Перекрёсток миров

Глава 20, в которой Герой делает неожиданное открытие. Каину все не нравилось. Ему не нравилось, что Ноткин всю дуэль провел в сферической прострации, пропуская атаки Каспара одну за второй, и в итоге так жалко ему продул, не послав ни одного заклинания в сторону своего противника. Ему не нравилось, что Ноткин, вдруг такой беззащитный и хрупкий, посмотрел своими большими-большими глазами прямо в глаза Хану и сказал, что ему нужна помощь. Ему не нравилось, что он, конечно же, не мог отказать. «Я должен ему отказать. Я сейчас пойду туда, где он будет меня ждать, и скажу ему, что план у него просто отвратительный, я в этом участвовать не буду, и вообще — брезгую». Бросив взгляд на Лизу, который как раз зализывал собственные раны после разгромной дуэли со Спичкой, Каспар быстро подошел к товарищу и тихо шепнул на ухо: — Я ушел. Если меня хватятся, солги, что, не знаю, я ушел в туалет. «Хотя не такая уж это и ложь» — усмехнулся он про себя и, накинув мантию на плечи, покинул Большой Зал, подсчитывая, прошли ли уже те оговоренные пять минут. Он шел по пугающе пустынным коридорам, с опаской отвлекаясь на каждый звук, все хватаясь за собственную палочку, слабенький цокот крысиных лапок проникал под его кожу, вызывая дрожь и первобытный ужас. Обернувшись на очередной шорох, Хан вытянул палочку и, ведомый своим хваленым инстинктом самосохранения, спрятался за рыцарские латы и стал невольным свидетелем преинтереснейшей картины: Анна Ангел, подталкивая двух горячо знакомых Хану гриффиндорцев в спины, держала их на прицеле своей палочки, а палочки юношей сжимала во второй руке. Каин закатил глаза. Как бы ему не нравилось, придется вновь пуститься в приключения из-за гриффиндурков. — Опустите палочку, профессор Ангел. — холодно процедил он, выходя из своего укрытия и опасно выставляя палочку в сторону Анны. Та вздрогнула, повернувшись к Хану с нескрываемым ужасом в глазах. — Молодой Каин! Что Вы тут делаете? Секундного замешательства преподавательницы вполне хватило, чтобы Спичка легким движением руки выбил палочку из пальцев женщины, а Ноткин, перехватив другую её ладонь, отобрал их с Ярославом палочки. Перегруппировавшись, теперь трое юных волшебников держали Анну на прицеле, а та поднимала свои дрожащие руки в жесте «сдаюсь». Хану очень хотелось спросить, какого боггарта тут творится, и Ноткин сразу прочел этот немой вопрос в его глазах: — Мишка пропала. Мы хотели сбегать в гостиную и убедиться, что её правда там нет, но нас перехватила Анна и повела сюда, упомянув, что наконец-то откроет комнату и утопит нас как котят. — Надеюсь, выражалась она фигурально… — ответил Каин и вновь нахмурил тонкие брови, переводя холодный взгляд на женщину. — Мишка там, в той самой комнате! — Ярослав с плохо скрываемой злобой кивнул головой в сторону туалета. — Открывай проход, ведьма! Анна снова вздрогнула и быстрым шагом преодолела расстояние до рукомойника. Откашлявшись, она неловко потёрла ладони, понимая явно, что без палочки она совершенно бесполезна, и заговорила тонким гадким голоском: — Все очень просто! Нужно накормить сток раковины тремя разными видами крови, и тайный проход откроется… Каин с подозрением посмотрел на Ноткина, но его слова Анны даже обрадовали: — Отлично! Это как раз то, что говорил шепот в моей голове: «трое откроют комнату: грязнокровка, полукровка и чистокровка». Теперь нужно придумать, как взять кровь… На лицо Хана тенью упала брезгливая гримаса. Только этого ему не хватало, ибо мало того, что он снова оказался против своей воли втянут какие-то опасные приключения, так еще и предстояло проводить какие-то ритуалы на крови, которые были заведомо опасны. Вздохнув, он выдернул волос из головы и трансфигурировал в небольшую, но достаточно острую иглу. Проколов палец, он даже не поморщился — все его хваленая выдержка — и передал острую вещицу парням, которые сохранили лицо чуточку хуже. Все время они по очереди держали преподавательницу под прицелом палочек. Три капли упало прямо в слив, но ничего не произошло. Спичка снова вспыхнул. — Ты нас обманула! — Нет, не обманула, это правда, я сказала правду! Женщина от досады и обиды, казалось, была готова топать ногами, и вдруг Ноткина осенило: — Ярик, не кипятись. Если эта ловушка специально для меня, быть может, моя кровь не подходит? Анна, Вы магглорожденная? — И что с того?! — недовольно поморщилась она, не успев больше ничего ответить, как Спичка схватил её за запястье, уколол палец, и едва капля крови ударилась о холодную поверхность раковины, вся конструкция начала постепенно преображаться, пока на её месте не образовалась огромная яма. Обменявшись взглядами с Атаманом, Ярослав слегка подтолкнул Анну, и та, не устояв на каблуках, с громким визгом полетела вниз. — Дамы вперед! — крикнул вдогонку блондин и, вздохнув, прыгнул следом. Хан шагнул назад, направив палочку на Ноткина. — Я туда не прыгну. Даже не проси. Гриффиндорец остался глухим к его воле, и, взяв юношу за руку, сам шагнул в пропасть и потянул его за собой. Приземление не было болезненным, но оказалось далеко не самым приятным: тысячи крысиных скелетов под телами волшебников отчаянно захрустели, пока те поднимались на ноги и отряхивались. Ярослав был в ужасе. Темнота была кошмарно густой и давящей, Спичка и Ноткин наколдовали «Люмос», Каин продолжал держать Анну на прицеле. Ангел, боязливо оглядываясь по сторонам, водила их по коридорам подземелья, то ли оттягивая время, то ли выжидая момент, чтобы выбраться из своего щекотливого положения и отобрать свою палочку обратно. И очень скоро ей удалось: Ярослав запаниковал из-за очередной крысы, которая перебегала ему дорогу, и преподавательница, пользуясь слабостью студента, выхватила палочку из его рук и послала пару заклинаний в стороны юношей. Те увернулись, и лучи магии попали в стены, заставив их отчаянно затряслись. Хан действовал на уровне инстинктов, когда осознал, что дело пахнет жареным. Старые стены подземелья опасно тряслись, камни начинали опасно падать прямо перед носом у гриффиндорского героя. Чутье аристократа подсказывало, что у Каспара есть время на два заклинания. Первым — «Ступефаем» — он бросает в Ангел, пока та не наделала еще больше беды, и женщина, не успев даже «ойкнуть», падает обездвиженная наземь. Вторым — «Экспеллиармусом» — запускает аккурат Ноткину между лопаток, тем самым подталкивая его вперед и не давая попасть под удар огромного валуна. Еще секунда — и их уже разделяла прочная стена из обвалившихся камней. Ярослав — целехонький — тяжело дышал, продолжая направлять палочку на тело Ангел, а Каин поспешил к стене, надеясь найти там хоть какой-нибудь лаз, но тщетно. Он крикнул: — Ноткин! Ты жив? Отзовись сейчас же! — Да! — глухой голос парня зазвучал по ту сторону. — Каспар, отойди, я вам подорву проход. — Себе проход подорви! — Каин подивился собственной несдержанности, однако продолжил, не желая заострять на этом внимание. — Прости, конечно, но ты не видишь разве, что тут все стены на слизи флоббер-червей держатся? Еще один взрыв всех нас погубит. — И что нам делать? — подал голос Спичка, бросив вопросительный взгляд на Хана. Тот открыл было рот, чтобы ответить, но Атаман его опередил. — Я пойду вперед один, нам ни минуты свободного времени терять нельзя. Ярик, останься тут, следи за Ангел. Каспар, постарайся найти еще какой-нибудь выход и позвать на помощь. — Ноткин, стой! За стеной камней послышались быстрые удаляющиеся шаги — Ноткин сделал свой выбор и бросился выручать подругу один. «Если он умрет, я его убью» — быстро подумал Каин и, развернувшись на каблуках, наколдовал «Люмос».

***

Паша бежал, не разбирая дороги, в абсолютно глухой темноте. Его «Люмос» освещал путь на два шага вперед, но к его удаче вереницу бесконечных коридоров сменил просторный зал, темноту которого почти полностью рассеивали настенные факелы. В центре холла виднелись две фигуры: одна лежала на полу, вторая — сидела рядом, трепетно сжимая в руке ладонь первой. — Мишка! — Ноткин вскрикнул внезапно для самого себя, подбежал ближе и упал на колени перед подругой, бросив палочку на пол и крепко сжав её тонкую холодную ладонь в своих горячих пальцах. — Наконец-то ты пришел! Атаман поднял рассеянный взгляд и посмотрел на незнакомку, на присутствие которой поначалу совсем не обратил внимание. Она выглядела напуганной и обрадованной одновременно. Большие голубые глаза, непослушные каштановые кудри, виднеющиеся из-под остроконечной шляпы, форма студентки Хаффлпаффа — все детали её образа, казалось бы, должны внушать гриффиндорцу чистоту её намерений и безопасность, однако по груди его разлилось горькое ощущение опасности, горячим песком осевшее в легких. — Кто… Кто ты? — Меня зовут Клара. Я подруга Мишки. — Подруга Мишки… Э-э-э… Хорошо. Ей надо помочь, нужно что-то сделать, что… Ноткин принялся трясти девушку за плечи — каждая секунда, казалось, делает её совсем выцвевшей. Кожа её становится сухой и желтой, а холод рук сменяется жаром. Охваченный паникой и беспокойством, юноша даже не заметил, как эта самая Клара подняла палочку Атамана и направила её против своего владельца. — Оставь её. Ты уже ничем не поможешь ей. А раньше мог, и очень много раз. И ты, и твой дружок Спичка. Она любила вас, а оказалось, вовсе и незачем было вас любить. Паша не верил своим ушам. Словно громом пораженный, под прицелом собственной палочки, он беспомощно открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ничего членораздельного, кроме: — Ты… Кто ты?.. Девушка засмеялась, опустив палочку. Встретив еще более недоуменный взгляд, покачала головой. — Нет, ничего. Ты смешной. Знаешь, так уж и быть. Я развлеку тебя хорошей беседой напоследок. На месте Мишки должен быть ты. Эта книга, — она указала палочкой на корешок, выглядывающий из школьной сумки гриффиндорки, — предназначалась тебе, и была подарена тебе Анной Ангел. Однако, каким-то образом она угодила в руки этой девочки. Вы были заняты своими делами, совсем не уделяли внимание подруге, вот она и искала утешение в книжном мире фантазий. А далее дело за малым — так легко проникнуть в хрупкий разум, манипулировать, подчинять. Посмотри на неё. Ноткин опустил взгляд. — Но тебе ведь нужен был я, а не она! Так забери меня! Клара продолжила, усмехаясь: — С тобой, безусловно, у меня личные счеты. От Песчаной Язвы не спасался никто и никогда. Мальчик-который-выжил должен умереть непременно, но теперь у меня для тебя есть иная роль. Сейчас ты видишь, как проклятье Песчаной Язвы пробивает последние барьеры родовой защитной магии этой чистокровной девчонки. Подумать только: Песчанка, та самая «болезнь грязной крови», теперь окажется достаточно сильной, чтобы свалить даже Каиных. Как тебе идея? Сначала ты будешь наблюдать, как мучительно умирает от болезни твоя подруга. Заразишься сам. Я пущу «Обливиэйт» тебе в лоб и тебя, такого ошарашенного и уже зараженного вытянут отсюда твои друзья. Мальчик-который-выжил — переносчик заразы. Красота! Говоря, девушка смаковала каждое слово, упиваясь беззащитностью собственных жертв. Ноткина одна за другой одолевали сильные эмоции: боль, жалость, отчаяние сменяли друг друга по кругу. Пальцы Мишки едва заметно дернулись, сжимая ладонь Атамана, и неожиданная вспышка храбрости разлилась по крови гриффиндорца — он осознал, что сейчас изо всех сил нужно бороться до конца. — Я понимаю… — начал он, отчаянно подбирая слова. Нужно было задать такой вопрос, который поможет им спастись. — Но… Я никогда не видел тебя в школе. И ты сказала, что проникала в сознание через книгу… Как? — Глупый, глупый! — Клара потешалась. — Ты мыслишь плоско. Однобоко. Я лишь тень, воспоминание, которое живет благодаря памяти. Часть моей души, часть памяти, которой я обладала, заключена в той самой книге. Ловушка, в которую было заключено отражение моей личности, и Мишка своими силами подпитывала это воспоминание, думая обо мне — своей лучшей подружке. Ах, и зачем я только трачу время. Ты слишком глуп, чтобы понять принцип работы Внутренних Покоев. А теперь… Немного развлечёмся. Она отошла на несколько шагов и подарила Ноткину невинную улыбку, щелкнув пальцами. Тысячи крыс хлынули из ям, дырок в стенах и канализационных труб. Не в силах даже закричать, гриффиндорец подорвался на ноги и дал дёру, уводя толпу этих мерзких животных от тела подруги, привлекая все внимание на себя. Он был безоружен, но страха в душе юного Атамана не было. Крысы прыгали на его голову и плечи со стен, царапали, кусали, парень только и делал, что стряхивал их, пока не увидел в темноте, куда бежал, жуткий призрак неведомого существа: тело его было человеческим, а голова — крысиная. Резко повернув назад, юноша принялся судорожно соображать, как же ему спастись, ситуация казалась патовой, однако так вовремя на глаза ему попалась сумка Мишки. Книга. Точно! Если он все понял верно, именно книга была источником сил этой Клары, а значит, нужно было уничтожить её любой ценой. Круто развернувшись, он в несколько шагов преодолел расстояние до сумки и ловко вытянул оттуда книгу. Клара завопила, и крысы, казалось, побежали еще быстрее. Ноткин, задыхаясь, сунул руку в карман и вытянул свою уже «счастливую» зажигалку. Щелкнув колёсиком, он на ходу поднес страницы к жадному пламени и, к его огромному счастью, книга вспыхнула словно спичка. Гриффиндорец обернулся. Крысы разом свалились замертво. Страшный крысоподобный призрак исчез. Разгневанная Клара пеплом осыпалась наземь. Атаман разом ощутил, как тяжесть рухнула с его сердца, но взамен на плечи навалилась усталость. Мишка медленно открыла глаза, в уголках которых тут же скопились слезы, Ноткин, похромав к ней, просто лег рядом и взял её за руку. — Паша… Я… Я… — сбивчиво начала она, но парень прервал её, покачав головой. — Прости нас — дурачков… И провалился в темноту.

***

Ноткину было хорошо. Он лежал в теплой постели и был, кажется, в абсолютной безопасности. Пускай тело неприятно ныло, восстанавливаясь после десятков глубоких укусов, парню было спокойно. Юноша медленно открыл глаза и осмотрелся по сторонам. Больничное крыло — ну кто бы сомневался. Едва он сел на постели, перед ним возникли улыбающиеся Мишка и Спичка, сбросив с плеч мантию-невидимку. Не проронив ни слова, они бросились в объятия Ноткину и долго-долго стояли так, пока Ярослав не отстранился первым, заговорив почти шепотом: — Ты три дня провалялся в отключке. Бурах приходил, припарки тебе какие-то давал, осматривал, пульс щупал. Сказал, что, ну, здоров ты. А так к тебе никого не пускают, потому мы и одолжили у тебя мантию. — Ого… Да, отоспался я на славу. Мишка, как ты? Как скоро нас спасли? Девушка улыбнулась ему. — Я в полном порядке, Паш. Подмога подоспела очень быстро, и десяти минут не прошло. Оказалось, у Хана было какой-то осколок зеркала для связи при себе. Он вызвал профессора Данковского, и они с нашим деканом спустились к ним, осторожно разобрали завал камней и вытащили нас. И да… Ты спас мне жизнь, спасибо тебе. Ноткин смутился, покачав головой. Он мог бы сказать, что всего этого не произошло бы, если бы изначально они со Спичкой уделяли бы ей и её состоянию больше внимания, но не хотел портить такой трогательный момент дурным воспоминанием. К слову о дурных воспоминаниях, в голове его возник образ преподавательницы по ЗОТИ. — А что сделали с Ангел? Спичка поморщился так, словно глотнул костероста. — Эта циркачка такой фокус учудила! Директор почти сдал её аврорам, а она обратилась мухой и прошмыгнула в окно! Ноткину хотелось взвыть от досады. Человек, который рвался его погубить, все еще на свободе — и это удручало. — Нам пора… — тихим шепотом Мишка отвлекла Пашу от его мрачных мыслей. Кивнув, Атаман уже засобирался устроиться в постели поудобнее и, возможно, даже снова немного подремать, но подруга снова заговорила с ним. — Вот. Тебе младший Каин записку передал. Она протянула гриффиндорцу белый конверт и тот, засмущавшись отчего-то, быстро взял его и прижал к груди. — А что там? — Паш, ну ты чего? — Спичка тихо засмеялся, поднимая мантию с пола и набрасывая её на их со сводной сестрой плечи. — Мы чужих записок не читали. Хотя я более чем уверен, что там что-то оскорбительное. Видел бы ты, как перекосило его кислую рожу, когда он тебя бездыханного увидел. Так что давай, наслаждайся. И, подмигнув почти синхронно, оба скрылись под мантией и быстро покинули больничное крыло. Выждав несколько минут, словно подготавливая себя морально к «чему-то оскорбительному», Паша открыл конверт и, вытянув небольшую картонку, с улыбкой прочитал оставленное послание: «Выздоравливай, Ноткин. Ты должен мне нормальную дуэль». — Спасибо. Я поправлюсь. — произнес он куда-то в потолок и прикрыл глаза. Чуть позже Дора, обнаружившая Ноткина бодрствующим, справилась о его самочувствии и сразу же сообщила об этом декану Гриффиндора. Ноткин Бураху как на духу выложил все события того вечера. Пытался восстановить в своей памяти и дословно передать все, что говорила и делала мистическая Клара и, к огорчению юноши, чем далее заходил разговор, тем более мрачным становилось лицо зельевара. — Я горжусь Вами, Ноткин. Правда горжусь. — сказал он, выдержав небольную паузу после того, как Паша завершил свою речь. — Вы — достойный студент Гриффиндора, и пусть нашему факультету не удалось победить в соревновании клубов, своими героическими поступками Вы сделали огромный подарок всей школе. С того самого дня в школе не видели ни одной крысы, а это значит, что студент второго курса одолел призрак Крысиного Пророка. Звучит внушительно, не так ли? — Да… — Паша кивнул и улыбнулся немного смущенно. — Отлежитесь еще денёк. А завтра уже сможете вернуться к своим друзьям. Двоедушники очень ждут возвращения своего лидера. Бурах был прав. Не только двоедушники, но и вся школа встречала Ноткина как героя. Директор пожал ему руку, присудив ему 200 победных очков, которые помогли факультету взять кубок школы — впервые за долгое время. На праздничном пиру в честь окончания учебного года ученики и профессора праздновались и веселились. Ноткин то и дело поглядывал на слизеринский стол, и если Лиза сидел, корча ему недовольные физиономии, то Хан, поймав разок взгляд Атамана, легко улыбнулся ему и кивнул, пригубив кубок. Довольный двоедушник снова вернулся к своим друзьям, поставив мысленную галочку, что они с Каспаром стали еще на шаг ближе к официальному статусу друзей. Праздник продолжался, звучали веселые шутки, со всех сторон доносился звонкий смех, и никто даже не обратил внимания на двух профессоров, скромно устроившихся у самого края учительского стола. Григорий Филин был чертовски бледен и напуган. Станислав Рубин болезненно морщился, мрачно хмуря брови.