***
Один человек сказал: «Лето — это маленькая жизнь» — и Ноткин был чертовски согласен. Его каникулы промелькнули молниеносно. Совсем скоро после возвращения из школы, родители Паши получили сову от директора с благодарностями вроде: «В этом году ваш сын многое сделал для нашей школы, и от лица всего преподавательского коллектива мы благодарим вас за прекрасного воспитание этого юного дарования». Когда мама читала письмо вслух, мальчик краснел до кончиков ушей, смущенно пыхтел и отмахивался, мол, да ничего такого, но взрослые решили наградить сына за хороший учебный год и, взяв отпуск на работе, отправились всей семьей на горнолыжный курорт, которым Паша грезил с самого детства. Каждый день Ноткин бегал, занимался в спортзале, катался на лыжах — энергии в нем было бесконечное множество. По-настоящему крышесносный восторг этим летом он испытал дважды: когда впервые самостоятельно одолел красную горнолыжную трассу и когда, вернувшись домой, попытался влезть в свою любимую футболку и буквально порвал её в нескольких местах, только лишь расправив плечи. — Капитан сборной будет очень доволен моей формой… — бормотал вслух парень, довольным взглядом окидывая отражение своего окрепшего тела в зеркале. «Интересно, а что на это скажет Хан?» — подумал он, мечтательно зажмурившись, а после резко осекся, когда сам не понял, при чем тут вообще младший Каин, и почему вдруг юношу должно так волновать его мнение. Утеряв интерес к своему отражению, Ноткин еще несколько минут вел какую-то внутреннюю борьбу, словно анализируя, почему человек, с которым ему хочется просто дружить, обязательно должен «заценить» его широкие плечи, едва виднеющиеся кубики пресса и сильную грудь. Компромис с собой был найден — к счастью Атаман вспомнил последний их общий разговор, состоявшийся в Хогвартс-экспрессе. Воз и ныне там — Ноткин, как обычно, дипломатично и очень ненавязчиво пытался предложить Каспару свою дружбу, ввалившись в купе к «слизням». Пусть и получив отказ, Атаман нисколько не расстроился, так как вместо отрицательного ответа и кислой мины, Каспар, видно, пребывавший в прекрасном расположении духа, ответил просто: «До дружбы со мной надо дорасти». Бросив взгляд на Лизку, который гадко захихикал, а после на Курочкина, который всегда ходил с гордой рожей, приговаривая, что он Хана Каина первый друг, Ноткин растерянно заморгал. «Это куда ж расти надо, чтоб так головой удариться» — подумал он при себя и поспешил вернуться в купе к своим друзьям. — Ну ничего, теперь померяемся… Ростом. — словно убеждаясь в своей правоте, юноша проговорил это вслух, и, надев футболку попросторнее и эластичные спортивные штаны, выглянул из своей комнаты. — Мам, пап, отвезите меня к Ярику, пожалуйста! Мне срочно нужно на Косой Переулок, моя школьная форма мне безнадежно мала.***
Встретившись после почти двух месяцев разлуки, ребята обнимались друг с другом так яростно, что в этой толкучке из трех тел никто никому просто чудом ничего не сломал. Слегка загоревшая Мишка с гордостью объявила, что они этим летом ездили на семейный отдых в Египет, потому что девушке уж очень хотелось к морю, а все такой же бледный Спичка недовольно отмахнулся, сказав, что почти весь отдых проторчал в заколдованной палатке, выбираясь к воде исключительно по ночам, потому что в первый же день у него сгорели лицо и плечи. А после, еще раз осмотрев Ноткина, легко толкнул его кулаком в плечо. — А куда пропал наш маленький Ноткин? Кто эта машина для уничтожения спортивных надежд квиддичных сборных других факультетов? Паша засмеялся, скромно отмахиваясь. Спичка за лето совсем не изменился, только вытянулся сильнее: парни все еще даже были одинакового роста, и Атаман поймал себя на мысли, что ему уж сильно хочется перемахнуть Каина. Стоп. Он опять думает про Хана, с чего бы? — А вот, кстати, фото. — Мишка, улыбаясь, протянула другу колдоснимки своему другу. Паша от души посмеялся, рассматривая красного как гриффиндорское знамя Спичку от множественных солнечных ожогов, воздвигающего замок из песка, счастливую Мишку, с разбега ныряющую в морскую синеву, и общее их фото, где они, сидя на мелководье, зачерпывают воду ладонями и посылают брызги друг в друга. Поумилявшись семейной идиллии друзей, Атаман клятвенно пообещал показать им свои снимки с отдыха, а после трио друзей торжественно отправилось к камину, а оттуда — на Косую Алею. Мишка прихватила с собой список покупок для школы, и ребята принялись затариваться новыми ингидиентами для зелий, учебниками, различными канцелярскими безделушками, а после зашли в лавку «Всё для квиддича» и пропали для этой реальности, просто разглядывая метлы, плакаты и другую квиддичную атрибутику. Опомнившись, Ноткин сказал, что ему еще нужно забежать к мадам Малкин за новыми мантиями, и друзья отпустили его, договорившись встретиться у кафе-мороженого Фортескью. — Я мигом! — сказал юноша и убежал. Справился он действительно быстро, да так, что пришел в кафе даже раньше, чем его друзья. Однако, осмотревшись, он заметил за одним из столиков Каспара, в гордом одиночестве поедающего пломбир. Решив, что это просто знак свыше, Атаман буквально подлетел к его столику и кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание. — Привет! — Здравствуй, Ноткин. — Каспар, кажется, даже не удивился внезапной встрече и продолжил трапезу. — А что ты тут делаешь? — Ем мороженое. — хмыгнул он и демонстративно постучал чайной ложечкой о край пиалы. Боевое настроение Паши таяло на глазах. — Это… Помнишь, ты сказал мне, что до дружбы с тобой надо дорасти? Ну так вот он я — вырос какой! — юноша расправил плечи и чудь даже на носки приподнялся, стараясь выглядеть внушительнее. Каин оглядел его с головы до пят. Поправил манжеты своей голубой рубашки и медленно поднялся, поравнявшись с Ноткиным. Его тонкие губы растянулись в улыбке — мерзавец был выше на полголовы. — Правда? Прости великодушно, не заметил. Атаман, гневно сопя, опустил взгляд в пол, невольно скользнув по идеально сложенному Каину: его острым плечам, тонким рукам, изящным пальцам, красивым длинным ногам, начинающимся где-то от ушей аристократа. И тяжело сглотнул, осознав, что получилось все не так, как парень планировал, и «заценил» Каспара он, а не наоборот. — Ноткин, — обратился к нему Каспар, отвлекая от назойливых мыслей. — Увидеть тебя было… Хм… Приятно. Но я вынужден спешить, ровно через три минуты у меня встреча с отцом. Увидимся в школе. — кивнув на прощание, он подхватил свою мантию и ушел, оставив Пашу одиноким и растерянным. — А, вот ты где! — на сей раз в «реальность» его вернул веселый голос Спички. Друзья сели за столик, оставив многочисленные покупки у своих стульев, заказали мороженое и завели разговор о грядущем учебном году, который начнется через пару дней. — У нас ведь будет новый профессор по ЗОТИ? Ничего не знаете о нем случайно? — поинтересовался Ноткин, облизывая ложку. — Ой, кто бы там ни был, хуже уже не будет! — отмахнулся Спичка, яростно помешивая свой клубничный сорбет. — У нас с этого года теперь больше предметов будет. Уже думали, что выбрать? — Хочу «уход за магическими существами». И, может, «древние руны»… — задумчиво пробормотала Мишка, чуть морща нос. — А мне без разницы вообще, я туда же пойду, куда и вы. Мне просто хочется провести этот год без приключений и побыть с друзьями. — Паша улыбнулся, глядя на своих товарищей. Спичка смял салфетку в кулаке и бросил в лучшего друга. — Не подлизывайся даже! Ты все равно без приключений не сможешь! Ребята дружно засмеялись и продолжили есть мороженое. На секунду Ноткин задумался: «Интересно, а что сейчас происходит в школе?».***
В Хогвартсе уже кипела жизнь, даже несмотря на отсутствие в стенах школы учеников. Профессора, заранее подготовившие учебные планы на грядущий год, сидели на общем преподавательском собрании. Бурах, расслабленно откинувшись на спинку кресла, меланхолично наблюдал за тем, как Данковский на правах заместителя школы по учебной части вносит свои правки и коррективы в планы учителей. Грифу как и в прошлом, и в позапрошлом, и в позапозапрошлом году был дан совет добавить больше теории полетов и инструктажей безопасности. Рыжик, почти всегда вступающий в полемику по этому поводу, лишь сдержанно кивнул и скрестил руки на груди. Бурах почти напрягся, а после тут же расслабился, подумав, что друг не в духе после, вероятно, «семейной ссоры». К остальным профессорам вопросов почти не было: кому-то декан Слизерина посоветовал использовать более новую версию учебника, кому-то уделить больше часов для самостоятельной работы студентов, кому-то уменьшить количество эссе в плане. Когда дело дошло до самого Артемия, тот был полностью уверен в качестве проделанной работы. В прошлые года его планы всегда утверждали с первого раза, а в этом и вовсе папку с бумагами он вручил Даниилу как раз в момент когда тот расслабленно курил у него в постели. — Так, Артемий Бурах. В целом план хороший, но его нужно доработать. Зельевар вытаращился на заместителя директора так, словно услышал как тот заговорил на непонятном для него языке. — Что-то не так, Бурах? — спокойно осведомился Данковский, протягивая блондину папку. — Никогда не слышал в одном предложении слова «план» и «доработать» по отношению ко мне. Я работаю по четкой выверенной схеме уже который год. Может, не нужно чинить то, что уже работает? Что-то не так? — Послушайте, Бурах. — Данковский выразительно посмотрел на любовника, всем своим видом призывая мужчину к тому, чтобы тот не упрямился. — Министерство Магии послало в школу официальный запрос, чтобы мы в процесс обучения внедрили какую-нибудь новую методику. На Ваших занятиях студентам часто приходится работать в парах, так что я посчитал, что это прекрасная возможность для Вас, Бурах, проявить себя как талантливого педагога. — Какая чудная идея! — подхватила Ева. — Бурах, дерзайте, Вы справитесь! — Да, — вторила ей Люричева. — У меня есть отличный учебник с хорошими методиками, способными повысить качество обучения в классе. Могу Вам его одолжить. Артемий, вздохнув, просто молча кивнул и подтянул поближе папку с планом. Теперь, после такой-то поддержки со стороны коллег, ему наоборот хотелось блеснуть своими педагогическими способностями, но и от шанса «увильнуть» отказываться не стоило. Смиренно дождавшись конца собрания, он подошел к Даниилу поближе и томно шепнул его на ухо: — И все же… Не могли бы Вы что-нибудь сделать со всей этой историей с методикой… специально для меня? — Специально для тебя… — столь же томно начал Даниил, а после ехидно улыбнулся. — Я проконтролирую процесс «от» и «до». Хочу видеть план с методикой завтра у себя в кабинете. И тебя хочу тоже. — Нет. — хмуро буркнул Артемий и, заметив, как напрягся от этого Данковский, вернул ему его же улыбку. — План будет готов послезавтра. И я тоже. Обменявшись многозначительными кивками, они разошлись. Артемий задержался у стола, собирая свои вещи, как вдруг на его плечо легко холодная женская ладонь. — Профессор Бурах, можно Вас на пару слов? — Конечно, профессор Сабурова. Бурах мысленно тяжело вздохнул. Катерина была преподавателем «старой школы» — одной из немногих, кто пережил Первую Вспышку и остались на постах профессоров. Еще юношей Артемий посещал занятия Сабуровой по прорицаниям, и к огорчению своему почти сразу осознал, что этот предмет дается ему даже хуже чем история магии. Дело было то ли в отсутствии у него «третьего глаза», а может, в самой Катерине как в преподавательнице, но все, связанное с предсказаниями, теперь Бураха только пугало. И если ранее Сабурова выдавала свои пророчества порционно, то после событий в Тайной Комнате, они полились из уст женщины фонтаном изобилия. — Мне было видение, мальчик мой. — Я слушаю. — голос его звучал почти обреченно. — Я вижу, что суждено тебе стать человеком, который принесет огромную жертву и прольет реки крови. Любимой, родной крови. Будь осторожен, Артемий. Материи, с которыми ты играешь, не подчинятся тебе. Зельевар вымучено улыбнулся и кивнул — он хотя бы пытался выглядеть приветливым и благодарным. Памятуя о том, что еще вчера она предсказывала Даниилу, что тот станет человеком, победившим смерть, мужчина был уверен что его коллега просто не в себе, но открыто противостоять ей был попросту не в силах. Сейчас были вещи и поважнее: если он не успеет подготовить эту свою методику до послезавтра, то Данковский лично пустит ему кровь.***
От своего возвращения в Хогвартс Ноткин был просто в восторге. Факультет Гриффиндор принял в свои ряды еще десяток юных волшебников, и приятный сюрприз для Атамана состоял в том, что ребята из клуба двоедушников категорически отказались расформировывать свою общину, хоть в этом году вопрос о создании клубов не поднимался. Все до единого первокурсники охотно записались в клуб, и Паша вновь ощутил прилив бесконечной благодарности и теплоты, ведь ему нравилось ощущать эту ответственность за своих товарищей, которая нисколько на него не давила. Усевшись за парту рядом со своим лучшим другом, юноша продолжал витать в облаках, раздумывая, чем бы полезным ему заняться в своем клубе, как вдруг ощутил легкий тычок локтем в бок. — Погляди, эти песиголовые тоже не распались. Ноткин проследил за взглядом Спички и рассеянно кивнул — большая часть слизеринцев все еще носила клубные значки, а отдельные личности вроде Лизы так и вовсе носили уродливые песьи маски, снимая их только во время занятий и приемов пищи. — Ну ничего. Тем лучше. Конкуренция будет нас закалять. — пожал плечами Атаман, вытягивая из сумки учебник по зельям. — Кстати, а ты ничего не слышал о преподавателе по ЗОТИ? Я не видел его вчера на празднике. — Неа, — дернул плечами Паша, — слушок ходил, что он сейчас в какой-то экспедиции, только завтра сюда приедет. Надеюсь, толковый мужик. Как только Бурах вошел в кабинет, общий гомон стих. Преподаватель окинул взглядом своих студентов и вздохнул, сцепив руки в замок за спиной. — Рад приветствовать вас на вашем первом занятии по зельям в этом году. Я, как и всегда, буду с вами откровенен: в этом году произошли небольшие изменения в учебном плане для вашего курса. Говоря о моем предмете, вы — очень сильная параллель, и потому я решился пойти на небольшой эксперимент. Я понимаю, он понравится не всем, но обещаю, что поможет каждому в некоторой степени усовершенствоваться. Первый момент: зелья по составу будут более сложными, и весь первый семестр мы посвятим работе в парах. Ноткин, довольно улыбнувшись, шепнул тихое «ессс!», и «дал пять» столь же счастливому Спичке. Первый был рад работать в паре с другом, второй — с более сложными зельями. — Я бы не спешил так радоваться, Ноткин, Спичка. — Бурах улыбнулся немного грустно, как будто не хотел разочаровывать мальчишек. — Но второй момент заключается в том, что «сладкие парочки» мне придется рассадить. Когда вы покинете стены этой школы, вам придется сотрудничать с разными людьми, так что этот семестр так же посвящается поиску общего языка с людьми, с которыми вы бы вряд ли поладили при обычных обстоятельствах. Юноши помрачнели, уставившись на декана. Он продолжил: — Ни для кого не секрет, что ваши факультеты соперничают. Я думаю, пришла пора сделать что-нибудь с этой бессмысленной конфронтацией. Бурах взмахнул палочкой, и котел его наполнился аккуратными бумажными конвертиками размером с обычную визитную карточку. — С позволения студентов-слизеринцев, я записал их фамилии на карточках, которые находятся в этом котле. Кто чье имя вытянет — с тем работать и будет. Гриффиндорцы, сейчас по очереди, по одному… Не успел Бурах договорить, как вдруг толпа «львов» бросилась к его котлу. Первым вскочил Ноткин — у него хотя бы было навязчивое желание вытащить одну определенную фамилию, начинающуюся на «К», а у остальных сработало типичное гриффиндорское правило: «Все побежали и я побежал». Выхватив клочок бумажки из котла, он развернул его, затаив дыхание, а после разочарованно застонал, тихо шепнув: — К… Курочкин. Совсем рядом тяжело вздохнула Белка, морща нос. — Везёт. У меня вообще Каин. Как мне с ним работать? Он магглорожденных на дух не переносит. — Что? — Ноткин резко обернулся к ней, протягивая ладонь. — Дай посмотреть. — Ну, на… — растерянно кивнула она, протягивая листок Паше, а тот взамен отдал ей свою, тихо шепнув: «Держи Курочкина. А еще с меня орехи. Договорились?» Белка растерянно кивнула, и улыбнулась вдруг, пожав плечами. — Договорились. — и, хохотнув, пошла за своими вещами. Ноткин осмотрелся, желая взглянуть, кто достался в пару его друзьям: Мишка заняла место с какой-то слизеринкой — одной из тех «масок», с которой юноша не был знаком, а Спичка хмуро гнездился рядом с Лизой, тоже не очень довольным такими изменениями. Гордо вздернув нос, Ноткин вернулся в конец класса и занял место рядом с Каиным, повесив школьную сумку на спинку стула. — Ну просто судьба свела нас в этом году на зельях, Каспар. Слизеринец поднял на него холодный взор голубых глаз. На секунду Паше показалось, что в них блеснули озорные искорки. — Ты мухлевал. — Это судьба! — упрямо повторил Атаман, подвигая котел на середину стола. Теперь Ноткин обожал зелья с тройной силой.***
Еще до внедрения этой методики Бурах сомневался, то теперь он был точно уверен: если до конца семестра результаты студентов и правда улучшатся, он лично Даниилу руки будет целовать за такую гениальную идею. Но пока что все было очень, очень далеким от идеала. Бурах дал им задание готовить уменьшающее зелье, несколько раз напомнил об ингридиентах, пропорциях, однако новоиспеченные «партнеры» были заняты на уроке или выяснением отношений, или тотальным игнорированием друг друга. Оценивая качество зелий, Артемий ставил одни лишь «удовлетворительно», реже — «выше ожидаемого», пока не подошел к котлу Хана и Ноткина. — Друзья мои, вы же понимаете, что я вообще никак не могу оценить ваше зелье? — он тихо вздохнул, помешивая субстанцию в котле. Юноши мрачно молчали, опустив взгляд в пол. — Зелье должно было получиться ядовито-зелёным. А у вас оно вообще оранжевое, ребята. Ну что с Вами? Вы же одни из лучших в моем предмете. Студенты все еще молчали, не глядя ни друг на друга, ни на профессора. Ноткин не признавался, что буквально исподтишка вместо двух капель пиявочного сока залил в котел половину фиала, только потому что Каспар сказал «я получше тебя знаю, как правильно». Хан не говорил, что забыл добавить корень маргаритки, при этом убеждая Пашу на протяжении процесса приготовления, что давно уже это сделал. Бурах снова вздохнул. — В следующий раз, когда у вас будет время для самопоготовки, жду обоих у себя — будете готовить зелье заново. Парни смиренно кивнули и зельевар обернулся к котлу Лизы и Спички. — Это зелье на сегодня лучшее в классе, — произнес он, и не успел Ярик обрадоваться, как мужчина тут же припечатал. — Но я ставлю вам за него лишь «Удовлетворительно». — Почему? — взвился Спичка, и Лиза посмотрел на преподавателя недовольно. — Да потому что Вы, Спичка, в процессе чуть не выбили Лизе глаз, а Вы, уважаемый, Ярослава пытались задушить, и я вас двоих при этом лично разнимал. Ну что это такое? Вы третьекурсники, Вам ли не знать, что такого поведения на своих занятиях я не потерплю? В следующий раз будете вести себя прилично. И да. Снимаю по двадцать очков с каждого. — Это надо же было так достать человека, чтобы ему захотелось выбить глаз! Он сам виноват! Бурах жестом прервал протест Спички, смерив его хмурым взглядом, и парень смирился. Бросив взгляд на настенные часы, Артемий выдохнул: — Занятие окончено, очищайте котлы и идите с глаз моих, чтоб до ужина я никого из вас не видел. Впервые за занятие ученики безропотно выполнили его указание и покинули кабинет ровно спустя пять минут. Бурах сел за стол, чтобы заполнить журнал, как вдруг входная дверь снова скрипнула и раздраженный профессор напрягся всем телом, но тут же расслабился, услышав хриплый голос своего друга. — Здарова, отец. Как детишки? — он выглядел так, будто старался улыбаться изо всех сил. Воровато оглядываясь, Гриф прошелся до учительского стола и сел напротив Бураха, стараясь принять расслабленную позу. — Ужасно, Гриш. Они убьют друг друга быстрее, чем освоят курс зелий за первый месяц, это я гарантирую. — он улыбнулся, услышав как друг тихо рассмеялся. — Ты что-то хотел? Только не расшаркивайся, как ты любишь, а сразу к делу, у меня очень много работы, и скоро занятие с семикурсниками. — Да, да, есесна… — рыжий кашлянул в кулак и вздохнул, собираясь с мыслями. — Ты не мог бы… Научить меня варить аконитовое зелье? — Зачем? — брови Бураха удивленно попозли вверх. — Ты знаешь, полёты меня больше не очаровывают. Вот, захотел найти себе какое-нибудь милое хобби, которое помогло бы коротать вечера… Артемий едва заметно усмехнулся, закрыв журнал. Пару раз хлопнул в ладоши, коснулся подбородка указательным и средним пальцами, уставившись на Грифа исподлобья строгим взглядом. — Я, по-твоему, тупой? Пораженный и смущенный Филин моментально стушевался: — Тём, я… — Гриш, ты за свою жизнь ни разу самостоятельно даже бодроперцовое приготовить не мог без ошибок. Аконитовое зелье — специфическое, многокомпонентное, сложное. Его не варят в качестве хобби. От этого зелья пахнет огромной жопой и неприятностями, так что или ты сейчас же выкладываешь мне, в чем дело, или больше не вздумай просить меня о помощи. Плечи друга опустились. Он отвел взгляд, будто не решался начать, но Бурах терпеливо ждал, пока тот соизволит заговорить. «Мерлин, хоть бы он вздумал варить аконитовое и нелегально его сбывать» — понадеялся мужчина, но слова рыжего буквально ударили под дых. — Стаха укусили, Медведь. Он ночью выбрался за своими кончеными травами, а на него напал вервольф и укусил! Рубин строго-настрого запретил об этом языком чесать, особенно с тобой, только разве что непреложный обет с меня не взял. На каникулах раз в месяц он на три ночи уходил из дома, бегал по лесу, чтобы меня не покалечить, сам пытался это зелье варить, но у него же руки из жопы, Тём, он благо не отравился! Все это хворь поганая, скоро уже полная луна, он опять будет варить аконитовое, но я уверен, что оно опять не сработает. А тут Хогвартс! Дети! Все поймут, что с ним что-то не так, уволят его к чертовой бабушке, и что ему делать, куда пойти? Медведь, миленький, научи меня, я же без этого полудурка… Ну как я… Под конец своей пламенной речи Филин не выдержал: из глаз его побежали слезы. Артемий поднялся со своего места, подошел к другу и крепко его обнял. Гладил по спине и плечам, призывая успокоиться, унять его беззвучные рыдания, хотя сам понимал, что ситуация аховая, но слезами тут горю было не помочь. — Гришка, все, успокаивайся… — хрипло заговорил он. — Не научу я тебя варить это зелье. Филин весь напрягся, и Медведь поспешил его успокоить: — Оно слишком уж забористое, поверь. Я сам буду его варить для Стаха каждый месяц. По технологии оно должно настаиваться сутки в закупореном фиале, и если оно приготовлено верно — зелье испускает бледно-голубой дым. Я дам знать, когда приготовлю зелье, а ты его потом подменишь на неправильное зелье Стаха, когда то будет настаиваться. Хороша идея? Гриф рассеянно кивнул и заулыбался радостно, отстраняясь и глядя Артемию в лицо. — Мерлин и Моргана, это лучший вариант в нашей этой ситуёвине! Ох, Медведь, такое тебе спасибо, да ты, да я тебе за это… — Ну, ну, уймись… — смеялся блондин, похлопывая друга по плечу. — Выручишь меня потом тоже как-нибудь. Для этого и нужны друзья. — Да! Только это… помни, что Стах просил держать это в секрете. Он же теперь такой волчара, что хоть к черту под начало… — Рубин — идиот. — хмыкнул Артемий, а после добавил мягче. — Это будет наш секрет, обещаю. — Как жаль, что то, что Рубин — идиот, это не секрет. — посмеялся Гриф. Артемий был чертовски с ним согласен.***
Наступило утро нового дня. За ночь Артемий сварил хорошую порцию волчьего противоядия, и теперь оно спокойно настаивалось в закрытом фиале, дожидаясь своего часа. За завтраком зельевар не мог не заметить, что Филин вновь оживился, повеселел, и, как обычно, развлекал Рубина своими разговорами. Артемию, безусловно, и самому хотелось поговорить с другом о его небольшом «волчьем» секрете. Поддержать, предложить свою помощь, но, как истинный друг, был рад поддерживать его даже тайно. Казалось бы, никакая новость не способна нарушить гармонию теплого сентябрьского утра, как вдруг на плечо Артемия легла обтянутая тонкой перчаткой ладонь. — Бурах… Почитайте. — Даниил выглядел весьма обеспокоенным, протягивая коллеге свежий номер «Ежедневного пророка», который только что ему доставила сова. Предчувствуя что-то нехорошее, Артемий развернул газету и перестал дышать, увидев на развороте фотографию подруги детства и громкий заголовок: Милосердие не добродетель, а порождение страха! Лара Равель — преступница, приговоренная к пожизненному заключению в Азкабане за распространение Песчаной Чумы под личиной благотворительности — сбежала из своей камеры в Азкабане ранним утром. Авроры утверждают, что уже взяли её след, однако наша редакция призывает всех быть предельно осторожными! Встреча с этой преступницей может стоить вам жизни. Сердце у Бураха забилось чаще. Он смотрел на колдографию девушки, сделанную после суда: измученные, уставшие, добрые глаза заглядывали прямо Артемию в душу. Мужчина буквально не мог в это поверить, ведь из Азкабана никому и никогда не удавалось сбежать, а она смогла! — Стах! Гриф! Лара сбежала! — радостно выкрикнул он прежде, чем успел подумать. Ученики уставились на профессора, отложив приборы. По лицу Филина скользнули счастье и надежда, но он тут же потупил взгляд. В глазах Рубина плескалась холодная ярость.