань Цижэнь мрачнел всё сильнее. Как и следовало ожидать, никто из старейшин клана Лань не смог обнаружить одержимость этого заклинателя злым духом. А вот отсутствие золотого ядра и следы тёмной энергии в теле отметили все. Из-за этого разгорелся нешуточный спор. Лань Цижэнь настаивал на том, что тёмному заклинателю в их клане не место и его следует изгнать. Тогда Лань Ванцзи вынужден был сказать, что в таком случае и он уйдёт из клана. Естественно, дядя не мог на это пойти и вынужден был согласиться с тем, чтобы Мо Сюаньюй остался в Облачных Глубинах, однако потребовал официальной церемонии бракосочетания, дабы никто не смел порочить честное имя второго нефрита. А до свадьбы их с Мо Сюаньюем заперли в разных домах. На следующий день одетый в парадное облачение Лань Ванцзи преклонил колени с офигевшим от такого поворота событий Мо Сюаньюем в храме предков. Вечером того же дня он рассказал Мо Сюаньюю историю своих родителей, подытожив такими словами: — Я тоже сделал всё, чтобы защитить тебя. Ты здесь в безопасности, если не будешь следовать тёмному пути и искать неприятности. Но я должен понести наказание за то, что вновь пошёл против своего клана — ты должен будешь жить здесь, а я переберусь в домик своего отца и проведу несколько лет в уединении. Это казалось идеальным решением для того, чтобы защитить Мо Сюаньюя, но при этом держать его на расстоянии и не позволить себе изменить памяти Вэй Ина. Кроме того, это было одним из условий старейшин, при котором они дали согласие на заключение им этого брака. — Ты хочешь запереть меня здесь? — возмутился Мо Сюаньюй. — А как же наше расследование? Ты так и не сказал, что нам удалось тогда найти в башне Кои. Я ведь уже вполне здоров, и мы могли бы вновь отправиться в путешествие. Лань Чжань, Лань Чжань, а давай вместе отсюда сбежим. — Неужели ты не помнишь, что обнаружил в потайной комнате Благоуханного дворца отрезанную голову Не Минцзюэ? — изучив найденные труды, посвящённые раздвоению личности, Лань Чжань знал, что эта ипостась Мо Сюаньюя не может знать о том, что пережил в юности Мо Сюаньюй, но ему нужно было как-то объяснить происходящее. — После этого при попытке разоблачить Цзинь Гуанъяо ты был ранен. Я отнёс тебя в Облачные Глубины. Теперь этим делом занимается мой старший брат. — Надеюсь, Цзэу-цзюнь не даст спуска Лянфан-цзунью, несмотря на то, что тот — его названный брат, — сказал Мо Сюаньюй. — Третьего дня я отправил ему письмо и попросил быть крайне осторожным с главой Цзинь. Мы намереваемся предать его деяния огласке и требовать суда над ним на Совете кланов. Возможно, там понадобится и наше присутствие. — То есть, я не узник в Облачных Глубинах и могу при желании их покинуть? — обрадовался Мо Сюаньюй. — Конечно, ты волен уйти, — вздохнув, сказал Лань Чжань. — Только я прошу, не делать этого без меня. Это небезопасно. Я не хочу вновь тебя потерять.