***
У Цэрэн день не задался с самого утра: ей пришлось встать куда раньше, чем обычно, из-за этого чертового приёма посетителей с их тупыми просьбами; новое платье, которое она с таким удовольствием примеряла пару недель назад, смотрелось просто ужасно на располневшей внезапно талии; завтрак традиционно не задержался в желудке, несмотря на то, что ею лично были испробованы все зелья, призванные облегчить тошноту у беременных; ещё и этот рыжий внезапно взбунтовался и сделал пусть слабую, но всё же попытку отказаться от постоянно принимаемого снадобья. Королева не могла понять, в чём дело — то ли она ошиблась в приготовлении, то ли его организм постепенно привыкал к действию настоя, парализующего волю и разум, и требовалось увеличить дозировку, которая, правда, и так была уже доведена до максимально допустимой. Одним словом, при помощи троих солдат пришлось просто влить ему в глотку смирительное лекарство, и девушка поёжилась при мысли, что будет, если слухи о том, что король на самом деле не король, а всего лишь жалкая кукла, разнесутся среди её народа. Она и так прилагала уйму усилий, дабы как можно меньше людей были осведомлены о настоящем положении дел во дворце, солдатам охраны и слугам было запрещено выходить в город и общаться с внешним миром, но остановить их пересуды между собой было сложно, хотя Цэрэн и показательно повесила нескольких особо болтливых девиц, после чего сплетни, конечно, поутихли, но совсем не прекратились. Лишь ленивый из обслуги не знал, что королю не разрешалось покидать свои покои, а входить в них имела право лишь одна служанка, которой по приказу правительницы предварительно вырвали язык. Да и то ей воспрещалось оставаться с государем наедине, и её всегда сопровождали трое вооружённых воинов. И всё же, несмотря на кучу предосторожностей, девушку последнее время постоянно терзало предчувствие грядущей катастрофы, которое усугубляло её и так плачевное самочувствие. С самого начала беременности неизменная тошнота и изматывающая многократная рвота были её постоянными спутниками, а постепенно к ним прибавились ещё и непереносимость запахов, бессонница, не дававшая сомкнуть глаз до рассвета, адская головная боль, от которой темнело в глазах, а теперь появилась ещё и отдышка от стремительно растущего живота. Шевеления малыша, что Цэрэн начала ощущать несколько недель назад, поначалу казались ей лёгкими поглаживаниями, но теперь они стали весьма ощутимыми пинками, причиняя будущей матери порой настоящую боль, от которой она морщилась и едва ли не вскрикивала. По-видимому, младенец был очень крупным для субтильной королевы, и, хотя до родов ей было ещё далеко, ходить с каждым днём становилось всё труднее, спину немилосердно выламывало, а ноги подгибались от слабости. Казалось, ребёнок высасывал из матери все жизненные силы, чем измождённее и бледнее была девушка, тем более внушительным становился её живот. Цэрэн с омерзением разглядывала себя в зеркале, от точёной фигурки не осталось и следа, аккуратная прежде грудь налилась и повисла под собственной тяжестью, ухоженную и мягкую раньше кожу теперь здесь и там покрывали уродливые багровые полосы, плоть явно не поспевала за слишком быстро меняющимся телом. Естественно, такие перемены не вызывали у неё добрых чувств, девушка проклинала себя за собственное упрямство, этого неродившегося ребёнка, всех и вся вокруг, но больше всего она ненавидела мужчину, что сейчас сидел рядом с ней на троне. «Говорила я тебе, выбирай другого в отцы, — в который раз укорил её голос в голове, — глядишь, и носить было бы легче!» «Заткнись, заткнись, заткнись! — мысленно заорала королева, с трудом сдерживаясь, чтобы не вскочить и не затопать ногами, эта невидимая тварь с каждым днём изводила её всё сильнее своими ехидными советами. — Прошло уже больше половины срока, осталось лишь немного потерпеть!» «Ну да, месяца так три ещё мучений, — хихикнули ей в ответ. — Да ты скорее сдохнешь, чем родишь это чудовище! А сколько ты сил приложила, чтобы он тебя наконец трахнул!» Вот это было истинной правдой, в первый раз напоив мужчину зельем иллюзий, Цэрэн едва не разорвало от злости, когда этот придурок стал нести какую-то чушь о браке, впрочем, второй раз был не лучше — он вообще отказался к ней прикасаться, и только в третий она добилась от него поцелуя, который хоть и был наполнен страстью, но к долгожданному соитию так и не привёл. И лишь когда девушке в голову пришла на первый взгляд совершенно безумная идея добавить в снадобье несколько капель собственной менструальной крови, для чего, по понятным причинам, пришлось подождать несколько недель, она получила желаемое и ощутила пьянящий аромат победы. Только эйфория от осознания собственного превосходства улетучилась в считанные дни, быстро сменившись всеми возможными и невозможными тяготами беременности. Цэрэн не могла припомнить, было ли ей в жизни когда-нибудь настолько плохо физически, тело, казалось, наотрез отказывалось вынашивать этого ребёнка, с каждым днём подкидывая всё новые проблемы, которые оставалось только терпеть, скрипя зубами. «Я всё равно добьюсь своего, — упрямо возразила королева. — Вот увидишь, я рожу сына и заставлю тебя извиняться передо мной!» «Спешу и падаю, — язвительно отозвался голос, — самолично облобызаю ваши ручки, Ваше Величество, если вы выживете при родах!» Цэрэн аж передёрнуло, она терпеть не могла это обращение, но больше её задело то, что при этих словах девушку захлестнула лавина страха, не признаваясь никому, больше всего она боялась момента, когда придётся дать жизнь этому существу, которое и так неустанно терзало её тело, а в дальнейшем обещало разорвать её плоть безо всякого снисхождения. «Захлопни свой поганый рот, дура!» — взвизгнула про себя королева и что есть силы зажмурилась, так, что глазам стало больно. Это был проверенный способ заставить этот голос замолчать, и тот действительно унялся. Резко выдохнув, Цэрэн заставила себя вернуться в реальность. К счастью, очередной проситель почему-то изо всех сил пялился на короля и не заметил, что государыня не обращала на него никакого внимания. — Говори, с чем пришёл, — поторопила его девушка, всей душой желавшая поскорее закончить этот приём, она не видела в нём никакого смысла, визитёры её только раздражали, их вопросы были слишком мелочными и незначительными для королевы, но советники упорно настаивали на сохранении традиции, заведённой ещё отцом Цэрэн, и ей приходилось скрепя сердце следовать заведённому порядку. Тан Киши будто очнулся от этих слов и торопливо опустился на колени. Эта неожиданная встреча выбила его из колеи, мысли путались, порождая в голове полный хаос, конечно, при Тал Тале нельзя было откровенно озвучить желание напасть на Дайду, ведь кто знает, в каких отношениях тот был со своим дядей, не сообщит ли он ему о том, что на дворец надвигается армия… Словом, мужчина не придумал ничего лучше, чем выдавить из себя: — Король и королева джалаиридов, я прошу доверить мне отряд воинов, чтобы снискать для вас ещё большую славу и уважение среди народов Семиречья. И, конечно, пополнить вашу казну военными трофеями и данью. «Он считает меня полной идиоткой?» — возмутилась Цэрэн, ей и в голову не могло прийти передать своих верных воинов под командование какого-то непонятного незнакомца, которого видела впервые в жизни. — Нет, — отрезала она, — и речи быть не может. Желаешь поступить на службу — приноси клятву верности, а там посмотрим, на что ты способен, может и впрямь дорастёшь через несколько лет до командира, что удостоится чести вести за собой воинов армии джалаиридов. — Ваше Величество, позвольте сказать… — затараторил мгновенно забывший обо всех предупреждениях Тан Киши, разочарованный категоричным отказом. — Молчать! — выкрикнула королева, которая, услышав ненавистное обращение, ощутила мощный рвотный позыв и тяжело поднялась на ноги, чтобы успеть добраться до уборной и не осрамиться у всех на глазах. — Приём окончен. «Иди за мной», — шепнула она супругу и взяла его за руку, заставляя несопротивляющегося мужчину следовать за собой. Не успел Тан Киши и глазом моргнуть, как королевская чета исчезла из приёмного зала, воспользовавшись, по-видимому, потайной дверью, потому что, спустившись с трона, они направились куда-то в сторону, и тут же скрылись из виду за спинами своих воинов. — Генерал, — робко позвал Ло Бен Су, который был не меньше своего командира шокирован внезапной встречей, он тоже узнал Тал Тала, и сейчас судорожно пытался сообразить, как так вышло, что зять императора Юань внезапно оказался королём вражеского народа, — нам лучше уйти. Тан Киши машинально кивнул, встал с колен и направился к выходу. Всё произошло так быстро, что у него в голове пока не было ни одной идеи, как ему действовать дальше. — Ты его тоже видел? — набросился он на Ло Бен Су, едва они покинули дворец. Тот энергично закивал, подтверждая, что его господин не сошёл с ума. — Он не показался тебе… странным? — неуверенно произнёс генерал. — Похоже, он нас не узнал. — Может, просто сделал вид, — предположил бывший капитан, — он всегда умел контролировать себя, а уж сейчас, в его положении… Вряд ли королева будет счастлива выяснить, что она вторая жена. Так и титула лишиться можно, а то и головы. — Точно, — губы Тан Киши сами собой расплылись в улыбке, больше напоминавшей хищный оскал, — а Её Высочество-то как будет рада, что её драгоценный наставник сбежал к другой ради трона и власти! — Прикажете отправить принцессе Юн Ми письмо? — ухмыльнулся Ло Бен Су, всегда готовый сделать любую подлость, лишь бы подольститься к своему командиру. — Да погоди ты, — буркнул тот и замолчал. Тан Киши пытался понять, как такой правильный и верный своему клану человек, каким всегда старался казаться Тал Тал, пошёл на столь откровенное предательство. Головоломка совершенно не складывалась, но как иначе объяснить то, что он только что видел собственными глазами — мужчина не знал. Так или иначе, измена Юань была на лицо, его заклятый враг оказался клятвопреступником, и Тан Киши видел в этом прекрасную возможность воспользоваться этим в своих интересах. — Лучше разнюхай тут всё по-тихому, — наконец сказал он, — мне нужно улучить момент и встретиться с этим «королем», — генерал с особым ехидством подчеркнул этот титул, — наедине. — Сделаю в лучшем виде, господин, — поклонился Ло Бен Су.***
Шёл уже пятый день пути в Дайду, Юн Ми было немного грустно, что Ван Ю решительно настоял на сухопутном путешествии, но, поскольку Байан его горячо поддержал, девушке ничего не оставалось, как покориться выбору мужчин. Двигались они медленно, связанные друг за другом корёсцы растянулись длинной вереницей в арьергарде процессии. Периодически до принцессы доносились грубые окрики сопровождавших дань солдат регента (по неизвестным причинам король Корё почти не взял с собой воинов, сделав исключение лишь для собственной немногочисленной свиты из нескольких человек), а иногда и свист кнута, которым подгоняли отстающих. Каждый раз, слыша эти звуки, сердце Юн Ми болезненно замирало, а голова сама собой еле заметно вжималась в плечи, ей стоило огромного труда сохранять бесстрастное выражение лица, делая вид, что происходящее её совсем не заботит. В такие моменты она бросала осторожные взгляды на Ван Ю, который неизменно ехал подле неё, и девушка ясно видела, что его непроницаемо спокойное лицо — всего лишь маска, как и у неё самой. Мужчина явно был в ярости, он крепко сжимал зубы, от чего на волевом лице отчётливо проступали желваки, а руки сильнее сжимали поводья лошади, видимо, чтобы не вцепиться в рукоять меча, закреплённого на поясе. — Пожалуйста, не бейте мою маму! До них внезапно донёсся истошный вопль, и принцесса обернулась назад. Девочка лет восьми стояла на коленях в дорожной пыли, молитвенно сложив руки перед уже занёсшим руку солдатом. В следующее мгновение кнут опустился на спину, и раздался оглушительный детский стон — ребёнок закрыл собой упавшую мать и принял на себя удар. Этого зрелища Юн Ми уже вынести не могла. Она резко развернула лошадь и в считанные секунды оказалась около тихо скулящей малышки. — Немедленно прекратите бить людей! — выкрикнула девушка, уже не сдерживая гнева. — Как вы смеете, она же ещё совсем крошка! — Простите, Ваше Высочество… — воин оторопел от такого заступничества, но кнут опустил и поклонился. — Ваше Высочество? — упавшая женщина поднялась и вдруг бросилась к принцессе, заставляя связанных с ней товарок повалиться на землю, но она совершенно не обращала на них внимания и дрожащими пальцами стиснула стремя, в котором находилась нога Юн Ми. — Ваше Высочество, Буддой вас заклинаю, спасите мою Су Ну! Девушка, услышав до боли знакомое имя, ужасно растерялась и еле заставила себя проговорить: — Тебя зовут Су На? — Да, — слабо пискнула та в ответ. — Су На, Су На, — исступлённо закивала мать. — Ваше Высочество, смилуйтесь! Посмотрите, у неё же ножки сбиты в кровь, она просто не может идти! Действительно, Юн Ми только сейчас заметила, что ступни ребёнка замотаны грязными тряпками, как и у многих других несчастных, непонятно было, как они ещё держатся на ногах. «Половина из них умрут по дороге в Юань», — как наяву она снова услышала голос короля и только сейчас в полной мере осознала, что тот ничуть не преувеличивал, рассказывая о судьбе своих подданных, в злой час выбранных для отправки в Дайду. — Ваше Высочество, вы не должны вмешиваться, — раздался тот же баритон, что и в её воспоминаниях — к девушке подъехали Ван Ю с канцлером, — я прошу вас вернуться в начало колонны. — Понимаете, Ваше Величество, — сбивчиво начала объяснять принцесса, — у меня была служанка, Су На, вы же помните её, дядя? Она бросила умоляющий взгляд на Байана, который хмуро кивнул, подтверждая её слова. — Её жестоко убили, — Юн Ми очень старалась говорить спокойно, но голос слегка дрожал, понятно было, что боль потери до сих пор не оставила её. — Пожалуйста, позвольте мне взять девочку в служанки, её имя будет напоминать мне о преданном друге. Глаза матери и малышки засветились благодарностью и счастьем, они уже готовы были броситься ниц перед своей спасительницей, но едва дарованная им надежда моментально угасла от следующих слов короля: — Я вынужден вам отказать, Ваше Высочество. — Но почему? — принцесса недоумённо уставилась на Ван Ю, его ровный тон не мог её обмануть, она прекрасно знала, что у него душа болит за каждого из этих несчастных ничуть не меньше, чем у неё. Тем не менее, решившись во что бы то ни стало идти до конца и не дать погибнуть хотя бы одному ребёнку от тягот дальнего пути, девушка горделиво выпрямилась и холодно заявила: — Мой брат — император Юань, и эти люди принадлежат ему, — она заметила, как полыхнули гневом тёмные глаза короля, но заставила себя продолжить. — Не думаю, что государь отказал бы мне в такой малости. — Уверен в этом, Ваше Высочество, — слегка поклонился Ван Ю, — но будет правильно, если вы лично попросите Его Величество об этом одолжении. А моя задача — засвидетельствовать преданность Корё и доставить этих людей в Дайду. — Но она же совсем ребёнок, и ей не одолеть этого долгого пути! — воскликнула Юн Ми, пытаясь воззвать к милосердию короля. — Вы же сами это понимаете! Упрямство Ван Ю не укладывалось у неё в голове, ей казалось, он только будет благодарен ей за возможность сохранить хотя бы одну жизнь из его подданных, вынужденных покинуть родину, но, по-видимому, она в чём-то ошиблась, потому что его непререкаемый тон свидетельствовал об обратном. — Прошу простить, Ваше Высочество, но я настаиваю, — твёрдо ответил мужчина. — Во дворце можете просить Его Величество о чём вам будет угодно, но пока это люди Корё, и я решаю их судьбу. — Он прав, — вклинился в разговор Байан, который целиком и полностью разделял мнение короля, — нам следует продолжить путь. — Дядя! — с упрёком произнесла девушка, она не верила своим ушам, едва ли не впервые регент встал не на её сторону, но принцесса уже понимала, что проиграла, поэтому, стремясь хоть как-то облегчить страдания корёсцев, попросила: — Дайте хотя бы им немного отдохнуть, объявите привал, всё равно уже близится вечер и через пару часов стемнеет. Принцесса посмотрела на Ван Ю и регента самым пронзительным взглядом, на какой только была способна, те переглянулись и еле заметно кивнули друг другу. — Да будет так, — объявил король. — Разбейте лагерь, накормите людей, кому требуется — перевяжите раны. Юаньские солдаты даже не думали подчиниться приказу, лишь после одобрительного жеста канцлера, они начали спешиваться, радуясь внезапной возможности передохнуть. — Ваше Высочество, — обратился Ван Ю к девушке, — надеюсь, вы не очень устали и сможете ещё ехать верхом? — Что вы имеете в виду, Ваше Величество? — не поняла причину этого вопроса Юн Ми. — Я хотел предложить остановиться на ночлег в долине вон за тем холмом, — король указал рукой направление, — там не так ветрено и вам будет удобнее. — Конечно, — кивнула принцесса и пришпорила лошадь, она не очень понимала, по какой причине Ван Ю вдруг решил разделить отряд, и ещё больше изумилась, когда осознала, что он намерен сопровождать её, а не остаться со своими подданными. Но виду не подала, целиком сосредоточив своё внимание на дороге. — Ты прав, — тихо заметил Байан, поравнявшись с королём, — хватит ей уже на это смотреть. Будет лучше, если мы отъедем подальше. Ван Ю лишь кивнул в ответ. Девушка, сама того не зная, сильно облегчила его задачу.***
Несколько дней спустя. Принцесса сидела на берегу моря, обхватив колени руками, и вглядывалась в стремительно темнеющий горизонт. Она расположилась прямо на песке, нимало не задумываясь о том, что непременно испачкает дорожное платье. Девушка намеренно выбрала для путешествия самые простые и удобные наряды, у неё не было цели произвести на кого-то впечатление, поэтому она пренебрегала всеми условностями и наслаждалась последними днями привольной жизни, о которой после возвращения во дворец императора ей придётся забыть навсегда. Вечера Юн Ми любила больше всего, и, несмотря на ноющее каждой мышцей тело после длинного дня, проведённого в седле, не ложилась спать до глубокой ночи, сначала отправляясь на ставшую уже традиционной прогулку в сопровождении Чо Дана и Му Чжина, а потом подолгу сидела в лагере у костра, вдыхая слегка горьковатый аромат дыма. Её одиночество никем не нарушалось, и принцесса целиком уходила в свои мысли, размышляя о несовершенстве устройства мира, что так ясно ей было продемонстрированно событиями последних недель. К удивлению самой девушки, увиденное настолько задело её за живое, что ни о чём другом она думать просто не могла, хоть и благодаря решению короля Юн Ми больше не наблюдала воочию страдания корёсцев, их отряды разделяло теперь несколько часов пути, она ехала вместе с Ван Ю и Байаном, и с ними следовало от силы человек двадцать. Остальная охрана регента осталась сопровождать живую дань, и принцесса изводила себя мыслями о том, помогло ли её заступничество хоть немного облегчить участь несчастных. Даже воспоминания о муже, страстные мольбы о его возвращении и мечты об их чудесном воссоединении, всё это потеснилось в сознании Юн Ми, она по-прежнему нежно любила супруга, но боль от его исчезновения, которое принцесса даже мысленно наотрез отказывалась называть смертью, стала настолько привычной, что уже не вызывала в ней прежнего горя и мучительных страданий. Эта рана постоянно сидела где-то глубоко в сердце саднящей занозой, но девушка решила последовать совету названной матери и положиться на милость Будды, признав собственное бессилие изменить произошедшее и ускорить долгожданную встречу. А вот мысли о том, как можно отменить варварский обычай, благодаря которому свободные люди вдруг становились бесправными рабами, не оставляли Юн Ми ни на миг. Она очень сомневалась, что достаточно будет просто попросить об этом брата, принцесса была почти уверена, что он лишь отмахнётся от неё, сочтя такое предложение детским капризом. Поэтому она настойчиво искала другое решение, но по всему выходило, что самым разумным ходом для этого было объединить усилия с Ки Нян, которая, девушка была в этом полностью убеждена, была заинтересована в этом ничуть не меньше её самой. Но эта идея ей категорически не нравилась, стоило Юн Ми хотя бы подумать о гвиби, как её сердце будто сжимала ледяная рука ревности, она не могла забыть письменного признания мужа в глубоких чувствах к этой женщине. Принцесса слегка поморщилась, как и всегда при воспоминании о сопернице, но, тряхнув головой, отогнала неприятные мысли, вновь сосредотачиваясь на созерцании водной глади, простиравшейся перед ней. Правда, солнце к этому времени уже село, и невозможно было различить, где заканчивается море и начинается небо, только тихий плеск набегавших на берег волн напоминал о том, что так полюбившаяся девушке стихия совсем рядом. — Ваше Высочество, — раздался извиняющийся голос Чо Дана за её спиной, — уже совсем темно, нам пора возвращаться в лагерь. Юн Ми неохотно кивнула, признавая правоту воина, поднялась на ноги и направилась к той же тропинке, которая привела их сюда. Двое её охранников последовали за своей госпожой. Остановившись шагах в двухстах от разбитой на ночлег стоянки, она, немного смущаясь, приказала: — Подождите меня здесь. Чо Дан и Му Чжин тактично кивнули и отвернулись, уставившись в звёздное небо, будто для них сейчас не существовало ничего интереснее. Несмотря на то, что канцлер строго-настрого приказал им глаз с девушки не спускать, они оба хорошо понимали, что естественные надобности никто не отменял, и просто не смели настаивать сопровождать свою госпожу. Принцесса же, стремясь отойти как можно дальше, чтобы не испытывать неловкости перед мужчинами, осторожно лавировала между невысокими кустарниками и остановилась лишь тогда, когда вплотную подошла к лесу. Сделав ещё несколько шагов, она окончательно скрылась за могучими деревьями и решила, что расстояние между ней и её охраной вполне достаточное, чтобы не нарушать правил приличия. Но, не успела Юн Ми заняться собственными потребностями, как услышала тихий голос: — Всё готово, Ваше Величество! Она была готова поклясться, что эти слова произнёс Му Сон, статный воин из свиты короля Корё, он был немногословным, по сравнению с тем же весельчаком Джомбаком или говорливым евнухом Паном, но всё же девушка с лёгкостью его узнала. — Деревня? Корабли? «Ван Ю!» — мгновенно поняла принцесса и обратилась в слух, намереваясь понять, что за игру затевает король. Она не разобрала последовавшей фразы, поэтому, стараясь ступать как можно тише, сделала пару шагов в сторону говоривших. — Хорошо, — девушка вновь услышала уверенный мужской голос, — но помните, что наша цель — лошади, а не люди. Никто не должен пострадать. — Да, Ваше Величество! — хором ответили ему несколько человек. — И вот ещё что… — Ван Ю заговорил настолько тихо, что Юн Ми с трудом различала слова и сделала ещё небольшой шаг, чтобы подобраться ближе. Звук хрустнувшей под ногой ветки показался ей громовым раскатом, внезапно разнёсшимся над тихим лесом, голоса мгновенно смолки, и лишь звуки осторожных, но стремительно удаляющихся шагов свидетельствовали о том, что этот разговор принцессе не почудился. «Что он имел в виду? — напряжённо размышляла девушка, возвращаясь к Чо Дану и Му Чжину. — Деревня и корабли… Может, он собирается всё-таки отправить дань морем из ближайшего селения? Это было бы значительно быстрее и не так утомительно для людей. Но что означает «цель лошади, а не люди»? Он собирается где-то силой раздобыть лошадей? Но зачем? Их у нас более чем достаточно…» Пытаясь разгадать секрет короля, Юн Ми почти не заметила, как дошла до лагеря, и очнулась только после того, как нос к носу столкнулась с Байаном. — Хвала Будде, ты в порядке, — выдохнул обеспокоенный регент, эти прогулки, на которые мастерски исчезала принцесса, даже не давая ему возможности вызваться сопровождать её, доставляли ему массу волнений. — Уже очень поздно, — проговорил он, стараясь сдержать упрёк, но тут же нашёл на ком выместить своё раздражение и сверкнул свирепым взглядом в сторону своих офицеров: — А вы куда смотрели? Темнота хоть глаз коли, а вы шастаете непонятно где! Чо Дан и Му Чжин, потупившись, молчали, снося несправедливое негодование канцлера, уж они-то оба точно были ни при чём в этом запоздании девушки, которую единодушно признавали своей госпожой, и им даже в голову не приходило давать ей какие-то советы и наставления, они всегда только следовали её распоряжениям, лишь изредка позволяя себе робко напомнить о требовании регента с приходом ночи непременно не отлучаться из лагеря. — Не стоит, дядя, — машинально вступилась Юн Ми за собственных охранников, хотя мысли её сейчас были далеко, — я действительно немного не уследила за временем, простите меня. И тут же, не дав Байану и слова вставить, спросила, не увидев ни самого Ван Ю, ни его людей около разбитых для них шатров: — А где Его Величество? — Отправился на охоту, — сообщил регент, — они совсем недавно отбыли. — На охоту? Ночью? — с подозрением переспросила принцесса. — Наверное, ему не терпится свернуть себе шею, — равнодушно пожал плечами канцлер, для которого в этом событии не было ничего странного, пищу же добывать было необходимо, а во время дневных переходов отряд старался держаться вместе, они совсем недавно пересекли границу Юань, и теперь Байан чувствовал себя гораздо увереннее, но всё-таки продолжал оставаться настороже. — Пойди к себе и отдохни, завтра на рассвете продолжим путь. — Да, дядя, — поклонилась девушка и скрылась в отведённой ей палатке с такой скоростью, что регент, едва собравшийся пожелать доброй ночи, так и замер с разинутым ртом. «Она как пугливый оленёнок, — с горечью, к которой сильно примешивалась уязвлённая гордость, подумал мужчина, — всё также меня избегает, будто боится, что я наброшусь на неё в любой момент». Он нахмурился и неодобрительно покачал головой. Честно признаться, такое недоверие крепко задевало канцлера, который не допускал для себя ни единой мысли о малейшей вольности в отношении Юн Ми. «Надо будет попросить Оэлун поговорить с ней, — уже в который раз наказал сам себе Байан, — а то наша жизнь превратится в бесконечный кошмар, если она так будет бегать от меня по всему дворцу». Регент уже сто раз пожалел, что согласился на такое сомнительное предложение супруги, девушка, к которой он питал искренние отеческие чувства, а также ценил как надёжного и мудрого советчика, неумолимо отдалялась от него, и он был бессилен изменить это, хорошо понимая, что любая настойчивость с его стороны лишь ухудшит ситуацию. — А вы что застыли? — рявкнул он, вымещая свою досаду, на воинов, застывших перед ним. — Охраняйте Её Высочество! И не сметь дрыхнуть, лично шкуру спущу! Чо Дан и Му Чжин, в душе недоумевавшие, что может угрожать принцессе, лишь синхронно поклонились канцлеру и поспешили занять места у входа в шатёр своей госпожи. Юн Ми, раздевшись при помощи единственной сопровождавшей её горничной, устроилась на не слишком удобной походной кровати и, прежде чем её сморил крепкий сон, думала о подслушанном ей странном разговоре. Сообщить о нём Байану девушке и в голову не пришло: вряд ли он бы понял больше, чем она сама, да и слова короля о том, что никто не должен пострадать, её обнадёживали.***
Тан Киши и Ло Бен Су ошиблись. Проникнуть не то, что в сам дворец, но и даже во дворцовый двор было совсем непросто. Потеряв несколько дней в бесплодных попытках найти уязвимое место в охране этой неприступной крепости, они оба поняли, что успеха им не видать как своих ушей: часовые сменялись с педантичностью, достойной лучшего применения; в любое время суток все воины бдительно несли службу и никто не клевал носом; а ночью во двор выпускали злобных, явно натасканных собак, встретиться с крепкими клыками которых ни генералу, ни его помощнику совершенно не хотелось. Порядком поломав над этой задачкой голову, Тан Киши, вместе со всем своим отрядом, решился поступить на службу к правителям джалаиридов. К его безмерному удивлению, это предложение было милостиво принято, конечно, в королевскую охрану их не допустили, но дозволили расположиться в новеньких казармах, находившихся хоть и в самом дальнем уголке, но всё же внутри дворцового двора. Сам генерал не мог беспрепятственно перемещаться по территории, поскольку его назначили ответственным за тренировки солдат, и для него местом несения службы был военный плац. Но Ло Бен Су, которому была отведена роль доверенного лица и связного с командирами других отрядов, спокойно шнырял по двору, прислушиваясь и приглядываясь к происходящему. Несколько раз ему удавалось увидеть королеву, но никогда — короля. И бывший капитан уже порядком нервничал, приказ организовать встречу его командира с Тал Талом уже представлялся ему почти невыполнимым, но всё же природное упрямство не давало ему так просто сдаться. Поначалу Ло Бен Су решил как следует осмотреть все входы и выходы из дворца, к его бесконечному изумлению, их было всего три: один парадный с огромными дверями, уже ему знакомый, вёл в тронный зал; второй предназначался для чиновников и прочих посетителей, через него можно было попасть в приёмную канцелярии короля и королевы; а третий был отведён для слуг, причём именно он охранялся лучше всего, любого входящего не только обыскивали, но и проверяли что-то на правой руке, заставляя задрать рукав. Присмотревшись получше, бывший капитан понял, что все, кому было дозволено входить во дворец, имели специальное клеймо. Одним словом, мужчина быстро понял, что попасть внутрь дворца стандартными путями у него никак не выйдет. Больше от безысходности, чем руководствуясь здравым смыслом, он обратил своё внимание на окна. Все они были забраны решётками, но, поскольку стоявшая на дворе осень была ещё достаточно тёплой, ставни зачастую днём были отворены, и, проявив чудеса изворотливости, Ло Бен Су удалось заглянуть почти в каждое. Увиденное полностью соответствовало его представлениям о жизни богатеев: почти все помещения были украшены с большим вкусом, стены задрапированы алым с золотом шёлком, полы покрывали даже на вид пушистые ковры, мебель была функциональной, но при этом изысканной. Большинство окон были расположены стандартно, по крайней мере, для рослого мужчины не составляло особого труда заглянуть в них. Но три оставшихся проёма, не обследованных им до сегодняшнего дня, по-прежнему оставались загадкой, и Ло Бен Су был намерен непременно узнать, что же это за комнаты. Осторожно подпрыгнув, он зацепился за решётку и, подтянувшись на руках, увидел помещение, назначение которого было понятно с первого взгляда — у бывшего капитана моментально зарябило в глазах от пестроты разнообразных женских платьев, — это явно была гардеробная королевы. Мгновенно разжав пальцы, мужчина вновь очутился на земле и мысленно возблагодарил Будду за собственную удачливость — ещё не хватало, чтобы его застукали подглядывающим за переодевающейся государыней. Тем не менее, окрылённый таким везением, он продолжил свои попытки. Следующая комната оказалась королевской купальней, которая, к счастью, тоже была безлюдной, только всё ещё насыщенный влагой воздух позволял полагать, что омовение здесь происходило совсем недавно. И лишь третье окно увенчало его поиски успехом. Повторив уже знакомый манёвр, Ло Бен Су увидел достаточно просторные покои, центром которых была огромная кровать. На ней сидел мужчина, которого бывший капитан тут же узнал, хотя без привычного высокого хвоста Тал Тал выглядел немного странно, но ошибиться было невозможно, перед ним однозначно был племянник регента и зять императора Юань. — Господин генерал, — тихо позвал Ло Бен Су, привлекая к себе внимание, но тут же осёкся и поправился: — То есть Ваше Высочество… То есть мой король… «Дьявол тебя побери, — промелькнула у него в голове паническая мысль, — как же к нему теперь правильно обращаться?» Тал Тал никак не отреагировал на этот зов, продолжая сидеть и просто смотреть прямо перед собой. — Вы слышите меня? — бывший капитан старался говорить как можно тише, чтобы не быть услышанным стражей или слугами. — Вы меня понимаете? Не дождавшись ответа, он спрыгнул вниз, чтобы дать отдых рукам, уже ощутимо нывшим от непривычной нагрузки, и мысленно возблагодарил себя за то, что додумался сегодня облачиться в ханьфу, а не в тяжеленные доспехи. — Подойдите ближе, — попросил Ло Бен Су, снова появляясь в окне, и с удивлением понял, что его послушались — Тал Тал встал с кровати и приблизился к нему, хоть и по-прежнему не встречаясь с ним взглядом. Непомерно воодушевлённый ответной реакцией, мужчина продолжил: — Кивните, если вы узнаёте меня. Его собеседник на мгновение склонил голову, но тут же выпрямился, глаза его оставались всё также безучастными, будто происходящее было для него совершенно обычным делом, бывший капитан не мог заметить в них ни страха, ни удивления, ни радости, только полное равнодушие. «Он не в себе что ли? — с досадой подумал Ло Бен Су. — Конечно, он всегда славился самообладанием, но чтобы настолько… А если попробовать так?» — Как здоровье вашего дяди Байана? Вы давно с ним виделись? Получаете от него письма? Ответом было молчание, во взгляде Тал Тала не промелькнуло и тени узнавания, словно названное имя ни о чём ему не говорило. «Он точно спятил, — внезапно разозлился бывший капитан, понимая, что все надежды его господина, да и его собственные, пойдут прахом, если перед ним и вправду безумец. — А может…» — Вы помните Её Высочество? Вашу супругу, принцессу Юн Ми? — почти выкрикнул он, уже отчаявшись понять, что происходит с этим человеком. Тал Тал при этих словах часто заморгал, его глаза на мгновение приобрели осмысленное выражение, а затем он внезапно резко бросился к окну, скрывшись из поля зрения Ло Бен Су, до которого донёсся только невнятный хрип: — Вода… Дай… С трудом разобрав эту просьбу, потому что произнесена она была так, будто мужчина был глубоко и безнадёжно пьян, и его язык почти отказывался повиноваться хозяину, бывший капитан отцепил от пояса походную флягу и просунул её сквозь решётку. Почти сразу до него донеслись звуки торопливых жадных глотков. — Мой король, позвольте войти! — вдруг послышалось из-за дверей, и Ло Бен Су поспешил отпустить решётку и тяжело приземлился на ноги. Увиденная им картина совершенно не добавляла ясности в происходящее, было абсолютно непонятно, почему некоторые слова Тал Тал явно понимал, а к другим оставался глух. «Нужно будет попробовать с ним поговорить завтра, — решил бывший капитан, с самым независимым видом удаляясь от дворца. — В любом случае, генерал будет доволен, что я нашёл его. А уж переговоры с ним пусть ведёт сам и выясняет, совсем он свихнулся или не очень».***
Юн Ми разбудили среди ночи внезапно раздавшиеся громкие крики, а также удушливый запах гари, быстро заполнявший её палатку. «Неужели это сон?» — разум, ещё мгновение назад спавший сладким сном, отказывался осознавать реальность. Но когда до неё донёсся жар стремительно нагревающегося воздуха и треск пожираемой огнём ткани шатра, принцесса в панике вскочила, выбежала наружу и застыла, наблюдая, как полыхает ещё недавно мирный и тихий лагерь. — Что здесь происходит? — непослушным голосом спросила она у своих охранников, которые выглядели не менее растерянными, чем сама девушка, никто из них явно не ожидал внезапного происшествия. — Пожар? — Да, Ваше Высочество, вам лучше отойти подальше от палаток, — Чо Дан совершенно непочтительно схватил её за руку и потащил в сторону, но, куда бы они ни направлялись, их со всех сторон будто сжимало горящее кольцо шатров, казалось, все они вспыхнули одновременно. — Ко мне! — послышался полный отчаяния вопль Байана. — Держите лошадей! Скорее! — Ваше Высочество, оставайтесь в центре, здесь огонь вам не угрожает, — бросил Му Чжин и ринулся вслед за своим товарищем через огненную стену, за которой явственно слышались топот и нервное ржание обезумевших от страха лошадей. Ноги Юн Ми подкосились, и она опустилась прямо на землю, постаравшись спрятать лицо в ладонях, чтобы не видеть окружавшего её кошмара. Больше всего на свете принцесса боялась пожара, ещё в детстве по собственной неосторожности она уронила свечу и могла лишь визжать от ужаса, наблюдая, как прежде кроткий небольшой огонёк превращается в агрессивное и яростное пламя, забираясь всё выше по её пышным юбкам. Тогда только быстрая реакция придворной дамы Ля О, окатившей её водой из таза для умывания, спасла девочку от серьёзных ожогов. Но сейчас помощи было ждать неоткуда — лагерь будто вымер, оставив девушку один на один с её ожившим страхом. Краем сознания она понимала, что действительно сейчас важнее уберечь лошадей, ибо представить, что будет с отрядом, лишившимся не только всех походных принадлежностей, но и средств передвижения, было просто невозможно. Но маленькая девочка внутри неё хотела громко визжать и требовать к себе внимания, пытаясь пересилить себя, Юн Ми вонзила стучавшие от испуга зубы в собственную руку и лишь тогда почувствовала, что паника немного отступила. Внезапно кто-то набросил на неё плащ, укутав принцессу в него с головой, и та во весь голос завопила, охваченная новым приступом первобытного ужаса: — Помогите! — Тихо, Ваше Высочество, — сильные руки подхватили её, крепко прижав к мужской груди, как ребёнка. — Я вынесу вас отсюда. «Ван Ю», — успела подумать девушка, прежде, чем потерять сознание. Когда Юн Ми пришла в себя, к её глубочайшему удивлению, был уже белый день, она лежала в тени раскидистого дерева, на явно наспех организованной для неё постели из опавших листьев, плечи её укрывал тёплый меховой плащ, а голова покоилась на крайне неудобной твёрдой подушке. — Господин регент, — тихо позвали совсем рядом, принцесса сейчас не могла сказать, кто это произнёс, — вернулся Му Сон. — Погоди, — услышала девушка низкий голос Байана и почувствовала, как грубая ладонь аккуратно подхватила её под щёку и опустила её голову на импровизированное ложе. Поняв, что то, что она вначале сочла подушкой, явно было бедром канцлера, заставило Юн Ми залиться краской смущения до самых ушей. Решив сделать вид, что она и не думала просыпаться, принцесса, не открывая глаз, старательно ровно засопела. Но её притворства хватило ненадолго, яростный рык регента заставил её буквально подскочить: — То есть как — солдаты Юань убиты, а все корёсцы исчезли?! — Да, господин канцлер, — Му Сон говорил уверенно и спокойно, — похоже, напали работорговцы и увели их с собой, а ваши воины, по-видимому, пали в бою, защищая имущество Его Величества императора. — Да я… Да тебя… — Байан явно растерялся от такого известия и не знал, что сказать. — Да тебя убить мало за такие новости! Послышавшийся лязг клинка однозначно подтверждал его намерения, и девушка уже была готова броситься к явно озверевшему регенту, чтобы хоть немного привести его в чувство, но её опередили. — Опусти меч, — Ван Ю, заслонив собой Му Сона, прямо смотрел в налитые кровью глаза канцлера. — Здесь нет его вины, он лишь исполнял твой приказ разведать, что творится во втором лагере. — Ты понимаешь, что моих людей перебили, а твоих схватили, чтобы продать в рабство? — продолжал бушевать Байан, но оружие немного опустил. — Как ты думаешь теперь объясняться перед Его Величеством?! — Хочу напомнить, что мы на территории Юань, — явно сдерживая гнев, ответил король. — И я не намерен отвечать за действия преступников, которых здесь собственное государство не карает, а, похоже, поощряет к грабежам. Да и ответственность за дань приняли на себя солдаты империи, не сумевшие обеспечить её сохранность. Не думаю, что в этом можно обвинить меня, ведь я был всё время с вами, помогал ловить лошадей и тушить пожар. «И меня вынес из огня», — про себя добавила Юн Ми, до глубины души поражённая тем, что Ван Ю и не думал упомянуть об этом подвиге. — Посмотрим, что на это скажет Его Величество, — буркнул регент, но вложил клинок в ножны и немного отступил. Речь короля была не лишена смысла, никаких доказательств его причастности к произошедшему не было. — Нам нужно вернуться во второй лагерь, по крайней мере, там сохранились шатры и можно устроиться на ночлег. — Отправим туда сперва моих людей, — Ван Ю глазами указал на принцессу, которая уже стояла поодаль, кутаясь в чужой плащ, но напряжённо вслушивалась в мужской разговор. — Там надо сначала прибраться. Канцлер нехотя кивнул. Его безумно раздражало, что король Корё успевал продумать всё на свете! — Поехали, может, удастся изловить ещё хоть парочку лошадей, — с этими словами Байан направился куда-то в сторону. Ван Ю молча последовал за ним. — Чо Дан, — позвала своего охранника принцесса, — кони разбежались? — Да, Ваше Высочество, — поклонился воин, — но вы не беспокойтесь, многих уже удалось поймать. «Наша цель — лошади, а не люди», — сейчас эта фраза для Юн Ми обрела совсем иной смысл.***
Как громом поражённый, Ван Ю сидел в палатке, отведённой ему на ночлег, едва они достигли второго лагеря, и неверящими глазами смотрел на только что доставленное для него письмо. Он уже в который раз перечитывал послание Сон Нян, но его смысл почему-то не менялся с каждым новым прочтением, хотя столбцы иероглифов иногда расплывались под его взглядом. Но не боль в обожжённом при пожаре плече была тому причиной, на неё мужчина почти не обращал внимания, всё дело было в том, что его взор туманился внезапно накатившими слезами обиды. — Значит, ты этого хочешь от меня, Сон Нян, — еле слышно прошептал он и поспешно протёр глаза здоровой рукой. — Нет ничего, чего бы я не сделал ради тебя и ради Корё… — Ваше Величество, вы в порядке? — с беспокойством спросил евнух Пан. — Неужели из Дайду прислали дурные вести? Ван Ю лишь помотал головой, забота старого слуги, пестовавшего его с самого детства, была сейчас совсем не к месту, она расхолаживала, а ему нужно было собраться с силами для не самого простого для него разговора. — Ваше Величество, — в шатёр внезапно вошёл Му Сон, почтительно поклонившийся своему господину, — Её Высочество желает вас видеть. Стараясь ничем не выдать своё изумление такому совпадению, король критически осмотрел надетый на него после перевязки ожога ханьфу, и счёл, что выглядит вполне пристойно, чтобы предстать перед девушкой. — Проси, — коротко приказал он и поднялся на ноги, собираясь встретить принцессу как подобает. — Ваше Величество, — Юн Ми, едва войдя в палатку, склонилась в поклоне. Ван Ю ответил на её приветствие: — Ваше Высочество, прошу вас, располагайтесь. Он указал рукой на одно из стоящих около стола кресел и, едва принцесса в нём устроилась, сам уселся напротив неё, сделав молчаливый знак слугам оставить их наедине. — Я пришла поблагодарить вас, Ваше Величество, — девушка сразу перешла к делу. — Вы спасли мне жизнь… — Не стоит, Ваше Высочество, — мягко перебил её Ван Ю, — это мой мужской долг защищать женщину, тем более — сестру моего сюзерена. — Возможно, и всё же кое-что мне не даёт покоя, — Юн Ми сложила руки на коленях в замок, этот жест, давно перенятый ею у наставника, всегда помогал девушке сосредоточиться и успокоиться, — надеюсь, вы поможете мне верно разобраться в ситуации. — Буду рад служить, Ваше Высочество, — слегка склонил голову король, но тут же вскинул на собеседницу ошеломлённый взгляд, едва заслышав её первые слова. — Это же вы организовали это нападение, не так ли, Ваше Величество? Как и этот пожар, — в данном случае вопросительная форма была лишь формальностью, принцесса точно знала, кто стоит за этим ночным налётом и с какой целью он был предпринят. — Очень умно, вы разделили отряды и тем самым уберегли меня и регента, людей, убийство которых вам император бы явно не простил. Но вы безжалостно перебили солдат Юань, чтобы освободить своих подданных и спасти их от рабской участи. Интересно, вы просто вернули их домой? Юн Ми говорила, будто размышляя вслух наедине с собой, в её голосе не было слышно ни гнева, ни осуждения, она лишь излагала факты, тем более неожиданным для неё был внезапный ответ: — Нет, я заранее приказал построить небольшую деревушку подальше от Кэгена и отправил их туда, возвращаться в родные места им никак нельзя, на них тут же донесут юаньским шпионам. Но я также сделал всё, чтобы в новых домах они встретились со своими семьями, — Ван Ю немного помолчал, но потом всё же добавил: — Именно поэтому я не мог допустить, чтобы вы забрали с собой ту девочку, разлучив её с матерью навсегда. Надеюсь, вы теперь понимаете причины моей несговорчивости, Ваше Высочество. — Конечно, — кивнула девушка, — примите моё восхищение, вы всё спланировали просто идеально. Пожар, напугавший лошадей, был лучшей идеей, чтобы регент не ринулся на помощь своим солдатам, даже если бы они успели прислать мольбу о помощи. — Позвольте вас спросить, — король посмотрел на свою собеседницу испытующим взглядом. — Что вы намерены предпринять? Моя судьба в ваших руках, одного слова Вашего Высочества будет достаточно, чтобы отправить меня на плаху. Мужской голос звучал абсолютно ровно, словно он говорил не о собственной казни, а вёл светскую беседу о погоде. — Я ничего не скажу ни брату, ни регенту, — медленно произнесла принцесса, ещё днём догадавшись обо всём, она твёрдо решила сохранить тайну Ван Ю, — я не хуже вас понимаю, какую несправедливость вам удалось предотвратить. Вопрос только в том, как долго у вас будет хватать на это сил и изворотливости… — Пока я буду дышать, я буду бороться за свободу народа Корё, — ровно, без малейшего пафоса сказал король. — Наверное, когда-нибудь я понесу за это заслуженное наказание. Но до тех пор даже самый никчёмный подданный может рассчитывать на мою защиту. — Я бы хотела помочь вам в этом, Ваше Величество, — неожиданно предложила Юн Ми и слегка усмехнулась, увидев, как округлились от удивления глаза Ван Ю. — Да, я из Юань, но это совсем не значит, что моему сердцу чужды боль и страдания ни в чём не повинных людей. Я буду молить брата на коленях отменить этот жестокий обычай и очень надеюсь, что государь проявит милосердие. Мужчина при этих словах еле заметно вздрогнул и слегка покраснел, вспомнив данный ему в письме совет. Он был бы рад не прибегать к этому дерзкому способу, но отдавал должное плану Сон Нян, который, при всей своей простоте, был убийственно эффективным. Впрочем, ради своей страны король был готов на всё, тем более, на такую малость, поэтому он решился и, отрицательно покачав головой, тихо произнёс: — Не думаю, что этим вы добьётесь желаемого, Ваше Высочество. Но кое-что для моего народа вы действительно можете сделать… — Продолжайте, прошу вас, — поторопила его девушка, — если я могу остановить это варварство — я не пожалею и собственной жизни! — Станьте моей королевой…