***
Год спустя. Принцесса и император медленно прогуливались по дворцовому саду. Девочке было жаль брата, всё ещё оплакивающего свою возлюбленную Нян, так нелепо погибшую пару месяцев назад. Юн Ми помнила тот кошмар, который пережила, считая, что Тал Тал погиб, и ей было бесконечно больно, что её брат также страдает. Всё-таки он был мужчиной, поэтому не впал в прострацию, как она в своё время, но способность говорить полностью утратил. К счастью, это почти не мешало их общению — они были настолько близки, что принцесса легко читала, что он хочет сказать, по его взгляду, и не нуждалась в помощи Колты, как все остальные. — Брат, я хотела спросить, — нерешительно произнесла девочка, — может, вы перестанете упорствовать и согласитесь отобрать в гарем новых жён? Она знала о плане брата выдать всем претенденткам кошельки и отправить их восвояси. Во взгляде императора мелькнуло пламя, он внезапно остановился и уставился на сестру злым взглядом, который той приходилось видеть крайне редко. — Знаю, что вы хотите сказать, Ваше Величество, что вам никто, кроме Нян, не нужен, так? — мягко произнесла принцесса. Мужчина кивнул, подтверждая, что она поняла его совершенно правильно. — Я, правда, вас понимаю, — сказала Юн Ми, девочка и представить не могла, что для неё кто-то сможет заменить Тал Тала, — но вы так одиноки, у меня просто сердце разрывается… Взгляд императора потеплел, он ласково дотронулся до щеки принцессы. — Да-да, конечно, я всегда с вами, брат, но это не совсем то, что вам нужно. Возможно, среди кандидаток будет та, что сможет тронуть ваше сердце, — произнесла Юн Ми, но, заметив, как сразу посуровело лицо императора, осеклась и поспешно произнесла: — Хорошо, хорошо, давайте не будем об этом. Повинуясь внезапному порыву, она взяла Тха Хвана за руку, что, как принцессе это было прекрасно известно, являлось нарушением правил этикета, но Вдовствующая императрица, после возвращения из ссылки в монастырь Ганьё, была слишком занята подготовкой к отбору в императорский гарем, поэтому некому было остановить этих двоих, которые продолжили прогулку, не размыкая рук.***
Расставшись с братом, принцесса направилась в свои покои, чтобы подготовиться к предстоящей церемонии представления кандидаток, на которой она должна была присутствовать, как и остальные члены императорской семьи. Она уже знала, что Тал Тал тоже будет там, поэтому приказала служанкам приготовить её лучшее платье, тщательно уложить волосы и даже нанести на лицо немного косметики. Пока девушки суетились вокруг неё, Юн Ми закрыла глаза и погрузилась в воспоминания о произошедшем год назад. Когда восстание, организованное против Эль-Тэмура провалилось, все участники, выступившие на стороне канцлера, были удостоены наград. Генерал Байан получил должность наместника одной из самых больших провинций — Ляоян. Принцесса подозревала, что такая щедрость Эль-Тэмура была продиктована неким подобием раскаяния, которое канцлер испытывал по отношению к Тал Талу, которому подсунул сонное зелье. А также была свидетельством возросшего доверия — ведь молодой генерал приложил все усилия, чтобы Эль-Тэмур не узнал о том, что его план был раскрыт, и не покидал своих покоев несколько дней, чтобы даже случайно не попасться старику на глаза, — тем временем странные случаи с нашествием крыс и плачущим кровавыми слезами Буддой продолжались, — что окончательно убедило канцлера в верности Тал Тала и его дяди. Сцену прощания с наставником Юн Ми помнила, как будто это было вчера, они случайно столкнулись в дворцовом саду накануне отъезда генерала: — Вы снова уезжаете? — печально спросила принцесса. — Да, Ваше Высочество, — подтвердил Тал Тал. — Спасибо, хоть не на войну, — произнесла девочка, вспоминая их прощание наедине, которое она выпросила у брата год назад. Ей ужасно хотелось снова его обнять, но это было просто невозможно — у Юн Ми не было никаких сомнений, что в таком случае её же придворные дамы первыми донесут о столь вопиющем нарушении правил вдовствующей императрице, и тогда принцессе точно несдобровать. «Что же делать? — судорожно думала девочка. — Он же сейчас просто развернётся и уйдёт! Я не могу его вот так отпустить!» Мужчина действительно застыл перед ней, ожидая знака, что он может идти и недоумевал, почему его до сих пор не последовало. Молчание затягивалось, порождая неловкость. Наконец, Юн Ми озарило: — Я хочу вам сделать подарок, наставник! — Опять? — с лёгкой усмешкой произнёс Тал Тал, намекая на недавние события. Принцесса торопливо сняла с шеи изящный амулет и протянула ему: — Возьмите. Это Аштамангала — все восемь священных символов буддизма. Этот оберег сделали по приказу отца тибетские монахи, я носила его всю свою жизнь, а теперь хочу отдать его вам. — Ваше Высочество, прошу простить, но я не могу его принять, — твёрдо заявил мужчина. — Это ещё почему? — принцесса упрямо вздёрнула подбородок. — Вы сами понимаете, эта вещь слишком много для вас значит, — пояснил генерал. — Вы тоже слишком много значите для меня, наставник, — с этими словами девочка приблизилась и остановилась в шаге от него. — Нагнитесь, я надену его на вас. — Выше Высочество, но… — Ничего не хочу слышать! — сверкнула глазами принцесса. — Давайте договоримся, я даю вам амулет не навсегда — когда мы сможем никогда больше не расставаться, вы его мне вернёте. Ну, пожалуйста, наставник, я прошу вас! Тал Тал вздохнул и опустился на колено, склонив голову. Девочка медленно и аккуратно надела на него оберег, поправила его волосы, мешавшие цепочке прильнуть к шее нового обладателя, и на секунду задержала руки на его плечах: — До свидания, наставник! — До свидания, Ваше Высочество… Принцесса открыла глаза, придирчиво окинула взглядом своё отражение и осталась довольна увиденным — служанки постарались на славу, подчеркнув хрупкую красоту девочки. Она была готова к встрече с любимым.***
Церемония представления кандидаток в гарем императора должна была начаться с минуты на минуту. Юн Ми чисто по-женски было очень любопытно посмотреть на самых красивых девушек из разных провинций Юань, — девочка не понимала всей политической подоплёки мероприятия и искренне полагала, что только привлекательная внешность могла послужить причиной для выдвижения кандидатки в жёны. Чтобы скрасить ожидание, принцесса разглядывала присутствующих: император сидел с совершенно равнодушным видом, было ясно, что он не испытывает ни малейшего интереса к происходящему; Танашири еле сдерживала ревность и гнев; Вдовствующая императрица, которую призвали из монастыря обратно во дворец специально для проведения отбора, явно торжествовала, на её губах то и дело мелькала самодовольная улыбка. Наконец, двери распахнулись, и церемония началась — сначала вошли наместники с приближёнными, и Юн Ми едва не задохнулась от счастья — она увидела Тал Тала, который привычно занял своё место позади дяди. «Он стал ещё красивее, чем раньше, — восторженно подумала девочка, — как же мне его не хватало!» Тем временем, в зал одна за другой входили девушки, каждая из которых надеялась, что именно ей удастся покорить сердце императора, и только одна из них знала, что Тха Хван давно принадлежит ей — Ки Нян, одетая в ослепительно белый наряд, выделялась на фоне остальных кандидаток, которые, желая привлечь внимание императора, выбрали самые яркие платья. Юн Ми моментально узнала возлюбленную брата и перевела поражённый взгляд на него самого — глаза его расширились, рот раскрылся в немом удивлении, император был ошеломлён и не верил своим глазам — его Нян, живая и ещё более прекрасная, стояла перед ним, пристально глядя ему в глаза. «Она вернулась ко мне! Вернулась! — Тха Хвана захлёстывали эмоции. — Значит, она всё-таки любит меня!» И непослушными губами он позвал: — Нян… Нян Ин! Принцесса ясно расслышала неуверенный шёпот брата — она была счастлива, что он заговорил, и внезапно снова обрёл свою, казалось, навсегда потерянную возлюбленную — девочка была совершенно уверена, что Ки Нян пройдёт отбор и станет законной женой императора. Единственное, что омрачало её радость — всю церемонию представления кандидаток Тал Тал безо всякого выражения смотрел строго перед собой и не удостоил её даже взглядом.***
Спустя две недели. Завтрак подходил к концу. Уже утолив настоящий голод, теперь палочки двигались неспешно, разборчиво выбирая самое вкусное на десерт. Беседа текла легко и непринуждённо, Юн Ми была благодарна новой жене брата за это приглашение, девочка надеялась, что со временем найдёт в Ки Нян близкую подругу и даже, возможно, старшую сестру. Иногда принцесса явственно ощущала, что ей не достаёт женского взгляда и совета — особенную потребность в этом Юн Ми испытывала, думая о Тал Тале. Открыто делиться своими чувствами с императором ей было неловко несмотря на их близость, он был мужчиной, к тому же, её братом, который, девочка это ясно понимала, не одобрит, наверное, любой её выбор просто из-за собственнических чувств и твёрдого убеждения, что она ещё только ребёнок, которому рано мечтать о любви. А вот с Ки Нян можно было попробовать это обсудить, и принцесса решилась: — Ваше Высочество, позвольте спросить, — робко начала девочка, — в каких вы отношениях с генералом Тал Талом? — Он мой названный брат, — последовал ответ. — Вы же знаете, его дядя удочерил меня. — Да, конечно, — кивнула Юн Ми, — я имела в виду — вы хорошо его знаете? Вы близки? — Думаю, никто не знает его хорошо, — задумчиво произнесла Ки Нян, — такие люди редко открывают кому-то душу. А почему вы спрашиваете? — Ну, просто я… — девочка замялась, не зная, может ли довериться этой женщине. Жене императора хватило одного взгляда, чтобы понять причину этих вопросов: — Вы влюблены в него? — мягко спросила она, накрыв своей рукой руку принцессы. — Да, — девочка смущённо кивнула, — уже давно. Он был моим учителем и с тех пор я не могу перестать думать о нём. «О, Будда, смилуйся, только бы она не подняла меня на смех, а то я умру от стыда», — подумала Юн Ми. — Я понимаю вас, Ваше Высочество, — тепло сказала Ки Нян, — он действительно привлекательный мужчина. — Вы не считаете меня испорченной? — девочка всё ещё не смела поднять глаза после своего признания. — Не беспокойтесь, Юн Ми, не считаю, — слегка улыбнулась женщина. — Я тоже в вашем возрасте переживала о том, что никто не принимает меня всерьёз. Всё изменится со временем, я вас уверяю! Ки Нян даже почти не соврала — в девять лет её действительно выбешивало, что она не может прямо сейчас разорвать Тан Киши, тогда она только начинала свой путь мести, будучи никем. То, чего она добилась сейчас — было совсем неплохо для грязного оборванца Сон Няна, прислуживавшего королю Шиньяна. — Я думаю, сложность в том, что у вас почти нет повода для встреч, — продолжала жена императора, — у него просто нет шанса заметить вас. Ну и, конечно, ваше положение связывает его по рукам и ногам, впрочем, если у генерала возникнут к вам настоящие чувства, вряд ли это будет проблемой, учитывая благоволение к вам императора. Юн Ми захлестнула волна благодарности к этой женщине, наконец-то она встретила не только понимание своих чувств, но и получила возможность их обсудить. Более того, она была совершенно согласна с женой брата, невозможность видеть Тал Тала её просто убивала. — Что же мне делать? — девочка подняла глаза на Ки Нян, в них плескалась робкая надежда. — Я помогу вам, Ваше Высочество, — ответила та, — господин Тал Тал не посмеет мне отказать.***
— Вы хотели меня видеть? — Тал Тал вошёл в покои Ки Нян. На него, как на брата супруги императора, общий запрет на свидания наедине не распространялся. — Наставник, окажите мне услугу, — произнесла девушка, — я прошу вас снова заниматься с Её Высочеством Юн Ми, — это — её самое горячее желание, а я хочу добиться её расположения. Генерал слегка поморщился: — Зачем это вам, Ваше Высочество? Принцесса всего лишь ребёнок. — Вы же знаете, наставник, дети растут быстро, а, учитывая привязанность к ней императора, скоро она будет иметь большой вес при дворе. — Вы же знаете, как я занят… — Тал Тал, впрочем, уже понимая безнадёжность своего положения, всё ещё пытался увильнуть. — Знаю, — улыбнулась Ки, — а вы знаете, что Её Высочество влюблена в вас? — Что вы, госпожа, — с досадой произнёс Тал Тал, — просто она очень одинока, по сути, из близких у неё есть только Его Величество, поэтому она так держится за эту детскую привязанность ко мне. — Наставник, — продолжала Ки Нян, — тем не менее, вы тоже испытывали к ней тёплые чувства, не отрицайте, я знаю. Около года назад, как раз перед тем неудавшимся восстанием, я видела, как вы среди ночи несли принцессу на руках в её покои. Мужчина удивлённо поднял на неё глаза и медленно произнёс: — Если вы это видели, вы должны были также заметить, что я сразу же вышел от неё. — Наставник, я не пытаюсь уличить вас в чём-то дурном, и не собираюсь вам угрожать, — спокойно произнесла девушка, — никто ничего не узнает. Просто хотела напомнить, что принцесса была дорога вам. Что же произошло? Тал Тал промолчал, — что он мог сказать? Что безмерная любовь к этой невероятной женщине, стоявшей сейчас перед ним, которая уже несколько месяцев терзала его, уничтожила в его душе все прежние привязанности? Немыслимо! Поэтому он просто ответил: — Передайте принцессе, что я согласен, — и, коротко кивнув, покинул комнату.***
Несколько дней назад. Была глубокая ночь, но Тал Тал не спал. Он сидел в своём кабинете, не зажигая свечей, и смотрел в темноту. Генерал вспоминал, как в его жизни, а вскоре и в сердце, появилась Ки Нян. Несколько лет назад, когда он случайно встретил её в образе мальчишки, что-то показалось ему странным — слишком нежные черты лица, слишком мягкий голос, — но Тал Тал быстро решил, что это не его дело и выкинул подобные мысли из головы. Когда он встретил её в качестве сначала служанки, а потом наложницы во дворце — это тоже его не тронуло — милого личика было недостаточно, чтобы привлечь внимание генерала. Он лишь усмехался про себя, глядя, как Ван Ю и император, совершенно потерявшие головы из-за этой девушки, готовы были переубивать друг друга, только бы обладать этим драгоценным сокровищем. Тал Тал считал себя выше этого и даже немного гордился своей холодностью и бесстрастностью. А потом Ки Нян появилась в доме дяди в Ляояне, когда Тал Тал узнал её историю, в нём вспыхнул интерес и невольное уважение к ней, столько пережившей, но несломленной. И, чем дольше он за ней наблюдал, тем ярче разгорался внутри него огонь страсти. Тал Тал поражался её уму, целеустремлённости, решительности, смелости, она была его отражением — сдержанная, холодная, рациональная. Точнее, он был таким, пока любовь не захлестнула его с головой. Генерал пытался сопротивляться, подавить в себе это чувство, намерено отстранялся от неё, отказываясь принять, чем вызывал недоумение дяди, не понимавшим, что творится с таким спокойным обычно племянником. Но всё было напрасно — Тал Тал впервые в жизни любил, любил отчаянно и безнадёжно, в нём вмиг пробудились все первобытные мужские инстинкты — обладать, завоевать, покорить. Он сходил с ума от невозможности реализовать свои желания. Она преследовала его во снах, которые генерал не мог вспоминать без смущения. Ни одна женщина прежде не вызывала в нём такого безрассудного вожделения. Ки Нян завладела его душой и телом, Тал Тал был просто одержим ею. Он был готов пожертвовать ради неё всем — честью, долгом, преданностью дяде, самой жизнью, — только бы хоть на миг почувствовать её полностью своей. Последние его силы уходили на то, чтобы никто не узнал об этой любви, чтобы ни словом, ни жестом, ни взглядом не выдать себя, не признаться в своей слабости. Даже дядя, самый близкий его человек, не догадывался, что происходит с любимым племянником, что уж говорить об остальных — они видели генерала как всегда спокойным и собранным. И никто не знал, какой ценой давался Тал Талу этот самоконтроль, сколько энергии он тратил, чтобы огонь, сжирающий его изнутри, не прорвался наружу. Сегодня она стала женой императора, и генерала как дикий, обезумевший зверь, терзала ревность, против своей воли он представлял, что сейчас, в эту самую минуту, она отдаётся другому, видел чужие руки на таком желанном им теле, слышал стоны наслаждения, которое не он дарил ей, чувствовал, как пробуждается в ней страсть, предназначенная не для него. Задыхаясь от желания, она шепчет не его имя, извиваясь от страсти, ловит своим естеством не его руки, не его губы ласкают её, заставляя изнемогать от безумной неги, жаждущей разрешения. Не он пронзает собой её тело, не его плоть бьётся внутри неё, заставляя исступлённо умолять о продолжении. Не к нему обращён её шёпот: «Скорее, я готова, мой господин!» Не в силах больше выносить эти видения, Тал Тал уронил голову на руки и глухой стон вырвался из его груди. Наверное, если бы он мог — он бы заплакал.***
«Судьба сделала очередной виток — и вот я снова наставник Её Высочества», — размышлял Тал Тал, сидя в библиотеке в ожидании своей ученицы. Нельзя сказать, был ли он доволен или раздосадован этим обстоятельством — он принимал его как должное, если Ки Нян так нужно — генерал выполнит её просьбу. «Тем не менее, я больше не допущу, чтобы у принцессы оставались какие-то иллюзии на мой счёт, — решил мужчина, — видеть, как она смотрит на меня — просто невыносимо. За один такой взгляд от Ки Нян…» Даже в мыслях он запнулся, не решаясь продолжить и признаться самому себе, что мечтал увидеть в глазах Ки всё то, что с лёгкостью читал в лице девочки. «В конце концов, самой принцессе это пойдёт только на пользу. Её заблуждение слишком затянулось, если не остановить это сейчас — нас обоих ожидают большие проблемы в будущем», — с этими мыслями Тал Тал принял окончательное решение. Если она так хочет — он будет её наставником. Но и только. Принцесса с горящими от счастья глазами почти вбежала в библиотеку: — Наставник, хочу вас поблагодарить… — Вы опоздали, — холодно перебил её мужчина, — позвольте вас попросить впредь быть более пунктуальной и не тратить моё время зря. Учитывая, что эти слова сопровождались положенным поклоном, Юн Ми была совершенно сбита с толку: — Извините, — потупилась девочка. — Почему вы в одиночестве? — по-прежнему ледяным голосом поинтересовался Тал Тал. — Наставник, — спросила поражённая его тоном принцесса, — я вас чем-то обидела? Почему вы так со мной говорите? — Вы не можете меня обидеть, Ваше Высочество, — также продолжал мужчина. — Я задал вам вопрос, отвечайте. — Ну, я думала, что всё будет как тогда… — Не будет, — отрезал генерал и, сделав несколько шагов, распахнул дверь, за которой ожидала принцессу её свита. — Двое, зайдите, — по-военному бросил он и вернулся за стол, не сомневаясь, что его приказ будет выполнен. Дама Ля О и евнух Дон осторожно вошли в библиотеку. — Садитесь, Ваше Высочество, начнём, — будто не замечая ошарашенного вида принцессы, произнёс Тал Тал. — Наставник, почему… — попробовала прояснить ситуацию девочка, усаживаясь напротив него. — Ваше Высочество, ещё одно слово не по теме занятия, и я ухожу. Металл в его голосе ранил сердце принцессы, на её глазах выступили слёзы, она не понимала, чем заслужила такое обращение, в чём провинилась перед ним. — Итак, сегодня я хочу, чтобы вы прочли хроникальную летопись «Чуньцю», считается, что она написана самим Конфуцием, — начал Тал Тал, смотря прямо в лицо девочке, но при этом умудряясь не встречаться с ней взглядом, как будто он смотрел сквозь неё. Генерал продолжал что-то говорить, но Юн Ми его не слушала, она пыталась понять, чем вызваны такие перемены в нём, ни о какой теплоте и мягкости в его обращении с ней сейчас не могло быть и речи. Он вёл себя так, будто они были совершенно чужими, ни малейшей заинтересованности в ней девочка не чувствовала, как будто между ними внезапно выросла стена, разрушить которую ей было не под силу. «Что с ним произошло? Будда, умоляю, дай мне понять, почему он так переменился», — думала девочка. — Вы не слушаете меня, Ваше Высочество, — его резкий голос прервал её размышления. — Если Вы не настроены заниматься — я не смею настаивать. Тал Тал встал. — К завтрашнему уроку прочтите Чуньцю, я проверю, — мужчина поклонился, собираясь удалиться. — Почему? Почему вы так со мной поступаете? — со слезами на глазах спросила принцесса. — Что я вам сделала? Генерал даже не обернулся: — Утешать вас не входит в мои обязанности, прошу простить, Ваше Высочество, — сказал он и вышел из библиотеки, оставив плачущую девочку на попечение слуг.