***
Пронзительный визг вырвался из динамиков в сочетании с яростно вспыхивающими ярко-красными огнями. Вместе они составляли аварийную сигнализацию Рейвен Рок, которая наводнила все комнаты и коридоры комплекса, предупреждая всех, что сбежавший заключенный находится на свободе. Ему действительно нужно было двигаться. Только благодаря своевременному вмешательству Эдема, запиравшего некоторые двери, войска держались на расстоянии, но это ненадолго. Их плазменное оружие и мощная силовая броня достаточно быстро справятся с дверьми, и с ним будет покончено. Он остановился, в лаборатории, не двигаясь. Любая мысль о побеге была подавлена. Теперь его мысли были заняты лишь убийством. — Ты… ты сука! — Ярость и громкость его голоса легко превзошли шум, вызванный сигнализацией. Он поднял на нее плазменную винтовку Анклава. — Мой отец умер там, он его убил! И теперь ты работаешь вместе с ними! Вместе с ним! Женщина подняла руки вверх. — Пожалуйста, молодой человек, вы должны понять… Мне был очень дорог ваш отец, Доктор Ли, и все остальные! Но в Анклаве есть такие невероятные технологии… Я никогда не мечтала, что у меня будет возможность работать с ними. — В ее глазах была мольба и страх. — Вы должны понять… Она работала с ними в Проекте «Чистота». Она была одним из верных друзей отца — коллегой-ученым, работающим на благо Пустоши. Теперь, после того как Бишоп напал на них, она в мгновение ока переметнулась и начала работать с людьми, которые убили его отца. Юноша крепче сжал плазменную винтовку. Она была предательницей. Те люди, тот ублюдок, убил его отца, и она переметнулась к ним, как только увидела их блестящие технологии? Его зрение стало расплывчатым, наполненным непрекращающимся алым светом, и он не был уверен, было ли это из-за поднятой тревоги или из-за его собственной ярости, которая затуманила взор. Слезы защипали ему глаза, когда образы мозга отца, расплавленного выстрелом плазмы в упор, глубоко вонзились в его сознание, словно острые кинжалы. Его руки задрожали. Его кровь превратилась в бензин, который подожгли. Она была безоружна. Она не представляла угрозы. Она умоляла сохранить ей жизнь. Он нажал на курок. Внезапно его окутала невероятная тьма. Больше не было визга сирены. Не было никаких красных огней. Ничего, кроме ужасной улыбки, пронзившей темноту. И вновь он был пойман и парализован в темной комнате. — Ну и ну, это было жестоко. Интересно, что бы подумал твой отец, или твои друзья, если бы узнали, что ты это сделал. — Тихий смешок донесся из какого-то невидимого источника в темноте — эхо, которое отразилось вокруг него; оно смешалось с темнотой, и ужасным ощущением его доброй улыбки, чтобы создать тошнотворные миазмы. — Регуляторы могли бы взять тебя за это в плен, понимаешь? Твое почетное рыцарское звание было бы аннулировано. Ни одна из этих групп никогда не одобряла казнь гражданских. — Забавно, но даже тогда, еще до битвы на военно-воздушной базе Адамс, Одинокий Странник проявлял себя. — Прохладный ветерок обдул Странника — по коже побежали мурашки, сопровождаемые громким выдохом. — Но это было ничто по сравнению с тем, кем ты станешь однажды, не так ли? Нет. — Ты полностью поддался дикости Пустоши, став жертвой той вирусной порочности души, которая заразила наш мир после падения бомб. Ты — мерзость. Ты — дикарь. Ты отвратителен. Никто никогда не полюбит тебя, настоящего тебя, потому что настоящий ты — презренный монстр. Тишина заполнила темную комнату. Казалось, что-то душит его, даже когда оно отделилось от него и отодвинулось, оставив его опустошенным, холодным и едва способным дышать. — Это было только начало — ты, морально обделенная тварь, никчемное подобие человека. Тебе становилось все хуже и хуже, потому что ты слаб и жалок. Давай посмотрим, насколько тебе плохо, мм? В темной комнате раздался тошнотворно резкий щелчок, и все изменилось. — Нет, нет, нет! Это была ужасная сцена. Только что произошла резня — на земле лежало несколько изуродованных тел — кровь, все еще темная и теплая, медленно сочилась по пыльной земле. На ногах стоял лишь один человек. Другой стоял на коленях. — Пожалуйста, клянусь, я буду хорошим! Эти рейдеры напали на поселение, пока их ополченцы были в отъезде. Они поубивали женщин и детей, а после смылись с добычей. Пока убитые горем ополченцы ухаживали за ранеными, он последовал за ними. Меч-Потрошитель с ревом ожил. — Нет, нет, нет! Кроцеа Морс опускался медленно, чтобы человек мог познать страх перед смертью. Раздался пронзительный и короткий крик, когда Одинокий Странник вонзил меч ему в череп. Щелчок, и сцена изменилась. Одинокий Странник только что закончил разводить костер. Он был в самом центре Общины Кентербери. Сильное пламя отгоняло ночной холод. Несколько торговцев пришли погреться и спастись от холода, который обрушился на разрушенную старую деревню. Странник развел огонь не для них и даже не для себя. Никто не знал, для кого он его развел. Пока. Когда он уходил, к нему подошел один из охранников Кентербери. — Еще раз спасибо за то, что позаботились о тех рейдерах, они уже какое-то время донимают нас, — произнес охранник. Странник даже не взглянул на человека, когда шел к связанной пленнице, которую оттащил назад. Она была вся в порезах и синяках от различных жителей Кентербери, которые выпустили немного пара. — Да, завтра мы проведем голосование, чтобы решить, что с ней делать. Скорее всего, ее принудят к рабству. Наконец-то она сможет хоть раз внести свой вклад в общество, а? Странник схватил пленницу за шею и поднял на ноги. Она задыхалась и брызгала слюной, когда он тащил ее к огню. Он не собирался позволять им голосовать. Он всегда оставлял свое собственное послание. Огонь еще больше разгорелся, безжалостно шипя, словно дикий зверь. Одним толчком он приподнял рейдера и бросил ее в огонь. Те, кто были поблизости, закричали и бросились прочь. Большинство закрывали уши от ее приглушенных криков и треска кожи. В Пустошах существовала определенная граница — порог дикости, который люди не переступали — даже рейдеры. Принуждение к рабству? Казнь? Вполне приемлемо, в зависимости от тяжести преступления. Но публично сжечь кого-то заживо? После той ночи торговцы Кентерберийской Общины отправлялись в путь через Пустошь, рассказывая историю о жестокости Одинокого Странника, о том, как он стоял и молча смотрел, как горящая женщина кричала в агонии. Еще один щелчок, и вновь сцена изменилась. Странник убил бандитов, вымогающих воду, как и просило Братство. Более того, он захватил в плен их предводителя — Одноглазого Джека. Он не сообщил Братству о своем пленнике, зная, что они немедленно заберут его и приведут в исполнение свое собственное правосудие, которое было бы слишком мягким. Одинокий Странник был человеком с посланием. С посланием для всей Пустоши — Пустоши, которая отняла у него все. Теперь за Мемориалом Джефферсона стоял большой город, построенный там для непосредственного доступа к воде и торговли со всеми караванами, которые проходили через него — отдельный пригород Ривет-Сити, защищенный как Братством, так и службой безопасности Ривет. Там он мог бы найти несколько браминов, и у него была бы хорошая аудитория. Он взял четырех браминов и привязал каждую из конечностей Джека к животным. Когда он закончил, он натянул путы, пока животные не держали человека на весу. Затем он отдал им приказ тянуть. Когда они растянули его до конца, он приказал им продолжать тянуть. Они так и сделали. Пока ему не оторвали все конечности. Толпа пришла в ужас, Братство — в шок. Сцена изменилась. Странник находился за пределами Форта Баннистер. Он объединился с Братством, чтобы, наконец, нанести удар по главной крепости компании «Коготь», и окончательно вырезать эту раковую опухоль из Пустоши. Это была тяжелая, но все же победоносная битва, и они одолели их, обезопасив поверхность базы, но большая часть наемников находилась под землей. Это было бы трудно — пытаться вытеснить наемников Когтя, которые наверняка будут сражаться насмерть, ведь вряд ли они захотят сдаться Братству и предстать перед судом за свои преступления. Или, что еще хуже, столкнуться с наказанием Одинокого Странника. К тому времени все уже знали, кто он такой. Одинокий Странник не хотел, чтобы пострадало больше рыцарей и паладинов, чем было необходимо, поэтому он сказал Братству, что у него есть идея. Они спросили, в чем дело, но он отказался отвечать, прекрасно зная, что они никогда не опустятся до такого. Братство Лайонса было слишком милосердным — пытались быть цивилизованными, хотя никто из их врагов таким не был. Братство устроило осаду, когда он отправился в свою палатку. Внутри он хранил несколько канистр, награбленных на старой военной базе США, которые он исследовал и докладывал о них Братству, взяв, конечно, кое-какие материалы для себя. Он знал, что они, в конце концов, пригодятся. И вот он стоит, склонившись над одним из многочисленных вентиляционных люков Форта Баннистер, снабжающих подземную базу необходимым воздухом. Это была первая попытка Братства надавить на осажденных — угроза перекрыть вентиляцию. Однако слишком многие люки были скрыты. Гиблое дело. Одинокий Странник стоял над одним из люков, который он разорвал. Он разбил каждую канистру ударом Кроцеа Морс и быстро бросил их вниз. У него не было причин бояться — Шлем Надсмотрщика защитит его. Закончив, он снова закрыл вентиляцию, чтобы ничего не просочилось наружу. Затем он вернулся на базу Братства. Он сообщил им, что осада почти выиграна. Конечно, они пришли в ужас, узнав, что он победил с помощью большого количества зарина, но война есть война, в конце концов. Ему даже подарили нож Генерала Когтя. Тогда они сразу же посоветовали ему уйти и больше никогда с ними не работать. Сцена вновь изменилась. Сара Лайонс спорила с Сонорой Круз. Братство и Регуляторы всегда были не в ладах, но все же они сумели объединиться, чтобы нанести удар по Парадиз-Фоллз. Они даже работали с Одиноким Странником. После Форта Баннистер ему запретили появляться в Цитадели, что стало последним в череде «неприемлемых действий». Никто из Братства не должен был даже разговаривать с ним. Регуляторам тоже было приказано держаться от него подальше. Тем не менее, они были готовы принять его талант для такой важной миссии. Кроме того, к тому времени его репутация уже сама по себе была оружием. Когда он впервые вошел в лагерь коалиции, люди сразу узнали его. Меч-Потрошитель, Шлем Надсмотрщика, грубая стальная броня, характерный облик. Они сразу же уступили дорогу. Гражданские даже, казалось, немного испугались, когда он проходил мимо. Так продолжалось до самой битвы, которую они, конечно же, выиграли. Работорговцы — ничто по сравнению с рыцарями в силовой броне и умелыми, решительными Регуляторами. Они победили, и Одинокий Странник оставил двух лидеров позади, чтобы они могли дальше ссориться. Часть их спора касалась того, что делать со всеми пленными. Сара хотела принудить их к рабству. Сонора хотела их казнить. Странник хотел совсем другого. Он взял один из награбленных огнеметов и направился к зданию, где содержались пленники. Странник открыл дверь. Внутри был Гробовщик Джонс и все его дружки. Странник нажал на курок. Работорговцы начали гореть и кричать в агонии. Раздался еще один щелчок, и темная комната затмила сцену, вытесняя все цветное и осязаемое, пока не осталось ничего, кроме всеохватывающей темноты, с единственной неясной фигурой, стоящей перед ним. — Ты отвратителен, ты знаешь это? — Сказал он таким же мягким, харизматичным и приятным голосом, как всегда. — Ты просто жалок. Знаешь, как говорят: если ты не можешь победить их — тогда присоединяйся? Ну, ты присоединился к ним. Стал морально обделенной мразью. — Туманная фигура покачала головой. — Ты сломлен, ты это понимаешь? Любой нормальный человек так бы не поступил. Ты мусор, а мусор нужно выбросить, пока он не начал гнить. Фигура приблизилась, и Одинокий Странник, как всегда, не мог пошевелиться, не мог заговорить, не мог сделать ничего, чтобы остановить его. Он не мог даже убежать. — Именно этим ты сейчас и занимаешься — гниением. Сделай миру одолжение и выбрось себя сам. — Фигура наклонилась вперед. — Ты ведь даже не чувствуешь себя плохо, правда? Ты совсем не чувствуешь себя виноватым за все, что сделал. Пустошь была безмерно жестока к нему, так почему он не мог отплатить ей тем же? — Может тебе плохо хотя бы из-за этого? Бишоп Бове щелкнул пальцами. Появились еще две фигуры. Несмотря на темноту, их лица были совершенно четкими и ясными, сияющими с мучительной ясностью. Они оба были детьми. Не больше десяти или двенадцати. Одна из них была девочкой, с красивыми голубыми глазами и светлыми волосами, чья кожа излучала молодое сияние. Другой был мальчиком, еще более маленьким — с темно-каштановыми волосами и блестящими шоколадными глазами. Все фигуры пронзительно уставились на него.***
Одинокий Странник резко проснулся. Он резко сел на кровати и принялся размахивать руками, отгоняя все отвратительное, что приближалось к нему. Глаза у него были дикие и широко раскрытые — он в панике озирался по сторонам. Его дыхание прерывалось, когда он смотрел вперед и назад, назад и вперед. Куда бы он ни посмотрел, он все еще мог видеть их. Эти двое. Они продолжали смотреть на него. Он чувствовал это, как будто они все еще были здесь. Он мог видеть их, хотя в комнате с ним никого не было. Его дыхание было быстрым и прерывистым, словно выстрелы из пулемета. Пот выступил на его коже, как будто в комнате повысили температуру на сотни градусов. У него перехватило горло, словно кто-то обхватил его за шею и сжимал, сжимал и сжимал. Глубокий вздох. Задержать дыхание. Выдох. — Ты в порядке? Странник резко повернул голову в сторону Норы, стоявшей в дверях ванной. По какой-то причине она вернулась в комнату, но теперь ее первоначальная цель была забыта. Раковина по-прежнему стояла у нее за спиной. Она забыла выключить ее, вместо этого подойдя проверить, как он. Ее рот был слегка приоткрыт, как будто она хотела что-то сказать, но застыла от невозможности придумать что-то правильное. Ее широко раскрытые глаза сверкали, а брови были нахмурены. На ее лице было беспокойство. Забота, которая родилась, несмотря на ее ненависть к нему. Сочувствие. Сочувствие к человеку, который явно проснулся в панике от чего-то тревожного. Сочувствие к нему. Он уже давно не видел, чтобы кто-то проявлял к нему такую заботу. Никто. Никто никогда не заботился об Одиноком Страннике. Все смотрели на него настороженно, и со страхом. А теперь вот оно — зрелище для воспаленных глаз. Это было приятно. В нем немедленно возникло желание, что-то естественное и на удивление отчаянное. Желание сказать что-нибудь, что угодно. Он хотел завязать какой-нибудь разговор. Он хотел продлить это взволнованное выражение. Он хотел такой заботы. Ему хотелось чего-то такого, что заставило бы утихнуть бурлящее в груди смятение. Он покачал головой и откинул этот бред, напомнив себе, как сильно ненавидит ее. Конечно, он ненавидел ее страстно. Он ненавидел ее потому что… потому что! Она упомянула его команду! Она пыталась поговорить с ним! Да… он ненавидел ее… полностью… она была ужасна. Не говоря ни слова, он собрал свои вещи и пронесся мимо нее в коридор. Ему нужно найти способ сделать так, чтобы подобное больше не повторилось. Никто не мог быть посвящен в его жизнь.***
Может, хотя бы боевой класс снимет остроту ситуации. Сон должен был дать ему сил, но мышцы стали более затекшими, а веки более тяжелыми. И все же теперь у него было гораздо меньше шансов заснуть. Всякий раз, когда его глаза закрывались дольше, чем на несколько секунд, они снова открывались и беспорядочно осматривались. Он давно не чувствовал себя так ужасно, уже несколько месяцев. Здешние идиоты продолжали болтать, шутить и поднимать вопросы, которые на самом деле не должны были подниматься. Он уже очень, очень долгое время не думал о своей команде. Странник покачал головой. И он больше не будет думать о них! Он поплелся по коридорам в класс. Это был своего рода стадион, с большой ареной для студентов, чтобы спарринговать в то время как остальная часть класса наблюдала за сражением. Ничего особенного — просто комната, предназначенная для сражений. Хорошо, сражения — это то, что ему нужно. Здесь было слишком скучно, вот в чем проблема. Все было спокойным и безопасным. Обычно его жизнь была полна беспокойства и паранойи. Он был слишком занят мыслями о еде, воде, врагах или ночлеге, чтобы думать о чем-то еще. Иногда он так долго обходился без воды, что казалось, будто его рот выстлан наждачной бумагой. В другое время он был бы так голоден, что ему казалось, будто кто-то вонзает нож ему в живот. Трудно впадать в ностальгию, когда ты живешь такой жизнью. Ему просто нужно сделать все возможное, чтобы воссоздать это здесь. Ему просто нужно быть занятым, очень занятым. Это должно быть достаточно просто. В промежутках между охотой в Изумрудном лесу, тренировками и учебой он мог заполнить практически каждый час своего дня чем-нибудь полезным. Возможно, это не так мучительно (следовательно — не так эффективно), как ситуации жизни или смерти, которые ему пришлось пережить в Пустоши, но этого было бы достаточно. Днем он мог работать до изнеможения, а ночью засыпать за учебой. Тогда у него не будет ни минуты свободного времени. Кроме того, ему не придется тратить время на разговоры с другими людьми. — Хей, Жон! — Сказала Руби, помахав рукой и улыбнувшись. Кстати, о разговорах. — Так, когда ты хочешь снова пойти в оружейную? — Спросила она. Она была исключением, единственным исключением, которое ему придется вынести. — Не сегодня. Но сейчас он ее не потерпит. Даже просто находясь рядом с ней, у него мурашки побежали по коже, хотя он и не знал почему. Это было сильное чувство беспокойства, которое сгустилось в его желудке и росло там, как личинка, медленно превращаясь в какое-то ядовитое насекомое. Он действительно ненавидел ее. — Ох, ладно. Тогда сходим в другой раз, хорошо? — Конечно. — У него было слабое желание сказать ей, чтобы она совершила долгую прогулку по пирсу, нашла хорошую канаву и бросилась в нее, или просто пошла и прыгнула в вулкан, что угодно, лишь бы не иметь с ней никаких дел. Странно, но он не мог сказать ничего подобного. Руби улыбнулась и радостно замурлыкала, возвращаясь к своей команде — дух беззаботности окружал ее. Каким-то образом ей удавалось сделать так, чтобы каждое ее действие казалось беззаботным и веселым. Это напомнило ему о вещах, которые он тут же выбросил из головы. Руби плюхнулась рядом с партнером. Он направился в противоположную сторону, как обычно, усевшись в дальнем углу. Странник настороженно оглядел свою команду, удаляясь от них. Все трое сидели рядом, весело болтая друг с другом. Казалось, что его отчужденное поведение не помешало им стать друзьями, и сформировать свою собственную команду без него. Им же лучше. Нора даже несколько раз украдкой взглянула на него. Он отвернулся, не в силах встретиться с ней взглядом. Появилась Мисс Гудвич и хлопнула стеком, заставив класс мгновенно замолчать и насторожиться. — Мы начнем наши спарринги сегодня, и будем каждое занятие двигаться вперед. Это способ проверить ваши личные боевые способности. Вы будете сражаться с Гримм вместе с Профессором Портом, но со мной вы будете сражаться друг с другом. Единственным ответом, который она получила, были несколько характерных нервных тиков, неловкий кашель и постукивание пальцев по ногам. — По традиции, мы будем идти по всему классу, и каждая пара партнеров будет сражаться друг против друга. Глаза Одинокого Странника метнулись к Пирре Никос. Она встретилась с ним взглядом. Красный и синий столкнулись с зеленым, и между ними образовалась жесткая схватка. Так вот как это будет, а? Ну, тогда ему действительно не повезло, когда речь шла о поиске партнера, не так ли? Пирра резко повернула голову и повернулась к нему спиной, а он снова обратил свое внимание на Мисс Гудвич. — Это делается для того, чтобы узнать навыки друг друга и обеспечить основу для ваших будущих спаррингов, которые вы должны будете проводить во время тренировок в свое свободное время, — продолжила Мисс Гудвич. — Эти поединки, как и все последующие, будут проходить тактично и дисциплинированно. Сражение закончится, когда аура одного из бойцов опустится в красный уровень — не больше. Не будет ничего такого, как плевки, укусы, ругательства или удары в пах. — Она хлестнула стеком по руке, послав оглушительный треск по всей комнате, который заставил всех подскочить на своих местах. Ну, всех кроме Странника. — Если вы нарушите хоть одно из этих правил, я лично положу конец спаррингам и назначу соответствующее наказание нарушителю. Ее взгляд был таким острым, а голос таким резким, что даже Странник поморщился при мысли о том, чтобы перейти ей дорогу. Не то чтобы он собирался делать что-то подобное с самого начала. Это были просто спарринги, не было смысла слишком напрягаться. Вероятно, это было сделано для того, чтобы дать этим детям некоторый опыт борьбы с другими людьми. Честно говоря, именно этого он и ждал больше всего. Больше всего на свете он хотел быть искусным в борьбе с другими. Там, в Пустоши, он отлично справлялся с Кроцеа Морс, но вид рукопашного боя на Земле радикально отличался от того, что происходил здесь, на Ремнанте, и все из-за ауры. Это было самым важным — тренировки с хорошо вооруженными и обученными бойцами, использующими ауру, как и он сам. Вот и все, для чего был создан этот класс. Вот и все в чем он нуждался. Настоящие драки, которых у него, несомненно, будет предостаточно, как только он выберется отсюда и отправится в путь. — А теперь давайте начнем. — Мисс Гудвич вызвала пару студентов, которых он видел, но с которыми не был знаком. Несмотря на это, Одинокий Странник обратил на них пристальное внимание. В конце концов, можно многому научиться, просто наблюдая. Юноши улыбнулись, пожали друг другу руки и отступили на шаг. Кажется, у них уже сложились дружеские отношения. Только на второй день они уже стали друзьями. Им же лучше. Оба выхватили оружие — у одного был простой на вид длинный меч, а у другого — шипастая булава с чем-то похожим на ружейный ствол, торчащий из одного конца. Ну, естественно. Это было глотком свежего воздуха, видеть обычный меч друго… Студент щелкнул выключателем, и меч вспыхнул пламенем. Это был не первый огненный меч, который Странник когда-либо видел. Легкие Странника замерли. Каждый мускул в его теле напрягся и задрожал. Пот блестел по всей его коже. Вся его грудная клетка была словно раздавлена изнутри. Ужасное, отвратительное, разрушительное ощущение возникло в его груди, как раз там, где должно было быть сердце. Он чувствовал себя таким хрупким, как будто мог разбиться в любой момент. Мир перед ним мигнул и исчез, а перед ним возникло размытое пятно вещей, давно оставленных позади. Улыбка. Злая, но добрая улыбка. Пылающий меч, двигающийся так быстро, что казался оранжевым пятном. Каждый удар был невероятно, просто невозможно сильным. Раздавались крики и вопли, люди были напуганы и поражены. Невозможно. Это было невозможно! Никто не может быть таким сильным! Никто! Отойдите от него, отойдите! Все, что вы можете сделать, это бежать! Меч, длинный, изогнутый и смертоносный, покрытый колеблющимся оранжевым пламенем. Он раскачивался в воздухе, потрескивая, шипя и плюясь, кусая и прожигая плоть. Движимый такой невероятной силой, он легко пробивал кости, металл и все, что осмеливалось встать на его пути, обжигая плоть. Он вспыхнул и заблокировал кувалду, которой замахнулся супермутант. Если бы это сделал кто-то другой, его руки подогнулись бы и сломались. Человек только улыбнулся, взмахнул огненным мечом и нанес удар, когда те, кто был поблизости, закричали. Невероятно быстрый, невероятно сильный. Чудовищная сила и скорость только приличествуют чудовищу. Меч двигался быстро, плавно, мастерски, и с грацией, редко встречающейся в остальной части жестокой Пустоши. Это было шокирующе. Оружие странное само по себе, которым владеет человек, нечеловеческий во многих отношениях, обладающий редкой ловкостью. Этот меч, этот пылающий меч, который вселял страх в Одинокого Странника, как ничто другое, который вселял страх в сердца и умы каждого Регулятора, рыцаря и паладина. Он заставлял бояться даже Старейшину Лайонса. Это заставляло бояться всех, потому что в руках Бишопа Бове это было оружие массового поражения. Этот меч сделал много, очень много вещей перед глазами Странника, и в этот момент он увидел их снова: Меч сверкнул и зашипел, вонзившись в стык силовой брони и убив рыцаря Братства изнутри. Меч пронзил руку Когтя Смерти, словно та была сделана из масла, а после быстро откинулся назад и разрубил ему голову. Меч прошел сквозь бетонную стену и пронзил Регулятора на другом конце. Меч уничтожил штурмовую винтовку Странника одним ударом, оставив его беспомощным и положив конец схватке еще до того, как она началась. Меч сплотил солдат Анклава сражаться дальше. Меч пронзил Максвелла Нобла насквозь. — Мистер Арк? Одинокий Странник вздрогнул и огляделся. В классе никого не было, кроме него и Мисс Гудвич, которая положила руку ему на плечо. Она все так же смотрела на него со своим суровым выражением, которое теперь было окрашено намеком на что-то еще. — Урок окончен, Мистер Арк, вы можете уйти, как и все остальные. Понимание медленно просачивалось в него. Первое, что он понял, это то, что она прикасалась к нему, и он тут же отшатнулся, чтобы снова остаться в полном одиночестве. Его глаза беспорядочно забегали по сторонам, заметив, что они действительно одни в комнате. — Занятия закончились несколько минут назад, Мистер Арк. Есть какая-то причина, по которой вы остались здесь? Он покачал головой, скорее чтобы прояснить свои мысли, чем ответить ей, хотя это послужило обеим целям. Он резко поднялся с места, собрал свои вещи и попытался протиснуться мимо учителя к выходу. Она остановила его своими словами. — Мистер Арк, теперь, когда у нас есть минутка, не могли бы вы остаться и поговорить? Блядь! Да иди ты нахуй! Да идите вы все нахуй! С тех пор как он сюда попал, он только и делал, что болтал, болтал, болтал, и блядь, болтал! Он ненавидел это! Он так давно не разговаривал с другими людьми, и он ненавидел каждую чертову секунду этого! Там, в Пустоши, Одинокий странник был печально известен тем, что говорил мало, если вообще говорил. Ну, это была еще одна черта его слабости. И все же молчание, которое так долго характеризовало его, было важной частью его поступков, его жизни, теперь было растоптано. Разговоры, слишком много Богом забытых разговоров. Если бы это был кто-то другой, буквально любой другой в Биконе, он бы сказал ему, что он может сдохнуть в яме. Ей повезло с ее положением, которое не давало ему потерять самообладание. — Конечно, — ответил он. Его руки дрожали, когда он сжал их в кулаки. — Я просто хотела убедиться, что с вами все в порядке. Вы сидели там, в течение нескольких минут после того, как прозвенел звонок, выглядя довольно отрешенным. — Я просто сонный. — Ваши глаза были совершенно открыты. — Сонный это ведь не спящий. Она поправила очки и слегка наклонила голову, чтобы посмотреть на него. После недолгого наблюдения она откинула голову назад и вздохнула. — Вам не мешало бы получше выспаться, Мистер Арк. Вы явно устали. Это было очевидно. Его глаза были налиты кровью, и под ними лежали темные мешки. Его волосы были растрепаны, что добавляло ему неряшливости. Выражение его лица было изможденным, несмотря на то, что он ел лучше, чем за последний год. — Мне просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть. — Это было правдой. Ему просто нужно было построить график, и вернуться к работе. У него было слишком много свободного времени, на раздумья. — Что же, смотрите, чтобы усталость не взяла над вами верх, — сказала Гудвич. Странник ждал, что она даст ему понять, что он может уйти, но она лишь молчала. — Мистер Арк, как вы проводите время со своей командой? Черт возьми, неужели люди просто не могут заткнуться? Во имя всего, блядь, святого! — Все нормально. — Неужели это так? Вы сказали мне, что у вас есть некоторые проблемы, когда дело доходит до того, чтобы попасть в команду. Странник пожал плечами. — Ну что ж, я справляюсь. — Вы не сидели с ними во время занятий. — Я просто решил дать им немного пространства. А теперь я могу идти? — Он стиснул зубы и напряг плечи. Может, она просто заткнется? Не могли бы вы все просто заткнуться? Может, хватит уже говорить о моей ебучей команде! — Вы, кажется, очень взволнованы, Мистер Арк. — Я просто очень устал — как вы и сказали, мне нужно немного поспать. Мисс Гудвич постучала пальцем по своему стеку. Звук был тихим, но в пустой комнате, казался очень громким. Одинокий Странник стоял неподвижно и молчал. — Можете идти, Мистер Арк. Вам не помешает немного поспать, тем более что в следующий раз, когда вы задремаете на уроке, я не буду столь снисходительна. — Разумеется, Мисс Гудвич.***
Он бродил по Изумрудному лесу уже около получаса. Солнце висело все ниже в небе, и начинало приобретать темно-оранжевый оттенок. На горизонте быстро наступал вечер. Сигарета была зажата между его губами, лениво посылая дым в воздух. Одна рука крепко сжимала Кроцеа Морс, всегда готовая зарубить любого Гримм, подобравшегося слишком близко. Некоторые так и сделали, но ни один не продержался дольше нескольких секунд. Монстры этого мира ничто, если у него есть аура. Аура и Проявление. Странник остановился и посмотрел на свою руку. Оно действительно должно скоро проявиться, верно? Люди всегда получают свое Проявление довольно рано в процессе обучения, возможно, оно скоро появиться? Наверное, ему следовало поговорить об этом с Мисс Гудвич. В конце концов, она была учительницей. Если кто-то и сможет помочь ему найти Проявление, то только она. Он нахмурился. Но то, как она разговаривала с ним… что-то в этом было подозрительное. Естественно, в каждом было что-то подозрительное, поскольку людям нельзя доверять, но Гудвич казалась такой… почти разочарованной. Он не мог точно сказать, что это было, но что-то было. Что-то в ее голосе и взгляде. Так как она, похоже, была единственным учителем сражений, то ему, возможно, придется искать кого-то другого, чтобы обучил его. Черт, это может занять больше времени, чем нужно, а он уже хотел выбраться из этого адского места. Странник усмехнулся. Эти люди плохо влияли на его здоровье. Словно сталь в воде — они медленно разъедали и разрушали его личность, заставляя его ржаветь. Ему нужно было уйти. Он снова посмотрел на свою руку. Тем не менее, он должен был получить свое Проявление до этого. Он должен был получить свое Проявление и овладеть им, или, по крайней мере, подняться по рейтинговой лестнице боевого класса. Больше всего ему хотелось иметь именно Проявление. Странник продолжал смотреть на свою руку. Может быть, на этот раз? Он представил себе, как образуется вспышка пламени — идеальный огненный шар, который он мог бы вызвать и бросить, чтобы победить своих врагов! Но ничего не произошло. Аргх, ничего, в конце концов, у него будут свои огненные руки. Именно такой он всегда представлял себе свою суперсилу, когда рос. Амата утверждала, что обладает способностью вызывать лед и замораживающий холод, поэтому он пошел на компромисс. Они вдвоем станут партнерами в борьбе с преступностью, сражаясь, бок о бок с такими героями, как Серебряный Плащ и Грогнак-Варвар, чтобы спасти мир. У них даже были супергеройские имена. Он был Человек-Пламя, а она Женщина-Лед. Хех, они были очень креативными детьми. Он улыбнулся при этом воспоминании. Амата была хорошим другом. Убирайся отсюда! Убирайся с глаз моих, монстр! Улыбка погасла. Странник вернулся к своей основной задаче — осмотру леса. Ему нужно было найти место для ночлега. Этот лес был полон Гримм, которые разорвали его на куски, если бы могли, но это было лучше, чем спать с теми людьми. Кроме того, дополнительная опасность пойдет ему на пользу. Все будет так же, как в Пустоши, когда над ним всегда висела угроза смерти. Эта угроза делала прекрасную работу, держа его настороже. Как, например, сейчас. Он все время оглядывался через плечо, был настороже, сосредоточен на том, чтобы остаться в живых. Было намного, намного легче сосредоточиться, как он сейчас делает в подобной ситуации, в отличие от сидения в классе или в своей комнате. Ему нужно было чем-то заняться. Здесь, снаружи, опасность давила на него знакомым образом. Это было почти удобно, по крайней мере, более удобно, чем находиться среди людей. Ему просто нужно было выбраться из той комнаты, потому что это было слишком опасно. Там были опасные люди, которые затаили на него злобу, и ему было просто небезопасно оставаться с ними. Такова была его причина. Он продолжал повторять это про себя. Снова и снова он убеждал себя, что действует исключительно из рациональной осторожности перед опасностью. В конце концов, он нашел то, что искал. Это была та самая пещера, в которой прятался Дезсталкер, когда они с Пиррой проходили инициацию. Если повезет, то этот гигантский монстр вытеснил все другие возможные угрозы, которые могли там находиться. Тогда он сможет ворваться туда и забрать ее себе. Включив фонарик, и осторожно продвигаясь вперед, он вошел в пещеру, держа Кроцеа Морс наготове. Пещера все еще была исцарапана от ярости Дезсталкера, а пол был усеян щебнем и трещинами. Странник судорожно сглотнул. Это действительно напомнило ему туннели в Пустоши, заполненные Когтями Смерти, муравьями и яо-гаями. К счастью, его риск, похоже, окупился, поскольку в пещере больше ничего не осталось. Она уходила глубоко в гору, далеко за то место, где недавно был Дезсталкер. В конце концов, он нашел щель, достаточно большую, чтобы в нее можно было пролезть. С другой стороны была небольшая, сохранившаяся пещерка. Она была тесной и сухой, но достаточно большой, чтобы разложить свои вещи и расположиться самому. Его команда могла бы спросить, куда он ходил ночью, но он искренне сомневался, что они когда-либо донесут свои опасения до учителей, поскольку такое действие потребовало бы, хотя бы минимального беспокойства за его жизнь. Странник вспомнил, как Нора смотрела на него, когда он очнулся от кошмара — невинная и естественная реакция на его боль. Он вспомнил добрую улыбку Руби и ее сочувствие к нему. Они могут быть обеспокоены… возможно, им не все равно. Это знание вызвало странное ощущение на его лице, которое заставило его губы изогнуться вверх. Он хлопнул себя ладонью по голове, чтобы избавиться от этих глупых, глупых мыслей. Странник положил свой рюкзак и спальник, прежде чем лечь и выключить фонарик на своем Пип-Бой. Это место было неожиданно идеальным. Вход был узким и тесным, в который не мог влезть ни один из встреченных им Гримм. Мало того, земля снаружи была усеяна камнями и обломками, гарантируя слышимость приближения. Он зевнул, потушил сигарету и швырнул ее в угол пещеры. Затем он растянулся на спальнике. Солнце еще не село, но он был измотан. Последние несколько дней были такими напряженными, утомительными и лишенными сна, что он сразу же заснул. Может быть, только может быть, он наконец-то сможет хорошо отдохнуть сегодня вечером. Его оторвали от земли и швырнули к стене. Его затылок ударился о камень, и перед глазами все расплылось в тумане. Он рухнул обратно на землю — мир закружился, прежде чем что-то ударило его сбоку по голове. Странника отправили распластаться на полу. Прежде чем он успел среагировать снова, чья-то рука схватила его за горло и подняла на ноги. Было темно, и он никак не мог разглядеть своего противника. Даже сквозь темноту он чувствовал, как эта добрая улыбка пронзает его изнутри. С добродушным смешком Бишоп Бове отшвырнул его прочь, как мешок с мусором. — О Боже, ты только посмотри. Слишком жалок даже оставаться в одной комнате с теми людьми, и поэтому ты проделал весь этот путь сюда? Странник хватал ртом воздух в темной комнате — руками он массировали горло, пока кашлял. Бишоп снова рассмеялся. — Честно говоря, я и не ожидал от тебя большего. Да и как я мог? — В тоне его голоса была та знакомая доброта, от которой Странника чуть не стошнило. — Но это действительно так похоже на тебя. Не так ли? Неспособный справиться с проблемой, ты не справляешься с ней вообще. Ты просто убегаешь. — Бишоп подошел ближе к все еще тяжело дышащему Страннику и уперся сапогом ему в затылок, прижав его лицо к холодной твердой земле. — Еще и ложь, которую ты постоянно себе твердишь… «опасность», мм? Ты говоришь себе, что избегаешь их только из-за опасности, которую они представляют? Если бы это было так, то ты бы не пошел на то, чтобы сделать их врагами в первую очередь. Нет, ты просто бежишь, бежишь, потому что не можешь больше ни к кому приблизиться. Бишоп крутанул сапог, вонзив его в череп Странника. — Это все, чем ты занимаешься уже долгое время — бегаешь. Ты бежал после битвы на военно-воздушной базе Адамс, и даже взял себе новое имя. Одинокий Странник. Ты бежал, бежал и бежал, всю дорогу сюда — до Ремнанта. Ты забежал так далеко, что оказался в другом мире. — Бишоп наклонился и понизил голос почти до шепота. — Но даже здесь ты продолжаешь бежать. Странника снова подняли с земли и подбросили в воздух. И снова он с грохотом упал, катясь кубарем. Обычно в этот момент он вскочил бы на ноги, но его поразил тот же странный паралич. Он ничего не мог сделать — только лежать, беспомощно растянувшись на полу темной комнаты, ожидая, когда Бишоп приблизился снова. — Ты бежишь от своей новой команды, ты бежишь от этой девочки Руби. Знаешь, это ведь была твоя идея — пойти с ней в оружейную. Не нужно ненавидеть ее за то, в чем виноват только ты, впрочем, как и во всем остальном. — Бишоп вздохнул. — Но ведь именно этим ты и занимаешься, не так ли? Ты терпишь неудачу снова и снова. Я не удивлен, что ты начал вымещать все это на окружающих, поскольку, видит Бог, ты слишком слаб, чтобы справиться с этим самостоятельно. Бишоп медленно обошел его, стуча каблуками сапог по темному полу комнаты. — Ты даже разговаривать с кем-нибудь не можешь — настолько жалок. Они просто слишком часто поднимают тему про твою старую команду, не так ли? Даже если бы Странник мог говорить, он не смог бы ответить на это ни слова. — Все хотят знать, как ты ладишь со своей командой… и никто из них не может понять, да? Каждый раз, когда они спрашивают об этом, ты вспоминаешь их, верно? А ты не хочешь думать о них. В конце концов, в этом весь смысл твоего бегства. Бишоп остановился. Теперь, когда его громкие шаги стихли, темная комната наполнилась полной, пугающей тишиной. — Мне кажется, я знаю, почему ты больше всего ненавидишь Руби. Это потому, что она напоминает тебе кого-то, кого ты когда-то знал, мм? Гнев вскипел в душе Странника. Гнев, смешанный с чем-то еще. Чем-то похуже, чем-то едким, чем-то болезненным и пугающим, что бурлило у него в животе. — О да, она напоминает тебе его. Заткнись! — Она напоминает тебе Макса, не так ли? Просто заткнись уже нахуй! — Максвелл Нобл? Ты ведь помнишь его, верно? Пожалуйста, просто заткнись! — Хех, он был очень хорошим, правда? Всегда оптимистичный, настоящий алмаз, что-то действительно уникальное в Пустоши. Он был точь-в-точь как Руби. Замолчи! — Они оба вселяли надежду, верно? С тех пор, как ты стал Одиноким Странником, ты всегда хотел иметь такой взгляд на вещи, как у него. Похоже, ты снова нашел его в Руби. У Норы то же самое, но почти безумная натура совсем не такая, как у Макса, не так ли? А вот Руби такая же. Замолчи… — Хех, Руби и Макс были бы очень хорошими друзьями, мм? Просто замолчи… — Но у тебя нет друзей. У тебя не было друзей со дня твоего рождения, Одинокий Странник. Никто тебя не любит, как бы тебе этого ни хотелось. Пожалуйста. — Пожалуйста? Пожалуйста, что? Пожалуйста, замолчать? Глаза Одинокого Странника расширились. — Да ладно тебе, не удивляйся. Здесь от меня ничего не скроешь. Это мои владения. Ты принадлежишь мне. — Что-то щелкнуло и зашипело в темноте. Из ножен вынимали меч. Внезапно огненный столб, вспыхнул и распространился по лезвию. Рубрум Морс во всей своей ужасной красе. Металл раскалился докрасна, пламя извивалось вдоль него. Длинное заостренное лезвие изысканной работы, идеально сбалансированное, идеально выкованное. Идеально приспособленное для убийства, как и его обладатель. Бишоп Бове широко улыбнулся. — Потрясающе, правда? Изготовлен из дюрафрейма, как и Кроцеа Морс. Они ведь сестры, ты знаешь? Часть той же программы разработки оружия ближнего боя, которую Анклав проводил до того, как ты все разрушил. — В холодных глазах Бишопа блеснули отблески жаркого пламени. — Разница только в том, что я заработал свой. Он был вручен мне Президентом в знак признательности за мою службу. Твой был украден, а потом отдан Лайонсом, чтобы замолить перед тобой грехи. Бишоп ловко взмахнул мечом в воздухе, который он рассек, чтобы подпитывать это злобное пламя. — Конечно, ты уже все это знаешь, но я не могу не напомнить. Напоминаю тебе о твоей неполноценности. Бишоп поднял меч высоко над головой. Одинокий Странник был бессилен что-либо сделать, кроме как смотреть в ужасе, как и многие месяцы назад. Рубрум Морс накренился вниз — шипение меча смешивалось с мягким смехом Бишопа. Яростное оранжевое пламя было последним, что он увидел… Странник проснулся прямо в пещере. Его кожа была покрыта потом, и на мгновение он испугался, что все еще спит. Но затхлый запах пещеры, и грубое ощущение голого камня противоречили полному отсутствию ощущений, характерному для темной комнаты. Он проснулся. Слава Богу. И еще ему было холодно, очень холодно. Было ли это из-за того, что в пещере действительно было холодно, или просто затянувшееся чувство беспокойства от кошмара сыграло с ним злую шутку, он понятия не имел. Впрочем, это не имело значения, потому что он все равно дрожал. Он свернулся калачиком, чтобы согреться, и положил голову на руки. Он проделал весь этот путь, чтобы попытаться уйти от этого. Ему уже давно не снились такие кошмары. Странник надеялся, что вхождение в опасный лес облегчит его страдания, но этого не произошло. Почему нет? Он просто хотел тишины. Он просто хотел успокоиться. Он просто хотел отдохнуть. Странник подтянул ноги к груди и положил голову на колени. Все рухнуло на него за последние несколько дней… потому что он остановился. Он осмелился остановиться, и пожить в месте, которое было безопасным. В его жизни должна была быть суматоха. Если бы не было внешнего смятения, тогда было бы внутреннее смятение. Его плечи затряслись, а по щекам медленно покатились слезы. Он был совершенно один, так что не было никакой опасности, что его слабость обнаружится. — Почему все так происходит? — Спросил он кого-то. Кого угодно. — Что… что же я сделал… что я сделал, чтобы заслужить это? — У него перехватило дыхание. — П-Почему? Что я сделал… почему все должно так сильно болеть? — Он подтянул ноги ближе, образовав плотный клубок, который задрожал о каменную стену. — Раньше все было хорошо… Раньше я был хорошим человеком… — Слова покинули его, когда он начал всхлипывать. Он просто хотел покоя.***
Примечания Автора: Наконец мы видим момент слабости. Весь этот стресс от необходимости реинтегрироваться в общество и встретиться лицом к лицу со своим прошлым действительно берет свое. Мы увидели немного больше Бишопа и немного больше истории Странника. Действительно, и он, и Бишоп обладают разными прототипами мечей из одной и той же программы, хотя у них, очевидно, были очень разные пути развития. На этот раз больше нечего сказать, так что, как всегда, не стесняйтесь оставлять отзыв или вопрос!