Перекрёсток миров

Глава 4, в которой Ноткин познает важность храбрости. Добравшись до первого мужского туалета, парни привели себя в порядок. Очищающих заклинаний они еще не знали, но копоть вполне легко сошла с их лиц и рук благодаря обычной воде. Павлу казалось, что произошедший инцидент на зельях немного сблизил товарищей. Он был почти уверен, что уже в скором времени сможет уверенно назвать Спичку своим другом. Смеясь и обмениваясь шутками о своем первом занятии, юноши добрались до класса Трансфигурации одними из последних. Приводя себя в порядок, они не заметили, как закончилась перемена, да и еще как на зло лестницы по пути частенько переносили их на другую сторону от нужного направления. Все студенты сидели тихо: некоторые, склонившись над своими тетрадями, шуршали перьями, конспектируя учебник, кто-то молча читал. Профессора поблизости нигде не было. – Фух. Повезло. Если бы мы опоздали, он проглотил бы нас как питон, и даже не подавился бы, – пробормотал Ноткин, снимая сумку со своего плеча и шагая к единственным оставшимся свободным местам возле учительского стола. Змей, до этого спокойно расположившийся на классном журнале, встрепенулся. Ярослав только и успел вскрикнуть, ухватив друга за предплечье, когда рептилия бросилась в атаку в прыжке. Ноткину захотелось прикрыться руками, однако змей на полпути обратился их профессором трансфигурации, заставив обоих гриффиндорцев раскрыть от восхищения рты и смутиться от собственных же слов. – Это… Это просто восхитительно, профессор Данковский, – первым нашелся Спичка, глядя на преподавателя с нескрываемым восторгом. Даниил хорошо чувствовал лесть и здорово разозлился бы, если бы нашел слова ученика неискренними, однако тот был в действительности поражен мастерством трансфигурации декана Слизерина, что вызвало у мужчины легкую улыбку. – Трансфигурация, мистер Спичка – одна из самых сложных обязательных дисциплин в курсе Стандартов Обучения Волшебству. И Вам будет еще труднее освоить эту науку если Вы будете все время опаздывать на мои занятия. Быть может… – он перевел взгляд на Ноткина, для которого подобное превращение, в отличие от его друга-полукровки, было поистине невероятным, и тот все еще стоял, шокированный. – Мне превратить Вашего товарища в карманные часы? И пользы будет больше, и, хотя бы один из вас будет впредь пунктуален. Присаживайтесь. Сегодня мы изучаем Верминкулюс – до конца урока хочу видеть на столе у каждого 10 иголок, превращенных в червей. Парни робко закивали и сели за свои места, все еще немного потрясенные этим превращением. «Ну хоть баллы не снял» – мелькнуло в голове Атамана, когда он, заняв свое место, потянулся за учебником. – Ах да. Минус десять баллов Гриффиндору, – Данковский улыбался, смакуя каждое слово, и вместе с ним немного просияли студенты Слизерина, которые уже дважды за день успели стать свидетелями провалов факультета-соперника. «Конечно, кто бы сомневался» – Ноткин улыбнулся и сам, хоть и понимал, что ничего забавного в этом не было. Оставалось только надеяться на том, что его старшие товарищи из Гриффиндора на своих занятиях постарались как следует и этот «минус» никто не заметит. Данковский был непревзойденным преподавателем Трансфигурации. Он хорошо и доходчиво объяснял принципы концентрации направляемой на объект магии, демонстрировал правильные движения кистью, но быстро выходил из себя, когда у некоторых учеников не получалось, и даже отпускал изредка едкие комментарии, оценивающие их способности: «Только исключительный волшебник мог трансфигурировать обычную иглу в мусор», «Не стоит махать палочкой так, словно пытаетесь написать на звёздном небе имя своей подружки», «Если так, по-Вашему, выглядят черви, меня устрашает картина Вашего мира». Где-то за 10 минут до конца урока Ноткину все же удалось сотворить из иголок десяток сереньких, не очень активных, но что самое главное – червей! – и честно получить обратно отнятые пять баллов у Гриффиндора. Довольный собственными успехами, он обернулся, окидывая класс взглядом, и задержался на Каспаре, который сидел прямо за ним с отрешенно-несчастным видом. Половина иголок была сломана, другая половина напоминала полупрозрачные нитки – и как до него еще не добрался Данковский? То ли заиграл юношеский максимализм, то ли желание слегка отомстить за слова слизеринца, сказанные им в первый день их знакомства, но по губам Ноткина поползла ехидная улыбочка. Каспар заметил её, нахмурился, и вновь постарался повторить заклинание. Одна иголка на несколько мгновений обрела форму червя, зашевелилась слабо, но спустя несколько секунд вернулась в свое прежнее состояние. Павел еле дождался конца урока. Успев уже дважды проштрафиться за день, ему не хотелось привлекать к себе лишнее внимание профессора трансфигурации, который, казалось, был и без того слегка раздражен нерасторопностью первокурсников. Каин, который будто чувствовал настроение своего соперника, не убегал – воспользовался тактическим отступлением, но желание Ноткина переброситься парой ласковых слов было сильнее, чем скорость шагов слизеринца. – А что такое, Каспар? Неужели в семьях чистокровных волшебников не видели, как выглядят настоящие черви? Или, может, очищающие – это все, на что хватает твоей магии? – Ноткин догнал свою «жертву» и остановился у парня за спиной. Каин обернулся, сохраняя беспристрастное выражения лица. Он все еще был выше Ноткина не только на полголовы физиологически, но еще и по статусу в мире магии, правила которого Павлу не ведомы. Гриффиндорец вдруг понял, о чем говорила его тетушка: он почувствовал, что Каин глядит не него как на жалкую пыль. – Ноткин, позволь мне дать тебе один единственный шанс: сейчас ты молча развернешься и уйдешь в свой «львятник» придумывать новые шалости и способы срывать уроки. И не будешь ходить за мной по пятам и портить мне кровь. Заметь, я даже не прошу твоих извинений, даже от чистого сердца – они ничего не стоят. Вдоволь насладившись перекошенным от злости лицом подростка, слизеринец хотел уже развернуться и уйти, однако Павел сделал то, чего по отношению к себе Каин никогда и никому не позволял – он схватил его за руку. Каспару в деталях вспомнился его сегодняшний ночной кошмар, на лице юноши мелькнул испуг, но он, остолбенев, даже не попытался высвободиться и тихо прошипел: – Отпусти мою руку, поганая грязнокровка. Ноткину не нужно было объяснять смысл этого слова. По удивленной и одновременно возмущенной реакции своих товарищей по факультету, он понял, что «грязнокровка» – нечто очень оскорбительное, и потому сразу же выхватил палочку из кармана мантии. – Экспеллиармус! Как нельзя вовремя появившийся Даниил обезоружил Ноткина одним взмахом палочки, а другим отправил поскандаливших учеников к разным сторонам школьного коридора. – Что такое? – подоспевший Бурах, хмурясь, окинул взглядом студентов и профессора. Заметив краем глаза своих первокурсников, которые уже успели отличиться, он тяжело вздохнул и покачал головой. «И вот попалась же такая параллель, аккурат к моему назначению деканом, великолепно» – успевает подумать он, прежде чем, довольно улыбаясь, к нему обращается Даниил. – Прекрасное начало, профессор Ворах, – Данковский по-змеиному скользнул языком по губам, облизываясь. Будь они в другой ситуации, зельевар бы, вероятно, нашел этот жест завораживающим и даже привлекательным, но сейчас кровь яростно кипела в его жилах: он ненавидел, когда Даниил публично коверкал его фамилию. – Приношу свои глубочайшие извинения, профессор Данковский, но какого дьявола тут происходит? – грозно отзывается декан Гриффиндора, приближаясь к Даниилу, пресекая дозволяемое «на расстоянии вытянутой руки». Каспар, заметив, что все внимание толпы принадлежит теперь двум преподавателям, покидает коридор, а Ноткин, подняв палочку, остается наблюдать за перепалкой волшебников в компании своих товарищей. – Позвольте объяснить доходчивее: прекрасное начало Вашего пути как декана Гриффиндора. Первый день еще не закончился, а мы уже имеем взрыв в кабинете зелий, опоздание на занятие и вовремя предотвращенную драку с представителем моего факультета. Прошу заметить, палочку выхватил именно Ваш подопечный. Под смуглой кожей слегка небритых скул Артемия заходили желваки. Он шагнул к Данковскому еще ближе, излучая настолько убийственную ауру, что матерый профессор трансфигурации сам сделал шаг назад. – Не думаю, что я должен держать отчет перед Вами, Даниил, но, если Вам так угодно знать о воспитательной работе, которую я провожу со своими учениками, не переживайте: виновников сегодняшних проступков уже ждет отработка сегодня вечером. А впредь постарайтесь следить за своими студентами. Каина сегодня тоже отличилась на моем занятии, но я, как видите не разглагольствую на всю школу о Ваших личных педагогических талантах. Профессора испепеляли друг друга взглядом еще с полминуты. Не подобрав у себя в голове достойного ответа на колкости коллеги, Данковский расправил плечи, чтобы казаться повыше, и безразлично выдал, прежде чем развернуться и уйти: – У Вас в зубах что-то застряло, Бурах. Артемий плотно стиснул губы и напрягся, языком пошарив у себя за щекой. Лист мандрагоры был все еще на месте. Заметил ли он? Или?.. Погруженный в свои мрачные мысли, декан даже не взглянул на гриффиндорцев и направился в Большой Зал на обед. Ноткин вздохнул. Меньше всего ему хотелось бы, чтобы стычка с Каспаром переросла в такую масштабную перепалку, которая затронула даже преподавателей. И перед Артемием было стыдно – за поведение Павла его отчитали как школьника. Юноша подумал, что обязательно попросит прощение у декана. – Зачем ты вообще к нему полез? Со слизеринцами вообще лучше не связываться, особенно с Каиными. Ты вот знаешь, например, что дядя Каспара – директор школы? – хмурясь привычно, Мишка принялась отчитывать однокурсника, как только они устроились за обеденным столом. – Ну и что? Ты вообще слышала, как он его назвал? «Грязнокровка»! Поразительная грубость. Я считаю, приличные волшебники слов таких произносить не должны. Если мог бы, вымыл бы ему рот с «Экскуро», и поделом пижону. – Спичка фыркнул, настаивая на своем. И пока Ярослав с Мишкой препирались, выясняя, что лучше – забыть этот конфликт или как следует проучить Каина за его хлесткое «грязнокровка», Ноткин, который успел страшно проголодаться, молча ел, стараясь не забивать голову ненужной суетой. Одна только мысль тревожила его разум: Почему Каспар среагировал на прикосновение к своей руке, словно Павел был прокаженным? Неужели все дело в «чистоте крови» или причина кроется в другом? На истории магии гриффиндорцы проявили себя с лучшей стороны: урок прошел гладко, без единого инцидента, и Мишка даже умудрилась заработать дополнительные десять баллов для своего факультета, первой назвав год основания Школы Магии и Волшебства. И, в конце занятия, собрав учебники, она со спокойной душой отправилась отдыхать в гостиную, а Павлу с Ярославом предстоял вечер отработки в кабинете у декана. – Слушай, а что обычно делают на этих отработках? – первым подал голос Ноткин, спускаясь в подземелье по витиеватой лестнице. Спичка на это лишь дернул плечами и улыбнулся, чуть обернувшись к своему другу, потому что шел впереди. – Да Мерлин его знает. У каждого профессора по-разному. Я слышал, учитель зелий моей мамы заставлял их чистить фиалы и котлы руками. Руками, без магии! Представляешь? Садизм, да и только. Ноткин нахмурился, понимая, что «руками, без магии» он делал по дому всякое, наверное, всю свою сознательную жизнь, но для вида участливо покивал, разделяя с Ярославом его негодование. Но сам, безусловно, приготовился к какому-нибудь настоящему наказанию. Войдя в кабинет зелий, парни сразу же осмотрелись на предмет какой-нибудь грязной посуды или приспособлений, которые им нужно будет вычистить до блеска, но помещение, как и всегда, выглядело чистым и аккуратным. Бурах, читавший до этого книгу, захлопнул её, спрятал в выдвижной ящик стола и встал, чтобы поприветствовать своих студентов. – Давайте не будем терять время, приступим как можно скорее. У вас будет час, чтобы приготовить зелье для излечения фурункулов и прыщей. И я хочу, чтобы оно было таким, чтобы я смог поставить за него хотя бы «Выше ожидаемого», – спокойно говорил Артемий и все же не смог удержаться от легкой улыбки, глядя на пораженные лица парней, которые явно не ожидали, что их «ужасная отработка после занятий» будет такой. – Но… разве Вы не должны были нас наказать? – с тенью сомнения в голосе спросил Ярослав, растирая змеиные зубы в порошок. – А разве это не наказание? Вы бы могли сейчас, например, исследовать замок, поиграть в плюй-камни, или, на худой конец, просто побездельничать в гостиной. Но нет, вы здесь, в этом подземелье, варите самое простое зелье, которое оба могли сварить еще на уроке. Вы тратите свое время, что уже является по сути наказанием. Но я не люблю устраивать такого рода отработки, когда студентов надо занять чем-то бесполезным вроде намывания полов или чистки котлов. Любое время должно быть проведено с пользой. К тому же, мне же надо, в конце концов, ставить вам хоть какую-то оценку. После такой речи своего декана щеки Ноткина порозовели как его собственное зелье, когда он добавил достаточное количество слизи флоббер-червей в котелок. Он уже сотню раз пожалел о том, что не остановил Ярослава от опрометчивого шага, даже о том, что Каина после трансфигурации задевал. Во время этой отработки парень понял, что меньше всего хочет доставлять своему декану неприятности, и потому постарается стать старательным и прилежным учеником. Надолго ли хватит его запала? Кто знает. – Ну что, господа студенты, – говорил Бурах, задумчиво заглядывая в их котлы, помешивая варево, проверяя густоту и цвет, – у нас тут два «Превосходно». С пичка аж в ладоши захлопал от радости, но быстро взял себя в руки и кивнул. – Спасибо, профессор. – Да, и еще… – внезапно бросил зельевар, когда юноши уже почти покинули кабинет. Он подошел ближе и обратился именно к Ярославу. – Эксперименты – это очень хорошо, молодой человек. Но чтобы экспериментировать, Вы должны вобрать в себя весь опыт тех людей, которые посвятили всю свою жизнь исследованию той или иной отрасли. Мы еще вернемся к этому разговору, но, думаю, лет через пять, когда мы доберемся до продвинутых зелий. За сим все. Спичка, окрыленный словами декана, буквально взлетел вверх по лестнице и вместе с другом поспешил в библиотеку, чтобы набрать как можно больше книг по зельям и взяться за их изучение.