Госпожа адвокат

— Вадим и Татьяна! — лучшая подруга семьи Ксения одной рукой стирала следы потёкшей туши с щёк, а в другой вертела бокал красного полусладкого. — Хочу от всей души поздравить вас с фарфоровой свадьбой. Вот уже двадцать лет вы живёте душа в душу! Оксана почувствовала неприятную горечь на кончике языка. Она устала. Она определённо устала каждый год терпеть это притворство. А как устала её мать, и подумать страшно. Боженова тяжело вздохнула, но всё же осушила бокал вместе со всеми приглашёнными гостями. Девушка невольно посмотрела на отца, который с широченной улыбкой принимал поздравления и выслушивал восхищённые возгласы о том, какой же он примерный семьянин. — А что Оксаночка сегодня такая молчаливая? — вмиг подскочил из-за стола дедушка. — Требуем тост! — Да, дочь, — Татьяна улыбнулась. — Скажи уж что-нибудь родителям. Брюнетке показалось, что её гневный взгляд сейчас может кого-нибудь убить, поэтому направила его в стол. Да, на недоеденные салаты смотреть куда приятнее, чем на натянутые улыбки. — Дорогие мама и папа, — Оксана чувствовала, как на кончиках пальцев ощущается пульсация. — Двадцать лет — это огромный путь, и я счастлива, что вы прошли его вместе. Мне кажется, вам сегодня уже пожелали всего, чего только возможно, так что я даже и не знаю, что ещё сказать. В любом случае, хочу присоединиться ко всем поздравлениям и добавить, что вы всегда говорили мне, что в любых отношениях на первом месте стоят честность и верность. И я очень рада, что вы всегда остаётесь верны друг другу и честны друг перед другом! За вас! Другие гости снова заулыбались, не заподозрив ничего неладного, но брюнетка почувствовала на себе прожигающие недовольные взгляды от матери и отца одновременно. *** — Ты что творишь? — допрашивал брюнетку Вадим, поворачивая руль машины. — Извини, что впервые за девятнадцать лет на секунду перестала играть в спектакле под названием «счастливая семья», — Боженова закатила глаза. — И вообще я сама в состоянии доехать. — Ты пьяная за руль не сядешь, — отрезал мужчина с нотками строгости в голосе, по которому девушка поняла, что отец сейчас не терпит никаких возражений. — Во мне полтора бокала вина, — цокнула Оксана, демонстративно скрестив руки на груди. — А ты говоришь так, как будто это я пошла с чердака в пустой бассейн прыгать. — Дядю Лёшу тоже можно понять, — улыбнулся Вадим. — Ты же знаешь, что ему Алёна обычно пить не даёт, так что в такие дни он в отрыв уходит. — Ну да, — на лице Оксаны тоже на мгновение появились очертания улыбки. — Ради таких его приколов можно раз в год поизображать, что ты не изменяешь маме, и вообще вы неимоверно счастливы вместе. — Ксюнь, перестань, пожалуйста. Ты же знаешь, что и меня, и маму это устраивает, — крепкие мужские руки сильнее сжались на руле. — И твоих многочисленных девок тоже, — по иронии судьбы в этот момент на экране телефона Вадима высветилось «Иришка». — Позавчера же ещё Альбина была. — Да, — игнорируя презрительный смешок дочери, мужчина всё же ответил на звонок. Оксана мгновенно перестаёт ухмыляться, когда слышит два слова, раздавшиеся из динамика. — Я беременна, — и девушка бросает трубку. *** — Пиздец, — заключает Лозинская, попутно колдуя над чем-то на кухне подруги. — Катастрофический пиздец, — дополняет Оксана, сжимая в руках пачку из-под сигарет, которую буквально пару минут назад опустошила. — Ну радуйся, — Елена нагнулась над сковородкой. — Будет у тебя братик или сестрёнка. — Радовалась, если бы мама была беременна, а не его очередная шалава, — буркнула брюнетка. — Всё будет хорошо, — шатенка всё же отвлеклась от готовки и осторожно обняла Оксану, уткнувшись носом в промежуток между её грудью и плечом, потому что рост не позволял большего. — Всё будет хорошо, — повторила Боженова, прижав Лену к себе сильнее. *** Утро четверга выдалось каким-то по-особенному солнечным, что омрачало и без того не самое весёлое настроение Оксаны. На душе паршиво, а на улице по-летнему тепло, и солнечные лучи слепят даже через плотное стекло автомобиля. Вот такая вот игра контрастов. Быстрым шагом преодолевает расстояние от двери машины до двери коллегии. — Доброе утро, — дежурно бросает Боженова, стараясь не смотреть, во что же сегодня одета Екатерина, но любопытство берёт вверх. В чёрную обтягивающую юбку выше колена заправлена светло-розовая рубашка, которая идеально сочетается с такого же цвета туфлями на высоком каблуке. — Доброе, — Родионова, наконец, отрывает взгляд от каких-то бумаг. Оксана с облегчением выдыхает. Обыденная процедура обмена приветствиями выполнена, так что можно спокойно сесть за рабочий стол и не пересекаться с Екатериной Эдуардовной ещё как минимум полчаса, пока ей не понадобится что-нибудь отксерить или распечатать. У с головой погруженной в работу Родионовой день пролетает быстро и почти незаметно, у не находящей себе места Боженовой он тянется невообразимо долго. Снова игра контрастов. *** — Родионова у себя? — неожиданно ворвавшийся в коллегию мужчина застаёт врасплох Оксану, которая увлечённо что-то обсуждала с Лозинской по телефону. — Перезвоню, — быстро бросает брюнетка. — Да, у себя. А вы её клиент? — Девушка, — в голосе слышится недовольство. — А вам для чего эта информация? Я вам так интересен, что ли? Боженова поднимает холодный взгляд на гостя. Обычный мужчина, на вид лет тридцать пять, может, сорок. Быстро осмотрев его костюм, брюнетка делает вывод — при деньгах. Высокий. Настолько высокий, что девушка невольно комплексует из-за своего метра шестидесяти семи. Да и по комплекции крупный. Оксана всегда боялась таких мужиков, которых в простонародье зовут «качками» или «шкафами». — Мужчина, — наконец, выдаёт брюнетка, немного поморщившись. — Мне вы абсолютно не интересны, просто у нас есть одна замечательная книжечка, «журнал посещений» называется. Замечает, как «шкаф» окидывает её презрительным взглядом. — С каких это пор секретарши такие борзые стали? — он опирается обеими руками за её рабочий стол. Замечает, что Боженова отвечать на его вопрос абсолютно не намерена. Девушка демонстративно утыкается в компьютер. — Хорошо, раз уж вы так просите, — мужчина буквально нависает над ней. — Давыденко Андрей Борисович. С победной ухмылкой наблюдает за тем, как брюнетка записывает его имя в разлинованном блокноте. — И я не клиент, а муж вашей начальницы. Надеюсь, что в скором времени бывшей. «Надеюсь, что и муж вы тоже в скором времени бывший», — понеслось в голове у Оксаны, но девушка вовремя отошла от шока. — Твою мать, — прошептала брюнетка уже после того, как дверь в кабинет блондинки громко захлопнулась. — И живут же бабы с такими мудилами. Сделав несколько глубоких вдохов, Оксана откидывается на спинку стула. Медленно прикрывает веки, пытаясь расслабить тело, каждая клеточка которого сейчас пропитана напряжением. — Катя, блять! — громкий мужской голос, переходящий в крик, слышится даже сквозь толстую дверь. Боженова вздрагивает. Осторожно подкрадывается к стенке и прикладывается к ней ухом. Да, брюнетка всегда знала, что подслушивать нехорошо, но конкретно сейчас она это делала скорее из-за страха за Екатерину, нежели из банального любопытства. — Когда ты перестанешь вести себя, как стерва, и начнёшь разговаривать со мной нормально? — Андрей ударяет по столу. — Когда ты перестанешь считать, что я твоя собственность, пытаясь утешить раненое мужское самолюбие, — Родионова говорит своим привычным тоном, без намёка на дрожь в голосе. — Заткнись! — снова настолько громко, что Оксана отпрянула от стены. Затем слышится отчётливый звук удара. Только на этот раз совсем не по мебели. Боженова уже рванула со всех ног к кабинету блондинки, но из-за двери резко появляется Андрей и, сопровождая каждый шаг отборным матом, всё же выходит из здания. Боженова замирает в нерешительности. По стуку каблуков в кабинете можно понять, что Родионова сейчас, по крайней мере, в сознании, но выходить, судя по всему, не собирается. Оксана смотрит на часы и понимает, что уже пятнадцать минут, как рабочий день закончился. Девушка не спеша складывает вещи в сумку. Снова слышит размеренный стук каблуков, но уже около себя. Оборачивается настолько резко, что блондинка не успевает прикрыть волосами покрасневшую щёку. Хотя даже не щёку, а добрую половину лица, потому что брюнетка успевает заметить, что часть подбородка и лба тоже пострадали. Родионова, судя по всему, решила снова сделать вид, что ничего не происходит. — Завтра в десять жду, — как обычно, ледяным тоном произносит она. — Хорошо, — Боженова разворачивается по направлению к двери. — Вы только приложите холодное что-нибудь, а то синяк будет. Удивлённые зелёные глаза снова врезаются в серо-голубые. Уже вошло в их прочную практику. На этот раз на лице Екатерины отчётливо можно увидеть то ли злость, то ли страх, вперемешку с непониманием. Боженова осознаёт, что сейчас, скорее всего, услышит в свою сторону кучу не самых приятных комментариев о том, что она лезет не в своё дело, и блондинка будет абсолютно права. Наверное, ещё и отца к этому приплетёт, как обычно. Брюнетка с тяжёлым вздохом надавливает на ручку двери. — Посиди со мной, — вдруг тихо раздаётся из-за спины. И обернувшись с ошарашенным видом на Родионову, понимает — не послышалось.