***
Пятница 16:09 Я либо привык к погоде, либо потерял нервные окончания. Может быть, сразу все. После обеда гнетущие съемки продолжились. Я все еще разговаривал с Элиоттом, но не так, как мне хотелось бы. Не знаю, чего я ожидал. В конце концов, это была деловая поездка, а не медовый месяц, и все же… это было невероятно неприятно. Тревога росла во мне после стольких часов игнорирования. Прямо сейчас Элиотт пил горячий шоколад с широкоплечим блондином, который, похоже, был менеджером отеля. Они обсуждали детали новогодней вечеринки и то, как Элиотт собирается ее снимать. Режиссер из съемочной группы тоже был там, делая какие-то заметки для себя. Пока что у них не было большого прогресса, они выглядели так, как будто им нужен был серьезный перерыв. Однако теперь в действии была тираническая сторона Элиотта; сегодня они не могли терять ни секунды. Я вытащил свой телефон, чтобы отправить ему сообщение. *Вы: Эй, красавчик, может быть, ты захочешь сделать перерыв. Я видел, как он быстро взглянул на экран своего телефона, но он все еще разговаривал с проклятым менеджером. Он просто… игнорировал мои сообщения? Может быть, мне следовало послать что-то более кокетливое. *Вы: Встретимся в туалете вестибюля через пять минут. ;) И снова один взгляд и ничего. Он даже не прикоснулся к экрану. Хорошо. *Вы: Я бы отсосал тебе так хорошо, что у тебя будет стояк каждый раз, когда кто-то даже упомянет слово «лыжи». Итак, его хихиканье в телефон было не тем, на что я рассчитывал. Неужели я послал ему шутку? Это было сексуально, не так ли? Я впился в него взглядом, когда наши глаза встретились, и послал ему последнее сообщение. *Вы: Я надеюсь, что ты заработаешь простуду и жгучую боль в горле. *Вы: Мудак. Он отпустил директора, улыбаясь в свой телефон, прежде чем послать мне быстрое: «Не будь злым, детка, Это тебе не идет». *Вы: Это мне подходит идеально. *Негодяй — новый номер: Я работаю. Я ничего не ответил. Элиотт вздохнул и снова принялся печатать. *Негодяй — новый номер: ОК. Через пять минут, туалет в вестибюле? Ха, ну что за мудила. Теперь, когда он сказал это, это должно быть сделано, да? *Вы: Что заставило тебя думать, что я хочу знать твое расписание ссанья? Я агрессивно обернул руки вокруг себя и по-прежнему сидел, не сдвинувшись с места. Я не виделся с ним три дня до полета, с тех пор не получал от него никаких нежностей, и вот он издевается надо мной. Так что да, возможно, я был зол.***
Пятница 22:22 — Куда это ты собрался? — спросил я Артура, который складывал полотенце и кое-какую одежду в сумку. Я понятия не имел, как он еще держится на ногах. Как только мы вернулись в комнату, я забрался под одеяло, заказал суп и молился про себя, чтобы меня не стошнило. — Плавать. — Ты что, блять, с ума сошел? — рявкнул я на него. — Не слишком ли жарко для купания? — Вообще-то, нет. Я выхожу, когда начинаю подмерзать, комната средней температуры будет теплой для меня. Да, кстати, я сегодня не вернусь. — Почему? Он самодовольно ухмыльнулся. — Попробуй угадать, — и он подмигнул. Что ж, по крайней мере, хоть у кого-то здесь происходит что-то романтическое. Элиотт даже не удосужился отправить мне сообщение после моего последнего СМС. Может быть, я был слишком груб с ним, ожидая, что он будет весь возбужденный и влюбленный после съемочных катастроф и отставания от графика. Но, по крайней мере, я заслужил некоторое уважение к себе, чтобы не умолять его. ОК. Через пять минут, туалет в вестибюле? Какого хуя. Это прозвучало так, будто я его заставлял. — Разве ты не собираешься… в номер Демори? — спросил меня Артур, стоя в нескольких шагах от двери. — Нет. — Неприятности в раю? — Отъебись! — Ладно, ладно, успокойся! — пробормотал он, больше не задавая вопросов, и закрыл за собой дверь. — Запри дверь! Я потянулся за телефоном, но сообщений по-прежнему не было. Я выбрался из постели, запер эту чертову дверь и решил оставить все как есть. Слишком много для совместной поездки.***
Суббота 19:56 Съемки сцен на открытой площадке были закончены. Оставалось еще три сцены: одна внутри поезда, другая на ближайшей станции и, наконец, одна на вечеринке, которая будет через три дня. Так что после сегодня у нас все еще будет два дня, чтобы по-настоящему отдохнуть. Элиотт все еще не написал мне. Забудьте про сообщения, я даже не получил от него ни одного взгляда. Но я знал, что он не игнорировал меня специально. Я не видел, чтобы он сидел без дела в течение всего дня. Черт, я не видел, чтобы он хоть на секунду расслабился. Он изображал человека полностью одержимого; он пытался реализовать так много сцен, так много идей, он говорил слишком быстро, чтобы кто-нибудь мог успевать за ним. Я был уверен, что и другие люди тоже это заметили. Некоторые из сотрудников обменялись взглядами, особенно в тот момент, когда он сам взял камеру, чтобы поснимать. Это было довольно неожиданно. Но я полагаю, что именно эти его инстинкты заставили его поверить, что он должен быть тем, кто отвечает за все и контролирует все и вся. Так что, в пизду, я все равно отправил ему сообщение. Ты молодец <3***
Суббота 23:53 — Блять, Артур, я убью тебя! — крикнул я, когда стук в дверь стал громче и настойчивее. Я наконец-то побаловал себя теплой ванной и прекрасным шампанским, прежде чем улечься спать, и, честно говоря, мне снился приятный сон, что-то о пришельцах, прилетающих на землю, чтобы посадить сладкие фруктовые деревья. А потом раздался громкий, как у маньяка, стук Артура в дверь. — Да иду я, Господи Иисусе! Но за моей дверью стоял не Артур, нет. Внезапно меня накрыло волной дежавю: он снова, и снова, и снова стоял за моей дверью. Но на этот раз он был более беспокойным, одновременно напряженным и настороженным. Он часто дышал, и на его черепашьей шее и обуви виднелись следы снега. Господи, неужели он бежал? С улицы? Была полночь. Было минус 14. — Привет, — сказал он. — Элиотт, какого хуя? Ты в порядке? Он не ответил, вместо этого схватил меня и жадно поцеловал. Я дотронулся до его челюсти, чтобы удержать равновесие — он замерзал до смерти. Его рубашка промокла от тающего льда и пота, и он дрожал. Я отстранился от него, наблюдая за ним с миллионами вопросов в глазах. — Элиотт, поговори со мной, — подбодрил я его. — Что происходит? — Я… я нашел идеальное место. Для... для... для завтрашнего финального кадра. Это идеальный вариант, Лука, ты бы видел. Прям как в сказке! О Боже, мы должны также вставить ту сказочную песню в рекламу, ты знаешь ее? Она была на Евровидении много лет назад — это было бы так прекрасно! — он сказал все это на одном дыхании. Он был под кайфом. Определенно под кайфом. — Ты… ты бегал на станцию? — Нет. Я взял такси. Я не мог уснуть, пока не увидел это место собственными глазами, — пробормотал он. — Я хотел рассказать тебе… Это было очень сложно. Я не мог прямо спросить его, какой наркотик он принял. Обычно он сам о себе заботился. Я никогда раньше не видел, чтобы он принимал какое-либо вещество, так что, возможно, его тело слишком остро реагировало. Вместо этого я решил помочь ему избавиться от неряшливой одежды. Он был почему-то разочарован тем, что я не был в восторге от идеи железнодорожной станции, но он все еще говорил об этом. Его предложения были настолько дезориентированы и бесцельны, как будто его ум не мог сосредоточиться на чем-то одном одновременно. Я отвел его в ванную, попросил принять ванну, а сам принялся рыться в чемодане в поисках чего-нибудь подходящего. Я нашел одну из своих толстовок, которая подошла бы, и в итоге украл пару спортивных штанов у Артура. В холодильнике у меня все еще оставалась тарелка овсяного супа. Я не хотел звонить в обслуживание номеров — технически я мог, но я не хотел поднимать шум. Я поставил тарелку рядом с обогревателем и подождал, пока Элиотт закончит мыться. Тем временем я разложил его вещи на кровати Артура, ожидая, пока они высохнут. Я также искал его телефон в карманах, хоть и не мог его найти. Он, вероятно, остался в его комнате. Я не видел, чтобы он пользовался им и днем. Возможно, он вообще не видел моего сообщения. Я так волновался, я не привык видеть его в таком состоянии. Он всегда был так грациозен даже в гневе, а сейчас просто напоминал человека с бессонницей, переживающего апогей эйфории.***
Воскресенье 9:31 Какой бы наркотик ни принимал Элиотт прошлой ночью, он уже не действовал. Я заснул, ожидая, пока он закончит свою вечную ванну, и проснулся от того, что он уже принес мне завтрак в постель. Он все еще был слишком взбудоражен, что немного не в его характере, но, по крайней мере, он не пробежался по всей горе утром. Так что все было хорошо. Он сказал мне, что попросил Софьяна отложить съемки сцены на станции на завтра, потому что был уверен, что он будет чересчур перфекционист, когда дело дойдет до этого. Более того, он сказал, что все еще был измотан после вчерашних съемок, но если вы спросите меня, то именно его ночная активность была ответственна за это. Как бы то ни было, я не стал возражать, когда он предложил, чтобы мы покатались на лыжах. После двух дней, проведенных на горнолыжном курорте, он в конце концов поддался искушению надеть эти лыжные ботинки и обувь с подошвой, напоминающей автомобильные шины. Я был на седьмом небе от счастья с тех пор, как он предложил это; даже не придавая значения тому факту, что на мне было яркое ядрено-розовое брендовое пальто. Я получил его в спешке от старого друга Эммы, этого мужчины, Бьянчи. Это была единственная вещь моего размера, которую я мог себе позволить, и, хотя пальто выглядело довольно нелепо, в нем я действительно чувствовал себя горячим, как жерло вулкана. Я положил в рюкзак достаточно нездоровой пищи, чтобы накормить целое племя, а затем несколько дополнительных свитеров, упакованных, просто чтоб были, как будто пяти слоев одежды было бы недостаточно. Я встретил Элиотта прямо возле подъемника. Он уже ждал меня с билетом, парой дополнительных очков и палками. Это заставляло чувствовать себя как-то глупо, даже не думая об этом, но в любом случае, мой мужчина всегда был заботливым и внимательным. Я прильнул к нему в ту же секунду, как наши глаза снова встретились, уже скучая по нему с самого утра, когда он ушел от меня, чтобы собраться. — Привет, — поприветствовал я его с глупой влюбленной улыбкой на лице. — Привет и тебе, — улыбнулся он и наклонился, чтобы неожиданно поцеловать меня. Я не знаю, разве он не хотел выглядеть профессионалом перед этими людьми? Может быть, целоваться со своим секретарем, личным ассистентом, работником и т. д. — это немного непрофессионально? Но я не жаловался, просто обнял его за плечи, пока мы ждали следующего подъемника. — Этот цвет тебе идет. — Этот? — я мягко усмехнулся. — Я думал, он просто смешон. — На тебе? На тебе и мешок из-под картошки будет смотреться мило, — прошептал он мне, распутывая наши сцепленные руки, чтобы сплести пальцы в перчатках. Это заставило меня покраснеть так по-глупому сильно, и я был благодарен, что это также можно было списать на холод. — Ты думаешь, что мешок картошки хорошо будет смотреться на мне, но, когда я был так классно одет на той благотворительной вечеринке, ты даже не заметил меня, — поддразнил я его, упомянув тот бал несколько недель назад. Господи, казалось, это произошло много лет назад, как неопределенно я относился к нему, как отчужденно он себя чувствовал. Я был так зол, так сожалел, что вообще пришел на бал. Раньше я думал, что наряжаться бессмысленно. — А кто сказал, что не заметил? — судя по голосу, Элиотт был так поражен. — Я пялился на тебя всю ночь, но ты был так раздражен и напряжен в своем собственном мире, что не замечал этого. На самом деле, ты был всем, что я видел; весь из себя такой злой на целый мир. Тот костюм идеально подходил к твоим глазам. Я даже не понял, что настала наша очередь садиться на подъемник, обрадованный словами Элиотта. Я не мог поверить своим ушам. Как он мог произнести эти слова, разве он не знал, что они могут сделать с моим и без того безнадежным разумом? Я был так близок к тому, чтобы окончательно влюбиться в него, что ему было просто непозволительно искушать меня еще больше. — Ты не можешь говорить такие вещи. — Какие такие? — он усмехнулся, притягивая меня к себе, чтобы поцеловать, и я так отчаянно этого хотел, еще больше отчаянно нуждался в публичном проявлении чувств. Я обвил руками его талию, чтобы углубить поцелуй, так близко, что готов был отменить все наши планы и попросить его просто провести весь день в одном из наших номеров. Нас прервал кашель человека позади нас в очереди, спрашивающего, не хотим ли мы поторопиться, потому что это была наша очередь. Поездка была недолгой, но, о боже, она того стоила. Мы провели почти половину этого времени, целуясь снова довольно неуместно для чего-либо вне спальни, даже получив несколько присвистываний из подъемника, полного молодежи, проезжающего мимо нас с противоположной стороны. Это было так неловко, но в конце концов вид вокруг нас привлек мое внимание. Я оторвал свои губы от его, наблюдая за горами и сосновыми джунглями, окружающими подножье гор. Я видел даже деревни неподалеку, и я хотел бы, чтобы вместо отеля мы могли улизнуть в одну из них. Однако Элиотт не обращал на них никакого внимания, его губы все еще чувствовали себя довольно голодными от того, что они целовали мою шею. — Давай вернемся, — сказал он хриплым голосом, проводя рукой по моему бедру. — Нет, — ответил я. — Ты мог бы сделать это прошлой ночью, если бы не накурился. — Я не был под кайфом, — настойчиво прошептал он мне на ухо. Я действительно получу стояк, если он продолжит в том же духе. — По-быстрому? — После лыж, обещаю. — Но мне нужно встретиться кое с кем во второй половине дня в городе неподалеку. Возможно, мы даже проведем там ночь. Ну же, детка… — Тогда завтра. — Серьезно? — Серьезно. Он застонал, все еще продолжая целовать меня.***
Суббота 12:00 Если бы кто-то год назад сказал мне, что я проведу следующие каникулы, катаясь на лыжах с одним из самых великолепных мужчин, которых я когда-либо видел, в эксклюзивной поездке за счет компании, я бы назвал их сумасшедшими. И все же так оно и случилось. Мы наконец-то закончили кататься на лыжах, хотя я был крайне неопытен (читайте: ужасен). В оправдание могу сказать, что у меня никогда не было возможности заниматься этим профессионально. Однако Элиотт был очень искусным учителем; за последние три часа у меня был такой большой прогресс на лыжах от единицы до, возможно, четырех с половиной по шкале. Это очень много. Тем не менее, в конце концов нам пришлось идти пешком последний час, потому что мои ноги в прямом смысле убивали меня. Я ожидал, что кое-кто закатит глаза, но все, что я получил, это смешок. И это было весело. Это было легко. Это было фантастически. Но он все равно закатил глаза, когда я попросил его сфотографировать меня для моего Инстаграма, и я обвинил его в том, что он тоже увидит эти фотки, так как он был моим Инстаграм-сталкером. Все, что он сделал, — это пренебрежительно пожал плечами, как будто говоря: «не похоже, что ты это ненавидишь». И он был прав, мне даже нравилось. Понедельник 17:03 Мы закончили съемки в понедельник днем, где-то около 4 часов, после чего съемочная команда предложила пойти в соседнюю деревню, чтобы посидеть за кружкой пива. Сатре злорадствовала по поводу крепкого пива в скандинавских барах, говоря, что никто из нас не сможет даже прикончить полпинты, я цитирую, пиздеца для настоящих мужиков под названием Аквавит*. От вокзала до ближайшего городка было чуть больше тридцати минут. Большинство людей уместились в несколько фургонов, но Элиотт смог взять напрокат небольшой старинный автомобиль. Он сказал, что менеджер отеля предложил его, так как автомобиль может пригодиться, если мы захотим осмотреть достопримечательности. Артур даже попросил меня уговорить Элиотта взять его с собой, но я лишь бросил в ответ ему сухое «нет». В итоге он опубликовал историю обо мне в своем Instagram с сатаническим эффектом, но это стоило каждой секунды того, что за этим последовало. Я сидел рядом с Элиоттом на переднем сидении, напевая какую-то мелодию и прыгая по радиостанциям в поисках идеальной песни для нашей поездки. Все верно. Кроме того, он, вообще-то, разрешал мне включать что угодно, кроме своей громкой музыки. В конце концов мне пришлось использовать AUX и подключать свой телефон, потому что я был не в настроении для рождественской музыки, а это был буквально единственный «жанр», играющий на радио. Мне хватало этого и в динамиках отеля, серьезно. — Не любитель рождественской музыки? — он указал на меня, когда я перебирал свой плейлист. — Я люблю рождественскую музыку. Я начинаю слушать ее с ноября, — признался я, заставив его усмехнуться. — Я просто так устал слышать ее повсюду во время рождественских праздников... О, я возьму, — проговорил я, протягивая руку, чтобы взять телефон Элиотта с заднего сиденья. — Кто там? — Натан Дэнверс, — я знал его, он был личным ассистентом мистера Алауи. — Все нормально. Ты можешь ответить. Я неохотно убавил громкость музыки, нажал на кнопку телефона и ответил. — Алло? — Лука? Это ты? — Да. Мистер Демори за рулем. — Эм… тут… некоторые кадры пропали. Этот парень, Джим, говорит, что это как-то связано с SD-картой. Мы возвращаемся, чтобы переснять их. Я думаю, что сегодняшняя встреча отменяется. Не мог бы ты спросить Демори, стоит ли нам ожидать, что вы вдвоем тоже приедете? Я поставил звонок на удержание и все объяснил Элиотту. Я ожидал возмущения и вздоха, но он, казалось, ничуть не удивился. В уголках его губ даже мелькнула легкая улыбка. — Скажи ему, что нет, мы едем в город. — Ты уверен? — спросил я его. — Я знаю, что это важно для тебя и для всех остальных... — Ты хочешь поехать? — Нет, — ответил я, игриво кусая губы. — Тогда мы не едем, — улыбнулся он, ставя очередную галочку в списке «наших первых разов», схватив мою руку и удерживая ее в своей. И вот так, держа мою руку во время вождения, слушая мои песни, он впервые откладывал свою работу? Я мог бы к этому привыкнуть. — Ладно, — сказал я.***
Понедельник 21:03 — Нет, я уже сказал... Господи Иисусе, Артур, — проговорил я немного раздраженно, сколько раз мне пришлось повторить? Элиотт сидел на кровати и смотрел на меня с соблазняющим выражением лица. Это была сюрреалистическая картина — видеть его в такой уютной атмосфере: крошечный камин, маленькая кровать, которая, вероятно, была слишком короткой для него, и его ноги свисали с нее, немного овсянки и дешевого пива на столе рядом с ним. Я не думаю, что он когда-либо снимал комнату в чьем-то доме раньше. — Мы не можем. Похоже, будто небо прорвало или что-то в этом роде. Я даже не вижу дальше двух метров от себя из окна! Конечно, мы не можем просто поехать! Я даже не понимаю, как мы дошли до этого. Вот только что мы ехали вдвоем, и я дразнил Элиотта, положив руку ему на бедро, а в следующую минуту я стал свидетелем самого сильного снегопада в моей жизни. Нам повезло, что мы были недалеко от места назначения. Сначала мы искали убежища в баре, пока небо не проявит хоть какой-то знак милосердия. Но нет. Мы даже попытались погуглить погоду, но новости были разочаровывающими, очевидно, шторм будет идти до завтрашнего полудня. Как раз когда мы гуглили хоть какой-нибудь мотель поблизости, владелец бара предложил нам снять номер сверху. Они были старой дружной парой, «наш сын не смог купить билет на это Рождество, но его комната очень чистая, уверяю вас», — объявила жена. — «Мы, конечно, не рассчитывали на непрошеных гостей, но твой парень очень похож на него. Вы можете остаться на ночь». И у нас действительно не было лучшего выбора. Ближайший мотель был полностью забронирован. Комната была опрятной и теплой, с прекрасным видом. Это было лучше, чем моя общая комната с Артуром, который, кстати говоря, не казался вполне удовлетворенным разговором по телефону: — Ладно, подожди… Милая, он не может, у него даже нет сигнала, он звонит из какого-то мотеля, — потом наступила тишина. — Да, я так и сделал, — затем последовала еще одна пауза. — Хорошо. Но вы не можете пропустить завтрашний вечер. Мы должны это снять! Я нетерпеливо потер глаза. — Если сможем, то приедем! Я почувствовал, как чьи-то руки обхватили меня за талию, а игривые губы прикоснулись к затылку и шее. Это не было сексуально, просто невероятно по-домашнему. Артур наконец вздохнул, признавая свое поражение и снова напоминая мне не забывать про завтра. Я закатил глаза, почти уверенный, что эти глазные мышцы будут так болеть этой ночью, прежде чем повесил трубку. — Блять, они меня так достали! — простонал я в собственные руки. Элиотт только хихикнул, разве это смешно? Это заставило меня улыбнуться. Невероятно. Он не имел права иметь такую власть надо мной. Это было так несправедливо. Если бы я застрял на заснеженной дороге с кем-то еще, я бы запаниковал, но с ним все было захватывающе. Довериться двум совершенно незнакомым людям и снять их спальню над баром? Я бы никогда так не поступил. Однако с Элиоттом я не думал, что что-то может навредить мне. Это была иррациональная мысль, но попробуйте сказать это моему разуму. — Ты это слышишь? — прошептал мне на ухо Элиотт, покачиваясь в такт… музыке снизу? На самом деле я мог слышать. — …have flown, honey I’m still free, take a chance on me.../ ...улетели. Сладкий, я все еще свободен, не упусти свой шанс со мной... ** Это была ABBA? Ох. Всем людям в баре было за сорок. Но мелодия была приставучей, и я обнаружил, что на самом деле не обратил внимания, когда Элиотт мягко развернул меня, чтобы потанцевать со мной. Еще один первый раз. У нас их было так много, и еще так много впереди... К моему удивлению, он подпевал тексту песни. Но это было не для того, чтобы показать свой голос, нет, это было просто потому, что он так хотел. — Потанцуй со мной, — попросил он меня, и покачивание стало более грациозным, когда я подчинился его желанию. Это должно было выглядеть забавно, он все еще был в своем пальто, а я был в одном из лишних свитеров, которые я взял с собой — не говоря уже о том, что он был с одной из Angry birds на нем — танцующие под песню, под которую наши родители могли бы танцевать когда-то, за миллион миль от наших домов. Несмотря на все это, он излучал чувство редкого превосходства, каковы были ставки? Сколько других параллельных Я делали то же самое в это самое время? Их было не больше пяти или шести. Так что я получал от этого полное удовольствие, компенсируя всем другим версиям меня, лишенных этого. Теперь мы вдвоем танцевали под песню, ничего романтичного, но это было странно весело. К тому времени, когда она заканчивалась, мы уже подражали движениям друг друга в саркастической, но преувеличенной манере и смеялись над абсурдностью этого или просто спотыкались и держались друг за друга. Элиотт был весельчаком. Мне просто потребовалось некоторое время, чтобы понять это. Песня закончилась тем, что мы улыбались друг другу во весь рот. Мы ждали следующей песни, снова чего-то веселого, когда настала очередь для сюрприза «…oh thinking about our younger years, there was only you and me…/ О, думая о нашей юности, где были только ты и я»*** Я знал эту песню, она была на свадебной пластинке моих родителей. Моя мама любила ее, но после того, как папа ушел от нас, она полностью презирала любую песню на этой кассете. Я не слышал ее с тех пор, как мне исполнилось тринадцать или четырнадцать лет, и все же я помнил слова песни. Я не знал, как реагировать. Это была очень романтичная песня, блять, она была на свадебной пластинке. Может быть, Элиотту будет некомфортно танцевать со мной под эту музыку. Я решил спросить его об этом без слов, но когда осмелился посмотреть ему в глаза, то понял, что, возможно, в этом нет необходимости. Он уже сокращал небольшое расстояние между нами, не испытывая неловкости. Видя этот комфорт, я успокоился и присоединился к танцу. Мы мало что могли сделать, кроме медленных покачиваний, но я ни с кем не танцевал медляков с тех пор, как однажды напился в баре Мики и все закончилось тем, что я перетанцевал с половиной людей. Но я не был трезв, так что это не считается. И даже если бы я танцевал с другими людьми, это было совсем другое чувство. «…baby you’re all that I want…/ …детка, ты все, что я хочу…»*** Элиотт еще крепче сжал наши объятия. Я высвободил свои руки и положил их ему на плечи, как раз в тот момент, когда они соединились за его шеей. Не теряя ни секунды, он снова обернул свои вокруг моей талии. Это не был красивый танец, если б кто-нибудь на нас смотрел, он был неорганизованным, но для меня... Я никогда не чувствовал себя более желанным. — Я хотел потанцевать с тобой, — прошептал Элиотт. — Хм? — На благотворительном вечере. Мне пришлось танцевать с некоторыми из моих клиентов, чтобы выразить благодарность за их присутствие. Но я хотел потанцевать с тобой. Да пошел он. Я не привык к такой его версии. Раньше я думал, что старая мудацкая версия была горячей, но эта, эта могла бы говорить некоторые из самых дерьмовых вещей, которые я слышал, и это заставило бы мой живот свернуться. Я прислонился к нему еще сильнее, если это вообще было возможно. — Держу пари, что твои клиенты не обрадуются, услышав это. — Но ведь их здесь нет, не так ли? — теперь я слышал, как он улыбается. — Похоже, ты застрял со мной на эту ночь, — и да, снег все еще шел довольно сильно, не показывая никаких признаков того, что он дает миру передышку. — Тогда я надеюсь, что завтра никогда не наступит, — он остановился, обхватил мое лицо ладонями и заглянул мне в глаза. — Я мог бы построить ту мини-вселенную прямо здесь, прямо сейчас. — Насколько маленькой она будет? — мы сейчас практически несли чушь. Или же мы вступали в новую философскую сторону наших приключений. В любом случае было ясно, что это не продлится долго, учитывая то, как его руки опускались с моей талии на бедра. — Ну, для начала… мы, шумные люди снизу, песни ABBA и дешевое пиво, которое мы пили днем. — Я бы не возражал, — я казался таким маленьким; даже если Вселенная на самом деле уменьшилась бы только до этого дома, я был бы довольно большим по сравнению с новым целым миром. Но, может быть, это говорил мой опьяненный мозг, какая-то часть его желала, чтобы это сбылось, чтобы мы всегда оставались здесь. — Хорошо, — он больше ничего не сказал, когда его губы коснулись моих. Я тут же закрыл глаза, вкладывая все недосказанное в свой поцелуй.***
Понедельник 21:34 Музыка все еще была отдаленным шумом на заднем плане, рождественская песня, норвежская, но я не мог ее хорошо расслышать из-за звука моего собственного быстрого дыхания. С рукой, цепляющейся за его затылок, и одной, впивающейся в мышцу его плеча, лучшее, что я мог сделать, это сдаться своему телу. Похоже, он контролировал ситуацию не больше, чем я. С его потным лбом, прижатым к моему лицу, и его безжалостной хваткой на моих бедрах и заднице. — О, блять, детка… — простонал он, когда я начал скакать на нем быстрее. Угол был не самый удобный для нас обоих, но он был так глубоко, так близко, что это было чересчур слишком. — Посмотри на меня. Я так и сделал, и он был совершенно невменяем. Его пухлые губы, пряди волос, прилипшие ко лбу, зрачок, расширенный на всю радужную оболочку. Вероятно, у меня было то же самое состояние, судя по тому, как он смотрел на меня. Я улыбнулся ему, или, может быть, себе, или, может быть, мое тело было просто в экстазе от удовольствия и играло в театральные игры. — Ты такой красивый, — выдохнул он с благоговейным трепетом, прежде чем приподняться, чтобы поцеловать меня, и точно так же, как наш танец ранее, это было не совсем грациозно, но ощущение его языка в моем рту, толкающегося в нем в гармонии с его членом, превращало самую мою сердцевину в желе. — Ты красивее, — выдохнул я ему в лицо. Он все равно хихикнул мне в рот, прежде чем схватить меня за бедра и заставить скакать на нем сильнее, и, блять — к своему стыду — я яростно извивался вокруг него и кончил без прикосновений к моему члену. Элиотт, казалось, был так же шокирован, как и я, но вскоре он был еще более возбужден этим, положив меня, чтобы покрыть мое тело своим, как будто он не мог смириться с мыслью, чтобы так не сделать. И я был благодарен ему; мои конечности все еще дрожали от оргазменных конвульсий. — Блять... ты... я... — его хриплый голос звучал надломленно в моем ухе. Я прижимал его к себе как можно крепче, так сильно кусал губы, чтобы не вставить его слова в единственную фразу, которую мог выдать мой сонный разум: «я тоже тебя люблю».***
Вторник 8:37 Я проснулся от свежего запаха тостов и бекона. Мое одеяло было теплым, и мир за окном уже проснулся и пел. Может быть, эта мини-Вселенная не была такой скучной, как я изначально предполагал. Я перекатился на бок, желая обвиться вокруг Элиотта, но его сторона была пуста. — Элиотт? Потом я услышал его голос, он смеялся вместе с кем-то. Я проверил свой телефон; еще не было и 9, и мы уснули поздно. Как он мог проснуться в такую рань? Я надел джинсы и свитер, выползая из крошечной спальни, чтобы найти его. Он был на кухне, смеялся и шутил с пожилой парой, одетый в кардиган, который, очевидно, принадлежал старику, и, наконец, готовил завтрак для них? Бабуля — Сигрид, если мне не изменяет память, — расспрашивала его о том, что он готовит, а Элиотт рассказывал ей о трюках со сковородкой, которым научился. Он не был идеален, но у него было достаточно энтузиазма, чтобы компенсировать это. Глаза Сигрид поймали меня, и она помахала мне с доброй улыбкой. — Твой мужчина учил меня, как приготовить самый лучший бекон. — Я просто одолжил сковородку, а она наблюдает. Если уж на то пошло, это она меня наставляет! — Элиотт просиял, подошел ко мне и быстро поцеловал в губы. — Ты выглядишь сексуально в пижаме, — тихо добавил он, только чтобы я услышал. Я невольно покраснел, следуя за ним, чтобы увидеть сковороду своими глазами. Пахло действительно чудесно. Я никогда не видел, чтобы он что-нибудь готовил. — Хм, я надеюсь, что они на вкус так же хороши, как и на запах. — Посмотрим, — Элиотт пошевелил бровями. — Вы двое напоминаете мне моего сына и его жену. Ах, быть молодыми и влюбленными. Все дело в этих глазах, — заметила Сигрид, вздыхая. Я украдкой отвел от него взгляд. «Ты действительно думаешь, что это не очевидно?» — подсказал голос в моем сознании. И все же она имела в виду не только меня. Это должно быть и в его глазах тоже… верно? — Спасибо, — ответил Элиотт, сжимая мою руку. — Кстати, у вас отличный музыкальный вкус. Мне тоже нравятся золотые хиты прошлых лет, — и вот он снова менял тему разговора в присутствии других. — О боже, — она прикрыла рот с комичным выражением стыда. — Простите за тонкие стены! Я сказал Магусу, что не следует включать музыку так громко, но... — Не волнуйтесь. Серьезно. Вы и так были слишком щедры. И музыка была потрясающая, — вежливо сказал я ей, и я имел это в виду. Прошлая ночь была самой лучшей ночью в моей жизни. Я бы хотел, чтобы она никогда не кончалась.***
Вторник 22:00 — Парень, ты так влюблен, что мне становится не по себе, — усмехнулся Артур, бросая свой галстук на край моей кровати. — Вместо того чтобы лежать в постели и выглядеть как девственница, которую поцеловали в первый раз, помоги мне завязать галстук. Я даже не потрудился обидеться. Не после того прекрасного дня, который я проживал до сих пор. Завтрак со старой милой парой, которая даже дала нам свой номер телефона, попросив нас скоро приехать к ним в гости. Прогулка по нетронутым белым улицам маленького городка с обсуждением всех возможностей побега. Мне даже удалось сфотографировать его, когда он покупал нам две чашки горячего шоколада. Это был лучший кадр, который мне удалось снять с ним. Я смотрел на него снова и снова с тех пор, как мы попрощались возле вестибюля. После сегодняшних съемок мы официально закончили с этой рекламой и должны были уехать завтра утром. Несмотря на то, что я скучал по своей кровати, я хотел остаться. Я полностью осознавал, насколько реально это место, но упрямая часть меня продолжала настаивать, что это была сказка, как бы глупо это ни звучало, и это действительно звучит глупо. Как бы то ни было, с мечтательным выражением лица я помог Артуру и нашел свой синий бархатный пиджак, на этот раз уверенный, что меня найдет привлекательным человек, чье мнение важно мне больше всего.***
Вторник 22:54 Где, блять, он был? Софьян помогал режиссеру снимать вечеринку, но они обменивались взглядами. Обычно он опаздывал на несколько минут, но так — никогда. Он даже не отвечал на звонки. У меня действительно не было выбора, когда я решил подняться в его номер. Может, это и не мое дело, но Сатре тоже потерялась. Слушайте, я же знал, между ними ничего нет. Элиотт не мог так поступить со мной. Он не смог бы. Он любил меня. Но происходило что-то серьезное, потому что даже Артур был расстроен. Весь вечер он отчаянно пытался удержать меня рядом с собой, чтобы я не искал Элиотта. В ту же секунду, как он извинился, чтобы воспользоваться туалетом, я ухватился за эту возможность и вызвал лифт. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы послушал его. Или, может быть, нет. Этого я никогда не узнаю. И именно поэтому я благодарен, что время — это то, что нельзя повернуть вспять. Четвертый этаж был совершенно пуст; неудивительно, ведь внизу была вечеринка. Я все еще помнил номер его комнаты, 407А. Значит, она должна была быть с правой стороны. Я шел по коридору, поглядывая на каждую дверь, чтобы найти номер. Его не было в главном коридоре. В конце коридор заканчивался двумя коридорами поменьше. Он должен быть в одном из них. Как раз в тот момент, когда я собирался наугад выбрать один из них, я услышал знакомый голос, ту самую Нуру Сатре, которая тоже отсутствовала на вечеринке. Она разговаривала с кем-то по телефону. «...сюда несколько часов назад… Жаль, что Вы не сообщили нам об этом раньше… Нет, это совсем не проблема… да, да, я посмотрю, что смогу сделать… абсолютно… Вам тоже, сэр» Она вздохнула, прислонилась спиной к стене и провела рукой по волосам. На секунду я засомневался, стоит ли вообще идти туда, но, если уж на то пошло, она была первой, кто узнал о наших с Элиоттом отношениях. Я глубоко вздохнул и изобразил некоторую фальшивую уверенность, пока шел к двери Элиотта. Да, это был его номер, рядом с которым она стояла. Она быстро взяла себя в руки, выпрямилась и внимательно посмотрела на меня. — Что ты здесь делаешь? — Съемочная группа внизу требует его. И он не отвечает на звонки. — Я позабочусь об этом, спасибо, — я заметил, как она теребит ткань своего платья, это был первый раз, когда я увидел ее в нем. Другой рукой она с сомнением прижимала к себе мобильник, не зная, положить его в сумочку или нет. Ее глаза также посматривали на дверь каждую секунду. — Теперь ты можешь идти. Я все еще сомневался и скептически относился ко всей этой ситуации. Однако я решил послушать ее, когда в его комнате раздался оглушительный грохот. Звук был похож на звук вазы или стекла, упавшего на пол. Я не собирался уходить прямо сейчас. — Что это было? — спросил я ее. Она закрыла глаза в поражении на мгновение, прежде чем снова принять прежнюю уверенную позу. — Тебе лучше уйти. Черт возьми, я не собирался этого делать. Я поднял руку к его двери, готовый постучать, но она схватила меня за запястье и потащила подальше от его номера. — Какого черта? Отпусти меня! — мне удалось быстро освободиться от ее хватки. Я не думаю, что этот захват должен был быть сильным, он был только для того, чтобы отвлечь меня. — Послушай, Лалльман, — сказала она, глядя на меня пристально, проникая прямо в мою душу. — Тебе не следует здесь находиться. Кто-то закричал в той комнате, когда она вежливо приказывала мне уйти. Сейчас она была воплощением отчаяния. — Что там происходит? С ним все в порядке? — я только и делал, что беспокоился. — Мы обсудим это завтра, хорошо? — Обсудим что? Кто-то швыряет в него мебелью! — Ну, может быть, он сам напросился! Что? — О чем ты говоришь? — Уж ты-то должен знать, о чем я говорю! — она указала на исчезающие следы засосов на моей челюсти. Они были не очень заметны, но, очевидно, не настолько незаметны, чтобы спрятаться от ее острых глаз. Так вот в чем дело? В том, что я сплю с ним? Это оправдание приводило меня в нихуевое бешенство. Она была виновна в том же самом преступлении, и, к счастью, в ту же самую минуту экран ее телефона засветился входящим звонком от Артура. Она быстро сбросила, но я уже увидел это. — Ну, это немного похоже на двойные стандарты, не так ли? — Не надо меня провоцировать! — это было последнее предупреждение. Если бы я был менее упрям, возможно, я не стал бы выводить ее из себя и дальше, но я не был. — Я не вижу, чтобы Артур получал и половины этой критики и отношения по той же причине, что и я! — Ну, может быть, потому что я не выхожу замуж через два месяца! Это слово тоже было написано у нее на лице. Но мое «что» было больше похоже на смущение, а ее — на сожаление: «что я наделала», — кричало ее лицо. Она сморщила лицо в раскаянии и все же с облегчением. — Теперь ты доволен? — пробормотала она. — Что ты имеешь в виду... — Нура? Лука? — это был Артур, выходящий из одного из лифтов рядом с нами. Честно говоря, меня совершенно не волновало внезапное исчезновение с вечеринки снизу. Мой разум проносился сквозь логику и эмоции с такой скоростью, что у меня уже кружилась голова. Может быть, потому что я не выхожу замуж через два месяца… Это был пример. Итак, один из нас четверых собирался жениться. Этим признанием она устранила себя. Насколько мне было известно, Артур ни на ком не женится. Я ни за кого не собирался замуж. Элиотт... он не был… не мог… он не сделал бы этого. Нет. То, что было откровенным дерьмом. Но я знал Сатре. Она была не из тех, кто шутит с коллегами, особенно с таким типом сплетен, которые ничего не значат и могут быть легко разоблачены ложью. — Артур, у тебя была только одна задача! — она обвинила его, и он виновато пожал плечами, прежде чем спросить что-то, что было последним необходимым шагом, чтобы поставить мне мат. — Он ее видел? Блять. Значит, это правда. Через два месяца. Когда он собирался мне сказать? Собирался ли он мне рассказать? Стоил ли я такого объяснения? Мне даже не было больно. Я просто оцепенел. Мир больше походил на ясную галлюцинацию. Может быть, мне это приснилось. Может быть, я... — Лука? Ты в порядке? — Я просто… я иду в нашу комнату, — я извинился, больше не доверяя себе, чтобы находиться в их компании. Я чувствовал себя глупым, осмеянным. Они все знали. Оба. Артур был моим другом, и он все равно лгал мне. Я не помню, как мне удалось добраться до нашей комнаты, но я помню, что сразу после этого лег спать, моя голова была заполнена каждой вещью, которую он когда-либо говорил мне. Все, что я ему рассказывал, все, что я рассказывал о нем своим друзьям. Я хочу, чтобы ты был со мной. Только со мной. Мне нужно кое с кем встретиться, прежде чем мы уедем из города. Кое-что лучше оставить в тайне. Из-за тебя я никогда не вернусь в прошлое. Тогда я надеюсь, что завтра никогда не наступит. Кое-что лучше оставить в тайне. Я мог бы построить ту мини-вселенную прямо здесь, прямо сейчас. Мне нужно встретиться кое с кем во второй половине дня в городе неподалеку. Возможно, мы даже проведем там ночь. Он хорошо к тебе относится, а? Да, Янн, очень. Он не такой, как все. Кое-что лучше оставить в тайне. Я просто хотел заснуть. Так, чтобы мне больше не нужно было об этом думать. Снаружи я услышал фейерверк и аплодисменты всего через час. Я услышал, как зазвонил мой телефон, но не стал поднимать трубку. Какой же я был дурак.