С чернилами и мечом

      Новый год приближается раньше, чем замечает Шан Цинхуа. Он начинает свой день как обычно, вылезая из тёплых объятий кровати, чтобы одеться и накинуть плащ. Рассматривает подарки на своём комоде и решает, что лучше преподнести их Мобэй Цзюню потом.       Через несколько минут министр появляется в Нефритовом зале. Место Лорда пустует, поэтому Цинхуа занимает своё и начинает спокойно работать, послав слугу за чаем. Северный правитель входит в комнату чуть позже, со звуком «гм» приветствует учёного и садится, нахмурившись. — Вас что-то беспокоит, мой Король? — мягко спрашивает парень, поднимая голову и откладывая кисть.       Мобэй Цзюнь хмыкает.       Примерно с минуту Шан Цинхуа просто смотрит. Собеседник продолжает сердито разглядывать бумаги, игнорируя его.       В конце концов учёный со вздохом встаёт, но вместо того, чтобы уйти, подходит и опускается на колени перед столом Мобэй Цзюня. Тот по-прежнему не обращает на него никакого внимания. — Мне интересно, — начинает Цинхуа и облизывает губы, — Не хотите ли вы выпить со мной сегодня вечером? Уже почти Новый год, так что…       Мужчина резко оборачивается, замораживая на месте горящим, льдисто-голубым взглядом. — Я подумал, что было бы неплохо отпраздновать это вместе с вами, — нервно заканчивает министр, борясь с желанием отвести взгляд и склонить голову, — Если мой Король не захочет… — Мн, — Мобэй Цзюнь смотрит вниз. Его ловкие пальцы задевают костяшки пальцев Шан Цинхуа, когда он тянется за своей чашкой чая, — Я хочу.       Парень широко раскрывает глаза и снова складывает руки на коленях. — О-ох.       Он знает, что пялится, но не может заставить себя отвести взгляд. — Мне просто приснился плохой сон, — тихо признаётся повелитель севера. Длинные ресницы подрагивают во время чтения. Его губы кажутся мягкими в утреннем свете, — Тебе не о чем беспокоиться.       Учёный облизывает пересохшие губы и бормочет что-то невнятное, прежде чем с дрожью в коленях вернуться к столу. Затем просматривает бумаги внизу с необычной энергичностью для того, кто не читает ни слова на страницах. Мысли бегут со скоростью тысячи миль в минуту.       Неужели Цинхуа думал о поцелуе?! Да что с ним такое! Конечно, Мобэй Цзюнь — самый привлекательный мужчина, которого он когда-либо встречал, добрый, заботливый, такой красивый, но это не значит…!       Блядь.       Именно это и значит, не так ли?       Мобэй нравился Шан Цинхуа. Правитель севера интересовал его с самого приезда. Парень дошёл до того, что назвал свою привязанность незначительной влюблённостью, хотя и думал, что восхищается внешностью, а не… это. А не испытывает настоящие, подлинные чувства.       О Боже, что же теперь делать?       Комментарий Лан Юу возвращается к писателю, будто в отместку за все написанные им дрянные романы.       Независимо от того, очаровал ты его или нет, ты ему определённо нравишься.       Шан Цинхуа украдкой бросает взгляд на серьёзного мужчину напротив. Человек, у которого, несмотря на богатство, титул, и монументальную красоту, никогда не было возлюбленного.       Что-то порочное закрадывается в сердце парня при мысли о том, что он будет первым.       Министр встаёт так резко, что чуть не опрокидывает чернильницу. Оправдывается тем, что нужно отлучиться в ванную, прежде чем уходит, обеспокоенный.       Ясно одно: нужно проветрить голову.       Шан Цинхуа накидывает плащ и выходит в сад. Заходит в деревянную пагоду, расположенную на каменной платформе в центре озера. Облокотившись на перила, смотрит поверх льда, позволяя своим мыслям блуждать.       Поначалу он не думает о Мобэй Цзюне. Он думает о доме, о старых слугах и учениках, которых всегда беспокоило здоровье учёного. Думает о Шэнь Цинцю, для всего мира — элегантном принце-консорте, который за закрытыми дверями является тайным, жадным поклонником-мазохистом дрянной фантастики. О семье, которую никогда не знал, о старике, приютившем молодого Шан Цинхуа, о жизни, в которую вцепился.       Затем думает о Мобэй Цзюне и его доброте. О том, что чувствовал, когда они впервые встретились в зале. О том, как Цинхуа знал, что между ними может что-то произойти. Знал, что будет готов отдать абсолютно всё.       Парень с улыбкой понимает, что Мобэй Цзюнь не должен принадлежать ему. Он будет доволен, просто находясь рядом, как сейчас.       Шан Цинхуа никогда не хотел слишком многого.       Министр вздыхает. Вероятно, следует вернуться до того, как Мобэй Цзюнь пошлёт кого-нибудь на поиски.       Он поворачивается и плашмя падает на задницу.       Сам мужчина нависает над ним с озабоченным выражением лица. — Шан Цинхуа, — взволнованно говорит северный правитель, — Ты не ушибся?       Учёный безмолвствует. Разевает рот, словно рыба, пока Мобэй Цзюнь не протягивает руку, чтобы помочь бедняге встать. Парень хватает чужую ладонь, пытаясь не слишком много думать о том, как касаются его талии, чтобы поддержать, прежде чем отпустить протянутую кисть. Старается не изучать северного правителя, который смотрит на него с той складкой между идеальными бровями, которую хочется разгладить. Цинхуа старается этого не делать, но он всего лишь человек. — Я в порядке, — отвечает министр, всё ещё глядя на мужчину снизу вверх, — Я просто…       Просто что? Просто смотрю на лёд и думаю о тебе, мой Король? Просто соврал о необходимости отлучиться в ванную, чтобы пойти-похандрить о безответной влюблённости? Постарайся придумать что-нибудь полезное, Цинхуа! — Уф…       Мобэй Цзюнь отворачивается. — Ты же хотел сегодня выпить, — говорит он, — Теперь мы можем уйти. — Мой Король! — поражённо восклицает министр.       Лорд снова смотрит на собеседника. На этот раз в голубых глазах появляется что-то похожее на нервозность.       Шан Цинхуа улыбается. — Это было бы прекрасно, мой Король. Одежда, которую я ношу, не подходит для прогулок по городу, поэтому позвольте мне пойти переодеться.       Мужчина кивает и легонько кладёт руку на поясницу спутника, чтобы вывести из павильона. Шан Цинхуа чувствует, как по щекам ползёт румянец, и надеется, что, если кто-то спросит, сможет списать всё на холод.       Учёный убеждает Мобэй Цзюня позволить ему идти самостоятельно и направляется обратно во Дворец Магнолий, в то время как сопровождающий возвращается в свой собственный дом.       Парень смотрит на одежду и аксессуары, которые принёс, и выбирает что-то простое, не слишком формальное: толстые светло-серые одежды с шёлковым слоем внутри, светло-синяя верхняя мантия, вышитая рисунком уток и серебряных бабочек.       Осторожно прячет подарок в рукав и, прежде чем уйти, снова натягивает свой любимый подбитый мехом плащ.       Северный правитель стоит под одной из магнолий, и, при виде него, сердце Шан Цинхуа почти останавливается.       Мужчина тоже переоделся, сменив простую чёрную мантию на расшитую полуночно-синим и золотым. Хотя длинные волосы до сих пор свободно спадают на плечи, в мягком солнечном свете он выглядит элегантным и красивым.       Спутники уходят вместе, без охраны. Шан Цинхуа расслабленно болтает, пока двое спускаются в город, не обращая внимания на выпученные глаза людей, мимо которых они проходят. Мобэй Цзюнь спокойно смотрит вперёд, время от времени кивая и хмыкая, чтобы показать, что слушает. Он выглядит по-королевски: бледная кожа, красивые черты лица, тёмные одежды, немного высокомерия. — Хм? — Мобэй Цзюнь оглядывается, подняв брови в ответ на внезапное молчание Шан Цинхуа.       У того перехватывает дыхание. Учёный останавливается, и повелитель севера поворачивается к нему, наблюдая с непроницаемым выражением. — Это Мобэй Цзюнь, — шепчет кто-то. — И главный министр торговли, — радостно добавляет другой. — Я никогда не видел их вместе, они определённо выглядят благородно. — Прошу прощения, мой Король, — Шан Цинхуа с кривой улыбкой склоняет голову, — Этот человек отвлёкся. — Не говори со мной так официально, — отвечает Лорд. Подумав немного, наклоняется и добавляет: — Цинхуа.       О мой гребаный бог, о черт, о боже!       Шан Цинхуа борется за последнюю частицу самоконтроля и отворачивается с глубоким вздохом, который развеивается в зимнем воздухе, как туман. — Да, мой Король, — тихо отвечает он.       Они вновь продолжают прогулку и направляются к маленькому чайному домику. Сестра Лан Юу начинает выкрикивать приветствие, прежде чем посмотреть вверх и завизжать при виде Мобэй Цзюня, который ныряет в низкий дверной проем следом за Цинхуа. — Милорды! — кричит владелица, чуть не плача, хлопая в ладоши и привлекая к себе внимание половины посетителей. — Столик на двоих, пожалуйста, — с улыбкой спрашивает парень, — Возможно, в более уединённом месте.       Девушка лучезарно улыбается и показывает на стол в глубине помещения, отгороженный деревянной перегородкой. Она вручает гостям меню и торопливо уходит, крича на кухне что-то на местном диалекте.       Министр берёт меню, старательно избегая взгляда Лорда. — У них очень хороший чай, — говорит Шан Цинхуа, — Как и сладости. — Ты уже бывал здесь раньше? — Ах, да, — отвечает Шан Цинхуа, поднимая глаза, — Лан Юу привёл меня сюда на днях.       Северный правитель замолкает. Учёный смотрит на собеседника и подпрыгивает при виде мрачного выражения на чужом лице. — Его сестра является хозяйкой этого заведения, — объясняет Цинхуа, — Я попросил охранника немного показать мне город, мы зашли пообедать.       Мобэй Цзюнь отворачивается, его лицо темнеет ещё больше. Министр широко раскрывает глаза. — Прошу, мой Король, почему вы так расстроены? — Ты мог бы спросить меня, — бормочет мужчина.       Парень вздрагивает. Он — автор романов. Если он не может распознать запах уксуса, то кто же тогда сможет? — Мой король, — спрашивает Шан Цинхуа, наклонившись вперёд с недоверием во взгляде, — Вы что, ревнуете?       Собеседник прищуривается и бросает на него свирепый взгляд. Министр удивлённо поднимает брови. — О, — выдыхает он, откидываясь назад. Ухмыляется, — Мой Король, в этом нет необходимости. Я буду следовать за вами до конца жизни, обогнув весь мир, если вы захотите меня видеть.       Мобэй Цзюнь издаёт довольный звук, а женщина по другую сторону перегородки давится чаем.       Хозяйка возвращается с подносом еды, чаем, и сияющей улыбкой, сказав, чтобы не стеснялись спрашивать, если что-то понадобится. Затем покидает их, в последний раз улыбнувшись знакомому. Тот посылает ответный взгляд, что заставляет девушку смеяться, когда она, наконец, снова оставляет гостей в одиночестве.       Шан Цинхуа со вздохом берёт свою чашку.       Они мало разговаривают, когда едят. После перекуса повелитель севера настаивает на том, чтобы самому оплатить счёт, и спутники выходят обратно на улицу. Рынок шумный и оживлённый. Солнце начинает опускаться за горы, отбрасывая длинные тени между зданиями, освещёнными золотыми лучами последнего света.       Министр идёт возле Мобэй Цзюня, лениво болтая, пока не понимает, что рядом никого нет.       Учёный оглядывается назад, стоя на цыпочках среди толпы. Кажется, мельком замечает нужную тёмную фигуру, но затем силуэт снова исчезает. Как раз в тот момент, когда парень со вздохом опускается на ноги и отступает назад, кто-то хватает его и тянет в тень.       Он чувствует, как замирает сердце. Один человек держит запястья Цинхуа за спиной, в то время как другой начинает обыскивать жертву, а третий сторожит у входа в переулок. Министр не видит лиц грабителей, но не думает, что запомнил бы их, даже если бы видел. Пытается закричать, но человек, держащий запястья, прижимает к чужому рту руку в перчатке, которая на вкус как влажная кожа. Затем наклоняется и выдыхает в ухо: — Веди себя хорошо, милый мальчик, — предупреждает хриплый голос, — Нам просто нужно немного денег.       Шан Цинхуа безуспешно пытается вырваться из хватки. Вор, обыскивающий мантию, заканчивает рыться в кошельке с деньгами и снова лезет в рукав. Учёный широко распахивает глаза. Мужчина ухмыляется, когда нащупывает маленький свёрток, завёрнутый в шёлк.       Он медленно вытягивает находку, и Цинхуа снова пытается вырваться, на этот раз более яростно. — Ху-у-у! Парни, мы сорвали куш! — кричит грабитель, показывая серебряные украшения внутри. Он с усмешкой наклоняется к чужому лицу, обнажая грязные, сколотые зубы, — А это для кого, а? Твоя возлюбленная наверняка счастливая женщина. Может быть, она придёт искать тебя. Тогда ты сможешь посмотреть, как мы с ней поступим.       Человек, держащий рот жертвы, грубо двигает челюсть, поворачивая её. Учёный свирепо смотрит на ухмыляющегося мужчину.       В ушах пульсирует кровь. Шан Цинхуа брыкается, нанося удар в живот стоящему впереди человеку; отбрасывая к стене того, кто удерживал парня, используя инерцию, чтобы вырвать руки и врезать локтем в живот. Один мужчина прижимается к стене. Второй, спотыкаясь, возвращается, но учёный смотрит на него с огнём в глазах.       Подарок лежит в снегу, отброшенный, но не забытый. Цинхуа размахивает кулаком, морщась, когда костяшки пальцев жёстко сталкиваются с челюстью противника. Встряхивает рукой, но двое из троих уже сидят на земле, а одного из них рвёт содержимым желудка. Готовый к очередной драке парень поворачивается к третьему вору, наблюдателю.       Тот бросает единственный взгляд на побитых товарищей, на злобное выражение лица «жертвы», и убегает. Однако не успевает сделать и двух шагов по улице, как люди вокруг него расступаются, и вниз, с треском, опускается чёрный хлыст, заставляя сбежавшего с криком растянуться на снегу.       Над ним стоит северный правитель, с убийственным выражением в глазах. Шан Цинхуа наклоняется, чтобы осторожно поднять подарок и снова завернуть драгоценность, спрятав вместе с кошельком для денег.       Он смотрит на пришедшего в себя мужчину у стены и для верности бьёт его коленом между ног.       Затем, невозмутимо спокойный, поворачивается к Мобэй Цзюню, баюкая ушибленные костяшки пальцев. — Мой Король, — спокойно приветствует учёный.       Лорд смотрит на двух мужчин позади, прежде чем посмотреть на парня, который слегка приподнимает подбородок в ответ. — Где ты научился так драться? — наконец спрашивает мужчина.       Шан Цинхуа хмурится. Выбирая между ударом одного чувака по яйцам и толчком локтя в живот другого, он не уверен, что способ, которым он дерётся, достоин похвалы. Может быть, это и эффективно, но не достойно восхищения. Министр прекрасно понимает, что дерётся, как уличная крыса. — Я некоторое время жил на улице, — объясняет Цинхуа, пожимая плечами, — Оказывается, быть писателем — это довольно дерьмовый способ зарабатывать себе на жизнь.       Повелитель севера приподнимает бровь, но прежде, чем он может ответить, избитый человек снова начинает двигаться. С одним приказом, вырвавшимся из уст Мобэй Цзюня, городская стража бросается вперёд и задерживает трёх воров. — Заключите их в тюрьму. Пусть работают на горном перевале, пока не будут молить о пощаде, — требует мужчина. Он поворачивается к толпе и повышает голос, его низкий тенор эхом отдаётся от стен зданий, — Любой, кто посмеет поднять руку на Шан Цинхуа, ответит передо мной.       Учёный старается не показывать, как тронут вторым предложением.       Он идёт вперёд, чтобы взять своего спутника за рукав, улыбаясь. Тот спокойно поворачивается к нему, не обращая внимания на ропот, который раздаётся в толпе, когда Лорд обхватывает рукой и половиной чёрного плаща плечи парня. — Давайте вернёмся в крепость, мой Король.       Мобэй Цзюнь согласно хмыкает.       Они благополучно возвращаются, как только последние лучи солнца исчезают с неба. Мужчина убирает руку со своего места вокруг плеч министра и поворачивается, чтобы уйти, но его хватают за запястье. Он снова поворачивается к Шан Цинхуа, который одаривает сопровождающего ещё одной смущённой улыбкой. — Мой Король, вы всё ещё хотите выпить со мной?       Лорд слегка вздрагивает. Цинхуа почти ожидает ответа, что уже поздно, но Мобэй Цзюнь вместо этого только кивает.       Он следует за Шан Цинхуа обратно во Дворец Магнолий. Учёный наставляет хозяина замка подождать на крыльце, пока сам парень забежит внутрь, и через минуту возвращается с двумя кувшинами ликера, парой чашек и серебряным, украшенным драгоценными камнями и цепями, гребнем. Жестом приглашает мужчину сесть рядом на ступеньках.       После короткого колебания тот повинуется.       Шан Цинхуа опускается на колени рядом и наполняет чашу. — Это подарок, — объясняет он, показывая повелителю севера ювелирное изделие на развернутой шёлковой обёртке, — Я купил его для вас, когда ездил в город на днях.       Мобэй Цзюнь хмыкает, глядя на него. — Не возражаете, если я заплету вам волосы? — спрашивает Цинхуа, поднимая голову.       Лорд отвечает взглядом, в котором мелькает что-то необычное, и кивает.       Шан Цинхуа улыбается и устраивается позади с гребнем. Нерешительно вплетает пальцы в мягкие пряди и задерживает дыхание, ожидая отказа, который так и не приходит. Осмелев, берёт расчёску и начинает укладывать волосы правителя, вплетая в них тонкие серебряные цепочки. Мужчина пахнет имбирным маслом, которое смягчает пряди так сильно, что они почти выскальзывают из рук учёного чаще, чем остаются там. — Несколько лет я был бездомным, — министр перевязывает косу куском чёрной кожи и улыбается, снова устраиваясь рядом, — В один из таких дней, когда я рылся в мусоре, меня нашёл старый учёный и предложил работу. Этот человек научил меня читать и писать. После его смерти я сдал императорские экзамены и купил участок земли у друга.       Мобэй Цзюнь долго смотрит на серебристую жидкость в своей чашке. Когда он говорит, голос звучит мягко и нехарактерно натянуто. — Моя… мать умерла, когда я был маленьким. Отец часто был занят, поэтому… не обращал на меня особого внимания.       Лорд смотрит в ночное небо. Над городом вспыхивают первые фейерверки, окрашивая лицо правителя рассеянным алым и золотым светом. — Однажды дядю попросили взять меня в город. В то время он был всего лишь на несколько лет старше. Мы покинули город, но меня захватила группа бандитов в горах. Они пытались удержать наследника ради выкупа, но, пока меня не было…       Голос срывается. Мужчина замолкает, крепко зажмурившись при этом воспоминании. Шан Цинхуа берёт его за руку, и Мобэй Цзюнь мягко сжимает её в ответ. — Моя семья была убита.       Министр резко вздыхает.       Повелитель севера закрывает глаза и крепче сжимает чужую руку. Голос слегка дрожит, когда он продолжает. — Я пробивался домой один. Они избили меня и оставили умирать, поняв, что больше не могут использовать. Я научился воровать, незаметно проскальзывать мимо людей, убивать, и вернулся сюда, когда мне было девятнадцать. — И сам отвоевал этот город, — понимает Шан Цинхуа, задыхаясь.       Он может представить мальчика, испуганного и одинокого, в окровавленном снегу. Молодой человек, твёрдо стоящий перед армией. Лидер, который заслужил преданность людей мастерством и честностью, а не одним лишь страхом. Человек, который вернулся в родной дом, захваченный тираном, и пролил кровь новых властителей ради семьи, которая не заботилась о нём.       Учёный знал, что Мобэй Цзюнь силён, что он получил своё положение не только благодаря наследству, но понятия не имел, через что именно прошёл этот человек. Неудивительно, что высокомерные придурки действуют ему на нервы; его собственное высокомерие вполне заслуженно! — Мой Король, — выдыхает парень, наклоняясь вперёд, — Вы действительно невероятны.       Правитель открывает ясные, голубые глаза, чтобы посмотреть на него. В их глубине смущение и надежда. Этот мужчина действительно не понимает, каким его видит Шан Цинхуа, а писатель, при всём словесном мастерстве на бумаге, не может собрать слова, чтобы объяснить.       Он может поцеловать его. Они и так уже очень близко. Возможно, это прояснит ситуацию, но оба ещё слишком трезвы.       Учёный прерывисто вздыхает и отворачивается, высвобождая свою руку из руки Лорда. Снова наполняет чужую чашку, прежде чем сглотнуть и наполнить свою собственную, позволяя алкоголю прожечь путь вниз по горлу. Хмурится и вновь разливает напиток в бокал.       Будет ли Цинхуа правда рад просто быть рядом с этим человеком? Сможет ли вынести желание, потребность быть с ним, каждый день своей жизни, без освобождения? — Наполни мою задницу, — бормочет он, наливая себе третью чашку, — Если бы.       Его рука останавливается прежде, чем он успевает осушить третий бокал, твёрдой хваткой и пронзительным взглядом.       Правитель севера смотрит на него, слегка нахмурившись. Учёный пялится в ответ, чаша поднята только наполовину, до губ. — Отпустите, — пробует он.       Мобэй Цзюнь хмурится ещё сильнее.       Шан Цинхуа со вздохом ставит бокал и поднимает взгляд к небу, откинувшись назад, опираясь на руки. Выпивка — это хорошо. Он уже чувствует себя немного теплее, но грудь болит от чего-то болезненно знакомого.       С губ срывается непрошенный вздох. Наверху взрывается очередной шквал фейерверков. Лорд снова смотрит на него, и министр встречается с ним взглядом. Он задаётся вопросом: было бы действительно так плохо, если бы они поцеловались, только один раз?       Мужчина говорит что-то, что заглушается звуком фейерверка, парень по привычке кивает.       Затем Мобэй Цзюнь наклоняется, протягивает руку, чтобы направить подбородок Шан Цинхуа, зажмурившись, и тот встречает его на полпути.