Not All Those Who Wander Are Lost

Жон уставился на оружие, которое начинало обретать форму, когда они с Руби работали над ним уже несколько недель. Там, где когда-то были только сломанные остатки Плавильщика и Проклятья Анклава, появилось интересно выглядящее устройство, которое смутно напоминало ствол пушки. Это была мешанина из проводов, трубок и батарей, расположенных вокруг голой рамы. Кроме всего прочего, все еще нужно было добавить корпус и приклад, но это было делом нескольких недель, а потом можно будет приступать к первым тестам. И что потом? Жон сидел в своей темной пещере, и только тусклый свет дешевой лампы давал слабое освещение на него и его снаряжение. Он не будет работать в таких условиях, и не планировал делать какие-либо изменения прямо сейчас, не имея надлежащих инструментов и освещения. И конечно же, Руби. Они работали вместе над проектом уже пару недель… было бы неправильно исключать ее из процесса. Конечно, в конце концов, это станет его оружием, но она приложила к его созданию не меньше усилий, чем сам Жон. На самом деле, она сыграла важную роль в том, чтобы довести его до этого, помогая ему тренироваться и работать над оружием. Она завела его так далеко… что вскоре он сможет оставить Бикон позади. Оставить позади ее. Таков был его план с тех пор, как он приехал сюда, и таковым он и остался. Жон пересел на другое место, меняя положение. Затем он снова пересел. И еще. И еще раз. Как он ни ерзал, ему никак не удавалось найти место, где можно было бы комфортно отдохнуть. В конце концов, он сел, странно взволнованный, и снова посмотрел на наполовину собранную винтовку. Вот что это будет — молниевая винтовка. По крайней мере, именно к этому они с Руби стремились. Это было бы похоже на оригинальную пушку Теслы в том, что она стреляла мощным, направленным лучом электричества, но теперь энергия проходит по нескольким кристаллам, как в Плавильщике. Оружие работало на электрическом Прахе, гораздо менее эффективном источнике энергии, чем микроядерные батареи, но, по крайней мере, Прах мог запитать катушку, хотя ему все еще не удавалось получить тот же урон, что и у Проклятья Анклава. Тем не менее, это будет грозное оружие, и они с Руби, вероятно, успеют закончить его к каникулам. Это было идеальное время, правда. Он мог взять оружие, уйти и никогда не возвращаться. Занятия в школе начнутся снова, но он будет отсутствовать и в первый день, и во второй, и в третий. Он уйдет. Никто никогда не узнает, что с ним стало… если он вообще будет жив… Что она об этом подумает? Нет. Нет, не имеет значения, что думает она или кто-то еще, если уж на то пошло. Все, что имело значение — это возвращение к той жизни, которой он жил так давно. Он был Одиноким Странником. Так его звали. Это было его настоящее имя. Жон вздохнул. Уже не в первый раз он спрашивал себя, как поступил бы Максвелл Нобл. Господи, вот это был человек. Он был героем. Он защищал людей, больных и угнетенных. Макс посмотрел в лицо злу и преодолел свой собственный страх, просто чтобы дать ему отпор, и сделать мир лучше. Другие жители Пустоши почитали его за своеобразную доброту, не говоря уже о милой глупости и невинном юморе. То, как он настаивал на том, что он определенно не влюблен в Сару Лайонс, или что он был крут, всегда поднимало настроение. Признанный всеми, Максвелл Нобл был превосходным человеком. Что за образ жизни… Странник покачал головой. Макс был мертв, давно мертв. Они похоронили его рядом с Цитаделью — в закрытом гробу. А Одинокий Странник даже не пришел на похороны, будучи слишком пристыженным, чтобы быть рядом. Вот куда честность, доброта и невинность приводят тебя в Пустошах. Ты умираешь. Ты либо умираешь, либо адаптируешься. Вот чем был Одинокий Странник — адаптацией. Он был злобным, подлым, чудовищным человеком, созданным, чтобы дать отпор не менее злобному, подлому и чудовищному миру. Миру, которому он принадлежал. Он принадлежал Пустошам, где мысли о смерти всегда были рядом, а воспоминания обо всем, что случилось, оставались далеко позади. Только живя такой жизнью — жизнью полной неопределенности, опасности и насилия, он мог чувствовать себя хорошо. Если Странник когда-нибудь замедлится и остановится, воспоминания догонят его… Воспоминания… На самом деле, теперь, когда он подумал об этом, его и вполовину не так беспокоили старые воспоминания, как тогда, когда он впервые прибыл в Бикон. Странник не мог прожить ни одной ночи без того, чтобы снова не пережить что-то… ужасное. Каждый день его преследовали мысли о мертвых и оставленных позади, но теперь это было не так. Нет. Теперь это было не так. Странник нахмурился. Что же произошло? Он даже не заметил… но какое-то умиротворение снизошло на него. Неужели он действительно ничего не заметил? Нет… нет, он не заметил. Странник вошел в это состояние как-то естественно… все было… все было хорошо сейчас, если вообще можно было так сказать. Но он же не… Нет, истинный покой ума был достижим для него только тогда, когда он был полностью отвлечен, когда он был на войне, и когда он был слишком озабочен физическим миром, чтобы когда-либо дать шанс миру когнитивному догнать его. Но все-таки что же произошло? Пока Странник сидел и размышлял — он включил испаритель, снова рассеивая аромат клубники по пещере. Ему нравился этот запах. Странник не знал, что случилось… но он точно знал, что это ненадолго. Разумеется, это состояние не могло быть стабильным. Это было нехорошо, совсем нехорошо. Это было затишье. Конечно, никакой покой не мог длиться вечно, по крайней мере, для него. Для него — никогда. В конце концов, он снова падет перед кошмарами и истощением. Странник покачал головой. Нужно уходить. Уходить и никогда не возвращаться. Он снова перевел взгляд на молниевую винтовку. Но… если они с Руби успеют закончить ее незадолго до его отъезда, то у него вряд ли останется время в Биконе, чтобы как следует поработать над ней, не так ли? В одиночку ему никак не удастся добыть ресурсы, необходимые для ремонта или корректировки, если возникнут какие-либо проблемы. Ну что ж, тогда ему просто нужно будет проверить ее во время каникул, а затем вернуться в Бикон, если возникнут какие-либо проблемы. А если не будет никаких проблем? Э-э-э… все равно нужно будет вернуться, просто чтобы настроить ее. А после настройки? Э-э-э… я, вероятно, придумаю какие-то идеи, чтобы улучшить винтовку, после некоторого времени использования ее в полевых условиях и еще несколько тестов в Биконе. Придется задержаться на подольше, чтобы это сделать. Но что, если ты ничего не придумаешь? Ну, может Руби придумает. А если нет? Тогда Янг придумает. А если и она не придумает? Попрошу совета у учителей. И что будет после всего этого? Жон сидел в своей пещере и думал — холодный и одинокий. Ну что ж, после всего этого он уйдет. Он оставит Руби позади, оставит ее и ее улыбку. Он оставит позади Янг, с которой только что познакомился. Он оставит позади Блейк, чье милое молчание и полное отсутствие внимания к нему заставили его немного полюбить ее — возможно, в каком-то другом мире они действительно смогли бы заговорить в какой-то момент, но не здесь. Ему придется оставить позади Вайсс вместе со всеми мелкими спорами, в которые они вдвоем ввязывались — спорами, которые постепенно становились все менее ядовитыми. Странник по-прежнему недолюбливал Вайсс, но настоящая злоба исчезла из их слов, хотя бы ради общих друзей. Возможно, в какой-то другой вселенной они даже могли бы помириться через некоторое время, может, даже стать друзьями, которые могли бы оглянуться назад и посмеяться над их первоначальным антагонизмом. И еще была его команда. Люди, которых он так и не смог узнать. Люди, которых он защищал… которые останутся без него и его помощи после того, как он уедет. Странник бросит их и подведет. Снова. Жон зарычал. Нет. Ни один из них не имел для него значения. Они были ничем, они никогда не были кем-то близким. Только не для него. Это были инструменты, которые он использовал, чтобы увеличить свои шансы выжить в этом мире — только и всего. Ничего больше. Вообще ничего. Странник убрал молниевую винтовку, выключил лампу и испаритель. Приближался субботний полдень, и ему не следовало все это время сидеть взаперти в своей пещере, размышляя об этом пустяке. Кроме того, Руби упомянула, что покажет ему свою коллекцию комиксов, и он был счастлив, увидеть их. Э-э-э, счастлив поскорее с этим покончить. Ага… точно. Странник потянулся и похрустел костяшками пальцев, вооружаясь Кроцеа Морс и Таинственным Магнумом. Он сунул в рот немного никотиновой жвачки, которая, как он надеялся, немного успокоит его дрожь. Он вышел из пещеры, щурясь на солнце. Через мгновение, потраченное на то, чтобы зрение привыкло, Странник проверил свой свиток. По выходным Руби всегда просыпалась к десяти, поскольку именно это, по мнению Вайсс, было оптимальным расписанием. Зная ее, Руби, несомненно, ненавидела просыпаться так рано, когда это было не нужно, но также зная ее, девушка, без сомнений, была готова пойти на такую жертву, если это означало помочь ее команде стать более продуктивной и здоровой. Хех, она была такой. Жон открыл свиток, но не нашел новых сообщений. Странно. Руби всегда быстро сообщала ему о своих планах. Странно, но не исключено, что на этот раз она не успела. Может, просто забыла? Девушка могла быть слабой в запоминании чего-либо, хотя бы потому, что она была такой быстрой в жизни и самом стремлении просто жить ею, а не оглядываться назад. Поэтому Жон послал ей свое сообщение. Руби всегда носила свой свиток с собой — привычка, порожденная двойной необходимостью, как она объяснила: ее команда могла использовать его, чтобы связаться с ней, если она понадобится им для чего-то, и на свитке была куча видеоигр, к которым она, возможно, была немного зависима. В любом случае, у нее всегда был свиток, и она всегда отвечала на его сообщения меньше чем за минуту. Он послал ей следующее: Жон: Когда встретимся? Жон лениво ждал, глядя на экран и готовясь к ответу, который должен был последовать секунд через тридцать. Но ничего не получил. Ну, она, наверное, просто была в ванной или еще где-нибудь. Он направится в Бикон, что займет почти час, и к тому времени наверняка получит ответ.

***

Жон добрался до школы, но ответа так и не получил. Похоже, Руби потеряла свой свиток. Либо это, либо что-то еще, что очень задерживает ее. Жон подошел к комнате команды RWBY и постучал, только чтобы поприветствовать, Блейк, которая немедленно открыла ему дверь, прежде чем запрыгнуть обратно на кровать. Вайсс бросила на него свирепый взгляд и застонала, ненавидя его за сам факт существования, но решила просто перевернуться на другой бок и вытащить свиток. Янг сидела на кровати и листала журналы. Блондинка кинула не него взгляд и улыбнулась, коротко помахав рукой. Это было странно. Девушки все еще были в своих постелях, едва подготовленные к предстоящему дню… — А где Руби? — Спросил Жон. Янг пожала плечами: — Я ее не видела. Она написала нам, что у нас сегодня выходной, и сказала, что будет на крыше, если кому-то понадобится. — Янг задумчиво постучала пальцем по подбородку. — Наверное, она все еще там. Жон кивнул и поблагодарил девушку, после чего вышел из комнаты, закрыл дверь и позволил им наслаждаться отдыхом, заметив любопытный взгляд Вайсс, прежде чем уйти. Это был… не совсем тот ответ, которого он ожидал. Парень полагал, что найдет Руби, маниакально обыскивающую свою комнату в поисках свитка, или отправляющуюся в Вейл за новым, или занятую чем-то другим, что мешало ей ответить.… Его свиток загудел. Улыбка озарила его лицо, когда он достал свиток, только чтобы умереть секундой позже. Номер он не узнал. Жон открыл сообщение и прочел его до конца. ???: Это Вайсс. Какого? Вайсс: Если тебе интересно: я получила твой номер, потому что, Руби, дала его мне некоторое время назад, хотя я никогда не удосуживалась написать тебе. Впрочем, сейчас это не важно. Вайсс: Я видела Руби сегодня утром в отличии от остальных. Она выглядела расстроенной, но отказалась говорить почему. Сказала мне, что просто хочет побыть одна. У нее было несколько часов, чтобы успокоиться, так что можешь поговорить с ней сейчас. Жон: Что случилось? Вайсс: Я не знаю, идиот. Как я уже сказала, она отказалась говорить. Моя точка зрения такова: она может рассказать тебе. Жон: Почему мне? Вайсс: Потому что ты для нее особенный, дурак. Если ты не справишься, тогда я поговорю с остальными, и мы подойдем к ней позже. Жон: Я постараюсь. Вайсс: Уж будь так любезен. Вайсс: Если не справишься, я поговорю с ней после тебя — наедине. Я считаю, что лучше держать это в секрете, насколько это возможно, если только она сама не захочет рассказать об этом остальным. Жон: Понял. Жон убрал свиток и прибавил шагу.

***

Найти ее было нетрудно. В конце концов, Руби, все еще носила этот яркий алый плащ, который выделял ее из всего окружающего. Потребовалось некоторое время, чтобы найти подходящее место, для восхода на крышу, но он торопился в поисках. Жон не хотел оставлять ее одну слишком долго, если она плохо себя чувствует. Он почувствовал, что что-то не так, когда подошел к ней. Руби, была Охотницей, с острым, хорошо тренированным восприятием, которое постоянно контролировало ее окружение. Конечно, это не означало, что она была параноиком, по крайней мере, не таким, как он, но она должна была хотя бы повернуть голову, когда его шаги приблизились. Вместо этого девушка села на карниз, свесив ноги с крыши и глядя вдаль. Ветер слегка развевал ее плащ и трепал короткие пушистые волосы. Она взглянула на него, только когда он сел рядом. Глаза девушки расширились — она явно была шокирована. Губы Руби изогнулись в легкой улыбке, которая заставила его почувствовать себя хорошо на секунду, прежде чем он понял, что это была гораздо менее яркая улыбка, в отличии от обычной. — Привет, Жон. Как ты нашел меня? — Я тут гулял рядом, а потом случайно поднял голову, — солгал он, — решил подойти поздороваться. — Жон неловко выждал мгновение, ожидая, что она что-нибудь скажет, как того требовала ее жизнерадостная натура. Тем не менее, пауза продолжалась, и он изо всех сил старался ее прервать. — Так что… привет. Руби безжизненно хихикнула. — Ты мне не писала… — О, прости, наверное, я просто забыла. Почему ты не написал мне сам? — Я так и сделал. Глаза Руби расширились от ужаса, и она ахнула — совершенно неожиданная реакция, которая немного удивила Жона. Она поспешила вытащить свиток из кармана, затем посмотрела на свои сообщения, увидев, ясное как день, проигнорированное сообщение, которое он послал ей. — Мне так жаль, Жон! — Сказала девушка, повернувшись к нему лицом. Паника наполнила ее глаза, которые были более блестящими, чем он когда-либо видел их раньше — блестящими от слез, которые начали собираться. Ее голос даже слегка задрожал. — Мне так жаль! — Эй, ты чего, все же в порядке… — Нет! Нет, не в порядке! — Сказала Руби, качая головой. — Друзья должны заботиться друг о друге, должны разговаривать и быть рядом… — Она снова покачала головой, прежде чем энергия быстро покинула ее тело. Это само по себе было неожиданностью, учитывая, что Руби вообще была безгранична, когда дело касалось энергии. Руби вздохнула — один-единственный вздох который был таким пустым и печальным. — Мне очень жаль… — Руби, это не так уж и важно… — Важно! Ну вот, опять эта энергия. — Это очень важно… — Девушка уронила голову на руки, и ее снова покинула энергия. Блин, как будто кто-то щелкал выключателем. — Ну… я прощаю тебя, Руби, все хорошо. Поняла? Все хорошо. Она ничего не ответила. Руби закрыла лицо руками, полностью скрываясь от его взгляда. Через несколько секунд ей удалось убрать руки, вооружившись слабой улыбкой. — Спасибо, Жон… — Ты в порядке? — Да… просто плохо спала. Жон не был ни самым умным, ни самым харизматичным человеком, но и не настолько глупым, чтобы поверить в это. И все же, если она не хочет говорить об этом, то, возможно, давить на нее с самого начала было бы не лучшим решением. Наверное, именно это Вайсс и пыталась сделать; она хотела как лучше, но резкость и прямота не всегда были подходящими. — Да, я тоже не очень хорошо выспался, — сказал Жон, продолжая разговор, который она задала. Руби вздохнула с облегчением, вероятно, оттого, что он не настаивал на своем. Может, подумала, что он купился? Что ж, если она думает, что он оставит все как есть, то глубоко ошибается. — Правда? Мне кажется, ты говорил, что тебе уже лучше. — Ну да, уже намного лучше, но я все еще работаю над этим. — М-мм. Между ними повисло молчание, но оно было не таким, к которому он привык. Когда дело касалось Руби, он привык к тому уютному спокойствию, которое царит между людьми, достаточно близкими, чтобы они не нуждались ни в светской беседе, ни в общем радушии. Это же молчание… было напряженным и неловким, потому что им обоим надо было что-то сказать. Жон решил переждать это. Примерно через минуту он начал лениво крутить диск на своем Пип-Бой, который был деактивирован уже некоторое время назад. Пип-Бой… бесполезная штуковина, которая все еще пылилась у него на запястье. Хотя… — Вот, хочешь кое-что посмотреть? Руби бросила взгляд на устройство. — Конечно. — Ответила девушка, хотя в ее голосе не было обычного энтузиазма. Жон нажал кнопку и включил маленькую машину, которая зажужжала и ожила. Парень прокручивал различные экраны, пока, Руби, наклонившись, наблюдала за происходящим. — Это карта того места, откуда я пришел, — сказал Жон. Конечно, было достаточно безобидно, показать ей уменьшенную версию округа Колумбия, так как, Руби, вряд ли, будет рыться в географических записях Ремнанта, пытаясь сопоставить данные. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы она встрепенулась. — Ух, ты… это что, разрушенный город? — Он взглянул на нее и увидел в ее глазах проблеск любопытства и интереса. Хорошо. — Ага. Город Вашингтон, округ Колумбия, когда-то был довольно большим, но Великая Война разрушила его вместе со всем остальным вокруг. Это то место, где я вырос — настоящая Пустошь. — Это было правдой. Руби, просто подумает, что он имеет в виду Великую Войну Ремнанта, которая закончилась Витальским Договором. Жон же на самом деле, говорил о том, что было невообразимо хуже, но он не думал, что, Руби, была готова узнать, что он пришел из другой вселенной. Руби молча осматривала карту. Она наклонилась ближе и ткнула пальцем в экран, затем нахмурилась, когда поняла, что он не сенсорный. Однако она начала возиться с кнопками сбоку и быстро привыкла ориентироваться по ним. Руби, потратила несколько минут, рассматривая зернистые изображения и читая все маркеры, которые он отметил. Некоторые были просто названиями мест, другие имели пометки вроде «много радиации» или «обычное место для бандитов». — Ты можешь рассказать мне еще раз… каково это было — расти там. — Трудно, — тут же ответил он. Жон вздохнул и покачал головой. — Мне посчастливилось вырасти в маленьком городке, отрезанном от всего остального мира. У нас была еда, вода и прочее, и мы были в относительной безопасности, но это было не самое приятное место по целому ряду причин. Чуть больше года назад я ушел оттуда. Он указал на точное место, где было Убежище 101 на карте. — В этом месте я вырос, а потом исследую всю эту местность в течение следующего года. — Вау… — Протянула Руби. — Да, у меня было много свободного времени. Но это было… тяжко. Мне приходилось сражаться почти каждый день, и было много ночей, когда я засыпал больным, голодным, жаждущим, усталым, раненым… или, все это вместе… но теперь это прошло. — Ага, теперь ты здесь, — сказала она с улыбкой. — Да, я здесь, — Жон ответил ей своей улыбкой. Руби, еще некоторое время смотрела на карту, лениво обводя глазами размытые линии, обозначавшие все, что осталось от одного из величайших городов Земли. Взгляд Руби скользнул по другим частям экрана, вроде вкладок наверху. Одна из них особенно привлекла ее внимание. — А какую музыку ты слушаешь? — Спросила девушка, указывая на вкладку «музыка». — Я не думаю, что тебе понравится… сомневаюсь, что ты когда-либо слышала что-то подобное. — Если бы Руби слышала, то он был бы серьезно напуган, учитывая, что этого попросту не может здесь существовать. — Ну, я все равно хочу послушать. Включи мне свою любимую песню. Жон кивнул и пролистал свой Пип-Бой, сразу же выбрав одну песню, которую он любил больше всех остальных, по множеству причин. Эта песня была прекрасна и чертовски иронична, учитывая обстоятельства. — Я не хочу повергнуть мир в огонь…* Пип-Бой мерк по сравнению с тем качеством звука, на которое были способны свитки, но он соответствовал низкому уровню записывающего оборудования, которое было у них на Земле. Таким образом, песня имела довольно низкое качество, поскольку она исходила от не предназначенной для такого машины. — Я лишь хочу зажечь пламя в твоем сердце… Жестокая ирония мелодии всегда вызывала на его губах легкую улыбку, но он также просто наслаждался ее звучанием — мягким и снисходительным. Жон также ценил ее оригинальный посыл. Это была песня о любви, и он всегда питал к ней слабость. Это была действительно хорошая песня, и это был более чем хороший момент, между ними двумя. Что-то в этом… казалось правильным. Будучи так близко он чувствовал ее запах. Клубника, как всегда. Это был запах, то ли ее шампуня или мыла, то ли ее любимых духов, но этого было более чем достаточно для клубничного аромата. Жон смотрел вдаль, наслаждаясь видом Бикона и окружающего леса. Он демонстративно не заметил, как, Руби, повернула голову и уставилась на него. Девушка смотрела на человека, который был рядом с ней, когда она нуждалась в нем, который был единственным, кто помог ей, с тех пор, как они впервые встретились, у которого было так много общего с ней, и который был так мил с ней. Новое чувство вспыхнуло в ней, хотя оно уже росло некоторое время, и на самом деле не было слишком новым. Руби придвинулась к нему так близко, что их бедра соприкоснулись. — Видишь ли, глубоко внутри меня, милая… Руби прислонилась к нему боком. — Существует лишь одно желание… Руби положила голову ему на плечо. — И это единственное желание — ты… Песня закончилась и подошла к концу. На секунду… он не двигался. Он не хотел двигаться, потому что это нарушило бы ощущение покоя, которое возникло между ними. В тот момент возникло такое приятное чувство между ними. Он почувствовал… тепло. Секунду, почему она прижалась к нему так близко? Руби, наверное, была просто физическим человеком, как и он. А-Ага. Ей просто нравилось быть рядом с кем-то, когда она была расстроена, чтобы чувствовать себя лучше. Вот и все. Не надо тут искать двойное дно. Она бы сделала то же самое прямо сейчас с Вайсс, Янг или Блейк, если бы они были здесь вместо тебя. Это ничего не значило. Это ничего не значит. Ты здесь только для того, чтобы утешить ее… потому что она тебе нужна. Потому что мне нужно, чтобы она починила мое оружие. Точно. Она нужна мне на какое-то время, прежде чем я уйду. Так что не надо ничего делать… Разве что немножко поближе. Жон подвинулся так, что оказался, прижат к ней чуть ближе. Так совпало, что его пальцы коснулись ее. — Х-ха-ах-ха, н-ну ладно! — Руби нервно задыхалась, внезапно отпрянув. — Я-Я… я думаю это… воу! Девушка так поспешно увеличила расстояние между ними, что чуть не упала с карниза, опасно наклонившись вперед. Если бы Жон не схватил ее за плечо и не вывернул наизнанку, она могла бы и вовсе упасть. Вместо этого она упала обратно на крышу, лежа там, глядя в небо, глядя в сторону от него. — Ты в порядке? — Спросил Жон. — У-Угу… — Ты уверена? У тебя все лицо красное. — О, эм, ну… я думаю, что на улице действительно жарко, ха-ха! Руби поднялась на ноги и отошла от карниза. Жон проделал то же самое и последовал за ней. Когда он встал, то на мгновение был поражен тем, как… легко… он себя чувствовал. Это заставляло его чувствовать себя… странно, хотя и приятно. Ему это не нравилось. Ну, ему это нравилось, но он не знал, что это такое, и какое влияние оно оказывает на него, поэтому он попытался от этого абстрагироваться. Это даже немного пугало. Жон просто покачал головой и попытался сосредоточиться на текущих делах. — Так ты действительно в порядке? — Снова переспросил он. — Конечно, я просто, эм… я боюсь высоты, в смысле, очень боюсь, так что я просто испугалась на секунду, д-да. — Но разве ты не была на этом выступе одна, какое-то время? — Э-э, да, но… — Руби быстро покачала головой. — Забудь, это не имеет значения! А-а-а… хочешь послушать мою песню? Да, давай послушаем мою любимую песню! — Ладно… — Она просто пыталась сменить тему, не так ли? Ну, это не сработает. Жон точно знал, что происходит. Именно так. В конце концов, он был проницательным человеком. В таком он не мог ошибаться. Что бы ни беспокоило Руби раньше, оно все еще терзало ее. Очевидно. Какое еще может быть объяснение? Тревога всколыхнулась в нем, но он подавил ее на время, точно так же, как подавлял бессмысленные чувства раньше. Если смена темы ее успокоит, то пускай. Но ему нужно будет заняться этим как можно скорее, а не позже. — Ладно, дай-ка я посмотрю… — Руби вертела в руках свиток, и руки ее, казалось, немного дрожали. Тем не менее, она быстро нашла свою любимую песню. — Это «Plan G» от «The Achieve Men» — Она нажала кнопку воспроизведения, и песня началась. Это было… ужасно. Это был единственный способ описать песню — это звучало так, как будто кучке мальчишек, лишенных всякого таланта, вручили микрофоны и какую-то самодовольную лирику о невзрачных девушках, которых они считали симпатичными, а затем велели петь, и в результате эта посредственность была пропихнута через компьютер, перемешана, и выброшена как случайный набор шумов, создав то, что было самым оскорбительным произведением «музыки», которое когда-либо касалось его ушей. — Очень здорово. — Сказал он, когда песня закончилась. Руби улыбнулась. — Да, они потрясные, правда? Сейчас, я включу другой их хит… — Нет! Эм, нет, тебе не надо этого делать. Все хорошо, мне этого более чем хватило. Руби, наклонила голову и растерянно посмотрела на него, после чего пожала плечами и убрала свиток. — Так… что будем делать теперь? — Спросила она. Ладно, сейчас. Ты уже дал ей достаточно времени, чтобы взять себя в руки. Пришло время докопаться до сути. Сделав несколько глубоких вдохов, он собрался с духом, готовясь к тому, что может произойти. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. — Нам нужно кое о чем поговорить, Руби. — Чт… — У девушки перехватило дыхание и она не смогла закончить фразу. Руби, сглотнула и продолжила. — Что ты имеешь в виду? — Я думаю, ты понимаешь. — Я… Я… — Ее щеки запылали, приобретя более глубокий оттенок красного. Странно, но он действительно не ожидал этого. Это была гораздо более оживленная реакция, которую она ранее не проявляла по отношению к своим проблемам. — Что случилось, Руби? — А? — Зачем ты сюда пришла? Ты игнорировала свою команду, игнорировала меня. Я же не дурак — совершенно очевидно, что ты была очень расстроена, когда я пришел сюда. — А, ты про это! — Руби, на секунду оживилась, как будто почувствовала какое-то облегчение, но улыбка, которая украсила ее лицо, оказалась мимолетной, так как воспоминание о том, что ее угнетало, вернулось с новой силой. Девушка поникла. Ее улыбка упала, и она ссутулилась. Руби, опустила глаза в пол. Зрелище этого… зрелище того, как вся ее невероятная жизнерадостность внезапно умирает… Жон был недоволен. — Ну же, что не так? — Снова спросил он. Ее голова была опущена так низко, что он вообще не мог видеть ее лица. Девушка говорила едва слышно: — Из-за тебя я забыла это… — Чего? — Просто тогда… ты заставил меня забыть об этом… ты сделал это, понимаешь? Ты заставляешь меня забыть обо всем… потому что я слишком занята мыслями о тебе. — Э-э, о чем ты говоришь? — Она говорила какую-то бессмыслицу. О чем она вообще говорит? — Руби, просто скажи мне, что случилось. Девушка скрестила руки на груди и крепко прижала их к себе. — Мои друзья… — Твоя команда? — Нет… не они. Мои старые друзья… из Сигнала. — Да, что с ними? — Они мне не друзья. И никогда ими не были. Жон нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Я росла с ними… в каждом классе, на протяжении всей школы. Я гуляла и тусовалась с ними, играла с ними в видеоигры… они были моими лучшими друзьями. Не считая, Янг, они были для меня всем. — Руби бесцельно пнула ногой землю. — Поэтому я старалась поддерживать с ними контакт. Я писала им письма… потому что никто из них не дал мне номера своих свитков. — Я… я послала письмо папе, и он сказал мне, что получил его, и что он отдал его им. Потом я написала второе, третье… Папа говорил, что получил их все и отдал им. — Я удивлялась, почему они так долго… прошло уже два месяца, они должны были ответить. Только вчера вечером… мой папа, наконец, сказал мне… что он видел, как они выбрасывали мои письма в мусорное ведро, как только думали, что он исчез из виду. Жон не знал, что сказать. Поэтому он промолчал. — Я же не дура… я понимала, что происходит… я думаю, что понимала уже некоторое время, но я просто лгала себе. Ты когда-нибудь так делал? Ты лгал сам себе, Жон? Он отвел взгляд, не в силах даже взглянуть на нее. — Ну, я почти не спала прошлой ночью, потому что все время думала о прошлом. Они никогда не были моими друзьями. Они никогда не пытались поговорить со мной. Они никогда никуда меня не приглашали и ничем со мной не делились. Все эти годы… ничего. Оглядываясь назад… теперь это так очевидно. Я просто следовала за ними, и они просто… просто… терпели меня… но больше им не надо это делать. — Ее плечи вздрогнули. — Я заботилась о них всех так сильно… так сильно… но они никогда не заботились обо мне хоть немного… И снова Жон ничего не мог сказать. — Я думаю, что некоторые из них общались со мной только из-за Янг… или, может быть, они делали это, потому что жалели меня, но на самом деле не любили… — Я всегда говорила об играх, комиксах, оружии и Охотницах. Для меня это все… но я думаю, что они просто любили другие вещи. Не думаю, что у меня действительно было что-то общее с кем-то из них. Я просто… плелась следом. — Но они были единственными людьми, которых я знала, поэтому я всегда старалась быть с ними… они же были моими единственными друзьями… Руби, подняла руки, чтобы закрыть лицо. Ее трясло, и звуки, которые она издавала, не могли скрыть того факта, что она начала плакать. — Я же стараюсь… я, правда стараюсь, чтобы хорошо разговаривать и быть общительной. Я хорошая, правда, ведь? Но… со мной что-то не так, из-за чего они не хотели быть рядом со мной… разве я недостаточно смешная? Недостаточно интересная? И-Или крутая? Что со мной не так? — Мои лучшие друзья… Руби, покачала головой и отвернулась от него. — Я идиотка… Жон зарычал. Руби, взвизгнула, когда он схватил ее за капюшон и потянул назад. Жон рывком развернул ее, и на мгновение девушка почувствовала, как искра страха пронзила ее, когда он грубо притянул ее к себе. Если это был кто-то другой, она могла активировать свое Проявление и уйти. Но это был не кто-то другой. Это был Жон, и она позволила притянуть себя. Мгновение спустя она была сжата в крепких, неотвратимых объятиях. — Ты. Не. Глупая. — Заявил он, тщательно выговаривая каждое слово с непреклонной твердостью. — Но я… — Не-а. — Они… — Не-а. — Я… — Не-а. — Мы… — Не-а. После стольких недоразумений Руби наконец-то поняла его посыл. Девушка стояла, прижавшись к нему, и молчала. Легкий страх завладел им — страх, что, возможно, он поступает неправильно. Руби, всегда хотелось обнять его, но разве этого она хотела сейчас? Он боялся, что, возможно, это было неправильно. Может быть, Руби не хотела, чтобы ее трогали или обнимали или… Она начала вырываться из его объятий, и он ослабил хватку, давая ей возможность освободиться. Девушка воспользовалась возможностью привести себя в порядок, обхватила его за талию и притянула к себе еще ближе, чем прежде, уткнувшись лицом ему в грудь. Жон снова обнял ее в ответ, баюкая в своих объятиях и прижимая к себе. И снова он почувствовал ее клубничный аромат. Легкий и сладкий. Прошло несколько минут, но он этого не заметил. Время, казалось, всегда ускоряло свой темп, когда он был с Руби Роуз. Она слегка вздрогнула, прижавшись к нему — ее рыдания приглушались его рубашкой. Руби, отчаянно вцепилась в него, и он понял, что должен немного поддержать ее, так как ее ноги, казалось, не обладали достаточной силой, чтобы держать ее на весу. И вновь он не знал, что сказать. Для него это не было чем-то необычным — неспособность подобрать нужные слова в нужное время. Поэтому он действовал так же, как и сейчас. Жон действовал, прижимая, Руби к себе, положив подбородок ей на голову и обнимая ее. Телесность — вот его сфера деятельности. Вот как он добивался успеха… будь то утешение или жестокость. Руби не торопилась, выплескивая последние остатки своей печали ему на грудь. Жон не винил ее за то, что она так расстроена… он мог понять, каково это, когда твои самые близкие друзья отвернулись от тебя. Убирайся с глаз моих! Ты монстр! Я ненавижу тебя! Он закрыл глаза и вздохнул, отчаянно пытаясь отогнать от себя это болезненное воспоминание. Жон… Жон просто старался изо всех сил. Он просто сделал то, что считал правильным… и Амата никогда не простит ему этого. По крайней мере, здесь и сейчас, он точно знал, что поступает правильно. Руби все еще, немного дрожала, но, кажется начала успокаиваться. Кто знает, сколько слез она пролила, но, похоже, у нее больше ничего не осталось. Руби, чувствовалась слабой и хрупкой в его объятиях, и это ощущение определенно заставляло его чувствовать себя некомфортно. Слабая и хрупкая. Это была не та, Руби, которую он знал. — Что… что со мной не так? — Спросила девушка. Жон посмотрел вниз. Руби, повернула голову так, что ее лицо больше не было прижато к нему; вместо этого, ее лицо было повернуто в сторону, так что она смотрела вдаль и не на него. Глаза у нее были красные, а щеки мокрые от дорожек слез. — Что со мной не так… что у меня никогда не было друзей? Разве я недостаточно милая? Хорошая? Смешная? Я не… — Заткнись. — Что? — Заткнись. — Повторил Жон, еще крепче прижимая ее к себе. — С тобой все в порядке, Руби. Ты одна из лучших людей, которых я когда-либо встречал… и я не собираюсь терпеть, чтобы кто-то ругал тебя, ни на секунду. Даже если этот человек — ты. — Жон оттеснил ее назад, достаточно далеко, чтобы он мог смотреть прямо на нее — в ее глаза. Эти красивые серебряные глаза, теперь заполненные краснотой — страдали. Он уже ненавидел и презирал всех, кто сыграл какую-то роль в том, что она оказалась в таком положении. Жон заглянул ей в глаза, отчаянно пытаясь ментально передать то, что хотел сказать. Она была желанна. Она была очаровательна. Она была милой и невероятной, и никто на всем Ремнанте не мог ее унизить. Руби улыбнулась. Улыбка была маленькой и хрупкой, но она все же была. Это было прекрасно. — Ну вот, — сказал Жон, похлопав ее по плечу. — Ты потрясающая, Руби, и все здесь это знают. Я знаю, твоя команда знает. Тебе не нужны эти идиоты в Сигнале, ведь у тебя есть Янг, Вайсс и Блейк. Улыбка Руби стала еще шире. — Да, они у меня есть… они самые лучшие. У меня есть ты, правда? Жон кивнул. — И у тебя есть я. — Спасибо, Жон… они… они все бросили меня… — Ее улыбка стала шире, обнажая зубы и поднималась к глазам, которые счастливо блестели, как и всегда. — Я знаю, что ты никогда так со мной не поступишь.

***

Жон с гораздо большей силой, чем требовалось, опустил ящик на поддон. На самом деле никакой силы и не требовалось. Ему нужно было только поставить его на место, а может быть, просто бросить. Как бы то ни было, он поставил большой контейнер вниз, заставляя его и всю тележку зловеще дребезжать. Если кто-то из работников доков и возражал против его грубого обращения, то они знали, что лучше не вставать у него на пути. Все уже знали, что он не из тех, кто любит уделять внимание чему-то, кроме своей работы, которую он выполняет крайне эффективно. Он был «Чудаком из Бикона», как он однажды подслушал. Хотя его не особо заботило, как его называют другие. — Эй, Жон, будь чуть осторожнее, ладно? — Завопил его супервайзер. Отлично, по-видимому, его настроение отразилось на работе, и это было замечено. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Ладно, уже получше… Я знаю, что ты никогда так со мной не поступишь. Жон стиснул зубы. Зачем она это сказала? Он… он же просто пытался сделать для нее что-то приятное, немного подбодрить ее. Она была хорошей девочкой и заслуживала счастья, поэтому он помогал ей в этом. Но потом она просто должна была взять и сказать это. Он собирался бросить ее. Таков был план. Таков был его план с тех пор, как он впервые попал в Бикон, и именно этот план не давал ему покоя. Это было именно то, что он должен был сделать. Обойти это было невозможно. Так если все действительно так просто, то почему это беспокоило его весь день? Он ушел от Руби с улыбкой и прощанием сразу после того, как она сказала это, а затем избегал ее весь остаток дня, и почти не спал этой ночью… и избегал ее сегодня тоже. К счастью, она не пыталась связаться с ним. Обычно это насторожило бы его, но сейчас он был счастлив. Может быть, что-то случилось прошлой ночью, что отвлекло ее внимание от него сегодня? Если это так, то ему повезло. Жон не хотел ее видеть, потому что думал о ней и о тех словах, которые она ему сказала… Они заставляли его чувствовать себя ужасно. — Я все! — Крикнул Жон, опуская последний ящик. Им понадобится кто-то с погрузчиком, чтобы забрать его позже, так как он единственный был достаточно сильным, чтобы сделать это вручную. — Что? Уже? Не будешь брать дополнительные часы? — Спросил его супервайзер. Мужчина взглянул на часы, несомненно, отметив, что еще нет и минуты одиннадцатого — конца его смены. — Обычно я бы так и сделал, но не сегодня, — сказал Жон, качая головой. — Не в настроении. — Ни сказав больше ни слова, он ушел. Арк шел вдоль кромки воды в доках, пробираясь мимо машин и нескольких других рабочих, пытающихся расставить все по местам, пока предприятие работало и еще не закрылось. Повсюду стояла вонь переработанного Праха и соленой воды, хотя Жон уже привык к этому. Он обошел несколько ящиков и вошел в главное здание, толкнув двери в пока еще открытую столовую. Некоторые головы повернулись, чтобы посмотреть на него, и те, что это сделали, быстро отвернулись. Все прекрасно понимали, что от него лучше ничего не требовать. Комната была почти пуста, как и все остальное помещение. Сегодня был праздник, отмечающий день, когда почти столетие назад закончилось последнее сражение в Великой Войне. Через несколько месяцев должен был состояться Фестиваль Витал, ознаменовавший подписание Договора, который официально положил конец войне. Как бы то ни было, сегодня прибыла лишь небольшая команда, состоявшая из людей столь же неоднозначных в социальном плане, как и Жон. Они должны были позаботиться о специальном грузе из ПКШ. В остальном доки были пустынны. Он сел за стол, примостившись в углу комнаты, где он был бы как можно более незаметным. Атмосфера была тесной и темной, хотя запах жира пронизывал воздух — острый запашок, который все еще был предпочтительнее промышленной вони, ожидавшей его снаружи. Арк сел и уронил голову на руки. Какого хрена с ним происходит? Он чувствовал себя мусором… как будто у него в животе был многокилограммовый груз, и ему уже ничего не хотелось делать, кроме как взять нож и вырезать все это, просто чтобы снова почувствовать себя нормальным. Это… это был дискомфорт, который он не чувствовал уже давно… Его свиток завибрировал. Жон посмотрел на устройство. Это была Руби. На мгновение он решил проигнорировать звонок и оставить ее без ответа. Он не хотел слышать ее голос. На его лице появилась хмурая гримаса, и он вспомнил, почему он так ненавидит ее. Она… она заставляла его чувствовать вещи, которые он на самом деле не хотел чувствовать… так что, может быть, он должен, просто вычеркнуть ее из своей жизни? Нет… Я не могу это сделать. — Да? — Спросил Жон, поднося свиток к уху. — Мне нужна помощь, Жон! — Голос Руби был более высоким, чем обычно — она была в панике. Он тут же выпрямился и насторожился, готовый ловить каждую деталь. — Что случилось? — Это Блейк! Кое-что случилось прошлой ночью, и мы пытались найти ее… весь день! Мы искали ее весь день, но так и не нашли, и… — Руби, замолчала, словно не знала, что сказать. — Я… мне просто нужна помощь, Жон. Не мог бы ты поехать с нами в Вейл, и осмотреться? — Осмотреться? — Жон покачал головой и поднялся со своего места, готовый вскочить и броситься к своему шкафчику. — Послушай, Руби, я хочу помочь, но ты должна рассказать мне, что случилось. — Да… да… — Он услышал, как Руби замолчала на другом конце свитка. Жон услышал, как она сделал несколько вздохов… в ритме, совсем не отличающемся от того, которому научил его V.A.T.S. — Хорошо, — сказала Руби через мгновение, — Блейк и Вайсс поссорились, а потом Блейк убежала… мы все очень беспокоимся о ней, и я просто хотела узнать, не согласишься ли ты прийти нам на помощь? Может быть, твоя команда тоже захочет помочь? — Моя команда не придет, но я приду, — Жон направился к двери столовой. — Не волнуйся, Руби, мы… Стена на другой стороне комнаты взорвалась. Одинокий Странник мгновенно спрыгнул на пол и потянулся к поясу, только чтобы зарычать, когда понял, что оставил оружие в своем рабочем шкафчике. Его супервайзер запретил ему носить его с собой, сказав, что оно ему не понадобятся. Охренеть, как не понадобились! Странник оглядел свое окружение — комнату, погруженную в хаос. Повсюду были разбросаны раскаленные кирпичи с бетоном, и многие гражданские, лишенные ауры, зажали ладонями уши, поврежденные громким взрывом, от которого его собственная аура активизировалась и защищала барабанные перепонки. — Жон? Жон! Что это было?! — Руби закричала на него через свиток, но он не успел ответить. — Ладно, народ, поднимаем руки вверх, как будто вы не при делах, — сказал Роман Торчвик, входя в комнату и размахивая тростью так, что Чаплин мог бы им гордиться. — Хотя вы и впрямь должны быть не при делах, потому что придется поговорить на языке боли, если вы что-то выкинете. Самый разыскиваемый человек в Вейле. Странник знал о нем все по тому времени, когда его показывали в новостях, и о людях, с которыми он был, тоже. По обе стороны от Торчвика мужчины и женщины в белых масках, как у Гримм, входили в комнату, размахивая оружием и выкрикивая предупреждения не сопротивляться. Снаружи донесся шум, свидетельствующий о том, что там происходит, примерно, то же самое, что и с остальными членами скудной команды, появившимися сегодня вечером. Сегодня вечером, в праздничный день, когда все вокруг закрыты и вряд ли кто-то сможет остановить нападение.… — Жон, что произошло? — Спросила Руби. Странник нажал кнопку «отбой» и поднял руки вверх. У него не было оружия, и он не был Янг. Его опыт в рукопашной ограничивался тем, чтобы предоставить себе необходимое место, и вытащить меч или пистолет, так что у него не было другого выбора, кроме как сдаться Белому Клыку. Один даже направил на него пистолет и приказал встать на колени. Странник подчинился. Аура была потрясающей и все такое, но он не хотел быть застреленным от одного из Белого Клыка и рисковать конфронтацией с самим Романом Торчвиком. Одинокий Странник прищурился и уставился на нападавших. Роман Торчвик и Белый Клык? Это был самый безумный союз из всех, которые он когда-либо видел. Что ж, может быть, теперь он сможет обменяться с Руби историями о Торчвике… — Роман, здесь чисто, — сказал другой мужчина. Голос был приглушенным и нечеловеческим, очевидно, ему что-то мешало. Голос шел снаружи здания, наверное, его владелец прошел через дыру, проделанную Торчвиком, в столовую. Мужчина был одет в черный костюм, который закрывал каждый сантиметр его тела, фигура которого, была подтянутой и хорошо сложенной. Широкие плечи напряглись под облегающим костюмом, который, казалось, был сделан из кевлара — военного материала. Его лицо было закрыто черным шлемом, а если точнее — противогазом. Одинокий Странник не видел ни одного противогаза со времен Пустошей. — Роман, надеюсь, что… Фигура замолчала. На мгновение Странник задумался, что же вызвало это молчание… прежде чем он заметил, что человек смотрит… прямо на него. Он ничего не мог разглядеть сквозь черные линзы противогаза, но эти плоские, мертвые глаза смотрели прямо на него, и Странник не думал, что, они сияют от радости. Мужчина потянулся назад и снял оружие со спины. Это был огромный боевой молот, хотя он совсем не походил на Магнхильд Норы… на самом деле, конструкция его очень напоминала Страннику кувалды супермутантов, которые он видел на Земле. Человек направился к нему, и нервы Странника закипели, но он заставил себя оставаться на месте. Мужчина перехватил свою Суперкувалду обеими руками, и теперь он мог видеть, что его левая рука была покрыта похожим на перчатку устройством… которое было точь-в-точь как Силовой Кулак с Земли. Фигура продолжала идти к нему. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Собери свою ауру, приготовься к худшему. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Не делай глупостей. Сохраняй спокойствие. Возможно, он почувствовал его ауру, поскольку Странник чувствовал ауру мужчины в противогазе. В нем ощущалась безошибочная сила, которая витала в воздухе. То же самое исходило и от Торчвика — ощущение, к которому он привык за время учебы в Биконе. Несомненно, этот человек был силен. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Странник уставился в пол. Если он сейчас посмотрит на него, то может просто спровоцировать атаку. В конце концов, Странник все еще не знал, может он и не… Мужчина ударил его левым кулаком. Установленный на нем поршень щелкнул и выстрелил, придав еще большую силу удару, который угодил в висок. Мир на мгновение потемнел, но Странник быстро принял импульс удара и откатился в сторону, благодаря сильной ауре, которую он укрепил. Он приподнялся и присел на колено. Как раз вовремя, чтобы поймать лбом конец молотка этого человека. Его подбросило в воздух, и он жалко рухнул на стол, разбросав еду и напитки. Гражданские закричали от удивления, но Белый Клык вокруг них быстро подавил любое нежелательное движение. Блеск, он был пойман сильным противником в отвратительной позиции, где у него были все преимущества. Странник приподнялся и попытался уйти от своего врага, который медленно приближался к нему. Что-то треснуло его по затылку, отправляя вперед, и человек в противогазе воспользовался этой возможностью, поймав его и ударив Силовым Кулаком в живот. Странник согнулся пополам от удара, от которого у него перехватило дыхание. Человек в противогазе толкнул его назад, где он поймал еще один удар в спину. — Черт возьми, Арт, если собираешься колотить людей, как боксерские груши, по крайней мере, сначала меня бы предупредил, — сказал Торчвик сзади. Одинокий Странник не мог видеть его, но слышал, как за его спиной раздается голос элегантного преступника. Несомненно, этот чересчур учтивый придурок вертел в руках трость и жевал сигару. Идиот… ты позволил одному из них встать за спиной. Странник судорожно сглотнул и с трудом поднялся на колени. У него не было шансов. Два врага, каждый из которых, вероятно, мог сравниться с ним в силе, теперь полностью контролировали его. Странник взглянул на человека в противогазе как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот поднял кувалду высоко над головой. Ему лишь оставалась смотреть, как она летит вниз. Все погрузилось во тьму.

***

Примечания Автора: О Боже, Жон снова оказывается в ситуации, где ему безжалостно надирают задницу, чего уже давненько не случалось. Ну что ж, я рад, что наконец-то, то, что я писал, начинает окупаться. Например, то, что Жон получил работу в доках, было не просто пустым объяснением его дохода. Ради одной интересной выдумки я отвесил ему поджопник прямо посреди арки исчезновения Блейк, в которой он обычно не участвует. Это фанфик, о возрождении героя, так что я буду впихивать Странника столько раз, сколько смогу, поскольку он главный герой и все такое. Кроме того, мы видим правду о Руби и ее «друзьях» из Сигнала — о проблеме, на которую Янг намекала еще в Главе 5. В каноне мы видим, как Руби пишет им в начале сериала, но никогда больше о них не упоминает. Мы все знаем, что Руби не самая лучшая в общении, поэтому я просто решил драматизировать ситуацию. Да, я снова играюсь с каноном, но… тогда мы бы не получили такую милую сцену между этими двумя, не так ли? Забавный факт, что момент, когда они делились своими любимыми песнями, должен был быть просто флаффным, но это оказалось гораздо более интимным, чем я первоначально задумал. Это самое классное в писательстве: независимо от твоих планов, что-то все равно будет удивлять тебя время от времени. Вы знаете, я вернулся назад и перечитал те части Главы 5, где Жон впервые встречается с Руби и его последующие мысли о ней. Сравните его с тем… человеком — просто День и Ночь. Да уж, он далеко ушел от тех времен, когда все подписчики были людьми, болеющими за Бишопа, чтобы последний бил его еще больше, лол.