Semper Iuncti

      Их первое по-настоящему совместное пробуждение было уютно-тёплым, ленивым, вставать совершенно не хотелось обоим, но время поджимало и пора было бы уже выйти. Поэтому пришлось обыденно совершать все утренние процедуры, не отрывая взглядов друг от друга, а Чимину и вовсе приходилось кутаться сначала в простыню, чтоб скрыть множество красно-лиловых пятен, а после поочередного посещения душа – в одолженную у Джина толстовку, которая хоть и висела на нем балахоном, но была такой родной и теплой, что казалась младшему царским нарядом. Джин же, наблюдая за своим сонным мальчиком, улыбался, сдерживая дикое желание забить на всех и вся и утянуть его обратно в кровать и затискать до умопомрачения. Жаль, что им нужно было выходить к ребятам и снова начинать свою игру в друзей, с которой они справлялись если и не безупречно, то вполне сносно.       Оставшееся время поездки пролетело как-то слишком незаметно для них, полностью погружённых друг в друга. После возвращения прошло уже несколько дней, в течение которых оба старались если и не быть постоянно вместе, то хотя бы в поле зрения друг друга. От их переглядываний, казалось, может разразиться целый пожар: мощный, неконтролируемый огонь, сметающий все на своем пути.       И если раньше они палили свою заинтересованность украдкой, исподтишка, то сейчас все происходило настолько открыто, что было удивительно, как этого ещё не заметили ребята. Хотя, иногда Чимин ловил на себе задумчивый взгляд Тэхёна, сканирующий, пробирающийся в самую душу, выворачивающий и изучающий всё, что было спрятано глубоко внутри. При этом было абсолютно неясно: то ли друг действительно что-то замечает и анализирует, либо снова ушёл в свой собственный мир, лишь гранью пересекающийся с реальностью. Такое иногда случалось и, когда окружающие были доведены чуть ли не до нервного тика, Тэхён внезапно будто снова включался в этот мир, вываливая на ближайшего все скопившиеся умозаключения, граничащие с фантастикой. Также, в связи с последними событиями в своей жизни, Чимин начал смотреть на окружающий мир немного под другим углом. И каким же открытием для него стало, что раньше он абсолютно не замечал, как именно его друг переглядывается с их макнэ, пока никто не видит, будто они разговаривают мысленно, понимая друг друга на таком глубинном уровне, который возникает только при полном душевном единении. А их прикосновения, кажущиеся непосвящённым ничем иным, как дружеской обыденностью, для парня, теперь самому играющему в такие же прятки от всего мира, становились лишь подтверждением их истинного значения, прямо противоположного концепции дружбы и невинности. Однако, возвращаясь из своих мыслей к реальности, Чимин под взглядом Тэхёна заметно нервничал и напрягался, опасаясь лишний раз неровно вздохнуть, чтоб не вызвать лишних подозрений. Такое поведение, как бы то ни было, не осталось незамеченным для Джина.       Старший, особо не придавая значения такому вниманию к их персонам, старался отвлечь своего мальчика, перенимая весь его интерес на себя. Прятки по всем укромным уголкам, скрытым ото всех, слишком близкие объятия, горячие поцелуи, распаляющие желание и плавящие весь здравый смысл, как по итогам – младший забывал вообще обо всём на свете, хватаясь лишь за одну единственную мысль: ему безумно мало, он хочет большего, хочет всего Джина, не на несколько быстрых смазанных ласк, а на всё до конца, не отпускать, раствориться в нём, впитать в себя. Попробовав самую малость – уже невозможно не желать большего. Как адреналиновый наркоман, он тянулся за новыми ощущениями, стараясь урвать как можно больше, прекрасно зная, что их каждый день снова ждёт безумная гонка и расписанная каждая секунда времени.       Джина же вело от всеобъемлющего чувства обладания тем, на кого раньше мог любоваться только издалека, глотая каждый вздох. Ему не верилось до сих пор, что Чимин – вот он, в его руках, горячий, открытый, улыбающийся ласково, а в глазах – целые галактики. И безумно страшно сломать это хрупкое нечаянным резким движением.       Время шло, они всё также не могли надышаться друг другом, и каждая минута порознь приносила с собой иррациональное чувство потери. Но дальше взаимных ласк, доводящих до исступления и хриплых стонов, дело не шло, хоть Чимин и неоднократно намекал, что хочет Джина полностью, что он готов и его желание вполне взвешенно и осознанно. Однако всё время что-то мешало. То внезапные изменения расписания и дополнительные тренировки, то сам старший шёл на попятный, до дикого ужаса боясь не справиться и сделать больно, превратить их первый раз в самое кошмарное воспоминание и вызвать у Чимина отвращение к близости. На почве последнего оба решили, что без теории соваться в практику не стоит и в один из свободных вечеров начали штудировать статьи и видео в интернете на тему однополых отношений. Идея, казавшаяся идеальным решением проблемы, внезапно перестала быть таковой. Вместо необходимых знаний пришло лишь смущение, а после некоторых особо необычных видео ещё и откровенное непонимание, как такой процесс вообще возможен. Как итог: страх в глазах, которые оба прятали друг от друга, покрасневшие щёки и уши и внезапно пришедшая неловкость, совсем как в самом начале, когда они ещё не знали, что принесёт им их маленькая шалость в студии. Не сговариваясь, оба решили, что основную суть они уловили, а всё остальное придёт само, в конце концов, инстинкты ещё никого не подводили, а пока можно и оставить всё, как есть, хотя в глубине души этого «как есть» всё же было уже мало.       Скорее всего, их отношения так и замерли бы в мёртвой точке, если бы не очередная воля случая. Во время репетиции концертной программы в Эр-Рияде все ребята были в комнате отдыха, переводя дух, занимаясь каждый своими мелочами, используя время перерыва по максимуму, чтоб собраться с силами. Чимин сидел на диване, откинув голову назад и сквозь полуприкрытые веки наблюдая за всеми: в другом углу комнаты в кресле дремал Юнги, Чонгук, устроившись прямо на полу, активно играл в телефоне в какую-то, несомненно, интересную игру, по крайней мере, его эмоции менялись настолько молниеносно, ясно давая понять, что макнэ увлечён не на шутку. Переведя взгляд в самый дальний угол комнаты, парень заметил, как его хён весьма эмоционально что-то обсуждает с Намджуном и Хосоком. Залюбовавшись, Чимин пропустил момент, когда рядом с ним оказался Тэхён и со всей своей непосредственностью уселся к нему на колени, обняв за шею и бурча о том, как он выдохся. В принципе, такое совсем не было редкостью, но в свете последних событий личной жизни могло стать если и не проблемой, то темой для не самого приятного разговора. Когда Тэхён наконец-то перестал ёрзать и устроился поудобнее, то прозвучавший на ухо на грани слышимости вопрос «Чимин-а, а что у вас с Джин-хёном?» едва не довёл Чимина до крика ужаса и попыток скинуть с себя друга. Он чудом удержался, сохранив лицо, но вот напряжение скрыть не смог: рука нервным жестом взъерошила падающие на глаза волосы, а взгляд забегал, сминаясь под прямым напором взгляда собеседника.       - С чего такой вопрос, Тэ? – тема разговора ему отчаянно не нравилась. Радовало лишь то, что остальные были либо сильно поглощены своими делами, либо находились достаточно далеко, чтоб услышать их полушёпот. Страшно подумать, как их «милое воркование» выглядело со стороны.       - Да вот, решил поинтересоваться, с чего это мой друг и мой хён так странно себя ведут. То шарахаются друг от друга, то водой не разольёшь. – На губах Тэхёна – лукавая дьявольская улыбка, а шальные глаза блестят так, будто он как минимум открыл новую планету. – Вы палитесь, друг мой. И то, что заметил я, могут заметить и другие.       - Да чем палимся? – Неподдельное удивление и невинная мордашка Чимина в этот раз вряд ли могли бы его спасти, потому что Тэхён изначально не вёлся на эти уловки. Впрочем, попытаться стоило. – Я не понимаю, о чём ты говоришь!       - Странно. А я думал, что в поездке вы с Джином ушли вечером вдвоём явно не в домино играть. С таким-то звуковым сопровождением. – Тэхён победно усмехнулся, а Чимин похолодел. Он даже представить не мог, что в тот вечер их мог кто-то слышать. И хорошо, если это был только Тэ. Неизвестно, что было бы, услышь их кто другой. Стало страшно до безумия: они подставились по-крупному. Тело напряглось, будто струна. Все слова и мысли развеялись в пространстве, смытые волной страха. Теперь Чимин смотрел на Тэхёна не моргая, ожидая продолжения разговора. А тому, казалось, всё нипочём: будто они природу-погоду обсуждают. Улыбается нахально, устраиваясь на его коленях, как на кресле.       - Странно, очень странно. Удобно, не мешает ничего. – Чимин готов взвыть. Он, конечно, привык, что его друг со странностями и тему разговора меняет прямо пропорционально смене эфирных волн в своей голове, но в данном случае это доводило чуть ли не до остановки сердца.       - Тэ, прекрати этот цирк. Что должно, по-твоему, тебе мешать? – Голос уставший и обреченный. Словесные баталии с Тэхёном – как на санках против танка. Также непредсказуемо и опасно.       - Ну мало ли. Откуда я могу знать, реагируешь ли ты только на нашего красавчика-хёна или вообще на парней? – Маленькая издёвка, чтоб ещё раз получить доказательства своим наблюдениям, в то время как взгляд ловит каждую смену эмоции, а руки пристраиваются на плечах, в противовес словам невесомо поглаживая, успокаивая.       - Что ты хочешь от меня? Я не понимаю тебя совершенно. – Чимин начинал закипать. На смену страху пришла необъяснимая агрессия, пока еще тихая, но в купе с паникой грозящая перерасти в лавину.       - Чимин-а, ну что ты такой беспамятный? Я ж спрашивал тебя в самом начале. Забыл что ли? Могу напомнить: что у вас с Джином? – Внезапная смена интонации выбивала из колеи. Такой переход от шутливо-ребяческого тона к такому напряженно-серьезному снова заставило нервную систему работать на грани, а сердце, казалось, пропустило несколько ударов. И Чимину внезапно вспомнилось, что лучшая защита – это нападение.       - У нас-то ничего, а вот что у вас с Чонгуком, а, Тэхён-и? – Теперь его время задавать неловкие вопросы. Вот только его собеседника это ничуть не смутило. Он лишь сладко потянулся, снова цепляя на себя ту самую свою хитринку, отвечая чуть ли не с наслаждением:       - Ты же сам всё видишь и понимаешь, зачем тогда спрашивать? Да мы и не скрываемся-то особо. А вот твоё «ничего» уже готов свернуть мне шею. – Тихий смешок, как спусковой курок. Чимин резко поворачивает голову и понимает, что чуть сзади, совсем близко, стоит злой Джин, который всё прекрасно видел и слышал, и, скорее всего, уже сделал в корне неверные выводы, судя по его виду.       - Тэхён, будь добр, слезь с Чимина. Чимин. В отеле поговорим. – В голосе хёна звучит сталь. Он уходит, больше ничего не сказав, а Чимин уже тысячу раз проклял весь этот разговор, даже отдалённо не представляя, как теперь ему за всё это объясняться. И вроде бы ничего необычного не случилось, они с Тэхёном частенько вытворяли нечто подобное. Но теперь почему-то было невыносимо стыдно и перед Джином, который сейчас злился, и перед Чонгуком, чей взгляд опасно блестел, прожигая дыру во всей их честной компании, и перед самим собой, что он сам позволил всему этому случиться. Тэхён уже успел ретироваться под крылышко своего макнэ, всем своим видом демонстрируя жизнерадостность и веселье. В его случае кредо «доведи ближнего своего» было сродни интереснейшему развлечению. Чонгук все так же косился на Чимина, Джин ушёл, друг продолжал что-то щебетать младшему, а сам Чимин сидел, закрыв глаза рукой, согнувшись так, что чуть ли не касался носом коленей. В голове – сплошные матные эпитеты, а сквозь зубы все же вырвалось шипение «Ну спасибо, Тэхён, удружил». Когда он разогнулся, мимо как раз проходила сладкая парочка Тэ-Чонгук. Младший, в своей язвительной манере, не смог удержаться от комментария «Тактильные маньяки», непонятно кому адресованное – то ли ему, то ли Тэхёну.       Чимин тяжело вздохнул, и, собираясь с силами, прошёл со всеми на сцену для прогона финальной части выступления, который прошёл в заметном напряжении. Все и так устали, вытягивая из себя все жилы, так еще и моральное давление перед предстоящим разговором с хёном выматывало всю душу. Ещё никогда в жизни не хотелось одновременно и провалиться сквозь землю, и засветить в своего обожаемого друга Тэ чем-нибудь тяжёлым. В конце концов, Чимин мысленно дал себе подзатыльник и насколько это только возможно постарался отрешиться от всех проблем и окунулся в работу с головой, решив, что разберётся во всём этом позже, а сейчас самое время полностью настроиться на репетицию.