Not All Those Who Wander Are Lost

Оружейная была такой же утилитарной и неприветливой, как и в первый раз, когда он пришел сюда, но эти недостатки были быстро затмились появлением Руби Роуз — Ладненько! — Сказала она. — Давай приступим! Одинокий Странник взглянул на нее. Она была просто чертовски… счастливой. Все время счастлива, счастлива, счастлива. Как ей это удавалось? Она встретила его у того же верстака, за которым они сидели на днях, и плюхнулась на один из стульев. Странник достал Таинственный Магнум и собрал оборудование, которым Руби пользовалась в прошлый раз. Он быстро учился. Ему не потребовалось много времени, чтобы запомнить некоторые инструменты и даже их применение, хотя часть из них все еще оставалось совершенно чуждыми ему. Руби не торопилась приступать к работе. Она поудобнее устроилась на стуле и поставила на верстак небольшую коробочку. Коробка была розовая, с изображением клубники сбоку, пластиковой ложкой, приклеенной сверху, и тонким слоем инея, покрывающим ее, хотя он быстро таял, оставляя капли холодной воды. Это было похоже на что-то из торговых автоматов Бикона. Руби сняла ложку и откинула крышку, открыв розовое мороженое с кусочками клубники внутри. Она начала жадно поглощать его, как будто это была первая пища, к которой она прикоснулась за последние дни. Однако на одной из ложек она заметила его краем глаза. Все еще с ложкой во рту, она начала говорить: — Ой, пвости… — пробормотала она, прежде чем нашла в себе мудрость вынуть ложку изо рта и продолжить. — Прости, ты тоже хочешь? — Она протянула ему коробку. Странник никогда раньше не ел мороженого. Все, что находилось в Убежище, было выращено в лабораториях или теплицах, и там не было места для таких ненужных вещей, как сладости. Были сделаны лишь небольшие уступки для морального духа, такие как Нюка-Кола или Сладкие Рулеты. Это было заманчиво, но он пришел сюда не играться в песочке и кушать мороженое. — Конечно, — ответил он. Да ладно, он через многое прошел, так что заслужил время от времени сладостей. Странник взял у нее ложку и зацепил себе маленький кусочек молочного лакомства. Положив его в рот, он мгновенно растаял, оставив сладкий клубничный привкус. Ему захотелось еще. Но этого было достаточно, поэтому он вернул ложку Руби. Может быть, он сам как-нибудь сходит к торговым автоматам, хотя для этого потребуются деньги. Он всерьез сомневался, что они принимают бутылочные крышки, которые у него остались. — Ну ладно, давай уже приступим, — сказал он. Руби кивнула и откинув назад коробку с мороженым, отправила все содержимое в рот. Она проглотила и улыбнулась, наслаждаясь вкусом, прежде чем ее глаза широко распахнулись. Она схватилась за голову и застонала: — О нет, мозги стынут… в-а-а-а. Одинокий Странник посмотрел на нее, фыркнув в легком веселье, в то время как она продолжала стонать от головной боли. В конце концов, Руби стряхнула с себя навеянное мороженым недомогание и помогла ему взяться за работу. Она знала хороший способ обновить Таинственный Магнум, чтобы он мог стрелять обычным вариантом Праховых патронов, не изнашиваясь и не становясь в последствии бесполезным. По-видимому, внутри всего оружия было нанесено покрытие, представляющее собой смесь различных металлических соединений и, конечно же, самого Праха, которое защищало оружие от остаточных выбросов пуль. Вот они и добрались до этого. В основном, весь вклад Одинокого Странника заключался в поддержке Руби, пока она работала, так как это была ее область. Конечно, он знал все о каждом оружии, начиная с неуклюжих и чудовищных лазеров Гатлинга и заканчивая маленькими китайскими пистолетами, но это было еще на Земле. Руби потратила почти всю свою жизнь на то, чтобы стать экспертом по оружию Ремнанта и необходимых для этого инструментов. Поэтому он наблюдал и слушал, как она работает, и объясняла, что она делает, держа инструменты и регулируя их в соответствии со своими объяснениями. Это было здорово. Ее целеустремленность и сосредоточенность были непоколебимы и достойны восхищения, но не лишены притягательности. По правде говоря, он понятия не имел, как что-то в этой девушке может быть неинтересным. Она была… очень чистой, милой и доброй. Странник посмотрел на нее. Она отличалась от большинства вещей, которые он когда-либо видел в Пустоши. Она обладала той невинностью, которую он видел только у детей дома. Вот почему он так любил детей — они просто были очень приятными. Даже не смотря на то, насколько ужасными и приводящими в бешенство они порой могли быть, это было совершенно не похоже на тех действительно ужасных типов, которых он видел в рейдерах и Анклаве. Даже в худшем смысле маленькие дети все равно были лучшими. Они обладали тем, что он давно потерял. Что-то, чем он дорожил с тех пор, как рос в Убежище, что-то, что он пытался защищать и взращивать. Они были невинны. Руби, однако, казалась особенной. Невинность детей неуклонно разрушается с возрастом — жестокий факт, внезапно ставший правилом в таком ужасном месте, как Пустошь. Похоже, Руби подверглась прямо противоположному процессу. Ее чистота укреплялась и росла — проникала в саму ее личность, что проявлялось в каждом движении. То, как она улыбалась всем, как она всегда была добра, даже если это было не обязательно, вплоть до того, как она вяло размахивала руками во время ходьбы. Одинокий Странник едва знал ее неделю, но она выставляла свой характер напоказ, и он сиял, как бриллиант. — Эм, Жон? Ох, отлично, он снова задремал… пока смотрел на нее. Почему у него всегда была привычка погружаться в свои мысли? На самом деле, когда он был рядом с ней, он, казалось, делал это еще чаще. — Ох, прости, просто устал. — Это было правдой, насколько он знал. Он определенно устал, так как его режим сна едва восстановился. Недостаток сна был тем, к чему он привык. Хотя, откровенно говоря, это было не самое худшее, что ему когда-либо приходилось пережить. Тем не менее, это не делало истощение приятным опытом. — Да, тебе действительно нужно больше спать. Ты всегда выглядишь усталым, — сказала Руби. Ее голос стал мягче, а губы поджались, когда она заметила темные мешки под его налитыми кровью глазами. Да, его правый глаз всегда был налит кровью, но даже сапфир в левом глазу был окружен ползущей краснотой. — Я постараюсь, — ответил Странник. Может быть, он действительно так и сделает. Тогда это сможет развеять ее беспокойство. Ему не очень понравилось выражение ее хмурого лица. — Ты обещаешь? — Обещаю. Она снова улыбнулась. Вот так лучше. После этого они вернулись к работе, осторожно разбирая его пистолет. Руби держала все под контролем, старательно нанося покрытие. Сосредоточившись, она высунула кончик языка из уголка рта. Хех, мило. Так продолжалось некоторое время, и Руби осторожно работала с его помощью. Прошел час, и они едва обменялись парой слов, но опять же это было то самое уютное молчание, которое он так высоко ценил. Они работали над тем, что она хотела и любила делать, и над тем, что нужно было делать ему — оба находили это интересным, и каждый с удовлетворением относился к ситуации. Так было, пока они не сделали перерыв. — Мне просто нужно дать отдохнуть рукам, — сказала Руби. — Они начинают затекать, когда я работаю слишком много. Странник кивнул, но перед ним стояла дилемма — что делать дальше. Руби начала массировать свои руки, двигая пальцами, которые она потянула под разными углами, чтобы произвести серию удивительно громкого треска. После этого она рассеянно потерла их друг о друга. Их уютное молчание быстро растворилось и исчезло, сменившись чем-то напряженным, когда они не были обременены взаимным интересом. Странник начал жевать свою щеку, в то время как улыбка Руби стала немного более нервной. И вот они — застенчивая и неловкая в общении девочка и откровенно антисоциальный мальчик. Кто первым сломает лед? Уж точно не он. У него не было никакого желания разговаривать с ней. Одинокий Странник почувствовал в себе прилив миазм. Он чувствовал эту проклятую пустоту в груди, которая была раздражающим побочным эффектом ее присутствия. Кроме того, он почувствовал, как что-то покалывает под кожей, и по телу поползли мурашки при мысли, что придется с кем-то разговаривать. И все же, несмотря на это, было что-то вроде толчка, который заставил его заговорить. — Т-а-а-к… — сказал он. Это слово медленно слетело с губ Странника. — Т-а-а-к… — повторила Руби. Из них получились бы блестящие ораторы. — Ты же говорил, что любишь комиксы и все такое, верно? — Спросила Руби, пытаясь найти общий язык. — Да, хотя прошло уже много времени. — Теперь ему было легче говорить, потому что разговор шел совсем не о том, что они обсуждали раньше — не о командах и не о лидерстве. — Я ничего не читал и не играл ни в какие игры уже… месяцы. — Ух ты, а я и дня не могу прожить без этого, — сказала Руби с легким смешком. Она потерла затылок, наверное, смущенная разницей между ними. — Хотя это потому, что я был в поле, и просто не имел возможности что-то почитать или во что-то поиграть. — Ответил Странник. — Ах, ну да, это имеет смысл. На Патче был хороший маленький магазинчик, где всегда продавались игры, комиксы и тому подобное, и я тратила там большую часть своих карманных денег. — Она смущенно хихикнула и отвела взгляд. — Я все еще трачу большую часть своих денег на магазин, который нашла здесь — в Вейле. — Звучит здорово, хотя у нас была только одна большая библиотека комиксов и игр. Все это было бесплатно, но читать одно и то же сто раз подряд — не самое лучшее занятие. — Одинокий Странник вздохнул. Что еще он мог сделать? Никто в Убежище не писал и не печатал новые комиксы, и не торопился, программировать новые игры. — Хотя Грогнак всегда будет веселым. — Грогнак? Дерьмо. Здесь все было по-другому, и он постоянно забывал об этом. Крошечные промахи вроде этого могут быть безобидными, но более крупные сложатся и представят собой картину, которая была бы странной, а возможно, даже невероятной для людей, которые выросли в другом мире. С другой стороны, он не думал, что Руби его разоблачит. — Там, откуда я родом, это просто местный комикс. Ты о нем не знаешь. — Он отмахнулся от этой темы взмахом руки. — Но он все равно был моим любимым. — Звучит круто, но о чем там было? — Спросила Руби. Она поерзала на стуле, опершись локтями на верстак и положив подбородок на руки, чтобы спокойно продолжать смотреть на него, отдавая ему все свое внимание, как будто он был единственным существом в мире. Так она разговаривала со всеми, проявляя честнейший интерес ко всему, что они говорили. Ее откровенное внимание заставило его неловко заерзать на стуле, и он еще сильнее укусил себя за щеку. Тем не менее, он продолжил: — Грогнак-Варвар — невероятный воин из забытой страны, который путешествует по миру в поисках богатства, женщин и приключений. Присоединяйтесь к нему, когда он сражается с монстрами и злодеями всех форм и размеров. — Одинокий Странник пожал плечами. — Это точное описание на каждом комиксе. Как я уже говорил — я много их читаю. Буквально через секунду его глаза расширились. О, черт. Он только что окончательно свихнулся, не так ли? Он не обсуждал комиксы уже очень давно, не имея возможности сделать это, так как не с кем было поговорить. Бутч всегда насмехался над ним из-за его чрезмерного интереса к комиксам, и даже Сара и другие члены Братства дразнили его тем, что он пристрастился ко всем новым копиям Грогнака, которые находил в Пустошах. Господи, похоже, старые привычки умирают с трудом… — Ха, это потрясающе! — Воскликнула Руби. — То же самое и со мной! Мой любимый комикс — это Икс-Рей и Вав, и они хотят быть величайшими супергероями на свете, но они последние люди, от которых ты захочешь спасения. Присоединяйтесь к ним, когда они сражаются с силами, такими зловещими, как Безумный Король и Могар! — Руби откинулась назад и захихикала. — Такое описание есть на каждом экземпляре Икс-Рея и Вав. Я прочла все выпуски… дважды… или трижды… может, четырежды… — Ну, я читал каждый выпуск Грогнака по меньшей мере, десять раз, так что, думаю, я тебя победил. — Пфф, это просто потому, что это все, что у тебя было! Я еще читаю Кэмп-Кэмп и Желтый против Фиолетового. И кто может забыть легендарного Пифа Римгара из Червя? — Руби высунула язык. — Я более мирская, чем ты, Жон! Он никогда раньше не встречал кого-то, с кем можно было бы поговорить о комиксах. Амата была его единственным хорошим другом, когда он рос в Убежище, но она не особо любила комиксы и все в этом роде. Странник почувствовал это странное ощущение на своем лице, которое он должен был остановить, чтобы его губы не скривились вверх. Руби откинулась на спинку стула и снова засунула язык в рот, вместо этого вернувшись к своей обычной улыбке. — А в какие игры ты играл? — Спросила она. — А, только те немногие, что были созданы Хьюбрис, — ответил он. Странник поморщился, увидев растерянное выражение на ее лице и осознав, что поскользнулся и наткнулся на что-то, чего не существовало в Ремнанте. — Хьюбрис была компанией, которая делала игры, и выпускала комиксы про Грогнака. Я играл в несколько игр про Грогнака и в некоторые из их волшебных приключенческих игр, и они были… нормальными. — Он пожал плечами. — Ничего особенного. Мне всегда больше нравились комиксы. В конце концов, лучше смотреть на цветные страницы комиксов, чем на черный экран с какими-то надписями. — О, а мне всегда нравились файтинги, и я играла в них с Янг. Это было похоже на нашу сестринскую связь, когда мы росли. Я еще много играла с моим дядей, когда он был рядом, — сказала Руби. Файтинги? Это звучало интригующе, хотя и не так сильно, как последняя часть. Сестра… это все еще казалось ему странным. Янг была выше… и больше чем Руби. Не говоря уже о том, что их цвет глаз, цвет волос и фигура тоже были разными. Фигура… больше. Странник покачал головой. Чертовы гормоны. Чертова Янг Сяо Лонг. Секунду… Сяо Лонг? — Ты приемная? — Спросил он. Руби отшатнулась в замешательстве, и он мысленно проклял себя сразу после этого. Отлично, он позволил своему любопытству обойти фильтр в виде мозга и направиться прямо в рот. Странник просто не смог сдержать любопытства, а присутствие Руби создавало странное ощущение безопасности, которое заставляло его чувствовать, что он может говорить то, что думает. Ему немедленно пришлось объясниться: — Просто ты упомянула свою сестру, и это заставило меня подумать о ней и о том, что вы двое совсем не похожи и даже фамилии у вас разные, верно? На лице Руби появилось понимание, и смущенное выражение сменилось обычным добродушным. — Нет, — ответила она, — просто у нас разные мамы и один папа. Что ж, это было интересно. И ответ, и ее реакция. Он подозревал, что она была менее откровенна в чем-то настолько личном, но, возможно, это был просто его опыт с Пустошей, меняющий взгляд на вещи. — Да, мама Янг ушла, а моя мама… Слова застряли у Руби в горле. Казалось, что ее речь на мгновение опередила мысли. На ее лице появилось мрачное выражение. Она отвела от него взгляд. Руби рассеянно теребила край своего плаща. Одинокий Странник не был экспертом в человеческом общении. Однако даже он понимал, что здесь что-то не так. Что-то было не так, и это было вызвано его вопросом. От этой мысли ему стало не по себе. — Ну, она умерла несколько лет назад, когда я была маленькой, — сказала Руби, слабо пожав плечами. Она изобразила на лице улыбку, хотя она была совсем не похожа на настоящую. Опять же — Странник не был экспертом, но он прекрасно понимал, что она улыбается только ему. Ну… черт. Руби отвернулась и снова принялась возиться с Таинственным Магнумом, оставив их разговор позади. Это было здорово. Вообще-то, превосходно. Работа вместо разговора. Он не заботился о ней, поэтому для него не имело значения, было ли в ней какое-то затянувшееся чувство меланхолии, оставшееся после их разговора. Нет. Его не заботило это. Ни капельки. Просто выполняй свою задачу. Приступай к работе. Странник забарабанил пальцами по верстаку. Он… действительно должен что-то сказать. Просто потому, что, она не вернется, и не будет больше тусоваться, если уйдет, чувствуя себя плохо из-за него. И он хотел общаться с ней только потому, что она была полезна, и ничего больше. Он определенно не вспомнил свою покойную маму, и его абсолютно не трогал печальный поворот ее судьбы. Так что да, он скажет что-нибудь, чтобы она почувствовала себя лучше, и будет использовать ее. На самом деле ему было все равно, станет ей лучше или нет. В конце концов, он ненавидел ее. Он страстно ненавидел ее. Это то, что он постоянно твердил себе, так что он будет продолжать в это верить. Ладно, сказать что-нибудь. Сказать что-то… правильное… хоть что-то. Черт возьми, что он должен был сказать? Э-э-э… ну, несчастье любит компанию, верно? Да, надо составить ей компанию. — Моя мама умерла, рожая меня, — сказал он. Руби перестала работать, затем повернула голову и посмотрела на него. Выражение ее лица было таким… выразительным. Между ними повисло напряженное молчание. Странник судорожно сглотнул. Фантастика, просто фантастика. Отличная работа, приятель — просто настоящий Шекспир. Черт, да ты должен преподавать в классе или что-то в этом роде, потому что все на Земле и Ремнанте, вероятно, умоляют тебя научить навыкам красноречия. — Эм… просто захотелось… посочувствовать? — Протянул Странник. Нужное слово, верно? Он был почти уверен, что «сочувствовать» — это нужное слово, но было ли оно правильным? Да, пожалуй, самое подходящее слово… но было ли у них это слово здесь — на Ремнанте? Неужели он опять ведет себя странно? Ну нихера себе ты Шерлок. Конечно же, ты ведешь себя странно! Ты просто начал случайно вспоминать мертвых мам! — Ну, просто, ты знаешь… я понимаю, что это отстой… и ты, наверное, не хочешь об этом говорить. О Боже, этот разговор уже не спасти, не так ли? Господи, почему, черт возьми, у него такие проблемы с составлением нормальных предложений? И… секунду, она улыбается? И действительно, губы Руби сложились в нечто, напоминающее знакомую улыбку. В улыбке все еще чувствовался оттенок грусти, но, тем не менее, она вернулась. — Спасибо, — сказала она, — это очень мило с твоей стороны. А? Серьезно? — Эм… ну ладно. — Ответил Странник. Руби хихикнула, увидев его смущенное лицо. — Это просто мило с твоей стороны, что ты пытаешься меня утешить… и теперь мне лучше! — Руби торжествующе развела руками, словно демонстрируя свое хорошее настроение. Это удалось лишь отчасти, так как она все еще казалась немного не в порядке, но это было только началом. Она вздохнула, опустила руки и откинулась на спинку стула, а эта милая улыбочка стала более естественной на ее лице. — Да… все в порядке, это случилось очень давно. Она передвинулась и положила локти на верстак, снова подперев голову руками. На этот раз, однако, она предпочла смотреть вдаль, а не на него, когда рассказывала свою историю. — Я почти ничего о ней не помню, потому что была еще очень маленькой, когда это случилось. Я… тогда толком ничего не понимала. Но все равно это был полный отстой. — Она вздохнула и откинулась на спинку стула, задумчиво глядя в потолок, что показалось Страннику очень знакомым. — Она пекла печенье, читала сказки на ночь, и устраивала потрясающие вечеринки на День Рождения… это было здорово. — Мрачная улыбка появилась на ее лице. — Но я была маленькой, и после этого мне пришлось долго приспосабливаться. Руби перевела взгляд с потолка на него. О, это был намек? Это был намек, не так ли? Наверное, стоит ответить. — Ну, я никогда не знал свою маму. Как я уже сказал, она умерла, когда я родился. Все, что я знаю, это то, что рассказал мне мой папа: она была сильной, энергичной, умной и хотела помогать людям. Улыбка Руби стала еще шире. — Очень похоже на мою маму, — сказала она. — Она была Охотницей, а что, насчет твоей? — Моя была ученым. Она работала с моим папой над большим благотворительным проектом, чтобы помочь людям жить лучше. — Звучит хорошо, — сказала Руби. Ее улыбка стала ярче. — Да, и даже после смерти моей мамы у меня остался папа! Кулаки Странника сжались так сильно, что задрожали. — Да, мой папа просто замечательный. Он тоже Охотник и преподает в Сигнале. Ему было очень тяжело после смерти мамы, но сейчас ему уже лучше. — Она закрыла глаза, и ее улыбка стала ярче, хотя Странник все глубже погружался во мрак. Ее собственная радость теперь только больше толкала его вниз. — Да, папа замечательный. Очень здорово, что он все еще рядом, ведь он так много для меня делает. А что насчет твоег… Руби остановилась, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него. Его лицо было стоическим и высеченным из гранита. Его плечи были твердыми и прямыми, как прутья кованой стали. — Эм, ты в порядке, Жон? — Ее лицо тут же вытянулось, а рот приоткрылся. Искра беспокойства мелькнула в ее глазах, что отразилось на ее лице и позе. Это успокоило его. — Мой отец умер чуть меньше года назад, — откровенно признался Странник. Не было смысла скрывать правду от Руби, особенно после того, как она была так честна до сих пор. Было бы неправильно лгать ей об этом, особенно после того, как она так охотно простила его собственный проступок и поделилась своей историей. Глаза Руби расширились, а челюсть отвисла. — О Боже, мне так жаль… Странник поверил ей. На самом деле, в этот момент на него снизошло некое понимание. Он не понимал этого раньше, когда ей так легко помогала его собственная ужасная попытка утешить ее. Он ведь не сказал ничего особенного. Здесь она тоже не сказала ничего особенного, но ощущалось, словно гора с плеч. Руби наклонилась, сложила руки вместе и посмотрела ему прямо в глаза, как будто этим действием она могла телепатически передать свое желание, чтобы он почувствовал себя лучше, прямо в мозг и заставить его подчиниться. Это честное и доброе пожелание чтобы он был в порядке, заставило его смягчиться. Простого акта заботы другого человека иногда было достаточно, особенно для того, кто давно изголодался по ней. — Все в порядке, — ответил он, — ты же не знала. Несмотря на то, что ему стало получше, он все еще был не в порядке, и так плохо скрывал это, что Руби не обманулась ни на секунду. — Ну, по крайней мере, у тебя должна быть другая семья, верно? Например, у меня есть Янг и мой дядя. — Мой отец был единственной семьей, которая у меня когда-либо была. — Ох… ну, по крайней мере, у тебя есть друзья, верно? — У меня буквально нет ни одного друга во всем Ремнанте. — Э-э, у меня есть собака, а у тебя разве нет домашних животных? — Моя собака умерла. Лицо Руби… выглядело так, словно у нее на глазах убили котенка. — Оу… это… эм… — Она заерзала на стуле, задумчиво постукивая кончиками пальцев. — Я… ну что ж, у тебя теперь хотя бы есть я, не так ли? — Руби посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Он почувствовал что-то в груди. Это было присутствие… чего-то. Это было что-то, определенно что-то. Что это была за штука, он понятия не имел. Секунду… он почувствовал себя тяжелее. Тяжелее в хорошем смысле. То… ощущение пустоты… куда оно делось? Она была заполнена? Похоже на то. — Ну что ж, это было оченьмилономыдолжнызакончитьнаэтом. — Выпалил Странник. Слова были такими быстрыми и неразборчивыми, что вырвались едва связным расплывчатым звуком. Он наклонился над верстаком и взял Таинственный Магнум, который уже оправился после первого раунда нанесения Прахо-защитного покрытия. — Подожди, чего? Нет, не уходи! Я же сказала, что мне очень жаль! — Руби в панике потянулась к нему, но он увернулся от ее прикосновения, сунул Магнум обратно в кобуру и быстро пошел прочь. — Все хорошо, — сказал он резко и быстро. — Мне просто… мне нужно попасть в центр занятости. Ищу работу, и не могу об этом забыть. Мне это нужно. Иди и займись чем-нибудь другим, раз уж мы здесь закончили. Странник выскочил из оружейной, и хотя Руби легко могла бы поспеть за ним, учитывая ее Проявление и все остальное, она не последовала за ним. Слава Богу. Что, черт возьми, было не так с этой девушкой, что оба раза, когда они тусовались вместе, он топал прочь, весь на взводе?! Он коснулся рукой своей груди. Это ощущение завершенности уже исчезло, когда он оставил ее позади. Это было не то, к чему он привык — не то, что он чувствовал после битвы на военно-воздушной базе Адамс. Образы Псины и Джона, Джейн и Фокса, Мойры и Сары, Соноры и Тридогнайта, отца — все они врезались ему в память. Странник протянул руки и начал массировать каждый висок кончиками пальцев, но у него не было никакой надежды унять надвигающуюся головную боль. Он должен перестать встречаться с ней. Серьезно, это того не стоило. Кроме того, теперь, когда у него было базовое понимание вещей, он мог все сделать сам. К тому же, в оружейной имелись инструкторы, с которыми можно было при необходимости проконсультироваться. Ему не нужна была Руби Роуз. Что ж… он все еще хотел видеть ее. Погоди, почему? Ну, потому что я этого хочу. Чего?! Эм… ну… эксперт. Да, она оружейный эксперт, который готов посвятить мне больше своего времени, чем какой-то там инструктор, который, возможно, делает это только потому, что это его работа, и он должен распределить свое внимание по всем студентами. Ха… хорошая мысль. Да, так и есть. Это единственная причина, по которой я должен продолжать видеться с ней. Да, единственная. Конечно же, только из-за этого. Естественно. Хорошо, сейчас он заскочит в центр занятости, так как ему действительно нужно было подумать о том, чтобы найти работу. В конце концов, если он собирается покинуть это место и отправиться в путь, то ему нужно иметь средства, необходимые для выживания, по крайней мере, до тех пор, пока он не сможет начать зарабатывать на своем пути, как в Пустоши. Он поговорит с Руби позже, и назначит им новую встречу. И он сможет увидеть этот милый блеск в ее глазах, почувствовать ее внимание… и конечно, это было то, что он должен был терпеть, работая над своим оружием. В ней действительно было что-то особенное. Это было что-то, что заставляло его ненавидеть ее, каждой клеточкой тела. — Я ненавижу ее… от всего сердца. — Сказал он сам себе. Ведь все, что он говорил себе, было правдой, верно?

***

Руби Роуз закусила губу. Она разрывалась между тем, чтобы что-то делать, и тем, чтобы ничего не делать. Разумеется, речь шла о Жоне. Она действительно облажалась, не так ли? Девушка рассеянно бродила по коридорам Бикона, не желая проходить мимо комнаты своей команды, чтобы подумать, и, конечно же, не желая рассказывать им о своем затруднительном положении. В конце концов, Жон говорил с ней по секрету. Она не собиралась предавать его доверие, рассказывая всем о его личном прошлом. И что же ей теперь делать? Она только хотела, чтобы он почувствовал себя лучше, рассказав о том, что, по ее мнению, было бы взаимовыручкой, поговорив об их отцах, но она облажалась. Потом она решила, что у него должны быть братья и сестры, как у нее, или какая-то другая семья, как у нее Кроу. Не-а. Ну, у него ведь должны же были быть друзья, верно? Очевидно, что нет. Она вздохнула и прислонилась к стене. Прекрасная работа, Руби Роуз, прекрасная работа. Ты просто втирала ему в лицо, что у тебя все еще есть все вещи, которых он лишился — просто фантастика. Какое-то время вы общались, рассказывая друг другу о своих мамах, но потом тебе просто захотелось дать ему пощечину во всем остальном, да? Руби закрыла лицо руками, пытаясь отгородиться от мира и своего позора. Жон, наверное, чувствует себя просто ужасно. И во всем виновата она сама. Одной только мысли о том, что она причинила своему первому другу такое горе, было достаточно, чтобы у нее в животе появилось болезненное, тяжелое чувство, как будто кто-то сильно ударил ее в живот, и синяк все еще формировался. Девушка опустила руки, а затем начала нервно сжимать их вместе, пока думала. — Хей, Руби, как сама? Ох, прекрасно… Янг. Точнее, Янг и Блейк. Вайсс сказала ей, что собирается провести день за учебой, пока она будет в оружейной с Жоном, а Янг и Блейк сказали, что будут тренироваться в спортзале. Две девушки, все еще одетые в спортивную форму, были покрыты каплями пота. Должно быть, они только что закончили и теперь направлялись обратно в комнату. Что бы они ни делали, Руби просто хотела, чтобы они оставили ее в покое, поэтому она дала наиболее правдоподобный ответ. — О, я в порядке, — снова вздохнула она и отвела взгляд. — Да… конечно, я верю в это. — Ответила Янг. Черт возьми, ее сестра всегда умела читать мысли. Руби оглянулась на них двоих. Янг приняла тот же сестринский взгляд озабоченности, который она довела до совершенства, в то время как Блейк оставалась стоиком, как и всегда. Однако золотые глаза сосредоточились на ней со скрупулезным вниманием, изучая ее и, без сомнения, пришли к тому же выводу, что и Янг, вероятно, сохраняя эту информацию для дальнейшего использования. У Блейк была привычка, наблюдать за происходящим с жутковатым вниманием, и хотя Руби уже привыкла к этому, пристальное внимание девушки временами все еще немного отталкивало. — Я просто… я не знаю, но мне нужно что-то делать, — наконец ответила Руби. Было бы бесполезно пытаться скрыть что-либо от Янг. Она сцепила руки за спиной и посмотрела на свои ноги, гадая, как много она может рассказать. Янг была очень общительной в Сигнале, и хотя Блейк определенно была затворницей, она, вероятно, все еще была достаточно умна, чтобы дать хороший совет. Ей просто нужно убедиться, что секреты Жона будут в безопасности. — Ладно, значит, у меня есть друг, и мы разговаривали… — Это про Жона? — Спросила Янг. — Чего? Нет, я имею в виду другого друга. — Твой единственный друг вне команды — это Жон, и ты сказала, что проведешь с ним время сегодня, — сказала Блейк. Лицо Руби стало взволнованным. Отличная, отличная работа по хранению секретов, Рубс! Руби расстроено пробормотала: — Ладно, может, и так, но это неважно. Мой друг, мой невзрачный, неопределенный друг, который может быть кем угодно… ну, я обидела его тем, что сказала. — Что?! — Глаза Янг расширились. — Что ты имеешь в виду? На тебя это не похоже. Это чувство в животе Руби стало еще тяжелее. — Ну, я не хотела. Я просто подняла некоторые темы, и не знала, что у него с ними связана плохая история, и он испугался. Я даже попыталась утешить его, но это не сработало. Он… просто убежал. Плечи Руби поникли, и она снова вздохнула. — Не знаю, я чувствую, что должна пойти и сказать что-нибудь, попытаться еще раз извиниться… но, может быть, лучше всего оставить все как есть? — Она пожала плечами. — Я действительно не знаю. — Ну, для начала не извиняйся. — Обе сестры были удивлены, увидев, что Блейк заговорила первой. — Если ты действительно ничего плохого не имела в виду, а он достаточно порядочен, чтобы понять это, то извинения пусты и бессмысленны. Это ничему не поможет. — Прямо, решительно, логично. Так похоже на Блейк, и на Вайсс, которую Руби легко могла представить одобрительно кивающей на совет. — Что ж… это немного прямолинейно, но да. Я не думаю, что извиняться — это лучший способ разрешить ситуацию, сестренка. — Теперь Янг взяла слово, и шагнула вперед, чтобы утешительно положить руку на плечо Руби. — Но ты и не должна просто оставлять все как есть. Если есть проблема, то ее игнорирование не заставит ее исчезнуть. Янг отвела взгляд в сторону, прежде чем снова повернуться и сказать: — Это немного трудно объяснить, но если ты действительно ничего плохого не имела в виду, надо просто оставить это в прошлом и продолжать работать. — Оставить в прошлом и продолжать работать? — Да, не сосредотачивайся на том, что ты сказала или сделала, а относись к этому как к новой ситуации. Работай с настоящим, а не с прошлым. Новый подход, понимаешь? Просто поговори о чем-нибудь другом, отойди от тех тем. Возвращайся к существующему положению вещей, а не зацикливайся на том, что прошло. Если он когда-нибудь захочет поговорить об этом снова, как только почувствует себя лучше, возможно, он расскажет. — Янг откинула часть своих волос назад. — Но сейчас это неважно. Просто поговори о чем-нибудь, о чем угодно, вместо того, чтобы начинать разговор о том, что заставляло его чувствовать себя плохо, так как это просто снова расстроит его. Постарайся сосредоточиться на чем-то хорошем, и заставь его улыбаться и смеяться. — Янг подмигнула. — В конце концов, у тебя это неплохо получается. Руби перевела взгляд с сестры на Блейк. Новый подход, да? Что ж… была еще куча вещей, о которых они могли поговорить. Она действительно мало что знала о Жоне, так как они не проводили много времени вместе — всего несколько часов в течение недели. Она могла завести разговор о чем угодно, и вернуть все в нормальное русло. Руби улыбнулась. — Спасибо, ребят, я так и сделаю. Теперь мне просто нужно найти его. — Он, наверное, в садах, — предположила Блейк. — Я всегда прохожу сады после уроков, чтобы попасть в библиотеку, а он часто сидит там под деревом. Это лучшее место, чтобы найти его. — Вау, спасибо, Блейк, я пойду прямо туда! И… не то чтобы я говорила о Жоне… я имею в виду, что многие люди, отдыхают в садах и все такое, так что я определенно не говорю о Жоне или типа того. Янг и Блейк посмотрели на нее сверху вниз, ни на секунду не поверив ее словам. — Ну, в любом случае, мне пора бежать!

***

Одинокий Странник сидел в Садах Бикона. Это действительно было что-то невероятное для него — сад. Он заключал в себе некую красоту, которую он никогда не смог бы постичь там — в Пустоши. В Оазисе была скудная трава, деревья и растения, которые кое-как справлялись с тем, чтобы быть хотя бы зелеными. Самое близкое, с чем он мог сравнить сад — это цветы на Арлингтонском Кладбище. Всего лишь пара случайных маленьких фиолетовых цветочков, которые он увидел среди надгробий. В то время это зрелище заставило его расплакаться. Странник посмотрел в сад — на клумбу, заполненную сотнями ярких фиолетовых цветов самых разных видов. Ему пришлось поднять руки, чтобы протереть глаза, которые начало щипать и слезиться от этого зрелища. Честно… этот мир был так прекрасен. Неудивительно, что он чуть не упал, когда впервые увидел лес, почти месяц назад. Каждый раз, когда он приходил в это место, у него неизменно перехватывало дыхание и в голове становилось пусто — он погружался в некое подобие покоя, который едва ли можно было нарушить. Вот почему он проводил здесь столько времени, сколько мог, просто глядя на цветущую вишню среди цветов. Все было хорошо. У него было достаточно времени, чтобы прийти в себя после недавнего инцидента с Руби. Честно говоря, эта девушка как-то умудрялась добраться до него, каждый раз. Даже не упоминание о его отце, друзьях и семье заставило его сбежать. Странник уже давно привык к этому, и хотя ему было больно вспоминать об этом, боль хотя бы была тупой и знакомой. Нет, это было, когда она сказала, что будет рядом с ним… вот что заставило его уйти. Он не мог позволить людям «быть» с ним. Странник не мог допустить, чтобы другие подставляли свои плечи ради него или тянулись к нему, чтобы заставить его чувствовать себя лучше. Это было совсем не то, к чему он привык. Это было не то, чего он хотел. В этом он был уверен, и потому старался не обращать внимания на свои внутренние протесты совести, что ему не следовало покидать Руби, и что он должен был остаться и наслаждаться ее комфортом. Он был Одиноким Странником. Он не нуждался в этом. Он не заслуживал этого. — Привет, Жон. Каждый мускул в его теле напрягся. Эта девчонка, эта проклятая, глупая девчонка, Руби… Боже, как же он ее ненавидел! — Присаживайся, — сказал он ей, похлопав по скамейке рядом с собой. Эм… почему я только что это сделал? Ну, потому что мне нужно держать ее в хорошем расположении духа, конечно. О да, точно. И никакой другой причины? Нет. Хорошо. Руби лучезарно улыбнулась, и на ее лице отразилось облегчение, когда она подошла и приземлилась рядом с ним. Должно быть, она догадалась, насколько он щепетилен в вопросах личного пространства, поскольку старалась держаться как можно дальше от него, как он и надеялся. Хорошо. — Т-а-а-к… — Протянула Руби. О Боже, только не снова… — Так откуда ты? — ЧЕГО?! — Паника отразилась на его лице, когда он отстранился от нее. Она просто спросила это ни с того ни с сего, что побудило ее к этому?! Неужели он дал какой-то намек на свое сверхуникальное происхождение, которое она сейчас расследует? — Ох, блин, я опять спросила что-то плохое? — На лице Руби мгновенно отразилась паника, охватившая его самого. — Извини, я просто решила сменить тему, подумала и вспомнила, что не знаю, откуда ты, и подумала, что об этом можно было бы поговорить, но оказалось, что это не так, и я снова все испортила, да? Руби прижала руки к груди и выжидающе посмотрела на него с выражением сожаления на лице. Ему потребовалось еще мгновение, чтобы осознать то, что она сказала. Так… неужели она просто пыталась завязать невинный разговор? Боже, эта девушка… тогда ладно, все в порядке. Черт, ему действительно нужно было скрывать эти реакции, поскольку они, вероятно, заставили бы людей подозревать его еще больше. А если люди что-то заподозрят, они начнут задавать вопросы, на которые он никогда не сможет ответить правдиво. Не имея правды в ответе, они решили бы, что его ложь была доказательством чего-то гнусного, и достойного преследования. Хотя он сомневался, что Руби когда-нибудь сможет что-то с ним сделать. Глубокий вздох. Задержать дыхание. Выдох. — Нет, все в порядке, просто немного разволновался на секунду… хотя, собственно, почему ты спрашиваешь? — Никогда не помешает быть уверенным. Руби опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, хотя, скорее всего, это было результатом ее робости, а не чего-то другого. — Ну, я просто думала о том, о чем бы поговорить с тобой, и поняла, что на самом деле знаю о тебе не так уж много, поэтому решила спросить тебя о чем-нибудь простом, например — откуда ты родом. — Руби пожала плечами. — Но, похоже, я опять сказала какую-то глупость, да? Черт возьми, ей было грустно. Странник почувствовал, как что-то перевернулось у него внутри. Они оба были исключительно ужасны во всей этой «болтовне», не так ли? Например, они постоянно приводили друг друга в дурное настроение. С другой стороны, он не часто бывал в таком настроении. Секунду, неужели, это он все время портил их разговоры? Эта мысль заставила его желудок сжаться. Неужели он постоянно подталкивал ее к печальному состоянию? Нет, вовсе нет — он сделал для нее обратное, когда они в последний раз были вместе в оружейной. Надо сделать это снова. — Нет, ты не сказала ничего плохого, совсем ничего. Я просто подумал, что ты имеешь в виду кое-что другое… но нет, все в порядке. Она подняла голову, чтобы снова посмотреть на него. — Это просто… трудновато ответить на этот вопрос, вот и все… тут все очень сложно. — Это еще мягко сказано. — Я… вырос в маленьком городе и воспитывался своим отцом. Мы там были настоящими изоляционистами, так что я выбрался оттуда только год назад. — Ух ты, правда? Должно быть, это отстой. — Руби выпрямилась и обратила на него свое внимание, как обычно, заставляя человека чувствовать, что он — единственное, что существует в мире. Это было приятное чувство. — Да, но это было лучшее место, где я когда-либо жил. В Пустошах… эм… Пустошах Вакуо действительно было негостеприимно. В течение последнего года я… ну, странствовал по Пустошам, переходил с места на место, пока не оказался здесь. — А как выглядела эта Пустошь? — Ее любопытство и интерес постепенно вытеснили меланхолию. Это хорошо. — Что ж, как я уже сказал, там было негостеприимно. Слово «Пустошь» вполне точно описывало это место. Там мало что росло, мало что жило. Многие вещи пытались убить тебя… монстры всех форм и размеров. — Гримм? — Спросила Руби. — Да, Гримм. — Солгал Странник. — Ого, должно быть, это было тяжело. — Еще как. — А как ты сюда попал? Он отвернулся от нее. Это было той еще пыткой. Странник поднял глаза и посмотрел на цветущее вишневое дерево, которое светилось мягким, чудесным розовым цветом, когда солнце касалось лепестков. Это был очень приятный цвет, далекий от того, что привело его сюда. Инопланетное устройство было болезненно-желтого цвета и светилось тускло. Это выглядело так, будто кто-то наполнил машину гноем и включил ее в розетку. Но молнии? О, они были словно чистая белизна. Странник помнил, как она описывала дугу в воздухе, вырывая куски из стен и пола, заставляя людей кричать и разбегаться. Все бросились в укрытие. Ну, все, кроме него. Он воспользовался отвлекающим маневром, чтобы броситься вперед и напасть на Бишопа вместе с Кроцеа Морс, хотя этот ублюдок сумел быстро вскинуть Рубрум Морс, отклоняя его удары и используя свою сверхчеловеческую силу, чтобы ослабить мощь силовой брони Одинокого Странника. Он все еще прекрасно помнил слова, которыми они обменялись. — Я прикончу тебя! Я притащу твой труп в Ривет-Сити и вздерну его на всеобщее обозрение, но не раньше, чем изуродую! — Слова Странника звучали глухо и хрипло через шлем силовой брони, хотя даже это не могло смягчить его безудержную ненависть. — Ну и ну, какие грубые слова для рыцаря, — ответил Бишоп, улыбаясь, когда он отразил еще один удар, не позволяя натиску Странника сломить его защиту. Их мечи сталкивались и сцеплялись, наполняя воздух искрами, вспышками пламени и злобным визгом, когда огонь встречался с клинком пилы. Странник шагнул вперед и толкнул его, заставив споткнуться и потерять равновесие. Он был не настолько глуп, чтобы добить его. Он видел, как Бишоп проделывал этот трюк с рыцарем на военно-воздушной базе Адамс, позволяя оттеснить себя назад, прежде чем развернуться и ударить в одно из немногих сочленений силовой брони, убив человека изнутри. Одинокий Странник часами вспоминал все свои схватки с Бишопом, готовясь к этому единственному мгновению. Конечно же, Бишоп легко пришел в себя, размахивая мечом перед собой и крича в ответ: — Ну же, сразись со мной, как и подобает настоящему рыцарю! Странник зарычал и сорвал с себя шлем. У Бишопа дернулся глаз. Его улыбка слегка поникла, хотя и стала слабой и хрупкой, как ржавчина на древнем корабле. — Я не рыцарь, ублюдок! Я — Одинокий Странник! И я убью тебя за все, что ты сделал! — Он презрительно усмехнулся Бишопу, стараясь передать как можно больше своей ненависти и ярости. — Надо же… разве это не интересное развитие событий, — сказал Бишоп, поднимая Рубрум Морс перед собой. Странник надел шлем как раз в тот момент, когда Бишоп снова бросился вперед. — Я должен был догадаться, что это ты тот Странник, — сказал Бишоп. — Только дегенерат, вроде тебя, может заработать такую репутацию! Внезапно из инопланетной машины ударила молния, едва не задев их и ударив в большой ящик рядом с ними. Со вспышкой яркого света и странным визжащим ревом машину разорвало на части, и внутри остался только дымящийся кратер. Изверглось еще больше молний, одна ударила в одну из соседних лабораторий, другие ударили в стены. Страннику не стал прятаться от них, и он снова наседал на своего противника. Его атака была яростной и безжалостной, а силовая броня давала преимущество над силой Бишопа. В конце концов, он толкнул своего противника на стол с механизмами, и тот опрокинулся на него. Однако вместо того, чтобы преследовать его, Странник воспользовался этой возможностью, чтобы отступить и увеличить расстояние между ними. К тому времени, когда Бишоп поднялся на ноги, с помощью его Лейтенанта Артура, Странник был уже достаточно далеко, чтобы использовать один из своих козырей. Джон рассказал ему о них все, и теперь Бишоп тоже о них узнает. Он швырнул мини-ядерную гранату в свою цель, которая, была слишком близко, но ему было плевать. Странник закрыл глаза, чтобы не ослепнуть от взрыва. Какое-то мгновение он не видел ничего, кроме черноты, не слышал ничего, кроме раската глубокого грома от новой вспышки молнии. А потом он взорвался. Даже сквозь закрытые веки и шлем, он увидел яркую вспышку. Он услышал чудовищно громкий взрыв, от которого у него зазвенело в ушах. И Странник точно почувствовал ударную волну, которая отбросила его прочь. Ему потребовалось мгновение, чтобы с трудом подняться на ноги, а когда он открыл глаза, то не увидел ничего, кроме туманного облака радиоактивной пыли, огня и обломков, которые падали обратно на пол. Бишопа и Артура разорвало на части и превратило в пепел. Его лицо расплылось в широкой улыбке. Затем краем глаза он увидел, как из машины вылетела еще одна дуга молнии, направленная прямо на него. Странник очень сомневался, что сможет рассказать об этом Руби. Поэтому он повернулся к ней и сказал: — Я просто пришел. — Просто пришел? — Да. Я оказался в Мистрале, а затем сел на дирижабль, чтобы попасть в Бикон. — А, в этом есть смысл. Хотя почему ты выбрал именно Бикон, а не Шейд или Хейвен? Странник пожал плечами. — Это просто, то место, где меня приняли. Наверное, можно сказать, что я произвел хорошее впечатление на рекрутера. — Ага, я сделала то же самое. Я произвела впечатление на Мисс Гудвич с директором, и они впустили меня пораньше. — Серьезно? Как ты это сделала? — Спросил Странник. Руби была слишком счастлива, чтобы ответить сразу, но потом они продолжали так же непринужденно разговаривать еще некоторое время. Они вошли в ритм — простой, непринужденный и приятный. Через несколько минут он поймал себя на том, что снова успокоился, расслабив плечи и мышцы. Каждый раз, когда это случалось раньше, он немедленно менял свое состояние и снова становился настороже. Но… Может быть, это было как-то связано с ее мягким голосом, или с добрым блеском в глазах, или с тем, как он устал, а может со спокойствием сада, но он решил больше не напрягаться. Только на этот раз он позволил себе расслабиться. Это было приятно.

***

Лай Рен был погружен в раздумья. Он лениво прогуливался по территории Бикона за пределами школы, позволяя теплому солнцу омывать его, пока Нора лениво болтала. Она, как обычно, рассказывала очередную историю о том, чего не было, и о том, что происходило в местах, которых не существовало. И, как обычно, он уделял ей мало внимания, вместо этого погрузившись в собственные мысли. Когда он прибыл в Бикон, то, честно говоря, понятия не имел, чего ожидать, кроме своего обычного общения с Норой. Но особенно он не ожидал кого-то вроде Жона Арка. Они пробыли в Биконе уже целую неделю, и он думал, что полностью разобрался в лидере его команды. Жон был подонком. Антисоциальный, подлый человек, не считающийся с чувствами и благополучием других. Он никогда не разговаривал с ним по-настоящему, но того, что Нора и Пирра рассказали ему о своих взаимоотношениях, было более чем достаточно, чтобы у Рена появился ужасный привкус во рту. А потом случилась прошлая ночь. Рен всегда спал чутко, и Жон каким-то образом умудрялся удивительно громко ступать по покрытому ковром полу, не говоря уже о жужжании и свете от его странного наручного свитка. Рен быстро понял, кто это, и сразу же заподозрил неладное. Зачем он вернулся в их комнату, если не спал там уже несколько дней? Лай все еще не знал почему, но это не имело значения. Он помог Норе выбраться из того кошмара. Она всегда держала молоток, который Рен подарил ей много лет назад — особенно теми ночами, когда воспоминания об их ужасной первой встрече пугали ее. А потом те слова, которые Жон произнес. — Эй, Рен, посмотри туда, — сказала Нора, хлопнув его по плечу и выбив из задумчивости. Девушка указала вдаль, на безошибочно узнаваемые Сады Бикона. Это всегда было прекрасным зрелищем — сады с внушающей благоговейный трепет радугой цветов и нетронутой цветущей вишней. А в центре, на одной из мраморных скамеек у пруда, сидел сам Жон Арк. И кто-то еще. Они с Норой остановились и посмотрели на беседующих лидеров. Еще одна загадка — его отношения с Руби Роуз. Девушка была его полной противоположностью, будучи милой и доброй, жизнерадостной и откровенной, но, несмотря на все их различия, они сидели вдвоем и болтали в саду. Рен знал, что они вдвоем проводят вместе целый день. Что такого особенного было в Руби, что Жон предпочел ее своему партнеру, и своей команде? С другой стороны, после того, что он услышал прошлой ночью, возможно, это было не так странно, как могло показаться. Лай не мог разобрать почти ничего из того, что было сказано, так как разговор был, совершенно односторонним и основывался на вещах, известных только Жону. Например, что он имел в виду, когда говорил о том, что его выбрала какая-то коза? На Ремнанте было множество религий, так что, возможно, это было что-то духовное? А может, это просто название или аббревиатура какой-то организации. Что бы это ни было, это не имело значения, просто казалось, что оно решило его судьбу. Судя по тому немногому, что он сказал, у Жона не было особого выбора в своей жизни. Это напомнило Рену о нападении на его деревню, которое поставило его на путь, с которого он не мог сойти. Может быть, Жон тоже был вынужден встать на подобный путь? И казалось, что Жон на самом деле не тот, за кого себя выдает. В конце концов, подлый, злобный человек, который не заботился о других, не стал бы утешать девушку, которой приснился кошмар, и не стал бы извиняться за свои действия. Жон сам сказал, что ему стыдно за то, что он сказал и сделал, и все же он считал необходимым сделать это в первую очередь. Но почему? Рен посмотрел на него, наблюдая, как он общается с Руби… еще одно доказательство того, что он больше, чем кажется на первый взгляд. Если бы он был действительно жесток, то не смог бы терпеть Руби. Честно говоря, Рен понятия не имел, что с ним делать. Жон был одним из самых загадочных людей, которых он когда-либо знал. Его взгляд скользнул к Норе, которая тоже наблюдала за их общением со странным интересом. Должен ли он сказать ей? Должен ли он рассказать ей и Пирре о прошлой ночи? Если он это сделает, тогда, возможно, они втроем смогут поговорить с Жоном о том, зачем он это делает. Лай закрыл глаза и задумался. Если он сделает это, то, возможно, они смогут вытянуть из него некоторые ответы. Или, может быть, Рен просто настроит его против себя? Или… стоит сохранить это в секрете? В конце концов, Жон сказал, что единственная причина, по которой он разговаривал с ними прошлой ночью, заключалась в том, что он верил, что они не могут его услышать. Соответственно, это означало, что он говорил вещи, которые хотел сохранить в тайне, и он не был в состоянии по-настоящему сказать их, по какой-то причине. Если это было так, то давление на него могло бы только ухудшить ситуацию, заставить его защищаться, и злобно набрасываться, как он делал это раньше, и тогда они просто окажутся в положении даже худшем чем сейчас. Кроме того, Жон был прав, когда говорил, что не мешал им. Они с Норой прекрасно ладили с Пиррой, и все втроем были хорошей командой. И какова бы ни была причина, по которой Жон вел себя так, она могла служить только объяснением, а не оправданием. Рен нахмурился. Так что нет, он никому не расскажет, и не будет ничего делать с этим. В данном случае Жон полностью заслужил это. Если их «лидер» действительно хочет, что-то исправить тогда ему следует отрастить хребет и поговорить с ними, пока они в сознании. — Пойдем, Нора, вернемся в комнату, — позвал Рен. Его партнерша оглянулась на него, заметив Руби и их лидера так же, как и он, прежде чем снова улыбнуться. — Хорошо, — сказала Нора. — Так, на чем я остановилась? О, точно! В общем, я боролась с Урсой, чтобы заставить его подчиниться… Лай бросил последний взгляд на Жона. Тем не менее, теперь он будет смотреть на него в новом свете.

***

— И вдруг Магнхильд вырвалась из моих рук! — Воскликнула Нора. Они с Реном прогуливались по территории Бикона, позволяя теплому солнцу омывать их. Девушка была в середине одной из своих блестящих историй, которые все любили, а особенно Рен — ее основная аудитория. Однако совсем недавно Пирра тоже получила доступ к невероятным историям от не менее невероятной Норы! — Огромный Урса встал на дыбы, но теперь у меня не было ничего, кроме голых рук! — Она подняла кулаки вверх в боксерской позе. — Вот тогда я и решила, что пора нам с ним познакомиться поближе! — Она нанесла несколько сокрушительных ударов в воздух, представляя себе огромного, злого Урсу, который определенно не был каким-то случайным Урсой, которого она увидела и застрелила с Магнхильд, прежде чем он даже приблизился. Нора уже собиралась продолжить свой рассказ, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Это было странное зрелище, которое пробудило в ней любопытство, как только она увидела его. Ее лидер команды, Жон Арк, сидел в саду рядом с той девушкой — Руби Роуз. — Эй, Рен, посмотри туда, — сказала она, похлопав его по плечу и указывая на парочку. Жон, казалось, вел дружескую беседу с Руби. Что вообще с ним было не так? Похоже, он никак не мог решить, быть ли ему полноценным членом общества или супер-подлым отшельником. Нора вспомнила самый первый момент их встречи, когда он больно оттолкнул ее и бросил несколько резких слов в ее адрес. С тех пор они не разговаривали. Девушка никогда не была склонна к ненависти или злости, наоборот, она была полной противоположностью этого. Никто никогда не назвал бы Нору Валькери той, кто мог быстро невзлюбить, но она возненавидела этого парня после того, как приехала в Бикон. Что произошло, когда она обнаружила, что они должны быть в одной команде? Что ж, от этого стало только хуже. Тогда же Пирра рассказала ей и Рену о том, как неудачно прошла ее попытка поладить с ним… как же она ненавидела его. А потом она увидела, как он проснулся на днях. Нора ушла с обеда пораньше, чтобы воспользоваться ванной комнатой в их общежитии, которая была намного лучше, чем любая из общественных ванных комнат вокруг, и прошла мимо него, когда он дремал. Затем, когда Нора мыла руки, она услышала его. В этом не было ничего драматического, вроде крика или чего-то подобного. На самом деле это был довольно тихий звук — приглушенный и содержащий сдерживаемую боль. Это был звук человека, которому причинили боль. Поэтому, естественно, она прибежала проверить. И она увидела. Нора увидела своего лидера в поту, который лихорадочно озирался со своего места, наполовину укрытый одеялами и подушками, разбросанными вокруг него после измученного пробуждения. Ему приснился кошмар — это было очевидно. Нора знала о них все. Так что теперь она не могла не испытывать жалости к нему, и к его кошмарам. Это не означало, что он ей вдруг понравился — ее сочувствие никак не могло нейтрализовать большую часть ее отвращения. Но все же было сочувствие, которое любой порядочный человек должен был выразить другому, тем более что она слишком хорошо знала эту конкретную проблему. Его кошмары также вызывали некоторое любопытство. Должно быть, они действительно были ужасными, раз он так проснулся. Наверное, это было похоже, на кошмары, которые ей иногда снились. Рен сумел пройти через их жестокое испытание с Накелави относительно невредимым благодаря своему Проявлению, и он использовал его, чтобы помочь Норе справиться с ее собственными проблемами после разрушения деревни. Может быть, Жон прошел через нечто подобное? Неужели он видел ужасные вещи, а потом жил с ними в мыслях, чтобы увидеть их снова во сне, но без Рена, который мог бы успокоить его в эти жестокие ночи? Девушка покачала головой. Может, так оно и было, а может, и нет. Жон никогда не говорил ей об этом, потому что не заботился ни о ней, ни о ком-то еще — факт, который она легко установила. Он ужасно обошелся с ней и с ее командой. И она не видела ни капли раскаяния с его стороны. Нора подошла к нему, когда ему снился кошмар, но сделает ли он, то же самое для нее? Вряд ли. Может быть, если он когда-нибудь протянет к ней руку, она захочет взглянуть на него по-новому, и даст ему второй шанс. — Пойдем, Нора, вернемся в комнату, — сказал Рен. На его лице было хмурое выражение, вероятно, вызванное человеком, который привлек их внимание. Нора не винила его за это. Она кивнула и улыбнулась, прежде чем продолжить свой рассказ. — Хорошо, — сказала Нора. — Так, на чем я остановилась? О, точно! В общем, я боролась с Урсой, чтобы заставить его подчиниться…

***

Примечания Автора: Что же, Рен хранит тайну, по крайней мере, пока. А Нора остается в неведении о сострадании Странника. Страннику же, наконец, удается расслабиться рядом с другим человеком. Я хотел бы отметить, что тонна того, что описывалось в повествовании, не совпадала или прямо противоречила тому, что он говорил или делал. Это делается специально, так как повествование должно быть квази-репрезентативным для мыслей любого персонажа POV, в котором мы находимся. Соответственно, повествование Одинокого Странника, который смотрит на многие вещи, особенно на самого себя, с искаженным восприятием, будет отличаться от реальности. Говоря о повествовании, мне было интересно, все ли вы обращали внимание на то, как повествование обращается к людям. Имена — довольно важная тема в этой работе, поэтому изучение того, как повествование называет каждого персонажа и в течение какого POV и периода времени эти имена используются, дает некоторые довольно важные детали. Отзывы или вопросы как всегда приветствуются!