Глава 9, в которой время всё расставит по своим местам.
Данковский нахмурился. Он хорошо понимал, что от его ответа сейчас зависит многое. Однако вместе с этим он чувствовал наверняка, что это знание не сделает учеников счастливыми. Сказав им правду, пусть и весьма нелицеприятную, он посеет зёрна паники в юных буйных умах. А голову терять ни при каких ситуациях нельзя.
«Песчанки нет. Она ушла навсегда, вместе со своей хозяйкой. Этой магии больше не существует» – повторил он про себя словно мантру и наконец решился ответить ученику.
– Мистер Спичка, неужели я похож на справочное бюро? Как заместитель директора могу сказать, что там находится нечто, с чем Вам иметь дело точно не следует. Эта школа подчиняется перечню определенных правил, которым Вы должны безропотно повиноваться. И если было сказано, что ни при каких обстоятельствах нельзя открывать дверь в запретный коридор на третьем этаже – вероятно, для этого существуют веские причины. А теперь прошу всех вернуться к практике. Если кто-то не сможет показать мне как минимум три разные формы, которые можно придать камню с помощью чар, которые мы тренируем уже неделю, тому очень не понравится объем домашней работы к следующему занятию.
Ярослав и Павел обменялись взглядами. Тому, что Даниил отказался рассказывать им причину запрета, было два объяснения. Первое – Данковский сам не знает, почему, и потому грамотно уходит от ответа. Вероятность такого заключения была ничтожно мала, ведь не существовало такой вещи, которой бы ученый декан Слизерина не знал бы. Второе – там действительно хранится нечто ужасное, и рассказы об этом явно не для детских ушей.
Едва подумав об этом, Ноткин ощутил, как к горлу подступает ком, дышать становится труднее, а на глаза почти наворачиваются слезы.
Каин выскользнул из класса трансфигурации первым и ушел в направлении гостиной Слизерина. После этого урока у первокурсников было несколько часов самоподготовки, и каждый по желанию мог выбрать место для своих занятий. Троица гриффиндорцев, не сговариваясь, сразу же отправилась в библиотеку.
Собрав все книги, в которых говорилось о новой истории Хогвартса (Мишка выразила предположение, что запретный коридор закрыт не больше пятидесяти лет), ребята принялись жадно вчитываться в строки, изо всех сил стараясь найти хотя бы крупицы информации об искомом.
Спустя два часа безрезультатных поисков, энтузиазма в них заметно поубавилось. Спичка, уже и не вчитываясь особо, скучающе листал страницы, Мишка просто сидела, опустив голову на руки, а Ноткин, казавшийся до этого безмятежно спокойным, резко захлопнул книгу.
– Чушь! Нигде не написано про этот дурацкий коридор! Хоть ты тресни! Я уже на все готов пойти, чтобы наконец хоть что-нибудь…
– Аккуратнее со своим рвением, Ноткин. А то я могу и затребовать, чтобы ты всю жизнь обращался ко мне не иначе как Великий Лорд Каспар Каин, но, к сожалению, мое эго еще не настолько велико. Сегодня информация бесплатно.
Каин занял свободный стул и, под общее изумление гриффиндорцев, вытянул из своей сумки совсем
новую книгу, на обложке которой золотыми буквами сияла надпись «Новейшая история Хогвартса».
– Откуда?! – вскрикнул Ярослав и тут же растерянно оглянулся, надеясь, что никто особо на обратил на это внимания.
– Запретная секция. – спокойно пояснил слизеринец, открывая оглавление и взглядом подыскивая нужный временной отрезок.
– Но как? – спросил Ноткин потише. – Это же надо было получить особое разрешение от одного из преподавателей. А судя по тому, как на вопрос Ярика сегодня отвечал Данковский, никто бы в жизни не согласился.
– Моя сестра учится на шестом курсе. Еще она староста Слизерина и староста школы. Также Мария пишет большую научную работу по чарам и их влиянию на дома и иные жилые помещения. Так что неудивительно, я думаю, что наш декан еще в сентябре подписал официальное разрешение на пользование запретной секцией библиотеки.
– И она просто согласилась взять эту книгу для тебя?
Каспар нахмурился.
– Во-первых, она была моей должницей. А во-вторых, мы не лезем в дела друг друга, и, если кому-то из нас нужна помощь в сомнительном деле – не задаем никаких вопросов. Меньше знаешь – крепче спишь. А теперь прошу минуту тишины. Кажется, я нашел.
Гриффиндорцы приготовились слушать. Все трое были страшно напряжены, словно от информации, которую они сейчас узнают, зависят их судьбы. Каин начал:
– Эти годы запомнятся нам надолго тем, что Песчаная Язва забрала жизни многих из нас. Половина магического мира осиротела, а все из-за амбициозного, немыслимо ужасного желания группы сумасшедших волшебников «очистить мир от скверны». Мы надеемся, что эта страшная древняя магия навсегда будет забыта и, уйдя в могилу с теми, кто творил её, не вернется на наши земли никогда. К сожалению, вспышка этого древнего проклятья не обошла стены этой школы стороной. Попечительским комитетом было принято решение отвести все правое крыло третьего этажа под изолятор, где больные ученики и профессора могли получать медицинскую помощь. К сожалению, все, кто подвергся этому проклятию – мертвы. Мы потеряли половину нашего преподавательского состава и девять студентов школы. Было научно доказано, что проклятие может передаваться только от живого переносчика к живой жертве, но ради всеобщей безопасности руководство школы закрывает коридор на третьем этаже. Лишняя осторожность не помешает, и мы надеемся, что ученики и их родители полностью поддерживают наше решение.
В библиотеке было шумно, но звенящая тишина, которая воцарилась между первокурсниками, с легкостью заслоняла любой шум извне. Каспар молча закрыл книгу, спрятал её в свою сумку и ушел. Никто не останавливал его, потому что ощущение шока просто сковало тела юных «львов». У Мишки на глазах выступили слёзы и, чтобы случайно не дать себе разрыдаться перед мальчишками, она ушла следующей. Ярослав напряженно хмурился, словно переваривая до сих пор полученную информацию, а на Ноткине не было лица.
Он сидел и думал о том, что открыл этот чертов коридор. Убегал от «умных» сгустков, которые, вероятнее всего, были остатками той древней заразы.
Да, Павел видел, как они растворились и рассыпались, когда тот зажег последнюю свечу. Но что, если они просто просочились через пол этажом ниже? Что, если вскоре вся школа заразится?
Он почувствовал себя настоящим убийцей. Сначала появилось желание прибежать к кому-нибудь из преподавателей, рассказать всю правду, но парень струсил. Он подумал, что это грозит ему как минимум пожизненным заключением в Азкабане, если не моментальной смертью.
Спичка мягко коснулся плеча друга. Атаман поднял свой взгляд, до краев полный отчаяния, открыл рот, но так и не смог сказать ни слова. Вместо него заговорил Ярослав.
– Ты не виноват. Ты полез туда не из ребяческого любопытства, а потому что тебе буквально снился вещий сон. Да, возможно, это глупый поступок, но ты был храбрым, когда пошел на это. Я понимаю, все это звучит просто ужасно, но я думаю, нам стоит довериться взрослым.
Ноткин напрягся.
– Мне страшно рассказывать профессору…
– Нет-нет! Я имею в виду, м, нам стоит поверить тому, что мы сегодня услышали от профессора Данковского. Быть может, сгустки, которые ты видел – это просто отпугивающие чары, которые оставили как раз для таких вот, кто попробует открыть запретные двери. В книге было сказано, что проклятье умирает вместе с носителем, а все комнаты, судя по твоим рассказам, были пустые. Нам нечего бояться.
Павел начал понемногу приходить в себя. В словах Спички действительно был смысл, все события, которые произошли с ребятами в запретном коридоре, можно было объяснить с рациональной точки зрения, и вероятность того, что эта самая Песчаная Язва теперь хозяйничала в Хогвартсе была крайне мала. Правда, не нашлось ничего, что могло бы объяснить его последний сон, в котором он лежал в гробу, но хотелось верить, что это все были проделки защитных чар, охраняющих коридор от ребят со слишком длинными носами.
Атаман кивнул. Больше ничего сделать в этой ситуации они не могли, оставалось просто немного подождать, пока первые переживания улягутся, и жить дальше. В конце концов, не пойман – не вор.
***
Сразу же после обеда Даниил последовал за Бурахом, нагнав его у выхода из Большого Зала. Ему не терпелось рассказать коллеге о том, что его студенты – опять чертов неуправляемый Гриффиндор! – интересовались запретным коридором.
– Профессор Бурах, мне нужно кое-что с Вами обсудить.
Артемий усмехнулся. После того, как Даниил стал свидетелем его трансформации в медведя, то повысил декана от «Вораха» до «Бураха», что не могло не радовать.
– Я слушаю Вас. – ответил он, не сбавляя шаг. Им все равно было по пути: Артемию – в класс зелий, Данковскому – в его комнату.
– Ваши первокурсники сегодня на занятии по трансфигурации интересовались у меня причинами закрытия запретного коридора. Естественно, ответа от меня они не дождались. Я считаю, что Вы должны взять их под свой контроль и проследить, чтобы они не наделали каких-нибудь глупостей.
– А почему бы просто не рассказать им правду? Или Вы считаете, что, если закрыть глаза, Песчанка исчезнет сама по себе?
Даниил стиснул зубы и буквально зашипел:
– Песчанка ушла, Бурах. Не нужно лишний раз занимать детей ужасами, которые с ними все равно не произойдут. Неужели я многого прошу? Это твои прямые обязанности – контролировать учеников своего факультета!
– А если не ушла? Что тогда?
– Артемий! Мерлин, ты не выносим. Я знал, что к тебе обращаться бесполезно. Если не можешь помочь – хотя бы не навреди. Как заместитель директора, я запрещаю тебе рассказывать им о коридоре.
– Конечно.
Спустившись в подземелья, они остановились. Артемию нужно было направо. Даниилу – налево.
– Кстати… – выдохнул Данковский, не зная, как иначе задать вопрос. – Что за зелья ты варишь по ночам? Ты обещал держать меня в курсе, помнишь?
– Помню. Но пока похвастать нечем, по правде говоря.
Даниил нахмурился. На душе у него появилось липкое ощущение того, что его водят за нос. Артемий сразу заметил этот взгляд и решил добавить:
– Я не вру. Я занят тем, что пытаюсь усовершенствовать зелья из книги, которую ты мне подарил. Но пока безрезультатно. Я сообщу тебе, как только мне будет что тебе показать.
Данковский кивнул, развернулся и молча ушел к себе. На душе у него стало немного легче, однако сегодняшний день не на шутку его взволновал. Такими темпами он сам поверит в то, что Песчаная Язва все еще жива. Ну не чушь ли?
***
Следующие несколько месяцев обучения в школе прошли как по маслу. Естественно, первые пару недель после происшествия, Ноткин смертельно переживал, однако тревожные «сны-предсказания» оставили его, никто в мире не заразился Песчаной Язвой, и в целом жизнь начала постепенно налаживаться у всех.
Мишке очень полюбилась травология, она вечно зарабатывала Гриффиндору дополнительные баллы именно на этом предмете, а в один из вечеров на факультетской вечеринке призналась друзьям, что уже определилась в выборе будущей профессии: она хотела стать колдомедиком.
Ярослав же отдал всего себя зельям. Бурах отчитывал его, что такое рьяное увлечение отрицательно сказывается на других предметах (домашнее задание для которых он часто делал в полсилы, чтобы у него было больше времени и энергии на любимую дисциплину), но Спичка лишь обаятельно улыбался в ответ и уверял своего декана, что обязательно сдаст экзамены в конце года по всем предметам хотя бы на «удовлетворительно».
Ноткин с гордостью наблюдал за своими друзьями, которые, кажется, учились расставлять свои первые приоритеты в учебе, и вместе с этим тихо и по-доброму им завидовал. Сам он не проявлял каких-то явных талантов к какому-либо из предметов, кроме полётов. Гриф с гордостью кричал на поле, что Павел «стреляный воробей» и «в воздухе на метле аки рыба в воде», потому юноша активно готовился стать новым охотником для команды Гриффиндора в следующем учебном году.
А с Каиным никто из троих друзей так и не разговаривал с того самого дня, когда он добыл им книгу из запретной секции. Ноткин сначала переживал по этому поводу, а потом расслабился. Каспар был учеником другого факультета, и к тому же – жутким снобом и заучкой, хватающим высшие баллы по всем предметам (даже по трансфигурации успел подтянуться, гад!). Квиддич он не понимал, к зельям был равнодушен, а травологию так и вовсе недолюбливал – это было сразу видно по выражению его лица, когда отпрыску знатного рода доводилось копаться в земле. У них не было никаких точек соприкосновения, так что Атаман не расстроился, что они с Каспаром не стали друзьями. Не враги – и на том спасибо.
В очередной майский вечер Гриффиндорцы вернулись в гостиную веселые и уставшие. Они три часа к ряду смотрели матч по квиддичу: Хаффлпафф соревновался со Слизерином за кубок школы. Их факультет в этом году был в самом низу турнирной таблицы, но гриффиндорцы были рады за победившую команду «барсуков» как за себя самих – зато это был не Слизерин.
Немного поболтав со Спичкой о предстоящих экзаменах перед сном, Ноткин, слегка подвинув Артиста, который вальяжно разместился на кровати юноши по диагонали, уронил голову на подушку и буквально сразу же нырнул в сон, который не предвещал ничего хорошего.
***
В этот раз он был один. Вокруг – ни души. Только молчащие стены запретного коридора, которые навевали лишь тревогу и ужас.
На полу по всей длине коридора горели свечи. Они были оставлены таким образом, что образовывали некий коридор, ведущий прямиком к люку.
Ноткин хотел было пойти по пути, предначертанному, видимо, самой судьбой, но в последний момент решает отказаться. Поломать условия, избежать своей доли. Он попытался открыть одну дверь, другую, третью – они не поддавались, не реагировали ни на одно заклинание, известное Павлу.
В голову пришел еще один вариант: бездействие. Юноша сел на холодный каменный пол, обнял колени руками и закрыл глаза. Ему казалось, будто он провел в этом коридоре целую вечность, но ничего не происходило. И тогда Ноткин услышал голоса своих друзей:
«А мы думали, ты храбрее… Теперь мы все погибнем из-за твоей трусости» – донесся эхом голос Мишки.
«Нам будет страшно и больно, всем без исключения, а ты мог это предотвратить. Мог! Но не стал!» – отчитывал его голос Спички.
Павел поднял взгляд. Каким-то образом он сидел уже не в начале коридора, а у открытого люка, который манил его своей опасной неизвестностью. На глазах у него задрожали слезы, но он вытер их рукавом своей мантии, поднялся на ноги и шагнул в липкую пропасть, отчаянно желая защитить своих друзей.
***
Пробуждение было резким. Первокурсник сразу же пошел в душ, чтобы смыть с себя липкое чувство страха и тревоги, оделся и первый спустился на завтрак, не дожидаясь друзей.
В Большом Зале учеников было мало, только самые ранние пташки приходили завтракать в какую рань. Каин, к счастью для Ноткина, сидел за практически пустым столом Слизерина в компании своего прихвостня Лизки.
– Нам нужно поговорить. – выпалил Ноткин, подойдя к ним поближе.
Каин вздернул бровь, видно, желая выглядеть пафосно и эффектно при свидетеле-однокурснике, и еще несколько мучительно долгих секунд не давал ответа гриффиндорцу, желая выдержать лицо.
– Хорошо, если ты просишь.
Он поднялся из-за стола, отошел вместе с Ноткиным подальше от «лишних ушей» и сложил руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что хочет скорее завершить разговор и вернуться к завтраку.
– Как спалось? – выпаливает Павел, надеясь, что Каспару все же снился такой же сон, хоть он и не был его участником.
Брови волшебника поползли вверх. Посмотрев на гриффиндорца как на сумасшедшего, он спокойно ответил:
– Нормально. Это все?
– Нет! Не все. Мне снился коридор. И этот люк. В общем, мы должны…
– Остановись, Ноткин. Нет никаких «мы». – хмурясь, проговорил Каспар. – Есть «я» и «ты». И я не буду возвращаться в запретный коридор. И ты не будешь, если тебе дорога твоя шкура и нервы. Вспомни только, какой ужас мы пережили, после того как в первый раз пробрались туда. Я не желаю больше ничего об этом слышать. За сим все.
Каспар развернулся и немедленно покинул Большой Зал, даже не позавтракав как следует.
Ноткину оставалось лишь тяжело вздохнуть. Значит, он пойдет туда один, и будь что будет.
