***
Ноткин проснулся в приподнятом настроении. Несмотря на то, что он раз за разом прокручивал десяток успешных вариантов диалога, в котором он предлагает Каину вполне себе серьезно и официально вступить в отношения (в двух из десяти случаев он не сдерживался и использовал слово «мутить», чем злил воображаемого Каспара) перед сном, этим субботним утром он был бодр, свеж и готов к новым свершениям. Решив не тянуть Артиста за хвост, Атаман принял решение подкараулить песиглавца сразу же после завтрака у входа в Большой Зал. Сев в кругу своих, он бросил взгляд на стол слизеринцев, однако Каина среди оных не нашел. — А где Каин? — Ноткин медленно моргнул и перевел взгляд на Ярослава. Тот пожал плечами. — А зачем тебе он? — поинтересовалась Мишка, прихлебывая чай из своей кружки. — Да так… Поговорить… — пробормотал парень, хмуро утыкаясь в свою тарелку. — Расслабься, братан. Может, проспал? Выходной, как-никак. — отозвался Спичка, накалывая вилкой сразу две сосиски. Двоедушник тихо «угукнул» и принялся за свой завтрак, поглядывая, однако, раз за разом то на стол факультета Слизерин, то на вход в зал — Каин не появлялся. Когда и к концу завтрака ситуация не поменялась, Ноткин резко встал из-за стола, бросив взгляд на лучшего друга. — Сходишь со мной? — Да не вопрос. — кивнул брондин, промокнул губы салфеткой и поднялся со скамьи, направляясь сразу же за Пашей к стайке песиглавцев, которая неторопливо шествовала к выходу. — Эй, Лизка! — чуть прикрикнул Ноткин, привлекая внимание слизеринца к себе. — Можно тебя на минутку? — Ну чего тебе, шрамоголовый? — фыркнув, молодой волшебник натянул песью маску, вероятнее, чтобы выглядеть более грозным, ну или же просто скрыть эмоции. — Ты не знаешь, где Каспар? — А не твое кошачье дело. — огрызнулся тот, почти было даже развернулся, но Спичка ухватился за рукав его мантии и покачал головой. — Лиза, не выбрыкивайся. Отвечай, где вашего Хана носит? Парень тряхнул рукой, вырывая её из хватки, отвернулся, но ответил. — Вещи собирает. Его отец домой вызвал, какие-то срочные дела. — Ну вот, видишь, Паш, все с твоим Каиным… Паш? — Ярослав и моргнуть не успел — уже провожал взглядом удаляющуюся фигуру своеду друга. Ноткин же стремглав помчался в гриффиндорскую башню, чтобы по карте взглянуть, где сейчас находится песиглавец и не слишком ли поздно он спохватился его искать. И ругал себя впридачу — разговором все же стоило заняться вчера. Удостоверившись, что Каин только-только покидает подземелья, Паша облегченно выдохнул (когда смог перевести дыхание) и снова рванул вниз, направляясь уже к выходу из школы. Каспара он встретил в главном корридоре — он левитировал свой багаж, а сопровождал его лично декан Слизерина. Жестом попросив немного времени на передышку, двоедушник втянул носом воздух, выдохнул шумно, и спросил хриплым спёртым голосом. — Ты… это… Ты куда? Каспар удивленно приподнял брови, бросил извиняющийся взгляд на Данковского и спокойно ответил: — В связи с непредвиденными семейными обстоятельствами был вынужден сдать экзамены за третий год экстерном, и теперь отправляюсь домой. Ты что-то хотел? — несмотря на вежливый тон, всем своим видом слизеринец давал понять, что очень торопится, и это вогнало Ноткина в еще больший ступор. — Я хотел… Хотел спросить… Хотел тебе предложить… — Ноткин запаниковал. Ему совершенно не нравилась идея делать подобное предложение впопыхах, да еще и перед самым строгим преподавателем Хогвартса. А как же интим, романтика, и все дела? Паша еще немного помялся. Каин тем временем недовольно поджал губы, и юноше пришлось выпалить первое, что пришло ему в голову. — Мы могли бы… Переписываться? Просто у меня нет совы, а я, ну мне… Очень хотелось бы… Даниил внезапно сделал вид, что весьма заинтересован великолепным пейзажем за окном. Лицо Каина моментально смягчилось, он даже позволил себе легко улыбнуться. И что самое главное — отчего у Ноткина вдруг сладко сжалось сердце — взять ладонь Паши в свою и аккуратно погладить костяшки мягкими подушечками пальцев. — Боюсь, еще месяц я буду очень занят даже для переписки. Но как только я освобожусь — пришлю тебе сову с письмом. Ноткин улыбнулся ему в ответ и закивал как китайский болванчик. Сдержанно попрощавшись, ученик с деканом продолжили свой путь, а Ноткин, глядя им вслед, аккуратно прижал ладонь с прикосновением Каина к своим губам. — Каспаросексуал, ну надо же… — тихо пробормотал он самому себе и прикрыл глаза. Это лето будет чудесным.***
Доброго утра, Ноткин. Надеюсь, мой маленький друг не разбудил тебя. Как твои дела? Предвосхищая твой вопрос, скажу: я уезжал домой чтобы принять наследство моего давно почившего дяди — Симона Каина. Не буду вдаваться в подробности, однако замечу, что процесс этот долгий, кропотливый, сопровождающийся продолжительными ритуалами и весьма изнуряющей подготовкой к ним. Если тебе правда очень интересно, могу рассказать больше в следующем письме. Надеюсь, твои каникулы проходят отлично. Расскажешь, как развлекаются летом подростки-магглы? P.S. Филин будет ждать, пока ты не напишешь ответ, чтобы доставить письмо мне обратно. P.P.S. Не давай ему никакой еды, у него строгая диета. P.P.P.S. И вообще, купи себе свою сову. Таким было первое письмо от Каспара. Как и обещал ранее, тот не писал Ноткину в мае, однако на летних каникулах сразу же дал о себе знать. Прочитав письмо несколько раз, Паша задумчиво покосился на птицу-почтальона, которая, кажется, даже глядела на него немного сурово, и сел писать ответ. Поначалу идея этой «голубиной почты» казалась Атаману немного нелепой. Одно дело — отправить письмо друзьям пару раз в год, дабы поздравить их с праздниками, другое же — каждый день переписываться с мальчиком, который тебе нравится. «Мальчик, который мне нравится…» — с усмешкой повторил про себя Ноткин, аккуратно подтирая нечаянно оставленную чернильную кляксу на пергаменте. Конечно, было бы куда легче созваниваться или чатиться в каком-нибудь мессенджере, но у волшебников не было телефонов. Мессенджеров, кстати, тоже. Во вкус подобного формата переписки Ноткин вошел уже спустя неделю, когда внезапно понял абсолютное преимущество рукописного текста над бездушными цифровыми технологиями — все письма Каспара были тёплыми, и, можно сказать, живыми. А еще письма от Каина имели свой неповторимый запах. Каждый раз, доставая аккуратно сложенный вдвое пергамент из конверта, Паша вдыхал этот запах и жмурился от удовольствия: слова Каина пахли морским бризом, душистыми розами и гвоздикой. Однажды юноша даже уснул, прижимая к щеке очередное письмо. Они обсуждали квиддич и маггловскую литературу, узнавали больше друг о друге, вели дискуссии и строили теории о том, каким должно оказаться идеальное будущее мира магии. Паша заметил, взгляды их больше разнились, чем совпадали, но они ни в коем случае не конфликтовали, а, напротив — дополняли друг друга. Все же, идея вести переписку перед тем как предложить ему встречаться была просто гениальной. Однажды Каин написал ему: «Почему ты все-таки подумал в ту ночь, что патронус кота был моим?» «Не знаю» — гласил ответ. — «Ты просто похож на кота». «Объясни?» «Я, если честно, всех животных люблю, но коты мне нравятся больше всех. Они такие… Гордые и своенравные. Вот собаки добрые, у них ум хоть и меньше человеческого, а сердце — больше, но они непереборчивые. Любому мерзавцу руки будут лизать за ломоть хлеба. А кот к кому попало на руки не пойдет. Просто так на грудь не ляжет. Коты, они, знаешь, людей чувствуют». — отправив это письмо, он рассчитывал получить любой ответ, кроме этого: «Так значит, мне с твоим Артистом придется бороться за место на груди?» Каспар флиртовал с ним. Каспар, мать его, Каин открыто флиртовал с ним, и щеки Ноткина вспыхнули под стать гриффиндорского знамени, едва он представил сонного Хана, лежащего у него на груди. И пока он лежал в кровати, раз за разом перечитывая письмо и сражаясь с внутренними демонами, которые подбрасывали ему разного рода бурные фантазии, в открытую форточку влетела еще одна почтовая птица — это был сычик Спички. Как не странно, тоже с письмом. Бросив взгляд на календарь, он подумал, что с днем рождения его поздравлять рановато — до праздника было целых три дня, а значит, там что-то срочное. Неаккуратно разорвав конверт, юноша вытянул письмо и пробежался по строчкам рассеянным взглядом. А после еще раз, и еще, потому что буквально не мог поверить своим глазам: Дружище! Я знаю, что поздравлять тебя еще рано, но, поверь, если бы я прислал это письмо в день праздника, «спасибо» ты мне не сказал бы. Завтра мы с мамой заедем за тобой и заберем к себе на остаток каникул, если ты не против (да тут чуть больше недели осталось, конечно же, ты не против провести время со мной и с Мишкой!). Ах да, для этого есть очень уважительный повод: у меня есть билеты на Чемпионат мира по квиддичу! Так что давай, руки в ноги, палочку в зубы, и чтобы завтра был готов к путешествию! Ноткин не мог не улыбаться. Он все стоял, прижимая оба письма — Каспара и Ярослава — к своей груди.***
Спичка, безусловно, рассказывал Паше, как обычно проходят чемпионаты мира по квиддичу, но увидеть это своими глазами оказалось куда более захватывающе, чем пытаться представить себе, напрягая воображение. Огромная площадь вокруг стадиона была больше похожа на муравейник, у которого суетились десятки тысяч волшебников разных возрастов. Помимо обычных зрителей, присутствовала куча людей, ответственных не только за организацию чемпионата, но и его охрану. Сам матч еще не начался, но люди веселились, репетировали спортивные кричалки, заводили новые знакомства, и собственное шестнадцатилетие Паше казалось наилучшим из праздников, что у него были. Мишка со Спичкой отлучились за сливочным пивом, сказав Ноткину никуда не уходить, и тот бы так и остался покорно ждать у палаточного городка, если бы не заметил неподалеку две знакомые фигуры. Каины выглядели как маггловские знаменитости с обложки журнала. На Викторе была строгая мантия черного цвета, из-под неё виднелась белая, застегнутая на все пуговицы, рубашка, о стрелки идеально выглаженных класических брюк, казалось, можно было порезаться. Старший Каин источал спокойную властную ауру, в то время как его сын, державшийся величественно и уверенно, одним своим присутствием почти вызывал у Ноткина тахикардию. Небесного цвета рубашка оттеняла его сказочно красивые глаза, зауженные черные брюки, словно снятые с манекена в маггловском бутике, подчеркивали линию талии, а небрежно наброшенная на плечо мантия побуждала в Паше единственное желание — стянуть её совсем, чтобы плотная дорогая ткань не мешала любоваться волшебными чертами слизеринца. Прическу Каин тоже сменил, и теперь вместо «дурацких зализанных волос» разделенные ровным пробором темные пряди Каспара падали на виски, и теперь эти волосы хотелось аккуратно убирать с лица, касаясь губами красивых белых скул. Ноткина повело и он, плохо осознавая свои действия, направился прямо к Каиным. «Я просто поздороваться» — оправдывал он себя и не остановился даже тогда, когда с тихим хлопком аппарации рядом с Каиными оказалась Капелла с каким-то тучным угрожающего вида мужчиной, вероятно — её отцом. Волшебники пожали друг другу руки, Хан сдержанно кивнул однокурснице в знак приветствия. — Каспар! Капелла! — Ноткин улыбнулся, пытаясь подавить в своей груди невесть откуда взявшееся клокочущее тревожное чувство. — Я так рад видеть вас здесь. Здравствуйте, мистер Каин, — он легко поклонился Виктору, затем повернулся к лысому волшебнику. — Сэр… — Лорд Владислав Олигимский, мальчик мой… Можете звать меня Большой Влад. Ох и много я наслышан о Ваших приключеньицах. И чуму побеждаете, и Крысиных пророков… Далеко пойдете, уважаемый. Ноткин скромно улыбнулся, отвесил поклон и Владу, и Капелле, а затем в неком нетерпении развернулся к Хану. Был бы у юноши хвост, он завилял бы им аки радостный щенок. Что удивительно, младший Каин его восторгов совсем не разделял. Его тонкие губы моментально сжались плотной линией, он побелел пуще прежнего и стиснул пальцы в кулаки, сразу пряча их за спиной. Не успел Паша подивиться таким странностям в поведении, как Виктор обратил его внимание на себя. — При всем уважении, Павел, но не могли бы Вы оставить наши два семейства ненадолго? Нам с Лордом Ольгимским редко удается пересечься из-за огромного количества работы, возложенной на наши плечи, и сейчас нам нужно обсудить одну очень важную тему — помолвку наших детей. — Ваших детей? — повторил Ноткин, растерянно хлопая ресницами. — Марии и Влада, сэр? Большой Влад заливисто расхохотался, положив ладонь, окольцованную массивными перстнями, на свой огромный живот. — Насмешили, право, Ноткин. Я выдаю свою единственную дочь за Каспара Каина. Атаман сделал шаг назад. Затравленно посмотрел на Викторию, — та выглядела немного виноватой — а потом перевел неверящий взгляд на Хана. Тот смотрел на носки своих туфель, и комментировать ситуацию, видимо, не собирался. — Мы с Каспаром помолвлены, — тихо прошелестела Капелла, но в голосе её не было ни кали «радости будущей невесты», хотя Ноткина этот факт вообще не волновал. — Я понимаю, тебе интересно. Ты думаешь, что если спросишь правильно, тебе что-то расскажут. Но не сейчас, поговори с Каспаром потом. Сейчас ты мешаешь.