***
Ему потребовалось… он понятия не имел, сколько времени ему потребовалось, чтобы добраться до Бикона. Странник даже не представлял, сколько времени ему понадобилось, чтобы попросту встать на ноги. Честно говоря, он даже не был уверен, как ему вообще удалось дойти до Бикона. Может, спросил у кого-то дорогу, может, поймал дирижабль, может, вспомнил какой-то обходной путь, запрятанный в закромах памяти, а может быть, выбрал случайное направление и ему просто повезло. Но как бы там ни было, он вернулся в Бикон. Разбитая луна низко висела в небе, заливая его потоком девственно-серебристого света, когда он, спотыкаясь, ковылял через двор. Странник хромал и хрипел на ходу, все еще покрытый грязью, хотя сменил больничный халат на свою обугленную и рваную одежду, которую носил в доках, и которая была среди вещей, взятых из госпиталя. Он держал в руках Кроцеа Морс и Магнум, но ему все еще была нужна его Тесла-винтовка, не говоря уже о Стимуляторах и всем остальном, что он приволок с собой с Земли. Как бы сильно он ни хотел уйти прямо сейчас, ему придется рискнуть коротким возвращением, чтобы заполучить то, что ему нужно, а затем убежать в свою пещеру, отдохнув еще немного, и восстановить те немногие силы, что у него были. А потом уйти. Уйти и никогда не возвращаться. Уйти и возвратиться к жизни Одинокого Странника. Он чувствовал себя ужасно. Болела каждая клеточка тела, но кроме этого, казалось, что кто-то залил свинца в горло, отчего оно ощущалось сжатым, а желудок тяжелым. Этот страшный груз давил на плечи, заставляя опускаться все ниже и ниже. Это была боль, никак не связанная с ранами. Странник поплелся через двор в холл, рассеянно глядя перед собой. Никто не остановил его, потому что в такую позднюю ночь вокруг попросту никого не было. Это играло на руку, так как он не думал, что сможет сопротивляться, если дело до этого дойдет. Адреналин, выброшенный в тело во время той жестокой галлюцинации, уже отступил, и у него остались только собственные усталые кожа да кости, которые тащили его через школу в направлении шкафчиков. Странник относительно быстро добрался до раздевалки и, проходя мимо душа, не смог удержаться. Душ был долгим и горячим. Он быстро снял свою разорванную одежду, зная, что в шкафчике есть еще один запасной комплект, и, спотыкаясь, вошел в кабинку, немедленно включив воду. Жидкость мгновенно стала обжигающе горячей, извергая пар в воздух и окрашивая его кожу в розовый цвет. Только аура защищала его от получения ожогов. Странник просто хотел, почувствовать хоть что-то, что убедило бы его в реальности происходящего. Вода омывала его многочисленные шрамы, вдоль которых он лениво проводил подушечками пальцев, пока время неторопливо шло. Некоторые, он едва мог почувствовать — небольшие различимые следы от царапин и порезов. Другие же были гораздо отвратительнее — огромные следы от укусов, ожогов и пуль. Вот чего он так жаждал. Возвращение к той жизни, которую он вел на Земле — к жизни полной насилия и неопределенности. Наконец, настал момент его возвращения — возвращения в жестокие, необузданные и дикие земли, где было его место. Неужели он действительно вернется к этой жизни? Неужели это действительно то, чего он так желал, и то, куда он так хотел пойти? Странник выключил воду. Пар улегся, оставляя его кожу влажной и голой. Холод начал окутывать его. Через некоторое время Странник, пошатываясь, вышел из душа и вытерся полотенцем. Он с силой проводил тканью по коже, чувствуя тянущее ощущение — чувствуя грубость. Чувства. Чувства. Все чего он сейчас хотел и желал — это чувствовать. Обсохнув, он натянул свежую одежду, хотя, как ни странно, все еще ощущал себя грязным. Странник вытащил из своего шкафчика все необходимое снаряжение, сложив в большую спортивную сумку все, что осталось с Земли. Его пальцы дрожали, когда он перекидывал ремень сумки через плечо. Ноги взвыли от новой нагрузки. Было попросту тяжело перемещать собственный вес, не говоря уже о дополнительных нагрузках. На мгновение он задумался, не принять ли еще один Стимулятор, но быстро отмел эту мысль. Это просто ужасное расточительство — принимать бесценный Стимулятор, будучи просто уставшим, особенно когда после недели отдыха, благодаря ауре он будет как новенький. Нет, надо выползти наружу и как-то пройти через Изумрудный Лес обратно в пещеру. Но Изумрудный Лес был полон Гримм, и что случится, если они нападут? Придется отбиваться. Если их будет слишком много? Придется бежать. Если догонят? Что ж, тогда помру. В этом-то весь смысл, как-никак… Он крепко зажмурился, когда в памяти всплыли образы друзей… образы Руби. Выражение ее лица, если она когда-нибудь услышит о его смерти. Странник не мог даже представить это выражение… лишь ужас и боль на ее лице. Но что, если она никогда не узнает об этом? Разве так не будет лучше? Если он просто уйдет, и она больше никогда о нем не услышит? Так же будет лучше. А будет ли… будет ли так на самом деле? Сколько бессонных ночей она проведет, думая о нем? Сколько раз она будет поглощена мыслями о нем во время отдыха и, задаваться вопросами, жив ли он, хорошо ли он себя чувствует, и могла ли она поступить по-другому? Сколько же боли она испытает за все это время? Как сильно будет винить себя? Будет ли она считать, что все это из-за нее? И сколько времени ей понадобится, чтобы это забыть? Как часто она будет думать о нем — каждый день? Каждую неделю? Каждый год? Когда же настанет тот день, когда в ее голове промелькнет мысль о том, что он никогда не вернется? Сколько времени пройдет, прежде чем она вернется в норму? И что она будет чувствовать при этой мысли? Будет рада? Зла? Напугана? Огорчена? И кто будет вместо него? Кто его заменит? Найдется желающий? Будет ли такой же, как он, но другой парень, который будет слушать с ней музыку, играть с ней в видеоигры, есть с ней мороженое, тренироваться, работать, смеяться, обнимать ее, утешать ее… будет ли кто-то другой, кто будет жить с ней так же, как и он? Жить так, как хотел он… Странник закрыл глаза и поднес ладони к лицу. Он долго простоял там, изо всех сил стараясь не думать ни о чем, чтобы боль прекратилась хоть на мгновенье. Вся суть его существования… убегай, ничего не чувствуй, никого не обретай, чтобы остановить боль. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Странник перевел дыхание и вышел из раздевалки. Он поковылял по коридорам, надеясь, что его никто не остановит. Надеясь, что не встретится ни с кем лицом к лицу сейчас, когда был слишком слаб, и единственное чем смог бы ответить — подчинением. Просто… просто нужно уйти от всего этого. Ему нужно было уйти. Необходимо было уйти. То, что он делал раньше, и то, что он сделает и сейчас. Он вышел из здания и направился через двор к Изумрудному Лесу, прежде чем обернуться и посмотреть через плечо. Только в последний раз. Только один последний взгляд, чтобы запомнить школу. Странник окинул взглядом большие здания и огромную башню с ее бьющим ярким свечением, раскачивающиеся на ветру деревья и многое другое… Сады. Сады Бикона, самое прекрасное место, которое он когда-либо посещал — место его мечтаний. Нет, место за пределами его мечтаний. Он никогда не осмеливался даже подумать, что нечто столь невероятное, может действительно существовать, и что у него когда-нибудь будет шанс увидеть это. Лишь один последний шанс. Лишь один последний взгляд, чтобы было, что вспомнить в тяжелые времена. Лишь в последний раз он посидит среди цветов. Тогда он сможет вспомнить это, и в своем темном будущем всегда будет оглядываться назад и с нежностью думать об этом воспоминании. И еще о чем-то столь же милом и приятным, как сад… о чем-то, в чем он нуждался. Странник нуждался в чем-то подобном саду, в чем-то чистом и добром, в чем-то, что никогда не осудит его, что заставит его улыбнуться, в чем не будет ни капли злобы, и в чем-то, что заставит его забыть о плохом. Ему нужно было что-то… кто-то… Странник покачал головой. Что за глупости… Тем не менее, он поковылял в сад. Он не нуждался в этом… но хотел этого. Поэтому, он побрел в сад и с глубоким вздохом сел на мраморную скамью перед цветущим вишневым деревом и безмятежным прудом, в котором оно росло. Странник осмотрелся, оценив неповторимый вид сада — все лепестки вишни, дрейфующие в пруду, невероятно красиво смотрелись в великолепном лунном свете. Это был одновременно мрачный, прекрасный и печальный вид. Он не был уверен нравится ли ему это. Странник решил, что все же нет. Он прикрыл глаза и начал глубоко дышать. Просто подыши и забудь обо всем, что тебя окружает. Дыши, возьми себя в руки и уходи. Уходи и никогда не возвращайся… — Я так и знала, что ты придешь сюда! — Не прошло и секунды, как он почувствовал вокруг себя гибкие руки, и учуял ее клубничный аромат. Странник замер, не смея взглянуть на нее — не смея даже дышать. — Они не верили, но я знала! — Руби усилила свою хватку, и тонкие ручки сжали его так сильно, как только могли. — Я знала, что ты вернешься. — Он практически слышал ее сладкую улыбку в счастливом голосе. На несколько долгих секунд он затих. После чего раздался его хриплый и слабый голос: — Как? — Мы проверили камеры наблюдения, чтобы узнать, что с тобой случилось… видели, как ты уходил. Мы все очень старались найти тебя — весь день искали. Правда! — Я верю… — Но мы так и не смогли найти тебя. Это все, чем мы занимались последнюю пару дней… Дней? Господи, как же долго он был без сознания… — Да… и теперь, когда нам все-таки пришлось остановиться и вернуться, я пришла сюда — в сад. — Руби вздохнула. — У меня будут неприятности из-за этого, но плевать. Они сказали мне, что я должна сделать перерыв и отдохнуть, но я знала, что ты вернешься сюда, и ждала. В конце концов, я же не могла не встретить тебя. — Ты знала… что я приду сюда? — А куда тебе еще идти? Конечно, я знала, что ты попытаешься вернуться к нам, в сад. — Девушка хихикнула и похлопала его по плечу. — А ты довольно предсказуемый, знаешь? — Я… наверное, да… Наконец он открыл глаза и посмотрел на нее, увидев на лице девушки выражение беспокойства и темные мешки под глазами. Руби была более изможденной, чем когда-либо раньше… волнение и тревога взяли свое, забрав ее безграничную энергию, и уступив место усталости. Сколько она спала с тех пор, как он убежал? Странник посмотрел на ночное небо. Похоже, уже близился рассвет — настолько низко висела луна, так что Руби всю ночь наблюдала за этим местом, ожидая его возвращения. Ждала со слабой надеждой, что ее неудача найти его в городе не будет означать неудачу в целом. Странник снова посмотрел на нее, и на этот раз, он заметил своего рода облегчение — невероятное, счастливое облегчение, которое было подкреплено милой улыбкой. Она была так счастлива, что он вернулся… — Что-то случилось? — Спросила Руби. — Врачи сказали, что, возможно, у тебя была плохая реакция на лекарство, и ты заболел, поэтому и сбежал. Это правда? Ты сошел с ума, у тебя галлюцинации или что-то вроде того? Сошел с ума? Да. Галлюцинации? Да. Что-то вроде того? Да. Да, да и да… Но как ей это все объяснить? Почему вселенная так жестока, что вынуждает его встретиться с ней в последний раз… — Ладно, не важно. — Сказала Руби поднимаясь со скамьи. — Идем, отведем тебя в лазарет, я разбужу всех остальных, и мы сможем переночевать в клинике! — Ее глаза расширились, когда она мысленно перенеслась в эту идею. Странник вздохнул и сгорбился, не желая смотреть на нее. Он зашептал так тихо, что она не расслышала: — Руби… — Разве это не будет весело? — Руби… — О-о-о-о, а еще мы можем купить мороженое и все такое, посмотреть фильмы и завернуться в одеяла! — Руби… — Ох, но, конечно же, в разные одеяла, хе-хе. Никто же не хочет, например, прижиматься друг к другу или что-то в этом роде… не-а! — Руби… — Ну, давай уже, пошли! — Девушка пошла прочь из сада. Одинокий Странник не сдвинулся с места. Он сидел там, и Руби потребовалось несколько секунд, чтобы оглянуться и понять, что он не следует за ней. На ее лице появилось беспокойное выражение. — Жон, все хорошо? Тебе надо помочь? — Роуз бросилась к нему, но он поднялся на ноги прежде, чем она успела подойти. Руби улыбнулась при виде этого. — Хорошо, а теперь давай-ка отведем тебя к медсестре! Идем! Руби продолжала улыбаться, когда он перевел взгляд на нее. Улыбка не сходила с ее лица, пока он слегка переминался с ноги на ногу. Это продолжалось даже тогда, когда он поднял свою большую спортивную сумку. Улыбка дрогнула лишь тогда, когда он повернулся и отошел от нее на шаг. Улыбка еще больше дрогнула, когда он сделал еще один шаг, потом еще один. Это было всего лишь проявлением беспокойства, но не из-за того, что он покидал ее, а из-за того, что он был не в своем уме, потому что, конечно же, он никогда бы не ушел, если бы был полностью в своем сознании. Руби окликнула его сказав, что он идет ни в ту сторону. Ее улыбка полностью погасла, когда девушка услышала его ответ. — Нет… нет, я не хочу… — Жон, школа в той стороне. — Я знаю. — Так иди сюда, глупенький. — Нет. — Но почему? — Я не иду в школу. — Жон… — Прости. Наступила тишина. Всепоглощающая и холодная тишина. Казалось, это продолжалось целую вечность, прежде чем Странник заставил себя снова открыть рот. — Я должен идти. — Прохрипел он. — Мне здесь не место. — Ч-что ты такое говоришь? — Спросила Руби. — Конечно же, твое место здесь! — Девушка подбежала к нему, встав перед ним, заградив ему путь. Она заглянула ему в глаза. — Что ты имеешь в виду? — Я должен идти, — ответил Странник, даже не взглянув на нее. — Я не должен был здесь оставаться. Я всегда хотел уйти отсюда. — Он покачал головой. — Так всегда происходило… — Жон, это бессмыслица! — В голосе Руби начали появляться панические нотки. — Почему? Почему ты уходишь, что заставляет тебя уходить? — Я просто должен. — Это не ответ! — Ее голос стал сердитым и более высоким. Он ответил тем же. — ОТВЕТ! Руби съежилась перед ним, когда он вдруг закричал. — Это единственный ответ, который я когда-либо получал, так что это все, что получишь ты! — На его лице появилась уродливая ухмылка. — Знаешь, что происходит с дорогими мне людьми? Знаешь? Они уходят! Они уходят, всегда уходят! — Вместе с гневом в него ворвался новый прилив адреналина. А гнева было много. — Я никогда не мог нормально отдохнуть — мне просто не давали! Никогда! У меня никогда не было даже шанса! Ни единого! У меня все отняли! — Странник топнул ногой по плитке, которая прогнулась под силой его ауры. — С тех пор как я ушел из дома, все превратилось в Ад! Хватит с меня этого! Я больше не позволю этой хрени разорвать меня на куски, так что да — я ухожу! Он тяжело дышал — грудь быстро вздымалась и опускалась. Внезапная ярость, овладевавшая им, на миг рассеялась. Он посмотрел на Руби, увидев ее напуганное лицо, и слезящиеся глаза. — А теперь убирайся с дороги, — сказал он ровным голосом. — Мне нужно уйти. Уйти и никогда не возвращаться. Просто, так у меня все устроено. Руби опустила голову и уставилась в землю. Странник знал, что так и произойдет. Руби была полна решимости и энергии, сочувствия и доброты, но она не могла применить силу, чтобы помешать ему уйти. Одинокий Странник вздохнул. Только в этот момент, когда гнев и адреналин отступили, он осознал, что чувствует себя еще более ужасно: желудок был тяжелым, словно железо, на плечи как будто взвалили Брамина, горло было напряжено настолько, что ему было больно дышать, а голову словно зажали в стальные тиски. Странник сглотнул и попытался абстрагироваться от этого. Ничто. Эти люди — ничто. Все, чему его снова и снова учила Пустошь, было — «Ничто». Ничто не безопасно, ничто не будет длиться вечно, все будет потеряно. И ничего ты с этим не поделаешь. Такова жизнь. Руби не остановит его. Она была сердечной и доброй, но не имела практического применения для этих черт характера. Они были хороши, но такого никогда не хватало. Сила никогда не может быть применена, пока такие черты сохраняются у человека. Со временем она потеряет их, когда подведет других или другие подведут ее — когда мир обойдется с ней так же жестоко, как и с ним. Либо так, либо она никогда не достигнет своего полного потенциала — сохранит свою человечность, но никогда не достигнет истинной силы. В этом, как его научила Пустошь, и заключался истинный смысл силы — отсутствие теплых чувств. Ему пришлось отказаться от них, когда он стал Одиноким Странником, и никогда к ним не возвращаться. Поэтому он сделает один шаг в сторону, и Руби ничего не сможет поделать, кроме как стоять там, когда он будет проходить мимо. Странник сделал шаг в сторону. Руби сделала тоже самое, блокируя его. Его глаза расширились. Честно говоря, он на мгновение растерялся, не зная, что делать. Этого он никак не ожидал. Некоторые словесные попытки — да, но это уже было пройдено. Он сделал еще один шаг в сторону, чтобы обойти ее. Руби снова преградила путь. Странник нахмурился. — Руби, я сказал — убирайся с… — НЕТ! Странник отшатнулся, глядя вниз, когда Руби вскинула голову и уставилась на него с такой силой, какой он никогда прежде не видел. Эти серебряные глаза, всегда добрые или обеспокоенные теперь были… Ну… они явно не были счастливыми. — Я не позволю тебе уйти! — Прокричала она. — Не позволю! Только не по такой тупой причине! — Тупой?! — Странник в шоке уставился на нее сверху вниз. — Да, тупой! — Девушка встретила его взгляд своим собственным — таким же непоколебимым. — Ты собираешься уйти от нас, потому что боишься, что мы уйдем от тебя? Это идиотизм! Странник повысил свой голос. — Я ничего не боюсь! Руби повысила свой, чтобы соответствовать. — Да что ты говоришь! — Что, черт возьми, это должно еще значить?! — Ты убегаешь! Ты сказал, что тебе надоело, что люди бросают тебя, но ты же нас и бросаешь! Это ты делаешь, и больше никто! — Я никого не бросаю! — Крикнул он в ответ. — Я никого не бросаю, потому что здесь для меня никого нет! Никого! Я никогда не позволял себе приблизиться к кому-либо из вас с самого начала! — Он скрестил руки на груди и откинулся назад, глядя на нее сверху вниз. — Я пришел сюда только для того, чтобы тренироваться и поработать над своим оружием. Единственная причина, по которой я начал дружить с тобой, и единственная причина, по которой я когда-либо терпел тебя, была в том, что ты помешана на оружии, а мне это было нужно! — Странник покачал головой. — Но теперь у меня есть все, что мне нужно, и я ухожу! — Мы ничего для тебя не значим?! Я ничего не значу?! — Именно! Ты всего лишь инструмент! Руби зарычала. Гнев. Необузданный, растущий гнев, который он не ожидал увидеть от нее. — Я в это не верю! — А жаль, ведь это правда! — Если ты всерьез думаешь, что это правда, то лжешь сам себе! — Выплюнула она. — А как же все эти разговоры и игры? А дружба с Янг? А как насчет того, что ты помог мне, когда мои друзья бросили меня?! — Девушка стиснула зубы. — Ты не должен был этого делать! — Я… — А теперь ты меня бросаешь?! Ты же обещал, что не будешь! Я знаю, что ты не будешь! — Я никого не бросаю! Я же сказал — мне нечего здесь бросать! — А я сказала, что это ложь! — Это правда! — НЕТ! Странник пристально посмотрел в глаза Руби, но не заметил в них и намека на слабость. Даже, несмотря на то, что в ее глазах стояли слезы, они сохраняли яростную решимость, идти до конца. И внутри себя он чувствовал растущую тяжесть, растущую хрупкость — ужасное чувство, смешанное из отвращения, ненависти и беспокойства. Он все больше ощущал себя стеклом, покрытым паутиной трещин, которые тихо потрескивали и медленно выпадали наружу. Он чувствовал еще больший гнев, ту ярость, от которой вся вселенная, казалось, сжимается. Мир смыкался так, что в нем оставалось все меньше и меньше, пока в итоге не остался он сам, Руби и жгучая ненависть, которую он чувствовал внутри. — Только попробуй сбежать! Сразу же догоню! С моим Проявлением ты никуда не уйдешь! Я поймаю тебя! — Да зачем ты это делаешь?! — Простонал он. — Почему ты вообще пытаешься остановить меня? — Потому что, я забочусь о тебе, идиот! — Ты даже не… — Заткнись! Да заткнись ты уже! Ты не можешь просто бросить нас! Что, я для тебя просто мусор?! — Ты ничтожество! — Врешь! — НЕТ! Зачем ты опровергаешь это?! — Потому что так не должно быть! Потому что это не может быть правдой! По ее щекам покатились слезы. — Потому что я лю… Глаза Руби расширились, и она в последний момент захлопнула рот, удерживая себя от того, чтобы сказать то, что собиралась. Одинокий Странник едва ли обращал внимание на то, что она вообще говорила, и теперь воспользовался затишьем как возможностью. Он зарычал и попытался обойти ее, но Руби быстро взяла себя в руки. — Нет! — Она встала перед ним. — Не позволю! — Девушка физически протянула руки, чтобы остановить его. Хватит. В тот момент, когда ее кожа соприкоснулась с его — в тот момент, когда произошел физический контакт, его гнев и инстинкты объединились, чтобы вызвать немедленную и достойную сожаления реакцию. Странник зарычал и яростно оттолкнул девушку в сторону, отбросив на несколько метров. Руби тяжело приземлилась на землю и вскрикнула, откатываясь в сторону. Не прошло и секунды, как он понял, что натворил. Он остановился и застыл — вся воля ушла, вместе с каждой каплей гнева. Мир замер — ничто не двигалось и не издавало ни звука. Медленно, очень медленно он опустил взгляд на свои руки — на свои две руки, которые осмелились напасть на Руби Роуз. Его взгляд скользнул к ней, лежащей на земле. Руби повернулась и посмотрела на него с земли и Странник кое-что узнал в этих глазах. В этих красивых серебряных глазах. Это было то, что он видел бесчисленное количество раз в глазах многих. Страх. Она боялась его. — Нет… В этот момент, что-то в нем разбилось вдребезги. — Нет-нет-нет-нет-нет! НЕТ! — Странник был в ужасе. Он посмотрел сначала на свои руки, потом снова на Руби, потом снова на свои руки и так далее, в то время как его собственное отвращение и ненависть росли, не направленные ни на кого, кроме себя самого! Глаза наполнились слезами, а горло перехватило. — Мне так жаль! — Закричал он. — Я не хотел! Я-я-я… я не… я — Рыдания начали прерывать его речь. Он попытался выдавить еще несколько слов, но безуспешно. Его собственный язык, его собственные губы предали его именно в момент шока и ужаса — полностью парализованного. Вот почему. Это все что он умел делать. Он причинял боль людям — вот и все. Вот что делал Одинокий Странник. И вот почему он не мог остаться… Он убежал. Отбросил в сторону свою спортивную сумку и побежал так быстро, как только могли нести его слабые, дрожащие ноги. Его больше не интересовало ни оружие, ни Стимуляторы, ни все остальное. Единственное что его сейчас заботило — это оказаться как можно дальше отсюда и как можно быстрее. Он даже не мог видеть дороги сквозь слезы и панику, он мог только бежать — бежать и надеяться, что… Что-то ударило его сзади. Может быть, если бы он был в лучшей форме, то смог бы быстро оправиться от этого или, по крайней мере, заблокировал бы слишком сильный удар, но как бы то ни было, его тут же повалили на землю, где он и распластался. Нападавший тут же схватил его за шиворот и рывком вернул в сидячее положение. Он знал, чего ожидать. Боль. Удары. Проклятья. Но чего он не ожидал, так это объятий. Объятия, лепестки роз и запах клубники. Все это разом обрушилось на него. Руби сдержала свое обещание и погналась за ним используя свое Проявление, как только он убежал, и теперь, когда он был у нее в руках, она сделала именно это… обняла его за плечи и крепко сжала. Теперь, когда он у нее в руках, она его не отпустит. Он больше не мог притворяться, даже если бы захотел. Жон потянулся и притянул ее к себе так близко, как только мог, уткнувшись лицом в ее плечо и плащ, пока она вздрагивала и безудержно рыдала. Это продолжалось… некоторое время. Это могли быть минуты, может быть, часы, а возможно, нечто среднее, но детали не имеют здесь особого значения в отличие от самого события. Что произошло? Что же… Жон Арк плакал вместе с Руби Роуз, выпуская все, что держал в себе. Выпускал наружу ненависть, боль, разочарование, ложь, гнев, страх. Все это. Он прогнал все это сквозь слезы, истощая свои эмоции, пока не остался только усталый мальчик в объятиях человека, который заботился о нем больше всех на свете. Жон успокаивался. Его рыдания стали тише, менее яростными, и менее всепоглощающими. В конце концов, они прекратились вовсе, хотя и не сразу. Когда он, наконец, замолчал, Руби осторожно отстранилась от него, но он только притянул ее ближе, так что она больше не пыталась. Нет, вместо этого она подождала, пока он не будет готов, после чего он неохотно оторвался от нее и не вытер лицо от слюны, слез и соплей. Жон сел на землю рядом с красивой клумбой и даже не пошевелился, чтобы встать. Соответственно, Руби тоже не собиралась этого делать. Она только подвинулась, чтобы сесть рядом с ним, прислонившись своим плечом к его. Какое-то время они сидели молча, пока Руби не повернулась и спросила: — Что случилось, Жон? Парень смотрел на нее, ничего не говоря, но с непроницаемым лицом прося разъяснений. — Я имею в виду, что с тобой случилось? Что случилось… что заставило тебя так испугаться? Он отвернулся от нее, и некоторое время смотрел в пустоту. — Не говори, если не хочешь. — Сказала Руби. — Но может, все-таки будет лучше поговорить об этом? Жон сначала посмотрел на девушку, после чего его взгляд скользнул по саду, упав на цветущую вишню, и звезды с разбитой луной, пока его измученный разум собирал все кусочки истории, которую он никогда не рассказывал, воедино. — Его звали Макс, — начал он. — Максвелл Нобл, но все звали его просто Макс. Он родился и вырос в хорошем, безопасном месте. Ну, по крайней мере, там было намного безопаснее, чем где-либо еще в Пустошах. У него был отец, лучший друг, еда и вода. — Но однажды все это исчезло. Его папа ушел, и все полетело к чертям, поэтому он покинул свой дом и стал искать отца. А снаружи был жестокий внешний мир. Это сильно по нему ударило… но он держал голову высоко поднятой. Отец хорошо его воспитал — научил быть хорошим человеком. Это не значит, что он не мог или не умел сражаться. В конце концов, его обучали этому шесть лет. — И когда он шел по следам своего отца, то нашел кое-какую помощь. Он наткнулся на двух людей, подвергшихся нападению группы Суперм… группы Гримм. Макс помог им, а потом они обменялись своими историями. Эти двое были близнецами, членами банды линчевателей. За свое спасение, они согласились помочь ему, тем более что у них была одна и та же цель — наказать плохих парней. — Понимаешь, Макс сначала просто хотел найти своего отца, но после того, как он увидел всю несправедливость, и жестокость Пустошей? Он не мог просто стоять в стороне. Поэтому он присоединился к линчевателям, и они боролись против несправедливости, куда бы ни пошли, пока искали его отца. — Хех, он даже собаку нашел… он был самым милым, самым хорошим псом, о котором только можно мечтать. Разорвет кому-нибудь глотку, а потом сразу же полезет обниматься после этого. Пес присоединился к ним и вчетвером они продолжали поиски. Близнецы стали самыми близкими друзьями, которых он когда-либо знал — все благодаря узам, возникшим после множества сражений. Они держались вместе и, в конце концов, нашли отца. — Его папа ушел, чтобы работать над большим проектом по очистке воды. Многие люди заболевали из-за грязной воды, которую им приходилось пить, поэтому чистая вода спасла бы тонну жизней и облегчила бы выращивание сельскохозяйственных культур. Конечно же, Макс и его друзья согласились помочь. Они же делали мир лучше. — А потом все рухнуло. Одни злые ублюдки называющие себя Анклавом напали на них, желая забрать очиститель для себя, и использовать его, чтобы контролировать людей. Макс боролся изо всех сил, но был побежден. Их было слишком много… а он был недостаточно силен. Его отца убили. — Они сбежали, и встретились с другой группой людей, которые пытались принести мир в Пустоши и восстановить порядок — Братством Стали. Они работали вместе, чтобы попытаться заполучить последние части очистителя, в которых нуждались, а затем могли бы вернуть его обратно себе и завершить миссию его отца. — Макс и его команда столкнулись с другим парнем, который очень помог им. Тот парень не был человеком, но им было все равно. Он помог им, и у него было доброе сердце, поэтому они позволили ему присоединиться. Он тоже скоро стал близким другом. И вместе с ним им удалось заполучить последние части очистителя. — Но на них снова напал Анклав… дела пошли плохо. Казалось, что они проиграют, но нет. Макс боролся, и он и с его друзьями… они победили. Они сражались вместе со своими союзниками и отвоевали очиститель. Они подключили его к сети, и все заработало. Очиститель начал выдавать чистую воду, а они продолжали бороться с Анклавом. — Борьба была тяжелой, но для них все шло хорошо. Победа была в руках. И пока Макс путешествовал, друзья стали для него всем. Он потерял отца, но теперь у него были они. У него никогда не было никого ближе друзей. Они сражались вместе, заботились друг о друге, зависели друг от друга и доверяли друг другу. Макс полагался на них. Они были для него всем. — Но он был недостаточно силен… снова. Был слишком слаб, чтобы защитить их… и в последней схватке потерял все. Никто из них не выжил. Ни Джон, ни Джейн, ни Фокс, ни даже Псина. Они все умерли, потому что он был слишком слаб, чтобы защитить их. — Он сам чуть не умер… нет, он должен был умереть. Шанс выжить был буквально один на миллион после того, что с ним случилось… и он искренне жалел, что вообще остался в живых. Он потерял все. Потерял свою семью, своих друзей. У него больше не было цели в жизни. — Макс просто хотел уйти — оставить все это позади. Но он не мог этого сделать. Он присоединился к линчевателям и Братству Стали… не было никакого способа покинуть эти организации, кроме как умереть. Но лидер Братства… он был хорошим… слишком хорошим. — Лидер пытался убедить Макса остаться, даже предложил ему особый меч в награду за службу. Но он отказался от этого… — Так что, Макс просто убежал. Когда он достаточно окреп, то выскользнул из больницы и покинул лагерь. Он не знал, что произойдет с Братством, да ему было все равно. Он просто хотел покончить с этим. — Макс… хотел иметь дом. Поэтому он вернулся в свой родной город — Убежище. Это была его последняя надежда, последний шанс обрести дом. Он вернулся… но был слишком другим. Теперь он был слишком жестоким. Он больше не был хорошим человеком. Он был сломан. Поэтому, когда он вернулся… он попытался помочь, и он правда сделал это. Макс решил их проблему… но они были не особо довольны его способом. Макс облажался и был изгнан. — И на этом все закончилось. Это был конец для него. Ему больше некуда было идти. Сломанный… потерявший все. У него больше не было ни цели, ни мечты. — В конце концов, он попытался убежать еще дальше — в место под названием Питт. Там было жестоко… но именно там он переродился. Там было действительно жестоко, но он вышел оттуда новым человеком. Весь его гнев, вся его ненависть и печаль… переродились. — После этого он вернулся в Пустоши и узнал… — Узнал, что Братство только что сообщило о его смерти. Наверное, это было не очень хорошо для морального духа — знать, что их мальчик с плаката дезертировал. Поэтому они просто сделали его мучеником, сказав, что он умер. Даже похоронили со всеми почестями, хотя и в закрытом гробу, конечно. — Он ходил в маске, чтобы никто его не узнал. Ему удалось встретиться с лидером Братства и получить обещанный меч. А потом… потом он отправился на Пустоши… — Переходил из боя в бой, шел с места на место. Это было жалко… он был жалок. Продолжал подвергать себя опасности… просто потому, что хотел. Хотел отвлечься, чтобы не думать о том, что произошло. — И в глубине души… он просто хотел умереть. — Но он не мог убить себя… был слишком труслив для этого. Поэтому он просто ввязывался в драки… делал свою жизнь настолько опасной, насколько это было возможно — наполненной насилием. Это было тяжко… поэтому он надеялся, что скоро умрет. — Но однажды все изменилось. Он отправился на поиски последнего врага из Анклава, чтобы отомстить за своих друзей и семью, но оказался где-то далеко, за пределами Пустоши. Он начал новую жизнь на новом месте. Это была возможность начать все сначала… но он хотел продолжать жить той же самой глупой жизнью, где он должен был умереть… — Когда он пришел в это новое место… они спросили его имя. Его уже несколько месяцев не называли Максом. Никто не знал, кто он на самом деле… и он хотел, чтобы так оно и оставалось. Он больше не был Максом. Не хотел, чтобы его так называли. Так что, по наитию, он просто дал им фальшивое имя. — Он вырос, любя истории о героях. Но его любимицей всегда была Жанна д’Арк. Она была его любимицей, потому что была любимицей его мамы. Он никогда не знал свою маму, но папа рассказывал ему, как сильно она любила Жанну д’Арк, и как она вдохновляла ее. Так что Максу она тоже всегда нравилась… наверное, это был способ почувствовать себя ближе к маме, которой у него никогда не было. Но ему также нравилось ее благородство, самопожертвование, и героизм. Ему это так нравилось, что он прочитал все книги о ней и даже переоделся в нее на Хэллоуин, хотя и сменил имя на мальчишеское, чтобы не переодеваться в девчонку, и дети не издевались над ним… хотя некоторые все равно издевались. — А когда он приехал в это новое место и люди спросили его имя… он дал им фальшивое. Это была просто глупая прихоть… я не знаю, почему он выбрал именно это имя, но он выбирал его, когда был ребенком. — Мысль пришла к нему из ниоткуда. — Просто ударила в голову. В конце концов, его имя не имело значения, так как вряд ли кто-то запомнил бы его. Он ведь снова станет тем безымянным бойцом, каким был раньше, снова будет сражаться, и жить опасно, пока не умрет. — На самом деле, он просто хотел умереть… Жон вздохнул и закрыл лицо руками. Руби посмотрела на него, обдумывая все, что он ей только что рассказал. Девушка еще теснее прижалась к нему, положила руку ему на плечо и притянула к себе. Он послушно наклонился к ней, прижимаясь к ее теплому телу, все еще пряча свое лицо. Руби тихо заговорила: — Жон? Он не ответил. — …Макс? Он медленно покачал головой. Из-за своих рук он говорил тихо, слова были приглушены его пальцами: — Не называй меня так… это уже не мое имя… так меня называли раньше. — Парень вздохнул. — Что за глупое имя… оно звучит так… так хорошо. Как будто из сказки… глупое, хорошее имя. Слишком хорошее для меня. — Не говори так, Макс. Ты… — Пожалуйста, не называй меня так. — Он отнял руки от лица и посмотрел на нее. Теперь даже его здоровый глаз покраснел от слез и распух. — Это уже не я… теперь меня зовут Жон. Руби кивнула. — Хорошо, хорошо… я буду звать тебя, как хочешь. — Она подняла руку и смахнула с его лба упавшую прядь волос. — Только не уходи… пожалуйста. Жон закрыл глаза. — Я… Я боюсь, Руби. Я не хочу снова все потерять. Похоже, это происходит со мной каждый раз… — Его голос был тихим и усталым. — Посмотри на меня, — сказала Руби. — Посмотри мне в глаза. Он так и сделал. — Я не брошу тебя, — сказала она. — Никто из нас этого не сделает — я обещаю. — Ты тоже уйдешь… — Не уйду. — Ты не можешь этого обещать. — Могу. Руби смотрела на него так пристально, как никогда раньше. Это было… могущественно. Она, она была могущественна. Теперь он понял, что давало ей эту силу. Все «теплые» эмоции, которые он так презирал. Счастье, доброта, чистота — все то, чего лишила его Пустошь, — вот что придавало ей сил. Жон считал все эти вещи слабостью… вещами, которые нужно отбросить, чтобы стать сильным и выжить.… — Я слабак. — Сказал Жон. — Какой же я жалкий… все время бросал всех и убегал… — Не говори так, — возразила Руби. — Ты такой сильный, Жон, тебе столько пришлось пережить. И я обещаю, что если ты найдешь в себе силы остаться с нами, со мной — то мы не оставим тебя. Жон посмотрел ей в глаза и понял, что теряется в них. Ее прекрасные серебристые глаза, одна из первых вещей, которые он заметил в ней. Они были так уникальны, такой красивый оттенок, но теперь он увидел в них нечто большее. Жон видел ее уверенность, ее решимость, ее волю, ее заботу, ее силу. И когда он растворился в этом сияющем серебре, что-то изменилось. Произошел сдвиг, и именно в этот момент все встало на свои места. Она всегда была рядом с ним, и так будет и впредь. Руби всегда была такой доброй, такой милой, такой честной, такой отзывчивой, и будет такой всегда. Она дала ему все, что у нее было. Новое чувство вспыхнуло в нем, хотя оно уже прорастало некоторое время, и на самом деле не было для него таким уж и новым. Рядом с ними, прямо на горизонте, поднимались сумерки, и первые лучи солнца проглядывали с наступлением рассвета. — Я… я просто хочу снова быть счастливым, — сказал он. Руби улыбнулась. — Думаю, мы сможем это сделать.***
Примечания Автора: Наконец-то! Я так долго ждал, чтобы написать эту главу. В конце концов, Жон отказывается от своего желания сбежать из Бикона и вернуться к своей дерьмовой старой жизни, которая была практически суицидальной. С этого момента он будет стараться изо всех сил быть полноценным студентом и товарищем по команде, что само по себе будет совершенно новым вызовом. И да, мы наконец-то видим, кто этот «Максвелл Нобл» на самом деле. Я хотел найти способ выразить вину и сожаление Жона, а также его проблемы с личностью, чтобы я мог строить персонажа на протяжении всей истории. Я хотел, чтобы люди по-настоящему поняли, насколько сильно он изменился от того, кем он был раньше, к тому, кем он стал сейчас. Имена играют довольно важную роль в этом фанфике, обозначая временами другую личность Жона, а по существу, другого человека в зависимости от контекста. Я думаю, что многое из того, что было сказано и показано о прошлом Жона, теперь должно иметь больше смысла. Вернитесь назад, особенно на последние несколько абзацев Главы 3. Серьезно, гляньте на все эпизоды-флешбеки. Я никогда не называл Жона «Жоном» во время воспоминаний о времени до авиабазы Адамс, поскольку тогда он не был Жоном и еще не был Одиноким Странником — он был Максом. Я выбрал имя Максвелл Нобл, потому что, как и сказал Жон, это такое «хорошее» имя. Словно главный персонаж из типичной истории о восхождении героя. Но тут есть и еще кое-что. Многие другие истории в этой категории фанфиков имеют оригинальных главных героев, которые, естественно, имеют свои собственные имена. Я как бы играю с этим тропом и самой природой кроссовера. Да, он был другим персонажем в другом мире на Земле, с другим именем, но теперь он стал именно Жоном Арком в мире RWBY. Будьте уверены, на самом деле он не ОП. У него есть имя и внешность Жона, но также и его личность, хотя и со всеми «травмами», которые он заработал из-за прошлого. Но в душе он все тот же человек. Я надеюсь, что вам всем это понравилось. Как всегда, отзывы и/или вопросы приветствуются и поощряются!