Flightless bird

Гарри/ прошлое. Я начал обучаться в Королевской балетной школе поздно. Большинство студентов поступали в академию, когда им было одиннадцать, но я поступил только в пятнадцать лет. Таким образом, все знали друг друга и я не знал никого. Я танцевал ради веселья. Подруга моей матери держала небольшую студию на задворках своей пекарни, и в один день, пока я искал уборную, то случайно наткнулся на нее. Я присоединился к ним в качестве шутки, а затем обнаружил, что мне вообще-то нравится делать прыжки и пируэты. Когда моя учительница, миссис Причард, порекомендовала пройти пробы в Королевскую балетную школу, я подумал, что она сошла с ума. Мама же сказала, что я должен как минимум попробовать, и я подумал, почему бы и нет. Было бы неплохо съездить в Лондон. Я не мог поверить, что меня взяли. Мой бланк поступившего содержал длинный список проблем с моей техникой, но они также хвалили мои результаты, мой высокий свод стопы, мои длинные и сильно вытянутые ноги и мои легко растягивающиеся ахилловы сухожилия. Они сказали, что у меня восхитительное чувство музыкальности, и что я эмотивный. Я не знал, что это значит, но решил, что это нечто хорошее. Я должен был быть рад быть принятым в настолько престижную школу (она выглядела как дворец!), но в основном я был напуган. Я никогда раньше не жил далеко от дома, и мне было достаточно трудно заводить друзей даже в Чешире. Моим соседом по комнате был худой рыжеволосый парень со вздернутым носом, который не хотел со мной иметь ничего общего. Он должен был делить комнату со своим лучшим другом, но мой неожиданный приезд разрушил их планы. Его вещи занимали весь шкаф, так что мне пришлось запихнуть мою одежду под кровать. Как только я обосновался в своей комнате, то переоделся к своему первому уроку танцев. Я выбрал черные трико и белое боди, потому что в школьной брошюре мальчики носили именно их. В студии миссис Причард я мог носить все, что захочется – мешковатый свитер, спортивные шорты – ей было все равно. Но в КБШ было много правил. Мне нужно было выглядеть опрятно, есть еду из плана питания, и даже отправляться спать в определенный час. Я пришел в студию рано и уже чувствовал себя как придурок. Никто не был одет как в брошюре; некоторые носили джоггеры и футболку, кто-то даже был в шортах. Только одиннадцатилетние дальше по холлу были в черных трико и белых боди. Я задумался о том, есть ли у меня время, чтобы переодеться, но в тот момент, когда я попытался выйти, зашла преподавательница. Ёе звали мадам Лисоваж. Она была импозантной фигурой: высокая, худощавая, с черными волосами и несколькими паучьи серыми прядями на висках. Она была балериной более десятилетия назад, но выглядела она так, словно все еще могла выступать с лучшими из них. Я подумал, что могу получить дополнительные очки за то, как превосходно одет, но всё, что она во мне увидела, были мой кудрявые волосы, «Слишком длинные», и несколько браслетов дружбы, что украшают мои запястья, «Срежь их». Мы начали урок с работы со станком, прежде чем переместиться на пол. Девочкам достались все лучшие места. Я умудрился протиснуться в середину, за долговязого мальчика с сильным брэдфордским акцентом, и его друга, серьезного мальчика с задумчивыми карими глазами, в котором я распознал лучшего танцора в классе, судя по его собранной манере поведения. Наши обутые ноги шуршали по виниловым полам, пока мы сменяли вторую позицию на четвертую и затем четвертую на пятую. Урок длился всего несколько минут, когда мадам начала делать мне замечания. «Гарри, подбородок выше!» «Гарри, плечи!» «Гарри, руки!» Можно было подумать, что я единственный человек в студии. Я делал все, что она говорила, но неважно как сильно я старался, мое тело не хотело мне помогать. Когда я поднимал подбородок, то мои плечи уползали вниз, а когда я поднимал руки, то падал подбородок. Я чувствовал глаза всех присутствующих на себе. Они, скорее всего, удивлялись, что я вообще тут делал. Я думал о том же. Я знал, что я буду отставать от остальных студентов, но не настолько. Я не мог сделать ни единой вещи правильно. Когда мадам подошла скорректировать мою позу в сотый раз, мои глаза обжигали слезы. Я хотел уйти. Я хотел убежать в свою комнату и никогда больше не ступать ногой в танцевальный класс. Но пока я планировал свой побег, парень, с волосами словно перья и в спортивных брюках адидас, с сигаретой за ухом, ворвался через дверь студии, выкрикивая бурные извинения на французском. «Je suis vraiment desole!». Он скинул свой рюкзак и сделал умоляющий жест руками. «Je m’excuse tres humblement, Madame!» «Мы поговорим после урока.» «Фак» пробормотал он себе под нос. По пути к балетной стойке, он остановился передо мной и ухмыльнулся моей одежде. Он протянул руку. «Томлинсон.» Я пожал ее. «Гарри. То есть, Стайлз.» «Ты на моем месте, Стайлз.» Я глянул себе за плечо, чтобы посмотреть есть ли сзади еще место. Внезапно, парень поднял меня за талию, словно партнершу в па-де-де и отнес меня на место в углу. Девочки взорвались хихиканьем. «Хватит!» мадам хлопнула в ладоши, успокаивая класс. Парень подмигнул мне и помчался обратно на свое место к центру стойки позади долговязого мальчика. Мое лицо стало цвета свеклы. Я все еще чувствовал давление его рук на своей талии. Мадам Лисоваж наконец-то прекратила меня корректировать. Она была слишком занята дисциплинируя того парнишку Томлинсона. «Луи, тихо!» «Сфокусируйся, Луи» «Я не собираюсь повторять еще раз, Луи!» После урока парню была зачитана долгая лекция от мадам за опоздание и за разговоры во время урока. В раздевалке он дурачился с долговязым мальчиком, имя которого было Зейн. Они ушли вместе. Я оделся и сидел в раздевалке некоторое время один. По расписанию было время ланча, но мне было не с кем сидеть, так что мой план заключался в том, чтобы дождаться самой последней секунды перерыва, чтобы взять еду и заглотить ее прямо перед звонком. Когда я вышел из студии, Томлинсон стоял, облокотившись о стену коридора. «Погоди!» Я огляделся вокруг. Он точно говорил не со мной. «Да ты, Стайлз.» Я медленно подошел к нему, цепляясь за свой портфель как за парашют. У парня была коварная улыбка и хитрые голубые глаза под густыми темными ресницами. Я не понимал, был ли он дружелюбен со мной или же высмеивал. «Ты тут новенький» он сказал. Я кивнул. «Где ты живешь?» «Вулф Хаус во дворе Барона.» Он щелкнул языком. «Там живут те, кто на пятом курсе.» «Я на пятом курсе.» «Пошли со мной.» Мы дошли до того места, где он жил в Джебсен Хаус. Здесь жили более взрослые студенты. Я не понимал, как он заполучил там комнату, если он был одного года со мной, но я был впечатлен. Громкая музыка там пульсировала сквозь стены, и все пахло как суспензорий и марихуана. Семнадцатилетние парни с самыми красиво сложенными телами, что я видел в жизни, прошли мимо нас по коридору, блистая влажными торсами и в одних только полотенцах. Луи обозревал меня с интересом. «Нравится то, что видишь, Стайлз?» Я в смущении посмотрел вниз на пол. «Это моя комната» он сказал. Комната Луи была похожа на мою, только она была больше, а за окном был фонарь и густая листва, которая фильтровала свет, придавая комнате приглушенное зеленое сияние. Его койка была верхняя, и там были дюжины разных танцоров, приклеенных на стены. У него также была программа и корешок билета недавней постановки Королевского балета «Сон в летнюю ночь». «Это мой любимый балет» сказал он, запрыгивая на кровать. Я забрался и сел рядом с ним. «Я думал, что это спектакль.» «Это и балет тоже. Баланчин поставил его в 1962. Какой твой любимый?» Я пожал плечами. «У меня его нет. Я никогда не видел балета.» Луи недоверчиво на меня уставился. «Гарри! Ты ходишь в самую престижную школу балета в мире и ты никогда не был на нём?» Пристыженный, я держал его подушку у своей груди. «У тебя хотя бы любимый танцор есть?» Я покачал головой. Луи не мог в это поверить. Он начал показывать танцоров, что были развешаны на его стене, рассказывая, чьи выступления он уже видел, а чьи он хотел посмотреть. Я указал на черно-белую фотографию танцора, исполняющего кабриоль. «А это кто?» Его челюсть отвалилась. «Это Нижинский! Боже мой, как ты можешь этого не знать?» «Может быть, однажды, я увижу как он танцует.» «Он мёртв вот уже шестьдесят лет как.» «Оу.» «Этот мой любимый.» Луи указал на другое фото на стене, недавно вырезанное из журнала. «Я видел, как он выступает шесть раз.» Мужчина на фото не улыбался, его руки были скрещены, и он был в темном костюме; а позади него растянулось здание балетной труппы Парижской оперы. «Александр Бичам. Он уже закончил спортивную карьеру, но он был изумителен. Он был в первом балете, который я видел, когда мне было пять. Жизель.» Он выглядел знакомым. Я вспомнил, что видел его в школьной брошюре. «Разве он не преподает здесь?» Луи ухмыльнулся. «Нет, но он приглашенный хореограф. Он ставит нашу зимнюю постановку. Мы ставим Сон в летнюю ночь в этом году, представляешь? Я очень хочу роль Деметрия,» вздохнул он. «Хэй, ты можешь быть Лизандром!» Я уставился на фото всех знаменитых танцоров и их безупречные линии. «Сомневаюсь, что мне вообще дадут какую-либо роль. Я едва ли могу продержаться весь урок с мадам Лисоваж.» Луи закинул мне на плечо руку. «Тебе просто нужно немного больше практики. Я помогу тебе с техникой. Если ты попал в эту школу, значит, что ты особенный. Ты достаточно хорош. Нет, ты даже больше чем хорош. Если ты попал в эту школу без какой-либо официальной подготовки, то ты одаренный.» Я не верил его словам, но это все равно придало мне заряд уверенности. Мой обеденный перерыв почти закончился, и мне нужно было идти на следующий урок, а затем обратно в свой корпус. Мы с Луи сравнили расписания. До конца дня у нас больше не было совместных уроков. Я закинул на плечо свой рюкзак. «Увидимся завтра.» Когда я направился к двери, Луи слез с кровати и остановил меня. «Подожди!» он прикусил губу. «Тебе следует въехать ко мне в комнату… Ну знаешь, раз у тебя такой отстойный корпус.» «Но у тебя же есть сосед.» «Зейн никогда тут не спит. Он всегда остается в комнате своей девушки Джиджи.» «А это разрешено?» Луи рассмеялся. «Конечно же нет!» Любой студент убил бы за комнату как у Луи. Я не понимал, почему он хотел ею делиться. «Разве тебе не нравится, что вся комната в твоем распоряжении?» Он поправил мою челку. «Я был бы не против компании.» Сконцентрировать во время моих оставшихся уроков было невозможно. Я не мог перестать думать о Луи. Я был слишком взволнован перспективой жить вместе с ним. Я не имел ни малейшего представления, почему он захотел быть моим другом, когда у него уже был друг Зейн и все прочие старшие мальчишки, но я был признателен. Возможно, он просто жалел меня, так как я никого тут не знал, а моя техника была ужасной. Как бы там ни было, это было очень мило с его стороны. Когда уроки закончились, я отправился в свою комнату и собрал вещи в сумку, предусмотрительно оставив часть вещей на своих местах. Луи сказал мне не забирать все свои вещи. Нужно было создать вид, что я все еще жил в предписанной мне комнате. Мой сосед по комнате делал домашнюю работу и помимо того, что он был слегка раздражен шумом, который я производил, он едва ли поднял глаза, когда я вышел из комнаты. Как только солнце зашло за горизонт, я, с колотящимся сердцем, выскользнул из здания и пробежал через кампус в Джебсен Хаус. Я застенчиво кивнул старшим парням и постучал в дверь Луи. Она настежь распахнулась. «Лизандр!» «Деметрий!» Как Луи и обещал, Зейн проводил ночь со своей девушкой. Он уже освободил место для моих вещей в шкафу и я заселился. На ужин нам полагалось есть овощи на пару и куриную грудку без кожи из кафетерия, но Луи принес нам вместо этого пиццу, которую мы жадно поглотили, пока играли в видео игры, не ложась спать сильно позже предписанного времени. Я был в школе всего один день и уже нарушил половину правил! Сытый и испытывающий эйфорию от новоприобретенной дружбы, я спросил Луи, мог ли он помочь с моей техникой. Мы использовали прохладный подоконник в качестве балетного станка. Руки Луи были крепкие и требовательные, но в отличие от мадам Лисаваж они время от времени случайно проскальзывали под мою футболку. Он держал мое плечо и бедро в нужных местах и я делал гранд плие в пятой позиции. Как только я овладел техникой, он отпустил меня, и я обнаружил, что нарочно повторяю ошибку, просто чтобы вернуть его руки обратно. «Гарри,» он тихо рассмеялся, «ты продолжаешь опускать свое бедро. Прекрати!» Он подошел ко мне сзади и обхватил мою талию обеими руками, уютно держа меня рядом с собой, пока мы двигались вверх и вниз, вверх и вниз. Когда он закончил со своим уроком, Луи осмотрел меня, медленно передвигая пальцы вдоль моего позвоночника, по одному позвонку за раз. «У тебя тело танцора,» сказал он в конце концов. «А мне надо работать в десять раз больше над техникой, потому что у меня длинный торс. Но зато ты, ты имеешь идеальные пропорции, Гарольд.» Я знал, что он оценивал меня как танцор, но мне нравилось слышать, как он говорит приятные вещи о моем теле. Это заставляло меня чувствовать себя хорошо. «У тебя идеальная техника!» сказал я, желая тоже сделать ему комплимент. Его глаза сверкнули. «Я знаю.» Когда мы оба устали, Луи повернулся к кроватям. «Какую койку хочешь?» «Думаю, что я предпочитаю быть сверху.» Он ухмыльнулся. «Ну тогда ладно.» Луи разделся до нижнего белья и устроился на нижней койке. «Вперёд» Я вскарабкался наверх по небольшой деревянной лестнице. Переодевался я под одеялом, чтобы он меня не видел. У Луи было подтянутое тело с хорошим загаром. Мое же тело было бледным, и у меня все еще была остаточная детская пухлость. Помимо прочего я был в ужасе оттого, что у меня будет стояк прямо у него на виду. Моя рука свисала с кровати, Луи потянулся до нее и поймал. «Спокойной ночи, Лизандр». «Спокойной ночи, Деметрий».