***
Понедельник 19:03 Я проверил свой телефон в третий раз за последнюю минуту. Ничего. Я открыл Instagram, вконец завидуя своим друзьям, оставшимся в Париже. Посмотрите на Янна, который ходит на свидания со своей новой подружкой, карьера Манон расцветает с ее новыми статьями в Libération politique, даже у Базиля теперь есть своя маленькая ферма ‒ он, казалось, не с этой планеты вообще. И еще был я, переживающий экзистенциальный кризис из-за какого-то парня, с которым даже не встречаюсь. Эмма, бедная девочка, приходила ко мне через каждые два часа, спрашивала, не хочу ли я чего-нибудь выпить, не хочу ли я посмотреть с ней фильм, даже не хочу ли я потусоваться на улице. Я изобразил улыбку, покачав головой с простым «нет, спасибо», прежде чем вернуться к своей собственной задаче ‒ ничего не делать. Артур появился примерно в это же время, слишком веселый, так что Эмме пришлось заткнуть ему рот. ‒ Что? Что происходит? ‒ спросил он ее тихим голосом. ‒ Ты серьезно спрашиваешь меня? Вы работаете в одном офисе. Как ты не заметил, что он ушел пораньше? Особенно когда он так выглядит? ‒ Что, если его уволили... Ауч! Перестань щипать меня, я веду себя тихо… И она, должно быть, утащила его от моей комнаты, потому что я больше не слышал их.***
Вторник 12:34 Я играл со своей едой в столовой. Обычно я ел в мгновение ока и шел в кабинет мистера Демори, чтобы использовать это время с пользой. И вот я здесь. В основном сижу на этом месте в течение последних тридцати минут и пытаюсь побить свой рекорд в игре, в которой я с треском провалился. Босс-пидорас также взял отгулы во вторник и среду. Что же он делает? Я открыл свой мессенджер; я отправил пять сообщений на его «рабочий» номер, на которые он ответил единственным «ОК». И три на его «другой» номер. «Где ты?», «Мы можем поговорить?», «Ты в порядке?» Я не получил ни одного ответа. И я не собирался становиться настолько навязчивым, чтобы послать ему еще одно сообщение. Я заслуживал объяснений ‒ как его проклятый сотрудник. Я положил свой телефон, прежде чем решил послать все нахуй. Я действительно начал есть свой обед. К тому времени он уже остыл, но все же это было лучше, чем ничего. В столовой было уже довольно много народу, но я не упустил возможности увидеть, как Сатре вошла сюда с абсолютно блаженной улыбкой на лице. Казалось, она только что выиграла в лотерею. Почему она так счастлива? Неужели она так сильно ненавидит Элиотта, что просто светится от его отсутствия? Может быть... они казались дружелюбными по отношению друг к другу, но я видел, как она время от времени закатывает глаза из-за него. И тут меня ждал большой сюрприз ‒ Артур. Он вошел в дверь через несколько секунд после нее. Отлично. Эмма официально играла роль моей мамы. Не только ухаживает за мной дома, как за больным школьником, но теперь еще и посылает Артура обедать со мной? Это не было похоже на то, что меня бросил мой парень, с которым я провел последние три года. Как раз в тот момент, когда я готовился к своей речи о том, что они должны прекратить делать драмы из моей жизни, я увидел, как он идет позади Сатре. Он поправлял прическу и рубашку и улыбался по-кошачьи. Погоди-ка, неужели Артур влюбился в нее? Она вроде лесбиянка, нет? Он еще не видел меня, и я не собирался упускать шанс заполучить немного грязного компромата. Я спрятал лицо за меню и наблюдал за этими двумя. Артур коснулся ее руки ‒ слишком привычно, как будто это было естественно для них. Она даже не вздрогнула, а только подмигнула еще сильнее, поправляя себе волосы самым кокетливым жестом, который я когда-либо видел с ее стороны. Они разговаривали так близко друг к другу, что я ожидал поцелуя. Я был разочарован, когда они оба заказали еду на вынос и вышли вместе. Были ли они друзьями? Неужели он ей тоже нравится? Они что, встречаются? На самом деле это было не мое дело, но я был рад непредвиденному отвлечению внимания.***
Четверг 7:56 У меня было предчувствие, что сегодня мистер Демори совершит свое драматичное возвращение в своем собственном стиле ‒ накричит на нескольких человек, отредактирует и изменит буквально все, что было сделано его командой, снова на всякий случай, и попросит свой второй горький эспрессо к тому времени, когда еще нет даже 9:00. Я не был обескуражен. Впервые за последние три месяца, что я у него работал, он пришел ровно в восемь утра. «Эспрессо», ‒ вот и все, что он сказал, прежде чем исчезнуть за деревянной дверью своего кабинета. Возможно, я был слишком в предвкушении, чтобы увидеть его, несмотря на то, что он игнорировал меня последние два дня. На минуту я действительно почувствовал бабочек в животе только от того, что бросил на него незначительный взгляд на две секунды. По дороге за кофе я размышлял, стоит ли вообще упоминать о том, что произошло в понедельник. Он определенно не выглядел так, будто у него была фантастическая пара дней. Так что у меня оставалось два варианта развития событий: либо его маленький отпуск был настолько ужасен, что я не мог испортить ему настроение еще больше, сказав что-то еще, либо второе: когда я переступлю черту, его монстры сорвутся с цепи. Каждый раз, когда происходило последнее, у нас случались одни из лучших сексов в моей жизни. Так что ответ был довольно очевиден, я должен был встретиться с ним лицом к лицу. ‒ Ваш кофе, ‒ взволнованно сказал я. Почему у меня такой взволнованный голос? Тьфу. ‒ Поставьте его на мой стол, и Вы можете идти,— он спиной ко мне пытался открыть файл через проектор, установленный в конце стола для совещаний. На самом деле было легче говорить то, что я хотел, без его взгляда на мне. ‒ Я хотел кое о чем поговорить. ‒ В чем дело? ‒ Речь идет о понедельнике. Его сгорбленные плечи на секунду замерли, прежде чем он возобновил свою работу, безнадежно просматривая каждую папку на своей флешке, не отрывая глаз от экрана. ‒ Мне нужно было кое с кем встретиться. Насколько я понимаю, Вы тоже взяли выходной. ‒ Да, но... ‒ Но что? ‒ он внезапно повернулся, скрестив руки на груди и глядя на меня с убийственным выражением лица. Его брови сурово сверкнули, но глаза были такими усталыми и красными, как будто он не спал прошлой ночью. ‒ Вы выглядите таким усталым... таким... ‒ мой взгляд скользнул ниже, к его перевязанному запястью. Раньше я удивлялся, почему он носит тренч, когда на самом деле день не был холодным. ‒ Что это такое? ‒ Ничего, ‒ солгал он. Я проигнорировал его ‒ взгляд снова переместился на его предплечье. Там был уродливый пурпурный синяк, свежий и все еще опухший, воспаленный и явно очень плохо обработанный. Мои ноги повели меня к нему по собственному желанию. Краем глаза я видел, как он сопротивляется, пытаясь вырвать у меня свою руку, но я оказался проворнее его, откинув рукав быстрым движением. Я держал его правую ладонь в своей. Он излучал достаточно гнева, чтобы я рефлекторно отдернул руку, но я сдержался. Я быстро развязал явно небезопасную повязку, прежде чем бросить ее на пол. ‒ Как это можно назвать ничем? ‒ я указал на гематому, образовавшуюся под поверхностью его кожи, кожа не была разрезана, что было очень удачно, но были участки, на которых ткань была более деформирована. Она уже начала смердеть ‒ мертвой кровью и бактериями. ‒ Мне что, нужно проговорить «ничего» по буквам? Я в порядке. ‒ Определенно нет. ‒ Вы врач? ‒ Вам пять лет? Он выдернул свою руку из моей хватки. ‒ Что Вы собирались сказать насчет понедельника? ‒ Теперь это не имеет значения. Вам нужен правильный уход... ‒ Тогда Вы свободны! ‒ его голос был таким холодным, что я испугался, что последние несколько недель были всего лишь сном. Что-то еще беспокоило его ‒ что бы это ни было, это был не я. Но у него не было ни малейшего повода говорить со мной в таком тоне. ‒ Тогда я увольняюсь! Это заставило его уступить, опустить свой щит и броню, чтобы посмотреть на меня. На самом деле посмотреть на меня. Он все еще был похож на разъяренного енота, но обиженный щенок тоже появился. ‒ Если Вы хотите, чтобы я ушел, я сделаю Вам одолжение и уйду навсегда. Это то, чего Вы хотите? Его челюсти на секунду сжались, прежде чем он отрицательно покачал головой. ‒ Сейчас я достану аптечку первой помощи, и Вам придется смириться с моим ужасным медицинским мастерством.***
Четверг 8:32 ‒ Итак? ‒ снова спросил я, наливая еще немного бетадина на вату, которую уже наложил на раны. Я не был профессионалом, но я выучил основы первой помощи в средней школе и университете. Во всяком случае, по сравнению с ним я был идеальным врачом. Я специально медлил, осматривая участки кожи, которые совсем не пострадали. Сейчас он был таким ручным, что позволило мне рассмотреть его вблизи. В этой близости я также мог видеть шрам на его губах. Его невозможно было заметить с расстояния более двух метров. Это не было вызвано дракой. Однако его рука, его костяшки были разбиты. ‒ Вы расскажете мне, как это произошло? ‒ Попробуй угадать. ‒ Вы ограбили нескольких учеников средней школы, и в конце концов именно они заставили Вас выглядеть еще хуже. Он невесело фыркнул. ‒ Это действительно могло быть правдой. Я еще раз протер кожу дезинфицированным ватным диском, прежде чем обернуть ее чистой надежной повязкой, ничего похожего на тонкую ткань, которую он использовал ранее. ‒ Вам будет грустно, если я уволюсь? ‒ спросил я, внезапно преисполнившись храбрости, которую, возможно, принесла мне мысль о его потере. ‒ Или хотя бы будете обеспокоены? ‒ Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ? ‒ его глаза смотрели на меня так безмятежно и невинно, словно были намного лет моложе его самого. В этот момент он был просто Элиоттом, тем, кто ждал, когда я промою его покрытую шрамами руку, а не обычным проницательным бизнесменом. Я наклонился к нему, переполненный желанием убедиться, что он все еще со мной. И когда наши губы уже были готовы встретиться, он отвернулся. ‒ Нет. Что? ‒ Что? ‒ я впал в ступор. ‒ Я... это неправильно, ‒ он резко встал, его руки были беспокойны, минуту он проводил ими по волосам и потирал лицо, а затем они остановились на его талии. ‒ Мы больше не можем этого делать. ‒ Что Вы имеете в виду? Я сделал что-то не так? ‒ Нет... это... не ты. Это для тебя. Это будет невыгодно для нас обоих. Давай забудем о том, что было, и сосредоточимся на том, что нас ждет, ‒ он пренебрежительно указал на новую папку на своем столе. ‒ Ты очень помог мне на балу. «Shell cosmetics» ‒ это контракт на пять миллионов, который действительно повысит мое положение в компании. Если бы не ты, он бы не лежал на моем столе, и я действительно ценю твой прогресс за последние три месяца. Я бы не хотел это потерять, потому что... Я знал, к чему это приведет. Мне было неинтересно слушать дальше. ‒ Я понял, ‒ прервал я его дрожащим от напряжения голосом. ‒ Я понимаю, сэр. Он открыл рот, но тут же закрыл его, беспокойство сменилось все тем же прежним сжатым подбородком и безжизненными бровями, сдвинутыми слишком близко друг к другу. ‒ Тогда я рад, ‒ он избегал смотреть мне в глаза, и его улыбка была такой жалкой и фальшивой. Я чувствовал, как мое сердце проваливается в желудок, а затем распадается на две части, стекая вниз по ногам, пока не распласталось на полу под моими ботинками. Как он мог быть таким жестоким? Как я мог быть таким наивным? Глупый, глупый мальчишка. У тебя большое сердце, Лу; твое сердце разобьют, если ты не отделишь хороших парней от плохих, ‒ сказал мне Янн после того, как меня бросили в первый раз, и он повторял это разными словами каждый раз, когда кто-то, от кого я не ожидал, снова обращался со мной как с дерьмом. Он был прав. Я был сбит одной и той же машиной много раз ‒ подарите им океан себя и получите каплю взамен, а затем обманите себя, представив, что это кроха намного больше, чем ее фактический размер. Я не мог сейчас находиться рядом с ним. По крайней мере сделай вид, что тебе грустно, мудачила. Я чувствовал, как мои слезы скапливаются в глазах, угрожая разоблачить меня в любую секунду. Я не могу быть таким. Я не мог позволить ему снова увидеть мою уязвимость, он уже увидел слишком много меня. ‒ Я снаружи, если понадоблюсь, ‒ мой голос звучал так неуверенно. Я не упустил из вида тот факт, как мой подбородок дрожал от сожаления и печали сейчас, но я позволил себе, по крайней мере, это.***
Пятница 20:12 Сегодня Ник устраивал вечеринку в честь Хэллоуина. Три недели я был так взволнован, чтобы пойти. У меня даже был приготовлен костюм; ничего особенного, просто средневековая рубашка с деревянным мечом. Леггинсы, которые прилагались ко всему этому, были очень тесными, и раньше у меня были некоторые коварные планы отправить несколько селфи меня в них мистеру Демори, но теперь они казались пустой тратой времени. Будем честны, кому они вообще могут понадобиться? Ник пригласил своих друзей-инфлюенсеров, типа друзья-модели из Instagram. Я был почти уверен, что буду похож на зомби-невесту Кэйди на Хэллоуин из «Дрянных девчонок»* по сравнению с ними. ‒ Почему ты еще не одет? ‒ спросил меня Артур, и ОК. Может быть, я и не буду зомби-невестой из фильма по сравнению со странным костюмом Артура, в котором он был. Что это вообще должно было быть? ‒ Что это за херня? ‒ у него был самый светлый оттенок пудры на лице ‒ мука, если вы спросите меня ‒ с вампирским макияжем глаз, но его платье принадлежало волшебнику Мерлину. На нем даже было написано «волшебник». Больше всего он напоминал одержимого студента колледжа, который сбежал с вечеринки по поводу выпускного после трех недель непрерывной бессонницы. ‒ Я граф Дракула. ‒ Бедный дедушка, страдающий от парализующей инфекции, вот кто ты, ‒ Эмма присоединилась к нему в дверях, надевая серьги. Она была такой же нелепой со своими длинными паучьими ресницами и футболкой с надписью «притворись, что это костюм». ‒ По крайней мере, я прилагаю хоть какие-то усилия, ‒ ответил он. ‒ Я знаю, что это не идеально, но гарантирую, что половина гостей будет там полуголые, как персонажи «Игры престолов». ‒ Правда. Друзья Ника просто великолепны, ‒ Эмма подтвердила его слова, задумчиво кивнув, прежде чем ее взгляд упал на настенные часы. ‒ Дерьмо. Мы же опоздаем. Слушай, ты, ‒ она указала на меня, ‒ вытащи свою голову из задницы. Сидение целый день в постели не решит твоих проблем. Я закатил глаза, демонстрируя самое разъяренное и измученное лицо, какое только мог изобразить, прежде чем схватиться за тунику и сапоги. Я просто надеялся, что моя социальная батарея не разрядится. ‒ Как и вечеринки, где вокруг одни незнакомцы. ‒ Да. Но это отвлечет тебя от проблем, ‒ объяснил Артур, приняв позу duh из мемов. Я надеялся на это. Серьезно надеялся.***
Пятница 22:16 Я не хотел быть здесь. Поначалу это можно было назвать весельем, но потом постепенно ситуация обострилась. Артуру, похоже, было весело. Он не пропустил ни одной из специальных тарелок Ника на Хэллоуин, и я был очень удивлен, что его еще не вырвало, при учете, сколько он съел. Еще была Эмма, которая была вовлечена в разговоры с советами о серьезных отношениях с девушками, которые сходили с ума от того, насколько шикарной была ее футболка, и проводили время, шутя о том, как каждая из них видела разные костюмы на ней. Ник казался достаточно занятым, спасая свой дом от пожара и взрыва. Он обнял меня, когда я вошел, и сказал, что мы наверстаем упущенное, но все, что я мог видеть сейчас, это выражение собственника-защитника на его лице, когда некоторые из его гостей надевали его разные фартуки и делали селфи. Я был зажат двумя людьми, целующимися на диване рядом со мной. Они были одеты как Регина Джордж и Шрек, и, блять, у меня чуть не случился сердечный приступ, когда я это заметил. По крайней мере, никто не был заинтересован во мне ‒ одетый в платье Гамлета и выглядящий как подавленный обанкротившийся Гамлет после своего третьего развода за месяц, я был последним человеком, с которым можно было повеселиться. Как он мог сказать мне такое? И вот меня заживо пожирает чувство тревожности посреди вечеринки, которая в первую очередь должна была помочь мне забыть о причине этой самой тревожности. Мне это не очень-то удавалось, не так ли? Контракт на пять миллионов, который действительно повысит мое положение в компании... Мне нужно было напиться. Или обкуриться. Или уснуть. Я был на вечеринке, так что первые два варианта не были бы такими уж недостижимыми. Я вышел из гостиной неторопливой походкой. Я нашел бутылку самого крепкого алкоголя, какую только смог найти, и, к моему абсолютному счастью или несчастью, она была почти полной. Я пил прямо из бутылки. Эти люди не знали меня, и я надеялся, что те, кто знал, остановят меня, если увидят. Я пил и пил, пока громкая музыка из динамиков не превратилась в фоновую пульсацию в моем ухе, а люди, танцующие по квартире, не показались мне далеким замедленным фильмом. В ушах у меня гудело, а горло горело от жгучего вкуса алкоголя. Внезапно квартира Ника стала слишком маленькой и тесной. Она душила меня: я чувствовал, как стены смыкаются вокруг меня. Я несколько раз моргнул, пытаясь вспомнить, где была эта проклятая дверь, когда пара рук схватила меня как раз в тот момент, когда мои ноги вот-вот подкосились бы. ‒ Эй, ты в порядке? ‒ ...Устал, ‒ пробормотал я, и голос у меня был такой хриплый. Я его не знал. Он был мускулистым, с большими руками и круглыми глазами, с намеком на улыбку на лице и огромным неоновым кольцом на шее. ‒ Это не неоновая вечеринка, почему ты так одет? Это так тупо. Он рассмеялся над этим, от моего комментария или от того, что я говорил так хрипло и глубоко, что он вообще ничего не понял, я не знаю. ‒ Вау, сколько же ты выпил? ‒ У Ника все такое слабое... сколько тут, пять процентов? ‒ я внимательно рассматриваю бутылку. Да, именно пять. ‒ Яблочный сок крепче этого. ‒ Ты симпатичный, ‒ он действительно наслаждался моей пьяной болтовней. ‒ Как тебя зовут?***
Пятница 22:34 Я почти ничего не помню. Я помню, как он спросил меня, не хочу ли я уйти куда-нибудь, и я сказал ему, что живу этажом ниже. Он был удивлен, но все равно обрадовался этому, целуя меня всю дорогу вниз по лестнице, пока мы не оказались у двери моей квартиры. У меня где-то были ключи, но мои руки были заняты тем, что обнимали его, и он, казалось, не поверил мне, когда я сказал, что живу здесь. Я бы тоже не поверил. Он целовал меня в шею, когда мой телефон завибрировал. Поначалу я не обращал на это внимания, но мне было очень неудобно терпеть постоянную вибрацию у моей задницы. Я прижал телефон к уху, даже не проверив номер звонящего. ‒ ...Я сейчас занят. ‒ Блять, ты такой горячий, ‒ прошептал неоновый мальчик мне на ухо, крепко обхватив руками излишне набухшую область снизу моей средневековой туники. ‒ К-кто это? ‒ этот голос был мне знаком. Это был ебаный Демори. Чего же он хочет теперь? Я как бы тут стараюсь его забыть. ‒ Не знаю, ‒ честно ответил я. Неоновый парень лизнул меня в мочку уха, заставив ахнуть прямо в телефон. ‒ Но он хорош. ‒ Где ты? ‒ Какое Вам до этого дело? Он молчал больше нескольких секунд. Меня так и подмывало повесить трубку, прежде чем он успеет ответить. ‒ Ты что, пьян? ‒ Этот телефонный звонок кажется таким знакомым, не так ли? ‒ я мягко оттолкнул парня от себя. Он выглядел удивленным. ‒ С тех пор ты причинил мне столько боли. То есть все было хорошо какое-то время, не так ли? Ты был таким милым и хорошим, а потом тебе пришлось доказать, что ты просто еще один эгоцентричный мудак? Что это за хуйня такая, а? Мне надоело быть кем-то на пару раз, так что позволь мне наслаждаться моими выходными в покое. ‒ Когда наступит утро, ты пожалеешь, что так со мной разговаривал. ‒ Значит, мне не не придется помнить о тебе до утра. Спокойной ночи. Я яростно засунул телефон в задний карман, собираясь поцеловать неонового мальчика в ответ, но он отстранился. ‒ В чем дело? ‒ спросил я. ‒ У тебя есть парень? ‒ Он мой босс. ‒ Я не так разговариваю со своим боссом. Я закатил глаза, запустил пальцы под его рубашку и попытался поймать его рот, но он все еще отвергал меня. Какого хуя. ‒ Я думаю, что ты симпатичный чувак, но я не хочу, чтобы меня использовали в качестве полигона для драмы или чего-то еще... Я... я возвращаюсь на вечеринку. И когда он поднимался по лестнице, я не остановил его. Нахуй Элиотта Демори. Даже когда его не было рядом, я чувствовал себя подавленным. Из-за его тупой задницы у меня сорвалась даже одноразовая интрижка. Я даже не смог насладиться вечеринкой моего друга. Как ни странно, на этот раз я нашел свои ключи с первой попытки. Я открыл дверь и исчез в своей комнате.***
Пятница 23:09 То, что Эмма была беременна, означало полное отсутствие пива, вина или моркови ‒ чего бы там, блять, ни было, и многого другого. Воздействие вина Ника медленно рассеивалось, и я снова вспомнил, почему мне нужно было выпить в первую очередь. Наверху так громко звучала музыка ‒ удивительно, что собственник дома не заставил их прекратить вечеринку. Артур и Эмма часто ворчали, что он старый нытик, лишенный человечности. Я действительно знал песню, которая играла сейчас, я даже напевал ее в то же самое время, когда я притворялся, что не слышу ее в тщетной попытке заснуть. Я переоделся в удобную пижаму, почистил зубы, включил обогреватель и даже поднял все на новый уровень драмы, написав мисс Сатре, что возьму выходной в понедельник. У меня грипп, я несколько дней не смогу встать с постели. Мои веки наконец отяжелели, как вдруг кто-то постучал в дверь. Уф. Разве они не взяли свои ключи? Я еще сильнее прижался лицом к подушке, стараясь не обращать внимания, пока стук не прекратится. БЛЯТЬ. ‒ Блять, ‒ простонал я, шагая к двери с намерением поругаться, но слова застыли в моем горле, когда я открыл дверь. А вот и он. Весь из себя высокий и мрачный, с блеском, который был ярче Луны, в его глазах. Что он здесь делает? Его воротник был так высоко поднят, что касался ушей. Его волосы были в беспорядке, а рубашка под пальто была такой мятой. Как он добрался сюда так быстро? Было по крайней мере 90 минут на машине от квартиры, куда он приводил меня, к моему дому. Мы просто смотрели друг на друга, не находя слов, пока... ‒ Ты один? ‒ это значило: «Есть ли кто-нибудь у тебя?». Я молча кивнул. Похоже, этого ответа ему было достаточно. Мы продолжали смотреть друг на друга, пока он не приблизился, обхватив мое лицо руками и глубоко поцеловав. Это было так непохоже на то, как меня целовали всего несколько минут назад. Этот поцелуй проникал внутрь меня. Я вцепился в его пальто, хватаясь изо всех сил, потому что боялся, что он уйдет в любую секунду. Он, казалось, тоже боялся этого, его руки крепко держали мое лицо. Это был не очень приятный поцелуй, но, черт возьми, это было именно то, что мне нужно. Он тяжело дышал у моего рта, когда мы отстранились, нахмурившись так сильно, как будто это он боялся моего внезапного ухода. ‒ Мистер Демори... ‒ Элиотт, ‒ он поправил меня. ‒ Э-Элиотт, ‒ я смаковал это слово на своем языке. Ощущалось идеально. ‒ Элиотт, ‒ снова прошептал я. Он быстро кивнул, прежде чем снова впиться в мой рот, завести нас внутрь и закрыть за нами дверь.***
Суббота 00:24 Я все еще слышал, как бьется мое сердце в горле, ушах, висках, кончиках пальцев и вообще везде. Лицо Мистера Демори ‒ нет, Элиотта ‒ было таким безмятежным, когда он смотрел на меня, лежащего на своей крошечной кровати. Тусклый свет, пробивавшийся из окна, волшебным образом сделал его моложе на несколько лет. Мы все еще ничего не сказали, это было бы слишком рискованно. Что бы мы сказали? Что теперь? Почему ты так со мной обошелся? Что ты здесь делаешь? ‒ Откуда ты знаешь, что я здесь живу? ‒ вместо этого спросил я. ‒ Адрес был в твоем резюме в офисе. ‒ О, ‒ кивнул я, скользнув еще глубже под одеяло, пока из-под него не осталось видно только мое лицо. Он все еще преследовал меня, но уже не так жутко. ‒ Тебе холодно? ‒ он казался обеспокоенным. ‒ Обогреватель в порядке. Я просто... я очень чувствителен к холоду, ‒ ответил я. ‒ Вот почему летом я все еще ношу кардиганы и свитера. Клянусь, мне нужно переехать в Бразилию или что-то в этом роде. Он улыбнулся, сморщив нос, и его губы даже приоткрылись от искренности этой улыбки. Я не мог не позволить ему увидеть отблеск его света и на мне тоже. Его руки двигались по мне под одеялом, большой палец ласкал мой локоть. Мои глаза следовали за этим ощущением, хотя я не мог видеть наши скрытые конечности. ‒ Что теперь происходит? ‒ Прямо сейчас? ‒ Вы... ты сказал, что это будет невыгодно для нас обоих. И прямо сейчас ты здесь. Ты скажешь мне это снова, когда мы встретимся в офисе в следующий раз? Он придвинулся ближе, его нос был в нескольких сантиметрах от меня. ‒ Не скажу. ‒ Если ты сделаешь это снова, я не уверен, что смогу открыть дверь. Он кивнул, как домашнее животное, которому угрожают выбросить любимую игрушку. ‒ Я... у меня была ужасная пара дней, и я не должен был срываться на тебе. Извини. ‒ Наверху слишком громко играет музыка. Повтори, что ты сказал? ‒ надеюсь, мой голос не был таким испуганным, когда я просил об этом, потому что, Боже... он сказал «извини». Тот самый Элиотт Демори извинился. Никто в компании мне не поверит. Мне просто нужно было услышать это еще раз. ‒ Я сказал, из... Почему ты так широко улыбаешься? ‒ спросил он, затем его лоб напрягся, прежде чем снова расслабиться. ‒ Ты наслаждаешься моими извинениями? ‒ Может быть, ‒ усмехнулся я. ‒ Мне приятно, что хоть раз не я говорю это. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и я ответил ему горячим поцелуем. Мы только что занимались сексом на моей скрипучей кровати. (Я был благодарен за вечеринку сверху. В противном случае все в здании услышали бы нас.) Мое тело все еще болело и было довольно оттраханным, но насытившимся ли в полной мере? Мое тело говорило мне обратное. Я действительно тонул в нем снова, притягивая его к себе сверху с возродившимся желанием и открывая свой рот под его. Может быть, это был жар момента, но я безрассудно сжал пальцами его запястье. Я совершенно забыл о повязке, пока не почувствовал ее под пальцами и не услышал, как он стонет ‒ от боли. ‒ Блять... прости, ‒ я быстро сел, держа его запястье в своих руках. ‒ Все в порядке. Я это заслужил. Я нахмурился. ‒ Почему ты так говоришь? ‒ Я... я был зол и... Ну... я пробил кулаком стену. Я заслуживаю боли, которая приходит с тем, когда я королева драмы. Я был уверен, что на моем лице отразилось недоумение. Я даже видел свое отражение в его зрачке. ‒ Какого хуя? Ты пробил стену? Я думал, что кто-то тебя ударил. ‒ Это сделала стена. ‒ Подожди. Это должно было быть шуткой? ‒ возразил я. Потому что это было совсем не смешно. На самом деле меня беспокоила его тупая задница. Это, должно быть, самое драматичное поведение мальчика-подроста в мире. Он рассмеялся, и я одарил его самым гневным взглядом, на который был способен. ‒ Это такая глупая дедулина шутка! ‒ Но ты же улыбаешься, ‒ победоносно объявил он. Так ли это? Мои щеки под глазами стали еще более красными, и я понял, что так оно и есть. Однако я солгал. ‒ А вот и нет.