Госпожа адвокат

Идеально протёртая барная стойка отражала серо-голубые глаза, которые притупленно опустились, потерявшись в огромном количестве столиков. Боженова пыталась понять, накурено ли так сильно в помещении, или любимая толстовка успела насквозь пропитаться сигаретным дымом, и кондиционер для белья уже не спасал. — А мне действительно нравится работать! — наклонилась к уху Оксаны Лозинская, пытаясь перекричать громкую музыку. — Мне кажется, впервые бредовая идея Гурьевой не оказалась провальной. Брюнетка нахмурилась. Конечно, она была рада за подругу, но Оксане пару дней практики уж точно не казались самыми лучшими и незабываемыми в её жизни. Вернее, незабываемыми — точно. А вот первый пункт под большим вопросом. — Только стены в судейской идиотские, — лицо Лены скривилось в недовольной гримасе. — А что не так? — удивилась Оксана. — Да обшарпанные какие-то, Смирнова говорит, что никак ремонт не могут сделать, — ответила подруга. — Ещё цвет такой мерзкий у них, болотно-блевотный. — Это как? — улыбнулась Боженова. — Что-то между тёмно-зелёным и коричневым. Я тебе сфоткать могу. — Нет уж, спасибо, — девушка очаровательно, но очень пьяно усмехнулась. — Как хочешь, — пожала плечами Елена. — Виски с колой, — кивнула брюнетка бармену. — А как там твоя Екатерина Эдуардовна? — отчётливо чувствуется, что сейчас в Лозинской гораздо меньше алкоголя, чем в Оксане. Боженова невольно улыбается тому, что шатенка выделяет все буквы «р» в имени Родионовой, перенимая эту манеру от неё. Но улыбка получается совсем мимолётной, а на смену ей приходит каменное выражение лица и серьёзно сведённые брови вкупе с нахмуренным лбом. — А что с ней будет? — девушка хотела пожать хрупкими плечами, но тело как будто одубело. — И не моя она. Звук стакана, поставленного на край барной стойки, нарушает секундную тишину. Бармен сопровождает выполненный заказ просьбой оставить ему свой телефон, на что Оксана отвечает вялым покачиванием головы. — А чья? — не унимается Лозинская. — Ничья, — твёрдо отвечает брюнетка, залпом осушив стакан. «Не твоя точно», — подытоживает у себя в голове Боженова. *** Брюнетка не помнила, как добралась до дома. Она вообще практически ничего не помнила. Но видимо, вечер удался, потому что в памяти Оксаны даже не всплыло, почему она не доползла до кровати и спала одной частью корпуса на диване в гостиной, а другой — на полу. Встав на трясущиеся ноги далеко не с первой попытки, девушка пыталась понять, что же её разбудило. Взгляд случайно падает на экран телефона, рингтон которого отдаёт в голове еле заметной пульсацией. Буквы на экране плывут, но прищурившись, Боженова всё же разглядела имя абонента. — Твою мать! — хрипло выругалась девушка. Только если у Родионовой, которая ей сейчас звонила, такой тембр голоса от природы, то у Оксаны — от огромного количества выпитого вчера алкоголя. Мысленно помолившись, брюнетка всё же приняла вызов. — Доброе утро, — произнесла Екатерина, хотя её тон не предвещал ничего хорошего. — Оксан, извиняюсь, а прийти на работу сегодня входит в ваши планы? — Теперь да, — с огромным усилием выдавила Боженова, потому что сухость в горле препятствовала любой её попытке что-либо произнести. — Извините, скоро буду. — Надеюсь, — уже более снисходительно ответила Родионова. Оксана же, проклиная всё, на чём свет стоит, побежала на кухню осушать кувшин с водой, попутно натягивая на себя джинсы. *** На ватных ногах девушка заходит в коллегию и, к собственному удивлению, обнаруживает Родионову не в её кабинете, а в приёмной, сталкиваясь с ней практически лицом к лицу. — Если вы думаете, — ледяным тоном начинает блондинка. — Что отец сможет обеспечить и успешное прохождение практики, то вы, Оксан, глубочайшим образом заблуждаетесь. Не до конца протрезвевшая Боженова изо всех сил пытается переварить слова Екатерины, попутно сглатывая мерзкий ком, вставший поперёк всё ещё пересушенного горла. Правая ладонь непроизвольно сжимается в кулак, а дыхание заметно учащается. — Нет, Екатерина Эдуардовна, — брюнетка пытается подражать холодному тону, скрывая в голосе любую эмоцию. — Так думаете только вы. — И на полтора часа тоже я опаздываю? — цокает блондинка, направив взгляд в стену. Оксана изо всех сил пытается держать себя в руках. Да, в произошедшем целиком и полностью её вина, но зачем упоминать про её отца при любом удобном случае. — Может, мне вообще сегодня очень плохо, — сквозь зубы произносит брюнетка. — А вам лишь бы отчитать меня. — Зато вчера вам, судя по всему, было очень хорошо, — ухмыльнувшись и вильнув бёдрами, Родионова скрылась в стенах собственного кабинета. Боженова в замешательстве пытается понять, действительно ли от неё до сих пор воняет перегаром, или по замученному виду понятно, что она весь вечер и полночи провела в компании виски и Лозинской. Неважно. Всё равно ей было до невозможности обидно за то, что блондинка сейчас сказала. *** Дальнейшие несколько часов прошли за разбором каких-то бумаг и в раздумьях о том, почему Родионова такая сука. Кирилла сегодня не было, так что угнетённое состояние Боженовой не мог даже никто разбавить. — Оксан, — неожиданно послышалось из-за двери с надписью «Родионова Е.Э». Брюнетка, закатив предварительно глаза, всё же быстро зашагала к источнику звука. — Я здесь, — без намёка на какое-либо настроение в голосе говорит брюнетка. — Я вижу, — кивает Екатерина. Блондинка чуть привстала из-за стола. Боженова подошла близко. Слишком близко. Брюнетка чувствует горячее дыхание Родионовой на собственных пересушенных губах и вместе с тем чувствует, как внутри неё всё содрогается, сердце пропускает удары, а смерть от его остановки в девятнадцать лет уже не кажется чем-то заоблачным и нереальным. Оксане кажется, что вместе с ней замирает и мир вокруг. Невольно окидывает взглядом Родионову. Зелёные глаза бесстыдно-изучающе проходятся по губам Боженовой, спускаясь вниз к шее и ключицам, а затем возвращаясь в прежнее положение. Екатерина тоже замирает. Брюнетка не может понять, что сейчас творится у неё в душе. Оксана инстинктивно приоткрывает рот. Блондинка же, словно после удара током, резко отрывается от неё, выпрямляясь уже в полный рост. Боженова пытается делать вид, что всё в порядке, хотя у её оппонента это получается определённо в разы лучше и профессиональнее. — Оксан, — обращается к девушке Екатерина. — Оксана. — Да? — глаза Боженовой бегают по каждому предмету в её кабинете, но стараются не останавливаться на Родионовой. Эдакий квест, который брюнетке нужно с блеском пройти, чтобы она смогла вернуться сюда в следующий раз. — Ксерокопию сделайте, — Родионова, как ни в чём не бывало, протягивает ей паспорт в прозрачной жёсткой обложке. — Пожалуйста. Боженова молча удаляется, потому что даже голосовые связки отказываются нормально функционировать после происходящего. Пока Оксана преодолевает короткий путь к своему столу, она изо всех сил пытается понять, что же это, чёрт возьми, было. Девушка с ужасом понимает, что если бы дело дошло до вполне логичного в данном контексте поцелуя, она бы была, скорее всего, не против. Боженова не может понять, что же именно она испытывает к Екатерине Эдуардовне. Брюнетка ловит себя на мысли, что вместе с тысячами масок и короной, которая, наверное, посажена на саморезы глубоко в череп Родионовой, она бы сорвала с Екатерины ещё и одежду при подходящей возможности. Оксана изо всех сил сжимает ладони в кулаки, впиваясь ногтями в нежную кожу. Девушка убеждает себя, что она просто запуталась. Открыв паспорт Родионовой, изучающим взглядом пробегается по страницам. Екатерина из тех ведьм, которые получаются на фото в документах хорошо. Ей двадцать пять. Почему-то Оксане казалось, что на пару лет меньше. Впрочем, какое это имеет значение? Они друг другу никто и, как убеждена брюнетка, никем никогда не станут. Оксана просто запуталась. Брюнетка снова оставляет следы-полумесяцы на внутренней стороне ладоней и прикусывает нижнюю губу. Мысленно кладёт собственное сердце в железную коробку, поставив на неё огромный штамп. Прямо такой же, как у Родионовой в паспорте, свидетельствующий о том, что блондинка замужем. Оксана запуталась ещё больше.