***
Пять месяцев спустя. Ки Нян никогда бы никому не призналась, но она чувствовала себя ужасно усталой. Эта бесконечная борьба с регентом выматывала её каждый день, приходилось контролировать каждый свой шаг, каждое слово, каждый взгляд. Но хуже всего было то, что она не могла контролировать самое главное — императора, который в последнее время находился исключительно в двух состояниях: либо был прилично навеселе, либо был мертвецки пьян. Третьего было не дано. И сколько бы женщина ни увещевала мужа, она получала в ответ одно и то же: «Гвиби, хватит ворчать!» Вот и сегодня, хотя ещё было утро и до полудня было далеко, Тха Хван уже основательно приложился к вину и пришёл в прекрасное расположение духа, чего нельзя было сказать о Ки Нян. Они ожидали визита Байана и принцессы, которые почему-то запаздывали, но гвиби была только рада этой задержке, интуиция настойчиво ей подсказывала, что эти двое готовят против неё очередную каверзу. Не обращая внимания на болтовню мужа, который только за сегодняшнее утро ей уже раз пятнадцать успел сообщить, что через два дня истекает данный им сестре срок траура, Ки Нян погрузилась в воспоминания о том, как в последний раз ей удалось выскочить из расставленной канцлером ловушки, попутно гадая, что они с Юн Ми могли изобрести на этот раз. — Ваше Высочество, охрана регента храпит так, что стены тюрьмы содрогаются, — доложил евнух Пак, появившись из подземного прохода в секретной комнате дворца гвиби. Он был доволен собой — улучив удобный момент, ему удалось плеснуть в бодрящий напиток, что готовила заспанная служанка, щедрую порцию сон-травы. — Что прикажете делать дальше? Мне самому навестить наместников? — Нет, — покачала головой Ки Нян, сколько она ни размышляла, другого выхода у неё не было, — мне надо лично переговорить с ними. Она поднялась из-за стола, положила в карман платья довольно объёмный пузырёк, с которого не сводила глаз последние полчаса, и спустилась по ступеням в тайный проход. Евнух, неодобрительно покачав головой, последовал за ней. Выход из подземного хода находился в удалённом уголке дворца, совсем недалеко от темницы, что сейчас было им только на руку. Осторожно ступая, Ки Нян подобрала пышные юбки, чтобы ненароком не задеть спящих охранников, замерших на лестнице, ведущей в тюрьму, в самых нелепых позах. В полной тишине достигнув камеры, женщина остановилась. Её появление не прошло незамеченным, и наместники приблизились к разделяющей их решётке. — Гвиби! — как один выдохнули все четверо, и на миг на их лицах появилась безумная надежда на чудесное спасение, которая тут же угасла от последовавших слов. — Господа, — начала Ки Нян спокойно, будто сообщала самую обычную информацию, она прекрасно умела держать себя в руках даже в сложные моменты, — вы попали в очень скверную переделку. Канцлер, как вы уже поняли, располагает достаточными доказательствами, чтобы обвинить вас в контрабанде серы и селитры. Это преступление против государя, которое не только карается смертью, но и имущество казнённых подлежит конфискации. Судя по горестным вздохам, все наместники были осведомлены о грозящей им и их семьям катастрофе. — Поскольку мы долгое время были союзниками, и я тепло отношусь к вам и вашим близким, на которых неминуемо падёт тень вашего позора, я не могла остаться в стороне, — с этими словами гвиби протянула через решётку принесённый ею пузырёк. — И поверьте, мне искренне жаль, что так получилось. Но вы сами должны понимать, что это наилучший выход в сложившейся ситуации. Надеюсь, вы примете верное решение. Ки Нян поклонилась и направилась к выходу, одними губами шепнув евнуху: «Проследи и лично убедись, что всё в порядке». Тот согласно кивнул, он прекрасно осознавал, что, если хоть один наместник заартачится, ему придётся убить его мечом, но Пака это не трогало, его преданность госпоже была безграничной. — Сестрёнка! — заорал Тха Хван так, что у гвиби моментально заложило уши и она едва не поморщилась, но в последний момент сдержалась и вынырнула из воспоминаний. Император бросился обнимать принцессу с таким рвением, будто не видел её долгие-долгие годы, а не всего несколько дней, что прошли с их последней встречи. — Как я рад тебя видеть! — мужчина просто сиял, крепко сжав сестру в объятиях, а потом переключил своё не менее гостеприимное внимание на Байана: — Господин канцлер, проходи, садись! Колта, подай нам вина! — Ваше Величество, — решила мягко возразить Юн Ми, усаживаясь за стол, — может, не стоит пить прямо с утра? — Сегодня у нас есть отличный повод радоваться и веселиться! — заявил император и собственноручно наполнил четыре маленьких чашечки из чайника, услужливо переданным ему евнухом. — Повод? — девушка взяла причитающуюся ей порцию, но тут же отставила её обратно на стол. — Позвольте узнать, какой же? — Ты что, считать разучилась? — Тха Хван озорно подмигнул сестре. — Через два дня ты снимешь эти уродские тряпки и вернёшься во дворец! Ох, я такой пир закачу в твою честь! Ки Нян даже не подумала вмешаться, она хорошо понимала, что переубедить императора и предотвратить возвращение Юн Ми, была просто не в силах. А вот что ей категорически не нравилось — это ехидный блеск, замеченный ею в глазах регента. И точно, следующие же слова заставили её собраться и напрячься всем телом, как пантера перед смертоносным прыжком. — Ваше Величество, я пришёл к вам с просьбой, — Байан, как водится, сразу перешёл к делу. — Мы разобрались с контрабандистами внутри страны, хоть это и прошло не совсем так, как было задумано. — Тут он бросил гневный взгляд на гвиби, который та вынесла с совершеннейшим равнодушием. — Но ещё остались те, кто подрывает экономику нашей великой империи! Позвольте мне отправиться в Корё и потребовать у Ван Ю объяснений в отказе выполнить ваш приказ! Услышав имя давнего соперника за сердце любимой супруги, Тха Хван даже протрезвел. — Великолепный план, господин канцлер! — заявил он, более чем довольный предложением. — Давно пора призвать Ван Ю к ответу! — Ваше Величество, — проникновенно глядя брату в глаза, сказала принцесса, — позвольте мне сопровождать господина регента! — Тебе? — императору казалось, что он ослышался. — Ты хочешь ехать в Корё? А как же твоё возвращение? — Государь, — вступился за девушку Байан, — так действительно визит будет выглядеть куда более мирным, чем если я явлюсь в Кэген в одиночестве, во главе армии. Безопасности Её Высочества ничто угрожать не будет, я лично за всем прослежу. — Пожалуйста, разрешите мне, брат, — девушка говорила так ласково, как только могла. — А после поездки я в тот же день приеду во дворец, я обещаю! Тха Хван нахмурился, пожевал губами, но сестра смотрела на него таким умоляющим взглядом, что он сдался. — Ладно, поезжай! — милостиво дозволил император. — Но потом — сразу ко мне во дворец, и чтобы никаких капризов, ты поняла меня? Юн Ми радостно закивала, совершенно счастливая от того, что её расчёт оказался верным — она не сомневалась, что брат ухватится за идею покарать Ван Ю, которого на дух не выносил много лет, а сама она видела в этом возможность отложить ненавистное ей возвращение в золотую клетку дворца. — Благодарю вас, Ваше Величество! — склонил голову регент и тут же добавил, подняв глаза на Ки Нян: — Надеюсь, не надо напоминать, что Ван Ю знать о нашем визите не следует? — О чём ты? — забеспокоился Тха Хван. — Ты хочешь сказать, что гвиби может предупредить его? Не сметь! Император шарахнул по столу ладонью так, что случайно раздавил крохотную чашку, и осколки тонкого фарфора тут же впились ему в руку. — А-а-а!!! Кро-о-овь! Колта, срочно пошли за лекарем! — завопил государь так отчаянно, что можно было подумать, что он получил смертельное ранение. В поднявшейся суматохе Ки Нян аккуратно выскользнула из покоев мужа. Ей нужно было отправить весточку в Корё.***
Юн Ми стояла на палубе большого корабля, крепко ухватившись за поручни, и с удовольствием подставляла лицо пронизывающему ветру. Был уже поздний вечер, но она не могла себя заставить спуститься в отведённую ей каюту, девушка впервые путешествовала по морю и испытывала почти детский восторг от незнакомых ощущений: от непрерывно качающегося под ногами деревянного настила, от тихого плеска волн, бьющихся о борт, от аромата соли, которым был так густо пропитан воздух. Её завораживали чувства бесконечной свободы и лёгкости, будто вода и ветер уносили все тревоги, мягко успокаивая и убаюкивая сознание. Она улыбнулась и закрыла глаза, полностью отдаваясь морской стихии, которая сейчас была ласковой и кроткой, словно отвечая принцессе взаимностью. — Вот ты где! — Байан, привыкший находить девушку в самых неожиданных местах корабля, подошёл и встал рядом с ней. — Тебе не холодно? Он осторожно коснулся руки Юн Ми, отчего та вздрогнула и едва не отшатнулась от регента, но заставила себе успокоиться и лишь смущённо опустила глаза. Мужчина же, почувствовав, что её ладонь холодна как лёд, торопливо снял с себя подбитый мехом плащ и набросил его на плечи принцессе. — Спасибо, дядя, вы очень добры, — поблагодарила она канцлера, но тут же вернула накидку ему обратно. — Но вы правы, уже свежо, и мне будет лучше пойти к себе. Даже не дожидаясь разрешения старшего, Юн Ми быстрым шагом направилась к лестнице, что вела на нижнюю палубу, где располагались каюты, и скрылась из вида в считанные мгновения. Байан лишь слегка пожал мощными плечами, глядя вслед девушке. Он хорошо понимал причины её поведения, но совершенно не знал, как вернуть в их отношения былые сердечность и непринуждённость. Он испытывал огромную потребность обсудить всё с Оэлун, но, к сожалению, это было невозможно — жена осталась с дочерью во дворце, подвергать ребёнка тяготам дальней дороги она считала неосмотрительным. Мужчина тяжело вздохнул, но тут же против воли заулыбался, как бывало с ним всегда, когда он вспоминал о своих девочках, и погрузился в приятные мысли. Юн Ми же чуть ли не бегом добралась до своих покоев, влетела внутрь и захлопнула дверь, обессиленно привалившись к ней всем телом, будто ожидая погони и попытки проникнуть внутрь каюты против её воли. Она медленно опустилась на пол и уткнула пылающее лицо в ладони, сердце колотилось где-то высоко в горле, дыхание вырывалось из груди нервными вздохами, её всю трясло как лихорадке, хоть девушка всячески уговаривала себя успокоиться, но от умиротворения, владевшего ей совсем недавно, не осталось и следа. Байан ужасно пугал её, и в его присутствии она чувствовала себя неуютно и неловко, особенно когда он позволял себе жесты отеческой заботы, как в этот раз. Как вчера принцесса помнила разговор, состоявшийся у них накануне отъезда в Корё, из-за которого она едва не отменила собственный план отправиться с канцлером в путешествие, лишь бы оттянуть момент возвращения в императорский дворец, на котором решительно настраивал Тха Хван. — Послушай, девочка, — смущённо начал регент, но, чуть сжав сильными пальцами ладонь жены, что стояла рядом, положив руку ему на плечо, почувствовал себя более уверено и продолжил: — Если я хоть что-то понимаю в этой жизни, Его Величество вскоре вознамерится выдать тебя замуж. Упоминать о том, что Тха Хван уже не раз пытался обсудить с ним возможный брак сестры и даже предлагал нескольких достойных с его точки зрения кандидатов в мужья, Байан считал пока преждевременным, но совсем не подготовить девушку к такому повороту в её жизни он тоже не мог. — Но я не хочу! — Юн Ми беспомощно переводила взгляд со свекрови на регента. — Неужели так трудно просто оставить меня в покое? Просто позволить мне остаться с вами? — Очевидно, государь уверен, что это пойдёт тебе на благо, — вмешалась Оэлун, — ты прекрасно знаешь традиции нашего народа и понимаешь, что женщина не должна оставаться без мужа, это неправильно. — Что же мне делать, мама? — принцесса подняла умоляющие глаза на собеседницу. У неё сердце разрывалось при мысли, что брат может передать её судьбу в руки какого-то непонятного мужчины, а от ощущения, что она будет вынуждена предать память о любимом муже, ей и вовсе хотелось завыть в голос от собственного бессилья. — Если ты и правда хочешь остаться с нами, в этом доме, то есть одно решение, — Байан даже слегка покраснел и замолчал, ему самому претило то, что он собирался предложить совсем юной девушке, но другого выхода не было. Сколько они с женой ни обсуждали создавшуюся ситуацию, и сколько бы он ни твердил ей, что она сошла с ума, одержимая желанием оставить названную дочь подле себя, но все его протесты выглядели неубедительно даже для него самого — каждый раз, когда регент думал о том, что принцесса войдёт в другую семью, и он полностью потеряет с ней связь, мужчина ощущал отчётливую боль в груди и едва не морщился от неё. — Говорите, дядя! — поторопила его Юн Ми, в её голосе звучали такие надежда и доверие, что канцлер моментально почувствовал себя последней сволочью. — Я на всё готова, лишь бы не покидать вас! — Ты можешь выйти замуж за меня, — выдавил из себя Байан и опустил глаза, не решаясь встретиться с девушкой взглядом. — Конечно, только если ты сама этого захочешь… Если не будет другого выбора… Как принцесса ни умела владеть собой, изумление на её лице читалось легче лёгкого: глаза округлились, рот слегка приоткрылся, щёки побледнели, будто от них разом отлила кровь. Она попыталась что-то сказать, но не смогла произнести ни звука, язык отказывался ей повиноваться, а в горле, казалось, застрял огромный ком. — Это только на крайний случай, — мягко сказала Оэлун, подходя к Юн Ми и нежно обнимая её за плечи, — ты же понимаешь, что мы никогда не будем тебя принуждать к этому шагу. Просто знай, что и на это ради тебя мы тоже готовы. — Спасибо вам обоим, — еле слышно прошелестела девушка в ответ и, помолчав немного, добавила чуть громче: — Но вы же понимаете, дядя, что я… не смогу… с вами… Я просто умру от стыда! — Ты что удумала? — регент был настолько возмущён, что даже вскочил и едва ли не впервые не внял предупреждающему взгляду супруги. — Ты решила, что я… буду предъявлять на тебя права? Ты была и всегда будешь нашей дочерью, и только! Но если для того, чтобы оставить тебя в семье, мне нужно будет для всего мира тебя назвать женой — это меня не остановит. — Спасибо, дядя, — на этот раз искренности в словах благодарности было куда больше, у принцессы просто камень с души упал, когда она поняла, о чём ей пытается толковать Байан. — Но я очень надеюсь, что до этого не дойдёт, и Его Величество откажется от своих намерений. Впрочем, сама Юн Ми не слишком в это верила, она хорошо знала упрямство брата, да и его постоянные прозрачные намёки на горячее желание стать дядей её порядком утомили. — Мы с господином канцлером тоже от всей души надеемся, что к этому способу прибегать не придётся, — Оэлун немного отстранилась от девушки и пристально посмотрела ей в глаза. — Мы очень любим тебя, дорогая! — Я тоже люблю вас, мама… Этот план старших не давал принцессе покоя, её раздирали противоречивые чувства — с одной стороны, она действительно хотела навсегда остаться с дорогими её сердцу людьми и не менее дорогими воспоминаниями о муже, которого в глубине души продолжала любить также пылко, как и прежде, но с другой стороны, брак с регентом представлялся ей настоящим кошмаром, хоть Юн Ми и понимала, что он был бы насквозь фальшивым, и лично для неё почти ничего бы не изменилось. Но сама идея стать второй женой ужасно уязвляла её гордость, несмотря на то что такой исход для вдовы был достаточно закономерен. Лишь невинная девица могла рассчитывать на положение старшей супруги, а при вступлении в повторный брак об этом можно было и не мечтать. «Это несправедливо! — с обидой думала принцесса, ощущая себя второсортным товаром на этой проклятой бесконечной ярмарке невест. — Я лучше уйду в монастырь, чем вновь выйду замуж!» Но правда была в том, что и на такое решение ей нужно было разрешение брата, который явно его давать не собирался, и самой девушке это было кристально ясно. Не выдержав навалившегося на неё отчаяния, Юн Ми разрыдалась, выплёскивая слезами боль от собственного бессилия в этом жестоком мире мужчин.***
Год бесцельных скитаний с собственной армией, жалкие остатки которой чудом спаслись после той безрассудной попытки осадить Дайду, Тан Киши явно на пользу не пошёл — золотые прежде доспехи порядком поистерлись и потускнели, всегда аккуратно подстриженная бородка отросла, что определённо добавляло мужчине возраста, делая его ещё более похожим на отца, нездоровый цвет лица выдавал нерегулярное питание и непомерные возлияния, которым предавался его обладатель в надежде хоть немного приглушить боль потерь, ничуть не утихшую за прошедшее время. Перед его мысленным взором постоянно представали лица безжалостно уничтоженных родных, отца, брата, сестры, жены, сыновей, его слух терзали их предсмертные стоны и хрипы, но в настоящий ужас его повергал женский голос, полный холодной ненависти. Каждый раз, когда он видел этот сон, что преследовал его почти каждую ночь, Тан Киши просыпался в липком поту, и рука сама тянулась за чашкой вина в надежде, что алкоголь заглушит боль кровоточащего сердца. Но в итоге это привело к тому, что он и наяву постоянно вспоминал тот разговор во внутреннем дворе дворца, где он так неосмотрительно преградил путь Ки Нян и потребовал отпустить слуг, чтобы в последний раз предупредить её оставить свои жалкие попытки мести. — Я и представить себе не мог, что те отравленные финики найдут во дворце императрицы, — генерал очень старался, чтобы гнев, клокотавший в нём с момента, как он встретил Танашири, в одном лишь нижнем платье направлявшуюся в Дальний дворец отбывать наказание за попытку убийства жён императора, не проступал в голосе. — Признаю, Ваше Высочество, вы победили, а мы проиграли. — С чего вы взяли, что это я? — спокойный, даже безмятежный взгляд Ки Нян полоснул мужчину, как острозаточенный клинок. — Во дворце до вас не было никого столь же безупречного, — заставил себя произнести Тан Киши, ведь действительно он и представить не мог, что эта жалкая девка из Корё, которую он собственными руками по глупости притащил во дворец, заберётся так высоко. — Не совсем понимаю, о чём вы. И слушать это больше не намерена, — женщина сделала попытку закончить разговор и обойти генерала, замершего перед ней словно каменное изваяние Будды. Но тут же остановилась, услышав: — Ты же знаешь, за что убили наложницу Пак Чи? — Тан Киши с плохо скрытой радостью заметил, как на мгновение дрогнуло прекрасное лицо его собеседницы, но тут же застыло привычной отстранённой маской равнодушия. — Она забыла, где её место, и посмела понести наследника императорской крови. И за это я убил её — без всякой жалости. За то, что она возомнила, будто может сравниться с благородными. Ты из той же породы, тебя сюда привезли как служанку, а ты посмела пойти против императрицы. Из мести? — генерал позволил себе презрительно ухмыльнуться. — Ты всерьёз решила, что одна выстоишь против нас? — Не заблуждайся, я ещё даже не начала, — теперь в глазах Ки Нян вовсю полыхала ярость, и в этот миг генерал почувствовал, как по спине пробежали мурашки внезапно охватившего его ужаса. — Сослать её в Дальний дворец — что же это за месть? Разве сравнить это с болью, которую я испытала, обнимая тела мёртвых подруг? И ты у меня обнимешь мёртвых отца и сестру. И умоешься кровью. Вот тогда это будет месть. Если бы он знал тогда, что её слова окажутся почти пророческими! Если бы знал! Тан Киши едва не застонал от чувства собственного бессилия, от невозможности вернуться в тот день и лично разорвать эту тварь на куски голыми руками! Генерал полностью отдавал себе отчёт, что за убийство любимой жены императора его бы немедленно обезглавили, но он не задумываясь бы спас своих родных, пусть и ценой собственной жизни. Но сейчас даже для этой жертвы было уже слишком поздно. Ки Нян ошиблась лишь в одном — обнять тела своих близких ему было не суждено. Единственное, что оставалось Тан Киши, что придавало смысл его существованию, была месть, желание утопить в крови эту коварную стерву и её прихвостней — бесхребетного мальчишку-императора и тупого вояку Байана. А заодно и этого высокомерного идиота, его племянника. Генерал изо всех сил сжал зубы и поспешил смахнуть так некстати навернувшиеся на глаза слёзы, вопреки всеобщим уверениям, острота горя не притупилась в нём, не было ни единого дня, когда бы он не искал способ воплотить в жизнь свои мечты, вернуться в Дайду героем, поставить врагов на колени, а потом окропить их кровью алтарь Будды. Лишь исполнив свой долг, он сможет свободно дышать и почувствовать себя достойным продолжателем рода. Что будет дальше — Тан Киши никогда не задумывался, его фантазии не простирались дальше мести, он не грезил ни о власти, ни о новой жене и других сыновьях. «Дальше будет видно, — всегда говорил генерал сам себе, представляя гибель ненавистных ему людей от собственной руки. — А сейчас мне нужен лишь небольшой отряд, сотен семь-восемь всадников будет достаточно, чтобы вырезать к чёрту весь дворец. В столичном гарнизоне всего воинов двести, от силы — триста, а основная армия императора в нескольких неделях пути от Дайду, так что упустить такой момент было бы верхом глупости». Эти мысли владели им уже год, но ни на шаг не приближали его осуществлению желаемого, где взять солдат, не обладая ни властью, ни состоянием, Тан Киши долго не мог сообразить. Но неожиданная идея Ло Бен Су, что все эти месяцы верой и правдой служил своему господину, пришлась как нельзя кстати. Именно он надоумил генерала обратиться за помощью к врагам Юань, что ненавидели императора Поднебесной ничуть не меньше самого сына бывшего канцлера, нужно было лишь выяснить, у кого и как будет сподручнее заручиться поддержкой, для этого и были засланы в сопредельные государства шпионы, целью которых было выяснить, какой военной мощью обладают их правители и с кем из них будет проще договориться. Уже несколько недель прошло с тех пор, как Ло Бен Су отправил своих людей разузнать обстановку, но новостей пока не было никаких, и Тан Киши давно извёлся от нетерпения, с трудом удерживаясь от того, чтобы не накостылять своему помощнику по шее за такое промедление. Но каждый раз уговаривал себя проявить выдержку и спокойствие, как и подобает достойному генералу, получая ежедневные краткие доклады: «Пока ничего, мой господин». Но сегодня глаза появившегося в его палатке Ло Бен Су сияли таким торжеством, что Тан Киши ещё до того, как подчинённый раскрыл рот, мгновенно понял — решение было найдено. — Ну, говори же! — поторопил Тан Киши, мысленно благословляя Будду, что в этот день не успел надраться с самого утра, как не раз с ним случалось в последнее время. — Удалось что-нибудь выяснить? — Да, господин генерал, — бывший капитан дворцовой гвардии немного помедлил, наслаждаясь минутой собственного триумфа, но, заметив раздражённый блеск в глазах своего командира, поспешил продолжить: — Народ джалаиридов располагает довольно многочисленной армией, у них около трёх тысяч солдат, все верхом, хорошо вооружены и прирождённые воины. Активно досаждали соседям дерзкими набегами, но, по непонятным причинам, в последнее время ведут себя тихо, охраняют границы основанного города, но сами не высовываются. — С их повелителем можно иметь дело? — уточнил Тан Киши, зная, что отец, уверенный в несокрушимости монголов, своей жёсткой политикой умудрился напрочь испортить отношения со многими народами. — Повелительницей, — не удержавшись от скабрёзной улыбки, поправил его Ло Бен Су. — Ими правит королева. — Женщина?! — генерал был уверен, что помощник рехнулся, где это было видано, чтобы воины подчинялись какой-то бабе, но тот лишь кивнул, подтверждая свои слова. — Она что, не замужем? Сама идея того, что одинокая девица сидит на троне, ему казалась совершенно дикой, сколько Тан Киши ни силился, он никак не мог припомнить, чтобы хотя бы раз в жизни слышал о таком вопиющем казусе. — Насчёт супруга сведения противоречивые, — Ло Бен Су немного помрачнел, ему не хотелось признавать, что он не обладает всей полнотой информации. — Вроде он есть, но в то же время его почти никто не видел. — В смысле? — генерал вытаращил глаза так, что они едва не выскочили из орбит, он окончательно перестал что-либо понимать. — Народ не знает, есть у него король или нет? — Ходят слухи, что он тяжело болен — на людях не появляется, государственная печать, как болтают, по-прежнему в руках королевы, она же возглавляет военные набеги, — перечислял бывший капитан, — вряд ли нормальный мужчина позволит своей женщине такое, как считаете, господин? Он едва не подмигнул, но в последний момент вспомнил о приличиях. — Ладно, — решил Тан Киши, поднимаясь на ноги, — в любом случае, по-видимому, встречаться мне придётся именно с ней, а там уж как пойдет… Вели подготовить мою лошадь, медлить нам больше ни к чему, выдвигаемся!***
Две недели спустя. Так понравившееся принцессе морское путешествие было позади, теперь они вновь ехали верхом, с каждым днём приближаясь к Кэгену. Горы Корё, что окружали их со всех сторон, были настолько величественны и прекрасны, что Юн Ми отчаянно не хотелось, чтобы их поездка заканчивалась. Она с нескрываемым любопытством разглядывала такую непривычную ей природу, совсем другие деревни и крохотные городки, которые встречались им на пути, людей, почтительными поклонами приветствовавших процессию, чьи лица разительно отличались от тех, к которым привыкла девушка в Юань. Всё здесь было чужим, но в то же время невероятно притягательным и интересным. Также с воодушевлением, хоть в нём и была некоторая доля смущения, принцесса предвкушала встречу с Ван Ю, самым ярким воспоминанием о котором для неё оставалось то представление, устроенное ею больше года назад для наставника. Юн Ми непроизвольно заулыбалась, мысленно вернувшись в то беззаботное время, когда самым важным для неё было убедиться в чувствах любимого. «Какая же смешная я была, — подумала девушка, от всей души надеясь, что король Корё забыл эту попытку флирта, и ей не придётся краснеть за такое необдуманное поведение в прошлом. — Учитывая, сколько всего произошло, думаю, он вообще не вспомнит меня». Принцесса знала, что несколько месяцев назад жена Ван Ю умерла родами, оставив мужу маленького сына, который был объявлен наследным принцем Корё, но больше никаких сведений в Юань не поступало — дипломатические отношения между странами были прерваны в момент блокады монгольскими кораблями морских торговых путей вассального государства. — Вот и Кэген, — сообщил Байан девушке, едва вдали показались городские ворота. — Надеюсь, у Ван Ю хватит совести проявить гостеприимство, тебе надо отдохнуть с дороги. — Всё в порядке, дядя, — поспешила заверить его Юн Ми, которая совсем не чувствовала усталости, настолько была переполнена впечатлениями от этого путешествия, — если вы не против, я бы хотела присутствовать при вашем разговоре с королём. Посмотрим, как он будет оправдываться за своё неповиновение сюзерену. — Мне самому это интересно, — канцлер не сомневался, что Ван Ю не так прост, и явно заранее продумал свои отговорки, поэтому на помощь принцессы в этой беседе втайне рассчитывал. Мужчина хорошо знал, что в искусстве дипломатических разговоров и лжи он явно не силён. — Что ж, тогда пойдём вместе, — регент с теплотой посмотрел на девушку и слегка улыбнулся. Юн Ми же смогла себя заставить лишь слегка кивнуть в ответ, против воли она воспринимала Байана сейчас не только как старшего, но и видела в нём мужчину, что ей самой категорически не нравилось. Она всячески старалась вести себя с ним сдержанно, педантично соблюдая все правила этикета, чтобы ни у окружающих, ни у самого регента не заронилось и мысли о том, чтобы какой-то жест, взгляд или слово истрактовать превратно. Это было, по мнению самой принцессы, ужасно глупо, но иначе себя вести с канцлером после его предложения она уже не могла. Когда они въехали на площадь перед дворцом, Ван Ю уже ожидал их, спокойно стоя на ступеньках, ведущих внутрь королевских владений. Едва путники высадились на земле Корё, ему моментально доложили об их прибытии. Он был одет в положенные ему по рангу одежды, тёмно-синий голленгпо с круглой золотой вышивкой, изображавшей дракона, а на голове красовался иксонгван. Несмотря на то, что он проявил уважение к гостям, выйдя к ним, а не ожидая их появления на троне, дальше мужчина явно заходить не собирался, и регенту с принцессой пришлось самим подойти к королю и обменяться формальными поклонами и приветствиями, после чего Ван Ю пригласил их в приёмный зал. Когда канцлер с принцессой устроились в приготовленных для них креслах, а король занял своё место на троне, Байан, которому не терпелось уже приступить к делу, немедленно произнёс: — Я прибыл сюда по приказу Его Величества, чтобы потребовать у тебя объяснений твоего неповиновения указу императора. Почему ты не отправил ко дворцу Юань ежегодную дань, как тебе было предписано? — Не понимаю, о чём ты, — Ван Ю нахмурился и пристально посмотрел в глаза регенту. — Караван был отправлен вовремя, это вы в ответ прислали свои корабли, окружившие нас со всех сторон. Как ты это объяснишь? — Что?! — воскликнул канцлер, которому впервые так нагло лгали прямо в лицо, во всяком случае, он не поверил ни единому услышанному слову. — Ты ждёшь от меня оправданий твоему преступлению? Ты же сам отстранил от управления всех министров, верных Юань! — Я сместил с должностей взяточников, которые ослепли от собственной жадности, — спокойно пояснил король, в отличие от Байана, он полностью владел собой. — Если желаешь — можешь ознакомиться с предъявленными им обвинениями. С которыми они сами, кстати, согласились и понесли заслуженное наказание. — Ваше Величество, — вмешалась в мужской разговор принцесса, которая ясно понимала, что регент в настоящий момент откровенно проигрывает Ван Ю, — вас не затруднит предоставить доказательства, что в прошлом году дань была вами отправлена в Юань? Король с удивлением и интересом посмотрел на женщину, посмевшую подать голос без позволения, но всё же кивнул и жестом подозвал к себе евнуха Пана, который, выслушав своего господина, опрометью бросился вон из тронного зала и через некоторое время вернулся, неся в руках какие-то свитки. — Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы развеять твои нелепые подозрения, — сделав знак слуге передать документы Байану, Ван Ю замолчал, давая возможность тому ознакомиться с написанным. Регент недоверчиво хмыкнул, но развернул свиток и с огромным удивлением увидел, что перед ним список министров, подтвердивших год назад отправку дани в Юань своими личными печатями. В растерянности он взглянул на принцессу и протянул документ ей. Девушка быстро пробежала его глазами, отмечая, что в перечне есть и знакомые ей имена ставленников Юань, включая Ким Чжа Чи. — Убедился? — в голосе короля явно слышалась насмешка. — Впрочем, если этого мало, можешь лично удостовериться — как раз вчера прибыли новые девушки и юноши для отправки в Дайду. Я, в отличие от вас, свои обязательства честно выполняю! — презрительно бросил он, с нескрываемой неприязнью глядя на канцлера. — Буду рад проверить всё лично, — Байан, полный решимости поймать собеседника на вранье, поднялся на ноги. — Надеюсь, ты составишь мне компанию. Ван Ю кивнул и спустился с трона. — Ваше Высочество, — неожиданно обратился он к Юн Ми, — позвольте моим людям проводить вас отдохнуть в приготовленные для вас покои. Прошу меня простить, но там, куда мы с господином регентом собираемся отправиться, женщине не место. — Благодарю вас за заботу, Ваше Величество, — девушка поклонилась, но потом вновь подняла глаза на короля и твёрдо произнесла: — И всё-таки позвольте мне пойти с вами. — Её Высочество я ни шаг от себя не отпущу, — подтвердил канцлер, — сам понимаешь, перед Его Величеством головой за неё отвечаю. — Как угодно, — слегка пожал плечами Ван Ю и прошествовал к выходу, нимало не заботясь, следуют ли за ним гости. «Какой он, оказывается, надменный тип, — размышляла принцесса, разглядывая широкую мужскую спину по дороге к этому загадочному месту, не предназначенному, по мнению короля, для женщин, — да меня с детства окружают служанки, в том числе и из Корё, что в этом необычного? Скорее всего, он просто рассчитывал, что в случае моего отказа и регент не захочет никуда идти». У Юн Ми было чёткое ощущение, что перед ними разыгрывается спектакль, она ни на мгновение не сомневалась, что документ, предоставленный Байану, является подделкой, но у неё не было ни одной идеи, как это доказать. Несомненно, Ван Ю был своевременно предупреждён об их визите, и у него было время продумать, как отвести от себя подозрения, которые могли бы ему стоить трона, уж больно спокойно и уверено он вёл себя, словно зная наперёд все обвинения, что намерен был предъявить ему канцлер. «Надо придумать, как поймать его на лжи», — напряжённо думала принцесса, но от мыслей её постоянно отвлекал какой-то странный звук, сперва еле слышный, но ужасно навязчивый. С каждым шагом он только нарастал, казалось, сам воздух звенит каким-то непонятным стоном, полным отчаяния и нечеловеческого горя. К моменту, когда уровень громкости сделался уже совершенно невыносимым, Ван Ю остановился, и Юн Ми, поравнявшаяся с ним через несколько шагов, замерла на месте, не в силах поверить своим глазам. Картина, открывшаяся её взору, была омерзительно жуткой: перед ними были клетки, много клеток, набитых обезумевшими людьми, некоторые исступлённо трясли решётки, неустанно выкрикивая что-то несвязное, другие безучастно сидели, уставившись прямо перед собой и не замечая, как на них периодически наступают такие же несчастные, третьи, встав на колени, пытались молиться. Все они были одеты в какие-то грязные изодранные лохмотья, большинство были босиком, у многих на лицах и телах явно различались следы побоев. Всё вокруг казалось было пропитано тошнотворным смешением запахов: крови, пота, человеческих испражнений, давно немытых тел. В довершении всего над ними хищной птицей кружил многоголосый вой, не утихавший ни на миг, в нём смешивались рыдания, стоны, крики, рычания и другие разнообразные вопли. Принцесса моментально поняла, что имел в виду Ван Ю, предостерегая её от прихода в это ужасное место, но не могла заставить себя отвести взгляд, как заворожённая наблюдая за кошмаром происходящего. — Половина из них умрут по дороге в Юань, — раздался у неё над ухом голос короля, полный еле сдерживаемой ярости. — Ещё четверть отправится в публичные дома в Дайду. А остальные удостоятся чести служить вашему брату, и проживут свою жизнь одинокими, вдали от своей семьи, занимаясь самой грязной работой во дворце. «Будда милосердный! — пронеслось в голове у Юн Ми, которая прежде даже не задумывалась, как и какой ценой при дворе появляются новые служанки, она моментально почувствовала накатывающую дурноту, но старалась не выдать, какое впечатление на неё произвело это зрелище. — Это же просто бесчеловечно!» Девушка в растерянности посмотрела на Ван Ю, и её обожгла боль, явственно проступавшая в его тёмных глазах, мгновенно сменившаяся ненавистью, когда он перевёл взгляд на Байана. — Что, господин канцлер, вы удовлетворены? — подчёркнуто спокойно спросил король, усилием воли принимая безразличный вид. — Теперь я могу предложить вам вернуться во дворец? Регент, расширившиеся глаза которого выдавали, что он впечатлён увиденным не меньше Юн Ми, кивнул, не глядя на Ван Ю, резко развернулся и первым двинулся в обратный путь. — Ваше Величество, — тихо спросила принцесса, как только они удалились на достаточное расстояние, она постепенно приходила в себя от потрясения и не могла не задать мучавший её вопрос. — А почему с ними обращаются как со скотом? Неужели нельзя им обеспечить нормальные условия? — Нормальные условия? — с горечью переспросил король. — Как вы это представляете? Вежливо предложить свободной девушке добровольно стать бесправной рабыней? Хорошими условиями и уважительным обращением спровоцировать на побег, в результате которого её непременно убьют? Юн Ми молчала, не зная, что ему ответить. — Это выбор любого короля зависимого государства, — продолжал Ван Ю, казалось, он говорил сам с собой. — Ты жертвуешь несколькими подданными, чтобы сохранить мир для всего народа. И, хотя мне и безумно тяжело осознавать свою несостоятельность, пока против Юань нам не выстоять. Эти слова, идущие из самого сердца короля, отозвались в душе принцессы острым чувством сострадания, она будто физически ощутила весь гнёт власти, лежавший на его плечах, и с удивлением поняла, что этот сильный мужчина не вызывал в ней неприязни. Ей было его искренне жаль.***
Чтобы добраться до города джалаиридов, у Тан Киши ушло чуть больше двух недель, и всё это время он так и эдак прикидывал в голове, как вести себя во время встречи с этой странной королевой. Для него куда проще и привычней было бы иметь дело с мужчиной, чем с какой-то глупой капризной куклой, но выбирать, похоже, не приходилось. Впрочем, генерал твёрдо решил попросить аудиенции у короля и королевы, а там уже на месте сориентироваться, от кого будет проще добиться желаемого. Подъехав к воротам, он одобрительным взглядом окинул городскую стену, окружавшую город, который на удивление был укреплён на совесть. От него не укрылось, что часовые, застывшие по всему периметру деревянной крепости, очевидно, успели поднять сигнал тревоги, поэтому в сторону непрошенных гостей уже были направлены натянутые луки. Впрочем, на Тан Киши это не произвело никакого впечатления, оставив свой отряд поодаль, он в сопровождении одного Ло Бен Су двинулся к городским воротам и, не дожидаясь вопроса о цели своего визита, едва приблизившись на достаточное расстояние, крикнул: — Я генерал Тан Киши, пришёл просить короля и королеву великого народа джалаиридов принять меня! Спустя непродолжительное время огромные ворота распахнулись, будто приглашая войти, и оба мужчины въехали внутрь, повторив свою просьбу подбежавшему к ним солдату. Тот, бросив взгляд на своего командира и получив его разрешение, кивнул и жестом пригласил следовать за ним. Проезжая по довольно широким улицам, Тан Киши с любопытством оглядывался вокруг, подмечая, как город похож на шумный Дайду, здесь также на улицах кипела жизнь, торговцы зазывали в свои лавки, дети сновали туда-сюда, чудом ускользая от копыт лошадей, мужчины степенно шествовали по своим делам, а женщины, как и положено, передвигались почти незаметно, не поднимая глаз. От внимательного генерала не укрылась также стайка разодетых в яркие и весьма откровенные платья девушек, что с балкона второго этажа бросали зазывающие взгляды на проходящих мимо мужчин. «Как же это было бы кстати! — подумал Тан Киши, уже давно забывший, что такое женская ласка. — Но сначала дело, а вот потом можно и навестить одну из этих малышек. Впрочем, почему это одну?» Мужчина расхохотался при этой мысли и моментально пришёл в самое радужное настроение, крепко наказав себе запомнить расположение дома удовольствий. Но сейчас он заставил себя вернуться к действительности, которая была менее захватывающей, чем пробудившиеся в нём фантазии, но куда более важной в долгосрочной перспективе. Перехватив весёлый взгляд Ло Бен Су, мгновенно догадавшегося, о чём думает его командир, Тан Киши показательно нахмурился и принял самый серьёзный вид человека, полностью поглощённого предстоящими ему переговорами. Добравшись до дворца, который, конечно, значительно уступал резиденции правителя Поднебесной, но при этом выглядел весьма внушительно и даже роскошно, хоть и был одноэтажным, но богатая изогнутая крыша, покрашенная в золотой цвет, сияла под полуденным солнцем так, что глазам было больно смотреть на это великолепие. — Вот это да! — тихо присвистнул Ло Бен Су. — Похоже, в деньгах здесь недостатка не испытывают… — Заткнись! — шикнул на него Тан Киши, у которого родилась та же мысль, но он быстро её отбросил, ибо в таком случае его задача была бы совершенно невыполнимой. — Лишнее золото ещё никому не мешало! Бывший капитан послушно замолчал, тем более что их сопровождающий, куда-то исчезнувший после быстрых переговоров с воином из охраны дворца, внезапно вновь появился и, предложив им спешиться, провёл их в неприметную боковую дверь, где их встретил довольно молодой, но полностью седой мужчина, одетый в простой серый халат. — Мне передали, что вы хотели видеть короля и королеву, — неожиданно высоким голосом произнёс он. — Изложите цель вашего визита. — Я буду говорить только с Их Величествами, — важно произнёс Тан Киши, всем своим видом показывая, что его предложение слишком серьёзное, чтобы стать достоянием чужих ушей, — и я настаиваю на аудиенции. — С королём и королевой, — поправил его мужчина, недобро буравя глазами посетителей. — Упаси вас Будда обратиться к ним Ваше Величество. Что касается аудиенции — и не мечтайте, единственное, что могу предложить, через три дня король и королева будут вести приём просителей. Можете попытать счастья в общей очереди. — Что?! — едва не выкрикнул генерал, но вовремя сдержался, понимая, что не в его интересах сейчас диктовать собственные условия. — Да ты понимаешь, с кем говоришь?! Я наследник великого канцлера Эль-Тэмура! — Бывшего канцлера, — меланхолично заметил его собеседник, усаживаясь за стол и что-то записывая. — Через три дня, главный приёмный зал. Больше ничем не могу помочь. Он кивнул замершим в дверях солдатам, и Тан Киши с его верным помощником осталось только позорно ретироваться. — Суровые тут нравы, — растеряно протянул Ло Бен Су, когда они вновь оказались возле лошадей. — Что будем делать, господин? — Будто у нас есть выбор, — с досадой ответил генерал, запрыгивая в седло. Кем бы ни были эти король и королева, они ему уже категорически не нравились, ещё бы, так непочтительно обходиться с самим наследником Эль-Тэмура! — Вернёмся через три дня. А ты, помнится, на днях выпросил у меня пятьдесят золотых, — заявил он, круто меняя тему разговора. — Давай-ка их сюда, мне надо привести себя в порядок, чтобы в достойном виде предстать перед Их Величествами. То есть перед королём и королевой. Передразнил Тан Киши принимавшего их чиновника, разницы в этом обращении он абсолютно не видел, но решил запомнить на будущее. — Но, командир, — запротестовал бывший капитан, — как же? А я? Мне тоже не помешает как следует отдохнуть… — Обойдёшься, — отрезал генерал, — вернёшься к отряду, разобьёте лагерь и подождёшь с ними. Ло Бен Су обиженно поджал губы и засопел, но возразить не решился и протянул кошелёк своему господину, который, быстро придя в бодрое расположение духа, направил коня к замеченному им ранее публичному дому.***
Три дня спустя. Едва взошло солнце, как Тан Киши, отчаянно зевая, прошёл дворцовые ворота и вписал своё имя в список просителей. Его предусмотрительность была совсем нелишней — он был всего лишь третьим, что давало все основания надеяться, что король и королева соблаговолят его принять и выслушать. Выглядел мужчина куда лучше, чем несколько дней назад — не решившись разориться на доспехи, он был одет в шёлковый малиновый халат, который приказал срочно пошить для себя у местного портного, волосы были аккуратно подстрижены, а бородка приобрела прежний ухоженный вид. Тан Киши даже неоднократно успел принять ванну, полностью насладившись не только чистотой и ароматными маслами, которыми умащивали его тело прислуживавшие при омовении девицы, но и их ласками, которые они, завидев состоятельного мужчину, щедро дарили ему на протяжении трёх дней. Одним словом, генерал почти чувствовал себя прежним, довольным жизнью старшим сыном всемогущего канцлера, и мысль о том, что час его отмщения неумолимо приближается, заставляла его губы расплываться в довольной улыбке. Ожидание было довольно утомительным — сесть просителям никто не предлагал, и через несколько часов Тан Киши уже мысленно проклинал негостеприимных хозяев дворца. — Явился, наконец, — раздражённо заявил он, завидя Ло Бен Су, и только сейчас догадался, как глупо поступил, самолично явившись во дворец первым, а не поручив это помощнику. — Небось выспался? — Да, генерал, — довольно осклабился бывший капитан, но тут же бросил завистливый взгляд на своего полностью преобразившегося командира и резко помрачнел. Ему-то удалось отоспаться впрок, но в остальном времяпровождение генерала было явно куда более приятным. — Смотрите, кажется, начинается! Действительно, всё вокруг пришло в движение, как только двери приёмного зала распахнулись для первого посетителя. Тан Киши из любопытства постарался разглядеть, что же там внутри, но створки быстро захлопнулись. Время тянулось так медленно, будто кто-то нарочно превращал минуты в целые часы, и к тому моменту, как генерал услышал своё имя из уст уже знакомого ему седовласого мужчины, он уже готов был лопнуть от нетерпения. Едва сдерживаясь, чтобы идти солидно и чинно, а не бежать вприпрыжку, как ему хотелось, Тан Киши, бросив полный превосходства взгляд на остальных ожидающих, пробрался к самой двери. — Ваш меч, господин. Требование было достаточно предсказуемым, поэтому он просто подчинился, протянув оружие воину, что стоял последней преградой на его пути к цели. Ло Бен Су, следовавший за своим командиром в паре шагов, сделал то же самое. Наконец они вошли в просторный зал и проследовали по красному пушистому ковру, что как тропинка направлял их путь, к самому подножию трона, на котором восседали король и королева. Тан Киши, изо всех сил стараясь не таращиться на них, всё же не мог отвести взгляда от правителей. И если женщина его практически не заинтересовала, так как он не нашёл в ней ничего примечательного, кроме довольно сильно бросавшегося в глаза живота, что ясно свидетельствовал о том, что она в положении, то мужчина показался ему смутно знакомым, правда, тот сидел, склонив голову так, что подвески, свисавшие с короны, почти полностью закрывали его лицо. Быстро пересчитав лю, которых оказалось ровно девять, у генерала отпали последние сомнения — перед ним определённо был король джалаиридов. Тан Киши уже собирался опуститься на колено и начать излагать свою просьбу, но почему-то продолжал разглядывать государя, тщетно пытаясь вспомнить, где он мог его видеть. В голове не было ни единой мысли, только когда король внезапно поднял глаза и скользнул по нему пустым, явно не узнающим взглядом, до генерала внезапно дошло, кто сидит на троне — четвёртый враг в его личном списке мести. Это был Тал Тал.