С чернилами и мечом

      С тех пор, как Шан Цинхуа получил новое назначение, прошло примерно три месяца. За это время министр реорганизовал структуру торговли, создал систему передвижных групп для ограничения расходов и ответственности торговли через горный перевал. Он использовал избыточные средства для укрепления инфраструктуры и многого другого, направил часть средств на научные исследования и разработки.       Его обязанности также расширились и теперь включали в себя ведение инвентаризации дворца и потребностей замка. Как правило, учёный мог сделать работу с помощью почты или отправляя мальчиков на побегушках. Благодаря сложившимся обстоятельствам у автора оставалось много времени, чтобы писать.       Однако сегодня Цинхуа решил выполнить поручение лично.       С приближением Нового года он хочет подарить Мобэй Цзюню что-то хорошее, чтобы поблагодарить за доброту. Что-то тщательно подобранное.       Со второго дня пребывания во дворце, Мобэй Цзюнь позволил министру самому управлять собственным расписанием. Он не запрещал Шан Цинхуа покидать крепость, хотя и попросил не уходить без охраны в качестве прислуги.       Провинция охраняет один из немногих торговых путей в страну. Здесь есть множество нежелательных лиц, которые бегают по переулкам чёрного рынка и поставляют контрабандные товары.       Цинхуа надевает любимый светло-голубой, подбитый мехом плащ поверх тяжёлых одежд, и встречает свой эскорт у ворот.       Южный вход ведёт вниз, к городу, расположенному ниже по длинной цепочке ступеней. Экипажи и караваны могут проезжать через северную сторону, но данный маршрут огибает территорию полностью. Шан Цинхуа, вместе со своим сопровождающим, спускается по лестнице и направляется к лучшему здешнему портному. В месте, известном как один из крупнейших торговых центров мира, это о чём-то да говорит.       Такое же хорошее для начинаний место, как и любое другое.       Шан Цинхуа, в своём дорогом одеянии, окружённый вооружённой охраной, притягивает взгляды некоторых людей, однако отводит их натренированной улыбкой и кивком. — Разве это не новый министр торговли? — шепчутся некоторые. — Я слышал, он пользуется благосклонностью Лорда, — отвечает другой. — Должно быть, так оно и есть. — Интересно, как ему удалось.       Шан Цинхуа надевает лучшую, непринужденную улыбку и поворачивается к охраннику. — Почему бы нам не остановиться и не выпить чаю? — предлагает парень, — Я редко покидаю крепость, так что не могли бы вы показать мне окрестности?       Стражник с улыбкой склоняет голову, держа ладонь на рукояти меча, висящего на поясе, и соглашается.       Они блуждают по террасным улицам, придерживаясь более широких, несмотря на интерес Шан Цинхуа к тёмным переулкам.       Город построен ярусами на склоне горы, спускающейся к ревущей, наполненной слякотью реке. Семьи стирают бельё на улицах, над маленькими кострами, в горшках с растопленным снегом. Дети бегают, бросая снежки друг в друга и несчастных прохожих.       Смех, вздохи и голоса провинции наполняют уши Шан Цинхуа. Картина происходящего освещена бледным сиянием слабого солнца над горами.       Охранник ведёт Цинхуа в маленький чайный домик, где суетятся посетители. Окликает хозяйку, прежде чем двое усаживаются в углу, развесив плащи на крючках в стене.       Шан Цинхуа с довольным вздохом потирает руки, позволяя теплу помещения проникнуть в кости. — Ах, как мило, — вздыхает учёный, улыбаясь охраннику, — Вы часто сюда приходите?       Спутник кивает и говорит с усмешкой: — Моя сестра владеет этим магазином.       Шан Цинхуа смеётся. Женщина в фартуке, со стянутыми в тугой пучок волосами, суетится вокруг. На её щеке пятно муки. — А-Юу! — она посмеивается при виде брата. — А-Цзе, — отвечает мужчина, поднимаясь, чтобы обнять родственницу.       После того, как они прерываются, владелица чайного домика хихикает и смотрит на Шан Цинхуа. Тот склоняет голову в приветствии. — Привет. — Милорд, — отвечает она, краснея и кланяясь ему, — Спасибо, что заглянули в наш скромный магазинчик этим утром. — Пожалуйста, я просто скромный учёный, не нужно быть такой формальной, — говорит Шан Цинхуа, помахав рукой и ухмыльнувшись, — Ваш брат говорит, что это лучший чайный дом в округе. Судя по всему, так оно и есть.       Румянец на щеках девушки усиливается, она хлопает брата по уху. — Что я говорила о разговорах о нас! Может быть, мы и лучшие в городе, но вряд ли можем сравниться с чайными домами в столице! — Вот блин, сжалься надо мной! — умоляет охранник, поднимая руки вверх, чтобы защититься от нападения, — Господин Шан совсем не такой!       Она фыркает и кладёт руки на бёдра, надув щёки. — Хорошо, что я могу для вас сделать, Милорд?       Шан Цинхуа улыбается. — Ваш самый прекрасный чай и немного сладостей. Выбор шеф-повара.       Глаза девушки на мгновение расширяются, прежде чем она сияет и благодарит министра, торопясь прочь. Шан Цинхуа улыбается ей вслед и поворачивается к своему сопровождающему, который качает головой. — Прошу прощения, господин Шан, — вздыхает молодой человек, — Обещаю, чай будет действительно хорошим. — Я часто нахожу, что, если компания хороша, то еда ещё лучше, — мудро отвечает Цинхуа, — Кстати, я не знаю вашего имени.       Молодой человек усмехается. — Лан Юу. — Лан Юу, — продолжает учёный с кивком, — Я ужинал с Императором и его Супругом Шэнем в королевском дворце. Между тем, Его Величество свирепо смотрел на меня за вторжение, а Шэнь Цинцю ругал. Так что здесь всё не так страшно, как кажется. — Я даже не могу представить ужин с императором, — вздыхает стражник, — На что похожа жизнь в столице? Вы, должно быть, много чего повидали. — Нет, не совсем, — признаёт Шан Цинхуа, улыбаясь, — Там я был занят даже больше, чем за всё время, что провёл тут. И, позвольте сказать вам, компания Мобэй Цзюня в десять раз приятнее, чем компания любого из бюрократов и лордов, которых я встречал.       Молодой человек хохочет.       Его сестра возвращается с чаем и тарелкой сладостей, от персиковых булочек с красной фасолью и тыквенных блинов, до двух палочек танхулу и миски с дынными семечками. Пододвигает стул и подаёт гостям чай. — Спасибо, — тихо говорит Шан Цинхуа, взяв чашку.       Девушка бросает на министра быстрый взгляд. — Ты аристократ, почему благодаришь меня за то, что я делаю свою работу? — спрашивает она, хотя в тоне голоса слышится неподдельное любопытство.       Парень улыбается и поправляет хозяйку чайного домика. — Я не дворянин, а всего лишь министр. Мои родители были фермерами, но умерли, когда я был маленьким. — Тогда как же ты стал учёным? — спрашивает Лан Юу. — Я надрывал задницу, сочиняя дерьмовые романы и работая на учёного, который научил меня читать и писать, — улыбается Шан Цинхуа, — Я сдал экзамены, когда мне было семнадцать, встретил консорта Шэня. Он ругал меня в течение получаса после того, как я сказал ему свой псевдоним, прежде чем продать мне участок земли в столице, который раньше принадлежал старому клану Цю. Я до сих пор не знаю, как Цинцю стал её владельцем, впрочем…       Учёный пьёт чай, погружённый в мысли. — Хах, — замечает владелица магазина. Она пристально смотрит на него с минуту, потом встаёт и улыбается визитёрам, — Ну, а теперь я оставлю вас вдвоём, мне нужно работать. Скорее приходите снова, Милорд!       Её брат поворачивается к Шан Цинхуа, который продолжает спокойно есть и отмечает, что еда действительно хороша. — Ну, это объясняет, почему вы не ведёте себя как обычные лорды, которые сюда заходят, — комментирует Лан Юу, — Но как тебе удалось очаровать Мобэй Цзюня?       Шан Цинхуа давится. — Я не думаю, что очаровать — подходящее для этого слово, — хрипит он, чувствуя жар.       Охранник смеётся и откидывается назад, положив руку на край стола. — Ну, а какое же тогда? — весело спрашивает он, — Я работаю на Мобэй Цзюня уже пять лет. Неужели ты думаешь, я не могу сказать, когда господин кому-то симпатизирует?       Лицо парня становится тёплым. Он склоняет голову, пренебрежительно махнув рукой. Влюблённость в Мобэй Цзюня временная, хоть и, может быть, реальная. В конце концов, кто мог обвинять беднягу? Они вообще видели этого человека? В любом случае, правитель севера ни за что его не полюбит, даже не будь он мужчиной! — Нет, нет, — возражает министр, — Я просто думаю, что он неплохо обращается со мной, вот и всё. Это не значит, что он благоволит мне. — Господин Шан, он поселил вас во Дворец Магнолий, ест с вами каждый день, даёт всё, что вы просите, — продолжает молодой человек, — Независимо от того, очаровал ты его или нет, ты ему определённо нравишься. — Он меня терпит, — поправляет Шан Цинхуа. Кончики его ушей горят, — Я имперский министр, живущий во дворце северного правителя. Даже если бы Мобэй Цзюнь мог безнаказанно издеваться надо мной, я не думаю, что он бы так поступил. Он не такой человек. — А какой он человек?! — Лан Юу изумлённо смотрит на собеседника, — Разве тебе никто не рассказывал, как он обращался со старым господином Лином? — Я думаю, что между ними произошло какое-то недоразумение, — отвечает Цинхуа, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что они не слишком громкие. — О, да, это было недоразумение, — охранник наклоняется вперёд, понизив голос, чтобы его не подслушали, — Старик всегда вёл себя высокомерно и властно. Как главный министр торговли и дальний родственник Его Императорского Величества, он считал, что это сойдёт ему с рук.       Шан Цинхуа широко раскрывает глаза. Оказывается, именно высокомерие его предшественника действовало Мобэй Цзюню на нервы. — Мобэй Цзюнь не только сослал его в холодный дом на восточной стороне, — продолжает мужчина, — Но и заставил день за днём работать в библиотеке, в одиночестве, пока сам оставался в своём кабинете — теперь это зал, который Лорд делит с тобой — или отправлялся на охоту. Старик Лин попытался обратиться к императору, однако Его Величество отклонил просьбу. — А какое отношение это имеет ко мне? — спрашивает Шан Цинхуа, хмуро поднимая стакан, — Пока у меня есть то, что нужно, я счастлив. Мой король так хорошо относится ко мне только потому, что я служу ему без жалоб. Ничего серьёзнее этого.       Учёный делает глоток из бокала. Лан Юу качает головой с несколько беспомощной усмешкой. — Как скажете, господин Шан.       Они допивают чай со сладостями, оставляют немного денег (чуть больше, чем нужно, но ни один не комментирует это) и направляются к портному. Цинхуа не знает, что именно хочет получить от этого человека. Возможно, он найдёт здесь нечто, что послужит открытием.       Продавец за прилавком сияет, когда видит их, и потирает руки. — Джентельмены, какое удовольствие! Что я могу сделать для вас сегодня? — Я ищу подарок, — объясняет парень, уже оглядываясь вокруг.       Его взгляд падает на выставку шиньонов и украшений, начиная от серебряных ожерелий и потрясающих серёжек из драгоценных камней, заканчивая золотыми коронами и нефритовыми заколками для волос. Там есть украшенный белым жемчугом и тёмными сапфирами серебряный гребень с изящными маленькими цепочками, свисающими с него.       Шан Цинхуа видел Мобэй Цзюня только с распущенными волосами. Иногда, когда они слишком часто падали ему на лицо во время работы, северный правитель заморачивался и перевязывал половину прядей кожаным шнуром. Это красиво контрастирует с замысловатыми тёмными одеждами и серебряными украшениями. Цинхуа на мгновение задумывается, учил ли его кто-нибудь правильно причёсываться. — Ах, у Милорда действительно превосходный вкус, — говорит лавочник, — Эта работа, изготовленная лучшими мастерами севера, привлекает как мужчин, так и женщин. Не желает ли мой господин взглянуть поближе?       Шан Цинхуа качает головой, улыбаясь. — Нет нужды, я куплю это прямо сейчас. Пожалуйста, заверните украшение.       После переговоров о цене, покупатель вручает продавцу монеты и принимает маленький пакетик, завёрнутый в шёлк. Он надёжно запихивает покупку в мантию и продолжает путь с эскортом.       Он знает, это не самый подходящий подарок, но что можно дать человеку, у которого есть всё? — Господин Шан, — мягко говорит Лан Юу, усмехаясь. — Хм? — Цинхуа прикусывает губу. Брови нахмурены, когда он смотрит вверх, — Что? — Ничего, — улыбка молодого человека становится шире, — Если ты думаешь о том, что ещё ему подарить, то не волнуйся так сильно. Я уверен, Мобэй Цзюнь будет счастлив просто побыть в твоей компании.       Беспокойство на хмуром лице учёного на секунду усугубляется, когда парень смотрит вниз, но мгновение спустя собеседник загорается, с восклицанием: — А! Вот оно! — он поворачивается к Лан Юу и хватает его за плечи, — Отвези меня в лучший винный магазин города.       Лан Юу ненадолго вздрагивает, а затем с улыбкой склоняет голову и ведёт спутника в другую часть города.       К тому времени, когда они возвращаются в крепость, их желудки полны, а денежный мешок Шан Цинхуа немного легче. За горами, которые окружают северо-западную часть города, уже угасает солнечный свет. Заснеженные скалы внизу отбрасывают длинные, холодные тени.       Парень и его сопровождающий попрощались сразу за воротами. Министр возвращается во Дворец Магнолий с двумя кувшинами вина и тщательно завёрнутыми драгоценностями. Как раз в тот момент, когда он ставит их на комод, раздаётся стук в дверь. — Господин Шан? — раздаётся голос слуги, — Мой Лорд попросил вас присоединиться к нему. — Пожалуйста, скажи ему, что я сейчас приду, — мягко отвечает Шан Цинхуа.       Услышав удаляющиеся шаги, министр бросает ещё один взгляд на подарки на своей полке, прежде чем покинуть спальню. Когда парень входит в гостиную, на столе лежит ещё одна незаконченная рукопись. Он игнорирует её и направляется к дому правителя севера, не меняя одежды.       Когда Цинхуа приходит, Мобэй Цзюня нет в столовой. Шан Цинхуа хмурится и входит во внутренний зал. От открывшегося перед ним вида перехватывает дыхание.       Правитель севера сидит за низким столом, накрытым грудой мехов. Резкие, грубые черты лица освещены светом свечей. Длинные ресницы не шевелятся, пока мужчина рассматривает лежащее перед ним письмо. Его губы розовые и потрескавшиеся. Взгляд Шан Цинхуа задерживается на тени щетины на подбородке.       Он вздыхает, успокаивая сердцебиение, делает шаг вперёд и снимает плащ, чтобы повесить вещь на рога на стене. — Садись, — не поднимая взгляда, командует Мобэй Цзюнь.       Шан Цинхуа кивает, опускается на колени напротив собеседника и смотрит на него.       Голубые глаза следят за буквами в письме, ногти — теперь выкрашенные серебром — слегка касаются стола. Длинные прямые волосы струятся по плечам, обнажая половину шеи.       Цинхуа улыбается.       Этот человек действительно красив.       Мобэй Цзюнь поднимает глаза, устремив пронзительный синий взгляд на собеседника. — Ты голоден? — Нет, я поел на обратном пути, — мягко отвечает он, опуская ресницы и глядя на бумагу, которую читает хозяин замка, — Что это?       Мужчина с безразличным видом откладывает вещицу в сторону и говорит: — Это письмо от императора. Он пригласил нас посетить королевский дворец этой весной. — Неужели? — спрашивает Шан Цинхуа, поднимая брови.       Мобэй Цзюнь снова смотрит на него. — Нас обоих. — Ох, — тихо произносит учёный, — Но почему же?       Правитель севера отворачивается и жестом приказывает работнице принести им чай, прежде чем снова заговорить. — Собрание девяти лордов, — он слегка отклонился назад, пристально глядя на руки Шан Цинхуа, лежащие на краю стола, — Его Величество раньше редко вызывал меня в столицу.       Цинхуа вспоминает некоторые письма, которыми обменивался с Шэнь Цинцю с момента своего отъезда из столицы. Его друг, несмотря на все проклятия по поводу дерьмового почерка автора (человек не должен читать его, с удовольствием отмечает писатель), проявил некоторую озабоченность благополучием приятеля.       Каждый раз Шан Цинхуа уверял его, что всё в порядке, что у него есть всё необходимое, а Мобэй Цзюнь не так холоден, как говорят слухи.       В политике, войне и любви нет ничего проще, чем иметь только одну единственную причину. Шан Цинхуа подозревает, что беспокойство и любопытство Шэнь Цинцю могли сыграть свою роль в этом приглашении. — Ты что-то бормочешь, — комментирует Мобэй Цзюнь, наблюдая за ним взглядом, который министр мог бы принять за нежность, если бы не был осторожен. — А! Прошу Прощения, мой Король, — Шан Цинхуа склоняет голову, чувствуя, как по щекам расползается знакомое тепло.       Мобэй Цзюнь с тяжелым вздохом ложится на бок. Его чёрная верхняя мантия слегка сползает, обнажая тёмно-синее одеяние под ней. Затем кладёт голову на руку и подпирает колено, наблюдая, как по боку свечи стекает воск. — Ваш чай, Милорд, — служанка возвращается с подносом, по знаку хозяина поставив его на стол. Она тихо извиняется и уходит, осторожно закрыв за собой дверь.       Шан Цинхуа смотрит на Мобэй Цзюня, который закрывает глаза. Наливает им по чашке и ставит второй бокал на стол рядом, поднимая свой, чтобы сделать глоток. — Интересно, как там моё старое поместье, — задумчиво произносит он, глядя в стакан и заваривая чай.       Мобэй Цзюнь открывает глаза. — Как же ты его оставил? — Отдал своим старым слугам и ученикам, — признаётся Шан Цинхуа, пожимая плечами, — Я сказал им, чтобы они превратили его во что-то приличное. Зная их, сейчас это, вероятно, бордель.       Мужчина фыркает и отводит взгляд, поднимая чашку. — Мы остановимся там, — обещает он. — Спасибо, — улыбается учёный. Через мгновение поднимает свой бокал, — Знаете, все думают, что вы такой холодный и пугающий, но я этого не вижу.       Под пристальным взглядом правителя севера, он поспешно продолжает: — Я имею в виду, вы действительно очень устрашающий, мой Король! Просто, не думаю, что вы плохой человек, — парень смотрит вниз, перекатывая чашку в руках. На губах играет нежная улыбка, — Вы не любите людей, которые принимают свой статус как должное, ваше доверие нелегко заслужить. Я полагаю, у многих людей это создаёт неверное впечатление, но для меня… для меня мой Король на самом деле очень добр.       Собеседник хмурится и отводит взгляд, поднося бокал к губам. — Если хочешь, я могу быть хуже. — Нет, мой Король! — восклицает Шан Цинхуа и снова смотрит вниз. Лицо краснеет, когда он продолжает, — Я уже давно не чувствовал себя с кем-то так комфортно. Это… мило. Так что, спасибо.       Двое погружаются в уютное молчание, пока пьют чай. К тому времени, когда чайник опустел, Шан Цинхуа уже нашёл кучу документов и значительно уменьшил её, пока Мобэй Цзюнь дремал на полу. Когда парень решил сделать перерыв, луна снаружи была уже высокая и яркая. Он потянулся, удовлетворённо чувствуя, как хрустит позвоночник, прежде чем раздался низкий голос. — Оставайся здесь, — предлагает Мобэй Цзюнь, — Уже поздно, твои комнаты далеко. — Мой Король, — Шан Цинхуа делает паузу. — Ты можешь занять мою кровать. Мне здесь удобно.       Шан Цинхуа смотрит на человека, лежащего на постели из мехов, подперев голову рукой, и хмурится. — Нет, этот не может занять кровать моего Короля, — настаивает учёный. — Тогда мы оба будем спать на полу.       Хотя тон Мобэй Цзюня серьёзен, Цинхуа почти смеётся. Но потом решает, что всё в порядке. Если ты хочешь поиграть, пусть будет так.       Поэтому он улыбается, и, с лицом толстокожего человека, который находится рядом со своим лучшим другом, встаёт и обходит вокруг стола. Мобэй Цзюнь не открывает глаз. Парень подходит к кровати.       Берёт подушку и одеяла, лежащие поверх неё, несёт свои находки обратно к мехам на полу, где бросает их и задувает свечу, прежде чем устроиться позади своего господина. Лежит на спине, с лёгкой улыбкой глядя в потолок. — Хорошо, — наконец говорит он, — Спокойной ночи, мой Король.       Долгое мгновение северный правитель не двигается.       Шан Цинхуа лежит совершенно неподвижно, не слишком близко, однако меха не такие уж и большие. Когда парень слышит движение ткани и чувствует, как поднимаются одеяла, его сердце подскакивает к горлу. Он почти ожидает, что Мобэй Цзюнь встанет и вернётся к кровати, но вместо этого мужчина просто устраивается рядом. — Спокойной ночи.       Шан Цинхуа хочет закричать. Что подумают слуги утром?! Ну почему он не подумал об этом сразу! Почему он думал, что может делать всё, что захочет?       Получается, потому что может.       Вскоре дыхание Мобэй Цзюня выравнивается. Мужчина погружается в сон, его лицо бледнеет в темноте.       Шан Цинхуа снова смотрит вверх с новым чувством принятия.       Это не самый плохой способ провести ночь. ✧✧✧       Парень просыпается рано. Он мурлычет, прижавшись к чему-то прохладному рядом. Нечто сжимается вокруг его талии. Глаза Шан Цинхуа распахиваются.       Он замирает. Сердце подскакивает к горлу. Рука Мобэй Цзюня обвивает чужую талию, холодная и тяжёлая. Шан Цинхуа практически прильнул к нему, наполовину забравшись на грудь мужчины. В какой-то момент ночи одеяла сползли до пояса.       Слава Богу, они оба спали в одежде, но это не останавливает растущую панику.       Как раз в тот момент, когда Цинхуа обдумывает лучший способ выбраться, звук открывающейся двери заставляет парня в страхе повернуться, с широко раскрытыми глазами.       Учёный встречается взглядом с тем же самым охранником, который сопровождал его вчера в городе. Глаза Лан Юу расширяются, когда стражник видит всю сцену, от пустого, холодного подноса с чаем до бумаги на столе, от груды одеял и мехов на полу до руки Лорда на талии Шан Цинхуа.       Он встречает напуганный взгляд Шан Цинхуа с усмешкой. — Поздравляю, — произносит знакомый одними губами.       Прежде, чем Шан Цинхуа успел поправить его, он закрыл дверь, приложив палец к губам.       Министр поражённо смотрит на дверь.       Он подскакивает, когда Мобэй Цзюнь шевелится, ослабляя хватку достаточно, чтобы Шан Цинхуа ускользнул, прежде чем открывает глаза.       Мужчина просыпается и видит, что Цинхуа сидит, закрыв лицо руками.       Он быстро поднимается. — Что случилось? — спрашивает Лорд усталым и грубым голосом. — Ничего! — пищит Шан Цинхуа, опустив руки и глядя вверх, — Хм, кто-то только что вошёл…       Мобэй Цзюнь хмурит брови. — Я просто… я думаю, что он, возможно, неправильно понял, — запинаясь, бормочет Шан Цинхуа, украдкой поглядывая на Мобэй Цзюня.       Тот фыркает и закатывает глаза. После отворачивается, поправляет мантию, прежде чем встать. Подходит к шкафу и начинает вытаскивать новый комплект одежды. — Мой Король? — произносит Шан Цинхуа. — Иди переоденься, — приказывает Мобэй Цзюнь, — Встретимся в Нефритовом зале, когда закончишь. — Да, мой Король.       Министр склоняет голову и по пути к выходу хватает свой плащ.       Он замечает Лан Юу и служанку, которые тихо разговаривают перед Дворцом Магнолий, повернувшись к учёному спиной. — Ну же, просто скажи! Они были одеты? — Я правда не могу ничего сказать, — веселится Лан Юу, — Господин Шан заслуживает секретности, не говоря уже о Мобэй Цзюне. Он оторвёт мне голову, если я начну распускать слухи. — Именно такие разговоры и распространяют слухи! — раздражённо перебивает стражника Шан Цинхуа, вздёрнув подбородок. Он поворачивается к девушке, чтобы объяснить, — Я задержался допоздна, чтобы успеть сделать работу, которую пропустил вчера. Милорд попросил меня остаться, потому что было уже поздно. Ничего большего.       Молодой охранник кашляет. Парень бросает на него быстрый взгляд. — Ничего не случилось, — клянётся Цинхуа. — Как скажете, господин Шан, — хохочет Лан Юу, его глаза блестят, — Мне пора идти, пожалуйста, берегите себя!       Шан Цинхуа со вздохом качает головой, пряча руки в рукава. Он чувствует, что, независимо от того, что он говорит, у этого ребёнка всё равно будет неправильное представление.       Затем аккуратно отпускает девушку и заходит внутрь.       К тому времени, как учёный возвращается в Нефритовый зал, каждый слуга, служанка и стражник, кажется, смотрят на него со смесью благоговения и ревности. Он присоединяется к Мобэй Цзюню в самом дальнем зале и садится за свой стол, не желая смотреть на человека напротив.       Некоторое время они работают в дружеском молчании. Работник приносит чай и небольшой завтрак, за что Шан Цинхуа благодарит молодого человека перед уходом.       Когда он держит булочку в левой руке, а другой пишет письмо, Мобэй Цзюнь, наконец, нарушает тишину. — Они могут говорить всё, что хотят. В конце концов, слухи — это всего лишь слухи.       Цинхуа поднимает взгляд. Прежде, чем успевает спросить, что это значит, собеседник склоняет голову и продолжает: — Пока мы с тобой знаем правду. То, что они говорят, не имеет значения.       Шан Цинхуа моргает, снова переводит взгляд на документы. — Вы правы, — отвечает министр с улыбкой, — Мне очень жаль, мой Король. Я зря волновался.       Он на время откладывает свои чувства и возвращается к работе, в то время как подарки для Мобэй Цзюня терпеливо ждут в комнате.