***
У Цзян Яньли объятия бережные, нежные, любящие и вздох облегчения. У Цзян Яньли заботой и любовью пропитан каждый взгляд, каждое прикосновение. От этого так***
У приёмыша главы Цзян улыбка робкая, неуверенная. Он сам — сжатый комок нервов, готовый то ли кинуться прочь, то ли разреветься. Мальчишка, теперь делящий его комнату, семью и Орден, смотрит глазами щенка побитого, тонущего в обреченной вине. Вей У Сянь не вызывает ничего, кроме усталого любопытства, тени жалости и застарелого раздражения. Но в последнем вины мальчишки нет. Пока что. Он просто не знает, что делать с этим ребенком. Чего вообще добивался Цзян Фэн Мянь? Пытался подружить, побратать, срастить вместе? Ну, знаете ли, насильно мил не будешь. Можно притвориться, но смысл? Хотя в той истории что-то вроде и вышло, но что стало потом? Мальчишка не виноват. Он ребенка не винит, не злится на него, но и подтирать сопли и привязываться тенью не намерен. Ему на него плевать. Эгоистично? Жестоко? И что? Поэтому Ваньинь лишь смотрит устало и говорит: — Прекрати реветь... не из-за чего. И: "Не вини себя в глупости окружающих". И: "Мы попробуем подружиться. Но ничего не обещаю". Он ложится на свою кровать и отворачивается к стене, намереваясь выспаться, не обращая внимания на шебуршания шокированного неожиданностью таких слов мальчишки. Мальчишки, с глазами его тени из прошлого.