Ошибка Лань Ванцзи

Мо Сюаньюй очнулся в незнакомом месте и сразу же ощутил прилив ненависти к себе. Неужели он настолько слабый заклинатель, что даже во второй раз не сумел правильно провести ритуал и призвать в своё никчёмное тело старейшину Илина? Почему снова? Мо Сюаньюй окинул комнату взглядом. Это были, определённо, не Облачные Глубины. Где его муж, и где находится он сам? Мо Сюаньюй сел на кровати и закатал рукав, чтобы проверить, в каком состоянии нанесенный для ритуала порез. Судя по тому, что на его месте был едва заметный светлый шрам, то со времени неудачного ритуала прошло не меньше трёх месяцев, или же его под завязку накачали чужой духовной энергией, чтобы ускорить исцеление. Три месяца, о которых он ничего не помнил! Однако самым удивительным было не это, а вытатуированные рядом со шрамом иероглифы: «Все ответы в письме в твоём мешочке цянькунь». Сюаньюй вскочил с кровати и, торопливо накинув на себя верхнее ханьфу любимой расцветки старейшины Илина, бросился к лежавшему на столике мешочку цянькунь. От волнения пальцы не сразу справились с завязками. Когда же мешочек, наконец, был открыт, внутри обнаружился заботливо упакованный свиток. Достав и развернув его, Мо Сюаньюй обнаружил, что покрывавшие плотную рисовую бумагу иероглифы были написаны его рукой. Он пробежал глазами текст и удивился ещё сильнее. И было от чего — это послание самому себе было очень странным. Здравствуй, дорогой я! Если ты читаешь это письмо, значит, ты снова стал Мо Сюаньюем и ломаешь голову, почему тебе не удалось призвать меня. На самом деле тебе в какой-то мере это удалось. В течение того времени, о котором не помнишь, ты был мной. Вернее, считал себя мной и вел себя, как я, то есть, как, по твоему мнению, вёл бы себя старейшина Илина. Предвосхищая твой вопрос, спешу сообщить: нет, мы не делим с тобой это тело. В действительности это твоя душа разделена надвое, и каждая из этих частей не ведает, что творила другая, пока была полновластной хозяйкой твоего тела. Так происходит всякий раз, когда с тобой случаются провалы в памяти. Однако не стоит считать себя неудачником из-за того, что ты не смог пожертвовать своё тело старейшине Илина. Тебе не удалось это сделать лишь потому, что он на тот момент уже переродился в новом теле, теле Юй Цилина, которого ты хотел убить моими, а на самом деле — его же собственными руками. Ты ревновал к нему мужа, не понимая, что Лань Чжань никогда не принадлежал тебе и связал свою жизнь с тобой только потому, что поначалу принял за меня, а потом — стремился защитить тебя. Даже если бы не появился Юй Ин, Лань Чжань никогда не смог бы полюбить тебя так, как любит Вэй Ина, ныне Юй Ина, который спас тебя, дурака, когда ты во время ритуала едва не истек кровью. И, когда я, а вернее, ты, понял это, то решил освободить мужа от вынужденного брака с собой, чтобы тот мог быть счастлив с любимым. Потому что Лань Чжань как никто другой заслуживает счастья. Он и так слишком долго страдал без своего Вэй Ина, но покуда ты жив, не смог бы оставить тебя ради него. Потому что он — Лань, а для Ланя чувство долга превыше всего. Поэтому ты должен был умереть. Вернее, я обставил всё так, что он считает тебя погибшим. Знаю, знаю… Ты тоже заслуживаешь счастья и, я уверен, рано или поздно тоже обретёшь его. Потому, что ты — это я. Всё, что есть во мне, есть и в тебе. Никогда не забывай об этом и радуйся каждому прожитому дню, как радовался я, впервые обнаружив себя в твоём теле и поняв, что получил шанс исправить свои прежние ошибки. Ты тоже получил сейчас возможность исправить свои. Ведь ты многому научился рядом с Лань Чжанем и сформировал золотое ядро. Благодаря этому теперь ты можешь стать бродячим заклинателем или, сменив имя, присоединиться к какому-нибудь небольшому ордену. А, может быть, стать отшельником, совершенствующимся на горе, подобно Баошань санжэнь (кстати, она — единственная, кто мог бы помочь тебе вновь стать цельным, если, конечно, сможешь её найти), или, напротив, завести семью и зажить жизнью обычного человека, навсегда покинув мир заклинателей… Только, ради всего святого, не возвращайся туда, где тебя могут узнать, и не показывайся на глаза Лань Чжаню. Потому что его сердце принадлежит и всегда принадлежало Вэй Ину. Негоже покойнику возвращаться и мешать их счастью. Лань Чжань совершил все положенные похоронные обряды для тебя, и даже прядь своих волос отрезал в знак траура, по истечении которого сможет взять в свой дом нового супруга. Откуда я знаю? Мне рассказал об этом Вэнь Нин, который и помог мне убедить его и Юй (Вэй) Ина в моей гибели на горе Луаньцзан. По нашей версии я погиб, пытаясь помешать Су Шэ использовать отобранную нами у Сюэ Яна тёмную печать, воссозданную последним из сохранившейся половины Тигриной печати преисподней старейшины Илина. Вэнь Цюнлинь сразу же понял, что я не был Вэй Ином, потому, что видит всё иначе, нежели живые. Я притворился спящим и подслушал его ночной разговор с Юй Цилином, узнав, что тот был настоящим Вэй Ином, а я — всего лишь подделкой. После того, как Юй Ин вновь уснул, я обратился к Призрачному генералу и изложил ему свой план. Он всегда был предан своему создателю, поэтому согласился мне помочь и сохранить это в тайне. Я сделал то, что должен был сделать. Теперь — твоя очередь. Просто будь сильным и поступай так, как поступил бы я. Да пребудет с тобой духовная сила. Навеки твой Вэй Усянь, он же Мо Сюаньюй. Закончив читать, Мо Сюаньюй долго сидел, закрыв руками лицо и пытаясь уложить в голове то, что только что узнал. Если всё это правда (а иначе, зачем ему писать себе такое послание), то он хотел убить своего кумира — старейшину Илина. И то, что в тот момент он этого ещё не знал, не оправдывало его действий. Ведь Юй Цилин не совершил ничего, за что следовало бы карать смертью, но Мо Сюаньюй захотел убить его чужими руками точно так же, как свою родню, совершая первый ритуал пожертвования тела. К счастью, в этот раз никто не умер, а Юй (Вэй) Ин ещё и спас его — своего несостоявшегося убийцу. О, небо! Как стыдно! Как же он виноват перед Вэй Ином и перед Лань Чжанем, которому, сам того не ведая, несколько лет морочил голову. Да и использовать в своих корыстных целях обожаемого старейшину Илина было, мягко говоря, неэтично и крайне эгоистично. Теперь он понимал это. Юй Цилин не заслуживал смерти, как не заслуживали её его кузен и тётушка, несмотря на все те обиды, которые они ему причинили. И Мо Сюаньюй уже не может этого исправить. Так что, единственное, что ему остаётся — это выполнить изложенную в письме просьбу и посвятить свою жизнь помощи всем, кто в ней нуждается. Поэтому отныне он будет вести себя так, как тот Вэй Ин, который адресовал ему это письмо, заботясь, прежде всего, о благополучии других, а уж потом о своём собственном. Чтобы искупить свою вину за то, что отнял чужие жизни и хотел отнять ещё одну, Мо Сюаньюй теперь будет спасать жизни. И пусть он недостаточно силён как заклинатель, он продолжит совершенствоваться и будет делать то, что в его силах, чтобы защищать слабых и бороться со злом. Мо Сюаньюй критически осмотрел свой наряд и решил сменить его при первой же возможности. Он аккуратно свернул письмо и спрятал его назад в мешочек цянькунь. Больше вещей у него с собой не было. Поэтому он спустился вниз налегке, намереваясь расплатиться с хозяином найденным в кошеле серебром, наверняка стибренным у великодушного Ханьгуан-цзюня, и отправиться в путь. — Могу я узнать, как зовут столь щедрого молодого господина? — поинтересовался хозяин, взвешивая на ладони только что полученный серебряный слиток. — Лань Ин, — немного помешкав, ответил Мо Сюаньюй, — бродячий заклинатель Лань Ин.