***
Прозвенел звонок. Руби Роуз не могла быть счастливей. — Наконец-то! Мы свободны! — Прокричала девушка и вскочила со стула. Вайсс тщетно попыталась дотянуться и схватить своего непоседливого лидера, прежде чем та выставит себя дурой, но Руби уже активировала свое Проявление и пулей вылетела из класса. Буквально. Роуз переминалась с ноги на ногу, наслаждаясь ощущением свободы, которое растекалось по ее венам, пока колокол продолжал звонить, и все больше и больше учеников выходили из класса на чьих лицах было выражение неописуемого счастья, что все это наконец-то закончилось. Ну, по крайней мере, у большинства. На лицах некоторых студентов после сдачи экзаменов застыло выражение ужаса, и, похоже, они только сейчас поняли, что не так уж и хорошо подготовились. К счастью, у Руби был свой личный надзиратель, который следил за тем, чтобы она не теряла концентрации. — Угх, порой я просто не могу в это поверить! — Вайсс надула губы, когда выскочила из аудитории и подошла к ней. — Серьезно, ты что, умрешь, если проявишь хоть немного такта? Каникулы — это, не то, что нужно праздновать, а то, что нужно терпеть… ауч! — Вайсс вдруг почувствовала, что не может произнести ни слова, когда Руби заключила ее в объятия. — Я отлично справилась, я знаю это! Спасибо тебе за помощь! — Аргх, слезь с меня! — Не-а! Наследница перестала извиваться и вздохнула, уже зная, что не сможет освободиться, как бы ни старалась. В этом смысле Руби была как пиявка: без огня ее не оттащишь, так что оставалось только ждать, пока она выпьет всю кровь и не отстанет сама. Именно это и произошло через… минуту-другую. Вайсс судорожно вздохнула, когда ее легкие, наконец, смогли полностью расшириться. Гибкие руки Руби были способны проявлять удивительно большую силу, когда дело доходило до объятий. Но даже после этого бедной Шни не дали передышки. Янг и Блейк тоже вышли из класса, и теперь, когда вся ее команда была в сборе, ничто не могло помешать Руби начать осуществление своего первого плана на перемену. — Идем, девчат, встретимся с JNPR! Лидер схватила свою партнершу за запястье и потащила ее по коридору, призывая на помощь свое Проявление, чтобы не спотыкаться, хотя ее ноги двигались и вполовину не так быстро, как рот Вайсс, который всю дорогу кричал и ругал Руби. Янг с Блейк переглянулись, пожали плечами и быстрым шагом последовали за ними. — Тц! Да отпусти ты меня уже! — Вайсс шлепнула своего лидера по руке, когда та все-таки споткнулась, отчаянно пытаясь удержаться на ногах. Господи, если бы только Руби сбавила скорость, а еще лучше — вообще остановилась. И ее желание действительно было исполнено, хотя Вселенная имеет привычку преподносить вам сюрпризы. — Уф! — Ау! — Ой! Тандем из белой и красной девушек сломя голову бросился за угол и врезался в другую пару студентов, заставив тех растянуться на полу. Вайсс, в частности, повезло меньше всего — девушка сделала полное колесо перед тем, как поцеловать лицом стену, после чего контужено рухнула на землю — ее неподготовленная аура отчаянно пыталась уберечь черепушку наследницы от лишних трещин. — Обожемнетакжаль! — Выпалила Руби, вскакивая на ноги. С ее Проявлением, девушка уже давно привыкла к случайным падениям и авариям. К счастью, те, кого она сбила с ног, тоже не были неопытны в этом вопросе. — Хах! Радуешься каникулам, да? — Нора широко улыбнулась, вставая, и потянула Рена за воротник, что заставило парня на мгновение крякнуть, так как его горло было подчинено силе Норы. — Без проблем, Рубс, мне тоже нравится тараторить, когда я взволнована! Янг и Блейк, наконец, догнали их, быстро помогая ошеломленной Вайсс подняться с пола. Руби же, благодаря сочетанию непоколебимого ликования Норы и невозмутимой апатии Рена, почувствовала, как паника отступает, отчего ее собственная улыбка вернулась. — Ох, блин, как же я рада, что учеба закончилась! Мы вернемся на Патч, увидимся с папой и Цваем, потренируемся, я куплю новые комиксы… это будет потрясно! — При одной мысли об этом улыбка Руби стала еще шире. — Угу, мы с Янг отправимся в наше собственное небольшое путешествие домой, в то время как Блейк останется в школе, а Вайсс в каком-то спа-отеле в городе! — Отдых, которого я и заслуживаю, и требую! — Сказала наследница, добавив к своей речи рычание и свирепый взгляд, отчего Руби съежилась и отвернулась. Всякий раз, когда Вайсс была в плохом настроении, лучше всего было дать ей немножко времени… хе-хе, остыть… Роуз хихикнула. — Чего смешного?! — Ох, ничего, Вайсс, совсем ничего… — Солгала Руби. Быстро сменив тему разговора, она повернулась к двум своим новым друзьям. С Норой было очень весело, а Рен был довольно крут со всем своим спокойствием и непоколебимостью. Руби была рада, что наконец-то познакомилась с ними через Жона… и еще больше рада, что Жон тоже, наконец-то, получил шанс быть с ними. — А что, вы, ребят, собираетесь делать на каникулах? Вот почему я так торопилась: я хочу услышать все планы JNPR! Нора усмехнулась и погладила Рена по голове, словно своего щенка. — О, мы с Ренни останемся здесь, в школе. В конце концов, нам больше некуда идти, как и Жону. И Пирра тоже остается, потому что Мистраль далековато. — Нора захихикала и закружила словно балерина посреди коридора, заставив других студентов бросать на нее любопытные взгляды, но большинство обитателей Бикона уже давно поняли, что лучше оставить странную девушку с большим молотком на произвол судьбы, поэтому прошли дальше, не сказав ни слова. — И-и-и-и-и… — Протянула Валькери. — Жон сказал, что у него есть планы на нас! — Правда? Звучит весело! А где, кстати, Жон? — Он сейчас в Вейле, готовится к каникулам, — ответил Рен. — После того, как сдал все экзамены, сразу пошел резервировать места и покупать билеты. — Ну, это звучит довольно мило, но куда именно, вы, ребят, направляетесь? — Спросила Янг. — Ай, да мы везде побываем! Это будет т-а-а-к круто! А еще лучше то, что он переехал обратно к нам, так что, когда мы вернемся с наших прогулок в Вейле, мы сможем зависать в нашей комнате, как настоящая команда! — Все еще продолжая хихикать, радостно произнесла Нора. — Мда… он правда все это время жил в пещере? — Поинтересовалась Блейк. Лай кивнул и вздохнул. — Да. Он… до сих пор не был особо откровенен, но сейчас он прилагает усилия, а это самое главное. Хотя это займет некоторое время, так как некоторые вещи для него все еще… в новинку. — В каком смысле? — Спросила Руби. — Жон не очень-то любит людей, если ты не заметила, — ответила Нора. — Не любит толпы и лишних разговоров. Это делает его усталым и даже нервным. В смысле, он реально нервничает, когда его окружает слишком много людей или надо быть слишком общительным. — Да, — дополнил Рен, — Сказать, что Жон интроверт — это ничего не сказать. Прошла целая неделя после того, как он рассказал нам все о своем прошлом, но он все еще усталый. Открыться перед таким количеством людей явно истощило его, и мы не хотим перегружать его слишком сильно прямо сейчас. — Поэтому, он просто проведет время с одним или двумя из нас, — сказала Нора, — пока не встанет на ноги. Говорит, что через несколько дней поправится. — Хм, имеет смысл, — кивнула Руби. Конечно, Жон говорил ей, что ему не нравится быть в толпе или быть слишком общительным, но он всегда был готов поговорить с ней. С другой стороны, тогда она была его единственным другом, и вообще единственным человеком, с которым он разговаривал. Потом он подружился с Янг, но это было довольно недавно. Если подумать, Руби никогда не видела, чтобы он был социальным в группе людей. Попытка сделать это, (которая сама по себе значительное усилие для него) все еще не отойдя от всех этих разговоров о своем прошлом, должна была быть довольно трудной. Хотя, за последнюю неделю у Роуз было не так уж много возможностей поговорить с ним. В промежутках между экзаменами, подготовкой к каникулам и попытками Жона нагнать упущенный материал, они едва ли обменялись парой слов. И поскольку она уедет на каникулы, пройдет еще целая неделя, прежде чем они снова смогут поговорить. Внутри почему-то потяжелело… Руби несколько раз подпрыгнула и заставила себя улыбнуться. Люди обычно интерпретировали это как ее обычную гиперактивность, и в большинстве случаев были правы. Но иногда она таким способом пыталась пробудить в себе какие-то хорошие чувства, когда вдруг нападала тоска. Как сейчас. Девушка успокоилась и сказала: — Так, какие именно планы у вас с Жоном? Нора восторженно захлопала в ладоши. — О, это будет очень весело! Мы все по очереди сходим в Вейл, и потусуемся один на один! А потом мы все вместе пойдем гулять, как одна команда! — Нора сделала еще один пируэт. — Блин, как настоящая команда! Наконец-то! Валькери улыбнулась и практически упивалась собственными словами, которые почти ничего не сказали RWBY. Девушки повернулись к Рену, который вздохнул и пояснил: — Жон хочет узнать нас получше, поэтому он попросил нас всех выбрать место в Вейле, куда мы хотели бы пойти. Потом он возьмет одного из нас, и сходит туда, чтобы попытаться узнать друг друга и стать более близкими. — Звучит… эмпатично. — Оценила Блейк. — Неплохая идея. — Я уже не могу дождаться! — Снова влезла Нора. — Я выбрала самое клевое место! Это будет суперски! — Она вытянула руки перед собой, и все увидели, что ее пальцы буквально вибрируют от энергии. — Ох, блин, мне нужно выпустить пар! Мы с Реном как раз собирались на тренировку. Мне по любому нужно что-то разрушить! Янг ухмыльнулась и обняла Нору за плечи. — Мне нравятся твой ход мыслей, сестренка. Не против, если я присоединюсь? После экзаменов мне не помешает сбросить стресс. Глаза Норы расширились и, казалось, заблестели. — Ну конечно! Разрушать всегда веселее с другом! — Валькери вырвалась из рук Янг и, схватив Рена за рукав, потащила его по коридору, направляясь к тренировочному залу. — Идемте, народ! Расфигачим что-нибудь! — Полагаю, физические нагрузки и в правду неплохой способ сбросить стресс. — Вздохнула Вайсс, следуя за остальными. Блейк просто пожала плечами и последовала за наследницей, прекрасно зная, что Янг заставит ее пойти с ними в любом случае. На месте осталась только Руби. Лицо девушки ничего не выражало, хотя руки сжимали край юбки настолько крепко, что побелели костяшки пальцев. Жон встречается со всеми… по отдельности… в разных местах Вейла… чтобы узнать их получше… разве это не звучит как…? И она не увидит его какое-то время… хотя они все еще могут разговаривать через свиток, верно? Но что, если он будет слишком занят со своей командой, как на прошлой неделе? В последнее время он только отдалялся, потому что наконец-то вернулся к своей команде и справился со всем «этим», не говоря уже о экзаменах… Но до сих пор она была его единственным другом, и даже когда он тусовался с Янг, она была с ними. Теперь у него были Нора, Пирра и Рен, и все они были по-настоящему классными, и они были его ровесниками, и они… они… что, если они… Что, если они заменили ее? — Руби, все хорошо? — А? — Роуз покачала головой и глубоко вздохнула. — Да, да, все хорошо, Вайсс, просто на мгновение отключилась. Хех, мозги все еще кипят после этих экзаменов, понимаешь? Вайсс оглянулась через плечо и махнула рукой, давая знак остальным идти без них. Что подростки и сделали, погрузившись в болтовню и исчезнув за углом, когда Вайсс повернулась к своей партнерше. — Знаешь, ты не умеешь врать. — Эй, все в порядке, правда. Просто… ничего, правда. Стараюсь отойти после экз… — Это из-за Жона? Руби крепко стиснула зубы. Вайсс вздохнула и положила руку ей на плечо. — С ним все будет хорошо, ты же знаешь. Он полный идиот, но он сильный, и теперь у него есть команда. — Наследница улыбнулась. — И у него есть ты. Я знаю, какая ты, Руби. Ты заботишься о других людях иногда даже слишком сильно. — Слишком сильно? — Беспокойство о других просто съедает тебя. Подумай немного о себе. Но я думаю о себе… — Тебе больше не нужно беспокоиться о Жоне. По крайней мере, не так сильно. Не думаю, что ты понимаешь… — Спасибо за понимание, Вайсс. — Руби выдавила из себя свою обычную улыбку. — Я постараюсь запомнить это. Иди догони остальных, а мне нужно в туалет, хорошо? Я прямо за тобой. — Ладно, — Вайсс снова похлопала ее по плечу. Наследница, вероятно, понимала, что Руби не в лучшем состоянии, но Вайсс твердо верила в то, что людям нужно давать пространство, когда они в нем нуждаются, поэтому девушка ушла, не проронив больше ни слова. Руби прикусила губу и отпрыгнула в сторону, нырнув в туалет и быстро спряталась в кабинке. Она так и продолжала стоять там, скрываясь от посторонних глаз, обдумывая ситуацию. Она беспокоилась. Ей даже так сказал консультант еще в Сигнале: она беспокоится, когда речь заходит о других людях. Она не могла доверять людям, которые были рядом с ней — не могла быть уверена, что они действительно любят ее, что они просто не уйдут, как только смогут. Она была параноиком, когда дело касалось отношений. Консультант на собеседовании сказал это и даже больше, и все это было правдой. Горькой, но правдой. Она всегда боялась, что Жон бросит ее, так или иначе, как и многие другие люди в ее жизни. Я знаю, что ты никогда так со мной не поступишь. Она сказала ему это… но она не знала, вообще не знала. Она просто цеплялась за его обещания и надеялась на лучшее, и когда, казалось, что все ее страхи оправдались, и что он собирается уйти… ну, она не могла отпустить его. Она не могла допустить, чтобы все, что он говорил было правдой. Но теперь у него есть команда… что, если все это правда, только не так, как она думала? Что, если он уйдет не физически, а социально? Что, если он поймет, что ему нравятся свои товарищи по команде больше, чем она? В конце концов, в ней не было ничего особенного, что могло бы кому-то понравиться… Она была мелкой чудачкой. Кому такая нужна? Руби закрыла глаза и прижала к ним руки, массируя их ладонями, прежде чем слезы, которые угрожали прорваться, смогли вырваться наружу. Да что с ней такое? Почему она так нервничает? Ее осенила идея. Она была не самой лучшей. Даже плохой. Глупая идея, которая, вероятно, не поможет. Но она не могла сделать это лично. Зато сообщение подойдет. Ей не следовало этого делать. Но она не могла остановиться. Руби вытащила из кармана свиток, написала сообщение и прочла его до конца. Она прикусила губу, удалила его и переписала заново. Потом она перечитала его еще раз. Удалила и это. Еще несколько попыток, и она, наконец-то, написала что-то приемлемое. Руби: Эй, Жон, я столкнулась с Норой и Реном, и они рассказали мне о твоих планах на каникулы, о том, что ты идешь в Вейл с ними один на один, чтобы повеселиться. Ну, я хотела спросить, не хочешь ли ты сделать это со мной, как только закончатся каникулы, может быть, в первые же выходные? Только мы вдвоем. Девушка сглотнула и уставилась на свой свиток. Она перечитала сообщение еще раз, затем еще раз, просто чтобы убедиться, что в нем нет орфографических ошибок и что оно звучит правильно. Обычно ее не волновало, что ее послания были пронизаны грамматическими ошибками или были немного бессвязными, но сейчас было не время делать глупости. Она начала кусать губы, перечитывая сообщение снова и снова, думая… ни о чем. Руби погрязла в одном из тех странных моментов, когда ее разум был ужасно занят, думая абсолютно ни о чем, как будто сама пустота поселилась у нее в голове. Наконец, Роуз закрыла глаза и нажала кнопку «Отправить». Прошло несколько секунд, прежде чем она осмелилась снова открыть глаза и посмотреть вниз. Экран свитка сообщил ей, что сообщение было отправлено. Прочитал он его или нет, она не знала. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как эти предательские точки появились над его профилем, отмечая, что он готовит ответ. Сердце Руби билось все быстрее и быстрее с каждой секундой, когда она видела, как мигают эти точки. Прошла минута. Еще одна. И еще одна. Почему он так долго молчит? Настолько трудно составить простой текст? Что может заставить человека тратить столько времени на составление всего лишь одного текстового сообщения? Что?! В конце концов, он ответил: Жон: С радостью! Только подумай о месте куда мы пойдем. Внезапно ей стало легче. Огромный груз, давивший на плечи, был снят. Ее губы приняли форму кривой улыбки, и на мгновение она даже приподнялась на цыпочки, странным образом чувствуя себя выше — ощущая потребность подниматься все выше и выше. Она не теряла ни секунды, печатая ему, что подумает об этом, и что она не может дождаться. Жон: Тоже жду не дождусь этого! Руби снова улыбнулась.***
— Кажется, я понимаю, почему тебе нравится это место, — сказал Жон, когда они с Реном заняли свои места за столом. Официантка передала меню каждому и оставила их наедине, сказав, что скоро вернется, чтобы принять заказ. Рен бегло просмотрел меню и ответил: — Да, всегда хотел посетить настоящую чайную. Но вместе с Норой… Парни синхронно улыбнулись. Жон откинулся на удобную подушку и воспользовался моментом, чтобы осмотреться. Полуденное солнце высоко стояло в небе, но им не нужно было беспокоиться о нем, в укрывающей тени своей маленькой личной беседки. Они сидели в центре большого сада из камней — причудливые узоры волн выделялись в море гальки. Тонкие дорожки змеились по саду, ведя к нескольким маленьким беседкам, похожим на ту, что они сейчас занимали. Несколько официантов обслуживали других посетителей, но все старались говорить тихо, чтобы не нарушить спокойную атмосферу. Высокая каменная стена вокруг этого места закрывала любой вид на город, заставляя тех, кто был внутри, чувствовать себя так, как будто они действительно отдыхали в месте, далеком от Вейла. Единственным зданием, которое можно было разглядеть, была большая пагода, служившая собственно чайным домиком, хотя Жону удалось раздобыть отдельные места в саду. — Да уж, я тоже никогда не думал, что смогу побывать в таком месте, — сказал Жон. — Люблю тишину и покой. И красивые вещи. А это место просто собрало все это вместе. — Тихо. Хорошо. Спокойно. Только так он мог описать чайный дом в Вейле. Сделанная по образцу своего мистральского собрата, эта чайная была одной из лучших в городе. Жон глубоко вздохнул, наслаждаясь свежестью и чистотой местного воздуха. Может, они что-то распыляют, чтобы тут пахло свежестью? Или, может быть, это была просто атмосфера этого места, воздействующая на разум так сильно, что это повлияло на его восприятие. Что бы это ни было, он не знал, да и ему было не особо важно. Жону нравилось здесь — вот все что имело значение. Он внимательно изучил свое меню, нахмурившись, когда понял, что понятия не имеет, что все это значит. Теперь, когда он подумал об этом, он никогда раньше не пил такого чая. В Убежище ничего подобного не было, а единственный чай, который можно было пить на Пустошах, был приготовлен из листьев Мутафруктов. Это был отвратительный напиток, но он вроде бы был полезен для иммунной системы, поэтому многие люди все равно пили его. — Если не знаешь, что взять, то не ошибешься с простым зеленым чаем. — Спасибо, — поблагодарил Жон, после чего пролистал меню, пытаясь найти зеленый чай. Вскоре он нашел его, также обнаружив, что там не было «простого» зеленого чая, а была целая секция с десятью различными сортами. — Э-э-э… — Как насчет того, чтобы взять «классический нефрит»? — Да, конечно. Официантка вернулась, одетая в экзотический халат, в котором Жон отчетливо прослеживал что-то азиатское. По-видимому, в Ремнанте, Мистраль был каким-то эквивалентом Азии. Хотя Пирра сказала, что она тоже из Мистраля, но совсем не похожа на азиатку. Наверное, это мультикультурное место. На карте эта страна выглядела довольно большой. Рен заказал что-то вроде черного чая для себя и несколько пирожных для них обоих. Официантка кивнула и ушла, попросив их подождать несколько минут. — Т-а-а-а-а-к… — сказал Жон, когда женщина ушла. — Чем сейчас занимаешься? — Отдыхаю после экзаменов. Ну, насколько это возможно рядом с Норой. Оба снова хихикнули, прежде чем погрузиться в молчание. Молчание затянулось на некоторое время, прежде чем Рен прочистил горло и заговорил: — Полагаю, мне следует рассказать о себе побольше. В конце концов, в этом-то весь смысл, а ты нам уже все о себе рассказал. Жон почувствовал себя немного неловко от этих слов. По правде говоря, он не все им рассказал. Черт, он даже Руби всего не рассказал. А он рассказал ей все, кроме того, что после смерти своей команды стал жестоким убийцей, превратившись в своего рода монстра. Остальным он рассказал и того меньше. Никто, кроме Руби, не знал, что Жон Арк — не его настоящее имя. Они знали, что его семья умерла, как и его друзья, как и его воля к жизни. Это просто… было бы слишком для них. Так что, он не ожидал, что Рен расскажет о чем-то действительно личном. — Мои родители умерли, когда я был маленьким. Оу. — Я жил в милом, маленьком городке за пределами Мистраля, и… Его прервала официантка, вернувшаяся с блюдом пирожных и чайным сервизом. Женщина поставила сервиз на стол между ними — вода уже закипела. Она открыла две разные банки и зачерпнула маленькие ложечки сухого чая из каждой после чего переложила в нечто, похожее на сито. Официантка положила сито в одну из двух чашек и налила кипящую воду из чайника. Она мастерски растворила чай в воде, прекрасно замачивая его до полной готовности. После чего проделала тоже самое с другой чашкой, поклонилась и оставила их с напитками и пирожными. — Вау, а это было довольно круто. — И в правду, — ответил Рен. — В моем родном городе мы ходили в такое место каждые выходные. Одни из моих лучших воспоминаний детства — это я, и моя семья или друзья, наслаждающиеся обществом друг друга, во время чаепития. — Мм. — Жон подумал, что это довольно мило. Он взглянул на своего товарища по команде, который опустил глаза в собственную чашку. Если он часто бывал в таких местах, то его семья, наверное, была довольно состоятельной, так как походы в такие места стоят немалых денег. Жон принял обязательство оплачивать каждый из их походов, отказываясь от настойчивых требований своей команды хотя бы разделить счет. У него все еще были деньги с работы, и руководство даже выписало небольшую премию за борьбу с террористами. Теперь он официально уволился оттуда, но деньги все еще лежали в банке, и было здорово потратить их на такие вещи. Хорошие вещи. — Мне жаль слышать такое о твоей семье, Рен. Я понимаю. — Я знаю, и это очень мило с твоей стороны. Не многие понимают, каково это — потерять кого-то близкого, особенно в столь юном возрасте, и таким жестоким образом. Видишь ли, на наше поселение напал Гримм и… — Чашка в руках Лая задрожала. Рен глубоко вздохнул, и, возможно, это была игра света, но Жону на мгновение показалось, что он увидел тень странного серого оттенка, которая окутала его на секунду. Но через мгновение парень перевел дыхание, и она исчезла. — Прости, все еще трудно это обсуждать. — Я знаю, тебе не нужно ничего говорить. О деталях… трудно разговаривать. — Так и есть. — Рен покачал головой. — Но, по крайней мере, мне повезло, что со мной была Нора. Я познакомился с ней во время падения моего города, и с тех пор мы вместе. Я никогда не испытывал такого одиночества, как ты. — Будь благодарен за это. — О, поверь, я благодарен. Нет ничего в этом мире, что я ценил бы больше, чем ее. Жон улыбнулся и взял свою чашку чая. — Тогда хорошо. Всегда надо ценить своих близких. — Он подул на напиток и сделал глоток. Глоток, о котором тут же пожалел, так как зловеще горячая жидкость обожгла ему язык с губами, и только благодаря защищающей его ауре боль, и без того резкая, была хотя-бы терпимой. Он чуть не выронил чашку, но все же сумел поставить ее обратно на стол и поморщился, когда несколько капель упало на руку. Рен, сидевший напротив, усмехнулся. — Нельзя торопиться, когда пьешь хороший чай, Жон. — Да уж, полагаю, что нет. — Он настороженно посмотрел на свою дымящуюся чашку, затем скрестил руки на груди и откинулся на подушки кресла. Подавляя свой небольшой гнев, он отвел взгляд и посмотрел на сад камней — безмятежный и мирный. — Значит, тебе нравится спокойствие, — произенес Рен. — Можно сказать и так. Что навело тебя на эту мысль? — Ты упоминал, как тебе нравятся сады и как нравится природа в целом. И даже сейчас, ты наслаждаешься пребыванием здесь. Кому-то вроде Норы, Янг или Руби это место никогда не понравится — просто сам факт нахождения здесь, вероятно, заставит их сходить с ума от скуки. — Рен провел рукой по пейзажу перед ними, рисуя в воздухе те же волновые узоры, что и на земле. — Некоторые люди нуждаются в действии — не обязательно сражение, или что-то наполненное адреналином, но, по крайней мере, в чем-то, что заставляет их двигаться, что-то делать. Не похоже, что ты такой человек. — Нет, вовсе нет. Я люблю покой. — Жон глубоко вздохнул. — Но так и не смог постичь его. — Хм, жаль это слышать. Хотя я сразу понял, когда впервые встретил тебя, что ты человек на грани — человек без равновесия. — Да… — Это — одна из причин, почему я так ценю Нору: она помогает мне сохранять равновесие. — Что?! — Это утверждение заставило Жона податься вперед. — Как, черт возьми, она дает тебе равновесие? Ты хочешь сказать, что Нора помогает тебе оставаться спокойным? — Именно так. — Но… как? — Как я уже говорил: пока я был с ней, мне никогда не приходилось бояться одиночества. Я даже не хочу думать, что со мной бы стало, если бы мне пришлось пройти через то, через что я уже прошел, не имея никого, на кого можно было бы положиться. — Рен вздохнул и развернулся на стуле, повернувшись лицом к саду. — Она защищает меня, прикрывая спину. Она всегда поддерживает меня и заботится. Конечно, с ней иногда трудно, но имея кого-то настолько близкого, кого-то, на кого я могу так легко положиться, мне гораздо спокойнее отдыхать в конце дня. — Хм… — А о каком отдыхе может идти речь в одиночестве? После всего увиденного в детстве, у меня действительно был очень беспокойный разум. Одиночество только усугубило бы ситуацию. — Ты ведь очень о ней заботишься, правда? — Да, — кивнул Лай. Он снова повернулся лицом к Жону и обхватил чашку с чаем ладонями. — Моя первоначальная неприязнь к тебе во многом объяснялась тем, как ты с ней обращался. Жон опустил глаза, уткнувшись взглядом в колени. — Но прошлое должно оставаться в прошлом. Боюсь, что я мог бы оказаться на том же пути, что и ты, если бы не встретил Нору. Отвлечение беспокойного разума, не менее беспокойной жизнью — это прямой путь к саморазрушению. Лучше всего полагаться на людей, которым можно доверять. — Рен покачал головой и вздохнул. — Знаешь, другие будучи буйными и безумными находят в этом развлечение, но… я думаю, что люди вроде нас со временем осядут в местах похожих на это. Жон улыбнулся. — Да… было бы хорошо остаться в таком месте. — Действительно… Чай уже достаточно остыл, чтобы его можно было пить. Лучше сделай это пока не стал совсем холодным. Жон кивнул и снова поднес чашку к губам. Он сделал осторожный глоток, но теперь обнаружил, что жидкость вовсе не обжигает, а просто немного горячая. Это было приятно, и особенно он оценил то ощущение, которое распространилось по его груди, когда он выпил чай, и теплая жидкость поплыла вниз через его горло. — А это здорово… — Это точно. — Ответил Рен, делая глоток своего чая. — Так… чем вы с Норой занимались после падения твоего родного поселения? Пока Рен рассказывал о своих похождениях, Жон продолжал пить чай. Это было невероятно вкусно.***
— Ох, блин, это будет офигенно! — Прокричала Нора, переминаясь с ноги на ногу в ожидании, пока Жон пройдет мимо контрольно-пропускного пункта у входа в парк. Валькери уже предупредила его, что они не позволят ему пронести оружие, так что он остался с пустыми руками, к его большому огорчению. Никакого оружия, и повсюду были люди. Честно говоря, это напоминало какой-то кошмар. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. — Идем! Сначала сходим в аркаду! — Крикнула Нора, указывая куда-то дальше в парк с широкой улыбкой на лице. Жон посмотрел туда, куда она указывала, но не смог различить ничего конкретного, что кричало бы «аркада». Он понятия не имел, как можно вообще найти хоть что-нибудь в этом парке развлечений. Жон повертел головой, осматриваясь. Большие горки извивались в воздухе, над пейзажем, наполненным яркими цветами, кричащими украшениями и палатками с дешевой, жирной едой. И шум. Много шума. Арк держал руки перед собой — привычное положение, которое даст ему наилучшую возможность защитить себя в случае чего. Его глаза метались туда-сюда, притягиваемые всем происходящим, всеми людьми вокруг него. Он понимал почему это нравится Норе, но это вовсе не означало что это было по нраву ему самому. Это была просто полная противоположность чайному дому, в котором он вчера был с Реном, но именно сюда Нора хотела пойти, поэтому он без колебаний согласился. Теперь он начинал думать, что это было ошибкой. Его кожа покрывалась мурашками, когда он пробирался сквозь толпу, заполненную бесконечной какофонией звуков и бесчисленными людьми, направляющимися к игре или аттракциону, который хотели посетить. Жон часто оглядывался через плечо, сбитый с толку осознанием того, что здесь так много людей, и все они позади него. Арк заметил, что его дыхание участилось. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Просто успокойся… — Жон, все хорошо? — Нора оглянулась на него, озабоченно наморщив лоб. Неужели это так очевидно? Да, кого я обманываю, конечно, это очевидно. Не то чтобы, я когда-нибудь был лучшим в скрытности… — Д-да, я просто… — Жон в отчаянии огляделся и увидел идеальное место: укромный уголок со скамейкой в стороне от главной дорожки. Скамейка стояла рядом с парой торговых автоматов, но в остальном, похоже, это было довольно спокойное место. — Мы можем присесть на минутку? Нора кивнула, и они сошли с главной дорожки. Когда Жон сел и почувствовал спиной твердое дерево скамьи, он облегченно вздохнул. Неприятное покалывающее ощущение, которое разразилось под кожей, медленно исчезло, когда он обрел уверенность в том, что за ним ничего нет, и что он не будет застигнут врасплох. — Жон, все точно хорошо? — А? Э-э, да, да, прости. Я в порядке, просто… не люблю толпы. Нора кивнула и снова посмотрела на парк, полный людей. Множество семей, старики, маленькие дети, и счастливые парочки. Самое обычное зрелище: просто куча безобидных, развлекающихся людей. Чего тут бояться? Но она не спросила об этом. Даже если девушка не понимала, она могла попытаться хотя-бы быть понимающей. — Это была ошибка, что мы пришли сюда? — Спросила Нора. — Что? Нет. — Просто, если тебе действительно так неудобно, то я не должна была заставлять тебя приходить. Извини… мне следовало бы больше подумать о том, чего хочешь ты… — Эй, ты меня ни к чему не принуждала. Я хочу быть здесь, правда. Просто… — Ты на взводе? Жон кивнул. — Да, мягко говоря, на взводе. Просто не привык к такой большой толпе. Там, где я вырос, их попросту никогда не было — это было довольно маленькое местечко, понимаешь? — Он сделал еще один глубокий вдох и стряхнул остатки дрожи. И приготовился к предстоящему разговору. — Просто мне трудно чувствовать себя в безопасности в толпе. Я не могу чувствовать себя в безопасности, когда вокруг столько людей. Очень волнуюсь. — Жон ткнул большим пальцем в скамью позади себя. — Мне спокойней, когда позади есть что-то твердое, так как большая часть моего беспокойства исходит от того, что я не могу видеть их всех. Я просто… боюсь, наверное. — Так вот почему ты каждый раз сидишь в хвосте класса? Он кивнул. — И поэтому ты никогда не хочешь обедать в кафетерии? Жон снова кивнул. — А ты не шутил насчет своих проблем с людьми… — Нет, не шутил, — ответил он со вздохом. — В Биконе меньше людей, и я уже привык к нему. Но здесь… Он оглянулся на толпу, увидев семьи, парочки и их счастливые лица. Но ничто из этого не завладело его вниманием. Он мог сосредоточиться только на том, чего не видел, и волноваться о том, чего не было, о чем-то, скрытом в толпе, словно таящийся в воде Болотник, ждущий своего часа. — Прости, что все испортил, — сказал Жон. — Я должен был вести себя нормально, но… ауч! Нора обхватила его одной рукой за шею и притянула к себе, втянув в нечто среднее между объятием и захватом. Девушка начала быстро тереть костяшки пальцев об его голову, почти так же, как это делал Бутч много лет назад, но в отличии от задиры, ее смех был добрым и игривым, а кулак не сжимался и в половину силы. — Не говори глупостей, Жон, ты отлично справляешься. Лишь один факт, что ты пришел сюда ради меня уже много значит! — Нора наконец отпустила его, позволив вдохнуть немного свежего воздуха и поднять руку, чтобы осторожно потереть свою черепушку. — Так что не надо никакого самобичевания, ладно? Мне не нравится видеть такое — люди должны быть добрее к себе. — Хах… а у тебя хорошая жизненная философия. — Агась! — Девушка хихикнула и гордо улыбнулась своей широкой улыбкой. — Я пытаюсь говорить это всем, и стараюсь следовать своим собственным советам, но порой это трудно. — Хм? Трудно? — Ну да, конечно! Валькери покачала головой и предостерегающе произнесла: — Тс-с, тс-с, тс-с. Я всегда стараюсь быть беззаботной и эксцентричной. — Нора театрально вскинула руки вверх, словно собираясь обнять облако. — Не беспокоюсь о ерунде, получаю удовольствие, и стараюсь заставить других людей тоже получать удовольствие, потому что видеть, как другие люди получают удовольствие, — это весело вдвойне! Она вздохнула и опустила руки, после чего повернулась к нему — ее улыбка стала меньше, более сдержанной. Это было несколько нехарактерно для нее, но казалось не менее искренним. Вот что ему нравилось в Норе: она всегда казалась искренней, каждую минуту девушка буквально кричала о своих мыслях и чувствах и действовала в соответствии с ними. Никогда не нужно было беспокоиться, что она что-то скрывает, потому что она никогда этого не делала. Может, она была не способна на это вовсе. — Я стараюсь приносить столько счастья, сколько могу, Жон, даже когда мне тяжело. Но я же не могу делать это все время… да никто не может! — Она покачала головой и щелкнула его по носу. — Так что не хандри из-за хандры, потому что это все равно что удвоить хандру! Это никому не поможет. Просто старайся изо всех сил… что ты и делаешь! — Нора вскочила со скамейки и драматично взмахнула руками, указывая на него. — Посмотри на себя! — Девушка кричала во всю мощь своего горла. — Ты — Жон Арк, и ты стараешься! И это потрясно! Невероятно! Волшебно! Жон заерзал и почувствовал, как жар приливает к лицу, которое, вероятно, слегка покраснело. Он занервничал под пытливыми взглядами нескольких незнакомцев, но, несмотря на нежелательное внимание, на его лице легко появилась улыбка. — Спасибо, Нора, — сказал он, когда девушка снова запрыгнула на скамейку рядом с ним. — Ты слишком добра ко мне. — Да, мне об этом говорили. — В каком смысле? Валькери вздохнула. — В прошлом, люди говорили, что я слишком… слишком. — Она посмотрела на него с выражением, лишенным прежней глупости. — Если я когда-нибудь буду для тебя чересчур, просто скажи, лады? Я же не дура: знаю, что со мной можно управиться. — Да, я вижу, — усмехнулся Жон. — Спасибо, я скажу тебе, когда мне понадобится пространство. Но не волнуйся, на самом деле, ты очень хорошая. Нора широко улыбнулась. — Спасибо! — Однако широкая улыбка вскоре исчезла, и девушка вернулась к удивительно серьезному лицу. — Но на самом деле люди всегда говорили, что меня «слишком много» или что-то в этом роде. Но я ничего не могу с собой поделать. Я просто не понимаю всех этих социальных намеков и прочего. Я не вижу их, и многим это очень не нравится. — Ну, меня это вполне устраивает. Я тоже порой не улавливаю намеков, так что понимаю тебя. — Да, но я всегда отталкивала людей. Всю мою жизнь до того, как я приехала в Бикон, только Рен умудрялся терпеть меня. Иногда мне правда плохо из-за этого… я знаю, что он хотел бы, побольше тишины… но я просто не могу этого сделать. Нора нахмурилась. Жон ударил ее в плечо. — Эй! — Тебе было нужно это, — ответил Арк. — Вытащи голову из сточной канавы, Нора, ты просто чудо! Я встречал лишь одного человека, столь же преданного позитиву, как и ты, и это по-настоящему невероятно. — Мойру тоже заклеймили как странную и социально-неосведомленную, но в конце концов, именно эта девушка стала главной причиной его частых посещений Мегатонны. До того, как город стерли с лица Земли. Его сознание вернулось в прошлое, в царство воспоминаний. Он увидел его — огромный радиационный кратер, заполненный щебнем. Дым давно исчез, не оставив ничего, кроме раскаленных обломков, слишком ядовитых, чтобы к ним подойти. Город, который он собирался назвать своим домом. Место, возвращение в которое он с нетерпением ждал, в течение всех этих долгих ночей в больнице, восстанавливаясь после боя на военно-воздушной базе. Место, которое было уничтожено, когда на него налетел Анклав, разграбил все что можно, подложил бомбу и ушел. Город исчез вместе со всеми, кто в нем находился. Все это исчезло и было уничтожено, пока он ныл на больничной койке, оправляясь после операции и после величайшего провала в своей жизни… — Жон? Ты меня слышишь? — Спросила Нора, слегка тряся его за плечо. — А? Что? — Ты, кажется, отключился. Все нормально? Он потряс головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. — Да, да, я в порядке. Просто старые воспоминания. Бишоп забрал все… Жон снова покачал головой, прежде чем эти мысли снова завладели им. — Я в порядке. Не стоит беспокоиться. — Я почти уверена, что мне стоит беспокоиться, — сказала Нора. — Но если не хочешь говорить, то как хочешь. — Девушка пожала плечами и улыбнулась. — Но… если я не могу спросить, я могу сделать это! Внезапно его затащили в медвежьи объятия, достаточно сильные, чтобы сдавить грудь и выбить весь воздух из легких. Жон задыхался, как рыба, вытащенная из воды, лицо его приобрело зловещий алый оттенок, прежде чем Нора решила сжалиться и отпустить его. Арк задыхался и хрипел в течение нескольких секунд, прежде чем его отчаянное дыхание превратилось в смех, к которому Нора охотно присоединилась. Так и продолжалось некоторое время — они просто вместе сидели и смеялись, хотя ни один из них не был уверен, над чем именно они смеются. Обоим было все равно — им просто было весело. В конце концов, Жон успокоился и сказал: — Спасибо, Нора, ты… особенная. — Готова поспорить, что да! — Тогда я тоже. — Правда? А на что? — На все. — О-у-у, ты такой милашка! Жон снова усмехнулся, покачав головой над этим нелепым разговором, в котором было что-то вроде тепла, которое так долго ускользало от него. — Я знаю, что вы с Реном выросли на дороге, но я уверен, что у вас были друзья везде, куда бы вы ни пошли. Улыбка Норы немного померкла. — Ну, вообще-то… Рен был единственным, кто умел ладить с людьми. — Правда? — Ага, он крутой… а я просто раздражаю. Даже не знаю, сколько раз меня так уже называли. И с тех пор, как я приехала в Бикон, я знаю, что многие люди недолюбливают меня, потому что я такая заноза. — Это неправда… — Это правда — я знаю это, и ты, наверное, тоже, знаешь. — Нора покачала головой. — Нет смысла прятаться от этого. Я правда боялась, что не найду друзей, когда приеду в Бикон, что я просто буду тащить Рена вниз и буду раздражать всю команду, но Пирра действительно хорошая, и ты тоже хороший… ну, по крайней мере, теперь. — Она пожала плечами. — Я всегда знала, что я ненормальная, и что многим это не нравится… но это не имеет значения! — Нора решительно покачала головой, хмуро глядя на воображаемого человека, который осмелился осудить ее за то, что она вела себя так, как хотела. — Нет, ты не раздражаешь, — сказал Жон. Он обнял ее одной рукой за плечи и притянул к себе в полуобнимку, демонстрируя поддержку. — Ты правда особенная, понимаешь? Я серьезно. — Я знаю! — Знаешь, что ты особенная или что я серьезен? — Ага! Арк рассмеялся, и легкая улыбка вернулась на его лицо. Это определенно была другая компания по сравнению с Реном, но теперь он понял, что имел в виду его сокомандник, когда сказал, что Нора помогает поддерживать равновесие. — Ладно, давай посмотрим на твою аркаду. — Йиппи!***
— Это прекрасно, — сказал Арк. — Не могу с тобой не согласиться, — ответила девушка. Жон стоял и просто смотрел некоторое время, не в силах отвести глаз от картины. Он понятия не имел, почему она так восхитила его — это была простая картина, изображающая череп быка с цветами. Он не знал почему, но просто не мог отвести взгляд. Ранее нечто подобное уже случалось, когда он целых пять минут пялился на единственную картину, на которой были изображены несколько незнакомцев в ночном кафе. Было в них что-то такое… успокаивающее, но интересное, даже, в хорошем смысле, провокационное. После безумного приключения вместе с Норой в парке развлечений (вход куда им теперь был воспрещен на всю жизнь — история, которою оба поклялись унести с собой в могилу) он был взволнован, посещением Художественного Института Вейла с Пиррой. Его волнение оказалось вполне оправданным. Все оказалось таким… — Все тут такое красивое, — сказал Жон. — Люблю красивые вещи. У нас в Пустошах их было не так уж и много. — Он покачал головой. Нет, ничего подобного там почти не было. В Пустошах у людей просто не было времени писать картины или создавать скульптуры. Вокруг никогда не было красивых вещей — все были слишком озабочены простым актом жизни, который так усложнялся жестокой окружающей средой. — Печально это слышать, — произнесла Пирра. — В Мистрале искусство очень уважают, и почти каждый пробует в нем свои силы в тот или иной момент. Это утверждение, наконец, заставило его оторвать взгляд от картины и повернуться к своему партнеру. — Правда? А что насчет тебя? Ты когда-нибудь занималась искусством? — Да, когда была маленькой, я брала кое-какие уроки. Но я никогда не была очень хороша в этом, и в конце концов отказалась от него в пользу атлетики, которая сама по себе является формой искусства. — Определенно является. Особенно то, как ты двигаешься во время боя — никто другой в Биконе не сравнится с тобой. Пирра очаровательно покраснела. Она была такой милой в своей застенчивости, словно более взрослая и сдержанная версия Руби. — Ну, я уверена, что есть много старшекурсников, которые легко со мной бы справились. Не такая уж я и особенная. — А теперь ты просто отрицаешь факты… — Правда, не придавай этому большого значения. Что-то в ее голосе насторожило его. Даже такому тюфяку, как он, было нетрудно заметить серьезное выражение ее глаз. — Прости, я сказал что-то плохое? — Просто… мне не нравится такое внимание. Люди всегда возносят меня на пьедестал… и это не то, что мне когда-либо нравилось. — Пирра отвернулась и зашагала дальше по галерее — огромному белому залу, увешанному большими впечатляющими картинами. Жон последовал за ней, позволив ей немного поразмышлять, пока она наконец не остановилась перед одной из картин. На ней была изображена одинокая фигура — далекая и едва различимая, греющаяся в лучах солнца на вершине горы. Под ней, на склоне, лежали бесчисленные трупы Гримм, и ему показалось, что он увидел даже несколько трупов людей. Тем не менее, над всем этим торжествующе возвышалась одинокая фигура. — Я увидела ее по дороге сюда, — сказала чемпионка. — Сразу узнала. Это из знаменитой мистральской пьесы — «Одинокий Герой». — Пирра некоторое время смотрела на картину, и, проследив за ее взглядом, Жон понял, что ее внимание сфокусировано на одинокой фигуре. — Это одна из причин, по которой я хотела пойти сюда, в частности, чтобы увидеть эту картину. Она всегда была моей любимой. — Она наклонила голову, чтобы взглянуть на нее под другим углом, хотя ее взгляд все еще не отрывался от фигуры. — В Мистрале я даже приколола ее на стену своей комнаты. Я всегда… не знаю. Я всегда была очарована этим героем, достигшим вершины. — Думаю, нетрудно догадаться, почему. Никос медленно покачала головой. — Нет, не поэтому. Я была влюблена в таких, одиноких героев — гордых и сильных. Я хотела стать одним из них. Я всегда использовала эту картину как источник вдохновения и теперь полностью отождествляю себя с ней. — Она скрестила руки на груди и нахмурилась, глядя на картину так агрессивно, как только можно. — На самом деле… мне долгое время нравилось все это внимание. Но потом наступило настоящее одиночество. Никто не хочет узнать настоящую тебя, когда ты не больше, чем кумир. Никто просто не осмелиться приблизиться. А если они это сделают, то только для того, чтобы использовать тебя. Жон кивнул и перевел взгляд на Одинокого Героя. На мгновение Одинокий Странник вспомнил все случаи, когда он проходил через деревни и на него смотрели с благоговением, страхом, удивлением или какой-то смесью этих эмоций. Он все время был сокрушительно одинок — с репутацией, которая немедленно исключала любой шанс сблизиться хоть с кем-то. Впрочем, в его случае это было сделано специально. Ему хотелось побыть одному, поэтому он взращивал в себе характер, который заставлял людей избегать его. Но ведь Пирра этого не хотела, правда? Она была энергичной и красивой молодой девушкой — ее преданность искусству боя была абсолютна. Ее единственным грехом было то, что она посвятила себя этому целиком. Он упорно трудился, чтобы стать Одиноким Странником, а она упорно трудилась, чтобы стать Непобедимой Девушкой. И в конце концов, оба достигли одного и того же эффекта, не правда ли? — Моя слава изолирует меня. Честно говоря, я ненавижу быть Непобедимой Девушкой. Так и есть. Что еще он мог сделать, кроме как пожалеть ее? Он был несчастен под личиной Одинокого Странника, и Непобедимая Девушка, должно быть, чувствовала то же самое. — Это основная причина, почему я приехала сюда, в Бикон и Вейл. Мне хотелось хоть как-то спастись. Я никогда не могла надеяться на нормальную жизнь, если буду ходить в школу в Мистрале, где меня все знают в лицо. — Пирра осторожно протянула руку к картине, словно хотела прикоснуться к ней, прижать кончики пальцев к Одинокому Герою и ощутить его на мгновение. Но вместо этого она отдернула руку и прижала ее к груди. — Вот почему я гналась за тобой — чтобы сделать своим партнером. — Что? Ты гналась за мной? Легкая, смущенная улыбка украсила ее губы. — Да, это правда. Я подслушала, как ты говорил с Вайсс о том, что не заботишься о положении людей, и о том, что судишь их самостоятельно. Я думала, что из тебя получится хороший партнер… хороший друг. Его челюсти стиснулись, а руки сжались в кулаки. — Мне очень жаль, — сказал Жон. — Я подвел тебя. Всех вас. — Ты… — Вел себя ужасно. И мне нет оправданий. — Ты же рассказал нам все, что случилось… — Объяснения, а не оправдания. Это не оправдывает меня. Он закрыл глаза, чувствуя, как в крови закипает гнев — гнев и отвращение, направленные не на кого иного, как на него самого. Ему никогда не нравилось то, что он делал со своей командой, даже тогда, но сейчас? Сейчас, когда они рисковали своими жизнями ради него и проявили готовность простить? Он не мог ненавидеть себя больше. — Эй, успокойся, — сказала Пирра, положив руку ему на плечо. — Что сделано, то сделано — сосредоточься на том, что ты можешь сделать. Например, то, что ты сейчас делаешь. — Девушка обвела рукой вокруг себя, обращая его внимание на весь зал. — Проводишь время с нами, чтобы стать ближе. — Пирра улыбнулась ему. — Просто прикладывай усилия, и мы все будем более чем готовы простить тебя. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Опустошив свои легкие, он сделал еще несколько вдохов, и это действие, наряду с утешительными словами Пирры, привело к тому, что его гнев начал медленно угасать. Жон несколько раз кивнул, сам не зная, чему, но это ему помогло. — Ты права, права… и я рад, что делаю это. — Он улыбнулся и похлопал Пирру по руке, все еще лежащей на его плече. — Здорово быть вместе с вами. Разговаривая со всеми вами в последние дни… я действительно наслаждаюсь этим. — Как и я. Мне действительно кажется, что мы теперь одна команда. Ты, Рен и Нора — вы все обращаетесь со мной как с обычным человеком. Я очень дорожу этим. — Ну, я не врал, когда говорил, что сам сужу о людях. Точнее, я имел в виду, что я слишком параноик, чтобы верить на слово другим, поэтому мне нужно самостоятельно оценить опасность. Но это верно и в социальном контексте: люди могут получить всевозможные титулы по самым разным причинам, но ни один из них не отражает их характер. Я научился судить о людях по их поступкам. — А ты, Пирра, по-моему, удивительный человек. Девушка покраснела и что-то пробормотала, отступив на несколько шагов. — Но, если честно, я многое понимаю из того, что ты сказала, — произнес Арк. — Дома меня тоже возносили на пьедестал. Пирра резко повернула голову, чтобы посмотреть на него. Ее глаза загорелись. — Правда? За что? — Что же, я был… — Наемником. Убийцей. Чудовище, чья преданность жестокости была столь велика, что он был широко известен своими ужасными поступками. Человек, которого никто из вас не смог бы принять. — …Охотником-одиночкой, не считая прочего. — Не считая прочего? — Когда-то я сражался на турнире, как и ты, и выиграл его. За это получил славу. Стал хорошо известен благодаря своему мастерству. — Неужели? А что за турнир? — Ну, я выиграл ежемесячный турнир на арене в Питте, который ничем не отличается от тех, на которых сражалась ты, за исключением того, что… Противника нужно было казнить… — За исключением чего? — Э-э, да ничего. Там было почти тоже самое. А чемпион отправлялся в близлежащие развалины собирать металлолом. Это было действительно опасно, так как там было много монстров, ползающих вокруг, и тонна радиации. — О, Боже, а что такое радиация? Мда. Хорошая работа, болтун. — Эм… особый вид яда, который распространен повсюду на моей родине. Из-за него там было трудно жить. — Похоже, твоя родина довольно суровое место. Я никогда не слышала, чтобы ты говорил о ней что-то хорошее. — Ну, некоторые люди были хорошими, хотя большинство были ужасны… — он замолчал, не желая ворошить свое прошлое, особенно когда у них было так много свободного времени в настоящем. Вместо этого он обнял Пирру одной рукой за плечи и крепко прижал к себе. Девушка ахнула от удивления, но не стала протестовать против этого дружеского поступка. — Ты говорила, что здесь есть сад скульптур, партнер? — Да, был… — Так показывай дорогу.***
— В-а-а-а-у… — Нора! Не сметь! — Что такое, Рен? Я ничего не делала. — Я тебя как облупленную знаю. Не трогай это. Нора нахмурилась, но послушно отошла на несколько шагов от гигантского растения, напоминающего венерину мухоловку, которая зловеще подергивалась. Девушка только пожала плечами и отвернулась, игриво припрыгивая за своим давним другом. Вскоре они вдвоем прошли по тропинке, которая вела в густые джунгли. Перед ними был проход, и в тот момент, когда они вошли, глаза Норы расширились до размеров обеденных блюдец. — ОБОЖЕКАКТУТКРУТО! — Выпалила Валькери. — Действительно. — Согласился Рен. Вокруг них был дикий сад с большими клумбами, на которых беспорядочно росли цветы всех форм и размеров, всех оттенков и цветов. Это место превосходило даже Сады Бикона, где были собраны большинство видов цветов со всего Ремнанта. Это был просто взрыв несочетаемых цветов, которые сталкивались между собой и, казалось, боролись за чье-то внимание. И запах — смесь пыльцы, от сладкой до кислой, витал в воздухе, и каждый вдох был глотком странного, хотя, безусловно, приятного запаха. Ботанический Сад Вейла. — Я много слышала об этом месте, — сказала Пирра, — но никогда не думала, что оно будет таким красивым. Жон кивнул, не в силах говорить, да и не очень-то этого желая. Вместо этого он сел на небольшую скамью и подпер голову руками, лениво глядя на огромный крытый садовый комплекс перед собой. Это была большая оранжерея, а точнее, тропическая ее часть. От аномальной жары по его коже струился пот, но влажное тепло ничуть его не беспокоило. Как она могла беспокоить, когда перед ним такое зрелище? Арк глубоко вздохнул, полностью удовлетворенный. В конце концов, остальные три члена его команды сели на скамью вместе с ним, и после этого он заговорил: — Никогда не думал, что когда-нибудь увижу место, подобное этому. Черт, сколько раз я говорил это с тех пор, как приехал сюда… Жон покачал головой и обвел взглядом небольшие джунгли, окружавшие его, и огромное пространство цветов, которые так изящно прорастали здесь. Парень улыбнулся. — Знаете, лишь несколько месяцев назад я впервые увидел настоящий лес. — Правда? — Спросил Рен. — Полагаю, все, что говорят о Вакуо правда — настоящая пустыня. — Эм, я бы не сказал, что вырос в пустыне… просто на Пустошах. Там ничего не росло, кроме какой-то болезненной травы. Было лишь одно место, похожее на это — что-то вроде мини-леса. — Он закрыл глаза и вспомнил Оазис с его странным благодетелем Гарольдом. Жон решил продлить жизнь Гарольду, чтобы его дар распространился на всю остальную Пустошь. — Да, это было странное место, но я надеюсь, что именно оттуда начнется распространение флоры. И проект по очистке воды моего отца дал много хорошей воды для орошения, и большая часть земель вокруг Ривет-Сити стала довольно плодородной из-за этого. Многие люди создавали свои собственные маленькие сады, если не для цветов, то для некоторых съедобных культур. Он открыл глаза и снова посмотрел на джунгли вокруг. Несмотря на то, что он смотрел на них уже некоторое время, он все еще чувствовал странное, всепоглощающее ощущение. Как будто перед ним была какая-то пустота, и он смотрел глубоко в нее, в это голодное ничто, которое полностью поглотило его взор. И он был счастлив позволив ему поглотить себя. — Никогда не думал, что увижу что-то подобное. Я даже никогда не думал, что что-то подобное вообще может существовать… по крайней мере, в моей жизни. Нора подвинулась к нему и ткнула локтем в ребра, заставив его слегка поморщиться, но определенно привлекая внимание. — Слушай, но должно же быть в твоих Пустошах хоть что-то хорошее, верно? Блин, ты же сам сказал, что все пошло на лад из-за проекта твоего папы. — Да, все вправду стало лучше… впервые за долгое время у моей родины действительно есть светлое будущее впереди, когда проект «Чистота» был успешен, а Анклав разгромлен. Сейчас там, наверное, все хорошо. По крайней мере, я надеюсь на это. Если это так, то, возможно, я смогу сдохнуть с чем-то, чем можно гордиться. — Какой твой любимый цветок, Жон? — Спросила Пирра. — Ты так любишь цветы и природу — у тебя есть любимый? Или я спрашиваю о слишком многом? — Да нет, просто… — Он откинулся на скамью и вспомнил то время, которое казалось таким далеким… даже слишком далеким. Это было после Ада на военно-воздушной базе Адамс. Это было после Питта. Тогда он был Одиноким Странником. Он вспомнил, как шел по Арлингтонскому Кладбищу, преследуя бандитов. Когда, краем глаза… — Это был первый цветок, который я когда-либо видел, и единственный, который я когда-либо увижу в Пустошах. Я даже не знал, что они там все еще растут. Бледные и пурпурные. Просто пара маленьких цветочков, распустившихся перед надгробием… ничто по сравнению со всем этим. — Он взмахнул рукой, указывая на огромную армию цветов, которые окружали их — чистые и великолепные. — Но тогда это было самое красивое, что я когда-либо видел. В каком-то смысле это все еще так. Черт… если честно, я даже слезу пустил, когда увидел это. Не мог поверить, что это было на самом деле. — Это было просто невероятное зрелище. Эти два маленьких цветочка были такими милыми, невинными, что он впервые за долгое время почувствовал себя удивленным и счастливым. Странник сел и уставился на них — просто смотрел и смотрел, по крайней мере, час, прежде чем уйти, когда услышал супермутантов поблизости. Жон надеялся, что они все еще растут. — Вау… да уж, твоя родина действительно отстой, — сказала Нора. — Но, по крайней мере, там была пара цветов, да? Зато посмотри вокруг — здесь их просто куча! — Согласен, — дополнил Рен. — Ты, без сомнений, выбрал прекрасное место, чтобы завершить наши каникулы. Жон улыбнулся. — Тем лучше, что вы, ребята, увидите это вместе со мной…***
— И… готово! — Торжествующе воскликнул Жон, отступая назад и уперев руки в бока, чтобы оценить свое достижение. — Хех, RWBY ждет сюрприз, когда они это увидят. Наконец-то их монополия на двуярусные кровати окончена! — Прокричала Нора, запрыгивая на свою койку — ту, что была над кроватью Рена, подвешенная к потолку с помощью клейкой ленты, жвачки и Бог знает еще каких, строительных материалов, выбранных Норой. Его собственная кровать была поверх кровати Пирры висящая с помощью столбиков, скрепленных скотчем. И в правду, клейкая лента была их лучшим другом во всем этом процессе. Если бы ее было побольше в Пустошах, жить стало бы намного проще. — Стало, конечно, просторнее, — Сказал Рен. — Но я просто надеюсь, что это не будет иметь негативных последствий для моего здоровья в будущем. Пирра хихикнула и упала обратно на свою кровать. — Это было, безусловно, забавное упражнение по сплочению команды Жон, — сказала чемпионка. — Обещаешь, что не упадешь и не раздавишь меня во сне? — Слушай, я мастер по изготовлению всякой-всячины. Все с тобой будет нормально… Его свиток зазвонил в кармане. На мгновение он был сбит с толку тем, что же это такое, но затем его глаза расширились в мрачном осознании. Неужели время пришло? Он вытащил свиток и проверил время. 11:50. И в правду. Он слишком увлекся их импровизированным занятием по благоустройству комнаты. — Ну, мне пора, — сказал он. — Пора… на «прием». Лица его команды были… смешанными. Немного жалости, немного надежды, и когда они похлопали его по спине, и пожелали удачи, он не мог не думать, что они будут разочарованы, когда он неизбежно провалится. Жон вышел из общежития и пошел по коридору, волоча ноги и двигаясь гораздо медленнее, чем обычно. Но пытаться тянуть время было бесполезно. Офис находился рядом с его комнатой, и, хотя он старался изо всех сил, он не опоздает. И он не мог просто не пойти, иначе друзья разорвут его на части. В конце концов, он же им обещал. Он добрался до офиса и немного подождал снаружи. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Арк открыл дверь и вошел, после чего сел в маленькой уютной приемной. Он снова посмотрел на часы, на которых было уже 11:58. Все необходимые приготовления уже были выполнены. Когда он рассказал об этом Мисс Гудвич, она пошла и принесла ему несколько бланков. Многие из них подробно описывали некоторые юридические нюансы, например, что он понимает и принимает положения о конфиденциальности, и тому подобное. Был также проведен огромный опрос, в ходе которого задавались всевозможные вопросы о его психическом здоровье, семье, чувствах, привычках и тому подобном. Ему было немного трудно писать всю эту личную информацию, но он все равно заставил себя пройти через это — подвиг, облегченный тем, что все это, казалось, было сильно связано с поставленной перед ним задачей. Терапия. Черт, он никогда не думал, что дойдет до этого. Одинокий Странник и психотерапевт… на Пустошах, это приняли бы за идиотский анекдот. Он снова взглянул на часы и увидел, что до полудня осталась всего минута. Именно на это время была назначена его первая встреча — в полдень предпоследнего дня каникул. Жон не знал, чего ожидать. Что он будет говорить? Что он будет делать? И поможет ли это вообще? Хм, он был здесь только потому, что другие, особенно Руби, заставили его прийти сюда. Пусть психоаналитик попробует, но он сомневался, что из этого выйдет что-то дельное. И что этот врач от него ожидает — что он откинется на спинку дивана и будет говорить о своей мертвой матери? Жон снова взглянул на часы. Полдень. Что ж, время пришло. Глубоко вздохнуть. Задержать дыхание. Выдох. Он не нервничал. Нисколько. С чего бы ему вообще нервничать? Перед ним была всего лишь перспектива, что кто-то покопается в его мозгах, возможно, обнаружив, насколько ужасный он человек. Он был чудовищем, ублюдком, настоящим куском дерьма, и прямо сейчас это выставят на обозрение перед кем-то, чья работа состояла в том, чтобы «хирургическим» путем разобрать все это на части… — Привет, Жон? — Спросил женский голос. — А? — Он поднял голову и увидел лицо, выглядывающее из открытой двери кабинета. Это была женщина, хотя она выглядела довольно молодо, по крайней мере, по сравнению с другими учителями здесь — не старше тридцати. Она смотрела на него шоколадно-карими глазами — острым взглядом, который выглядывал из-под низко подстриженной челки, совершенно плоской и абсолютно черной, как и остальные ее волосы до плеч. Ее улыбка была теплой, и она казалась искренне счастливой видеть его. — Входи, — сказала женщина, широко распахивая дверь. Она, безусловно, была тем еще зрелищем, особенно по сравнению с другими сотрудниками. Черная помада подходила к ее теням для век, волосам и ногтям — если бы она была чуть бледнее, то ее можно было бы назвать готом. Ее наряд определенно подходил под это описание: черная футболка без рукавов с мультяшным черепом, черные армейские ботинки и черные джинсы. Единственной частью ее одежды, которая не была черной, была длинная цепь со странными вырезанными на ней гравюрами, которая обвивала ее живот, как какой-то пояс. Это был единственный человек чья любовь к черному цвету превосходила таковую даже у Блейк. Профессор психологии Бикона и Главный Консультант: Паулина Пич.***
Примечания Автора: Вау, Профессор Пич и ее долгожданный дебют! Я уже несколько раз упоминал, что она преподает психологию, так что надеюсь, это не стало большой неожиданностью. Сначала я хотел, чтобы эту роль исполняла Мисс Гудвич, а потом подумал: «Эй, мы ничего не знаем о Профессоре Пич, было бы довольно интересно создать ее с нуля». Что я и сделал. Надеюсь, она станет хорошим персонажем. Все, что мы знаем из канона, это то, что она девушка и немного странная, что дает мне большую свободу действий. Во всяком случае, в этой главе произошло не так уж много, по крайней мере с точки зрения сюжета или драмы. Это просто одна из тех частей, которые показывают взаимодействие персонажей, а также разъясняют некоторые вещи, особенно с Руби. Я пытаюсь немного исследовать ее социальную тревогу здесь, по крайней мере, побольше, чем когда-либо это делали в сериале. Кроме того, некоторые люди выразили недовольство действиями Блейк в прошлой главе, полагая, что она не будет расстроена убийством людей или что она просто лицемерит. Ну, я думаю, что Блейк приняла бы это, если бы Жон убивал людей в бою, в то время как особо моральные люди, такие как Руби, никогда бы этого не допустили. Однако она не просто видела, как Жон убивает людей в бою. Она увидела, как он жестоко обезглавил безоружного заложника бензопилой, а затем пнул его голову, как футбольный мяч. Даже если человек, которого казнят, это преступник/террорист, такая жестокость все равно ужасна. Блейк, конечно, причиняла людям боль, может быть, даже убивала некоторых, но Жон это совершенно другой уровень. И не только это, но и готовность прибегнуть к беспричинному насилию — это, именно то, что заставило ее покинуть Белый Клык, то от чего она и пытается убежать. Мы понимаем, откуда все это идет, но никто другой не понимает, особенно Блейк, которая так мало знает о нем. Кроме того, Жон на самом деле не чувствует себя плохо из-за того, что он сделал, в смысле, вообще. Он предпочел бы оставить подобные вещи позади, понимая, насколько они «грязны», но он не будет чувствовать себя плохо, прибегая к ним, и естественно, еще будет их использовать. Его паника в последней главе состояла не в том, что он был расстроен своими действиями, а в том, что он был расстроен их возможными последствиями, вроде потери своих друзей. Все вопросы/отзывы приветствуются и ценятся, как всегда.