Перекрёсток миров

Ноткин просыпается резко. Обычно он чувствует себя подобным образом после ночных кошмаров, однако, к его величайшему разочарованию, события, которые происходили с ним последние несколько часов — это не сон. Об этом свидетельствовало место, в котором он проснулся — больничные крыло — и молчаливый недовольный взгляд — принадлежащий Каину — устремленный на него с соседней койки. Открыв было рот, юноша собирался завалить Каспара десятком вопросов о произошедшем, но дверь в крыло с тихим скрипом отворилась и на пороге показался Григорий Филин. Он все еще выглядел весьма болезненно: бледный, с наскоро перебинтованной рукой и бесконечно печальным взглядом. Не теряя ни секунды времени, он подошёл к постели Ноткина и тихо заговорил, чтобы не привлечь внимание колдомедика Доры. — Ноткин, ушки на макушке. То, о чем я тебя сейчас попрошу — это нихера не педагогично, не по-взрослому и все дела, но так уж карта легла, что ты единственный, кто знает всю историю по правде, и при этом может помочь, отправившись в прошлое. Вот… Он скользнул здоровой рукой в карман потрёпанной мантии и вытянул оттуда на ладони подвеску в форме позолоченных песочных часов. — Это что, маховик времени? — подал голос Каспар, явно заинтересовавшись вещицей, которую Ноткин взял в свои руки. — И да, и нет. — уклончиво ответил Гриф. — Я, ваще-то, часовщик по призванию, хоть и педагог по сути. Баловался вот, пытался смастерить что-то похожее на настоящий маховик, и это моя лучшая попытка — он одноразовый, потому вам нельзя лажануть. Парни обменялись взглядами, Каин отвернулся, демонстрируя потерю интереса к происходящему. Паша тихо вздохнул. — Ну слушайте, пацаны… — снова заговорил Филин, опустив глаза в пол. — Лару схватили. Скоро её «поцелует» дементор. Сейчас Лару держат в кабинете Ольгимского, стоит сигналка, потому действовать нужно быстро. И, ну, как гриффиндорец гриффиндорца прошу… Помоги ей, пожалуйста. — Не переживайте, профессор. Мы сделаем все, что в наших силах. — Сказал, улыбнувшись, Ноткин, на что Каин лишь хмыкнул. Гриф растянул губы в доброй ухмылке и добавил чуть громче, прежде чем развернуться и уйти: — Четырёх оборотов хватит с головой. А я еще, башка дырявая, забыл закрыть хранилище с мётлами, ай-яй… Выждав несколько мгновений, словно собираясь с силами, Ноткин ловко спрыгнул с койки и подошел к Каспару. Тот подобрался, приподнимаясь на локтях, нахохлился весь, готовый выпалить решительное «нет», однако Атаман опередил его, внезапно даже для самого себя начиная разговор не с вопроса: — Я не буду умолять тебя отправиться со мной. В конце концов, у меня есть чувство собственного достоинства. Слизеринец хмыкнул, но зрительного контакта не прервал, предлагая тем самым парню продолжать. — Я предлагаю тебе пойти со мной, Каспар. Вся эта история на первый взгляд выглядит очень сомнительной, однако я обещаю, что буквально дословно передам тебе разговор, состоявшийся в визжащей хижине, что объяснит многое. К тому же, раз уж ты пытался меня спасти, то значит, ты добровольно ввязался в эту авантюру, которая, следовательно, была выгодна тебе. Я не знаю, как пользоваться этой штукой, и мне бы очень не хотелось путешествовать во времени и облажаться. Каин все еще выглядел кисло, но выражение его лица сменилось с равнодушного на снисходительно-благосклонное. — Я смотрю, общение со мной, хоть и редкое, пошло тебе на пользу. Ты начинаешь делать успехи в тонком искусстве дипломатии. Хорошо, я отправлюсь вместе с тобой, но взамен попрошу об одной услуге… — Всё, что угодно! — с радостным блеском в глазах несдержанно выдал Атаман. — Деревенщина. — слизеринец закатил глаза, вытянул ладонь и постучал ему кулаком по лбу. — Никогда не соглашайся играть в игру, правил которой не знаешь. Особенно со мной. Я ведь правда могу попросить всё, что угодно. — Ну просто… — юноша стушевался немного, неопределенно дернул плечами. — Просто я тебе верю. Ты же мой др… — лицо Каспара исказилось в злобной гримасе, и юноша поспешил исправиться. -…Драгоценный партнер по зельям. Мы много времени провели вместе, потому я не думаю, что от тебя можно ожидать чего-то угрожающего. — И все же. — Каин отбросил одеяло и медленно поднялся с кровати, поправляя манжеты рубашки. — Я прошу тебя об услуге — это все условия. Когда придет время, ты должен будешь выполнить мою просьбу. Пообещай мне. — аристократ протянул ему свою изящную ладонь. Ноткин, посмотрев растерянно, стиснул её в своей руке и встряхнул её. — Да не вопрос, братан. — Официальнее, пожалуйста. — прошипел Каин. — А, ой. Я, Павел Ноткин, торжественно обещаю выполнить услугу Каспара Каина. — и, подумав немного, добавил. — Ты ведь не будешь заставлять меня бегать голым по коридорам школы или что-то вроде того? Каспар закатил глаза и разорвал рукопожатие. Отобрав у Ноткина маховик времени, он аккуратно застегнул артефакт, обхватив цепочкой их шеи, и где-то с полминуты рассматривал часики. Волосы Паши касались его щеки, щекоча, и он невольно попытался их сдуть, заставив двоедушника вздрогнуть. — Видно, что это хрупкий артефакт. Реплика, пусть и довольно умелая. — Хан, а ты откуда знаешь про этот маховик? Кажется, мы по программе его еще не проходили… Не проходили ведь? Каспар усмехнулся, глянув на двоедушника с покровительственным торжеством. — Мой отец создал первый функциональный маховик своими руками, так что, поверь, в этом уж я разбираюсь. Все, нет времени на разговоры, нам пора. И, аккуратно повернув песочные часы ровно четыре раза, Каспар активировал артефакт. Ноткин замер, прикрыв глаза. Он почувствовал, как время течет сквозь пальцы, возвращая его в прошлое, как закатное солнце сменяет синеву ночи, а после Хан, легко коснувшись руки Паши, поманил его за собой к выходу из больничного крыла. Покинув замок, двоедушник с хрустом потянулся и пошагал в сторону Гремучей Ивы. — Наши двойники не должны видеть нас. Это может стать причиной временного коллапса, что очень нежелательно. — нравоучительно произнес Каспар, заметив, что Ноткин задумчиво поглядывает в сторону стадиона. — А жаль. Я бы посмотрел на то, как мы играем в квиддич. Слизеринец усмехнулся, поведя плечами. — Судя по времени, матч уже заканчивается, я почти поймал снитч, а команда гриффиндорцев в этом году осталась с носом. Уж и не знаю, действительно ли ты хочешь пережить это вновь. Ноткин пробормотал что-то нечленораздельное и совсем замолчал, пока товарищи не подошли к огромному камню в ста метрах от злополучного дерева. Каспар сел и приглашающим жестом указал на место рядом. — А почему мы пришли именно сюда? — спросил Паша, покорно опускаясь на траву. — Потому что за другим камнем, который поближе, сидел я из прошлого, ожидая… М. Когда профессора тебе помогут. Я просто хотел убедиться что с тобой… С твоим котом все будет в порядке. — Каспар пожал плечами и снова взглянул на небо. — У тебя примерно час, чтобы рассказать мне обо всем случившемся, Ноткин. Паша кивнул, усаживаясь поудобнее. Очень подробно, как и обещал, поведал о событиях того вечера. Каин, как оказалось, был отличным слушателем, просто молча внимал каждому слову своего однокурсника, не торопил его, когда юноша брал вынужденные паузы, выуживая все события из памяти, и задал один-единственный вопрос в конце, когда Ноткин закончил свой рассказ словами «а дальше ты и сам знаешь, что было»: — То есть, ты сказал, речь шла о каком-то колодце? — Да. Но я не уверен, если честно, что все понял верно. Равель сказала, что младший Ольгимский раскопал какую-то заразу, и именно она стала причиной тех смертей, в которых обвинили Лару, подставив её. Но профессор сразу стал все отрицать и сказал, что мы ничего не докажем, так как ни о каком колодце никто знать не знает. — Интересно. — кратко ответил Каин, задумчиво хмурясь. — Ты что-то знаешь? — Ничего. — вздохнул тот. — Кроме того, что боггартом профессора оказался какой-то колодец, который он разрушил и припрятал по-быстренькому, закончив урок. — Так вот что это за камни… — пораженно выдохнул Паша, качая головой. — Это действительно похоже на правду в таком случае. Они немного помолчали. Ноткин подал голос: — Кстати… Ты ведь тоже заметил, ну… Увидев в глазах Ноткина чистейшее смятение, Каспар приподнял уголок губ в усмешке. — Заметил ли я, что один из наших преподавателей — незарегистрированный анимаг, а второй так и вовсе вервольф? — Ну. В общем, да. — кивнул двоедушник. — Понятия не имею, о чем ты говоришь. — с деланным равнодушием ответил Каспар, и Атаман, судя по его сложному лицу, немного сломался. — Но… Но как? — Мерлин и Моргана, Ноткин, подумай хорошенько. Профессора уж точно захотят поговорить с нами об этом, а также вероятнее всего попросят держать рот на замке. Предлагаю уже сейчас делать вид, что мы ничего не видели и не слышали, если не хотим, чтобы наших преподавателей затаскали по судам, отстранили от преподавания, а взамен им наняли новых учителей. То, чем мы занимаемся сейчас — тоже незаконно. Так что, можно сказать, пусть это будет полноценный обмен тайнами. Паша хотел было подивиться, мол то, что слизеринцев хлебом не корми, а дай на кого-нибудь настучать, как оказалось, просто стереотип, но Каин прервал его резким жестом, аккуратно выглядывая из-за камня. — Кажется, началось. Ноткин высунулся следом за ним и невольно поморщился, уже со стороны наблюдая обращение герболога в вервольфа, которое было чуть ли не самым отвратительным зрелищем в жизни подростка. События развивались стремительно, и Паша не сразу понял, что Каин уже второй раз обращается к нему. -… дурья твоя голова. Ноткин. — А? — юноша хлопнул ресницами, обернувшись к слизеринцу. — Какой у нас план? — деловито поинтересовался тот, вытянув палочку из набедренного чехла. — Какой план? — двоедушник вздрогнул, услышав громогласный медвежий рёв, и снова растерянно уставился на одногруппника. Тот медленно закипал. — То есть, ты позвал меня с собой исправлять ошибки прошлого, но у тебя даже не было ни малейшего плана наших действий? — Так я тебя затем и позвал! Ноткин попытался задобрить его шуткой, но взгляд у Каина стал совсем убийственным, и Паша, услышав двух профессоров в своих животных обличиях, стремительно приближающихся к ним, схватил своего спутника за руку и сорвался с места. — Бежим! — Великолепный план, Ноткин! — прошипел Каспар, бросая за спину сноп искр, который мог бы спугнуть вервольфа или хотя бы ослепить на несколько мгновений. — Просто изумительный, если я правильно понял! Надежный, чтоб его, как отцовские часы! — Все под контролем! — отмахнулся Ноткин и резко сменил направление. — Давай за мной, я их видел! Точнее, нас… Точнее, меня и Лару. Спотыкаясь, цепляясь за ветки, проваливаясь в неглубокие ямы, юноши добрели до того самого озера, обрамленного лесом. Вновь стало безумно холодно, и в этот момент Ноткин искренне обрадовался, что сейчас они с Ханом чувствуют лишь отголоски того повального мороза, с которым сейчас и боролся другой Ноткий своими жалкими «Экспекто патронумами». — Я где-то рядом. — прошептал Каин буквально на ухо и Паша вздрогнул, вспоминая и этот момент в красках. — Каспар, скажи… А ты зачем бросился туда? В самое «мясо». Ты же сам говорил мне, что бездействите — тоже действие. Почему тогда? — Я не буду говорить с тобой об этом. — песиглавец оборвал его нервно и поджал губы, неотрывно глядя на то, как дементоры понемногу брали своих заложников в «кольцо». — Ноткин! — несдержанно крикнул он, глядя на то как опускаются руки гриффиндорца из прошлого, и закрыл спешно рот ладонями. Паша смотрел на него, разинув рот, а после вновь спросил тихо, переведя взгляд на другого Каспара — того самого, который старалельно читал заклинания, исписывал землю рунами и кормил почву своей кровью: — А теперь… Что ты делаешь? — Возвожу такой себе Tutela Dome — защитный купол, если так проще. Рунные комбинации: альгиз, тейваз, турисаз. Самое сложное пока для меня — печать щита Иггдрасиля, она «пьет» больше всего крови. — Ого… Никогда не слышал о такой магии, чтобы еще и с кровью… — Делая скидку на твое маггловское воспитание, я бы удивился, если бы ты слышал о такой. — фыркнул Хан. — У Каиных есть свои секреты. Просто знай, что со мной очень опасно собачиться, а то я и не такое сделаю. — А патронус… сделаешь? — спросил он, тихо сглотнув. — Что? Нет, конечно, я не умею. Погоди… — Я думал, кот — это твой патронус. Тогда кто?.. — Ноткин отчаянно осмотрелся по сторонам, пытаясь найти еще хоть одну живую душу. — Погоди, ты позвал меня с собой, потому что думал, что именно я призвал патронуса? Дуралей, я обеими руками купол поддерживал в тот момент, ты чем думал? Паша, бледнея, вновь осмотрелся в поисках своего таинственного спасителя. Так и не отыскав никого взглядом, Ноткин глубоко вдохнул, вытянул палочку из чехла, а теплая ладонь Хана, опустившаяся ему на плечо, прибавила сил. — Самое лучшее твое воспоминание, Паш. Самое сильное. Хорошо подумай. — прошептал он и Паша зажмурился. В панике подобрать воспоминание было сложнее всего. Все казались недостаточно счастливыми, тусклыми, слабенькими. И тогда Ноткин подумал о первом походе на Косую Аллею. Знакомстве с друзьями. Радости, которую он испытал, сотворив свое первое заклинание. Улыбки родных, близких ему людей. Вспоминая, он ощутил небывалую силу желания защищать. Губы парня растянулись в улыбке и слизеринец ободряюще улыбнулся ему в ответ. — Сделай это. — «Экспекто патронум»! Лесная поляна вспыхнула ярким светом, словно сотня «Люмосов» была зажжена в одночасье. Большой шар чистой защитной энергии шевельнулся, а затем выпрыгнул изящным огромным котом, отгоняя всех дементоров в округе. — Мой… Мой патронус. — Паша был так счастлив, что запросто мог бы использовать это воспоминание в следующий раз, когда нужно будет сотворить это заклинание. Взглянув вновь на поляну, Ноткин увидел как он из прошлого медленно оседает на землю, закрыв глаза. Лара, вероятно, давно потеряла сознание. Каин, у которого еще были силы, медленно подполз к двоедушнику, пощупал пульс, положил его голову себе на колени и, вскинув палочку, послал в воздух сноп красных искр. — Пойдем. Нам нечего больше тут делать. — холодный голос Каспара заставил гриффиндорца отвлечься. — Сейчас сюда прибежит подмога, а нам еще нужно незаметно вернуться к стадиону за метлами. — Хорошо… — он кивнул немного рассеянно и отправился за песиглавцем. На сей раз дорогу они выбрали длинную, но безопасную, сокрытую от посторонних глаз. Оба шли в абсолютной тишине — каждому было над чем подумать. Оседлав школьные метлы, парни взмыли в воздух и отправились по указанию Грифа выручать Равель. Лара стояла у окна, обнимая себя тонкими слабыми руками, устремив взгляд вдаль, как будто прощалась с пейзажами, которые видит последний раз в жизни. Её удивление, когда на горизонте замаячили силуэты юных волшебников на мётлах, сменилось мгновенно восторженной радостью, и она отступила на несколько шагов, чтобы Ноткин, вытянув палочку, легким взмахом запустил заклинание и выбил окно. Каин, спешившись, принялся колдовать заглушающие заклинания, все, которые знал, чтобы задержать действие сигнальных чар. — У нас очень мало времени, Лара, Вам нужно поторопиться. — затараторил Ноткин, слезая со своей метлы и передавая её девушке. — Укройтесь в каком-нибудь надежном месте, где Вас вряд ли кто-нибудь найдет, и дайте знать кому-нибудь из своих друзей. Торопитесь. Понимая, что у них нет лишнего времени на сантименты, Равель кивнула и оседлала метлу, сразу же поднимаясь в воздух. — Спасибо вам, ребята. Когда я восстановлю свое честное имя, помните, что вас, равно как и ваших друзей, я буду рада видеть в своем мэноре и всегда помогу вам чем смогу. Если бы только прожить ещё год. Целый огромный год… — последнее она произнесла, задумчиво глядя вдаль, и выпорхнула из окна, скрывшись в объятиях ночи. Ноткин схватил метлу Хана, забрался на неё и, дождавшись пока слизеринец устроится сзади, тоже покинул замок, направляя парящий транспорт к густым деревьям, чтобы никто не смог их заметить. Бросив метлу в хранилище, юноши синхронно выдохнули и уставились друг на друга. Ноткин, хохотнув тихо, заговорил первым: — Слушай, Хан. Мы за эту ночь столько всего пережили, что у меня назрело к тебе одно предложение… — Неприличное, я надеюсь? — Каин дернул плечами, спрятав подрагивающие ладони в карманы своих школьных брюк. — Ну… Я просто подумал, что когда люди в одночасье переживают столько странного дерьма, то это вполне логично, если они вдруг становятся… Друзьями? — в последнее слово Паша вложил всю свою надежду, однако прогадал. Обычно, когда Каспар слышал о «дружбе», он непременно становился злым или хмурым, но и в этот раз ситуация не улучшилась — лицо юноши выражало лишь усталость. — Ты не подумал, Ноткин. Я ведь уже не единожды говорил, что не хочу водить с тобой дружбу, ну что тут непонятного? — Да мне всё непонятное! — внезапно для самого семя вспылил двоедушкик, всплеснув руками. — Ты просто чокнутый, странный на голову, я тебя не понимаю! Ты… Ты с такими людьми дружишь, вроде Лизки там или Курочкина, да я бы даже с ними за один стол не сел, а ты их называешь своими друзьями, мне параллельно заявляя, что мне до такого уровня «дорасти» еще нужно! Просто невообразимо! Если ты думаешь, что ко всему такому из себя слизеринцу, напыщенному и самолюбивому, с этими вот дурацкими зализанными волосами, выстраивается просто очередь из людей, которые могут быть настоящими правильными друзьями, то спешу тебя огорчить! — Но я же тебе нужен зачем-то? — Каин наконец-то улыбнулся. Яростный спич гриффиндорца его порядком повеселил, как и то, что тот даже не нашел, что можно в принципе противопоставить последнему вопросу Каспара. Молчание затянулось, но на этот раз первым говорил наследник Каиных: — Я объясню тебе один раз. Если ты уж и после этого не поймешь, боюсь, у тебя нет мозгов, и нам точно больше не о чем с тобой говорить. — запрокинув голову слегка, он посмотрел на россыпь звезд, улыбнулся каким-то своим мыслям и вернул взгляд двоедушнику. — Уж пожалуйста, постарайся. — фыркнул Ноткин, гонор которого немного поутих. Они стояли еще какое-то время, молча глядя друг на друга. Паша не беспокоился об их молчании, потому что Каспар своих обещаний никогда не нарушал. Песиглавец сделал шаг навстречу, Ноткин не отшатнулся, лишь чуть приподнял голову, чтобы встретиться со слизеринцем взглядами. Ноткин пропал. В небесного цвета глазах отражалась ночная синева, сияющие звезды. На занятиях по астрономии юноша узнал, в нашей огромной, практически бесконечной Вселенной находятся 130 миллиардов галактик. В глазах Каина — несколько таких Вселенных, иначе как объяснить то, что Паша тонул в этих бесконечно прекрасных глазах, касался пытливым взглядом зеркал чужой души и мечтал, чтобы время остановилось. Каспар показался ему безумно красивым. Луна этой ночью сияла необычайно ярко, обрисовывая аристократический утонченный профиль: прямой с небольшой горбинкой нос, острые скулы, капризные тонкие губы. Гриффиндорцу хотелось дотронуться, но он боялся, что своими грубыми неуклюжими руками все испортит, развеет это прекрасное видение. Холодные пальцы легли на щеки Ноткина и тот шумно выдохнул, невольно приоткрыв губы. Следующий вдох они разделили на двоих. Невесомые прикосновения заскользили по лицу. Осторожно, робко, ласково. Большими пальцами Каин аккуратно погладил чужие скулы, и сердце Ноткина забилось как бешеное, когда их губы встретились с нежным, влажным звуком. Это был его первый настоящий поцелуй. Ноткин закрыл глаза, полностью отдаваясь своим ощущениям, и совершенно перестал думать. Зачем размышлять о том, что это для него нетипично, неправильно, недопустимо — слишком много «-не», когда ему сейчас так хорошо. Было настолько приятно, словно он прожил 15 лет своей жизни лишь для того чтобы вкусить сладость этого момента. Коснуться губами губ — поначалу робко, изучая реакцию друг друга, прикоткрыть их пошире, чтобы осмелевший Каспар скользнул языком по теплым губам гриффиндорца, и наконец слиться в долгом, влажном поцелуе, от которого у Ноткина почва начала уходить из-под ног, и он, вероятно, чтобы не упасть, крепко обхватил тонкую талию Каина сильными руками, прижимая его к себе теснее. Они целовались долго, словно каждый боялся, отстранившись, разрушить то самое чувство, что возникло между ними яркой вспышкой, но Каин взял на себя смелость прервать поцелуй, напоследок легко прижав нижнюю губу гриффиндорца зубами, и сделать шаг назад. Ноткин потянулся к нему по инерции, но Каспар остановил его, вновь взяв лицо юноши в свои ладони. — Я не хочу быть твоим другом. Я хочу целовать тебя, и… И пока, в общем, тебе довольно знать. Если ты захочешь поговорить об этом, я буду тебя ждать. А пока хорошо подумай. — подушечкой большого пальца слизеринец аккуратно погладил уголок чужих губ и отстранился совсем, разворачиваясь в сторону замка. — А теперь пойдем. Нужно успеть вернуться в больничное крыло, пока Дора не заметила наши пустые койки.

***

Рассветное солнце медленно поднималось над Запретным Лесом. Истерзанные, избитые, но, кажется, счастливые мужчины, шли нетвёрдой поступью, обнявшись и поддерживая друг друга — у них была очень тяжелая ночка. Бурах в анимагическом обличии гонял Стаха по лесу до тех пор, пока его проклятие ликантропии не утратило свою силу, и тот не обратился человеком вновь. В глубине души Артемий думал, что нисколько не разочарован произошедшим: ему не пришлось объясняться перед Рубиным за свою медвежью сущность, а Стаху не нужно было говорить другу о своем превращении в оборотня — и между ними все вдруг стало проще. — Я вчера догадался о том, что Гришка водил меня за нос. — внезапно заговорил Рубин на подходе к замку. — М? — хмыкнул Артемий, поправляя его руку на своем плече. — Ты о чем? — Аконитовое зелье. — он закатил глаза. — Вчера утром я закончил варить его и оставил настаиваться. Вечером, прибираясь в комнате, вспомнил, что забыл добавить сушеные жала веретеницы. Сунулся проверить зелье, а оно, Мордред его дери, идеальное. Я был в таком шоке, что даже выпить забыл, и побежал искать Филина. Ну кто, как не он, производил бы такой грамотный обмен? Вот так на ваш след и вышел. Признавайся, твоя работа? — Положим, моя. — усмехнулся Бурах и легко боднул друга головой. — Ты ведь не бесишься из-за этого? — О, нет, великий мастер зелий Артемий. Пострадала только моя гордость. Я ведь и правда все это время думал, что сам варил это зелье, а тут… — Прошу, не называй меня так больше никогда. И да, кто знает, может быть, у тебя все это время получалось? Просто мы решили тебя «подстраховать» или что-то вроде того. — Уж спасибо. — фыркнул Стах и улыбнулся. Они договорились сразу пойти к Бураху в кабинет, дабы подлечить самодельными настоями Артемия свои раны, но там их ждал прелюбопытнейший сюрприз. Даниил, восседая в кресле Бураха, держал палочку наготове, а в кресле напротив, связанный по рукам и ногам, сидел побледневший Харон. — Это еще что за… — Бурах так и не смог подобрать слов, чтобы закончить предложение, и Данковский любезно согласился ему помочь. — Этот господин ворвался в мои аппартаменты около полуночи с тведрым намерением отправить сову в аврорат. Он утверждал, что Вы, Артемий — незарегистрированный анимаг, а Вы, Станислав — ну так и вовсе вервольф. Представляете? Рубин затравленным взглядом окинул всех присутствующих в комнате и остался в легком недоумении, когда Артемий усмехнулся Данковскому в ответ. — Любопытно. Чем Вы думали, Влад, идя просить помощи у человека Каиных? — Медведь буквально силой усадил своего ослабшего друга на стул, а сам отправился к шкафу, дабы взять для обоих укрепляющий раствор. — Очевидно, я не думал, что человек Каиных внезапно окажется на Вашей стороне, Артемий. — бесцветно отозвался Ольгимский. — У нас тоже есть информация о профессоре Ольгимском, очень любопытная. — протянув один раствор Стаху, второй Медведь опрокинул в себя и подошел к Даниилу ближе. Вполголоса он быстро описал произошедшее в хижине, выразил свои предположения по поводу его причастности к делу Равель, и профессор трансфигурации кивнул, обернувшись к остальным. — По-хорошему бы Вас, как свидетеля, уважаемый Ольгимский, стоило бы убрать. Мы не можем заставить Вас молчать об увиденном этой ночью, как и в «честное слово» поверить не можем. Артемий, Станислав, я полагаю, что каждый из вас заключит непреложный обет с Владом, который я засвидетельствую. Это будет самым правильным решением. Решение было не идеальным, но лучшим, что можно было придумать в их непростой ситуации. Артемий согласился и первый протянул руку Ольгимскому, когда декан Слизерина произнес «Фините», сбрасывая с него веревки. Профессора обусловились молчать. Каждый о чужих скелетах в шкафу — колодцах, вервольфах и незарегистрированных анимагах. Артемий был просто уверен, что формулируя обет для Ольгимского, Данковский оставил много лазеек, чтобы помочь в деле Лары. Сонный мозг зельевара еще до конца не осознал, каких именно, но в слизеринце-интеллектуале он не сомневался. Оставшись с любовником наедине, Бурах обнял его крепко, потираясь колючей щекой о белую шею. — Спасибо тебе, Даниил. Ты просто… ты… — Если ты не собираешься сказать, что я — гениальнейший из всех светлых умов магического мира, главный спаситель и защитник светлой справедливости, то можешь даже не напрягать свой маленький уставший мозг. Артемий хрипло засмеялся и в отместку покрепче стиснул Змея в своих объятиях, заставив того зашипеть. Наступило утро нового дня.