***
— Я ведь могу рассказать о наших отношениях своим друзьям? То есть, нам же не нужно будет вечно скрываться и зажиматься по углам? — Ноткин буквально сиял, сжимая ладонь Каина, обтянутую перчаткой из драконьей кожи, шагая вперед по платформе. — Да, можешь. Только не сразу, не всем, и в какой-нибудь приватной обстановке. Виктория все еще моя невеста, и мне не очень хочется наносить удар по её репутации. — Хан выглядел как всегда сдержанно и гордо, однако не мог сдержать улыбки, глядя на счастливого бойфренда. Ноткин проворчал что-то нечленораздельное и кивнул, видно, соглашаясь. Заметив Спичку, Лизу и Мишку, которые дожидались своих друзей в подозрительно мирной близости, Паша ускорил шаг, и помахал им второй ладонью, не отпуская руки Каина. — Привет, ребят! — Привет, мальчишки! — Мишка, улыбаясь, приобняла Ноткина и кивнула Хану. — Как прошли каникулы? — Мы с Ханом встречаемся! — громко, словно это был верный ответ на вопрос, объявляет Ноткин. — Да, это потрясающе. — тычет пальцем в сторону Спички, который было открыл рот, чтобы что-то сказать. — Мы очень счастливы, и ваша зависть полностью оправдана. — последнее произносит, обращаясь именно к Лизе и подмигивает ему. Все переглянулись. — Десять секунд… — подытожил Каспар, взглянув на вокзальные часы. — Да, я думал… — … ты продержался. Мы едва поздоровались. Десять секунд. — Да, очень мало… прости, не смог удержаться. — губы Ноткина растянулись в довольной улыбке, он повернулся и быстро поцеловал Хана в щеку. — Фу! — первым из друзей, все-таки «отмер» Спичка и тем самым дал обоим парням знать, что думает о проявлении их чувств. — Только не говорите мне, что мы теперь постоянно будем смотреть на эти говяжьи нежности! — Ярик, маглы, вообще-то, говорят «телячьи нежности». — осторожно поправляет его Павел, но Спичка лишь отмахивается от друга. Лёд тронулся, и, кажется, всем подросткам уже было куда комфортнее находиться в обществе друг друга. Они уселись в одном купе, беззаботно болтали всю дорогу о прекрасно проведенных каникулах, и Ноткин больше слушал, чем говорил, всю дорогу любуясь нежным расслабленным выражением лица Каина. Не замечал он задумчивого взгляда Мишки, когда она внезапно поднимала глаза, отрываясь от своего учебника по продвинутой гербологии, как и не видел того, что всю дорогу до Хогвартса Лиза и Спичка сидели совсем рядом, едва соприкасаясь рукавами, и ни разу не повысили друг на друга голос. Паша, словом, пребывал в состоянии некой эйфории. И с таким же чувством абсолютного счастья он, едва добравшись до кровати уснул, надеясь увидеть столь же прекрасные тёплые сны. Пробуждение было быстрым, и, к тому же, не из приятных. Ноткин открыл глаза и вместо теплой, мягкой постели обнаружил себя лежащим в глубокой яме. Отовсюду пахло жжёными листьями, сырой рыхлой почвой, и еще черт-знает-чем. Ноткин чертыхнулся про себя, медленно приподнялся, понимая, что вновь очутился в осознанном сновидении, и хотел было осмотреться, чтобы найти кого-нибудь знакомого, но звонкий чужой голосок прервал вереницу его мыслей. — Приветик. Мягко лежим, не так ли? Паша обернулся на голос и застыл, охваченный ужасом: пред ним была никто иная, как Клара, с которой он встречался лицом к лицу на втором курсе. Это определенно была она: её лицо, её взгляд, такая же вязаная шапка. Не было только волос и гаденькой ухмылки. — Ты… Клара… — О, все верно. Я — Клара. А та девушка, которая хочет тебя погубить — Самозванка. Она украла мое имя и все нас вечно путают. Ноткин немо уставился на неё, будучи в силах лишь глупо открывать и закрывать рот. Шестеренки мыслей отчаянно крутились в его голове, но сейчас он был слаб и не смог бы выдать ничего умного, даже если очень бы захотел. — Поспеши, Паша. Задавай вопросы. У нас очень мало времени. — серьезно заговорила она и обдала дрожащие от холода пальцы своим дыханием. Ноткин был готов поспорить, что и оно смертельно холодное. — Где мы? — В моей могиле, Паша. Здесь отдыхают мои кости. Я родилась тут, и умерла тоже тут. Тебе стоит быть очень осторожным. Обещаешь в ближайшее время держаться подальше от кладбищ? — Обещаю, но… — Тсс! — она приложила грязный палец к губам и подняла взгляд вверх. Ноткин взглянул вслед за ней и разинул рот, увидев окружившие яму фигуры, разодетые в страшные костюмы птиц, увешанные костями. — Это не птицы, Ноткин! — улыбаясь, говорила Клара. — Это — пальцы. Пальцы, готовые сцепиться вокруг твоего горла и душить, пока ты не сможешь глотнуть ни капли воздуха. Кстати, о воздухе. Тебе скоро понадобится очень много. Подумай о том, как им запастись. — Что? Не понимаю! Ноткин почувствовал себя по-настоящему растерянным, когда в следующий момент Птицы начали засыпать яму землей. — Что мне делать? — крикнул он, пытаясь подняться на ноги, но понимая, что просто не в силах этого сделать. — Просыпайся! — приказала Клара. И он проснулся. Паша, распахнув глаза, неосознанно отряхнулся от несуществующего песка и жадно втянул воздух ртом. Он вспотел, дрожал от страха, и даже одеяло не могло его согреть, потому юноша принял решение спуститься в гостиную, чтобы немного погреться у камина. Однако, в этом своем решении он был не одинок. Капелла сидела напротив пламени, протягивая свои белые руки к языкам огня. Почувствовав чужое присутствие, она не обернулась, а просто тихо заговорила, чуть выровняв спину: — Раньше я ходила по ночам, и с утра меня находили где-нибудь в новом месте. А сегодня сон просто не идет в мои ладони. — Понимаю. — легко улыбнулся Ноткин и, едва сел рядом, ощутил как тепло побежало под его кожей вместе с кровью, омывая все тело. — Мне снился дурной сон. — Вот как. Они помолчали. Капелла заговорила вновь: — Ты знаешь, я рада, что вы с Каспаром наконец-то поговорили о своих чувствах. Он сказал мне, что вы начали встречаться. — Виктория, я… — кончики ушей Ноткина покраснели от смущения. — Я знаю, что он вообще-то твой жених, и это все как-то… — Паша, прошу, расслабься. — Виктория улыбнулась тепло, ласково коснувшись ладонью его плеча. — Мы давно это обсудили. Этот брак нужен чтобы укрепить позиции наших семей на политической арене, так как грядут страшные, очень тёмные времена. И я безумно рада, что у Каспара появился человек вроде тебя. У меня тоже есть пара, и Хан знает об этой девушке. — Девушке? — переспросил Ноткин, неслабо удивившись. — А как же Ярослав? — О, мы ходили с ним на Рождественский бал. И он очень славный парень, но ему нужна настоящая, крепкая семья, которой у нас с ним никогда не получится, ведь я обещана другому. Я посоветовала ему присмотреться к людям, которые всегда окружали его. Думаю, с этим моим советом он согласился. Паша улыбнулся. Слова утешения Капеллы правда произвели на него эффект, и юноша уже почти даже перестал ревновать к ней Каина. Пусть Виктория, как и сказала, была «обещана» Хану, у Ноткина в запасе было еще несколько лет, чтобы выкинуть что-нибудь, что помешает этой свадьбе состояться. — Ты уже разгадал загадку яйца, Паш? — А? Нет. Я, помнится, пару раз открыл его, но там был такой дикий визг, что я решил поберечь свои уши, а потом как-то замотался, забыл про него… — Что ж… Ладно. Сходи как-нибудь на неделе в ванную старост. Пароль — «Лунная роса». И обязательно возьми с собой яйцо. Кто знает, вдруг в голову придет внезапная разгадка.***
— Ты точно уверен, что следующее испытание будет под водой? — спросила Мишка, щурясь с лёгким подозрением во взгляде. Она задумчиво перебирала пальцами страницы книги, которую декан Гриффиндора подарил Паше. Атаман, право, растерялся, получив такой подарок от Бураха, ведь куда логичнее было подарить такой учебник Спичке или Мишке, ведь первый всерьез увлекался зельями, а вторая была асом в гербологии. Ноткин хорошенько подумал и поступил как настоящий друг, объявив учебник «общим», и потому все остались довольны. Самым довольным, конечно, был Ноткин. Несмотря на все его опасения, как-то сама собой образовалась разношёрстная компания в составе пяти человек, и все её члены вполне мирно общались, встречаясь на нейтральной территории. Даже Лиза держался и вел себя как человек уже неделю, ни разу не оскорбив никого из гриффиндорцев, и, например, полчаса назад молча заплатил за Спичку в «Сладком королевстве», когда выяснилось, что парень забыл взять с собой деньги. Студенты устроились в «Трёх метлах» за хорошим столиком в укромном уголке (в «Разбитое сердце» несовершеннолетних не пускали, хотя Ноткин подумывал сходить туда как-нибудь с Ханом, скрывшись под мантией-невидимкой), попивали сливочное пиво и непринужденно болтали. — Конечно. Я попробовал открыть яйцо под водой, а оттуда, как из колонки, зазвучала песнь русалок. Четыре пары глаз уставилась на Ноткина с лёгким недоумением. — Колонка — это такая штука у маглов, которая используется для проигрывания музыки. — терпеливо объяснил Паша и мягко коснулся губами едва теплых пальцев Хана. Ноткин грел его ладони в своих с того самого момента как они вошли в паб и чувствовал себя по-настоящему счастливым, ибо мог наконец проявлять свои чувства публично. Даже Каспар немного приспускал свою маску холодного аристократа и позволял лёгкому румянцу заиграть на своих щеках, а улыбке тронуть свои тонкие красивые губы. — Да, мы были там вместе, я тоже слышал эту песню. — подтвердил Хан и ласково потрепал щеку бойфренда. — И даже придумал способ, чтобы суметь задержать дыхание надолго. Ноткин поежился. «Кстати, о воздухе. Тебе скоро понадобится очень много.» — пронеслось в его голове. Пашу насторожил очередной пророческий сон, однако он сразу принял решение его с Ханом не обсуждать. Каспару не нравилось, когда Ноткин втягивал его во всякие передряги, и, так уж случилось, для Паши он стал человеком, которого огорчать хотелось меньше всего. — Пф, никаких проблем. — Спичка поставил бокал на стол и рукавом вытер свои сливочные «усы». — Сварю Паше зелье подводного дыхания. До марта куча времени, ещё и настояться успеет. Ты только выпей его сразу перед состязанием. Или плавки с карманами надень, а то знаю я тебя. Смешок Лизы утонул в его кружке пива. — Я вообще думаю, что это издевательство какое-то, например. — пробормотала Мишка, подперев щеку кулаком. — Гнать студентов в воду в марте месяце. — Я вообще нахожу эти турнирные игрища весьма сомнительным развлечением. Но одержать победу будет почётно. — Ты, вообще-то, ещё не победил, Кас! — Ноткин, нахохлившись, легко ткнул парня локтем в бок. — И с чего ты взял, что ты превзойдешь меня в этих «игрищах»? — Потому что я лучше всех, естественно. Ты должен будешь радоваться безмерно, когда я возьмусь за кубок своими руками. — в глазах у Каина блеснула нездоровая искра. Не желая, по всей видимости, продолжать этот разговор, Каин притянул к себе возмущающего Ноткина, взявшись за ворот его куртки, и поцеловал под всеобщее шутливое неодобрение.***
— … И когда он камнем рухнул в воду, я подумал: «Вот же чёрт! Я убил Ноткина!» — Спичка расхохотался, и группка гриффиндорцев, расположившихся на ковре у камина их гостиной вторила ему. В этот вечер радостные студенты отмечали новую победу Гриффиндора на турнире, и на сей раз первенство принадлежало именно Ноткину. Хотя сам Павел считал свой триумф чистой воды случайностью. Задание для этого этапа представлялось чемпионам туманным. Виктория предполагала, что под водой будут испытывать храбрость волшебников. Хан делал ставку на знания. Ноткин, стоя на причале перед прыжком, хотел просто вернуться в свои теплые штаны с начесом и не вылезать из-под одеяла ближайшую вечность. Перед тем, как начать отсчёт времени, деканы вручили своим подопечным сумки для сбора трав. Директор объявил задание — отыскать «двигатель своего сердца». Ноткин быстро выпил свое зелье, в очередной раз содрогаясь от дуновения холодного ветра, и вдруг начал задыхаться. Осознав, что зелье пришло в действие, Бурах по-отечески так толкнул Ноткина с причала, чтобы тот поторопился догнать своих приступивших к выполнению задания соперников. Паша с «кошачьей грацией» ушел под толщу воды, которая приятно оказалась теплее воздуха, смог открыть глаза и осмотреться. Чемпионы поплыли кто куда, и только Каспар оставался у отправной точки, желая убедиться в здравии своего парня. Пожелав Ноткину удачи одним только взглядом, Хан изящно махнул своим русалочьим хвостом и юркнул на дно. Атаман был готов любоваться своим прекрасным русалом вечно, но срастающиеся меж его пальцев перепонки деликатно «напомнили» ему о цели визита под воду. «Двигатель сердца» — гениальная мысль пронзила Пашу моментально. Речь, несомненно, была о зелье, о котором он читал в книге, презентованной Бурахом. Зелье, которое заставляет забиться только-только остановившееся сердце, способное поддерживать жизнь волшебника дольше, давая колдомедикам драгоценные 60 минут на его спасение. Особенность зелья состояла в том, что абсолютно все ингредиенты для его создания можно было собрать на дне пресноводной реки. Лишь проследив за Пашей, чемпионы уловили смысл его действий и тоже принялись за собирательство. Бесценное знание помогло Ноткину справиться быстрее своих соперников. Уже засобиравшись вынырнуть и завершить свое испытание, Ноткин заметил подозрительное копошение со стороны Хана. Он схватился за горло, словно стараясь удержать на месте стремительно исчезающие жабры, русалочий хвост растворялся, оставляя после себя пару красивых длинных ног. Время Каина вышло, и Паша, не задумываясь, подхватил своего парня и потянул на воздух. Скорость выполнения задания, идеальное исполнение, помощь нуждающемуся в беде — все эти факторы вознесли Ноткина на вершину турнирной таблицы. Атаман сделал очередной глоток сливочного пива и с улыбкой посмотрел вперёд себя в пустоту. Пустота посмотрела на него в ответ. — Все, парни, я устал. Продолжайте уже без меня, а я ну очень хочу спать. Двоедушники недовольно загалдели, но Спичка тут же их остановил. — Ребят, желание чемпиона — закон! Иди, Паш, я, так и быть, допью твое пиво. Ярослав хлопнул друга по плечу, Атаман улыбнулся и слабо кивнул, поднимаясь и отправляясь в мужскую спальню. — Вот, тут я и живу. Моя кровать у окна. — Ноткин остановился в центре комнаты и улыбнулся, обернувшись к двери. — У меня нет слов. Я только что использовал сильнейший артефакт ради того, чтобы полчаса просидеть в львятнике, а потом проникнуть в твою спальню. — Хан, усмехнувшись, стянул с плеч мантию-невидимку и бросил на Пашину кровать. — Ты слышал Спичку. Желание чемпиона — закон. — едва скрывая дрожь в собственном голосе произнес Ноткин, сцепив взмокшие от волнения ладони в кулаки. — Согласен. А ещё ты спас мне жизнь. — голос Каина — тихий, хриплый, полный сдержанного возбуждения — будоражил воображение Атамана. Каспар подошёл ближе, положил ладони на крепкие плечи Ноткина и слегка надавил. Тот поддался, послушно присаживаясь на свою кровать, поднимая счастливый, полный нежности и доверия взгляд на своего парня. — Я заслужил награду? — У меня для тебя подарок. — ласково прошелестел Каин, подходя ближе к Ноткину, заставляя его расставить ноги пошире и цепляя пальцами его ошейник. Паша запрокинул голову, посмотрел своему избраннику в глаза и быстро облизнул сухие губы, ожидая как минимум поцелуя. Каспар опустил руку в карман своих брюк и в следующий момент протянул Ноткину коробочку размером со спичечный коробок. — Что это? — растерянно поинтересовался Атаман, рассматривая дар Каина в своей ладони. — Я не знаю. — честно признался слизеринец. — Но на первом курсе, когда ты поглотил песчаное проклятие, Бурах спас тебя именно этим порошком. — Но зачем?... — Не спрашивай меня. Просто мне будет спокойнее, если лекарство будет у тебя. — Я не могу принять этот подарок. — Тогда обменяй. — странная искра блеснула в глазах Каспара. Ноткин спрятал коробок в карман своих брюк. Из нагрудного кармана рубашки вытянул плетёный оберег, который всегда носил у сердца, и протянул Каспару. Обмен произошел успешно. Тень облегчения легла на лицо Каспара. Он улыбнулся, нежно погладил большим пальцем щеку Паши, пока не решаясь нарушить интимный момент молчания. Затем медленно опустился перед Ноткиным на колени, скользнул ладонями к его бёдрам и расстегнул ремень на школьных брюках. — А теперь — награда для чемпиона. — прошептал Хан, вытягивая пуговицу из петли, расстегивая молнию и накрывая ладонью возбуждение Ноткина. Эта ночь для Паши оказалась настоящей сказкой. Дыхание, губы, язык Каина были везде, дарили ласку, нежность и удовольствие, которое сложно было измерить словами. Два месяца перед последним испытанием были по-настоящему волшебными. Именно поэтому Ноткин не мог отделаться от ощущения, что эта его счастливая жизнь — всего лишь затишье перед страшной песчаной бурей.