Госпожа адвокат

Боженова тщетно пыталась унять бешеное сердцебиение и такой же бешеный гнев внутри себя. Старая кружка, служившая подобием пепельницы, до краёв наполнилась свежими окурками. Оксана даже и не помнила, какую причину придумала, чтобы уехать поскорее домой. Вроде бы, сослалась на плохое самочувствие. С Кириллом всё как-то просто, захотела уйти — ушла, да ещё и услышала вслед пожелания о скорейшем выздоровлении и предложение подвезти, от которого, правда, отказалась. А с Родионовой всё сложно. Всё сложно с самого начала их отношений. Было и будет. Только вот от Кати не убежишь. Да и куда? С практики? А потом из универа? Бред. С ней тяжело, но без неё невыносимо. Наверное, блондинка и не подозревает о том, какую эмоциональную зависимость она может вызывать. — Сука, — шепчет девушка, когда открывает диалог с Катериной, наверное, надеясь, что блондинка услышит её телепатический посыл. — Какая же ты сука. Швыряет в неизвестном направлении пустую пачку и с грустью понимает, что она была последней. Процесс курения слегка успокаивал и не давал Боженовой окончательно впасть в отчаяние. Руки на автомате тянутся к телефону и находят в списке часто используемых знакомый контакт. Оксана невольно улыбается тому, что в «часто используемых» Родионова, а часто используют, похоже, только её саму. Брюнетка отворачивается от экрана, внушает себе, что нужно, в конце концов, быть гордой, но хватает её ненадолго. Слегка подрагивающие пальцы набирают номер Катерины. Гудки, которые длятся от силы пару секунд, уже кажутся девушке самой настоящей вечностью. Новая волна злости окатывает с головой, полностью затмевая сознание. Катя сбрасывает. — Ненавижу, — шепчет брюнетка, снова нажимая кнопку вызова абонента. Кстати, в телефоне она так и осталась Екатериной Эдуардовной, такой же стервозной снежной королевой. У Боженовой не получалось переименовать контакт. Раньше всё не было времени, а сейчас — необходимости. Снова сбрасывает. Оксана проглатывает собственную колючую обиду вместе с гордостью и самообладанием, потому что большой палец снова тянется к зелёной трубочке вызова. «Если сейчас не возьмёшь, я никогда больше к тебе не подойду», — отправляет сообщение брюнетка перед тем, как позвонить в третий раз. Прочитано. Боженова, наконец, выдыхает, видя, что на дисплее отсчитываются секунды разговора. — Кать, — совершенно спокойно начинает разговор брюнетка, тщетно пытаясь выскрести из себя хоть малейший намёк на злость или обиду. Оксана вспыхивала моментально, но также моментально угасала. Излишняя эмоциональность и некоторая резкость — те черты, которые, по словам отца, не должны быть свойственны хорошему адвокату, поэтому девушка пыталась с собой бороться, правда, не очень успешно. — Что у тебя случилось? — не просто холодным, а ледяным тоном, вызывающим в каждой клеточке тела дрожь, чеканит Родионова. — Говори быстро. — Знаешь, я, конечно, не имею права брать твой рабочий телефон, — сбивчиво начала Боженова. — Но просто сложилась такая ситуация… — Что непонятного в слове «быстро»? — цокнула блондинка. — Извините, Екатерина Эдуардовна, больше занимать ваше драгоценное время я не буду! Какого хуя тебе на работу звонит какая-то баба и называет тебя котёнком, зайчиком и чуть ли не всем зоопарком? Ты где вообще? — решает поинтересоваться, потому что Катя говорит полушёпотом. — Боишься, что тебя твоя очередная услышит? «Твоя очередная» — ведь именно это словосочетание прилетело Оксане от её мужа тогда в кабинете. Но Боженова тогда слишком переживала за Катю, чтобы придать хоть какое-то значение этим словам. Значит, брюнетка у неё не первая и уж точно не последняя. — Я в суде, — ещё с большим льдом в голосе прилетает ей в ответ. — И с каких это пор ты такая собственница? — Я… — Оксана теряется, а впопыхах подготовленная речь застревает в горле. — Адрес диктуй, — отрезает Родионова, как бы говоря, что слушать больше она не намерена. — Если хочешь зайти ко мне в гости, можешь купить по пути сигарет, чтобы у меня не было соблазна не открывать тебе дверь, — брюнетка бросила трубку, не дав Катерине произнести возмущённое «обойдёшься», после чего выслала адрес Кате в сообщении. Каждый день в обществе Родионовой для неё — полнейшая неожиданность, причём иногда приятная, а иногда ужасная. Оксане тяжело не выронить остатки самообладания на этих эмоциональных качелях. Оксане, в принципе, очень тяжело быть рядом с девушкой, которая лишь на несколько мгновений забывает о том, что роль холодной стервы нужно отыгрывать безупречно, и именно ради этих мгновений брюнетке хочется с головой нырнуть в омут под названием Екатерина Эдуардовна Родионова. *** Появление судьи не даёт Кате бросить в сторону брюнетки очередную колкость. Блондинка встаёт, окидывает взглядом подзащитного и тщетно пытается навести в голове хоть какое-то подобие организованности и порядка. Оксана минутным телефонным разговором перемешала и скомкала все мысли. Не девушка, а настоящее торнадо, цунами, может, смерч? В общем, что-то такое, что мгновенно разрушает и не оставляет следов. — Оправдать, ввиду отсутствия в его действиях состава преступления. Меру пресечения отменить, освободить из-под стражи, — наконец, до блондинки доходит смысл слов судьи. — Уголовное дело направить прокурору… Катерина всё ещё находится в некой прострации, но всеми силами пытается собраться и сосредоточиться. — Спасибо огромное, Екатерина Эдуардовна! — теперь уже бывший подсудимый целует тыльную сторону её ладони. Родионова улыбается и, наконец, выдыхает, ведь теперь самое сложное позади. Конечно, прокурор будет подавать конституционное постановление в течение десяти дней, но это будет потом. Сейчас блондинка улыбается, но вспоминая, какой непростой разговор ей ещё предстоит, мгновенно мрачнеет. Выходя из здания суда достаёт из почти полной пачки тонкую сигарету и неторопливо затягивается. — Курить вредно, Екатерина Эдуардовна, — прокурор немного хмурится, увидев, что блондинка даже не повернула голову в его сторону. — Обжаловать будете? — холодно интересуется адвокат, после чего делает ещё одну глубокую затяжку. — Будем, — слабо, но самодовольно кивает мужчина, пока свет уходящего солнца поблёскивает на двух парах крупных золотых звёзд — по одной на каждом погоне. Катя еле заметно ухмыляется и понимает, что и из этой битвы обязательно выйдет победителем. По-другому и быть не может. — Удачи, — с лёгкой насмешкой бросает блондинка, после чего кидает окурок в урну и быстрым шагом идёт по направлению к машине. Уже пристёгивая ремень задумывается о том, как же сильно изменилась её жизнь за последние несколько дней. В жизни Родионовой стало меньше физического насилия, но что-то подсказывает ей, что оно в скором времени восполнится психологическим, потому что с Оксаной до невозможности сложно. Нет, Катя, в отличие от Боженовой, огромным эгоизмом не страдает и понимает, что брюнетке в разы сложнее с замужней девушкой, которую периодически избивает муж, а мать каждый вечер готова отказаться от ужина, заменив приём пищи Катиными съедеными мозгами. — И зачем я тебе? — бросает в пустоту Родионова, уже надавливая на педаль газа. *** Трель звонка заставляет Боженову слегка вздрогнуть. Оксана и забыла, какие звуки он издаёт, потому что все редко приходящие гости предпочитали пару раз постучать в дверь. Мысль о том, кто же всё-таки это может быть, вынуждает слегка оцепенеть. Ещё один короткий звонок, и брюнетка медленно плетётся по направлению к двери. — Ну привет, — полуулыбка блондинки не внушает абсолютно ничего хорошего, да и сама Оксана слабо верит в то, что разговор получится спокойным и лёгким. С такой же натянутой полуулыбкой Катерина кладёт на тумбочку в коридоре брюнетки пачку сигарет. — Ты запомнила, какие я курю? — голос брюнетки слегка подрагивал, в то время, как Родионова говорила абсолютно спокойно. Блондинка молчит, попутно снимая с себя туфли и пиджак, накинутый только на плечи. Оксана удивляется тому, как она сумела пройти мимо Василисы Леонидовны — очень милой, но очень дотошной консьержки. Но об этом, судя по всему, она спросит потом. — Так и будешь молчать? — бровь блондинки приподнялась. — Проходи, — брюнетка указала рукой в сторону кухни, хотя найти её в однокомнатной квартире не составляло большого труда. — Хочешь чай или кофе? — Чтобы ты не тупила, — невозмутимо произносит Катерина, грациозно усаживаясь на стул. Оксана откидывает волосы назад и проходится по Родионовой изучающим взглядом. Блондинка слегка повернула голову, так что Боженова видела перед собой идеальный профиль. Действительно идеальный. Отсутствует какой-либо намёк на горбинку на носу, асимметричность губ, неровность подбородка. Засмотревшись на девушку, не сразу замечает, что Родионова слегка прикусила нижнюю губу и пристально смотрела на Оксану, ожидая, видимо, хоть какой-то реакции. — Кстати, девушка, которая звонит тебе на работу, знает, что ты сейчас у меня? — съязвила Боженова, прокрутив в голове все произошедшие за день события. Катя шумно выдохнула и скрестила руки на груди. — Не знает, — передразнила её манеру речи блондинка, пока сердце Боженовой пропустило пару ударов. «Значит, всё-таки встречаются?» — пронеслось в голове у голубоглазой. — И незачем ей, — добавила Родионова, услышав, наконец, облегчённый выдох. — Мы не встречаемся и не встречались. Просто пересеклись полгода назад. Андрей изменил мне, а я, как отчаянный подросток, решила утопить боль в алкоголе и в ком-то другом. В общем, искала в ней утешение. Так и не нашла. Зелёные глаза опустились, и Катерина старательно делала вид, что узоры на скатерти Боженовой в разы интереснее, чем лицо собеседницы. — И вообще, — уже подняв взгляд, добавила девушка, вспомнив, наверное, про образ холодной стервы. — Почему я должна перед тобой отчитываться? Оксана снова чувствует, что начинает закипать, но мысленно считает до десяти, приводя мысли в порядок. — То есть, я для тебя никто? — вымученно шепчет брюнетка, внимательно наблюдая за мимикой Родионовой. — Что ты имеешь ввиду? — блондинка усмехнулась. — Почему сразу «никто»? Во время отсутствия секретарши очень даже полезный сотрудник. Сердце Боженовой то пытается выпрыгнуть из груди, то равнодушно пропускает удары. — Как её зовут? — Оксана не понимала, зачем ей эта информация в такой напряжённый момент, но спросила, поддавшись какому-то интуитивному порыву. — Твою эту… Катя кивнула, дав девушке понять, что узнала человека, про которого идёт речь. — Оля, — хрипло, тихо, почти шёпотом, но глядя прямо в глаза брюнетки произнесла Родионова. Ладони Боженовой непроизвольно сжались в кулаки, а частота дыхания резко увеличилась, наверное, до максимального из возможных значения. — Так ты меня ещё и именем бывшей называла, — с надрывом изрекла брюнетка, с болью наблюдая за тем, как на лице адвоката не дрогнул ни один мускул. — Знаешь, что, Катя? Уходи. Пожалуйста. И из жизни моей тоже, желательно. Но Катя не уходит. И по лёгкой ухмылке, замершей на идеально накрашенных губах, Оксана понимает — не уйдёт. Родионова ещё несколько секунд стоит абсолютно неподвижно, а затем резко и даже немного грубо касается губ Боженовой своими, пока брюнетка находится в лёгком оцепенении. Брюнетка неуверенно отвечает на поцелуй, пока внутри разгорается смесь всевозможных чувств — от непонимания и раздражения до слепой влюблённости и обожания. Тонкие пальцы плавно скользят по телу, очерчивая изгибы талии, затем останавливаясь на бедре. Родионова осторожно подталкивает девушку таким образом, что спина Оксаны упирается в стол. — Не только же тебе меня усаживать, — дыхание Кати обжигает мочку уха. Оксана окончательно куда-то улетает. Ладонь блондинки всё ещё уверенно скользит по её бедру, пробираясь под ткань юбки, а поцелуи опускаются чуть ниже. — Ты же не думаешь, — шепчет Боженова в бесцеремонно скользящие по шее губы. — Что я отдамся тебе после разговора с твоей бывшей и столь наглого вторжения в мою квартиру? Чувствует, как губы, замершие на её шее, искривляются в коварной ухмылке, а нежная кожа обжигается горячим дыханием. — Не думаю, — блондинка хватает Оксану за подбородок, вынуждая в очередной раз с головой утонуть в ядовито-зелёных омутах, а затем очерчивает языком контур собственной нижней губы. — Знаю. Футболка Боженовой улетает в неизвестном направлении, а трясущиеся ладони брюнетки проходятся по Катиному платью, судя по всему, в поисках молнии. — Сбоку, — слышится где-то в отголосках затуманенного от возбуждения сознания. Звук расстегнувшегося замка заставляет на секунду замедлиться перед тем, как впиться в желанные губы с новой силой. — Точно хочешь? — абсолютно серьёзно спрашивает Катя перед тем, как щёлкнуть застёжкой бюстгальтера. — Точно, — шепчет Боженова в приоткрытые губы, постепенно перемещая их тела в сторону спальни. — Точно, Екатерина Эдуардовна. *** Темноволосая женщина слегка потирает виски, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на лежащих перед ней бумагах. — Дом нам оставляешь? — наконец, нарушает довольно продолжительное гнетущее молчание Татьяна. — Да, — Вадим слегка хмурится. — Оформлю на Ксюню, но не думаю, что она будет тут жить до окончания универа. Женщина невольно улыбается. Всё-таки Оксану муж любил и любит больше всего на свете. — И надолго это всё? — голубые глаза бегали по кухне, стараясь не смотреть на мужчину. Таня не хотела, чтобы былые чувства хоть как-то о себе напоминали. Она действительно желала мужу счастья. Татьяна вообще всегда думала обо всех, кроме себя, и эта ситуация не была исключением. Женщина иногда поражалась тому, как будучи таким альтруистом смогла воспитать дочь, которая думает только о собственном благополучии. Наверное, отцовская любовь и мягкость сыграли свою роль. — Месяц-полтора. Я постараюсь как можно быстрее, — Вадим прокашлялся. — Уж постарайся, — кивнула Боженова-старшая и встала из-за стола. — Тань, — мужчина громко выдохнул. — Можно я в гостиной переночую? — Пока это твой дом, так что я не вправе отказывать, — пожала плечами брюнетка. — Что там твоя ненаглядная? Уже не пускает? — Не начинай, — буркнул он, чувствуя, что предстоящий развод заставляет испытывать исключительно негативные эмоции, а не долгожданное облегчение, как предполагал мужчина. Он не понимал, испытывает ли к жене любовь, или сейчас просто просыпается чувство долга и привязанности. В любом случае, уходить сейчас от неё Вадим точно не хотел. — Ладно, — она улыбнулась одними уголками губ. — Постелю на диване. *** Оксана так и не поняла, что именно её разбудило. Инстинктивно протянула руку на вторую половину наспех расстеленной кровати и, к собственному удивлению, никого там не обнаружила. Приподнявшись на локтях, девушка с облегчением выдохнула, увидев женский силуэт на собственном балконе. Накинув на плечи плед, чтобы не умереть от холода, брюнетка уверенно направилась к Родионовой. — Замёрзнешь, — шепчет Боженова, укрывая пледом и блондинку тоже. Катя слегка улыбается, после чего затягивается сигаретой. Боженова берёт пачку из её рук и проделывает аналогичное действие. — Иногда мне кажется, — брюнетка ненадолго задумывается над тем, стоит ли заканчивать фразу, но всё же решает продолжить. — Что ты меня ненавидишь. — Я не знаю, — наконец, произносит блондинка. — Что я должна сказать тебе, чтобы внушить обратное, но просто пойми, что ты первый человек, на чей звонок я ответила во время судебного заседания. Оксана непроизвольно улыбается, слегка приобнимая её за талию. — Который час? — девушка замечает, что на улице уже начало светлеть. — Когда я выходила, было пять утра, — Родионова пожала плечами, делая попутно очередную затяжку. — Тебе на работу сегодня, между прочим, — ухмыляется Оксана. — Тебе тоже, — верно подмечает блондинка. — Раз уж вы, госпожа адвокат, не думаете спать, — тонкая бровь Боженовой взлетела вверх. — То я всегда мечтала встретить рассвет с любимым человеком. Блондинка аккуратно заправляет прядь длинных волос себе за ухо и проходится взглядом по лицу Оксаны. — Ну, — специально протянула Катя. — Если подхожу для этой роли, то я не против. — Подходишь, — слабо кивает брюнетка, уткнувшись носом Кате в шею. Буквально через несколько часов Оксана будет винить себя за то, что не легла спать, в десятый раз зевая за рулём и изо всех сил стараясь не смотреть в зеркало в машине, потому что синяки под глазами достигли каких-то невероятных размеров. Буквально через несколько часов Катя будет возмущённо цокать, пытаясь замазать засос на шее, попутно объясняя что-то Кириллу по телефону. Но это будет потом. А сейчас над городом всходит солнце, и каждая чувствует себя самой счастливой. По-настоящему счастливой.