Всё не то, чем кажется

***

Бо Хун — молодой парнишка, которому Ло Бен Су в итоге поручил доставить письмо Тан Киши, успешно добрался до дворцовых ворот, но здесь он столкнулся с неразрешимой проблемой — невозможностью попасть внутрь. Джомбак и Му Сон стояли насмерть, и ни о каком «важном деле к императору» от этого оборванца они не хотели даже слышать. — Вали отсюда, пока цел, — бросил Му Сон. — У меня письмо к Его Величеству! — Бо Хун даже показал ему свёрнутый лист. — Давай, я передам, — гвардеец протянул руку. — Мне велели передать это императору лично, — возразил тот, которому Ло Бен Су прямо втемяшивал: «Отдашь только ему в руки, никому другому, понял, придурок?» — Ты тупой? — не выдержал Джомбак и угрожающе направил на парнишку свою секиру. — У нас приказ никого не впускать, так что ловить тебе тут нечего! — Что здесь происходит? — раздался недовольный голос, и гвардейцы моментально встали по стойке смирно и склонили головы перед своим королём. — Ваше Величество, — поспешил объясниться Му Сон, — этот пацан утверждает, что у него письмо для Его Величества императора. Ван Ю, моментально поняв, в чём дело, подошёл к парнишке и спокойно произнёс: — Выхода у тебя два — либо ты отдаёшь послание мне, и я его передам по назначению, либо возвращаешься к своему командиру с невыполненным приказом. Бо Хун, внутренне похолодев при мысли, что с ним сделает Ло Бен Су, если он вернётся не солоно хлебавши, нерешительно протянул письмо этому странному, но явно знатному человеку, который вызывал в нём невольное доверие, куда большее, чем его гвардейцы, да и их обращение «Ваше Величество» однозначно указывало на то, что перед ним важная птица. Ван Ю взял письмо и кивнул парнишке: — Можешь идти и доложить, что всё исполнено. Му Сон, за мной. Бывший король как раз собирался направиться во дворец, правда, не к императору, а на тайную встречу с Сон Нян, на которую уже опаздывал, поэтому решил передать послание чуть позже. По дороге в библиотеку Ван Ю привычно погрузился в мысли о своей возлюбленной, которую мужчина, как ни старался, не мог забыть и выбросить из своего сердца, она была его первой и единственной любовью, которую он так глупо потерял. Всякий раз, когда король вспоминал о том расставании, оказавшемся для них роковым, он был готов растерзать самого себя за беспечность, с которой позволил девушке остаться в Дайду, несмотря на ясное предсказание гадалки: «Если вы хотите быть с ней вместе, вы должны увезти её далеко-далеко». Тогда они, безумно счастливые в своём взаимном чувстве, не могли и представить, что их близости судьба отвела лишь считанные дни, после которых жестоко развела их жизни, не оставив влюблённым ни малейшего шанса вновь обрести друг друга. Но сердце Ван Ю не изменилось, в нём не было места ни для кого, кроме Сон Нян, и мужчина давно решил посвятить свою жизнь служению ей, даже будучи совершенно уверенным в том, что никогда больше она не будет принадлежать ему, он тихо и преданно любил её, поэтому ему и в голову не пришло отказаться от назначенной ей встречи. Едва войдя в библиотеку, где Сон Нян уже действительно ждала его, нетерпеливо постукивая пальцами по столу, он почтительно поклонился: — Ваше Высочество. — Господин Ван Ю, — короткий кивок в ответ и женщина, указав на кресло напротив себя, произнесла: — Садитесь. Тот молча подчинился, хотя до сих пор внутренне содрогался, слыша из её уст своё имя, а не привычный титул, на который, конечно, он не имел сейчас права, но безусловно предпочёл бы его в качестве обращения, а не фамильярное «Ван Ю». — Вы искали меня, Ваше Высочество, — утверждающе сказал бывший король, — могу я узнать, с какой целью? — Я прошу вас помочь мне стать императрицей, — глядя прямо ему в глаза произнесла Сон Нян, — ради Корё и народа нашей страны. Я сражалась ради личной мести, к своему стыду забыв о том, кто я и откуда, но сейчас намерена сделать всё, что в моих силах, чтобы вернуть вам трон, уверена, что император не будет против, учитывая ваши заслуги. Но мне нужна ваша помощь, можете ли вы со мной объединиться? — Что вы хотите от меня? — Ван Ю, ничуть не удивлённый её амбициозными планами, спокойно посмотрел на неё. — Я собираюсь найти сокровища Эль-Тэмура, — уверенно сказала женщина, — с их помощью он переманил на свою сторону наместников, армию и большинство чиновников, и я собираюсь сделать то же самое. — Я согласен, но только ради моего народа, — после минутного колебания ответил бывший король, надеясь, что его ложь звучит достаточно правдоподобно, ибо, конечно, Корё здесь было почти совсем ни при чём, ведь за эту женщину он был готов не раздумывая броситься в огонь и воду, — можете располагать мной. — Как продвигаются ваши поиски? — спросила Сон Нян, и мужчина совсем не удивился её осведомлённости. — Мои люди обшарили заброшенную шахту, но пока безрезультатно, — сообщил Ван Ю, который и сам был совсем не прочь заполучить богатства бывшего канцлера, поэтому давно отправил Мак Сена в ту деревушку, где по слухам Эль-Тэмур и спрятал свои сокровища. — Я сам собираюсь в ближайшее время туда отправиться. — Это разумно, — согласно кивнула женщина, — будьте осторожны, никто не должен узнать. Бывший король молча склонил голову, только сейчас вспомнив о письме, которое он держал в руке, и ему пришла неожиданная идея: — Ваше Высочество, у меня послание для Его Величества, вы не могли бы его передать, если вас не затруднит? Ван Ю совсем не хотел встречаться с императором, несмотря на то что внешне их отношения были достаточно ровными, мужчины друг друга на дух не выносили, при встречах с трудом удерживаясь в рамках формальной вежливости, и причина этой неприязни была совершенно очевидна для них обоих. — Что за письмо? — с подозрением спросила Сон Нян. — Его принёс какой-то оборванец, — пояснил бывший король, — настаивал на том, чтобы передать лично в руки государю. — Хорошо, — кивнула женщина, которая сейчас как раз собиралась встретиться с мужем, чтобы проследить за распределением наград, у неё была хитрая идея, как не оттолкнуть наместников от императора, и она была намерена лично проследить, чтобы Тха Хван ничего не испортил. Ван Ю, оставив письмо на столе, поклонился на прощание и вышел. Ки Нян с сомнением смотрела на лежащий перед ней лист бумаги, интуиция просто кричала, что в её руки попало нечто важное, поэтому она решительно развернула послание и прочла: «Ваше Величество, Её Высочество Юн Ми у меня. Я готов обменять её жизнь на помилование императрицы. Прикажите доставить Танашири на постоялый двор Амрах сегодня ночью в начале часа инши* и вы получите вашу сестру обратно в целости и сохранности. Торопитесь, пока ей не пришлось в полной мере познать боль ужасных страданий. Генерал Тан Киши». «Значит, принцесса сейчас у него в руках, — эта мысль не вызвала у Ки Нян отрицательных эмоций, наоборот, она почувствовала удовлетворение, ей не давало покоя воспоминание, в котором Тал Тал, даже не взглянув на неё в ту ночь штурма дворца, бросился куда-то с места событий, и женщина почти была уверена, что генерал ринулся к жене, что для неё, мягко скажем, было неприятным и оскорбительным, — простите, Ваше Высочество, но избавиться сейчас от Танашири куда важнее, чем пытаться спасти вас, так что император этого послания увидеть не должен». И недрогнувшей рукой она поднесла письмо к пламени горящей свечи.

***

На Дайду уже давно спустилась ночь, но Тал Тал и не думал останавливаться. Он, заручившись с помощью дяди приказом императора во что бы то ни стало найти принцессу, разбил своих людей на несколько отрядов, закрепив за каждым из них конкретный район города, и теперь они методично обыскивали все дома и строения, встречавшиеся им на пути. С собой генерал оставил только Чо Дана и Му Чжина, с которыми отправился на самую окраину Дайду, полагая, что там шансы найти логово Тан Киши значительно выше, чем в центре города или ближе ко дворцу. Они не причиняли никому вреда, просто врывались в дверь, вихрем пролетали по комнатам, тщательно их осматривая, и быстро покидали дом только для того, чтобы немедленно войти в следующий. Слов на объяснения происходящему не тратили, оставляя недоумённых хозяев в полном непонимании, что это сейчас было и с какой целью к ним приходили. Хуже было, когда попадались большие строения — постоялые дворы или дома свиданий, несколько раз за эту ночь Чо Дану и Му Чжину приходилось выбивать запертые двери, поскольку их командир наотрез отказывался покидать здание, если хотя бы одна комната в нём не была проверена. Несмотря на то, что эти безрезультатные поиски продолжались уже почти сутки, Тал Тал не позволял себе впадать в отчаяние, он полностью отрешился от любых эмоций, заперев глубоко в душе страх и боль, и просто чётко и последовательно решал каждую конкретную задачу — обшарить очередной дом, генерал не позволял себе даже намёка на надежду, переступая новый порог, что здесь он может найти жену, иначе бы не вынес постоянных разочарований. Потихоньку занимался хмурый рассвет, солдаты уже с ног валились, но даже заикнуться своему командиру, который, казалось, вообще не чувствовал усталости, об этом не смели, и упрямо следовали за ним, уповая только на то, что рано или поздно, но даже этому железному человеку понадобится отдых. Иногда они недоумённо переглядывались между собой, словно говоря друг другу: «Он сошёл с ума», но ослушаться не решались, ибо вид у генерала был такой, будто только услышав единое возражение, он убьёт на месте любого. Наконец они оказались во дворе небольшого двухэтажного дома, окружённого живой изгородью, и Чо Дан громко постучал в дверь, не надеясь на скорую реакцию хозяев, конечно, все приличные люди в этот час ещё спали и открывали им весьма неохотно и не сказать, чтобы быстро. Вот и в этот раз только после громкого крика: «Приказ Его Величества императора!» за дверью послышались тяжёлые шаги, и солдат, вскрикнув от неожиданности, увидел в проёме никого иного, как Байана, хмуро взиравшего на нарушителей его сна. — Дядя? — удивился Тал Тал, который сразу заметил, что наместник одет совершенно по-домашнему, значит, дело тут было совсем не в том, что он оказался здесь в поисках принцессы. — Что вы здесь делаете? — Не знал, что ты такой неделикатный, — буркнул Байан, давно готовый к этой встрече, он действительно приехал немного поспать к Оэлун именно потому, что знал, племянник рано или поздно доберётся до её дома, и никак не мог допустить, чтобы Тал Тал увидел мать, — ты же умный, сам догадайся. Генерал, конечно, быстро сообразил, что к чему, ведь он уже давно знал, что у дяди есть возлюбленная, да и тот сам явно проговорился о ней тогда, в его кабинете, уговаривая подумать о браке, но его неприятно поразило, что наместник, вместо того, чтобы продолжать поиски, отправился к своей женщине в постель, поэтому слегка неодобрительно посмотрел на Байана. — Всё не то, чем кажется, так что не гляди на меня так, — хмуро сказал тот, — подожди, я оденусь и пойду с тобой. С этими словами мужчина скрылся за дверью, а Тал Тал устало опустился прямо на землю, опёрся о стену дома, запрокинув голову, и закрыл глаза просто для того, чтобы хотя бы немного передохнуть. Конечно, он был вымотан, и, наверное, самым разумным решением было бы немного поспать, но генерал был уверен, что его ждут только кошмары, в которых он увидит то, что сведёт его с ума окончательно. Даже сейчас, получив всего несколько минут, чтобы отдохнуть, мужчина почувствовал, что самоконтроль ему начинает изменять, перед его мысленным взором начали вставать леденящие кровь картины того, что пришлось пережить принцессе от этого негодяя Тан Киши, и только Тал Тал усилием воли прогонял одно видение, на смену ему тут же приходило другое, ещё более отвратительное, чем прежнее, заставляя холодный рассудок отступать и погружая мужчину в пучину лютой злобы и безумной ненависти. Чувствуя, что сейчас вот-вот сорвётся, генерал быстро встал и стал мерить шагами небольшой двор, надеясь, что движение поможет ему прийти в себя. Целиком занятый своими мыслями, он не заметил, что за ним всё это время внимательно наблюдали. Оэлун, чуть отворив ставни, закрывавшие окно спальни, не могла отвести взгляд от сына, которого видела впервые в жизни, но моментально узнала, ведь, как и говорил Байан, тот просто был почти её копией, и теперь её сердце колотилось где-то в высоко в горле, дыхание перехватывало, в глазах стояли слёзы. Она испытывала очень странное чувство, как будто перед ней стоял незнакомец, ничего о ней не знавший, но которого она любила всей душой, и единственным желанием женщины в этот момент было кинуться к нему, прикоснуться к его лицу, забыть обо всех разумных резонах и, наконец, признаться во всём, а там — будь, что будет, пусть ненавидит её, если захочет, пусть презирает, только хотя бы на миг очутиться рядом с ним. С этими мыслями Оэлун бросилась было вон из спальни, но была остановлена мужем, который, заключив её в совсем даже не нежные объятья, а в жёсткий захват, тихо произнёс: — Даже не думай! — Отпустите меня, — судорожно выдохнула женщина, — он так близко… — Тише, тише, — Байан гладил её по волосам, изо всех сил прижимая к себе, не зная, как жену утешить, — мы сейчас уйдём, потерпи ещё немного. — Пожалуйста, позвольте мне, — умоляющими глазами она уставилась на супруга, — пусть он узнает, что я его мать! Только он и больше никто! — Ты с ума сошла, — строго ответил наместник, — представляешь, что с ним будет, если он услышит правду? Что это ему даст, кроме страданий? Оэлун, полностью признавая его правоту, уткнулась ему в грудь и разрыдалась, вздрагивая всем телом. Байан же настолько растерялся, что даже не знал, как ему реагировать, впервые за много лет видя её слёзы, он и в целом был совсем не мастером слова, а уж как успокоить истерически всхлипывающую любимую супругу, у него вообще не было ни одной идеи. Поэтому он просто продолжал её обнимать, слегка баюкая, как маленькую, и совершенно не зная, что сказать. — Послушай, — когда рыдания стали чуть реже и слабее решился Байан, — мне надо идти, он ждёт. Женщина, с трудом справившись с собой, отстранилась от него и кивнула, она почти пришла в себя, слёзы, конечно, ещё не утихли, но овладевшее ей на миг безумие отпустило, Оэлун теперь уже не собиралась выбежать к сыну, она опустилась на кровать и молча наблюдала, как муж ловко надевает доспехи. Сменив облачение, наместник подошёл к жене и нерешительно погладил её по щеке, у него сердце было не на месте оставлять её в таком состоянии, но задержаться, не вызвав у Тал Тала вопросов, он просто не мог. — Прости, — тихо произнёс он, — я вернусь, как только смогу. Оэлун на мгновение прижала его руку к своему лицу и ровно сказала: — Идите, я уже в порядке. Дождавшись, пока муж выйдет, она снова кинулась к окну, чтобы, возможно, в последний раз увидеть своего взрослого мальчика и, как только он скрылся из виду, послушно следуя за дядей, слёзы вновь побежали по щекам, и нестерпимой болью закололо сердце.

***

Тан Киши был просто вне себя, он целую ночь наблюдал за двором Амрах, сначала — с надеждой, потом — с нетерпением и наконец сейчас, когда уже рассвело, он был просто в ярости, потому что понял, что его ультиматум был императором проигнорирован, Танашири не привезли. Генерал не мог понять, в чём была его ошибка, почему такой беспроигрышный, как ему казалось, план бесславно провалился. — Ты точно уверен, что тот придурок доставил письмо императору? — обратился он к Ло Бен Су, который замер рядом с ним. Тот совсем не готов был дать голову на отсечение, что Бо Хун передал послание адресату, учитывая, что вернулся парнишка живым и здоровым, что было бы весьма затруднительно представить, если бы государь получил такое известие из его рук, но признаваться своему командиру в том, что он оплошал, бывший капитан гвардии совершенно не собирался, поэтому, для достоверности придав голосу чувство лёгкого недовольства, произнёс: — Конечно, генерал, не извольте беспокоиться! — Непонятно, — сквозь зубы процедил Тан Киши и потряс головой, словно пытаясь выловить верную идею из вороха мыслей, — неужели император так легко согласился пожертвовать сестрой? — Может, они рассорились? — предположил Ло Бен Су. — Я слышал, свадьба Её Высочества была организована наспех… — Думай, что говоришь! — генерал посмотрел на своего сообщника как на идиота. — Это что ж должно было между ними произойти, чтобы брату стало плевать, выживет ли его сестра? — Вы и сами понимаете, при каких обстоятельствах девицу срочно выдают замуж, — бывший капитан гвардии многозначительно посмотрел на своего командира, — и, если она и впрямь опозорила Его Величество, то он вполне может желать её смерти. — Кретин! — впервые в жизни скабрёзный намёк не вызвал у Таш Киши ухмылки, только раздражение. — Сразу ясно, что у тебя нет семьи! Подчинённый заткнулся, крыть ему было действительно нечем, родных и близких у него давно не было, и о силе братских чувствах он мог только догадываться. — Генерал, — внезапно рядом с ними появился Чжо Чан, которого Ло Бен Су давно считал своей правой, хоть иногда и взбрыкивающей, рукой. — У меня прескверные новости! Тан Киши замер, он догадывался, что последует за этими словами, и с трудом сдержался, чтобы не заставить замолчать своего солдата, но мужчина понимал, что даже если не услышит это сообщение, от страшной реальности его это не спасёт, поэтому, не в силах выдавить из себя ни слова от охватившего его ужаса, махнул рукой, жестом разрешая продолжить. — Объявлено, что казнь Её Величества императрицы состоится на рыночной площади через час! Зарычав от гнева и собственной беспомощности, генерал понёсся к обозначенному месту, он не мог в последний раз не увидеть сестру, тем более, что в глубине души теплилась глупая надежда на чудо, его сознание никак не могло принять, что всё решено безвозвратно и у него просто нет ни единого шанса спасти Танашири. — Чего застыл, давай за ним, — Ло Бен Су ткнул Чжо Чана в плечо, — видишь же, что он не в себе… И эти двое бросились догонять своего командира. Первое, что привлекло внимание мужчин, когда они наконец добрались до городской площади, был грубо сколоченный эшафот с раскачивающейся на ветру петлёй из толстой витой верёвки, при виде которой Тан Киши похолодел, он до сих пор не мог поверить, что именно здесь встретит смерть его сестра, ещё пару дней назад могущественнейшая женщина Поднебесной, как глупо и страшно завершится её жизнь! Заметив спокойно стоящую у виселицы Ки Нян, генерала чуть не разорвало от вспыхнувшей в нём ярости, он вглядывался в лицо той, которую когда-то страстно желал, теперь же в нём плескалась только злость на самого себя, на собственную недальновидность, что не убил её тогда, по дороге из Корё в Дайду, эта женщина в итоге отняла у него всё, что ему в жизни было так дорого — отца и брата, и вот сейчас собиралась лишить его и сестры. — Ты ответишь за это, — исступлённо прошептал мужчина, — я жизнь положу, но убью тебя! — Взгляните туда! — Ло Бен Су указал на что-то за спиной генерала. Тан Киши немедленно повернулся и увидел стройную, явно юную девушку в одном нижнем платье с чёрным мешком на голове, который не мог его обмануть, он в то же мгновение узнал сестру, и сердце тяжело забухало в груди, а глаза расширились от неописуемого ужаса происходящего. — Тана… — непроизвольно вырвался у него тихий вопль боли. Он готов был броситься к сестре, пожертвовать собой, если это поможет спасти её, но Ло Бен Су и Чжо Чан в четыре руки сдерживали обезумевшего генерала. — Если вы себя выдадите, нас всех тут же убьют! — прошипел ему бывший капитан, изо всех сил стискивая руку и плечо своего командира. — Отпустите! — донёсся до Тан Киши истерический приказ. — Руки прочь, кому сказано! Сволочи! Я императрица Поднебесной! Какое неуважение! — Снимите с неё мешок, — последовало отрывистое распоряжение Ки Нян, и в следующее же мгновение генерал увидел растерянное лицо сестры, неверяще взиравшую на открывшуюся ей картину. — Смерть дочери Эль-Тэмура! — бесновалась толпа. — Смерть ей! Смерть! Тан Киши отчаянно, но по-прежнему безуспешно вырывался из держащих его рук, слёзы боли от неминуемой скорой утраты жгли глаза, внутри него всё скрючилось от горя, дыхание вырывалось короткими всхлипами. — Прости меня, сестричка, — надрывно шептал он, — прости своего никчёмного брата, маленькая Танашири… Чувствуя, что кровь стынет у него в жилах от всё возрастающей паники, генерал наблюдал, как гвардеец грубо набросил и немного затянул петлю на тонкой шее императрицы, он с каждой секундой всё чётче осознавал необратимость происходящего и собственное бессилие. — Отец… Брат… Где же вы? — скорее прочёл по губам, чем услышал Тан Киши, окончательно потеряв рассудок от этого молчаливого призыва, он резко дёрнулся ей навстречу и, видимо, этим привлёк внимание девушки, в глазах которой в последний миг прочёл радость узнавания, но в следующий же момент люк под её ногами открылся, тело под собственной тяжестью ухнуло вниз, верёвка натянулась, и генерал был готов поклясться, что почти уловил хруст сломанной шеи. В шоке наблюдая за предсмертной агонией сестры, от трупа которой он не мог отвести взгляд, как ни старался, мужчина чувствовал, что его душа сейчас также корчится в муках, заставляя его трястись как в лихорадке и рыдать навзрыд, будто стремясь выплеснуть разрывающую боль растерзанного в клочья теперь уже пустого сердца. — Пойдёмте, генерал, — Тан Киши почувствовал, как его тянут прочь от места казни, — вам нужно выпить.

***

Принцесса была уже почти в полуобморочном состоянии, она была так измотана, что с трудом соображала, где она и что с ней, рук Юн Ми почти не ощущала, чему она была едва ли не рада, мучительная мышечная боль сменилась тупым онемением, пальцы, которыми девушка дотрагивалась до собственной руки, были совершенно чужими, своих прикосновений она практически не чувствовала. Язык распух так, что с трудом умещался во рту, от жуткой сухости в горле сводило скулы и болезненно саднило глубоко в груди, заставляя её периодически заходиться надсадным кашлем. Голова беспрестанно кружилось, казалось, грязная комнатушка танцует вокруг неё, что порождало постоянную тошноту и рвотные позывы, спазмами сотрясавшими тело. Истинным благословением для Юн Ми была тишина, что с ночи царила в заброшенном доме, свидетельствующая о том, что её мучитель отсутствовал. Лишь иногда до девичьего слуха доносились редкие шаги с первого этажа, но принцессу они не пугали, её соглядатай никогда не поднимался к ней, видимо, довольствуясь тем, что до него сверху не доносилось ни одного подозрительного звука. Иногда Юн Ми даже удавалось проваливаться в забытьё, которое, правда, не приносило отдыха, но всё же позволяло хотя бы ненадолго отрешиться от физических страданий. Внезапно до неё донёсся стук копыт, и сердце девушки бешено запрыгало в груди от страха, тем не менее, она заставила себя собрать остатки сознания и сосредоточиться, чтобы не выказать перед врагом охватившего её испуга, от одной мысли, каким ещё мучениям он собрался теперь её подвергнуть, у принцессы подгибались колени и тело покрывалось мурашками ужаса. Через несколько минут Тан Киши появился в комнате и сразу же ринулся к своей жертве, слегка покачиваясь и распространяя аромат перегара, мужчина всё ещё был сильно нетрезв, но не настолько, чтобы алкоголь приносил облегчение, скорее, наоборот, опьянение снесло в нём последние барьеры, и сейчас он намеревался выместить свою ярость на Юн Ми, ничуть не заботясь о том, что перед ним женщина, и, к тому же, принцесса. — Танашири умерла, — процедил он сквозь зубы, — а значит, умрёшь и ты! Но сначала я буду тебя истязать, чтобы в полной мере насладиться твоими страданиями! С этими словами он звонко щёлкнул кнутом, который сжимал в руке, и успевшая только зажмуриться девушка ощутила первый удар, змеёй растянувшийся по её ногам, обжигая даже через пышные юбки. Буквально сразу же на неё обрушился следующий, вызывая сдавленный всхлип из скованного сухостью горла, который принцессе почти удалось подавить, гордость не позволяла ей показать свою слабость перед этим садистом. Потом уже удары сыпались один за другим, то здесь, то там вспыхивала оглушающая боль, терзавшая то бёдра, то грудь, то живот девушки, которая уже не в силах сдерживаться глухо стонала каждый раз, когда хлыст касался её тела. Мужчина, казалось, совершенно обезумел, раззадориваемый запахом крови, уже явственно ощущавшемся в воздухе, как дикий зверь он раздувал ноздри, впитывая его, одержимый одним желанием — продолжать эту пытку. Заметив, что принцесса умолкла, потеряв сознание, Тан Киши остановился и, подойдя к ней, влепил пару пощёчин, недовольно рявкнув: — Не смей отключаться! Я хочу видеть в твоих глазах всю боль и весь ужас, то же, что я видел сегодня во взгляде сестры! Твой брат обрёк её на смерть, а я теперь уничтожу тебя! С трудом придя в себя, Юн Ми попыталась хотя бы ровно дышать, но мужчина быстро отступил и хлестал её уже по ягодицам, заставляя принцессу содрогаться всем телом и судорожно вскрикивать. Вдруг генералу пришла в голову неожиданная идея, весьма его развеселившая, поэтому он отбросил кнут и, встав позади девушки, достал из ножен клинок и вырезал широкий лоскут вдоль позвоночника, обнажив значительную часть её спины. — Сейчас будет немножко больно, — издеваясь, протянул он и пьяно захохотал, довольный своим озарением, — но ты же умница, ты потерпишь… Юн Ми почувствовала прикосновение холодного металла, от которого её передёрнуло, и сразу же плоть обожгла новая боль от порезов, мужчина вычерчивал одному ему понятный узор на нежной коже и улыбался безумной удовлетворённой улыбкой, ощущая, как дрожит под его ножом девичье тело, и вслушиваясь в ставшие уже громкими жалобные стоны, которые, впрочем, быстро затихли, потому что девушка снова лишилась чувств. Закончив, он почти ласково провёл рукой по её спине, стирая сочащуюся кровь и отступил, довольным взглядом окидывая своё творение. Внезапно до его помутнённого алкоголем сознания дошло, что уже несколько минут до него доносились не только крики принцессы, снизу явственно раздавался шум битвы, слышались лязг металла и стоны поверженных противников. — Чо Дан, я наверх! — послышалась короткая фраза, сказанная хорошо знакомым ему голосом. «Чёртов Тал Тал, чтобы ты сдох!» — подумал Тан Киши, только сейчас осознав, как опрометчиво он поступил, бросив меч внизу и взяв вместо него кнут, сражаться ему сейчас было просто нечем, поэтому генерал быстро сориентировался и кинулся к окну. Тал Тал влетел в комнату и успел краем глаза заметить исчезающего в оконном проёме Тан Киши, он сначала бросился за ним, но, сделав буквально пару шагов, оцепенел от ужаса, завидев принцессу. Всё было куда хуже, чем он предполагал, девушку явно истязали, кровавые полосы, хорошо заметные на белом платье, да и хлыст, валявшийся рядом, однозначно указывали на то, что именно здесь произошло. Всего одно мгновение генерал колебался, в нём боролись свирепая ненависть, требовавшая немедленно собственными руками растерзать подонка, посмевшего сотворить с его женой такое, и неудержимое желание быть рядом с Юн Ми, чтобы позаботиться о ней и по возможности облегчить её страдания. Чувства к девушке победили, Тал Тал, поклявшись себе найти и не просто убить, а замучить Тан Киши до смерти, рванулся к принцессе, одним ударом перерезав верёвку, удерживающую её, подхватил жену на руки, попутно отметив, что у неё явный жар, и отнёс на кровать, чтобы оценить, чем он может помочь ей прямо здесь, а что может подождать до возвращения домой. Первое, что бросилось мужчине в глаза — смертельная бледность кожи, на синяки и следы укусов на шее и груди Тал Тал старался не смотреть, его и так внутренне трясло сейчас от ярости, что можно было вообще так обойтись с женщиной, поэтому мысли о том, что, скорее всего, ей пришлось пережить ещё и изнасилование, он отгонял прочь, опасаясь впасть в неистовство и окончательно утратить способность действовать здраво тогда, когда она явно в нём нуждалась. Заметив, что кожные покровы потеряли эластичность, губы потрескались, а глаза запали, генерал понял, что принцесса обезвожена, поэтому громко крикнув: «Воды сюда немедленно!», снял с себя плащ и укрыл им принцессу до подбородка, он не мог допустить, чтобы кто-то увидел её в таком состоянии. — Командир, — Чо Дан, исполняя приказ, вошёл в комнату, протянул ему флягу и, бросив быстрый взгляд на лицо девушки, поразился его бескровности, поэтому решился спросить: — Что-то ещё? — Нет, — покачал головой Тал Тал, — я сам. Солдат вышел и замер по другую сторону от двери, он чётко понял, что генерал не желает, чтобы ему мешали и был полон решимости остановить любого, кто посмеет сюда войти. — Ваше Высочество, — мужчина аккуратно похлопал Юн Ми по щекам, надеясь, что она придёт в себя, но тщетно, принцесса не реагировала, тогда он аккуратно, буквально по капле, стал вливать в неё спасительную жидкость, молясь, чтобы этого было достаточно для того, чтобы к девушке вернулось сознание. И действительно, через несколько минут она открыла глаза и уставилась на него затравленным, неузнавающим взглядом. — Ваше Высочество, — как можно мягче произнёс генерал, — всё в порядке, теперь вы в безопасности. Он потянулся было успокаивающе погладить её по голове, но принцесса отшатнулась, застонав от боли, вызванной этим неосторожным движением. — Это же я, — продолжал её уговаривать Тал Тал, — я вас не обижу. «Ты и так уже сделал достаточно, — мысленно обругал себя мужчина, заметив в её глазах страх и недоверие, — ничуть не лучше Тан Киши!» — Наставник? — неуверенно произнесла Юн Ми, после глубокого обморока память к ней возвращалась постепенно. Генерал кивнул: — Выпейте ещё воды, Ваше Высочество, — с этими словами он аккуратно приподнял её за плечи и едва не отдёрнул руку, ощутив, что пальцы коснулись обнажённой спины, моментально почувствовав, как сдерживаемый гнев поднимается в нём, платье явно было разорвано. «Ублюдок», — едва не выругался вслух Тал Тал, которого просто передёрнуло от очередного подтверждения его страшной догадки, но он взял себя в руки, чтобы оставаться спокойным и собранным. — Вы можете сесть? — тихо спросил он, намереваясь завернуть девушку в свой плащ, чтобы спрятать её от посторонних взглядов и наконец покинуть это место. Осторожно поддерживая девушку, которой с трудом, но всё же удалось подняться, генерал сел позади неё на кровать, и тут его пронзила адская боль, заставившая впиться зубами в костяшки собственных пальцев, чтобы не дать себе застонать в голос от открывшейся ему картины — порезы на спине принцессы складывались в иероглиф «шлюха». Едва дыша, Тал Тал закрыл глаза, стараясь хотя бы немного овладеть собой, но в висках стучала кровь, бешенство затмевало рассудок, ему хотелось одного — убить, причём не только Тан Киши, посмевшего надругаться над его женой, но и себя самого, ибо как жить дальше, мучительно осознавая, что его женщиной владел другой мужчина, генерал не знал.