Глава 28, в которой Ноткин обретает правильного союзника.
Ноткин чувствовал себя тряпичной куклой в руках капризных детей — он совершенно утерял контроль над ситуацией и в душе не понимал, что происходит.
Чемпионов факультетов увели в небольшую комнату переговоров, расположенную в Большом Зале позади учительского стола. Едва за их спинами закрылась дверь, Данковский принялся переругиваться с Бурахом, в то время как Люричева, Ян и старший Каин хранили молчание, мрачно переглядываясь.
— Присаживайтесь. Мы скоро вернемся. — через плечо бросил профессор трансфигурации и четверо деканов во главе с директором скрылись в смежном помещении, очевидно желая, чтобы их разговор остался в тайне.
Ноткин громко вздохнул и потер лицо влажными от волнения ладонями. В центре переговорной комнаты стоял квадратный стол. Один факультет — одна сторона — один стул. Не больше и не меньше. Всё, вплоть до недоверчивых взглядов учеников, кричало о том, что Паша тут — лишний.
Чемпионки заняли свои места за столом, все как одна даже не глядели в сторону гриффиндорца, который словно «зайцем» проскочил на опасный турнир. Только младший Каин остался стоять рядом и, видно, собравшись с духом, тихо предложил:
— Можешь присесть рядом со мной, если хочешь.
Вытянув из внутреннего кармана мантии палочку и взмахнув ею, прочитав заклинание, слизеринец «растянул» стул, делая его теперь больше похожим на лавку. Сел, забросив ногу на ногу, и похлопал ладонью по месту рядом, приглашая Ноткина присоединиться.
Паша от этого жеста невольно поморщился. Почувствовал себя псом, которого уговаривали выполнить команду «место», и даже не предлагали за это никакого угощения. Гордо фыркнув, юноша подошел к столу и демонстративно встал у его угла, сложив руки на груди. Куда больше отсутствия возможности присесть Атамана угнетало чувство беспомощности и абсолютного непонимания ситуации вокруг. Поглощенный своими думами, он даже не уловил едва слышный «Легилименс» и буквально выпал из сознания.
В голове одно за другим возникали воспоминания последних двух дней, облаченные в образы и картинки. «Вся жизнь пронеслась перед глазами» — мог бы сказать Ноткин, если бы жил на свете только эти два дня.
Прибытие в Хогвартс, праздничный пир, завтрак, занятия, разговор и горячий поцелуй с Ханом, ужин, отбой, снова завтрак, занятия, и наконец — роковая церемония определения чемпионов факультетов.
От воспоминаний о Каспаре у Атамана щеки горели красным, и тот, «вынырнув» из потока своего сознания, растерянным взглядом окинул своих школьных товарищей.
Ласка — обладательница болезненной бледности — порозовела до кончиков ушей и быстро спрятала палочку в чехол, поднимая виноватый взгляд на Ноткина.
Паша медленно моргнул. Неужели только что?..
— Стаматина, рыться в воспоминаниях людей — это дурной тон. Ни за что не поверю, что никто ранее тебе этого не говорил. — хмуро процедил Каспар, очевидно понимая, что произошло, и прекрасно зная, что могло так смутить волшебницу.
— Я… Прошу прощения, Паш. — пролепетала рэвенкловка, приложив белые ладони к груди и чуть склонив голову. — Я — сильная легилиментка, и мне не составило труда проверить твои воспоминания. Понимаю, это скверный поступок, и то, что я увидела… — она прикусила губу, почувствовав на себе свирепый взгляд Каина, а после выдохнула шумно. — Но теперь я могу свидетельствовать. И я расскажу каждому в этой школе, что…
Ноткин громко сглотнул, впиваясь мокрыми ладонями в угол стола.
— … Что ты ни в чем не виноват. Ноткин не бросал свое имя в Кубок Огня. И не просил никого из старшекурсников сделать это за него. Его, очевидно, подставили.
Дверь в переговорную резко отворилась, ударившись о стену и пропуская внутрь деканов и директора. Бурах залетел в комнату первым, стремительно подошел к Ноткину и, схватив его за ворот мантии, как шкодливого котёнка, легко встряхнул, глядя на него своим тяжелым звериным взглядом.
— Это ты бросил свое имя в Кубок Огня, Ноткин?!
— Клянусь, сэр, это был не я! — Паша смотрел на него большими испуганными глазами и Бурах тут же отступил, пряча дрожащие ладони в карманы своей мантии.
— Это правда. — сказала Виктория, своим безмятежно спокойным взглядом скользнув по каждому в этой комнате. — Ласка проверила его с помощью легилименции, Ноткин не умеет защитить себя окклюменцией, и изменять воспоминания ему не по силам. Думаю, он даже не знает значения слов «окклюменция» и «легилименция», так что он скорее заложник ситуации, нежели организатор.
Ноткину на секунду стало обидно. Каждый школьник в этом помещении на голову или даже на две выше его в знаниях и мастерстве (и не только), что заставляло гриффиндорца чувствовать себя неуверенно и даже глупо.
— Может, я пойду? — тихо пробормотал он, потупив взгляд. — Я правда не хотел участвовать в этом дурацком турнире, оно мне не надо — позориться только лишний раз…
— Боюсь, у Вас нет выбора… — как можно мягче сказала Ева и попыталась улыбнуться ободряюще, встав за спиной у Таи.
— Вряд ли такой ход соревнований можно считать честным, однако, если мыслить рационально, Павел в данном случае будет соревноваться не за первенство, а просто за возможность «пережить» те испытания, которые мы подготовили для чемпионов. — Люричева улыбнулась, покровительственно положив ладонь Ласке на плечо.
— Мне все равно, сколько учеников будут соревноваться за кубок турнира — пять или десять — все и без того знают, что победит — сильнейший. — язвительно прошипел Данковский, постукивая указательным пальцем по спинке стула, на котором сидел Каспар.
Бурах тяжело вздохнул, потерев лицо своими широкими ладонями. Взяв в руки палочку, он молча расширил стул, на котором сидела Виктория, кивнул Ноткину, прохрипев «сядь», и двоедушник тут же повиновался — Бурах был для него сильным авторитетом.
— Всё так, как вы и сказали, коллеги. Кто-то оглушил кубок мощным заклинанием и бросил имя Ноткина в него, заставив артефакт подумать, что это ученик какого-то другого, допустим, пятого факультета. За неимением альтернатив, сегодня вечером кубок выбрал Ноткина как пятого участника, заключив контракт на его имя. Отказаться нельзя, игнорировать участие — тоже. К сожалению, никто из преподавательского состава не знает, как иначе разрешить эту ситуацию. Хочется вам или нет, однако Ноткин будет вторым чемпионом от Гриффиндора, и будет соревноваться за победу наравне со всеми.
Волшебники молчали. Каждый в тишине обдумывал сложившуюся ситуацию со своей перспективы, но когда пауза затянулась, Георгий заговорил тихо:
— Слушайте свое первое задание, чемпионы. У вас чуть меньше суток на то, чтобы до завтрашнего ужина определиться со своим коронным умением. Чем-то, что получается у вас лучше всего, что не смогут побороть ваши соперники. Каждый из вас одарен по-особенному, и то, насколько правильно вы расставите приоритеты, возможно, определит будущий ход состязания. Теперь можете быть свободны.
Ученики, не проронив ни слова, поднялись со своих мест и направились к выходу. Ноткин шел вперед, не разбирая дороги, буравил мрачным взглядом пол, больше всего сейчас желая закрыться ото всех в чулане и провести там весь этот проклятый год.
— Доброй ночи, Виктория.
— Доброй ночи, Каспар.
Паша резко вскинул недобрый взгляд на волшебников и Хан, легко улыбнувшись (будто издевается!), мягко посмотрел на Атамана.
— Доброй ночи, Ноткин.
— Угу. — фыркнул тот и специально ускорился, желая поскорее оказаться в своей гостиной.
Однако, и там желаемого спокойствия дожидаться не стоило.
Как только двоедушник вошел в гостиную, ученики резко замолчали и посмотрели на юношу. Кто-то с недоверием, с обидой, кто-то щурил глаза и морщил нос. Единицы смотрели с любопытством, те, кто помладше — с толикой восхищения.
— Ля ты крыса! Мог бы и рассказать лучшему другу, что проворачиваешь магическую аферу века! — громко крикнул Ярик и поднялся с кресла, бросив карты с руки в общую кучу.
Ноткин поднял на него неверящий взгляд, не в силах поверить, что друг внезапно назвал его «крысой», однако взгляд Спички — не злобный, взволнованный — быстро убедил лидера двоедушников в том, что Ярослав просто разыгрывает сцену.
Взяв друга за плечо, Спичка быстро утянул его в спальню четверокурсников и, закрыв за ними дверь, обернулся к Ноткину, больно ткнув указательным пальцем ему в грудь.
— В глаза мне смотри. У тебя есть минута, чтобы объяснить, какого драккла случилось так, что твое имя оказалось в этом чертовом кубке.
— Я не знаю, Ярик, не знаю! — Паша был буквально на пороге истерики. Он до сих пор сам не мог до конца осознать случившееся, и куда сложнее было оправдываться перед другими людьми.
Спичка долго смотрел на своего друга, сощурив глаза, а после медленно покачал головой, не скрывая сожаления во взгляде.
— Вот чёрт. Ты и правда ничего не знаешь. Это не к добру, чувак, кто-то реально тебя ненавидит, и очень сильно.
Улыбка Атамана получилось немного кривой. С одной стороны — облегчение. Если ему поверил друг — пусть хоть весь мир будет против него, остальное уже и не страшно. С другой стороны — на горизонте маячил очередной беспокойный год, где он, словно канатоходец, будет вынужден балансировать между жизнью и смертью.
Парни сели друг напротив друга. Спичка взял в руки миниатюрный квоффл, подбросил вверх. Перебрасывая мяч друг другу, они частенько повторяли пройденный материал или разбирали спорные моменты, готовясь к экзаменам, но теперь им предстояло обсудить кое-что более важное.
Правила этой игры были удобными и понятными: у кого квоффл в руках — тот и говорит.
— Итак. Какие верси происходящего мы имеем? — деловито спросил Спичка, передавая мяч Ноткину.
— Кто-то подставил меня. Оглушил кубок, забросил мое имя от лица участника «пятого» факультета, не оставив артефакту иного выбора, кроме как заключить контракт со мной и поставить в один ряд с остальными участниками соревнования.
— Хорошо. Точнее, ничего хорошего. У нас уйдет много времени на то, чтобы убедить остальных в твоей невиновности.
— Плевать. Не важно, что говорят крысы за спиной у кисы.
Парни заржали. Насмеявшись вдоволь, Ноткин бросил квоффл в руки Спички.
— Я понял. Какое у тебя первое задание?
— М-м-м… Короче говоря, мне нужно определиться с чем-то из области магических знаний и умений, что у меня получается лучше всех моих соперников.
— Твоя короночка?
— Да, Ярик, моя короночка.
— Есть идеи?
— Ну… — Паша состроил жалобное выражение лица, приложив квоффл к своей щеке, а после неуверенно передал его другу. — …Квиддич? Или даже просто полёты?
— Братан… — Спичка покачал головой. — Не обижайся, но идея говно. Очень слабо для турнира такого уровня, и к тому же Каспар, например, в полётах все-таки тебя сделает. Он лёгкий и метла у него быстрая. Девчонки, к слову, тоже летают на мётлах.
Паша вздохнул, перехватывая летящий в его сторону квоффл.
— Я не знаю, Ярик. Есть ли вообще что-то, в чем я могу быть сильнее всех этих ребят?
— Сложно ответить. Но что-то должно быть.
— Может, зелья? — Ноткин слабо улыбнулся. — Благо, ты не чемпион, а круче тебя в зельях только Бурах собственной персоной.
— Хм. Хорошая идея! — оставив квоффл у себя, Спичка потянулся к своей сумке за блокнотом и пером.
Вырвав листок, блондин положил его на пол и быстренько написал имена всех чемпионов.
— Итак, что мы имеем. Виктории равных нет почти во всех дисциплинах, кроме зелий и ЗОТИ. Я слышал, что она хороша в прорицаниях, но не знаю, стоит ли ставить на этот предмет — слишком уж он размывчатый. Про Таю ничего не знаю. Может, руны? Может, чары… — блондин записывал варианты, хмурясь, Ноткин подсел поближе, забирая мяч у него из рук.
— Запиши, что Ласка — окклюментка. Или легилиментка. Не помню, что это значит.
— Это серьезная проблема. — пробормотал Спичка, похлопывая кончиком пера по щеке. — Она точно будет использовать эти умения.
— Да, я уже имел честь присутствовать на «презентации». — фыркнул Паша, сложив руки на груди. — А что Хан?
— А что Хан? — повторил Спичка немного раздраженно. — Куда не ткни — этот самородок везде тебя за пояс заткнет. Мне тяжело произносить это вслух, но соперник он сильный. Выбирай лучше зелья, с ними у тебя будет хотя бы шанс не остаться на дне турнирной таблицы.
— Ничего хорошего?
— Ничего хорошего.
Парни помолчали, глядя на список с преимуществами конкурентов Ноткина.
Проговорив все это вслух, Паша почувствовал ощутимое облегчение, и теперь практически не испытывал иррационального страха перед предстоящим турниром. Все же, соперники Ноткина — такие же подростки, как и он сам. Он с Крысиным Пророком сражался — неужели теперь стоило опасаться Таи или Ласки? Вряд ли.
Атаман хотел уснуть сразу же, как только его голова коснется подушки. Он надеялся поспать спокойно, не видя снов, однако подлое сознание подбрасывало ему образы безбрежного моря, звездного покрывала ночного неба и молодого волшебника, сидящего в своей высокой башне сродни принцессе, охраняемой страшным драконом.
***
— Хан, а Хан, а ты уже выбрал, чем именно будешь побеждать это отребье, которое кубок посмел поставить с тобой в один ряд как достойных соперников? Ты мог бы сделать каждого одной левой, особенно жалкого грязнокровку, который ни на что больше не способен, кроме как помешивать бурду в котле по часовой стрелке. — Лиза говорил достаточно громко, чтобы его услышал весь класс, обращаясь к своему предводителю, но все поглядывал на гриффиндорскую троицу, гаденько улыбаясь.
Каспар просто игнорировал своего подпевалу, но Спичка терпеть такой выпад не стал:
— Ах ты паршивый пёс, да я тебя умножу на ноль! За такие выражения тебя землей накормить надо, да жалко грязь твоим ртом замарать.
Мишка ободряюще похлопала друга по плечу, а Паша лишь тяжело вздохнул, потерев пальцами краснючие от недосыпа глаза.
— Кто-нибудь может объяснить, чем моя кровь не угодила опять, и почему я снова лох по определению?
— Не обращай внимание. — покачала головой гриффиндорка. — Это все глупые предрассудки, не имеющие ничего общего с действительностью.
— Ну?
— Просто среди некоторых слоев общества бытует предубеждение, совершенно беспочвенное, что волшебники с чистой кровью имеют куда больший магический потенциал.
— Да, совершенно беспочвенно, никогда до этого в турнире факультетов не участвовал грязнокровка, и за всю историю — только пять полукровок! — прошипел Лиза.
— Сколько раз тебе повторить, ты… — Ярослав моментально взвился, но не успел больше ничего сказать или сделать.
Хан резко дернул слизеринца за рукав мантии, отдав команду «Место!», а в кабинет тем временем вошла Саба, одним своим появлением погружая аудиторию в абсолютную тишину.
— Сайн, ученики. Мое имя Саба Успинэ. Можете не звать меня профессоркой, я люблю когда человеческие детёныши кличут меня Оспиной. — прохрипела она, окидывая взглядом студентов.
— Мы не детёныши! — возмутился Спичка.
— Тэнэг. Минус десять очков Гриффиндору. В стенах этой аудитории вы — детёныши, слепые котята, которым еще только предстоит узнать вкус жизни. И боль земли.
Своим тяжелым взглядом она нашла Ноткина и буквально пригвоздила к месту, на котором он сидел.
— Слишком мало в школьной программе уделено магии древних. Волшебство первых людей было примитивным, но чистым и мощным. Не смейтесь над этой простотой, иначе рискуете быть наказанными… Как и все те несчастные...
— Мэм… Оспина. — Паша покашлял в кулак и несмело поднял руку вверх. — Вы думаете, Песчаная Болезнь — это старая магия земли?
— Думаю так, хубуун. Люди твердят, что это лишь онтохо — злая сказка чтобы пугать детишек, но кто, как не ты, видел эту магию, чувствовал её, впускал под кожу, сливался одним организмом? До тебя не было спасения от нее. Если хорошо будешь учиться слушать землю, кто знает, может, заговорит она с тобой и расскажет, как победить свою дочку?
Ноткин тяжело сглотнул. Саба была первой профессоркой, кто рассуждал о Песчанке подобным образом, и потому все, что она говорила, показалось ему похожим на правду.
— Сумасшедшая… — тихо прошептал Спичка, потянувшись в сумку за пергаментом.
— И очень ушастая, ахар. Минус двадцать очков Гриффиндору. Теперь же, запишите тему урока: «Земля. Магия древних, защитные обряды первых волшебников».
Для Ноткина занятие прошло как в тумане. Слова колдуньи впечатлили его, она оказалась женщиной мудрой, опытной, и близкое знакомство с Артемием только добавляло ей очков авторитета. Материал, который она преподавала, был сложным и интересным, такого не было в учебнике, но глядя на то, с какими лицами конспектировали Мишка и Каспар, было понятно, что они-то представляли, о чем шла речь, ведь аристократы уж точно должны хорошо разбираться в этих корнях.
Как только занятие было окончено, Ноткин поднялся, принявшись лениво собираться на следующий урок, и Саба тут же окликнула его, окинув тяжелым взглядом.
— Ноткин, хубуун, обменяй несколько минут своего внимания на мой совет.
Паша замер, с трудом сообразив, что таким нетривиальным образом преподавательница попросила его задержаться после занятия. Кивнув, он подождал пока слизеринцы и гриффиндорцы покинут аудиторию, и несмело подошел к колдунье, нервно теребя ремень своей школьной сумки.
— Скажи мне, Ноткин, какой твой главный талант? Чем ты будешь крыть мастерство своих конкурентов на предстоящем турнире?
— Я… Что? Зачем это Вам? — Паша нахмурился, недоверчиво поджав губы.
— Баарhани, не бойся, я тебе не враг. Исидоров сын — младший Бурах — много рассказывал мне о тебе. Жаль, конечно, что большое, доброе, горячее сердце не является элементом состязания. Я вижу в тебе большой потенциал, и хочу помочь тебе утереть нос зазнавшимся чистокровным сынкам и дочуркам. Теория чистой крови — это мусор. Земля дала нам жизнь и магию. Без новой крови старая кровь будет деградировать, и потому волшебный мир отчаянно нуждается в новых притоках. Повторю свой вопрос, хубуун, каков твой талант?
— Ну?.. — Ноткин немного помялся, хорошенько обдумывая слова колдуньи, а после слабо улыбнулся, благодаря за эти ободряющие слова. — Я неплохо варю зелья. И подумал…
— Зелья? — она отрицательно покачала головой, морщась едва заметно. — Ты сваришь «напиток живой смерти»?
— Нет, мэм…
— Быть может, «аконитовое зелье»?
— Нет, я…
— «Феликс фелицис»?
— Я не совсем…
— Тогда не стоит. — отрезала она, устремив меланхоличный взор в окно.
— Но как тогда… — Ноткин чувствовал себя потерянным и обескураженным.
— Защита от темных искусств, Ноткин. — ухмыльнулась она. — Артемий сказал мне, что ты умеешь вызывать телесного патронуса. Не лгал ли он?
— Все верно, мэм… Оспина. Однажды у меня получилось призвать такого… Кота. Красивого.
— Прелестно. — кивнула Саба. — Я не хочу настаивать или как-то влиять на твой выбор. Просто хочу напомнить, что это магия продвинутого уровня. И если ты хочешь показать себя во всей красе, тебе стоит поставить на мой предмет. И на это заклинание.
— Я… — Ноткин задумался крепко и помолчал.
Саба была со всех сторон права. Паша был так угнетен событиями минувшего дня, что даже не вспомнил о владении заклинанием «Экспекто патронум». Оспина поддержала ученика и словом, и дельным советом, потому Паша понемногу начинал испытывать к ней благодарность.
— Спасибо, Оспина. Я прислушаюсь к Вашему совету.
— Баяртай, хубуун.
***
— Эй, расступитесь, идет наш король!
— Это Крысиный Король! Дорогу Крысиному Королю!
— Хвостатый предводитель, поделись своими грязными секретами!
Ноткин готов был взвыть. Несмотря на то что Капелла, Ласка, Тая и даже Каспар в силу своих возможностей как можно чаще напоминали своим одногруппникам о том, что Ноткин — просто жерства обстоятельств, а не коварный стратег, и все равно, как только чемпионы пропадали с радаров, на Пашу тут же сыпался ворох насмешек.
До самого ужина Атаман старался скрываться от этого безумия сатирического остроумия, но в Большом Зале прятаться было больше некуда.
— Крысиный Король? Это выпад в сторону того, что ты двоедушник, или того, что Крысиного пророка завалил? Знать бы, кто этот «самородок», который придумал такую гениальную шутку… — бормотала Мишка, участливо похлопывая Пашу по плечу.
— А знаете, что общего между Ноткиным и обычной декоративной крысой? — Лиза улыбался, медленными шагами подбираясь к столу гриффиндорцев.
— А вот и наш автор. — пробормотал Паша и сложил руки на груди, стараясь абстрагироваться от зарывающегося подростка.
— И крыса, и Ноткин, знает голос хозяина и легко поддается дрессировке, только не очень сложной! — Лиза заржал, довольный своим выпадом.
Атаману пришлось схватить Спичку, подорвавшегося защищать честь друга, за руку, в которой он уже судорожно сжимал палочку, готовый проклясть слизеринца. Сам Ноткин еле сдерживал себя от того же. У молодого волшебника ноздри раздувались, желваки играли, он готов был наброситься на Лизку с кулаками, однако возмездие пришло с неожиданной стороны.
Хан, почти беззвучно подобравшийся к своему подпевале, схватил того за ворот мантии, развернул в сторону слизеринского стола и грубо толкнул в спину.
— Рот твой вымою с «Экскуро», гадкий ты щенок. Это я тебя плохо дрессировал, что ты на любого прохожего бросаешься, бестолковщина. — прошипел Каспар, буквально пинком подгоняя своего незадачливого дружка.
— Хан! — прикрикнул Ноткин, обращая его внимание на себя.
Лидер песиглавцев обернулся, и взгляд его со строгого мгновенно потеплел на несколько порядков.
— Спасибо. — Паша не удержался и улыбнулся легко. С недавних пор каждый раз, когда он смотрел Каину в глаза, мозг двоедушника превращался в сладкий кисель, и он ничего не мог с этим поделать.
Хан заметил это, послал ему улыбку в ответ и вернулся за свой стол.
— Хочу сжать в ладонях его горло и душить, душить, пока эти гадкие пухлые губы не посинеют и он больше не сможет говорить всякие гадости… — тихо бормотал Спички, усаживаясь обратно за стол.
— Братик, ты меня пугаешь иногда… Расслабься, оно того не стоит. — Ноткин попытался улыбнуться ободряюще, потрепал блондина по плечу и сел рядом, опуская руку в карман и сжимая записку со своим «коронным умением» в руке.
Ровно через час чемпионы вышли в центр зала, опустили записки со своими умениями в золотую чашу, из которой следующим днем они будут тянуть жребий.
Бешеная гонка, магическое состязание, противостояние целых факультетов и отдельных талантов — все это будет завтра.
А сегодня у Ноткина — недоверчивые взгляды студентов, взволнованные перешептывания учителей, робкая улыбка на губах и легкое, незаметное прикосновение пальцев Каспара к его собственным.
