***
Юн Ми сидела на кровати, напряжённо осматриваясь в незнакомых покоях, она старалась хоть немного успокоиться, но напряжение, владевшее ею в последние дни, было настолько велико, что, несмотря на привычку себя контролировать, девушку била мелкая дрожь, и она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Сбылась мечта всей её жизни — она вышла замуж за человека, которого любила, сколько себя помнила, вот только чувствовала себя при этом совершенно несчастной, ведь этот брак для него был всего лишь вынужденным шагом, и она догадывалась, да что там, совершенно точно знала, что он её не то, что не любит — ненавидит. Его единственный взгляд, пойманный ей на их свадьбе, никаких иных трактовок не подразумевал, наверняка Тал Тал был просто уверен, что ту безобразную сцену в библиотеке, при воспоминании о которой у Юн Ми сразу начинало пылать лицо не просто от смущения, а от ужасного стыда, подстроила она сама. Хотя это было совершенно не так, она тоже, если задуматься, была просто жертвой какого-то невероятного стечения обстоятельств, объяснения которому пока не находила. Была почти глубокая ночь, принцесса уже давно легла, но, полная впечатлений от прошедшего дня, никак не могла уснуть, раз за разом перебирая в памяти разнообразные проявления ревности наставника, которые она сегодня в изобилии наблюдала — гневные взгляды, зажёгшие его обычно холодные глаза ярким огнём; слова «что вы себе позволяете», хотя явно он сам вышел за рамки допустимого поведения; его жест, с которым он больно схватил её за руку, безусловно, совершенно возмутительный, но выдавший его с головой. Девушка улыбнулась этим воспоминаниям, она была готова поспорить, что сейчас он тоже думает о ней, впрочем, этому могла помешать его важная встреча, на которую он направился в библиотеку сегодня ночью. При этой мысли Юн Ми почувствовала себя немного виноватой — позвав его по просьбе Ки Нян, сама она туда приходить не собиралась, но и мольбам жены брата отказать тоже не могла, как тут устоишь, когда слышишь тихий, взволнованный шёпот: «Моя дорогая, помогите, мне очень важно встретиться с наставником сегодня, я больше не выдержу этих кошмаров, а он точно знает, как снять это проклятье. Напишите ему записку, вы же знаете, что ваш брат следит за каждым моим шагом, мне просто нельзя сейчас сделать ошибку, это выведет императора из себя». Конечно, она поддалась на эти уговоры, ведь кто, если не Тал Тал, был способен найти выход из создавшейся ситуации, в которой оказалась Ки Нян, к которой принцесса хоть и не относилась уже с прежней теплотой, но зла ей отнюдь не желала, да ещё и неродившегося малыша ей было до слёз жалко. «Ладно, — подумала девушка, — завтра я просто извинюсь перед ним, он поймет». Внезапно до неё донёсся звук осторожных шагов — кто-то, явно не желавший, чтобы его обнаружили, крался к двери её покоев, и Юн Ми просто замерла от страха, отчаянно надеясь, что ей это просто показалось. Но в следующий момент она услышала, как дверь её спальни тихо отворилась, и в темноте обозначились два мужских силуэта. — Кто вы? Что вам здесь нужно? — принцесса немедленно села на кровати. — Чхон То! Позвала она своего евнуха, но тот не откликнулся, что было очень странным, но девушка об этом подумать не успела, сосредоточив внимание на тех двоих, что молча к ней приближались. Сердце колотилось от страха, в висках заломило, руки дрожали. — Немедленно остановитесь, я приказываю вам! — стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, крикнула Юн Ми и в следующий же момент оказалась в крепких мужских руках, одна из которых сгребла её с кровати, больно стиснув за талию и прижимая принцессу спиной к чужому телу, а другая моментально зажала рот. — Только не ори! — с этими словами второй нападавший, лицо которого было скрыто маской, подошёл к ней почти вплотную, и девушка с всё возрастающей паникой увидела в его ладони блестящий нож, которым тот небрежно поигрывал, явно наслаждаясь страхом своей жертвы. — Всё будет хорошо, малышка, просто не дёргайся. С этими словами он грубо схватил её за ворот ночного платья и в несколько точных взмахов превратил лиф в жалкие лохмотья, каким-то чудом не поранив саму принцессу. Девушка задохнулась не только от ужаса, но и от стыда, как огнём опалившим её щёки, и сделала единственное, что пришло ей в голову — изо всех сил впилась зубами в палец закрывавшей ей рот руки. От неожиданности мужчина заорал и на секунду ослабил хватку, чем Юн Ми и воспользовалась, вывернувшись из державших её рук и оттолкнув второго нападавшего, она опрометью бросилась вон из собственной спальни. — Вот тварь, до кости прокусила! — выругался мужчина, стараясь зажать рану. — Да ладно, — отозвался второй, — зато мы своё дело сделали. Принцесса, практически ничего не соображая от пережитого кошмара, бежала, не разбирая дороги и не замечая, что дворцовый сад неожиданно был совершенно пуст — ей не встретилось ни одного человека, ни служанки, ни евнуха, ни наложницы — за весь её путь в библиотеку, куда она инстинктивно бросилась, почувствовав опасность, так как именно там находился тот, кто мог её защитить. Вздрогнув всем телом от этих жутких воспоминаний, Юн Ми заставила себя вернуться в не менее страшное настоящее. У неё оставалась только надежда на то, что наставник выслушает её объяснения и поверит ей, но, судя по тому, что всю прошедшую неделю они ни разу не виделись, было очевидно, что тот её избегает, поскольку полностью уверен в выстроенной им картине событий, в которой девушке явно отводилась нелестная роль подлой интриганки. Она рассчитывала поговорить с ним сегодня, но то, что он до сих пор, несмотря на то, что был уже поздний вечер, почти ночь, не появился в собственной спальне, оптимизма совсем не прибавляло. Принцесса не знала, сколько времени уже ждёт его, казалось, что целую вечность. Абсолютная тишина, ни единого звука за дверью — всё это пугало её ещё больше. «Неужели он настолько ненавидит меня, что готов провести ночь, где угодно, только бы не встречаться со мной?» — думала Юн Ми. Внезапно раздались уверенные, размеренные шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошёл Тал Тал.***
Двумя часами ранее. Пытаясь хотя бы ненадолго отрешиться от кошмарной действительности привычными действиями, Тал Тал сидел в своём кабинете с книгой в руках, старательно водя глазами по иероглифам. Но смысл прочитанного ускользал, поскольку генерал постоянно возвращался в ту ночь, полностью перевернувшую его жизнь, когда получил императорский приказ жениться. Бешенство, владевшее мужчиной уже неделю, никуда не ушло и ничуть не уменьшилось, стоило ему только подумать о принцессе, Тал Тал был готов в ярости крушить всё вокруг, чтобы хоть немного выплеснуть ту душераздирающую ненависть, что безраздельно владела всем его существом. Чудовищное унижение, которое ему пришлось пережить, когда он понял, что эта девчонка просто обвела его вокруг пальца, заманив в ловушку, как простую глупую крысу, терзало его сердце и бесконечно уязвляло самолюбие. Генерал сам себе казался полным кретином, что не смог вовремя разгадать её коварных планов, доверчивым идиотом, которому она с лёгкостью внушила мысль, что он ей совершенно неинтересен, и её детское чувство к нему забыто, а в итоге вывернула всё так, что теперь они были неразрывно связаны на всю оставшуюся жизнь. Также его безумно злило, что альтернативы этому браку не было — его просто лишили возможности выбора, как бы он ни старался, никаких вариантов, ну, кроме собственной скоропостижной смерти, которая была бы ещё более сомнительным выходом, он не видел. Её титул просто не предусматривал ни единой возможности для Тал Тала увильнуть от этой женитьбы, как бы она ему ни претила, потому что за ней стоял сам император, ослушаться приказа которого было совершенно немыслимо. Снова и снова мужчина вспоминал её слова, сказанные ему ещё год назад, когда, принцесса, видимо, и задумала этот омерзительный ход: «Представьте, что вы просто обязаны жениться, потому что у вас нет другого выбора», ровно так она с ним и поступила, просто растоптав его мужскую гордость и выставив перед самим собой и остальными беспомощным ребёнком. Вспомнив об этих «остальных», которые сводились в сердце генерала в одну-единственную Ки Нян, Тал Тал заскрипел зубами, чтобы сдержать рвущийся наружу даже не стон, а вой, стоило ему только представить, каким похотливым подонком его увидела любимая женщина, самоубийство, которое он всегда презирал как недостойную смерть, почти становилось для него вполне себе выходом. Такого разочарования, как в ту страшную ночь, он в её глазах никогда раньше не видел. Сначала мужчина хотел попытаться с ней объясниться, он был почти уверен, что её умственные способности, которые Тал Тал всегда так высоко ценил, достаточны, чтобы допустить не такое однозначное толкование увиденному, действительно, нельзя же было и вправду решить, что генерал, пусть даже и в пылу страсти, может разорвать платье своей женщины, совершенно не подумав о том, в каком виде она будет возвращаться в свои покои после такого свидания. Но, перехватив сочувственный взгляд Ки Нян, устремлённый на принцессу, он понял, что здесь уже речь идёт о женской солидарности, она моментально поставила себя на место девушки и почувствовала себя, разумеется, просто ужасно. Одним словом, Тал Тал знал, что в один миг потерял всё то уважение, которое Ки Нян к нему питала, и это приводило его в бесконечное отчаяние. — Тал Тал! — в кабинет внезапно влетел Байан, прервав горестные мысли, владевшие генералом. — Какого чёрта ты здесь делаешь? Даже дяде, самому близкому ему человеку, он не смог себя заставить поведать истинной подоплёки этой скоропалительной женитьбы — виданное ли дело, чтобы свадьба в императорской семье была организована всего за семь дней, — просто сказал, что, по невероятному стечению обстоятельств, император решил, что они с принцессой влюблены друг в друга, и решил облагодетельствовать сестру, дав добро на скорый брак. Байан, на самом деле, был просто счастлив от этого развития событий и даже не очень настойчиво пытался выяснить, что же именно стало причиной такого поворота в судьбе племянника, породниться с императором давно было его страстным желанием, и, несмотря на своё искреннее изумление, что Тал Тал каким-то чудом смог составить такую партию, что раньше казалось ему почти невозможным, с удовольствием погрузился в приготовления к свадьбе, к которым сам генерал, по понятным мотивам, был совершенно равнодушен и на все попытки наместника с ним что-то обсудить односложно отвечал: «Да, дядя». Молчание немного затянулось, потому что Тал Тал мысленно собирался с силами не выказать бушевавшей в его душе бури, но в конце концов, тихо произнёс: — Я читал. — Он читал! Книголюб, твою мать! — Байан был в ярости и не старался это скрыть. — Ты что, не в курсе, что мужчина должен делать в свою первую брачную ночь? Почему ты торчишь тут один? Где она? — Дядя, мне всё прекрасно известно, — пытаясь казаться спокойным, произнёс генерал, которого внутренне передёрнуло от отвращения при мысли о том, что он должен будет коснуться этой женщины. — Она в моей спальне, её покои ещё не успели подготовить. — Тогда почему ты здесь? Вставай и иди к ней! — казалось, наместник был готов самолично вытолкать племянника из кабинета и собственноручно уложить на брачное ложе. — Да, дядя. Сейчас, — Тал Тал явно тянул время, совершенно не торопясь попасть к молодой жене, он был совсем даже не против провести ночь прямо в этом кресле, но, разумеется, дядя бы это, мягко скажем, не одобрил. Голос племянника был ровным как обычно, тем не менее, Байан уловил непривычные нотки и, несмотря на владевшее им нетерпение отправить его к супруге поскорее, спросил: — Может, расскажешь, что тебя так мучает в последние дни? Разве ты не счастлив? «Счастлив? — на мгновение вызверился Тал Тал, хвала Будде, сделав это мысленно. — Дядя просто превзошёл самого себя в непонимании ситуации». — Мне очень не нравится, что это произошло против моей воли, — сделал он неуверенную попытку поделиться хотя бы малой частью владевших им чувств, надеясь испытать пусть и временное, но облегчение. Байан, в целом, догадывался, что странно было ожидать от Тал Тала такого внезапного решения, учитывая, что уже год откровенно всячески уламывал этого упрямца хотя бы подумать о браке, и по-мужски его понимал, что вынужденная женитьба — не самая приятная штука, но главной его задачей сейчас было успокоить племянника, чтобы тот не наломал дров под влиянием эмоций. Поэтому наместник встал, положил руку ему на плечо и произнёс: — Тал Тал, успокойся, поверь, всё не так уж и плохо, если подумать. Могло же быть куда хуже… — Куда уж хуже! — глаза генерала гневно блеснули, и он, сам того не ожидая, выпалил: — Дядя, вы не понимаете, что я её совсем не люблю? По тому, что племянник чуть ли не впервые в жизни поделился с ним своими чувствами, Байан ясно осознал, насколько тот сейчас не в себе, вообще, он всегда полагал, что между Тал Талом и принцессой есть какая-то связь, может, и не любовная, но тем не менее, по-человечески тёплая, а к чему такое может привести — прекрасно знал на своём собственном примере, ведь он долгие годы был для Оэлун, конечно, не наставником, но, определённо, покровителем и защитником, пока в какой-то момент вдруг не понял, как на самом деле дорога ему эта женщина и почему ему так отчаянно не хотелось отпускать её из своей жизни. — Тал Тал, ты самый разумный человек из всех, кого я знаю, — ободряюще проговорил он. — Ты не можешь отрицать, что ситуацию уже невозможно изменить. Тебе придётся смириться. И, кто знает, может, со временем ты полюбишь её, девочка она очень красивая и неглупая, сам же мне говорил. Давай, иди, ты должен! Генерал, в душе кляня себя за несдержанность, которую моментально счёл слабостью, а не обычным желанием поделиться своими чувствами с близким человеком, постарался произнести как можно спокойнее: — Да, я иду. Он поднялся из-за стола, аккуратно поставил книгу на полку и направился к двери. В последний момент Байан, внимательно наблюдавший за племянником, почувствовал, что его увещеваний было совершенно недостаточно, чтобы Тал Тал успокоился и пришёл в своё обычное состояние, поэтому предупреждающе бросил ему вслед: — Смотри мне, чтобы без всяких фокусов! Ты понял меня? Как бы то ни было — она сестра императора! — Да, дядя, — Тал Тал даже не обернулся и вышел из библиотеки.***
Юн Ми молча смотрела на Тал Тала, который, едва войдя, замер у двери, уставившись на принцессу непроницаемым взглядом. Мужчина был одет в домашний чёрный халат, но при этом его рука сжимала меч, как будто он собирался не в собственную спальню, а на битву. — Вы пришли… — еле слышно выдохнула девушка. — Спасибо вам, господин… Тал Тал продолжал хранить молчание. Он опасался, что, стоит ему произнести хоть слово, самоконтроль сохранить не удастся, и он даст волю собственной ярости. Перед глазами пронеслись такие желанные, но совершенно невозможные картины — в один миг он оказывается у кровати, его ладони сдавливают эту тонкую шею и начинают душить, пока жертва не затихает в его руках. «Нет, нельзя, я не должен…» — думал мужчина, продолжая разглядывать Юн Ми: маленькая хрупкая фигурка, белое ночное платье, распущенные по плечам волосы, судорожно сжатые руки. Под его взглядом девушка опустила глаза. — Мой господин… Вы, наверное, не хотели приходить сюда? Ответ обжёг Юн Ми огнём: — По какой же причине муж может не хотеть навестить свою жену в первую брачную ночь? Поведаете? — голос холоден как сталь, в глазах генерала ненависть и злость. Если бы взглядом можно было бы убивать, Юн Ми уже была бы мертва. — Господин, позвольте мне всё объяснить… — девушка опускает голову ещё ниже, опасаясь вызвать ещё больший гнев. Тал Тал же совершенно не намерен её слушать и просто делает шаг к кровати. — Умоляй! — тихий голос полон угрозы. Юн Ми пытается подняться с постели, но с ужасом понимает, что ноги её не держат, и она опускается на колени перед генералом. Её колотит от страха, голос дрожит, по щекам текут слёзы: — Господин… Я прошу вас… Пожалуйста… — она сама не понимает, о чём просит — о прощении? О любви? О первой ночи? Тал Тал одной рукой резко поднимает девушку с колен и бросает на кровать. Слышен звук извлекаемого из ножен клинка. Последнее, что видит Юн Ми, прежде чем зажмуриться от страха, — занесённый над ней меч и искажённое ненавистью лицо Тал Тала.***
Неделю назад. Ки Нян тихо лежала рядом со спящим мужем, внимательно разглядывая его умиротворённое, расслабленное лицо. Несмотря на непростые переживания, с которыми императору пришлось столкнуться этой ночью, осознав, что его невинная, как он прежде думал, сестра давно, весьма тесно и абсолютно непристойно встречается с мужчиной, он спокойно уснул, стиснув в объятиях свою Нян, в верности которой он теперь был совершенно уверен. «Да уж, Ваше Величество, — раздражённо подумала женщина, — доставили вы мне хлопот своей ревностью!» И, прикрыв глаза, вспомнила тот разговор, который и вынудил её пожертвовать Тал Талом, практически подарив его принцессе, хотя Ки Нян искренне надеялась, что тот скорее предпочтёт её убить, чем сделать счастливой, учитывая все обстоятельства, предшествующие их браку. — Так, может, это вообще не мой ребёнок, а? Этого Нян уже стерпеть не могла — он посмел покуситься на самое святое, что у неё было — её нерожденного малыша, и древний материнский инстинкт моментально встал на его защиту, чётко отщёлкивая в голове женщины ходы спонтанно возникшего плана. — Ваше Величество, успокойтесь и послушайте меня, — уверенно произнесла она, — я не хотела вам выдавать эту тайну, но не могу больше видеть, как вы страдаете. Наставник давно уже влюблён, и совсем не в меня. — А в кого? — с подозрением спросил император, явно чуя какой-то подвох. — Этого я пока вам сказать не могу, Ваше Величество, прошу меня простить, — с притворным раскаянием в голосе ответила Ки Нян, — но, поверьте, как только я узнаю, когда у них будет назначено новое свидание, вы всё увидите своими глазами, дайте мне несколько дней. — Что-то ты много об этом знаешь, — Тха Хван недоверчиво посмотрел на супругу. — Он же мой названный брат, — улыбнулась та, — влюбился как мальчишка, вот и поверяет мне свои тайны в надежде на добрый совет. — Почему же он до сих пор не женился, раз так неровно к ней дышит? — продолжал упорствовать император, который, говоря по правде, не мог себе представить этого неизменно холодного мужчину страстным воздыхателем, если, конечно, дело не касалось его Нян, способной свести с ума любого, что он хорошо знал по собственному опыту. — Я подозреваю, — доверительно понизила голос женщина, — что они не ровня друг другу. Тха Хван вообще перестал понимать что-либо: — Ты хочешь сказать, что его возлюбленная — какая-нибудь служанка? — Не думаю, Ваше Величество, — покачала головой Ки Нян, — дайте мне буквально несколько дней, и вы сами во всём убедитесь. — Ну хорошо, — сдался император и, немного помявшись, с трудом произнёс, осторожно дотронувшись до живота жены: — Ты это… Извини… — Ваше Высочество! — донёсся из-за дверей еле слышный шёпот верного евнуха Пака. Ки Нян предельно осторожно, чтобы ненароком не разбудить царственного супруга, выскользнула из кровати и, еле слышно ступая, вышла за дверь. — Всё в порядке, — одними губами произнесла она, — позаботься, чтобы те двое замолчали навсегда. — Да, Ваше Высочество, — склонился тот в поклоне. — Возьми, — женщина ловко отколола спрятанную в складках ночного платья брошь, — вынеси из дворца и продай. — Так вот из-за чего был переполох во дворце, что Док Ман спешно собрал всех слуг в час чжаши сегодня! — не удержался от тихого восклицания Пак. — Тихо ты, — шикнула на него Ки Нян, которая вовремя заявила о краже у неё украшения, потребовав, чтобы всех слуг немедленно привели для дознания в этот поздний час, потому что ей совсем не нужно было, чтобы хотя бы кто-то увидел принцессу, направлявшуюся в библиотеку. — Идеальный план, Ваше Высочество! — с восхищением прошептал евнух, склоняясь перед своей госпожой. На лице женщины промелькнула удовлетворённая улыбка, ей было приятно, что хотя бы кто-то оценил её гениальную комбинацию, а вот остальным знать о ней совсем не следует.***
Тал Тал резко, но аккуратно проводит мечом по собственной руке, оставляя рану, глубокую ровно настолько, насколько необходимо, чтобы появилась кровь. На мгновение он закрывает глаза от острой боли, но только на мгновение. Сжимая и разжимая руку, он сосредоточенно наблюдает, как его кровь, капля за каплей, медленно стекает на белые юбки лежащей перед ним девушки. Юн Ми, ожидавшая неминуемого удара мечом, которого не последовало, осмелилась осторожно приоткрыть глаза, чтобы понять, что происходит. Первое, что она увидела, было лицо Тал Тала, спокойное и немного отрешённое, как всегда. Ярость ещё плескалась в его глазах, но это были уже слабые отблески того, что он только что обрушил на неё. Заметив, что мужчина заливает её собственной кровью, девушка внезапно поднимается на подушках: — Что вы делаете, господин? — недоумевает она. — Не дёргайся и молчи! — отрывисто бросает Тал Тал, продолжая наблюдать, как капли образуют на белом платье кровавое пятно. — Перевернись! Юн Ми и в голову не приходит протестовать, она совершенно сбита с толку происходящим, поэтому просто подчиняется, переворачиваясь на живот. «Достаточно, — думает Тал Тал, удовлетворённо отмечая, что теперь кровь не только на платье, но и на простынях. — Дядя будет доволен, можно уходить». Покинув спальню, генерал осторожно, чтобы не столкнуться с наместником, прошёл в свой кабинет, где ловко перевязал рану и внезапно обнаружил на столе записку, оставленную Байаном, в которой быстро прочёл: «Тал Тал, я вынужден уехать на несколько дней. Дом в твоём распоряжении. Будь внимателен к жене». — Чёрт, — вырвалось у мужчины, который сразу подумал, что совершенно зря нанёс себе рану, ибо сделал это только ради того, чтобы избежать возможных сложностей с дядей, внезапный отъезд которого для него был полной неожиданностью. — Ладно, потом служанки ему всё доложат. «Отлично, значит, мы здесь остались одни, — удовлетворённо подумал Тал Тал, — что ж, Ваше Высочество, самое время вам узнать, что значит быть моей супругой». С этими мыслями генерал вышел в ночной мрак тихой улицы и отправился в публичный дом, что, наверное, было вполне логичным после несостоявшейся первой брачной ночи, но, тем не менее, это было не тем, чем казалось, потому что цель его неожиданного визита была совсем иной.